Лекарство от души (джен)

Оголодавшая ночь с жадностью поглотила ясный день, не оставив даже обглоданной косточки. Чернота похоронила под собой ясное небо, успев стечь вниз и заполнить густой и вязкой темнотой все окружающее пространство так, что дышать становилось нечем. Деревянные домики и сугробы потонули во мраке, потеряв даже очертания. Вьюга — раненный зверь, истошно завывала, жалуясь всем на адскую боль. Казалось, стоит выйти на улицу, и он нападет. Наскочит, прикрываясь бурей, повалит в снег массивными лапами, с бешеным рыком вцепится в горло, и только громкий крик затеряется среди оглушающего свиста ветра, да на снежном покрывале расцветут алые пятна.

Хлопья снега, не пушистые, а мелкие и острые, как тысячи осколков, безумно бились в окно, грозясь пробить стекло и проникнуть в дом, и неминуемая гибель решительные кристаллики совершенно не страшила. Распахнулась, стукнувшись о стену, деревянная дверь. Нахальный ветер ворвался в помещение, прихватив с собой снег, в мгновенье превратившийся в жалкую лужу, затопившую пол у входа. Ветер бесцеремонно разгуливал по прихожей, не желая уходить, держался из последних сил, показывая свою мощь, но Велена оказалась сильнее, захлопнув дверь и опустив засов. Щелчок пальцами, и помещение залил теплый свет. Целительница немного небрежно, но осторожно, опустила черный, как смоль, комок, завёрнутый в красный шарф, на пол и поспешно стянула с себя шубку. Снег был повсюду. Комьями скатывался с одежды, таял на покрасневших от мороза щеках, осыпался тысячей сверкающих блесток с двух толстых русых кос. Прихожую буквально затопило, но она не обратила на это внимания.

— Превращайся, — коротко бросила целительница и скрылась в одной из комнат, откуда в коридор скользнула полоска света.

В следующее мгновенье на мокром коврике вместо кота оказался чумазый мальчишка с красным шарфом на плечах и черными, как смоль волосами, скатавшимися в колтуны, которые, казалось, легче срезать, чем пытаться расчесать. Юноша, отрешённо взирая в пустоту, ближе подтянул к себе колени, поморщившись от мимолётной боли, пронзившей ногу, и обхватил их руками, принявшись нервно расчёсывать и так покрасневшее предплечье. Он словно пытался сжаться, свернуться в клубок, чтобы согреться, но тело давно находилось в тепле, а душа по-прежнему была покрыта инеем, который не растает, кажется, даже если сесть вплотную к камину.

— Не чешись, — появилась в коридоре целительница, сложив руки на груди, — не блохастый.

Яр поднял на нее немного испуганный взгляд и поспешно прижал руки к груди. Девушка успела сменить брюки на лёгкий сарафан, а свитер на белую рубашку, только бинт на предплечье левой руки остался старый, с выступившими пятнами крови от его укуса. Яр поспешил отвести взгляд, смутившись. Пусть это и была самозащита, он чувствовал себя неловко. У девушки и так рука была перебинтована, а он ещё раз цапнул, когда она ему помочь хотела.

Целительница хоть и говорила, на первый взгляд, несколько грубо, обращалась с ним мягко и ласково, и кот внутри, не чувствуя угрозы, отчаянно тянулся к протянутой руке, что впервые не ударила. Здравый смысл же вынуждал быть осторожнее. Наученный горьким опытом, Яр не спешил доверять даже тем, кто проявил заботу. Он знал, что за все в этой жизни надо платить, поэтому не особо обольщался.

— Хватит задницей ковер протирать, — фыркнула Велена, приблизившись к мальчишке, который инстинктивно попытался отодвинуться подальше.

Целительница только закатила глаза и бесцеремонно подхватила его на руки, постаравшись не потревожить раны. Он хоть и не жаловался, но она уже отметила для себя все его травмы. Яр от неожиданности тихо пискнул и обхватил ее за шею худенькими руками. Он был тощим, а кожа тонкая, словно натянутая на скелет, казалось, могла порваться от выпирающих костей.

— Надо тебя откормить, — задумчиво пробормотала Велена, подойдя к приоткрытой двери.

— Я что — свинья на убой, — недовольно пробурчал Яр, позволив себе уткнуться холодным носом в чужую шею, снова начав неосознанно расчёсывать предплечье.

— Скорее кот, — хмыкнула девушка, легко шлепнув по руке. — Люблю жирную кошатину, — и в подтверждение своих слов она звонко клацнула зубами у него над ухом.

Он не видел лица девушки, но в голосе отчётливо слышалась улыбка, и Яр поймал себя на том, что смеялся. Точнее, он всего лишь тихо хихикнул с до невозможности глупой шутки, но учитывая, как давно он не испытывал подобных чувств, это казалось непривычным и даже неправильным. Но прежде, чем Яр успел развить мысль, его осторожно опустили на пол, позволив осмотреться. Первым, на что он обратил внимание — ванна, наполненная водой. От нее клубами шел пар, заполнив собой все помещение. Больше ни на что смотреть не получалось. Взгляд оказался прикован к прозрачной воде, игнорируя раковину, деревянный шкафчик над ней, полотенца на крючке у двери, множество флаконов на бортике тоже остались незамеченными.

— Нет! — твердо заявил Яр, с силой вцепившись в собственное предплечье, оставив на покрасневшей коже тонкие след от острых, словно когти, ногтей.

— Да, — настойчиво отозвалась Велена и бесцеремонно принялась стаскивать с него одежду. — Нужно помыться, ты не блохастый, но грязный, поэтому и чешешься.

Яр не сразу воспринял слова, борясь с заклокотавшей в груди паникой. Дыхание перехватило, и картинка перед глазами резко помутнела.

Воздух. Ему не хватает воздуха. Он не может вдохнуть, потому что вода заполнит лёгкие. Она повсюду. Окружает его, пытается заполнить, словно какой-то сосуд, завладеть полностью и утащить на дно. Сквозь гул в ушах слишком отчётливо слышался игривый смех русалок. Красивое, но бледное женское лицо резко возникло перед ним, чуть не заставив вскрикнуть и растерять остатки кислорода, а аккуратные, но такие же холодные, как вода вокруг, мертвенные ладошки, коснулись его щек. Воздух. Его нет. Он не может дышать, но и сдаться тоже. Любые попытки вырваться заканчиваются усиливающейся хваткой на шее. Широкая ладонь, кажется, вот вот переломает тонкие кости… Долгожданный морозный воздух резко наполнил лёгкие до неприятного покалывания. Но он не успел им насладиться, бросившись наутёк, не разбирая дороги, подгоняемый звучавшими в ушах грубой мужской руганью и заливистым смехом русалок.

— Нет! — снова повторил Яр, кажется, самому себе и рванул в сторону выхода.

Но несмотря на маленькие ладошки, хватка у целительницы оказалась железной. Она сцапала его за запястье, и опустившись на колени, рывком прижала к груди.

— Нет! Не трожь! Отпусти! — Яр извивался, как уж на сковороде, безуспешно пытаясь выпутаться из крепких объятий. Он собирался было снова пустить в ход зубы, но не успел.

— Немедленно успокойся, — раздался над ухом властный голос, вызвавший по телу дрожь, и он невольно подчинился, замерев.

Велена успела стянуть с него рубашку, оставив в одних рваных штанах, поэтому Яр отчётливо чувствовал обнаженной кожей тепло, исходящее от девушки. Оно мягко обволакивало, согревая заледеневшую кожу, и казалось, проникало глубже, доставая до инея на душе. Он невольно вздрогнул, когда чужие руки плавно прошлись по спине, невесомо оглаживая старые шрамы и ещё не до конца зажившие следы от розг. Прошло уже больше недели с их появления, но они все ещё болели, причиняя дискомфорт. Яр не шевелился, даже неосознанно задержав дыхание. Руки сами ухватились за ткань сарафана, сжав его до побеления костяшек, а тело инстинктивно прильнуло ближе к источнику тепла. Разомлевший внутри кот удовлетворённо урчал, требуя больше ласки. И как бы Яр ему не сопротивлялся, все же спрятал лицо в изгибе чужой шеи, доверившись своему животному. Велена прижала его ещё ближе, устроив подбородок на его грязной макушке.

— Ничего не бойся, — услышал он размеренный, но уверенный голос, — ты в безопасности. Я не желаю тебе зла, клянусь.

Она немного отстранила его от себя и, заглянув в глаза, вытащила откуда-то небольшой нож с гравировкой на лезвии. Словно глаз, грозно сверкнул красный камень на рукояти. Яр испугался, а кот внутри завороженно наблюдал как оружие плавно, но смело перемещалось из одной руки в другую, и чуть не пропустил момент, когда девушка занесла лезвие над собственным предплечьем.

— Стой! — кошачьи инстинкты сработали быстрее, чем мозг успел проанализировать ситуацию, и Яр вцепился в чужую руку не давая ей опуститься.

— Спокойнее, я всего лишь хотела заключить клятву, — миролюбиво отозвалась целительница, но все же спрятала нож, когда грязные пальчики так и не разжались.

— Я знаю — огрызнулся мальчик, — поэтому не надо, — добавил он чуть тише.

Сердце загнанной птицей билось о ребра, словно о прутья клетки, раз за разом отбивая крылья, но не останавливаясь, несмотря на боль. Кот внутри нервно размахивал хвостом и взволнованно прижимал уши к голове, пристально следя за целительницей, почему-то откровенно беспокоясь за нее. Яр уже успел забыть о существовании этого чувства.

— Я просто хочу помочь, — смотря прямо в глаза, сказала Велена.

— Почему? Какая тебе от этого выгода?

— В том и дело, — нетерпеливо огрызнулась она, — я не ищу выгоды. Это всего лишь мое искреннее желание. Если я могу помочь, то делаю это. Ясно?

От удивления Яр невольно ослабил хватку на чужой руке, неверяще пялясь на девушку. Он бегал взглядом по ее лицу, отслеживая мимику, безнадежно пытаясь отыскать хотя бы намек на ложь. Кот же остервенело рвался наружу, царапал стенки сознания, стараясь выбраться, чтобы оказаться ближе к источнику тепла. Такому близкому, только руку протяни, но вместе с тем недосягаемому, отгороженному стеной недоверия. И несмотря на то, что Яр привык полагаться на чутье своего зверя, не раз спасавшего их общий облезлый хвост, сейчас он тактично его игнорировал, полагаясь только на собственные ощущения. Это было что-то за гранью реальности. В жизни такого не бывало. За свои немногочисленные, но насыщенные годы, Яр твердо уверился в том, что он, никому не нужен. Его не любили, сторонились, отовсюду гнали. Едва ли какая-то прохожая внезапно могла проникнуться к нему внезапными тёплыми чувствами. Яр привык, что есть только он и его кот, искренне пытавшийся помочь. И пусть кот — это почти он сам, главное — не совсем один.

Потерявшись в самом себе, Яр пропустил момент, когда с него стянули остатки одежды и, подхватив под руки, опустили в теплую воду. Кот внутри незамедлительно отреагировал, оставив на время безуспешный штурм сознания и выпустив когти. В одном они со своим зверем всегда будут солидарны — вода отвратительна. Он в панике яростно вцепился заостренными ноготками в чужие предплечья, оставив неглубокие, но длинные царапины, в страхе даже не заметив болезненную гримасу, отразившуюся на чужом лице. Дыхание резко сбилось.

Воздух. Ему не хватает воздуха. Он не может вдохнуть. Нельзя. Вода заполнит лёгкие. Она повсюду. В ушах шумело, расплывалось изображение перед глазами, а тяжёлая рука, казалось, продолжала сдавливать хрупкую шею, не пропуская кислород. В душе теплился жалкий огонек надежды, заставляющий вслушиваться в шум, все ещё ожидая расслышать заливистый смех русалок и ощутить на своем лице прикосновение ледяных ладоней. Но все вокруг осталось безмолвным. Горькая усмешка проскочила в сознании и болезненным спазмом отозвалась душа, еще больше покрывшись инеем.

Щеку резко обожгло огнем. Звонкая пощёчина, от которой голова безвольно дернулась в сторону, вернула слух и зрение.

— Вдохни!

В голосе отчётливо сквозили нотки волнения, но он остался властным, не давая даже шанса на неповиновение. Яр боялся, боялся вдохнуть, боялся захлебнуться, но почему-то подчинился и, преодолевая себя, сделал вдох. Тот вышел не плавным, слишком быстрым и судорожным, но лёгкие все равно неожиданно получили воздух.

— Выдохни!

Он снова безоговорочно последовал указаниям. Слова целительницы продолжали повелительно звучать в голове, не позволяя сбиться с ритма, и Яр почувствовал, как постепенно пришло в норму дыхание.

— Успокоился? — мягко спросила Велена, заглянув ему в глаза.

Она осторожно высвободила руку, где когти впились не полностью в кожу, а в бинты, и нежно коснулась покрасневшей щеки. Яр инстинктивно дернулся, невольно глубже вонзив ноготки, но целительница, выглядевшая искренне виноватой, не обратила на это внимания или просто проигнорировала, прижав ладонь к его лицу.

— Прости. Ты запаниковал, а это был наиболее эффективный способ привести тебя в чувство, — Велена звучала убедительно, а ее ладонь так нежно касалась его щеки, что от болезненных ощущений не осталось и следа, поэтому Яр даже не попытался усомниться в честности ее слов.

Большой палец принялся невесомо поглаживать под подбородком, переходя на шею, и ещё не отойдя, он поддался своему коту и приподнял голову, позволяя приласкать себя. Она будто знала, что делать, как приручить дикого зверька. Движения были осторожными, бережным, а от рук буквально веяло теплом, которое согревало не только снаружи, но и умудрялось просачиваться глубже. Тянулось, словно мед, окутывая душу, медленно растапливало корку инея, превращая в лужи пропитанной болью воды, которая непременно затопит изнутри, если не найдет хоть какой-нибудь выход.

Яр впервые за долгие годы почувствовал себя в тепле. Не то, которое испытывают, устроившись у огня или печи. Холод, преследовавший его, был не физическим, поэтому не покидал даже в самые жаркие летние дни, и не спасала теплая кошачья шерстка. Он, не выпуская одну руку Велены из когтистой хватки, неосознанно вцепился во вторую, окончательно разодрав кожу, но не обратил на стекающие струйки крови, окрашивающие воду в розовый, никакого внимания, нерешительно притянув ее ладонь к другой щеке. Ему нужно было тепло. Как можно больше, пока его не выкинули обратно на улицу. Целительница, не выказывая какого-либо дискомфорта (хотя он был уверен, что это больно), послушно обхватила его лицо. Потоки тепла приятно заструились по телу, охватив, казалось, каждую клеточку. Кот внутри довольно урчал и настойчиво требовал большей ласки.

— Обещаю больше так не делать, — серьезно отозвалась Велена, и ей почему-то хотелось верить. — Если ты успокоился, давай все же сядешь, — она обхватила его за плечи и, не дожидаясь ответа, настойчиво потянула вниз, заставляя опуститься в воду.

Яр пытался сопротивляться, шипел, извивался, но в итоге лишь крепче впился в руки целительницы, используя их, как спасательный круг, и зажмурил глаза, непроизвольно задержав дыхание, когда прозрачная жидкость, отдающая каким-то травяным запахом, захватила в свой плен не только ноги.

— Дыши, — вновь последовало указание, — ничего страшного не происходит.

Он усердно принялся делать глубокие вдохи и выдохи, чувствуя себя немного спокойнее, пока руки придерживали его за плечи, а по телу распространялось приятное тепло, исходящее, кажется, вовсе не от воды. Он не утонет. Она не утопит его.

— Может отпустишь? — спустя время раздался прямо над ухом насмешливый шепот. — Это, знаешь ли, удовольствие ниже среднего.

Яр словно опомнился. Распахнул глаза и отдернул руки, виновато уставившись на кровоточащие царапины вдоль чужих предплечий. Он поднял на Велену жалобный взгляд, и она, к его удивлению, коротко рассмеялась.

— Ничего страшного, — заверила целительница, принявшись с тихим стуком перебирать стеклянные флаконы.

Яр, немного подумав, медленно погрузил руки воду, с замиранием сердца наблюдая за кругами на водной глади. Незажившие раны неприятно щипали, и покалывало обледеневшие пальцы ног, сейчас покрасневшие, словно раскалённое железо. Кот внутри скалил клыки и изредка шипел, но дёргаться не решался.

Велена тем временем начала осторожно смывать с его спины грязь, зачерпывая воду ладонью. Жидкость опаляла поврежденную кожу, задевала ссадины, вызывая болезненное шипение. Но Яр успевал только вздрагивать, потому что Велена легко проводила ладонью, и боль буквально снимало, как рукой. Она тщательно и терпеливо отмывала его кожу, даже ни разу не поморщившись от отвращения — Яр следил внимательно. Движения были плавными, бережными, словно он — хрупкая бабочка, которую можно повредить неловким прикосновением. И Яр соврал бы, сказав, что ему это не нравится. Велена знала его не больше пары дней, но заботилась о нем так, словно он был ее родным. Плевать, что Яр лишь слышал о том, как обращаются с близкими. Ему казалось, что поведение целительницы очень подходило под это определение.

Игнорируя слабое сопротивление и недовольство, она натерла его душистым мылом, смыв с горем пополам пену, чуть не нырнув рыбкой в воду. Нанесла какое-то приятно-пахнущее, но жгучее масло, которое пришлось тут же смыть, потому что Яр был настолько против потерпеть жжение, что бессовестно цапнул ее за руку.

А потом Велена попыталась вымыть ему волосы. Он хоть и привык немного к воде, закрыть глаза и запрокинуть голову категорически отказался. Целительница только ухмыльнулась, а кот внутри напрягся, уже подбивая броситься наутек, потому что озорной блеск в глазах не сулил ничего хорошего. Но Яр даже дернуться не успел — на него с самодовольной улыбкой опрокинули ковш с водой. На мгновение дыхание снова перехватило и болезненно сжалась грудь, но теплые ладони, обхватившие и сжавшие щеки, не позволили захлебнуться, удерживая на поверхности. Не разрывая зрительного контакта, Велена капнула на волосы что-то душистое и густо вспенила, вынудив зажмурится. Грязная, почти черная вода ручьями стекала с волос, делая и так серую ванну ещё темнее.

— Хватит, пожалуйста, — жалобно выдавил Яр, вцепившись в бортик, когда мыльная влага попала в нос, вызвав неприятные ощущения.

— Терпи, — легко отозвалась Велена, — задержи дыхание, — ковш снова опрокинулся, водопадом вылившись на чёрную макушку и окончательно избавив от пены.

Яр забавно расфыркался, поспешив хоть немного стереть руками влагу с лица и открыть глаза. А у Велены на губах невольно расцвела улыбка. Вспышка воспоминаний на мгновение ослепила; перед глазами галопом пронеслись картинки из прошлого, потревожив глубокую рану на душе. Прошли года, а она продолжала кровоточить. Он был таким же милым, что грудь наполнялась теплом, но не обычно приятным, а обжигающим, словно раскалённая лава, в которой тонешь медленно, разрываемый на части от боли и совершенно беспомощный, не способный даже кричать. Недовольный, Яр надул от напускной обиды худые щеки, не сводя с нее пронзительного взгляда из-под челки.

Острая желтизна глаз прорвала пленку прошлого, вернув в реальность. Перед ней сидел крошечный мальчишка, а смотрел хищник: недоверчивый, отчаянный, готовый бороться за свою жизнь с самой судьбой. Клыки маленькие, но острые, вполне способные разорвать глотку, если их обладатель того пожелает. Грудь в последний раз сдавил болезненный спазм, и целительница взяла себя в руки. Наваждение спало.

Велена мысленно отругал себя за такую дерзость. Это не он, его больше нет и никто не сможет его заменить. Она не имела права сравнивать их. Один отчаянно пытался жить, из последних сил держась на поверхности, другой даже не пытался плыть, отдавшись воле жизненной пучины, не оказавшей милости. Два горящих солнца не холодные океаны, в которые Велена когда-то нагло позволила себе нырнуть, но так и не успела добраться до темных глубин, чтобы хоть немного озарить их и согреть холодную воду. Она не простит себе этого.

Ее настроение не осталось незамеченным и Яр напрягся, чувствуя нервный стук хвоста по сознанию. Велена мгновенно вынырнула из раздумий, рывком подняла его из воды, спеша отвлечься, и в смятении опустила на намокший коврик. Яр пискнул, наступив на поврежденную ногу и не удержавшись, полетел вниз, уже готовясь познакомиться с паркетом, но угодил прямо в теплые объятия. Велена, не дав ему опомниться, ловко завернула в мягкое полотенце и подхватила на руки. Яр автоматически спрятал лицо в изгибе ее шеи, теснее прижавшись к чужой груди, так и сочившейся теплом, которого он, как губка, пытался впитать побольше, прекрасно понимая, что надолго оно все равно не удержится.

То, что его опустили на кровать, он почувствовал не сразу. Голова, коснувшись подушки, неожиданно показалась тяжёлой, точно свинцовой, а мысли лёгкими, словно перья, бездумно трудившиеся по воле ветра и не отягощая существования. Изможденное тело расслабилось, безвольной лужицей растекшись по мягкой поверхности, буквально утопая в пуховой перине. Каменные мышцы, разогретые водой и целительным теплом, размякли, будто печенье, опущенное в горячий чай, и совершенно не слушались. Казались не своими, чужими, налившись приятной тяжестью, всегда наступающей после тяжёлой дороги, стоит оказаться в безопасном месте и позволить себе расслабиться.

Кота внутри разморило, и он, свернувшись клубочком, тихо посапывал, по привычке прикрыв мордочку кончиком хвоста. Яр, как бы сильно не желал последовать примеру своего зверя, никак не мог побороть подозрительность, что не раз спасала его пушистый хвост от неприятностей. Велена пока не настолько заслужила его доверие, чтобы он позволил себе заснуть рядом с ней, оказаться в самом беззащитном положении, стать лёгкой добычей. Но оставаться в сознании с каждой минутой становилось все тяжелее. Лёгкая дымка сна уверенно окутывала его, все сильнее затягивая в плен.

Последнее, что он запомнил перед тем, как раствориться в небытие — мягкая улыбка, смотревшаяся на лице целительницы настолько правильно, что Яр уже не помнил ее другой. Эта улыбка, озарившая лицо и коснувшаяся серых, почти бесцветных глаз, в уголках которых собрались паутинки складочек от лёгкого прищура — настоящая Велена. Она намеренно ли, нет, но обнажила свою душу, хрупкую, как крылья бабочки, но твердую, словно алмаз. Тепло от покоившейся на лбу ладони медом растекалось по венам, и Яр сдался. Отдался на волю судьбе.

Закрыл глаза, провалившись в сладкое забытье, впервые не чувствуя режущего холода.