Фальшивка (джен)

Многие считают, что быть попаданцем неплохо. Новый мир, новые ощущения, новые знания. Ведь это так интересно! Люди всегда стремились к новым горизонтам, при этом даже не до конца изучив всё, что расположено поблизости. Зачем концентрироваться на чём-то одном и изучать это углублённо, если можно пробежать по верхам везде и показать миру и себе лично насколько ты «умён»? Каждый мнит себя если не гением, то уж точно умником.

Я тоже был таким. Иногда, читая про попаданцев, жанр, который имел вес, пусть и не столь значительный, ещё до появления многочисленных малолетних авторов множества фанфиков, я невольно задумывался, как бы сам поступил на их месте. Чтобы делал, если бы оказался во времена правления Короля Артура, как герой Марка Твена, или же как смог бы наслаждаться далёким будущим, появись во вселенной Стар Трека.

Разумеется, я считал, что на месте многих героев смог бы поступить иначе и гораздо лучше разрешить все возникающие проблемы. Да, говорить о подобном, сидя на диване или в кинотеатре на сеансе, легко. Вот только испытывать подобное на своей шкуре в реальности оказалось не так уж интересно.

Я не знаю, что привело к тому, что я стал попаданцем. В том смысле, почему именно я стал им. Каковы были критерии отбора и кто их вообще проводил? Это осталось для меня тайной. Просто в один день, подрабатывая летом спасателем на одном из многочисленных пляжей Майями, я утонул, спасая группу малолетних сёрфингистов, решивших, что шторм — самое удачное время, чтобы показать свой профессионализм.

Мне удалось спасти почти всех, не могу утверждать точно насчёт последнего подростка, ведь, передав его своему коллеге, как раз в тот момент, когда нас накрыла очередная волна, я был утянут под воду, где, оказавшись на глубине, захлебнулся. Сам момент смерти от нехватки кислорода, с лёгкими, заполненными водой, я помню смутно. Знаю лишь, что боролся до последнего, стараясь выплыть наверх. Я хотел жить, но мир вокруг погас. Помню лишь, как почувствовал последний удар собственного сердца, чей лихорадочный стук вдруг резко затих в ушах. Потом темнота поглотила меня полностью.

В следующее мгновение я очнулся в теле трехлетнего малыша. Светловолосая женщина с усталым, но любящим взглядом, прижимала меня к себе. Я не сразу понял, что она была моей новой матерью. Женщина кормила меня, одевала, выгуливала. Вечерами она прижимала меня к себе и плакала. Она называла меня Джоном. Рассказывала сказки о том, что мой отец герой и отдал жизнь, чтобы она выжила и у будущего появился шанс.

Когда я понял, что стал попаданцем во вселенную восставшего ИИ? Наверное, первые звоночки прозвучали в моей голове сразу, как я понял, кого именно мне напоминала новая мама. Сара Коннор была красивой женщиной, чья сила и хрупкость были переплетены в единый клубок, где одно перетекало в другое. В тот же момент, когда я понял, что моя мама — мать Джона Коннора, ответ на вопрос о том, кто я сам, был найден.

Джон Коннор — лидер Сопротивления, Пророк и Мессия. Единственная надежда человечества в том ужасном будущем, что грядёт. Дитя будущего и прошлого. Был ли я готов к подобной ответственности? Если честно, то не особо. Три фильма, увиденные мною в кинотеатре и пересмотренные потом от силы пару раз, были тем самым багажом знаний, что имелся у меня о мире в котором я очутился. Я многого не помнил, но при этом я знал больше, чем все. Вот только могло ли у меня получиться рационально использовать имеющиеся в наличии знания?

Когда мне исполнилось четыре, Сара начала готовить меня к будущему, а я, опасаясь вызвать эффект бабочки, старался следовать тому, что в фанфиках обычно называли каноном. Единственным, что я надеялся исправить из событий идущих до третьего фильма, была смерть Сары. В своей прошлой жизни я был сиротой, которого изрядно помотало по приемным семьям. Сара же стала единственной моей матерью, которая любила меня несмотря ни на что, и я искренне привязался к ней. Вот только судьбу было не обмануть. Я не смог спасти мать, как это не получилось у Джона из фильмов.

Всё шло так, как и должно было, и, когда пришла пора Судного Дня, я решил стараться, как никогда прежде. Уже смутно помня предыдущую жизнь, я был рад тому, что ещё сопливым пацаном расписал все запомнившиеся события в блокноте, который всегда носил с собой. Используя те крохотные знания канона, я искренне старался предотвратить катастрофу. Тем сильнее оказалась боль от поражения.

Даже имея знания канона и понимание того, что грядёт, я оказался не в силах одержать победу. Я проиграл Скайнету и в тысяча девятьсот девяносто седьмом году мир вспыхнул. Никаких событий третьего фильма не было. И я не был готов.

После Судного Дня прошли годы, наполненные войной против машин. Я сам не заметил, как стал тем, кем меня считала Сара. Лидер Сопротивления и человек, чьи знания сделали ему славу Пророка. Меня действительно называли Мессией, а я перестал отождествлять себя с тем уже безымянным мужчиной-спасателем, утонувшим в мире, где Скайнет был лишь злодеем из культового фильма.

Я знал, как всё должно было закончиться. Уничтожение центрального ядра проклятого ИИ и отправка Кайла Риза в прошлое было лишь первым этапом. Я не знал, произойдут ли события, которые приведут к моей гибели, ведь событий третьего фильма не было, но, всё равно, позже, я планировал найти способ выжить, чтобы быть рядом с супругой, когда та будет отправлять второго Т-800 защищать десятилетнего меня.

Вот только в тот момент, когда я смотрел на отца, отправляющегося в прошлое, всё изменилось, и это уже мало походило на знакомый мне канон. Словно кривое зеркало, мир изменился, отобразившись слишком уж искажённо.

Второй раз умирать было так же страшно, как и в первый. Вот только я не умер. Опять. Моё сердце перестало биться, но темнота не поглотила меня. Я продолжал осознавать себя. Чувствовать боль. Я продолжал существовать.

Я помнил Маркуса Райта, гибрида плоти и машины. Того, чья человечность прекрасно доминировала над холодным разумом терминатора, которым его сделали. Скайнет лишил меня и малейшей частички плоти, навсегда исключив меня из рядов органиков. Но, помня Маркуса, я верил, что пускай моё тело перестало быть человеческим, мой разум всё ещё принадлежал мне.

Вернее, я так думал. Скайнет несколько месяцев ломал мою волю, проверяя крепость цепей, в которые заковал моё сознание. Я не контролировал ничего и это было хуже агонии. В итоге, решив, что я готов, ИИ отправил меня в прошлое. Помочь создать и защитить самого себя. Создать и дать толчок для развития нового, более совершенного Скайнет. Не в силах противится, я лишь наблюдал за происходящим. За тем, как своими руками обрекаю миллиарды людей на смерть.

Когда я уже почти был сломлен, впереди засияла надежда. Этим переломным моментом стала встреча с родителями. Сопровождавший их Т-800 был в эксплуатации уже весьма продолжительное время, поэтому я знал, что надолго он не сможет задержать того монстра, в которого я переродился, но именно лица родителей стали для меня рычагом. Кайл, для которого прошла всего пара дней, и молодая Сара Коннор, в глазах которой я не видел той застарелой боли, как у той женщины, что меня родила и воспитала.

Я боролся, когда последовал за родителями в тайное логово Сары. В тот момент, когда я-терминатор, готовился напасть, я-человек пытался выбраться за пульт управления телом. Это было сродни атаки компьютера вирусом. Программные сбои буквально заполоняли визор, через который я воспринимал теперь мир. Это замедлило меня, и помогло Кайлу и маме сбежать, угнав автобус. А потом, когда я догнал их у лаборатории, бороться с собственными действиями стало сложнее. Скайнет поддерживал связь со мной-терминатором, работая, как антивирус. Моих сил практически ни на что не хватало.

Я прожил в совокупности три жизни и последняя была адом. Я был благодарен Т-800, следующему за Сарой. Этот робот смог развиться достаточно, чтобы научится хотя бы немного понимать людей. Было ли тому причиной возраст конкретно этой модели? Папс, как его назвала моя мать, был более человечным, чем я — бывший человек.

Третья смерть была принята мной с надеждой. В то время, как я-терминатор отчаянно боролся за жизнь, даже испытывая боль от рассыпающихся на нано-частицы фрагментов тела, я-человек искренне надеялся, что всё закончилось. Что мне больше не придётся быть пленником в собственном разуме. Не придётся убивать тех, кого я поклялся самому себе защищать.

Я рассыпался на части в активированной, но сломанной машине времени. Я думал, что мой путь, наконец-то, завершён. Но это был не конец…