Рождество в Роткове (джен)

С нижнего этажа поместья доносится гомон отряда. Их шумные голоса вырывают Лэйн из сосредоточения, отвлекая от расшифровки Книги Апокалипсиса, поэтому она отходит к окну, пытаясь вернуть себе внутренний покой. Книга и блокнот лежат брошенными на кровати, словно ожидая возвращения хозяйки, а Лэйн задумчиво всматривается в происходящее за окном.

День постепенно клонится к вечеру. Снег кружится в медленном, почти ленивом танце, покрывая деревья и землю серебристой пылью. Огни прожекторов, установленных для освещения входа в поместье, уже зажглись и прорезают своим светом сгущающиеся сумерки, отбрасывая длинные тени на высокие сугробы. Их питают солнечные панели, едва успевшие накопить достаточно энергии за короткий зимний день. Мир словно замедлился, и в этом спокойствии Лэйн находит странное утешение, несмотря на шум внизу.

Неожиданно ее взгляд привлекает движение. На сугробе появляется новая тень. На землю, бесшумно сложив за спиной белоснежные крылья, мягко опускается ангел. Это Анхея. Ее ступни едва касаются снежного покрова, будто она ничего не весит. Легким движением встряхнув крылья, она направляется к поместью. Ее поступь легка и грациозна. Анхея не замечает наблюдающую за ней Лэйн, а если и замечает, то никак не реагирует, словно ей все равно.

Сделав несколько шагов, Анхея вдруг замирает, глядя в сторону ворот. Лэйн инстинктивно напрягается, ее внимание приковано к тому, что могло заинтересовать ангела. Вскоре она слышит громкие голоса и видит пятерых мужчин, тащащих огромную пушистую елку. Во главе этой процессии идет рыжеволосый парень. Срубленный конец дерева лежит на его плече, и он придерживает его одной рукой, а в другой несет топор. Лэйн знакома не со всеми в отряде, но, кажется, этого парня зовут Лестер. У нее не получается рассмотреть лица остальных. Анхея, потерявшая интерес к увиденному, резко разворачивается и устремляется ко входу в поместье, словно опасается, что ее могут попросить помочь дотащить елку.

Лэйн слышит за своей спиной скрип двери и оборачивается. В комнату входит Дмитрий.

— Я ищу Анну, — объясняет он свой визит, обводя взглядом помещение. Лэйн молчит, не считая нужным отвечать: и так понятно, что Анны здесь нет. Не дождавшись ответа, он продолжает: — А ты все прячешься?

На его лице появляется едва заметная усмешка, которая вызывает у Лэйн раздражение.

— Я не прячусь, — резко отвечает она, поджав губы, и кивает в сторону кровати, на которой лежит раскрытая Книга Апокалипсиса. — Я занималась расшифровкой.

— И сколько страниц удалось расшифровать? — интересуется Дмитрий, делая шаг в комнату и тихо прикрывая за собой дверь.

— Пару предложений, — нехотя признается Лэйн. Она ненавидит ощущать себя бесполезной, а вопросы Дмитрия пробуждают в ней именно такое чувство.

— Тогда, может, стоит взять на сегодня передышку?

Его голос звучит мягче, чем обычно, и этот контраст лишь сильнее настораживает Лэйн. Она хмурится, пряча взгляд. Рождество. Конечно, он говорит это только из-за праздника. Едва ли Дмитрий стал бы предлагать отдых, учитывая, как сильно его интересовал перевод Книги Апокалипсиса. Но Лэйн не хочется праздновать. Ей плевать на Рождество. Отряд не разделяет ее мнения, для многих этот вечер — возможность хоть ненадолго позабыть об апокалипсисе и отвлечься от тягот реальности. Лэйн же волнует лишь книга.

Голоса снаружи становятся громче. Она отводит взгляд от Дмитрия и вновь смотрит в окно. Пятерка с елкой уже у ворот и вдруг начинает петь Jingle Bell Rock. Они фальшивят, сбиваются с ритма, забывают слова, от чего начинают хохотать, не закончив куплет до конца. Лестер пытается начать вновь, размахивая топором, словно дирижер, и это вызывает новый взрыв хохота. Происходящее кажется настолько нелепым, что даже на губах Лэйн вдруг появляется едва заметная улыбка.

Дмитрий, услышав шум, подходит ближе. Свежий, едва уловимый запах чистоты на мгновение заполняет пространство между ними.

— Что там? — спрашивает Дмитрий, наклоняясь, чтобы выглянуть в окно. Его плечо едва касается ее, и Лэйн напрягается, но почему-то не спешит отстраниться.

Сначала Дмитрий хмурится, и на мгновение ей кажется, будто сейчас он начнет ругаться. Вдруг солдаты пошли за елкой без его разрешения? В конце концов, это слишком рискованно — идти в лес, где им могут повстречаться отродья, ради какой-то там елки, и генерал мог им это запретить. Но эта мысль почти сразу кажется Лэйн глупой. Никто в отряде не посмел бы ослушаться приказа Дмитрия. И дело вовсе не в том, что он их генерал. Она успела понять это даже за такое короткое время, что провела среди них. Они слушаются его, потому что уважают, и это доверие столь велико, что Лэйн, хоть и держится обособленно, невольно ощущает его силу.

Она внимательнее присматривается к Дмитрию, словно пытаясь оценить, заслуживает ли он и ее уважения и доверия. После того случая с амиталом натрия она все еще напрягается, когда видит его, но при этом не может не признавать, что давала достаточно поводов для подозрений. Невозможно отрицать очевидное: она новый человек в отряде, и с ее появлением действительно началась какая-то чертовщина. Будь она на их месте, возможно, поступила бы так же. Но легче от этих мыслей не становилось.

Впрочем, Лэйн порадовал тот факт, что Дмитрий не винит ее в смерти Амира. Порадовал значительно сильнее, чем она готова признать.

Дмитрий тем временем наблюдает за сценой внизу и тихо усмехается, когда один из мужчин поскальзывается прямо у крыльца и падает в снег, едва не уронив елку. Лэйн украдкой продолжает следить за генералом и замечает, как на его лице появляется столь редкая для него расслабленность. Она никогда не видела его таким. Обычно он хмурый, уставший, его мысли всегда где-то далеко, занятые проблемами отряда и планами, которые ей не дано постичь. Сейчас же он кажется… живым, настоящим.

Но этот момент длится недолго. Дмитрий на секунду прикрывает глаза, словно пытаясь пробудиться от наваждения, и выражение его лица снова становится серьезным. Он выпрямляется и отходит от окна, убирая руки в карманы.

— Ладно, мне пора. Надо найти Анну и разобраться с этой елкой, — говорит он так, словно речь идет об отродье, с которым ему предстоит вступить в бой. Он бросает взгляд на Лэйн, и его голос вновь становится чуть мягче, хоть и с привычной ноткой повелительности. — А ты спускайся вниз, нечего торчать тут в одиночестве.

— Это приказ, генерал? — интересуется Лэйн, скрестив руки на груди.

Дмитрий слегка прищуривается, будто обдумывая ее вопрос. Его губы едва заметно поджимаются, и он не торопится с ответом. Вместо этого он коротко вздыхает, делает несколько шагов к двери и, уже положив ладонь на ручку, бросает через плечо:

— Нет, Лэйн, это забота, — отвечает он неожиданно тепло. — Оставаться в одиночестве в Рождество как-то неправильно. Даже если не будешь праздновать, рядом с другими людьми станет легче. Дай моим ребятам шанс.

С этими словами он уходит, оставляя Лэйн в комнате одну. Она смотрит ему вслед, чувствуя одновременно раздражение и странную теплоту, разлившуюся где-то внутри. Одна ее часть хочет бросить Дмитрию вызов, чтобы взбесить, а другая — подчиниться этому странному заботливому приказу, чтобы увидеть его удивление. Обе части стремятся к одному и тому же: выбить генерала из равновесия. Ему не нравится, когда она слишком покорная, но и когда нарушает приказы, он раздражается не меньше. А Лэйн, в свою очередь, не хочет, чтобы Дмитрий оставался к ней равнодушным. Отчего-то ее тянет пробуждать в нем любые эмоции, словно если получится сделать это с ним, то однажды она сумеет сделать это и с собой.

Слова Дмитрия застревают в голове, и Лэйн опускает взгляд на книгу, впервые за день чувствуя желание присоединиться к празднованию. Она колеблется еще несколько мгновений, а затем подходит к кровати, берет книгу в руки и, окинув взглядом комнату в последний раз, нерешительно направляется к двери. Она не знает, как скоро косые взгляды членов отряда заставят ее захотеть вернуться сюда обратно, но почему-то чувствует, что сделать сейчас шаг за порог — правильное решение.

Внизу ее встречают громкие голоса, смех и странная возня — явные признаки того, что команда елочных энтузиастов добралась до поместья и теперь борется с тем, чтобы протащить несчастное дерево сквозь входные двери. Из-за этого по гостиной проносится легкий холодок, и Лэйн подходит ближе к камину, чтобы согреться.

Лестер командует процессом, а Дмитрий стоит рядом, сложив руки на груди, и с плохо скрываемым раздражением наблюдает за происходящим.

— Где вы откопали эту громадину? — ворчит он, качая головой. — Не могли найти что-то более… компактное?

Лестер, отряхивая снег с куртки и потирая уставшее плечо, отзывается с лукавой усмешкой:

— Компактных не было, генерал. Только это чудовище. К тому же компактные елки в битве с отродьем не помогут, — шутит он. — А за этой мы, в случае чего, смогли бы спрятаться впятером.

Его слова вызывают взрыв смеха у остальных, и кто-то в шутку пытается представить, как Лестер, прячась за ветвями, отбивается от отродья топором. Дмитрий закатывает глаза, но на губах мелькает легкая улыбка.

— Это все классно, но как вы собираетесь заставить ее стоять? — вмешивается в разговор Ноа.

Затевается громкий спор о том, как лучше закрепить елку на полу, но Лэйн в нем не участвует, предпочитая продолжать наблюдение молча. Дмитрий выслушивает предложения и осматривается, вдруг встречаясь с ней взглядом. Он неожиданно тепло ей улыбается и коротко кивает, словно радуясь, что Лэйн прислушалась к его словам.

В этот момент рядом с ней появляется Анна. Она трогает Лэйн за локоть, привлекая к себе внимание, и, наклонившись, говорит:

— Дмитрий велел мне поискать украшения для елки в подвале, — вздыхает она. — Там столько барахла, одна я с этим не справлюсь. Идем со мной.

Это звучит не как просьба. Лэйн бросает взгляд на Анну и невольно сравнивает ее с Дмитрием. У обоих голубые глаза и каштановые волосы, и оба обожают командовать. Лэйн впервые задается вопросом: уж не родственники ли они? Но на раздумья нет времени: Анна направляется к лестнице, ведущей в подвал, и у Лэйн просто нет другого выбора, кроме как последовать за ней.

Но прежде она находит взглядом Каина. Он стоит у дальней стены и следит за развернувшимся елочным спектаклем с большим интересом. Как и Анхея, он явно не планирует помогать смертным, а Дмитрий вряд ли станет ему это приказывать. Попросив Анну немного подождать, Лэйн направляется к Каину. Заметив ее приближение, он тут же переводит на нее заинтригованный взгляд, но, увидев книгу в ее руках, мгновенно теряет интерес, догадавшись о цели ее прихода. Лэйн без лишних слов протягивает ему книгу, и он так же молча ее забирает, пряча во внутреннем кармане своей куртки. Без книги она чувствует себя опустошенной. Лэйн вынуждена возвращать ангелу то, что принадлежит ей, и это раздражает.

— Монахи позволили нам посетить их архив. Сходим туда завтра, — говорит вдруг Каин, когда Лэйн разворачивается, чтобы уйти. Она благодарно кивает, надеясь, что в архиве удастся найти хоть что-то, что поможет продвинуться в переводе книги или поисках Ника.

Анна нетерпеливо стоит у лестницы, сжимая в руках ХИС. Ее пальцы ритмично постукивают по корпусу устройства, выдавая скрытое раздражение. Протянув его Лэйн, она коротко бросает:

— Будешь отвечать за освещение.

Лэйн без возражений забирает ХИС и сгибает его, заставляя светиться. Они с Анной начинают спускаться по лестнице. Подвал встречает их сыростью и холодом, от которого хочется поежиться. Узкие деревянные ступени поскрипывают под ногами, а свет ХИСа выхватывает из тьмы очертания брошенных вещей. У самого подножия лестницы стоят несколько коробок, отмеченных знаком базы «Сибирь». Они расставлены аккуратно, очевидно, чтобы до их содержимого было легко добраться.

Дальше, вдоль стен, виднеются другие коробки, заметно постарше. Они покрыты толстым слоем пыли, а их вдавленные картонные стенки выглядят изношенными. Коробки стоят небрежными кучами, будто их бросили тут в спешке.

В глубине подвала хаотично раскиданы груды хлама. Покосившиеся стеллажи из темного дерева ломятся под весом неопознанных предметов. Пол усеян обломками старых ящиков, сломанными инструментами и обрывками тканей. Кое-где можно заметить мебель, чья обивка уже давно утратила свой цвет. Подвал кажется застывшим хранилищем прошлого, местом, где не только вещи, но и связанные с ними воспоминания оставлены здесь, чтобы медленно раствориться в забвении.

Анна не задерживается у лестницы и сразу направляется к пыльным коробкам в глубине подвала. Лэйн следует за ней, освещая путь, пока Анна тщательно осматривает их содержимое. Она хмурится и брезгливо трет руки, едва коснувшись слоя пыли.

— Будет жаль, если замараешь мою одежду этой грязью, — говорит Анна. — Старайся не подходить слишком близко к коробкам.

Лэйн молчит, наблюдая, как Анна открывает очередную коробку, пытаясь найти хоть что-нибудь похожее на елочные игрушки, и мысленно радуется, что ее задача ограничивается лишь тем, чтобы держать ХИС. Меньше всего на свете ей хочется касаться этой пыли.

— Когда я спускалась сюда впервые и осматривала коробки, точно находила украшения для елки, — бурчит Анна с раздражением, откидывая крышку одной из коробок. — Но где именно я их видела — не помню. Здесь все вперемешку, просто кошмар.

Они продолжают бродить по подвалу, и сырость, что пропитывает воздух, заставляет чувствовать себя неуютно. Они осторожно обходят разбросанный хлам: где-то на полу валяются металлические детали, где-то сиротливо покоится одинокая кукла, чьи пустые глаза безжизненно смотрят в потолок. Лэйн задерживает взгляд на старом проигрывателе, покрытом пылью и паутиной, с едва заметным логотипом «Мелодия» на корпусе. Рядом на полу лежат пластинки, одна из которых с треском раскалывается, когда Анна случайно на нее наступает.

— Черт… — тихо шепчет она, делая шаг назад.

На старых полках они видят потрепанные книги, какие-то коробки с пожелтевшими документами и странные стеклянные банки с неизвестным содержимым, от которых Лэйн решает держаться подальше. Наконец среди нагромождения коробок Анна находит небольшой деревянный ящичек. Она открывает его, и внутри оказывается маленькая шкатулка. Она снимает крышку, и обе видят, что там лежит стопка старых новогодних открыток. Они уложены аккуратно, и, хотя края некоторых пожелтели, сами открытки сохранились хорошо. Свет ХИСа выхватывает изображение лесных зверей, зимних пейзажей, новогодней елки. Пользуясь тем, что Анна просто смотрит на открытки, не двигаясь, Лэйн берет одну в руки и находит дату печати.

— Они советские, — говорит Лэйн, осматривая еще парочку. Все они неиспользованные, на них нет ни надписей, ни штампов.

Анна молчит. Лэйн бросает на нее вопросительный взгляд, но та стоит неподвижно, разглядывая открытку с изображением бельчонка, украшающего елку. Ее палец слегка трет изображение зверька, будто пытаясь оживить в памяти что-то давно забытое.

— Я помню эти открытки, — вдруг сдавленно говорит она, не поднимая взгляда. Голос Анны звучит непривычно хрипло, будто слова даются ей с трудом. — У мамы были такие же. — Она печально улыбается. — Я обожала их разглядывать. Интересно, где они сейчас.

Лэйн смотрит на нее, чувствуя себя странно. Она осознает, что не может до конца понять, что именно так трогает Анну в этих открытках. Для нее эти вещи — всего лишь хлам. Она не ощущает тепла воспоминаний, связанных с детством, не чувствует ностальгии или печали. И все же что-то в ее голосе и выражении лица вызывает в Лэйн отклик, будто слова Анны пробуждают в ней отголоски чего-то важного из ее собственного прошлого, того, что она не может вспомнить. Ей хочется поддержать Анну, но как? Это странное, незнакомое ощущение заставляет Лэйн чувствовать себя неуместной.

И все же, неожиданно для самой себя, она протягивает руку и мягко берет Анну за запястье. Та удивленно поворачивает к ней голову, ее взгляд опускается на руку Лэйн, а затем снова возвращается к ее лицу. В глазах Анны мелькает нечто сложно объяснимое: растерянность, смущение, но вместе с тем и признательность за поддержку. На мгновение Лэйн видит ту Анну, которая не прячет свои эмоции за резкими словами или насмешками. Настоящую Анну, которую хочется узнать лучше.

Анна смотрит на нее еще пару секунд, будто что-то обдумывая, а затем отводит взгляд. Ее рука остается в руке Лэйн дольше, чем та ожидала. В конце концов Лэйн говорит:

— Возьми их с собой.

Анна качает головой, не сводя взгляда с бельчонка.

— Нет. Они не мои. Они лежали здесь столько лет… Я просто не могу.

Ее голос звучит тихо, но твердо. Анна бережно возвращает открытки в шкатулку, и в этот момент со стороны лестницы раздается скрип ступеней. Обе девушки поворачивают голову в ту сторону и замечают Киру, держащую в руках еще один ХИС.

— Дмитрий отправил меня тебе в помощь, — говорит она будничным тоном, слегка прищурившись от света. — Видимо, не знал, что ты уже взяла с собой Лэйн.

— Ничего страшного, втроем управимся быстрей, — отвечает Анна равнодушно.

Грусть, которую еще мгновение назад можно было заметить в глазах Анны, исчезает, будто ее и не было. Эта резкая перемена не ускользает от внимания Лэйн. Анна возвращает себе привычное выражение лица — сосредоточенное и спокойное. «Ты скрываешь свои чувства от Киры, — догадывается Лэйн, — не хочешь, чтобы она видела тебя в минуты слабости». Это открытие рождает внутри Лэйн странное торжество. Она ловит себя на мысли, что ей нравится знать, какой уязвимой способна быть Анна. Она хочет быть единственной свидетельницей этих моментов.

«Делись своими чувствами и переживаниями только со мной, — просит Лэйн, будто верит, что Анна сумеет прочесть эту просьбу в ее мыслях. — Позволь мне видеть тебя такой ранимой, такой настоящей. Я никому об этом не расскажу. Это будет нашим с тобой маленьким секретом».

— Нашли уже что-нибудь? — спрашивает Кира, подходя ближе. Она бросает быстрый взгляд на Лэйн, но та делает вид, что ее не замечает. Обе подчеркнуто игнорируют друг друга. Лэйн не забыла о ее роли в том допросе с амиталом натрия, но не видит смысла ввязываться в открытое противостояние. Пока не видит.

Взгляд Киры скользит по шкатулке в руках Анны, но та лишь качает головой и возвращает шкатулку на место. Кира останавливается у проигрывателя и удивленно ахает. Она осторожно смахивает паутину с крышки и проводит пальцем по потрескавшейся поверхности.

— А что, если включить музыку? — неожиданно предлагает Кира, бросив взгляд на Анну. Та хмурится, словно эта идея кажется ей пустой тратой времени.

— Думаешь, он работает? — спрашивает Анна с сомнением, скрещивая руки на груди.

— Не знаю, но можно попробовать. — Кира пожимает плечами. — Вдруг получится. Надо попросить Ноа его проверить.

Анна не спорит, лишь слегка качает головой, давая понять, что не возлагает на это больших надежд. Видимо, решила, что пусть Кира тратит время, раз ей так хочется. Лэйн молча наблюдает за их диалогом, чувствуя себя посторонней в этом небольшом споре. Будет музыка или нет — ее не волнует.

Они продолжают осматривать подвал, медленно пробираясь сквозь завалы старого хлама. Анна сосредоточенно заглядывает внутрь каждой коробки, пока наконец не находит нужную.

— Вот они, — победно произносит она, доставая несколько елочных игрушек. Хрупкие стеклянные шары поблескивают в свете ХИС, и Анна наконец выглядит довольной. Она смотрит на Лэйн и говорит: — Поднимись наверх и найди кого-нибудь из парней. Я не собираюсь тащить это сама.

Лэйн с большим облегчением направляется к лестнице, стремясь поскорее покинуть это неприятное место, и, поднявшись, сразу замечает, что елку наконец поставили на свободное место рядом с генератором. Благодаря чему та остается в вертикальном положении — неизвестно, и Лэйн, в общем-то, все равно. Гостиная неожиданно малолюдна, и она понятия не имеет, куда все подевались. К счастью, она замечает двух солдат, греющихся у камина, и коротко объясняет им, что нужно спуститься вниз и помочь донести коробку с игрушками и проигрыватель. Те обмениваются взглядами и, не найдя подходящего повода отказаться, нехотя соглашаются. Лэйн с ними не идет, предпочтя остаться у камина — в подвале она так замерзла, что теперь отчаянно нуждается в тепле.

Проходит немного времени, и вот Анна, Кира и двое солдат поднимаются наверх. Коробок оказывается три, и пока один мужчина возвращается в подвал, чтобы забрать последнюю, Анна просит второго найти Ноа, и вскоре тот появляется в гостиной вместе с Лестером и деловито приступает к осмотру проигрывателя. Анна усаживается прямо на пол у камина и начинает аккуратно доставать игрушки из коробок одну за другой. Кира и Лэйн садятся по обе стороны от нее и, вооружившись какими-то тряпками, принимаются протирать игрушки от пыли.

— О, навевает воспоминания, — смеется вдруг Кира, забирая из рук Анны очередную игрушку. Анна с любопытством смотрит на нее в ожидании интересной истории. Кира быстро осматривается и, убедившись, что в гостиной только она, Лэйн, Анна, Ноа и Лестер, увлеченно изучающий выцветшие обложки пластинок, продолжает: — Помните, как нас в детстве водили на елки? — Анна кивает, и Кира, заметив недоуменные лица остальных, поясняет: — Это такие новогодние представления для детей. С участием разных персонажей, Санта-Клауса, хотя мы звали его Дедом Морозом, и Снегурочки, его внучки.

— У Санты есть внучка? — с искренним удивлением спрашивает Лестер, отрываясь от пластинок. Его вопрос игнорируют, а Анна едва сдерживает усмешку.

— У меня был шикарный костюм лисицы, — вдруг вспоминает Анна с мечтательной улыбкой. — С роскошным пушистым хвостом. Все девочки в детском саду мне завидовали. У них были одинаковые костюмы снежинок. А мне мой костюм привез папа из Америки. Тогда это считалось чем-то невероятным. — И, словно очнувшись от воспоминаний, добавляет: — Извини, Кира, продолжай.

— На одной из елок я увидела точно такую же игрушку. — Кира улыбается, рассматривая серебристую фигурку сосульки, покрытую блестками и белой глазурью. — Тогда мне казалось, что эта игрушка — самая красивая вещь из всех, что я видела в своей жизни. Я рассказала об этом подруге, и та подбила меня ее украсть.

Анна удивленно приподнимает брови и уточняет, словно не веря своим ушам:

— Украла?

— Ага, — смущенно отвечает Кира. — Никто ничего не заметил, но дома, разумеется, все вскрылось. Отец так меня отругал, что я после этого неделю боялась попадаться ему на глаза. И это еще не все. Он заставил меня вернуть игрушку обратно и извиниться перед воспитателями.

Анна хохочет, и ее смех подхватывают Ноа и Лестер. Даже Лэйн находит эту историю забавной и усмехается. Словно пытаясь оправдаться, Кира добавляет:

— С тех пор я больше никогда ничего не крала. Хватило на всю жизнь.

— А жаль, нам бы пригодились твои навыки в апокалипсис, — раздается голос Дмитрия. Кира вздрагивает, ее глаза расширяются, а лицо становится ярко-пурпурным. Оказывается, все это время генерал стоял за их спинами, и Лэйн не заметила, в какой момент он вернулся в гостиную.

Дмитрий, прищурившись, сдерживает легкую улыбку, а Анна и Лестер обмениваются хитрыми ухмылками. Кира открывает рот, но слова застревают у нее в горле. Дмитрий, видимо, заметив ее замешательство, добавляет:

— Не переживай, — говорит он с доброй улыбкой. — У всех нас есть такие истории из детства. Если это помогло тебе стать тем человеком, каким ты стала сейчас, значит, игрушка того стоила.

Кира смущенно отворачивается, продолжая сжимать игрушечную сосульку в руках. Ее лицо все еще пылает, но по его выражению видно, что слова Дмитрия ей приятны. Лэйн, наблюдая за происходящим, думает, что Кира ни за что не стала бы рассказывать эту историю, если бы знала, что Дмитрий услышит.

В этом моменте есть нечто на удивление теплое и живое. Даже несмотря на конфликты с некоторыми членами отряда, Лэйн впервые чувствует, что рада быть его частью.