Вместо пустоты (гет)

— Конечной точкой маршрута станет Рим, — сказал плешеватый мистер Халлидей и для верности — словно Драко мог не знать, где находится Рим — указал пальцем на висящую позади карту. Палец был пухлым настолько, что Сардиния скрылась за ним полностью. — Вы прибудете туда четырнадцатого декабря, а утром двадцать четвертого ровно в полдень коснетесь портала и — бам! — окажетесь в гостиной своего поместья. У вас останется еще уйма времени, чтобы подготовиться к празднованию Рождества!

На «бам!» он, широко разведя руки в стороны, брызнул слюной на лакированный стол красного дерева. Драко поморщился.

— К тому же после Гран-тура, уверяю, ваши чемоданы будут забиты сувенирами и подарками, — продолжил мистер Халлидей, не обращая внимания на выражение его лица. — Большое путешествие всего за два месяца, и при этом вы не пропустите ни единого стоящего места в Европе — потрясающая возможность, просто потрясающая!

За последний час Драко слышал это в который раз — и подавил желание отказаться, какое обычно возникает, когда продать что-нибудь пытаются слишком настойчиво.

Халлидею не нужно было так стараться. В Гран-тур Драко твердо решил отправиться еще накануне — и даже несмотря на сезон. Может быть, отчасти благодаря этому: зимой меньше толп. Если, разумеется, речь идет не о предрождественской поре. Но с индивидуальным гидом и ее можно пережить. По крайней мере, Драко хотелось на это надеяться. И на то, что толпиться к тому времени путешественники будут не только в бесснежном Риме, а еще и на ярмарках в Германии и Австрии, которые Драко успеет посетить раньше.

В агентстве Халлидея свое дело знали. После войны — а прошло уже больше четырех лет — они стали хорошо зарабатывать на волшебниках, желающих отправиться в путешествие и не думать о том, как бы его устроить. Активнее всего продавали Гран-тур. Старый обычай в лишней рекламе не нуждался.

Если бы у Драко была возможность, он бы потратил год или два, чтобы объездить весь мир. Так поступил Блейз сразу же после того, как завершились судебные разбирательства, на которых он должен был свидетельствовать. С тех пор прошло еще два года, а говорить он по-прежнему мог только о том, в какую попал переделку где-то в Южной Америке, когда в обход гида решил пообщаться с местным шаманским племенем; о том, как египетские алхимики едва не лишили его руки, проведя сомнительный обряд; и еще об этом своем любовном итальянском приключении. Драко с самого начала был уверен, что Блейз преувеличивает, но некоторых поразительных деталей нафантазировать не смог бы даже он.

Из Гран-тура возвращаешься другим человеком и на все начинаешь иначе смотреть, в очередной раз заключил Блейз, и в голове у Драко щелкнуло: вот оно. Вот что мне нужно.

На время сбежать из Британии.

Разумеется, так просто позволить себе этого Драко не мог. И точно не на год. Сначала были унизительные, изматывающие суды; публичное покаяние продолжилось и после. Оно, понял Драко, никогда не закончится — и пусть. Он, правда, думал, что родители большую часть времени начнут проводить в небольшом фамильном поместье на севере Франции — Малфой-мэнор вместо крепости превратился в напоминание о катастрофе, — и все же этого не случилось. Хотя их дом был осквернен, он остался их домом.

Публичное покаяние состояло во многом из бесконечных благотворительных мероприятий, которые Малфои устраивали одно за другим. Чаще всего Драко появлялся на них в компании матери — отец теперь редко бывал на людях, в официальных заявлениях ссылаясь на здоровье. Может, формально Люциус и оставался главой семьи, но всем было ясно: у общественного прощения есть предел. Благодаря помощи Поттера он не сгнил в Азкабане, но видеть его не хотели нигде. Драко взял все в свои руки — восстанавливать репутацию фамилии приходилось по крупицам. Это требовало времени и постоянного участия; на самом деле на Гран-тур у него едва нашлись эти два месяца.

И даже хорошо, что впереди только Европа. Драко до сих пор находился в поле зрения аврората и был уверен, что просто так уехать дальше ему не позволят, а вступать в споры сразу же после того, как все… не сказать, что улеглось, но сгладилось — неразумно.

Ты мог бы жениться на Астории и отправиться в свадебное путешествие вместе с ней уже в новом году, сказала мама, когда он рассказал ей о своем решении. Заключил бы с ней помолвку и объявил бы об этом на традиционном благотворительном рождественском балу. Дал бы интервью, поведал бы о большой любви, зародившейся на пепелище, оставленным в твоем сердце войной. (Здесь Драко ощутил приступ тошноты.) Газетчики и — главное — общество были бы в восторге от нового повода для обсуждений. Это наконец сместило бы фокус, и вместо того, чтобы по десятому разу судачить о грехах прошлого, все стали бы гадать, когда у вас появятся дети. Союз с Гринграссами — прекрасная идея. Они не были запятнаны поддержкой Темного лорда, но при этом в их чистокро…

Нет, мама, ответил Драко. Я отправлюсь в Гран-тур один. Рождественский бал пройдет без меня. Я вернусь утром двадцать четвертого, и ни днем раньше.

Нарцисса сложила на груди руки. Посмотрев на него внимательно, как умела только она — со смесью искренней заботы и уверенности в том, что ей лучше известно, как именно нужно поступить, — она осознала, видимо, что спорить с ним сейчас бесполезно. Но все же непреклонно сообщила, что ужинать двадцать четвертого Гринграссы будут в Малфой-мэноре.

— Подумай еще раз, Драко, — смягчив тон, Нарцисса подалась вперед и погладила его по плечу. — Мой милый, любимый сын. Астория — самая удачная партия. Ты же знаешь наше положение… И, поверь мне, я хорошо в этом разбираюсь: когда она смотрит на тебя, ее глаза сияют. С ней ты сможешь жить счастливо. Но даже она не будет ждать тебя вечно. Рождественский ужин — идеальный момент, чтобы сделать ей предложение. Подожди! Не спеши отказываться. Я оставлю тебе фамильное кольцо; уверена, ты примешь правильное решение.

На это Драко не ответил ей ничего.

Он не знал, что ему делать — и с уверенностью согласился только на то, что постарался продать этот мистер Халлидей.

Гран-тур, по сложившейся традиции, начнется во французском Кале после того, как Драко пересечет Английский канал. Никаких утомительных переездов — он же, в конце концов, не магл. Только изготовленные специально для него порталы и каминная сеть. Вряд ли аппарация (точно не после виноделен) и полеты на метле (но Драко на всякий случай возьмет ее с собой, уменьшенную до размеров игрушечной). Париж, Лион, Женева, Мюнхен, Берлин, Вена, Будапешт, Барселона, Мадрид, Венеция: он увидит все и куда больше. Красоты этих мест, подобострастно заулыбался Халлидей, подготовят вас к Риму.

Драко бывал раньше и во Франции, и в Австрии, и в Швейцарии, но всегда — с родителями. Они не посещали мест, где были маглы — только магические кварталы и дома, собственные или друзей семьи. Драко и до рассказов Блейза предполагал, что в действительности из-за этого видел малую часть того, что мог бы. Агентство же Халлидея стало организовывать путешествия так, чтобы клиенты посетили и волшебные, и магловские значимые места — а ведь зачастую они соседствовали. Необязательно даже менять галеоны или гадать, в какой одежде вы смешаетесь с туристическими толпами: все продумано. Агентство Халлидея предоставит вам гида (на группу или, если доплатите, индивидуального); забронирует номера, билеты и столик в уютном ресторане местной кухни; создаст порталы; обменяет деньги, чтобы вы могли купить магловские сувениры; выдаст соответствующую одежду и, собственно, обеспечит полный комфорт для того, чтобы вы могли по-настоящему отдохнуть.

Что ж, подумалось Драко при виде набора порталов (декоративных тарелок с названиями городов), даже если таких приключений, как у Блейза, не выдастся и близко, все равно это лучше, чем провести два месяца в промозглой Британии.

* * *

Драко ощутил под ногами твердую поверхность и, еще не открыв после перемещения глаз, краем сознания отметил, что в Риме иначе дышится. Запах соли, насквозь пропитавший Венецию, сменился другим. Разобрать его на составляющие не удавалось.

Портал перенес Драко прямо в гостиничный номер. Согласно выданной еще в начале путешествия брошюре, этим небольшим отелем владел сквиб, открывший его и для маглов, и для волшебников. Привычно подавив тошноту (за последние полтора месяца пользоваться порталами пришлось чаще, чем за всю жизнь до этого), Драко выпрямился и огляделся.

Номер оказался просторным, с мраморным камином, совершенно точно подключенным к сети — на полке нашлась фарфоровая шкатулка с летучим порохом. Он не понадобится. Драко опустился на стул у старинного письменного стола и посмотрел сначала на кровать с балдахином, а затем в приоткрытое окно. Этаж был верхним.

Все это отчасти походило на то, что он видел за последние полтора месяца, и одновременно абсолютно отличалось. Почему-то было сложно оторвать взгляд от терракотового черепичного моря, перемежающегося куполами соборов.

На столе лежал, мерцая золотыми буквами, лист плотной бумаги.

«Добро пожаловать в "Палацетто Фарнезе"! Пожалуйста, по прибытии зарегистрируйтесь у администратора на первом этаже. Обратите внимание, что использование магии в общественных зонах строго запрещено».

Драко позволил себе, прикрыв глаза, посидеть так еще пять минут. Или десять. С восприятием времени здесь тоже было странно — словно оно шло не так, как заведено, а так, как ему вздумается.

Позади осталось много потрясающего. Ни на один город в путешествии Драко не было выделено столько времени, сколько на Рим, но он был даже рад взвинченной интенсивности впечатлений. По нескольку дней на каждую точку маршрута хватило с головой. В его бездонном чемодане уже лежали бутылки лучшего французского вина и шампанского, шелковые платки, швейцарские наручные часы, венский антикварный фарфор и множество других вещиц. Прекрасные получатся рождественские подарки. Если только никто не побрезгует ими из-за магловского происхождения. Драко сложно было понять, чтобы войны́ оказалось недостаточно хотя бы для ослабления этой брезгливости.

Ему войны и всего, что она после себя оставила — по горло хватило.

На маглолюбца Драко, разумеется, не походил — слишком он был для этого собой, — но и ненависти в нем не осталось. Порожденные ею конфликты уже разгорались, один за другим — и вот что получилось. Только шрамы. Но у одних — такие, из-за которых их называли героями, а у других — уродливые нестираемые отметины. И пусть Драко никогда до конца не простят, у следующего поколения или поколения после него есть шансы.

Просто жить без этой бессмысленной, калечащей ненависти.

Наверное, у него даже сил не осталось на ненависть — только если речи не шло о ненависти к себе. Да и она со временем поблекла, обнажив пустоту.

С пустотой справиться было сложнее всего.

Наверное, потому, что не всегда хотелось справляться.

Ее не получалось заполнить алкоголем — Драко быстро оставил попытки. От общения даже с теми, кто раньше был близким или хотел таковым стать, она только разрасталась (о, этот взгляд Астории, обманчиво обещающий понимание и неодиночество). Пустота ненадолго затягивалась, словно рана рубцовой тканью, когда он брал в руки редкий фолиант или смотрел на что-то, от чего захватывало дух.

Всего этого было недостаточно.

Было глупо надеяться на Гран-тур. И если стольких городов оказалось мало, что может изменить Рим? Подарить еще десять дней без того, что осталось Британии?

Достав из внутреннего кармана пиджака палочку, Драко призвал из недр чемодана лиловый бархатный футляр. Крупный камень кольца блеснул на выглянувшем солнце.

Драко представил выражение лица, какое сделалось бы у Астории, когда он надел бы это кольцо ей на палец. Мама, наверное, прослезилась бы, а отец обнимал бы ее за плечи и смотрел на обручившихся с гордостью и надеждой на новое начало. Чета Гринграссов вела бы себя сдержаннее — все-таки из-за тянущейся за Малфоями дурной славы они ставили себя под удар одним фактом близкого с ними общения, но и они не могли не знать: с годами даже такую репутацию можно обелить. У Малфоев оставались деньги, имения, связи, в конце концов, имя; да и чистокровных семей, не связанных с Темным лордом, еще следовало поискать. К тому же интерес Астории был искренним, и выбор своей дочери Гринграссы были готовы поддержать.

Наверняка это было глубже простого интереса. Драко знал, что в Астории есть прагматизм — но всегда следующий за эмоциями. По какой-то причине — или вопреки всему — ей понравился даже такой человек, как он.

Можно вернуться в Британию раньше срока. Драко уже получил достаточно впечатлений. Зачем тянуть? Он действительно мог бы сделать предложение Астории хоть сегодня, чтобы объявить об этом на рождественском балу, а новый год встретить в новом статусе. В Риме они побывали бы вместе, позже. Во время медового месяца или когда им захотелось бы.

Да, Драко был бы с кем-нибудь вместе. Как будто бы наконец — не один. Как будто это придало бы всему настоящий смысл.

Солнце ушло за облака. Камень потускнел и стал похожим на обычную стекляшку.

Правда была вот в чем: прямо за окном его ждал Рим, и откликнуться на этот зов, даже не питая особых надежд, сейчас казалось единственно правильным.

Драко захлопнул футляр.