Если бы я был акулой, я бы плакал (джен)

Убийство... Здесь, в Германии! Весь день это крутили в новостях по всем каналам. Никто не ожидал подобного, ведь обычно такие вещи происходили в США, а не здесь, буквально за углом. Республика была в шоке, да и он тоже...

Тилль сидел и гипнотизировал телевизор, не обращая внимания на трезвонящий вовсю телефон. Как человек мог так поступить? Он, должно быть, был в отчаянии... Или что должно произойти у убийцы в жизни такого ужасного, раз он пошел на такое?

Когда волна ужаса прошла, и репортеры не так старательно стали мусолить новость, то выступил так называемый «эксперт». Он говорил много и практически ни о чем, ходил вокруг да около, немного пожалел жертву убийства, а потом вернулся к психологическому анализу преступника. Так кто же подтолкнул парня к убийству? Кто в этом виноват? «Виноватых» нашли быстро: жестокие фильмы, кровавые игры, а также музыканты, прославляющие насилие, особенно такие группы, как Slipknot, Marilyn Manson и Rammstein.

Он ошеломленно смотрел на экран. Какой же эксперт все-таки мудак! Да как он посмел обвинить их песни в чем-то ужасном? Тилль сердито нажал на кнопку пульта. Экран погас и в комнате повисла тишина. Он сидел на стуле и сердито думал, что это не может быть правдой. Много невинных людей были убиты в результате бессмысленного насилия. Никто не понимал, почему вообще это происходит, но старательно искал козлов отпущения.

Он еще немного побывал в своих думах, но потом ему это надоело: давила тишина, воздух в квартире внезапно стал удушающим, и Тилль больше не мог этого выносить. Он решил покинуть свою квартиру. Прямо сейчас!

Солнце к этому моменту село, и шел сильный дождь. Не церемонясь, Тилль накинул пальто, надел шляпу (опуская поля как можно ниже, скрывая лицо). Ему не хотелось быть кем-то узнанным, попасть под лавину вопросов и давать кучу комментариев. Дверь захлопнулась, и он вышел под дождь на улицу.

Тилль бесцельно бродил по улицам, задавая себе вопрос за вопросом: «Это его вина?», «Может, они в чем-то преувеличили? Перешли черту...», «Каким же надо быть идиотом, чтобы объявить всю эту ересь по телевизору?».

Rammstein поливали грязью и раньше, попадали под перекрестный огонь СМИ. Не впервой их обвиняют в том, что их музыка вредна для подростков, а также в том, что они прославляют насилие. Но такая ситуация произошла впервые, когда их обвинили в ТАКОМ контексте. В противном случае, он бы просто забил на критику и посмеялся над этим со своими коллегами по группе.

Конечно, они провоцировали публику своей лирикой, музыкой, внешним видом, и все ради удовольствия. В конце концов, есть и больные придурки, которое видят в их музыке нечто иное, отзеркаливая это. Жестокое обращение с детьми, людоедство и убийства — не были их больной фантазией. Не они совершали эти жестокости… а те, больные на всю голову людишки. Так же, музыканты не просили фанатов и слушателей совершать такие ужасные поступки, и никогда не поощряли подобного. Rammstein, благодаря своей музыке, просто боролись с данными вещами. Тем не менее, все это беспокоило Тилля.

Он на автомате зашел в ближайший бар. Мужчина не понял этого, пока не очухался, и не осознал, что находится в помещении, и бармен спрашивает про заказ.

— Двойной виски, — пробормотал Тилль, борясь с натянувшимися как струны нервами, которые требовали чего покрепче.

Пока он ждал заказ, его мысли вернулись к происшествию. Тилль перебрал в уме все тексты, которые, по словам многих, подстрекали к насилию. Он и не предполагал, что они могут на кого-то ТАК влиять! Но он сам не был обезумевшим подростком, и поэтому не мог знать, какие эмоции вызывают песни у других людей.

Заказ был выполнен, и Тилль хлебнул виски. Напиток обжег ему горло, но немного помог привести мысли в порядок.

— Не хотите снять шляпу? — улыбаясь, спросил бармен.

Тилль осмотрелся. Свет в баре был тусклым, и его бы все равно никто не узнал, даже если захотел. А если бы узнали, то Тилль бы просто заплатил и ушел. Поэтому он вздохнул, снял шляпу, и положил рядом с собой на барную стойку.

— То, что случилось в школе — просто ужасно, — начал бармен.

Тилль ничего не ответил, только кивнул в ответ, но и останавливать бармена не торопился. Вероятно, это часть его работы, но отпугивать клиентов было не в интересах бармена. Поэтому, если клиенты начнут говорить о Боге, бармен поддержит беседу если будет нужно.

— Я даже не представляю, что было в голове этого парня...

А что бы сказал бармен, если бы признал в посетителе, сидевшего у стойки предполагаемого виновника, подстрекнувшего к убийству? Но осторожно продолжил:

— Видимо, виноваты кровожадные фильмы, компьютерные игры и неправильная музыка, — голос бармена был пропитан горечью, и он серьезно покачал головой. — Но я скажу вам, что это вздор! Каждый сам несет ответственность за свои действия! Я не верю, что только фильмы и музыка подбили парня на это. Вероятно, раньше у него были проблемы. В этом замешано что-то еще. Но нужно было найти козлов отпущения, а потом устроить «охоту на ведьм», где будут линчевать режиссеров, программистов и музыкантов. Но не я! Я вообще не верю в эту клевету!

Тилль задумался о словах этого человека. Неужели в этом что-то есть? Он молча допил остаток виски.

— Еще один. — Перед Тиллем тут же появился второй стакан.

Неожиданно рядом с ним за стойкой «приземлилась» девушка. Она попросила выпить.

— Это мой сосед, — произнесла она своим приятным голосом, указывая на музыканта. — Меня зовут Сюзанна, — представилась она. — Тилль, тебе не обязательно покупать мне выпивку.

Ему совершенно не хотелось флиртовать. А девушка в этот момент положила руку ему на бедро, одарила его соблазняющим взглядом, и произнесла:

— Мне бы этого хотелось…

Он оглядел ее с ног до головы. Девушка вполне была в его вкусе. Ей, скорей всего просто нужна была небольшая компания. В другой ситуации, Тилль принял бы это предложение: они бы выпили еще по два-три напитка, поболтали и, в конце концов, оказались бы у кого-нибудь дома. Парочка бы много веселилась... Может ни один вечер… Но нет, не сегодня, и не в этой жизни. Тилль осторожно убрал ее руку со своей ноги, и бросил на стойку кучу купюр.

«Все правильно» — подумал он, надевая шляпу и исчезая на улице.

Сегодня он направится в другой бар и основательно напьется уже там. А завтра Тилль проведет беседу с группой. Бармен помог ему слегка заглушить чувство вины. Ни он, ни, тем более, группа, ни в чем не виноваты. Тем не менее, тяжкие воспоминания об этой новости останутся с ним навсегда. Тилль никогда не забудет это чувство.

«Может мне написать песню об этом?» — подумал он, прежде чем войти в бар.