Барсук, приносящий несчастья (гет)

Фалмут

Побережье графства Корнуолл

Август навевал спокойствие. Портовый городок встречал россыпью белых домов, тихими песчаными пляжами и суетливыми причалами. Погода одарила жителей удивительным тёплом для этих краёв — двадцать градусов по Цельсию. Чайки, не менее довольные солнцем, кричали свои морские байки на крыше небольшого белого дома, пока в его коридоре стояла очередная ругань.

— Отвали от меня Джордж! — Кричала одиннадцатилетняя девчонка, ростом не доходившая ему и до локтя.

— Захлопни пасть мелкая стерва и исправь, что сделала! — Парень кричал в ответ и тыкал пальцем в сторону кухни.

— Я ничего не сделала! Это твоя вина! — Сдерживая накатывающие слёзы настаивала девчонка.

— Слишком ты смелая в последнее время! Думаешь, если скоро явится твой папаша, то ты сразу неприкосновенная?!

Девочка дрогнула от упоминания папы.

— Не смей так говорить про него! — Ей захотелось только сильнее расплакаться после услышанного.

Будто предвещая накал страстей, в конце коридора показалась уставшая тощая женщина лет так сорока. Она потирала переносицу горбатого носа и уперев кулак в бок встряла между детьми, устроившими пока только словесную перепалку.

— А ну хватит! Мне уже надоели ваши ссоры, что с вами двумя случилось? — Женщина поочерёдно взглянула детям в глаза и только сильнее нахмурилась.

— Она разбила банку с арахисовой пастой, а теперь обвиняет в этом меня!

Джордж подошёл к матери в плотную, желая акцентировать внимание на своей несчастной натуре, показательно кладя руку на сердце.

— Нет, Вивьен, он первый начал! — Чуть ли не сквозь слезы выкрикнула девочка.

Брат кинул на неё острый взгляд своих чёрных, как крепкий кофе, глаз.

— Что начал? — Нехотя углубляясь в их разборки спросила женщина.

Девчонка тут же замялась, покрываясь стыдливым румянцем. Она чувствовала себя грязно от того, что не могла сказать и слова в свою защиту. Она могла бы объясниться папе, но только не Виви.

— Ох, ладно. — Поглаживая рукой жидкие каштановые волосы, женщина решила закончить этот спор как можно быстрее. — Иди и убери, что разбила, Агнес, а ты, Джо, будь добр, не вопи больше на свою сестру.

— Она мне…

— Джордж! — Вивьен окинула сына суровым материнским взглядом, какой обычно встречал его каждый раз по возвращению с гуляний к утру.

— Окей, мам.

— Вот и славно.

Тихими спокойными шагами женщина удалилась обратно, исчезая из коридора, оставляя в воздухе ощущение невысказанности. Агнес сжалась, чувствуя, как возвращается страх, до этого притупленный обидой. А страх, как подлая змея, всегда подначивает на подлые поступки.

— Маменькин сынок. — Заиграл в девчонке страх.

Звонкая пощёчина раздаётся эхом в коридоре, а затем слышится и глухой удар хрупкого и маленького тела об деревянный пол.

— Джордж! — Донёсся визгливый крик Вивьен.

Периодически поглаживая всё ещё саднившую щеку, в одной из немногочисленных комнат пряталась Агнес. Она сосредоточенно, но с тихой грустью, перебирала ракушки у окна, по очереди выкладывая самые красивые из них на подоконник. Занимая собой всего лишь четверть большого бордового кресла, девочка тоскливо поглядывала на море, которое как всегда шумело за стеклом. Агнес всегда любила море, потому что любила папу. Она всегда приходила в его комнату, когда скучала по нему. В своих плаваниях он писал ей письма, отправляя в конвертах ракушки с разных берегов. Но находясь где-то за горизонтом, он не мог защитить её от того, что окружало её здесь, в Фалмуте. И тогда девочка сбегала в свои фантазии, представляла наяву истории отца о морских гадах, о том как со всей храбростью голыми руками он сражается с огромным осьминогом, о том как плавают в морской пучине сирены, страшные, не как с картинок в сказочных книжках. Иногда девочка засыпала в кровати отца и мечтала оказаться где-то далеко отсюда, где её не достанет ни один Джордж, где не будет глупых детей, считавших её ненормальной сироткой. В мире где ей всё нипочём. Об этом мире она делилась с папой, но он всегда лишь нежно трепал её по голове и говорил, что она и есть главное чудо этого мира и большего ему не надо.

Так бы этот день и прошёл, в раздумьях и фантазиях, ведь ничего интересного он не предвещал. Если бы не сова, настойчиво постучавшая в окно. Агнес бы проигнорировала стук, будь это чайка или другая местная птица, но сова была для неё незнакомым гостем. Подскочив с места и чуть не смахнув свою морскую коллекцию с подоконника, девочка собиралась окликнуть мачеху, когда заметила ещё большую странность. Сова сжала в своём остром клюве письмо. Что за чудеса. Письма отца всегда приносил Генри, местный почтальон. Прикусив губу от любопытства, девчонка металась глазами от двери к окну, не решаясь ни позвать мать, ни открыть окно. Потоптавшись так до следующего нетерпеливого стука клювом, она все же махнула рукой на дверь и потянула створку окна. Как-будто с облегчением, воспитанная птица положила письмо на подоконник поверх ракушек. Девочка, ошарашенная окончательно, в порыве потянулась коснуться гладких перьев, но сова, не желая задерживаться дольше веленого времени, взмахнула крыльями и скрылась за стеной дома. Ничуть не разочаровавшись, маленькая получательница необычного послания поспешила осмотреть конверт.

— Вот это да… — Горящие от восторга серые глазки жадно поедали взглядом каждую деталь.

Но всё что было на конверте, это лишь её собственное имя и красная печать с неизвестным ей гербом. Тонкие пальчики, осторожно подцепили уголок, спеша узнать о содержимом.

Письмо было длинным, написанное аккуратным, слегка размашистым подчерком.

«…Уважаемая мисс Агнес Хамфри,

Мы рады сообщить вам, что вы приняты в Школу чародейства и волшебства Хогвартс.

Пожалуйста, прилагается список всех необходимых книг и оборудования.

Семестр начинается 1 сентября. Мы ждем вашу сову не позднее 31 июля…»

Если всё это не глупый розыгрыш, то мир Хамфри только что перевернулся. Он больше никогда не будет прежним, ведь всё о чем она мечтала, оказалось здесь, в этом письме.