Время переменных (гет)

Пробуждение было пыткой. Стоило лишь моргнуть, как в глаза впился резкий холодный свет, отчего голову прошила звенящая боль, будто по лбу с размаху прилетело чугунной сковородой. Организм явно мстил за вчерашнее, хотя, за что именно, Пятому ещё предстояло вспомнить.

Он приподнялся на локте и, пытаясь игнорировать ноющие рёбра и резь в глазах, оценил обстановку. Обшарпанный цементный пол, старый спальный мешок в качестве постели, пропахшая дымом куртка, вездесущий сквозняк и чёртова уйма грязно-белой плитки, куда ни глянь. Одним словом, станция межвременного метро.

Любого другого подобные обстоятельства по меньшей мере расстроили бы, но Пятый лишь выдохнул с облегчением. Бывало и хуже, а так прямой опасности нет — ситуация рабочая. Поэтому пару секунд он позволил себе не шевелиться и просто тупо разглядывал предусмотрительно оставленную у изголовья бутылку, на дне которой тоскливо плескались остатки тёмной жидкости.

На это у вчерашнего Пятого ума хватило. Правда, за светлую идею сбежать от осуждающих взглядов в осточертевшее метро стоило бы набить ему морду. Телепортироваться в предыдущий день и как следует врезать. Но сил не было даже на то, чтобы подняться на ноги, поэтому он совершил единственное логичное из доступного — дотянулся до бутылки, дрожащими пальцами обхватил горлышко и сделал глоток.

— Добро пожаловать в мир живых, — произнёс рядом знакомый голос с британским акцентом, и Пятый чуть не подавился.

* * *

Блики костра отражались в блестящих, красных, как капли крови, бусинах. Вплетённые в тонкие косички, обрамляющие лицо, они колыхались в такт её движениям и тихо постукивали друг о друга. Клик-клак.

Муть в сознании постепенно рассеивалась, но головная боль мешала сосредоточиться и уловить связь между его побегом из мира остановленного апокалипсиса и победивших семейных ценностей в мир, где они с Лайлой всё ещё странствовали по негостеприимным станциям и где у неё, похоже, выработался вкус к фольклорным украшениям. Чего стоили её длинная в пол юбка, по всей видимости, пошитая из лоскутного одеяла, ожерелье из цветных ниток и эти бусины. Их мерцание завораживало и одновременно заставляло сомневаться в реальности происходящего.

— Представь, кругом снег, развалины и чёртова толпа дикарей. Все поют и раскачиваются, — для иллюстрации Лайла с энтузиазмом покачала у него перед носом надкусанной лепёшкой. — И тут выходит шаман. Огромный, лохматый, глаза красные…

Трудно было следить за рассказом, одновременно пытаясь связать воедино разрозненные воспоминания о вчерашнем дне и мутную сагу невесть откуда взявшейся Лайлы.

Ей удалось скопировать шаманский танец местного племени, о чём она с гордостью ему и сообщила. Она считала, что одичавшие люди в этом таймлайне таким образом что-то там восстанавливали до полной гармонии или призывали утерянное.

Пятый был уверен, что они просто отрывались, придумав себе легитимный повод нажраться мухоморов, но ему было лень спорить, а по её словам выходило, что именно благодаря проведённому ритуалу он вернулся к ней живой и невредимый, хоть и пьяный в хлам.

В её рассказе чувствовалась какая-то неувязка: Лайла, вне сомнений, чего-то недоговаривала, но он ещё был не в том состоянии, чтобы разобраться. Следовало задать ей какой-то важный вопрос, который бы всё прояснил, но голова была тяжёлой, как чугунная рельса, мысли путались, и ему никак не удавалось его сформулировать.

— Ты вообще меня слушаешь? — Лайла игриво ткнула его в бок, и бусины в косичках сопроводили её слова тихим перестуком.

— Прости, — пробормотал Пятый, — ещё не совсем пришёл в себя.

— В левом кармане аспирин, но он просроченный, — Лайла деловито пододвинула к нему рюкзак. — Так вот, я клянусь, что, когда ты явился, я чуть не обосралась. Форменное умертвие: губы синие, руки ледяные, взгляд мутный.

— Здесь холод собачий, а пиджак потерялся, — объяснил Пятый. Аспирин стоило приберечь для более серьёзных случаев, поэтому он просто отхлебнул из железной кружки то, что Лайла называла чаем. Кипяток слабо пах яблоками.

— Ты бы себя видел! — не унималась Лайла, сияя улыбкой и сверкая глазами. — Натуральный зомби.

Она выпучила глаза и высунула язык, изображая его.

— Мне поблагодарить, что ты меня тут же и не упокоила?

— Я бы тебя приручила, — Лайла хлопнула его по плечу. — Зомби всегда в хозяйстве пригодится. Натравливала бы тебя на врагов и кормила их мозгами.

— Давай сменим тему, меня и так тошнит, — сказал Пятый. Его и правда мутило, но чёрная дыра, разверзшаяся вчера где-то в районе груди, уже не казалась такой огромной, а сквозящая из неё ледяная пустота уже не грозила поглотить его без остатка. Лайла ему радостно улыбалась, огонь дарил тепло, обшарпанный перрон — ощущение безопасности, а сидеть, завернувшись в старый спальный мешок, было почти уютно. Опять же, по-дружески препираться с Лайлой было в сто раз лучше, чем наблюдать за той же Лайлой в объятиях Диего. Жизнь не баловала Пятого, и он умел радоваться малому.

* * *

Он, должно быть, снова задремал, а когда открыл глаза, костёр уже догорел и представшая взору Лайла сосредоточенно зашивала дыру в какой-то серой тряпке совсем не подходящей для этого красной нитью. Грохотал проносящийся мимо поезд. Пятый лениво понаблюдал за тем, как вагоны один за другим исчезают в пасти туннеля, и вдруг осознал, что именно ему не понравилось в её давешнем рассказе, вернее, каким образом события должны были развиваться на самом деле. И эта догадка вывела его из ступора: это была Лайла из другой временной ветки. Похоже, она разминулась со своим Пятым и теперь принимала его за двойника.

Это было на руку, и ему бы ничего не стоило ей подыграть, но он устал от недоговорок, устал чувствовать себя самозванцем. Что ему терять? Прогонит — так прогонит. Даже пусть нападёт — он ей, пожалуй, позволит себя убить.

— Не хочешь спросить, где я был? — спросил он.

— Нет, — она с такой силой вонзила иглу в тряпку, что укололась и раздражённо зашипела.

— И почему же?

Лайла сжала губы, словно пытаясь удержать ответ, но потом всё же заговорила:

— Не хочу этого знать, — чётко произнесла она, на секунду поднимая глаза. — Какая разница? Достаточно того, что ты здесь.

Пятый чуть усмехнулся.

— Боишься разрушить магию?

— Вовсе нет, — фыркнула она, дёрнув плечом.

Потом вдруг ухмыльнулась и, прищурившись, посмотрела на него поверх шитья.

—Я не удивлюсь, если тебя на самом деле занесло снегом, а я тут веду беседу с куском манекена.

Пятый ощутил, как от лица отливает кровь, а руки сжимаются в кулаки. Это и в лучшие времена была опасная территория, а вовсе не тема для глупых шуток. Та, другая Лайла тоже иногда забывалась, после чего он обычно с ней сутками не разговаривал. Правда, это было давно, ещё в первые годы пути, когда их ссоры ещё не сошли на нет.

— Лайла, — предупреждающе рыкнул он, — не смей.

— Тогда и ты не нарывайся! — зло выкрикнула она, и её губы задрожали. А в следующий момент она уже всхлипывала под перестук бусин.

Пятого её слёзы застали врасплох. Злость испарилась так же быстро, как появилась. Та, другая Лайла плакала редко, в основном когда вспоминала о своих детях.

— Эй, прости, я не хотел тебя расстраивать, — он придвинулся ближе и обнял её за плечи. Лайла уткнулась ему в ключицу.

— Я несколько месяцев проторчала на этой паршивой станции, — она захлёбывалась звуками, и разобрать её слова было не так просто. — Совсем одна, чуть с ума не сошла, ты и не представляешь…

Пятый не стал спорить. По большому счёту, ничего не имело значения, кроме прижавшейся к нему Лайлы. Она шмыгала носом, вцепившись в его куртку, а он гладил её по спине, чувствуя, как его самого отпускает жуткое напряжение. Что бы он ни говорил себе, как бы ни готовился к худшему, в глубине души он всё же отчаянно надеялся, что она его не оттолкнёт.

— Я так рада, что дождалась тебя. Никогда никому не была так рада, — говорила Лайла.

И у Пятого внутри разливалось тепло, и так хотелось верить, что её слова вызваны не страхом одиночества в чужом мире, а на самом деле относятся к нему.

— Я просто не хочу тебе врать, — глухо произнес он. — Я не тот, кого ты потеряла.

Она закрыла ему рот ладонью и шмыгнула носом.

— Неважно, — наконец сказала она и едва уловимо качнула головой, словно в ответ на какой-то внутренний спор.­­­­­ — Давай сначала уедем с этой проклятой станции, а потом, если хочешь, расставим все точки над i.

— Ты уже знаешь, — подтвердил он вслух свою догадку.

— Я не дура, — буркнула Лайла.