По тонкому льду (гет)

Конец лета — это время, когда воздух становится прохладнее, а солнце уже не так обжигает, но всё ещё ласково согревает. Вечерами чувствуется лёгкая осенняя свежесть, а в небе появляются первые стаи птиц, готовящихся к отлёту. Дни постепенно укорачиваются, но в них ещё полно света, радости и тепла.

Долгожданная встреча с друзьями после долгой разлуки наполнена особым волнением. Когда вы наконец видите знакомые улыбки, слышите любимые голоса и чувствуете крепкие объятия, время словно замирает. Разговоры, прерывающиеся от смеха, воспоминания о летних приключениях, планы на осень — всё это создаёт атмосферу уюта и счастья. В такие моменты особенно ясно понимаешь, что дружба — это бесценное богатство, которое делает любое время года по-настоящему тёплым.

Возвращение Гермионы в Хогвартс всегда сопровождалось лёгким волнением, но в этот раз оно было особенно сильным. Она стояла на платформе 9¾, крепко сжимая палочку в кармане мантии, пока паровоз "Хогвартс-Экспресса" выпускал клубы пара, окутывая вокзал туманной дымкой.

В груди трепетало предвкушение: снова увидеть древние стены замка, войти в Большой зал, ощутить запах старых книг в библиотеке и услышать, как Шляпа распределяет новых первокурсников. Её мысли метались между радостью от встречи с друзьями и лёгким беспокойством — ведь каждый год в Хогвартсе приносил не только знания, но и испытания.

Поезд тронулся, и Гермиона, бросив последний взгляд на родителей, заняла место у окна. Сердце забилось быстрее: впереди снова был Хогвартс — её второй дом, полный загадок, приключений и, возможно, новых тайн, которые ей предстоит разгадать.

Возвращение Гермионы в Хогвартс всегда сопровождалось лёгким волнением, но в этот раз оно было особенно сильным. Она стояла на платформе 9¾, крепко сжимая палочку в кармане мантии, пока паровоз "Хогвартс-Экспресса" выпускал клубы пара, окутывая вокзал туманной дымкой.

В груди трепетало предвкушение: снова увидеть древние стены замка, войти в Большой зал, ощутить запах старых книг в библиотеке и услышать, как Шляпа распределяет новых первокурсников. Её мысли метались между радостью от встречи с друзьями и лёгким беспокойством — ведь каждый год в Хогвартсе приносил не только знания, но и испытания.

Поезд тронулся, и Гермиона, бросив последний взгляд на родителей, заняла место у окна. Сердце забилось быстрее: впереди снова был Хогвартс — её второй дом, полный загадок, приключений и, возможно, новых тайн, которые ей предстоит разгадать.

Гермиона сидела у окна "Хогвартс-Экспресса", но в этот раз привычное волнение от возвращения в школу смешивалось с тревогой, которая поднималась внутри, как ком в горле.

Поезд плавно тронулся, но вместо радости от предстоящего учебного года её охватило беспокойство. Разговор в их купе быстро перешёл к событиям лета.

— Не могу поверить, что лето так быстро пролетело, — вздохнул Гарри, вытягиваясь на сиденье. — Честно говоря, я рад, что снова еду в Хогвартс. У Дурслей было невыносимо.

— Ну, у меня, по крайней мере, было весело! — оживился Рон. — Джинни чуть не сожгла всю кухню, когда пыталась приготовить пирог заклинанием "Вингардиум Левиоса". Представляете, он завис в воздухе, а потом с грохотом упал прямо на мамину любимую кастрюлю!

Гарри рассмеялся, а Гермиона едва заметно улыбнулась, но её мысли были явно где-то далеко.

— А ты, Гермиона? Как прошло твоё лето? — поинтересовался Гарри.

Девушка на мгновение замешкалась, словно раздумывала, стоит ли говорить правду.

— В целом нормально… Я много читала, конечно. Но знаете… у меня всё лето было странное чувство, будто что-то должно случиться. Будто... — она замялась, подбирая слова, — будто надвигается что-то важное.Но стоило Гермионе упомянуть о своём тревожном предчувствии, как Гарри вдруг замолчал, глядя в окно.

— Гарри? — тихо спросила Гермиона, наклоняясь вперёд.

Он немного помедлил, словно не был уверен, стоит ли говорить, но потом всё же вздохнул:

— У меня были кошмары.

Рон тут же перестал жевать шоколадную лягушку.

— Опять? — нахмурился он.

Гарри кивнул.

— Да… И они стали страннее. Я вижу не просто тени или что-то расплывчатое. Это… — он сжал кулаки, пытаясь подобрать слова. — Иногда я словно нахожусь внутри другого человека. Как будто смотрю его глазами.

Гермиона напряглась.

— Гарри… ты думаешь, это может быть связано с Волан-де-Мортом?

— Я не знаю, — честно признался он. — Но некоторые сны кажутся слишком реальными. Например, в одном я видел длинный тёмный коридор, каменные стены, и я знал, что там что-то важное. Но, как только я пытался подойти ближе, я просыпался с ужасной болью в шраме.

Рон поёжился.

— Звучит жутковато. Ты кому-нибудь говорил?

— Нет, — Гарри покачал головой. — Пока нет. Я не хочу, чтобы меня снова считали сумасшедшим.

Гермиона выглядела встревоженной.

— Гарри, это может быть важно. Может, ты всё же расскажешь Дамблдору?

Гарри не ответил, снова уставившись в окно. В животе неприятно сжималось — будь то от этих кошмаров или от осознания, что впереди ждёт что-то действительно страшное.

Её пальцы нервно перебирали края мантии, а мысли путались: откуда это странное чувство? Почему казалось, что впереди не только уроки и домашние задания, но и что-то тёмное, ещё неясное, но уже близкое?

За окном проплывали знакомые пейзажи, но даже они не могли успокоить её. Гермиона глубоко вдохнула, пытаясь убедить себя, что всё в порядке. Но холодок на затылке и этот непрошенный ком в горле не уходили. Что-то приближалось. И она это знала

Двери Большого зала Хогвартса распахнулись, впуская поток учеников. Гермиона шагнула внутрь, и её тут же окутала знакомая атмосфера — мягкий золотистый свет свечей, парящих под зачарованным потолком, аромат свежеприготовленного ужина, многоголосый гул разговора. Всё было таким же, как всегда… и одновременно другим.

Она не могла понять, что именно казалось ей странным. Может, это было предчувствие? Едва уловимое напряжение, словно в воздухе витало что-то неясное, невидимое, но ощутимое. Или, может, дело было в ней самой — слишком привыкшей всё анализировать, искать скрытые смыслы там, где их могло и не быть.

У входа толпились первокурсники — взволнованные, с широко распахнутыми глазами. Они ещё не знали, что ждёт их впереди: какой факультет станет их домом, кто окажется другом, а кто врагом, с какими трудностями им придётся столкнуться. Пока для них Хогвартс был чистым листом.

Ученики четырёх факультетов уже расселись за своими столами, оживлённо переговариваясь. Кто-то делился летними впечатлениями, кто-то радостно встречал друзей, а кто-то уже бросал настороженные взгляды на представителей других факультетов. В общем шуме то и дело раздавались смех, взволнованные возгласы, звон столовых приборов.

Гермиона шагала к столу Гриффиндора, когда вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Не просто взгляд — он был настойчивым, холодным, словно ледяное прикосновение.

Она обернулась.

Драко Малфой.

Он сидел за столом Слизерина, спина ровная, руки скрещены на груди. Но в его позе не было прежней самоуверенности — только напряжённость и, возможно, усталость. Он не отводил глаз, и во взгляде читалось что-то… странное. Не презрение, не раздражение, но и нечто совсем не знакомое.

Гермиона задержала дыхание, но быстро отвернулась, сжав губы.

Тревожное чувство никуда не исчезло. Она не знала, что её ждёт в этом учебном году, но почему-то была уверена: всё будет иначе.

За столом Слизерина разговор был гораздо жёстче.

Гермиона чувствовала, как её сердце учащённо бьётся, когда она в последний раз посмотрела на стол Слизерина. Драко всё ещё сидел там, в той же позе, с тем же напряжённым взглядом, и казалось, что между ними возникло что-то невидимое, что-то, что она не могла объяснить. Но она понимала, что это не просто её фантазии. Что-то изменилось.

Она села за свой стол, пытаясь сосредоточиться на разговоре с Роном и Невиллом, но мысли продолжали возвращаться к Драко. Он всегда был для неё чем-то вроде загадки, с его язвительными замечаниями и высокомерным поведением. Но сейчас что-то было не так. Его взгляд на неё был слишком… сложным. Гермиона чувствовала, как изнутри её терзает неведомое беспокойство.

— Гермиона, ты в порядке? — спросил Рон, заметив, что она не совсем следит за разговором.

Она быстро вернулась к реальности и улыбнулась, стараясь не выдать своего волнения.

— Да, всё нормально, Рон, — ответила она, но её голос звучал не совсем уверенно. Она не могла понять, почему эта странная сцена в Большом зале так сильно её потрясла.

Тем временем, за столом Слизерина разговор не прекращался.

— Ты только посмотри, как он на неё смотрит, — снова начал Блейз, оглядывая Драко. — Я думаю, он что-то скрывает.

— Ты меня уже достал, Забини, — буркнул Драко, вновь сжимаясь в своём кресле. — Не твое дело.

Но Блейз не сдавался.

— Да-да, конечно. Просто интересно, что там у тебя происходит в голове. Ты всегда был так уверен, что она грязнокровка, а теперь вдруг… что-то изменилось?

Драко молчал, но глаза его вновь потемнели. Всё то, что он знал и во что верил, вдруг стало не таким однозначным. Он был уверен в своём положении, в своей правоте. Он был Малфоем, представителем старого рода. Но теперь… теперь он был всё чаще замечен, что его взгляд невольно тянется к Гермионе Грейнджер. И это было не просто из любопытства.

Он знал, что должно было быть так, как он всегда думал. Гермиона — грязнокровка, с её высокомерным видом и неуемной тягою к знаниям. Она была для него предметом презрения, но в то же время что-то в её лице заставляло его чувствовать себя необычно.

Слова Панси, Блейза и остальных слизеринцев звучали глухо в его голове. Они даже не могли понять, что происходит внутри него. Он не мог дать себе отчёт, что было на самом деле. Он ненавидел всё, что ассоциировалось с Гриффиндором и с грязнокровками. Но с другой стороны, эта боль от того, что он не мог избавиться от этого странного чувства, тревожила его.

— Ты должен с этим разобраться, Драко, — тихо сказал Блейз, заметив его замешательство. — Ты не можешь всё время быть таким. Скажи, если тебе что-то не нравится.

— Не суй нос в мои дела, Забини, — резко ответил Драко, на мгновение утратив контроль. — Я решу сам, как мне себя вести.

Малфой встал и вышел из-за стола, оставив всех в недоумении. Он знал, что уходит. Это было необъяснимо, но он не мог больше сидеть здесь. Он не мог оставаться в этом месте, где каждый его шаг наблюдали, где за каждым его движением стояли чьи-то слова, чужие суждения. Это было мучительно.

Гермиона, тем временем, тоже почувствовала, что в воздухе возникла какая-то перемена. Она подняла глаза и вдруг заметила, как Драко быстро выходит из зала, его силуэт исчезал за дверями. Это было странно. Он никогда не уходил раньше окончания ужина. Она ощутила, как её дыхание стало немного тяжёлым, как будто что-то внутри её сердца сжалось.

— Ты что-то видела? — шепотом спросил Рон, следя за её взглядом.

Гермиона не сразу ответила. Она не знала, как объяснить, что чувствовала. Всё было слишком запутано, слишком странно. Но одно было очевидно: что-то изменилось. Между ней и Драко что-то произошло. Что-то, о чём они оба не могли ещё понять.

Она вздохнула и снова посмотрела на двери Большого зала, пытаясь найти ответ на свой вопрос, который так мучил её последние несколько минут. Ответ, который мог бы объяснить всё, что происходило в её голове и в её сердце.