Хозяйка ветра и света (гет)

Возможно, между нами нет преград.

Возможно, мы еще увидим лето.

Не в том беда, что мне нельзя назад,

А в том беда, что песня недопета.

«Песня недопета» из рок-оперы «Финрод»

В лаборатории госпожи Анны пахло травами и медом. Солнечный свет из окон косыми прямоугольниками падал на пол. Марилле всегда здесь нравилось, даже больше чем в замке. Если, конечно, не считать Садов. А еще больше ей нравилось слушать, как госпожа Анна рассказывает про свойства трав, про то, как их следует собирать и хранить, как готовить бальзамы, отвары и настойки.

— Ты станешь великой травницей и будет, кому продолжить мое дело, — с улыбкой заметила госпожа Анна. — А то у Рарки в этом отношении особых способностей нет. Да и желания тоже.

Марилла фыркнула. Да уж, усидчивость, необходимая для работы травника, у Рарки отсутствовала напрочь. Хотя, кто знает, может, это придет с возрастом.

— Зато он Поющий, — вступилась она за друга детства.

Госпожа Анна кивнула с гордой улыбкой. Поющий крайн — большая редкость. И ценность. Своего единственного сына она бесконечно любила. Хотя злые языки поговаривали, что слишком избаловала без твердой мужской руки. «Безотцовщина, — говорили они. — Неуправляемый...» А не склонный к деликатности дядька Антон заявлял прямо: «Драть его некому».

Марилла это мнение не разделяла. То есть да — Рарку порой заносило, он был упрямым и своенравным, но ему шестнадцать. Она не сомневалась, что он это перерастет, потому что под всей его строптивостью скрывалось золотое сердце.

Легок на помине, Рарка влетел (в переносном смысле, конечно) в лабораторию, при виде Мариллы тут же просияв счастливой улыбкой. Она просто не могла не улыбнуться в ответ. Она не была уверена, что согласна с планами ее отца и его матери об их браке — все-таки в Рарке она видела скорее младшего брата, чем мужчину, — но то, что он был ей дорог, это несомненно. Он же явно никаких сомнений в этом отношении не испытывал. И со свойственным ему упорством с некоторых пор изо всех сил старался произвести на нее впечатление. Это было даже мило, но большей частью смешно.

Зачем бы Рарка ни пришел сюда, сказать он ничего не успел, поскольку госпожа Анна тут же с улыбкой заявила:

— О, Рарочка, ты как раз вовремя — спой, чтобы травы лучше настоялись.

Он моргнул с таким забавно ошарашенным видом, что Марилла невольно хихикнула. Он бросил на нее полный задумчивой нежности взгляд, а потом пожал плечами:

— Ладно.

К матери он всегда относился почтительно и выполнял все ее просьбы беспрекословно. Усевшись на широкий подоконник, он подмигнул Марилле, заставив ее снова засмеяться, а потом обратил взгляд на небо и запел. И мир замер в волшебном сиянии. Бледно-голубое до той поры небо приобрело ярко-синий насыщенный цвет. С гор прилетел ветер, принеся дурманящий аромат Садов. Даже пылинки в солнечных лучах исполняли какой-то невероятно прекрасный танец.

Марилла забыла про травы, которые разбирала, и могла смотреть только на Рарку — на точеный профиль на фоне неба, на серебристыми волнами спускающиеся по плечам волосы, на сцепленные на колене тонкие длинные пальцы. Но главное, было даже не в этом. Его красоту сложно было не заметить в любое время, но когда он пел, он словно светился изнутри и от этой картины невозможно было отвести взгляд.

Неудивительно, что девушки бегали за ним толпами и дрались за его внимание. Большей частью Мариллу это забавляло, но порой почему-то начинало раздражать.

Очнулась она, только когда Рарка замолчал.

— Спасибо, дорогой, — сказала госпожа Анна, и Марилла вспомнила, что вообще-то у нее была работа.

Рарка улыбнулся матери, а потом бросил неуверенный взгляд на Мариллу, будто хотел что-то предложить, но не решался.

— Что? — спросила она.

Он стряхнул с себя неуверенность и снова сверкнул ей улыбкой.

— Не хочешь слетать до озера?

Морилла заколебалась. С одной стороны, немного освежиться не помешало бы — день выдался жаркий, к тому же в лаборатории из-за множества трав было душновато. С другой стороны, у нее всё еще была работа. Ее колебания разрешила госпожа Анна.

— Иди, дорогая, отдохни, — с улыбкой сказала она. — С остальным я сама управлюсь.

Всё еще с сомнением посмотрев на оставленную работу, Марилла сдалась и кивнула, протянув Рарке руку. Тот с готовностью сжал ее ладонь в своей и потянул к выходу.

Они почти бегом поднялись на замковую башню, которой всегда пользовались, если улетали прямо из Трубежа: достаточно свободного пространства, чтобы раскрыть крылья, и лишних свидетелей нет.

Озеро находилось среди гор и было слишком холодным, чтобы в нем купаться. Зато там было прохладно даже в самый жаркий день, а вокруг живописно росли пышные плакучие ивы. И здесь всегда царила безмятежная тишина. Ну, до тех пор, пока не появлялись они. Марилла с Раркой с детства любили сюда прилетать.

Рарка спикировал к воде, пролетев над самой поверхностью. И вдруг взмахнул крыльями так, что брызги поднялись фонтаном, окатив Мариллу с ног до головы. Она взвизгнула — вода была ледяной — и зловеще пообещала:

— Ну, ты у меня сейчас получишь!

Этот обормот только засмеялся и рванул прочь от нее:

— Сначала догони!

Они играли в догонялки, как маленькие дети, пока окончательно не выдохлись. И тогда спустились на берег, чтобы отдохнуть и обсохнуть. Рарка растянулся на траве, не жалея роскошного вышитого камзола, и, закинув руки за голову, уставился в небо, по которому проплывали легкие облака. Марилла устроилась рядом. Она-то была одета гораздо скромнее — в простое добротное платье, в котором было удобно работать в лаборатории и навещать больных.

Некоторое время они молчали. Ей было так уютно и спокойно, что она едва не заснула.

— Марилла? — позвал Рарка.

— М-м-м? — сонно отозвалась она и повернула голову посмотреть на него, встретив внимательный взгляд прозрачных зеленых глаз, в которых словно колыхалась на ветру весенняя листва.

Сейчас он был непривычно серьезен, глядя на нее с затаенной нежностью. Марилла прямо-таки чувствовала, как он собирается с силами, чтобы что-то сказать, и даже догадывалась, что именно. Вот только не знала, что испытывает по этому поводу. Однако Рарка вдруг отвернулся, снова посмотрев в небо и вытянул руку, указывая на одно из облаков:

— Правда похоже на кролика?

Марилла моргнула — что бы он ни собирался сказать изначально, явно не это, — но малодушно не стала настаивать, поддержав игру.

Когда они возвращались, Рарка неподалеку от замка вдруг заявил: «Смотри, как я умею!» — и спикировал вниз, а потом, пролетев параллельно земле, вошел в мертвую петлю. Балбес. Хорошо хоть мать его выкрутасы не видит. Зависнув в воздухе, Марилла покачала головой, испытывая одновременно раздражение и умиление, поскольку прекрасно понимала, ради кого всё это шоу.

Но что-то пошло не так. Выйдя из мертвой петли, Рарка, вместо того чтобы красиво приземлиться, как он наверняка собирался, пропахал носом двор дядьки Антона. Марилла испуганно вскрикнула и устремилась к нему. Допрыгался обормот!

Она приземлилась одновременно с тем, как крайне смущенный — и пытавшийся скрыть свое смущение за надменным выражением — Рарка попытался встать. Болезненно вскрикнул, едва оперся на левую руку и упал обратно. Марилла испугалась уже всерьез. Левое крыло изрядно помялось, рука явно была повреждена. Прибежал встревоженный Тонда, который наверняка наблюдал фееричное падение со своего двора, и вместе они подняли Рарку.

Он побелел как мел и с силой закусил губу, видимо, в попытке сдержать крик боли. Взяв себя в руки и вспомнив, чему ее учила госпожа Анна, Марилла проверила повреждения. Самым серьезным была сломанная ключица, но и мелких повреждений хватало. Лететь он сейчас явно был не в состоянии, так что в замок пришлось проходить пешком через черный ход. Хорошо хоть на ногах держался.

Всю дорогу Марилла ругалась сквозь зубы: пережитый только что страх вылился в злость. Рарка пристыженно молчал и оправдываться не пытался. И правильно — если бы он сейчас ей что-нибудь возразил, она бы точно его прибила.

— Вот чего тебе всё время неймется, а? — проворчала Марилла, обрабатывая его раны, когда они добрались до его комнаты.

Рарка тяжело вздохнул и тут же поморщился, когда движение отдалось болью в сломанной ключице.

— Я просто немного не рассчитал, — мятежно буркнул он. — Предполагалось…

Но Марилла вскинула руку:

— Ничего не хочу слышать.

— Ты злишься? — несчастным тоном спросил Рарка.

Марилла на мгновение прикрыла глаза, молясь о терпении.

— Ты хоть представляешь, как я испугалась, когда ты рухнул на землю?

Он вдруг лучезарно улыбнулся.

— Ты испугалась за меня?

Марилла пронзила его взглядом, и у него хватило совести виновато потупиться. Она вздохнула и покачала головой. Ну что с ним сделаешь? Оставалось только надеяться, что через пару лет он повзрослеет и перестанет выкидывать подобные фокусы.

Рарка провалялся в постели две недели, и Марилла всё это время не отходила от него. Просто не могла заставить себя заняться чем-то другим. Судя по его счастливой физиономии, такой побочный эффект падения радовал Рарку чуть ли не больше, чем если бы трюк удался, как был задуман.

И эти две недели стали последними неделями спокойствия. Стоило ему встать на ноги, как он будто с цепи сорвался. Его выходки становились всё более сумасшедшими и опасными. Отец Марлиллы, господин старший крайн Сварог, ругался, но Рарка пропускал все его выговоры мимо ушей.

— Поговори ты с ним, Марилла, — однажды устало попросил отец, зайдя вечером в ее комнату. — Угробит ведь себя, парень.

— И что я должна сказать? — недоуменно спросила она. — Велеть угомониться? Если уж он тебя не слушает, с какой стати послушает меня?

Отец покачал головой с выражением лица: «Ох, уж эта молодежь...» Марилла фыркнула.

— Ты ведь понимаешь, что он таким образом пытается впечатлить тебя?

Марилла вздохнула и кивнула. Это было вполне очевидно, только дурак не понял бы, а дурой она точно не была.

— Ну так скажи ему, что тебя не надо впечатлять: ты и так его любишь, — с нажимом произнес отец.

Марилла снова вздохнула и отвернулась, устремив взгляд на садящееся на горизонте солнце. Набравшись храбрости, она снова посмотрела на отца.

— А если я не хочу внушать ему напрасных надежд?

Он ошарашенно моргнул. Похоже, такого поворота он не ожидал.

— То есть ты хочешь сказать…

Марилла не дала ему договорить:

— Я не знаю, папа, — немного помолчав, она попыталась облечь в слова чувства, которые сама не до конца понимала: — Да, я люблю Рарку, но не так, как следует любить своего будущего мужа.

— Он повзрослеет, и твои чувства могут измениться, — осторожно заметил отец.

— Могут, — согласилась Марилла. — А могут и не измениться. И я не хочу обещать того, что, возможно, не смогу исполнить. Я не хочу, чтобы ему было больно.

Некоторое время отец молчал, задумчиво глядя вдаль на темнеющий лес и едва видный Трубеж. Наконец, он кивнул и повернул к ней голову. В его прозрачно-голубых глазах была печаль, но и понимание.

— Хорошо. Ты знаешь, как мы все желаем вашего брака, но я не стану принуждать тебя к тому, чего ты сама не хочешь.

— Спасибо, папа, — с чувством произнесла Марилла.

На глазах выступили слезы от бесконечной благодарности. Поскольку отец вполне мог ей приказать, как старший крайн, не спрашивая ее мнения. И она очень ценила то, что он уважал ее выбор.

— Попробуй все-таки вразумить Рарога. Может, тебя он послушает.

Марилла сильно в этом сомневалась, но собиралась выполнить просьбу отца. Вот только не успела.

* * *

После целого дня, посвященного борьбе с разнообразными болезнями, Марилла возвращалась домой, мечтая только лечь спать. И тогда-то она увидела это: со стороны Сенежа надвигались низкие черные тучи. Но самое страшное было не в этом — под тучами жуткой воронкой заворачивался вихрь торнадо. Марилла не была облакопрогонником, а даже если бы была, с такой напастью в одиночку не справиться. И потому она уже раскрыла крылья, чтобы полететь в замок и позвать на помощь старших, когда разглядела рядом с торнадо одинокую крылатую фигуру — совсем крошечную на такой высоте, но всё же четко выделявшуюся светлым пятном на фоне черного вихря. Кто это, у Мариллы не возникло ни малейших сомнений.

— Идио-о-от, — простонала она и взлетела, чтобы все-таки привести помощь.

Далеко лететь не пришлось — катаклизм уже заметили. Несколько крайнов во главе с ее отцом вылетели из замка и устремились к торнадо.

— Лети домой, Марилла, — велел отец, не останавливаясь.

Она почла за лучшее послушаться его. Но осталась стоять возле окна, наблюдая с замиранием сердца. Интересно, госпожа Анна видела это? Марилла надеялась, что нет.

Тучи начали неохотно уступать, раздвигаясь в стороны, но тут одинокую фигурку затянуло вихрем. Марилла вскрикнула, прижав ладони ко рту. К счастью, уже подоспели остальные — вихрь начал опадать и рассеиваться, но она так и не смогла понять, что стало с Раркой. Рассудив, что опасности больше нет, она снова раскрыла крылья и со всей доступной ей скоростью помчалась туда.

Когда она добралась до места, выглядевший слегка помятым, но вроде бы целый Рарка как раз поднимался с земли. Марилла налетела прямо на него, только в последний момент убрав крылья, и едва не сбила его с ног снова. Рарка покачнулся, но устоял, тут же привычно обняв ее за талию. Живой. Идиот. От облегчения из глаз хлынули слезы. Кажется, он удивился столь бурной реакции.

— Эй, ты чего? — растерянно произнес Рарка, неуверенно погладив по голове. — Всё хорошо же.

— Дурак, — буркнула Марилла.

Она уже собиралась высказать ему всё, что думает о его безрассудных выходках, но тут спустились остальные. И отец был мрачнее, чем тучи, которые они только что разогнали.

— Рарог Лунь Ар-Морран! — рявкнул он.

Марилла с Раркой вздрогнули и отступили друг от друга.

— О чем ты думал?! — продолжил отец, шагнув почти вплотную к Рарке.

Тот слегка побледнел, но вызывающе вскинул подбородок.

— Я был рядом, а торнадо уже приближалось к деревне.

Отец так на него посмотрел, что Рарка тут же замолчал и отвел взгляд.

— Твой отец был опытным облакопрогонником, — продолжил Сварог уже спокойнее, но каждое его слово было словно тяжелые капли свинца, — и тем не менее погиб, отводя черную бурю. Ты совсем еще мальчишка, у тебя нет опыта. Ты понимаешь, что мог погибнуть сейчас?

Рарка насупился, но ничего не ответил. Марилла не могла понять, осознал ли он действительно, что сейчас прошел по самому краю, или по-прежнему считал, что он, такой герой, мог справиться самостоятельно.

— Мое терпение истощилось, — сурово заключил отец. — На следующей неделе ты отправляешься в столицу учиться в университете.

Рарка вскинул голову, сначала бросив отчаянный взгляд на Мариллу, а потом умоляющий на Сварога.

— Но…

— Никаких но! — отрезал тот. — Может, хоть при дворе ты научишься держать себя в руках.

После этого отец с остальными улетели, оставив их с Раркой одних. Тучи окончательно разошлись, и у них над головами в голубом небе сияло солнце, будто и не было ничего. Некоторое время Рарка смотрел вслед старшим крайнам, а потом перевел на Мариллу растерянный, почти отчаянный взгляд.

— Ох, Рарка… — вздохнула она, покачав головой.

От его несчастного вида ругать его сразу расхотелось.

— Столица так далеко, — с тоской произнес он. — Я не смогу часто прилетать.

— Я тоже буду по тебе скучать, — искренне сказала Марилла, улыбнувшись и погладив его по плечу, — но папа прав: это должно прекратиться.

* * *

Всю неделю Рарка ходил как в воду опущенный и даже перестал колобродить с приятелями, вместо этого целыми днями сидя в лаборатории матери или провожая Мариллу, когда она ходила собирать травы или навещала пациентов. Даже время от времени помогал ей. Хотя травник он был довольно посредственный, кое-что мог, а помощи Марилла всегда была рада. Пожалуй, никогда еще она не получала от его общества такого удовольствия, как в эти дни. И ее охватила грусть от мысли, что совсем скоро она этого общества лишится.

А накануне своего отъезда Рарка вдруг пропал. Обеспокоившись, что он задумал очередную глупость, Марилла отпросилась у госпожи Анны поискать его.

— Посмотри в Садах, — с понимающей улыбкой посоветовала она.

Действительно. Когда Рарке было грустно, он всегда скрывался в Садах, так что Марилла направилась прямиком туда.

Волшебный завораживающий голос, певший что-то невыразимое печальное, она услышала, еще не войдя в зал над Садами. От этого пения разрывалось сердце и выступали слезы на глазах. Если он так продолжит, с деревьев осыпятся все листья, а цветы завянут.

Рарка сидел в ветвях раскидистой ивы, спиной к Марилле. И хотя она не видела его лица, могла поклясться, что глаза у него закрыты. Он часто пел с закрытыми глазами, когда пел для себя и рядом не было свидетелей. Не в силах больше выносить заполняющую всё вокруг тоску, она слетела к нему и, мягко опустившись на соседнюю ветку, спросила:

— Может, споешь что-нибудь повеселей?

Песня резко оборвалась. Рарка вздрогнул и обернулся так резко, что чуть не упал. Марилла невольно хихикнула, хотя отголоски песни всё еще болью отдавались в сердце. Рарка смущенно улыбнулся и кивнул.

— Что хочешь послушать?

— «Царевну», — ответила Марилла, садясь на ветку.

Улыбка Рарки стала шире.

— Про себя, значит? А еще говорят, что я тщеславный...

Марилла пихнула его в плечо.

— Ну тебя.

Но Рарка уже отвернулся и запел, и Марилла забыла обо всем на свете. Сады вокруг встрепенулись и зашелестели в унисон песне, ветерком принесло пьянящее благоухание. Это мгновение Марилла потом долгие годы бережно хранила в памяти.