Лунные шрамы (гет)

Первокурсники из Когтеврана бегали вдоль Чёрного озера, ища на воде круги, надеясь увидеть кальмара. Ремус закрыл глаза, слушая звуки, разливающиеся по лужайке — плеск воды, далёкие голоса, шорох травы. Большая часть студентов была в замке, корпела над учебниками, готовясь к экзаменам, но этот день был слишком хорош, чтобы тратить его на зубрёжку.

Тоска, грызущая его изнутри, была привычной. Он сосредоточился на своих ощущениях. Что там, внутри?

Эта боль будет вечной.

А еще вечный холод. Вечная война. Вечная всепоглощающая тьма с отблеском полной луны.

О-ди-но-че-ство.

Но вдруг привычный ход мыслей прервался — волчий нюх уловил сладкий запах молока и пралине. Он знал, кто рядом, ещё до того, как открыл глаза.

Лили.

Яркая, добрая, заполняющая своим светом всё вокруг. Сириус входил в комнату и занимал всё пространство своим смехом. Лили же не надо было ничего делать — к ней все тянулись сами.

Внутри что-то сжалось. Она так просто садится рядом. Мерлин, какая она красивая.

— Рем, ты всегда такой серьёзный? — Лили расправила юбку и посмотрела на него с лёгкой улыбкой — иногда мне кажется, будто ты несешь на плечах груз размером с целый мир.

— Уравновешиваю баланс придурковатости Джеймса и Сириуса. Та ещё работёнка, не находишь? — та кивнула — так ты меня искала?

Может, мир вокруг не такой мрачный, когда рядом сидит Лили Эванс.

— Я была у профессора Макгонагалл. Она попросила нас, как старост, разобраться с факультативами для подготовки к экзаменам и вывесить расписание. Кстати, ты видел? Она стала «Ведьмой года» в журнале «Трансфигурация сегодня». С ума сойти, что нам так повезло учиться у неё.

Она снова уставилась в складки юбки, будто чего-то выжидая. Ремус молчал. Что еще ему сказать?

— Она предложила мне несколько личных занятий — Лили покачала ногой, словно собираясь с мыслями — ей нравится, что у меня выходит на занятиях.

— Это великолепно — прохрипел Люпин, тут же прокашлявшись. — извини.. Я имею в виду, профессор права. Смотря на тебя в классе, будто ты всю жизнь только и делала, что творила чудеса, превращая ложки в лебедей...

Лили прикусила губу.

— Хочешь попрактиковаться вместе перед экзаменом?

Он кивнул. Девушка взволнованно вскочила, на одном дыхании выдавливая:

— Тогда после занятий, в среду, приходи в бывший класс арифмантики на шестом этаже.

И таким же вихрем сорвалась с места, унося с собой запах пралине и тепло, к которому он не осмеливался привыкать.

А первокурсникам так и не улыбнулась удача — в отличие от одного подростка с волчьим взглядом и телом, покрытым шрамами.

* * *

Ремус всё это время наблюдал за Лили со стороны, воровато замечая, как и с кем она смеётся, как держит перо при письме, как собирает волосы в хвост на Зельях, как накручивает прядь волос на палец, как хмурится, как улыбается. Он знал: когда человек влюблён, то запоминает самые мелкие детали, и эта мысль страшила его. Вот уже последние несколько лет.

Утром в среду он не смог впихнуть в себя даже стакан тыквенного сока, а его нога под столом отбивала чечётку.

Лили не пришла на завтрак.

Он увидел её только на Заклинаниях, когда она вошла в класс, опоздав на пятнадцать минут. Ремус дёрнулся, случайно задев Питера плечом, тот возмутился, но Люпин его не слушал.

У неё были тёмные круги под глазами и отекшее лицо. Она точно проплакала всю ночь.

Он весь день ходил напряжённый, резко реагировал на любые мелочи и даже сорвался на Сириуса, который сегодня его особенно раздражал. Ремус даже не пошёл на обед — вышел на улицу, чтобы хоть немного остыть.

За минут десять до встречи, Люпин ополоснул лицо ледяной водой из крана в туалетной комнате, разглядывая в зеркале своё ещё более бледное отражение. Лунный цикл был тут ни при чём. Он закатал рукава рубашки вместе с джемпером по локоть, а потом, подумав, расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Такой приёмчик он подсмотрел у Бродяги — тот всегда так делал перед своими свиданиями, а опыт-то у него точно приличный.

А разве у них свидание? Нет. Но так правда выглядело лучше.

Ремус замялся перед дверью, глубоко вдохнул. Лили сидела на парте спиной к нему, по-детски болтая ногами, и не спешила оборачиваться.

Пряный запах полыни и бадьяна. Не её. И это, чёрт возьми, ничего хорошего.

— Тебя не было на завтраке

— А тебя на обеде — фыркнула она.

Ремус облокотился на парту, засунув руки в карманы.

— Дело в Северусе?

Она резко повернулась.

— О, как мило, что ты помнишь его имя. Разве твои друзья не вдолбили тебе в голову кличку, которую вы ему дали? Уже подготовил новые выходки? Что на этот раз? Может, заколдуешь шоколадный пудинг, чтобы он вылился ему на голову? Отошлёшь кричалку с новыми отвратительными прозвищами? Начнёшь с дружками караулить его в коридоре?

— Лили...

— Серьёзно, Рем? Ты всегда молчал, когда они травили его. Даже когда мог бы остановить. Ты ведь знал, как ему больно. Ах да, ты же тихий примерный мальчик, староста факультета, отличник, красавец, ас в борьбе против тёмных тварей, ну просто высший пилотаж! Может, поэтому ты просто не имел права закрывать глаза, отворачиваться спиной от Поттера, Блэка и Петигрю, пока они травили Сева. Это делает тебя ещё более причастным к этим мерзким вещам. Ты спрашиваешь, дело ли в Северусе? Да. Он стал таким из-за вас. Ты бы мог хоть раз, хоть один раз, Рем, набраться храбрости и остановить их, но ты всегда трусил. Боялся потерять, молчал и не выдавал сделанные ими гадости. Делал вид, что ничего не происходит, когда они унижали его.

Ремус сжал челюсти.

— А теперь ты унижаешь меня?

Назови монстром, будь умницей, Лили. Ведь ты будешь права.

Она закрыла лицо руками. Люпин выдержал паузу.

— Думаю, ты ошибаешься. Северус стал таким не из-за нас, и в душе ты это прекрасно понимаешь, но не хочешь признавать. Он просто выбрал другой путь, а ты не смогла с этим смириться. Спасти невинного агнца. Я не пытаюсь выгородить и защитить себя и ребят за то, что мы делали. Или то, что не сделал я. Мы определённо добавили ему ненависти к окружающему миру, но всё же выбор был сделан им самим. Снейп тоже не ангел, знаешь ли. Если тебе есть дело… я считаю его сломленным человеком, который цепляется за своё прошлое и за свою боль, ведь это всё, что у него есть. Кроме тебя, конечно. — он устало откинул голову, всматриваясь в обшарпанный рисунок на потолке — дай ему время. И не заполняй себя его болью. Вряд ли бы твой друг хотел этого.

Она молчала.

Сколько раз ей доводилось всматривалась на него в общей гостиной. Он был в компании друзей, книги, просто смотрел в пламя камина. Ей нравились его шрамы, которые многих отталкивали, но знать их происхождение не хотелось. Это мог сделать только беспощадный монстр. И только теперь Лили замечает: боль в его глазах — это нечто большее. Это часть его самого, часть его сердца, какая-то неразгаданная тайна. Ларец за семью печатями, который невозможно открыть. Она думает сказать что-то ещё, но просто кладёт голову ему на плечо.

Ремус чувствует, как бешено колотится сердце.

Моргана подери, это хуже любого Петрификуса. И зачем только Эванс так сделала?

— Ты прав, Рем.

Он опускает голову, касаясь рыжих волос, берёт её руку и медленно проводит по коже большим пальцем. Ремус не хочет быть трусом хотя бы перед самим собой.

— Только не говори об этом Сириусу. Он вряд ли переживёт, если я окажусь прав хотя бы раз

Лили тихо смеётся, отстраняясь. Она смотрит прямо на него, а он ловит себя на мысли, что хочет, чтобы она смотрела своими изумрудными глазами так вечно.

— Может быть, но ты ведь и не такой уж святой, каким хочешь казаться? — Люпин фыркнул, слегка сжав её пальцы.

— Конечно нет. Просто мои грехи выражаются иначе.

— Например?

Он почувствовал, как пересохло во рту, но не отвёл взгляда, покачав головой.

Тебе не стоит знакомиться с ним другим.

— Может, займёмся расписанием? Не хочется подводить нашего декана.

Лили кивает. Ей ещё долго придётся приручать этого зверя.

* * *

Боги, как быстро пролетело время. Операция «не наткнуться на миссис Норрис» началась сразу после выхода из кабинета. На каждом пролёте лестницы оба надеялись, что другой всё-таки нарушит эту хрупкую тишину.

Когда они дошли до портрета, Лили наконец повернулась к нему.

Здесь — последняя черта остаться без свидетелей их разговора.

— В следующий раз, может, действительно займёмся трансфигурацией?

Ремус едва заметно улыбнулся.

— Возможно. Но мне кажется, мы и так неплохо превращаем одно в другое, не находишь?

— Ремус Люпин, ты только что сказал что-то чертовски подозрительное.

Забавно наблюдать, как она хитро щурится на него.

— Вот и проверим, насколько ты хороша в анализе скрытого смысла, мисс Эванс.

Люпин произносит пароль, и Полная Дама, не без бурчания, пропускает их. В гостиной никого нет.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Лили.

Она сделала шаг в сторону спален, но потом вдруг, будто поддавшись какому-то внезапному импульсу, подошла к нему и, привстав на носочки, слегка коснулась губами его щеки.

— Это за хорошую компанию, Рем — прошептала она и тут же вбежала вверх по лестнице, оставляя после себя лишь сладкий запах духов.

Ремус провёл рукой по лицу и тихо выдохнул.

И снова. Моргана подери.