Спасти рядового Витю (гет)

Рабочий день только начался, а Виталий Кречетов, для своих просто Витя, а для подчинённых Виталий Егорович, уже упал лицом вперёд на сложенные колодцем руки. Его чашка кофе одиноко стояла в стороне и мстительно остывала. Придётся ему, бесчувственному сухарю, пить холодный, поскольку просто вылить неприятный остывший напиток не позволит совесть. Секретаря за кофе гонял? Значит, придётся пить. Но до того времени ещё надо проснуться…

— Я не сплю и ты не спи! Это называется «равенство», — гаркнул над его ухом бизнес-партнёр.

— А, что?! — осоловело хлопая глазками, подскочил обладатель съехавших на бок модных роговых очков, светло-русой бородки и мужественного европейского лица, ставшего немного помятым. — Кто такой Эдвард? Не я!.. А, это ты, Диего. Со злобным, блин, утром…

— С пробуждением, выглядишь, будто делал всё то же, что и я прошлой ночью, но неделю подряд и не просыхая, — от насмешливого тона Виталий поморщился, попытался выпить кофе, но мстительный напиток уже остыл.

— Я даже спрашивать не буду, что ты там такое делал.

Кречетов влил в себя чёрную жидкость в надежде получить капельку бодрости. Чтобы разогнать по телу немного энергии, он встал из-за стола и начал ходить туда-сюда по кабинету. Диего с любопытством поглядывал за неожиданным путешествием двухметрового недовольного хоббита, но вмешиваться не стал.

— Меня настигло моё тёмное прошлое, — недовольно признался Витя.

Улыбки Диего как не бывало. Напрягся так, что его телом можно было пользоваться, как стенобитным орудием.

— ФСБ? — сухо уточнил он, пока полусонный путешественник продолжил ходить и проваливаться в дрёму.

— Что? А, нет, — отмахнулся Кречетов от страшного предположения. — Не настолько тёмное. Хотя… не высыпаюсь точно так же. Чудовище из прошлого оккупировало территорию. Пришлось спать на коврике на кухне. Не смейся… я вообще не шучу!

Диего закатил глаза и покачал головой, без слов посылая в сторону Вити сообщение «зачем так пугать?!». Но раз кризис и сопутствующий сердечный приступ отменялись, то следовал самый простой и до смешного обыденный вопрос:

— И как её зовут? Твоё чудовище? — поинтересовался он со смехом в голосе, вероломно занимая стол Виталия.

Тот лишь горестно вздохнул. Очередная перепалка на тему «хватит занимать мой стол, у тебя есть свой кабинет, побольше моего» была ему не под силу. Как и физическая способность выгнать делового партнёра в его «Крепость Одиночества». Невозможно сделать в жизни три вещи, говаривал Витя — вернуться в прошлое, окольцевать его возлюбленную Давиму Марковну и выгнать Диего из своего кабинета. В лучшем случае получится отвоевать часть стола. Только часть. Прискорбно. Даже при том факте, что совместно они работают продуктивнее, чем врозь, да и характер работы постоянно вынуждает обращаться друг к другу с рабочими запросами.

«Если подумать, меня окружают одни оккупанты!»

— Ау, русский, выходи из вишнёвого сада. Как зовут твою донью-чудовище?

Витя стиснул зубы, зажмурился и процедил.

— Ада…

* * *

Сам момент проникновения произошёл настолько вопиюще нагло, что Виталий не успел даже как следует возмутиться. Малознакомая женщина просто вдруг оказалась на частной территории. Она появилась с видом кошки, что гуляет сама по себе. Рыжеволосая незнакомка появилась в его доме, словно персонаж из старого анекдота. История про не шибко умного муженька, который из сорока спален своего особняка посещал только три и не подозревал, что бывшая жена живёт с ним после развода уже пятый год да сдаёт третий этаж их дома табору цыган со всеми их крадеными конями. Вот только Виталий знал свою территорию как свои пять пальцев. Сначала от шока он просто не мог пошевелиться. Частный сектор хорошо охранялся, да и сам владелец участка с коттеджем не поскупился на передовые охранные системы. Такие защитят и террориста с мировым именем, и президента, и последнего параноика.

Но не от рыжего бедствия.

Она просто явилась. Так является саранча на посевы или чума приходит в города. Возможно, какие-то знаки были, возвещающие о её появлении, но Витя их не замечал. Заметил, только когда понял, что по его дому кто-то ходит. С самым наглым видом. Предварительно этот кто-то обошёл весь участок. Следы после дождя отмечали, где был вторженец. Виталий собирался вызвать полицию и на самом деле набирал номер поста охраны. Но к своему ужасу понял, что весь дом погрузился в отсутствие сети.

А затем она вышла познакомиться.

— Я клянусь… клянусь всем, что есть в моей жизни, я не знал о твоём существовании! — в который раз повторял он, припоминая времена студенчества.

Всего на один семестр из краевого филиала своего университета он перебрался в центр и там встретил свою единственную. Собственно именно она засела в памяти, когда и сам универ, и все его события давно забылись. Давима Марковна Гоцман. Самая необычная девушка из всех, кого он когда-либо встречал. Его муза, его богиня, его Гера, Афина и Афродита. Женщина лёд и пламя. Обладательница сурового нрава и духа авантюризма. Артистичная, но уже тогда с налётом военной закалки.

Их роман был ярким, взрывным, наполненным множеством событий. В нём хватило места для прогулок, разговоров, познания друг друга, восхищения и, конечно, безудержной страсти. Каждый момент прошлого с Давой вспоминался Виталием, словно калейдоскоп самых красивых винтажных открыток. Но у всего есть финал. Прагматичная Давима спустя полгода бурного романа отметила, что времени они провели недостаточно, чтобы держаться за отношения на расстоянии, и в день отъезда Вити поставила точку в их отношениях. Он пытался ей звонить, искать её в социальных сетях и по старинке писать красивые письма. Посвящал ей стихи собственного сочинения, но те светлые студенческие времена так и не вернулись.

Зато вернулся разгневанный призрак прошлого.

— Я думал, что Дава живёт одна в комнате!

— Да-да, и не замечал вторую кровать, застеленную и заправленную. И второй стол. И фотографии на её стороне комнаты и на моей. Вообще ничего не замечал. Это призраки наклеивали! — саркастически фыркнула рыжая оккупантка.

Она явилась в его дом, одним только моментом своего появления намекнув, что не является простой заблудившейся Красной Шапочкой, раз обошла все системы. Она не стала скрывать своего имени и цель своего прибытия. Но сначала вылила на него поток своей версии событий.

Давима и Ада были соседками, лучшими подругами и однопоточницами. Они с самого первого дня сдружились настолько, что только родные сёстры могли бы перещеголять их в близкой дружбе. Само собой, почти все мероприятия и начинания они разделяли. Не только в вопросах безопасности, но и в желании поделиться всеми открытиями с другом. Вместе гоняли байкеров под окнами общежития ночью, используя в качестве снарядов тухлые яйца. Вместе были в контрах с заведующей их богадельни. Вместе скрывали запрещенные предметы. Не существовало чего-то, что не сделала бы одна из них по просьбе второй.

Поэтому когда Дава завертелась в любовном вихре, Ада послушно отступила в сторону.

Подолгу гуляла, оставляя комнату влюблённым голубкам. Порой ночевала у знакомых, чтобы Витя с Давой могли без оглядки на остальной мир играть в свои брачные игры. Не сердилась на подругу и понимающе кивала на все её просьбы ещё немного побыть где-то в другом месте. Когда страсти между голубками начали кипеть нешуточные, Ада свою кровать видела крайне редко. Ночевать постоянно у знакомых она не могла. И пока Виталий собирал лучшие моменты своего романа, она вела образ жизни почти бездомного человека.

На до сих пор лучшую подругу она не злилась, а Виталию поклялась отомстить. Например, за то, что тупой влюблённый увалень не сообразил хоть раз снять комнату, квартиру или взять гостиницу, чтобы там уединиться со своей зазнобой. А Кречетов действительно ни разу не подумал. Комната Давы всегда была свободна, так лучше лишние деньги на подарок потратить…

Пока он оправдывался, нахальная Ада уже перетащила свои чемоданы, с которыми незаметно пробралась на охраняемый участок, в его спальню! В его! Спальню! С роскошной дубовой кроватью, выполненной на заказ идеально под потребности его уже не столь молодого позвоночника. Нетипичный изгиб позволял оптимально отдохнуть, избежать отёков, защемления шейного нерва, боли в спине, особенно в пояснице, и во всех смыслах дать по-настоящему качественный сон. А собранный едва ли не по волокнам для него ортопедический матрас оптимальной жёсткости и необходимой толщины только усиливал плодотворный эффект кровати. И теперь это сокровище, стоящее, как половина дома, было у него вероломно отобрано! Да лучше бы она отобрала всё остальное, но оставила кровать.

— Так-так-так, я протест… — начал было возмущаться Виталий, но Ада совершенно спокойно захлопнула перед его носом дверь в его спальню. В его доме. — Ада… Ада! Это…

Слова закончились. За всю его жизнь никто ни разу просто так не вторгался в его личное пространство и не отбирал его собственность. Ему казалось, что подобное невозможно. Не теперь, когда он достиг таких высот. Он может позволить себе личную гвардию телохранителей, охрану участка, переговоры с ФСБ, если потребуется. Сотрудничество с такими людьми, о которых не принято говорить в обществе. Что уж говорить, если однажды он даже отмокал в одной купальне онсена с лидером Якудза. И теперь беспомощно стоял перед запертой дверью. Все его ресурсы, весь опыт и все возможности оказались ничем перед наглым и открытым вероломством.

— Мать, — не выдержал он, — да ты издеваешься! Мало того, что вторглась на частную собственность, так ещё и заняла мою спальню. Ладно. Да. Я действительно поступил как мудак в прошлом. Если тебе так хочется, то живи сколько влезет. Можешь гулять, есть, пить и развлекаться. Но давай ты займёшь другую спальню? У меня на каждую сторону света по одной. Выбирай любую. Выбирай хоть все и каждый день переезжай. Но вот эту. Мою. Верни. Ладно?

— Месть — это блюдо, которое подают холодным, мой сладкий пирожочек, — отозвалась Ада из-за закрытой двери. — Знаешь, сколько раз я возвращалась в комнату нашей общаги, царапала дверь и уходила спать тропой бомжей? Я могу тебе пересказать все места нашего универа, на которых можно организовать ночлежку. И это не считая притоноподобных квартирок!

— Да откуда мне было знать, что мы напрягаем соседку Давы? — в отчаянии взвыл Виталий, всё ещё надеясь, что получит переговорами спальню назад.

Ради любимой кроватки он был готов на любые уступки.

— Действительно, — от ядовитого сарказма двери едва не плавились, — спаривались как кролики, а соседки подозрительно нет и нет. А посмотреть по сторонам, увидеть чужие вещи и подумать эрекция не позволяла. Верю-верю, но это ничего не меняет. Теперь на коврике поспишь!

На том разговор до конца дня закончился. Рыжая оккупантка не выходила наружу. Строила систему обороны захваченной спальни, бултыхалась в ванной, вальяжно сидела на балконе и со мстительной улыбкой смотрела на несчастного хозяина дома. Виталий меньше всего на свете хотел, чтобы Дава вспомнила о нём из сообщения Ады, в котором та обливала бы его грязью. А намёки говорили, что рыжее чудовище не постесняется натравить на него любовь юности и всей жизни. И натравит так, что всякая надежда однажды воссоединиться умрёт в конвульсиях. Почти до самой ночи он готовил. Надеялся задобрить нежеланную гостью.

Ужин Ада приняла с благосклонностью, но покидать спальню, которую нахально называла гнездом, наотрез отказалась. Более того, родная обитель Виталия превратилась в комнату-ловушку. Несколько растяжек без шуток говорили, что Витя там теперь нежелательное лицо. На все попытки примириться захватчица пожимала плечами, напоминала, что месть подают холодной, сравнивала себя с кукушонком и со зловещей улыбкой обещала надолго занять его гнездо.

— Я тебя выкурю! — не выдержал такой несправедливости Виталий, когда к полуночи пришлось устраиваться на диване в гостиной.

— А я напишу Даве, какая ты злостная скотина, — не постеснялась страшная женщина применить своё самое действенное оружие. Ради Гоцман, даже ради надежды снова увидеть её, Виталий был готов терпеть все лишения.

— Ты… Да таких матов ещё не изобрели! — беспомощно бесновался он, глядя вслед Аде.

— Ну так брысь на коврик придумывать! — не осталась та в долгу.

Так и началась для Виталия долгая бессонная ночь, перешедшая в нескончаемую дрёму в офисе.

* * *

Сказать, что Диего хохотал до слёз, уронил свой ноутбук на пол и почти свалился следом, значит, не сказать ничего. Как лучший друг Виталия он исполнял свой священный долг — осмеять его с энергией стаи гиен, что осуществлял качественно и без халтуры. Кречетов мрачно на него смотрел, допивая уже третью чашку кофе. Неделя под одной крышей с рыжим чудовищем угрожала его убить. Или пытками сна где угодно, кроме любимой кроватки, или сердечным приступом от кофе. Наконец Диего успокоился, поднял с пола ноутбук и деловым тоном с долей хохота в голосе поинтересовался:

— Может, я помогу твоей проблеме с оккупацией?

Витя припомнил все растяжки, красноречиво говорящие о работе Ады, её способность без труда проникать на защищённую территорию, и покачал головой. Хотя один вариант помощи существовал:

— Отдашь мне свою квартиру? — с сомнением в голосе поинтересовался он.

— Ты мой друг, но не настолько, — хохотнул в усы испанец. — Но я о девушке. Какая она внешне? Хорошенькая?

— Ну-у-у, — задумался Витя, не способный из-за своих моральных качеств нормально оценивать женскую внешность. — Не знаю. Для меня из женщин есть Дава и остальные крокодилы.

— Запущенный случай, — покачал головой Диего, призвав на помощь смартфон. — Настало время социальным сетям показать свою полезность. Ищи среди друзей своей ненаглядной Давимы.

Поиск быстро принёс свои плоды. Дава не слишком много времени проводила социальном пространстве, но одну страничку имела. Сугубо под коммерческие нужды. Женщина подписывалась на различных мастеров, не имеющих собственных платформ. И первой среди её друзей числилась Ада Шурикова. Диего долго и вдумчиво рассматривал её фотографии. Витя не торопил. Воспользовался возможностью выпить ещё немного кофе. Друг будто не внешность девушки оценивал, а сложную теорему решал. Взгляд его сканировал то портрет рыжего монстра, то фотографии в полный рост. Непроницаемое выражение лица не позволяло понять, что он думает об увиденном. Виталий надеялся, что если друг выглядит настолько загруженным, то это добрый знак и в его испанской голове уже созрел план.

— Предлагаю выбить дверь, — наконец произнёс Диего.

— Зачем так радикально? — едва не подавился свежей порцией кофе Кречетов.

— А почему ты мне её раньше не показывал? — задумчиво произнёс друг, явно заинтересовавшись вражеским объектом.

— А-а-а… — растерялся Витя, но затем до него дошло: — О-о-о-о, вот оно что. Диего, а это не слишком?

— Молчи и слушай, — отмахнулся от него испанский ловелас. — Вот моё предложение, мы с тобой временно меняемся жилищами. Я бы попросил не водить всяких левых баб в мою квартиру, но и так знаю, что ты их не приведёшь, а если случится чудо и ты умудришься заманить ко мне свою Даву, что невозможно, то чёрт с ней. Приводи. Но у тебя с феей Динь-Динь больше шансов. А пока ты будешь отсыпаться на моей дубовой кровати, я проведу переговоры с оккупанткой.

— Ты уверен, что сможешь с ней тягаться? — засомневался Виталий.

— Впереди выходные. Готовься, что в понедельник ты вернёшься в родную спальню, — с уверенной улыбкой заверил его Диего.

* * *

Ада провожала Кречетова недовольным взглядом. Невооруженным глазом было заметно, что день она провела не в доме. Возможно, решила погулять по улицам города. Но когда Витя вернулся из офиса за вещами, она уже держала пост в его спальне. На всякий случай он уточнил, не хочет ли она перебраться из его спальни в любую другую и, получив отрицательный ответ, пожал плечами да покинул свой дом с сумкой наперевес. Не то чтобы ему требовался багаж одежды всего на одни выходные, но в комфорте он себе решил не отказывать.

Два дня прошли тихо-мирно. Встряска после появления Ады даже дала вспышку вдохновения. Словно вновь вернувшийся в студенчество, Виталий написал поэму, посвящённую Давиме. Под влиянием момента он даже осмелился отправить её своей давней любви по почте. Потом, разумеется, засомневался, в правильности поступка, но отметка «отправлено» не оставила ему пути к отступлению. И пока Виталий медленно проглатывал стакан ирландского виски, костеря себя самыми последними словами, ему пришло письмо.

Дава. Давима Марковна Гоцман спустя вечность после их расставания в студенчестве написала ему письмо. Вышла на связь. Почти что сама. То, что именно отправленная поэма вынудила даму сердца ответить, Витя старательно игнорировал. Так почти сутки ушли на переписку, воскресившую те самые старые добрые времена, окрашенные тёплым цветом ностальгии и воспоминаниям о былой любви. Впрочем, если для Давы любовь стала былой, то окрылённый Кречетов ощущал, что его сердце всего лишь впало в долгую зимнюю спячку и наконец начало пробуждаться. За воскресенье он написал ещё два стихотворения и одну сонату. Всё в честь Давы. Последнюю даже лично исполнил и отправил ей не письмо, а видео, на котором старательно отыгрывал лицом своё душевное послание.

Про Аду он не вспоминал и жаловаться на неё не спешил. Пусть она отобрала его гнездо и несносной кукушкой начала в нём хозяйничать, но зато на какие шаги спровоцировала!

В понедельник Диего прибыл в офис сонным и помятым. Совсем непохожим на себя прежнего. Он скорее напоминал пятничного Виталия, только-только отходящего от первой встречи с рыжим чудовищем. Острый глаз Вити выхватил на лице друга мастерски замаскированный фингал. Перекошенное от неизвестной смеси чувств лицо друга красноречивее любых слов говорило, что переговоры затягиваются. Ему не хватило выходных, чтобы совладать со страшной женщиной.

* * *

Витя трусливо смылся ещё до заката. Куда быстрее, чем Ада рассчитывала. Пока он бежал, она провожала его недоуменным взглядом. Всё шло немного не по плану. Надёжный информатор несколько раз подчеркнул, что Кречетов испытывает крепкую привязанность к своей кривой кроватке. Бравый бывший офицер разведки. Его привязанность к комфорту можно было понять. По молодости успел помыкаться, а теперь хочется, чтобы было тепло, мягко и хорошо. Она не осуждала. Её родное гнёздышко во многом было похожим. И если бы кто-то точно так же пришёл к ней, то вторженца ждали все муки ада, уже описанные и пока не придуманные. За своё Ада стояла бы насмерть. И тем больше удивление от такого поспешного бегства.

Догонять Виталия не было никакого смысла. Он просто взял и оставил ей дом. Спустя полчаса её тело сдавила привычная апатия. Без стимула или раздражителя исчезло желание делать хоть что-то. Знал бы Виталий, как легко на самом деле её победить — истерически расхохотался. Не вернётся в ближайшие несколько дней, и можно праздновать победу. Она окинула завоёванную территорию долгим взглядом и вернулась в спальню. Сил осталось ровно столько, чтобы лечь и смотреть в потолок. Время привычно остановилось. Знакомое чувство Ничего захватывало её и проносило сквозь часы. Свет и тени плясали в комнате, на кровати и на её лице. Мысли не двигались.

Стук в дверь заставил её вскочить с места. Неужто Виталий передумал? Или… у него есть женщина, которая сейчас ничего не может понять? Она осторожно подошла к двери. Собственный путь вторжения подсказал, что незаметно на территорию мог пробраться либо человек со схожими навыками, либо владелец ключей и доступов.

Она приоткрыла дверь.

— Да ладно?! — не выдержала она. — Витя переквалифицировался на свой пол?

В проходе стоял незнакомый мужчина, который фигурировал во многих совместных фотографиях с Кречетовым. По собственной недоработке, Ада не стала пробивать данные и теперь сожалела об этом. Незнакомец был значительно выше Виталия, шире в плечах и явно имел испанские корни, отпечатавшиеся в его чертах лица и кудрявых черных волосах. Пока она рассматривала внезапного гостя, тот не стесняясь подпирал собою стену в самом расслабленном виде. Словно каждый день так вечера коротает. И внимательно рассматривал её. Слишком внимательно. Подобный взгляд без преувеличения можно охарактеризовать как «пожирал глазами».

— Не уточнял о его предпочтениях, но лично я сугубо по женщинам, — улыбнулся он той улыбкой, за которую обычно получают крепкого леща. И речь не о рыбе.

Догадка, кто перед ней и зачем, вспыхнула незамедлительно. Виталий из-за Давы никак не мог противостоять Аде. Но только он.

— Значит, Крысокан вызвал подкрепление? — хмыкнула она, припомнив студенческое прозвище, которым одарила Кречетова.

— Крысо-кто?.. А и не важно. Теперь мы соседи, донья Ада. Предлагаю вместе поужинать.

В ответ безумно хотелось послать его в направлении горы Ньяуй, второй перевод которой подходил под бескомпромиссную отправку. А потом добавить что-то ещё более грубое. Сосед сразу вызвал раздражение. Особенно своим дружелюбием. Замена крысокана не могла быть хорошей. Но очнувшееся тело требовало еды. Пришлось согласиться.

Сосед между делом назвал своё имя. Диего. Горсть едких слов, что это имя для героя второсортного романа или мыльной оперы, пришлось крепко прикусить, чтобы не вырвались. Голод диктовал свою политику, и до тех пор, пока не получится пропихнуть в себя необходимое количество еды, этой политикой стала дипломатия.

— Едрить… и вправду ужин! — невольно вырвалось у неё, когда они вышли во двор.

Сосед или решил начать с пряника, или просто не искал лёгких путей. Да и грилем, как оказалось, владел куда лучше, чем Виталий.

Первая половина ужина прошла в желанном поглощении еды, которая оказалась не только на вид, но и на вкус шикарной. Под влиянием насыщения, внезапного соседа и его заботы наглость вступила в неравный бой с совестью. Искренне захотелось сложить свои полномочия, вернуть спальню и свернуть не самую разумную авантюру, но тогда весь план мог пойти коту под хвост. Отходить от изначально намеченного пути не позволял характер, бескомпромиссное упрямство и данное обещание. А значит, переговоры, которые неизменно начнутся, следовало сорвать. А лучше ещё и как следует разозлить соседушку. В первую очередь себя, чтобы на энергии злости продержаться как можно дольше.

— Итак, — нагленько улыбнулась она. — Кречетов переложил расплату за свои грехи на чужие плечи. И что? Дорого стоило?

— По дружбе бесплатно. А чтобы переехать к хорошенькой девушке, я бы даже доплатил, — подмигнул он.

В любое другое время Ада бы чуть улыбнулась, но сейчас требовался иной подход и она с явным раздражением выдохнула и закатила глаза. Собеседник удивился. Следом попытался расположить её к себе ненавязчивыми комплиментами, но в ответ получил холодное презрение пополам с пассивной агрессией. Не то что бы Аде очень хотелось строить из себя неприступную злодейку, но этого Диего следовало отпугнуть и отогнать подальше от дома Вити, чтобы последний от безысходности вернулся.

— Пой соловьём, Диего, сколько хочешь, — мрачно подытожила она, приготовившись уйти. — Но ты влез не в своё дело. Это наш конфликт с Крысоканом. Лезешь в его команду? Да будет так, всё заслуженное Витей, польётся на тебя, пирожочек! Интересно будет посмотреть, как ты займёшь его место в гостиной на диване в роли грустной сопелки.

— Вот ведь… такая хорошенькая и такая зубастая, — с досадой вырвалось у него, когда все попытки быть милым разбились о стену, но быстро взял себя в руки: — Ничего. И не с такими работали. Сопеть в гостиной и мешать твоему покою я не стану. Возьму одну из свободных спален… Разве что ты предложишь разделить твою. Завоёванную.

— На коврике спать собираешься? — скепсис на этот раз был не поддельным.

— Предлагаю возможность согревать тебя долгими холодными ночами, — растеряв маску доброго соседа, Диего перешёл к более откровенному подкату: — Не закатывай свои прелестные глазки. Ты ещё рассмотришь моё предложение. Всему своё время.

— Ну-да, ну-да, мечтай об этом! — фыркнула она, уже поднимаясь из-за стола.

— Можем поспорить.

— На что же?

— Ты впустишь меня в свою постель, — произнёс он, не скрывая самодовольную улыбку. — И когда это случится, то покинешь спальню Вити. Он не настаивает на полном переезде. Достаточно занять любую другую.

— А если не впущу? — фыркнула она.

— А чего ты хочешь?

Вопрос застал её врасплох. Эмоциональное состояние не позволяло чего-то хотеть. И даже хотеть чего-то хотеть. Только отключиться или замереть на месте. В таком состоянии она даже не могла подобрать подходящее желание. Самым очевидным стал бы обратный обмен на Кречетова, но он произойдет сам собой, когда группа поддержки в лице Диего проиграет.

— Да ничего… не знаю. Нет желаний… пока что, — неуверенно пробормотала она, ощущая уже неподдельное раздражение.

— Тогда любое желание без ограничений. Ладно, с ограничением на членовредительство.

— По рукам. Тогда спокойной ночи. Можешь начать строить свои злостные планы.