Грязная бюрократия (джен)

Что ж. В очередной раз я взялся за перо, правда, в этот раз я пишу не накладную, список гостей или расписание смен горничных, чей труд в центре должен быть сделан до первых лучей солнца, а чем дальше как по времени, так и удалённости, тем ленивее им дозволено быть… но я отвлёкся. Годы работы сказываются. Недавние события в моей жизни всколыхнули некоторые давно запрятанные в закоулки сознания воспоминания. Я испытал дежавю, и это было бы неудивительно, дольше живём — чаще оно случается. Но этот был особенный, нитью он протянулся в прошлое и заискрился сразу тремя яркими звёздочками.

Очередной прекрасный день вот-вот начнётся в Эквестрии. Небо над сводами лоджии из тёсанного каменного кирпича и решётки из лакированной древесины с минуты на минуту озарится и потеряет последние крохи звёздного песка. Из всех ритуалов, берущих своё начало с этого места, рождение нового дня — единственный, наблюдение за которым не доставляло мне трудностей. Обычно.

— Что ты тут бродишь-колобродишь уже по третьему кругу? — я командно обратился к служанке, что с усилием чистила утварь позади меня. — Ты этим пипидастром скоро не только пыль сотрёшь, но и всю глазурь. Скоро утро, тебе надо встречать принцессу и помогать ей с утренним туалетом, как и всем остальным.

Она замерла и с новой силой сжала свою перьевую кисть для уборки, явно не ожидая компании. Кобылка осторожно повернула голову и, не прерывая зрительного контакта, положила свой инструмент на комодик.

— И-извините, я вас н-не заметила.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Видите ли... в общем...

— Да говори уже, я есть тебя не собираюсь, — потребовал я и сделал шаг ближе.

— Фух, — она потупила взор и глубоко вдохнула, успокаиваясь. — Наша смена сегодня должна была закончиться, как полагается: мы с девочками строимся по сторонам от опочивальни и ждём, пока нас позовут, но-о-о...

— Продолжай.

— Мы всё ждали-ждали, а звать нас — не звали, ну некоторые и решили, мол, слишком быстро закончили, может, упустили чего...

Пока она, погружённая в свои же собственные объяснения, продолжала лепетать, мне пришла неприятная мысль. Я посмотрел на свои любимые часы, оставленные на серой балюстраде. В изгибе прозрачного кварца уровень песка находился между отметками «VII» и «VIII», во второй, нижней половине мелких полосок. Вздох сам вырвался из лёгких.

— Я разберусь, Мэйпл Стифф. Скажи остальным собраться и взять перерыв часа на полтора.

— О-о-о, вы помните моё имя, — зарумянилась, заиграла ресницами. — Знаете, эта униформа довольно воздушная, легко надевать и снимать...

— Час.

— Поняла-поняла, — бросила она напоследок, мчась галопом к остальным.

В эхе уносящихся копыт, щёлкнула застёжка часов на моей косе, благо они небольшого размера и с металлической окантовкой. Разбить их — та ещё задача, я больше волновался о застёжке, ИБО ВЫПОЛНИЛИ ЕЁ ИЗ ПОГАНОГО ЗОЛОТА, а не стали или, по крайней мере, серебра. Гвардии золото идёт больше, вот, кому стоило бы блистать, а не скромному клерку и организатору. К слову о гвардии...

— Нет, я тебе говорю, эти куски металла меня угробят, — раздалось из-за поворота. — Тяжёлые, греются, говорят, Спир из южного крыла тепловой удар получил. Я говорю, не хотелось бы свалиться прямо под ноги какому-нибудь...

— Прекрати ныть, — ответил ему другой. Два караульных в основании полуколонн перед входом в спальню переговаривались, не заметив моего приближения. — Мы все носим одну форму, а «проблемы» только у тебя.

Вообще, ничего против разговоров на посту не имею, но дозорным положено быть зоркими, даже в глубинах укрепления. Придётся проучить.

— Говорите, рядовой-гвардеец Фезер Плюм, доспех тяжеловат? — я обратился к ним, сделав, наконец, шаг из-за угла. — Что ж вы раньше не сказали? Ведь именно я отвечаю за снабжение. Можете сняться с караула. И, рядовой-гвардеец Фезер, со следующей недели будет новая форма. Для вас. Лично.

— С-спасибо, сэр! — сверкая во все зубы, удалялся гвардеец.

Ничего, он ещё молодой, неопытный, но скоро научится, что за всё придётся платить. А пока, я тяну кольцо на двери магией и вхожу без стука. Картина ожидаемая.

— Ка-а-ак по расписанию, чесн-слово, — бедной подушке достался пинок копытом, мне не нравится обходить эти хаотичные препятствия. — Вы опять?

Из-под подушечно-одеяльной кучи раздался недовольный неразборчивый звук и ленивое шевеление. Правильно, с одного бока на другой...

— По вам часы сверять можно, — заигрывающим тоном я попытался пошутить и обошёл громадную, даже для телес знатной особы, двуспальную кровать. — Не только в обычные дни, но и в дни хандры.

— Нет у меня никакой хандры, — сонно пробубнила голова под одеялом и заставила остальное туловище снова отвернуться.

— Ах, нет? — пришлось более решительно обскакать ложе. — Тогда соизвольте объяснить, почему на часах уже восемь утра, а одно светило не подняло другое светило?

— У тебя часы сбились.

Она снова отвернулась. И на что рассчитывает? Знает же, что меня в твердолобости кому-кому, а ей не превзойти. Глаза поднялись к потолку. Прекрасная роспись, рассказывающая старую сказку об основании Эквестрии. Выполнена в более реалистичном и объёмном стиле благодаря сложной лепнине. Так, с каждой минутой расписание сбивается всё сильнее, а я тут искусством любуюсь.

— А ну вставай! — я ткнул неукрытый одеялом белоснежный круп рогом и продолжил ритмично колоть, выдавливая её с постели. — Ты разленившаяся, растолстевшая, безответственная лошадь!

— Не правда, — поёрзав, ответила она, — один круассан во время перерыва не делает меня толстой.

— Я выполняю обязанности провизора, — подбирая разные углы укола, я старался найти наиболее удобную и болезненную точку, — и, судя по затратам на муку, мёд и дрова, ваши круссаны размером с арбуз! Подъём, кому говорю! А если ваша очередная ученица вас застанет в таком виде?

— Ученица? — наконец показалось из-под одеяла блистательное, пусть и заспанное, лицо принцессы. Её полузакрытые глаза смотрят куда-то вниз. — Не застанет. Твайлайт закончила своё обучение и теперь... практикует в Понивилле.

— Да? И как давно?

— Года полтора? Наверное.

— Это ещё не значит, что её нельзя призвать.

— Могу только пожелать удачи, — она развалилась на спине и подложила передние ноги под голову. — У моей Твайлайт теперь не только учёба, но и ответственность, она не станет лететь в Кантерлот по просьбе пони, которого видела дважды в жизни.

— О-о-о, принцесса, я та-а-ак, давно занимаюсь решением проблем из-под полы, — я тактически направился к выходу, прибегнув к методу «тяни-толкай», я пытался воздействовать на неё, теперь её черёд проявлять инициативу. — Я найду способ. Скажите, она всё такой же очаровательный книжный червячок?

— Разумеется, — с лёгким сердцем ответила она, но сразу спохватилась и поднялась на кровати. — Ты что задумал?

— Она в первый же день подле вас подписалась на почтовые новости из королевской библиотеки и, если будет пополнение в некой интересующей её секции, ей обязательно отправят сообщение об этом. Будем честны, если я к обеду пожертвую, например, третий том чар вашего Бородатого учителя, она будет здесь уже к вечеру.

— Такой книги не существует, я бы точно знала о ней.

— У меня много книг, что никогда не переписывались и были исключительно в одном экземпляре. Хм, может, лучше тогда «Историю происхождения бумаги»?

— Я поняла, поняла, встаю. Всё равно Твайлайт заметила бы, что солнце не встало...

Наконец, сподобилась подняться, великовозрастная девчонка... Вымахала-то за года на королевских харчах. Даже если сделать поправку на высоту кровати, Целестия уже выше меня на две головы, но всё равно позволяет себе подобное поведение, позволяет меланхолию, ипохондрию.

— Завидная регулярность, принцесса, — сделал я тогда замечание и подал ей гребень для гривы, который она, впрочем, проигнорировала, — Каждый век приходится вас расталкивать. Иногда представляю, если Луну бы пришлось так же...

— Луна тоже, к слову, вернулась. Благодаря маленькой мисс Спаркл.

— Как «вернулась»?! — гаркнул я, едва не сорвав шторы с гардины. — Уже? А я-то думаю, откуда каждый вечер появляется сирень во дворце... Я смотрю, она всё та же затворница? Её скромная персона почти не отразилась на расходах. В отличие от кое-чьего всё растущего крупа...

— Я учла твоё замечание касательно моей фигуры, Лиф. Напомню, что на сладкое меня впервые посадил именно ты.

— Предыдущая хандра была особо тяжёлым случаем, который требовал серьёзных мер. Зато, мы открыли для пони метод добавления не только фруктов в выпечку, но и мёда, а также его дистиллята — сахара.

Похоже, одного только разговора о сладком было достаточно, чтобы поднять ей настроение, ибо за окном вместе с настроением поднималось и солнце.

— Ты так легко об этом говоришь потому, что сам никогда не ел сладкого. Поверь мне на слово: мы то ещё проклятье создали для всего понячьего рода.

— Так-так, повыше, уже полдевятого, — на глаз я сверял высоту солнца со своими весящими на косе часами, — в это время ещё пять градусов к зениту прибавьте.

— Ты слишком придираешься.

— Слишком мало, вы хотели сказать? Я же молчу, что вы опять азимут не выдержали, так хоть пусть по высоте всё будет хорошо, иначе резкий подъём могут заметить. Ваши подданные, знаете ли, живут по чёткому расписанию, особенно земные пони. Благо на данный момент механические часы плохо распространены и возможность скрыть ваш... просып, назовём это так, ещё есть. Поднимите и можете ещё полчаса поваляться, я распустил состав служанок и охраны до того времени.

— Что бы я без вас делала, шеф Королевской Канцелярии...