Грязная бюрократия (джен)

Что ж. В очередной раз я взялся за перо, правда, в этот раз я пишу не накладную, список гостей или расписание смен горничных, чей труд в центре должен быть сделан до первых лучей солнца, а чем дальше как по времени, так и удалённости, тем ленивее им дозволено быть… но я отвлёкся. Годы работы сказываются. Недавние события в моей жизни всколыхнули некоторые давно запрятанные в закоулки сознания воспоминания. Я испытал дежавю, и это было бы неудивительно, дольше живём — чаще оно случается. Но этот был особенный, нитью он протянулся в прошлое и заискрился сразу тремя яркими звёздочками.

Очередной прекрасный день вот-вот начнётся в Эквестрии. Небо над сводами лоджии из тёсанного каменного кирпича и решётки из лакированной древесины с минуты на минуту озарится и потеряет последние крохи звёздного песка. Из всех ритуалов, берущих своё начало с этого места, рождение нового дня — единственный, наблюдение за которым не доставляло мне трудностей. Обычно.

— Что ты тут бродишь-колобродишь уже по третьему кругу? — я командно обратился к служанке, что с усилием чистила утварь позади меня. — Ты этим пипидастром скоро не только пыль сотрёшь, но и всю глазурь. Скоро утро, тебе надо встречать принцессу и помогать ей с утренним туалетом, как и всем остальным.

Она замерла и с новой силой сжала свою перьевую кисть для уборки, явно не ожидая компании. Кобылка осторожно повернула голову и, не прерывая зрительного контакта, положила свой инструмент на комодик.

— И-извините, я вас н-не заметила.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Видите ли... в общем...

— Да говори уже, я есть тебя не собираюсь, — потребовал я и сделал шаг ближе.

— Фух, — она потупила взор и глубоко вдохнула, успокаиваясь. — Наша смена сегодня должна была закончиться, как полагается: мы с девочками строимся по сторонам от опочивальни и ждём, пока нас позовут, но-о-о...

— Продолжай.

— Мы всё ждали-ждали, а звать нас — не звали, ну некоторые и решили, мол, слишком быстро закончили, может, упустили чего...

Пока она, погружённая в свои же собственные объяснения, продолжала лепетать, мне пришла неприятная мысль. Я посмотрел на свои любимые часы, оставленные на серой балюстраде. В изгибе прозрачного кварца уровень песка находился между отметками «VII» и «VIII», во второй, нижней половине мелких полосок. Вздох сам вырвался из лёгких.

— Я разберусь, Мэйпл Стифф. Скажи остальным собраться и взять перерыв часа на полтора.

— О-о-о, вы помните моё имя, — зарумянилась, заиграла ресницами. — Знаете, эта униформа довольно воздушная, легко надевать и снимать...

— Час.

— Поняла-поняла, — бросила она напоследок, мчась галопом к остальным.

В эхе уносящихся копыт, щёлкнула застёжка часов на моей косе, благо они небольшого размера и с металлической окантовкой. Разбить их — та ещё задача, я больше волновался о застёжке, ИБО ВЫПОЛНИЛИ ЕЁ ИЗ ПОГАНОГО ЗОЛОТА, а не стали или, по крайней мере, серебра. Гвардии золото идёт больше, вот, кому стоило бы блистать, а не скромному клерку и организатору. К слову о гвардии...

— Нет, я тебе говорю, эти куски металла меня угробят, — раздалось из-за поворота. — Тяжёлые, греются, говорят, Спир из южного крыла тепловой удар получил. Я говорю, не хотелось бы свалиться прямо под ноги какому-нибудь...

— Прекрати ныть, — ответил ему другой. Два караульных в основании полуколонн перед входом в спальню переговаривались, не заметив моего приближения. — Мы все носим одну форму, а «проблемы» только у тебя.

Вообще, ничего против разговоров на посту не имею, но дозорным положено быть зоркими, даже в глубинах укрепления. Придётся проучить.

— Говорите, рядовой-гвардеец Фезер Плюм, доспех тяжеловат? — я обратился к ним, сделав, наконец, шаг из-за угла. — Что ж вы раньше не сказали? Ведь именно я отвечаю за снабжение. Можете сняться с караула. И, рядовой-гвардеец Фезер, со следующей недели будет новая форма. Для вас. Лично.

— С-спасибо, сэр! — сверкая во все зубы, удалялся гвардеец.

Ничего, он ещё молодой, неопытный, но скоро научится, что за всё придётся платить. А пока, я тяну кольцо на двери магией и вхожу без стука. Картина ожидаемая.

— Ка-а-ак по расписанию, чесн-слово, — бедной подушке достался пинок копытом, мне не нравится обходить эти хаотичные препятствия. — Вы опять?

Из-под подушечно-одеяльной кучи раздался недовольный неразборчивый звук и ленивое шевеление. Правильно, с одного бока на другой...

— По вам часы сверять можно, — заигрывающим тоном я попытался пошутить и обошёл громадную, даже для телес знатной особы, двуспальную кровать. — Не только в обычные дни, но и в дни хандры.

— Нет у меня никакой хандры, — сонно пробубнила голова под одеялом и заставила остальное туловище снова отвернуться.

— Ах, нет? — пришлось более решительно обскакать ложе. — Тогда соизвольте объяснить, почему на часах уже восемь утра, а одно светило не подняло другое светило?

— У тебя часы сбились.

Она снова отвернулась. И на что рассчитывает? Знает же, что меня в твердолобости кому-кому, а ей не превзойти. Глаза поднялись к потолку. Прекрасная роспись, рассказывающая старую сказку об основании Эквестрии. Выполнена в более реалистичном и объёмном стиле благодаря сложной лепнине. Так, с каждой минутой расписание сбивается всё сильнее, а я тут искусством любуюсь.

— А ну вставай! — я ткнул неукрытый одеялом белоснежный круп рогом и продолжил ритмично колоть, выдавливая её с постели. — Ты разленившаяся, растолстевшая, безответственная лошадь!

— Не правда, — поёрзав, ответила она, — один круассан во время перерыва не делает меня толстой.

— Я выполняю обязанности провизора, — подбирая разные углы укола, я старался найти наиболее удобную и болезненную точку, — и, судя по затратам на муку, мёд и дрова, ваши круссаны размером с арбуз! Подъём, кому говорю! А если ваша очередная ученица вас застанет в таком виде?

— Ученица? — наконец показалось из-под одеяла блистательное, пусть и заспанное, лицо принцессы. Её полузакрытые глаза смотрят куда-то вниз. — Не застанет. Твайлайт закончила своё обучение и теперь... практикует в Понивилле.

— Да? И как давно?

— Года полтора? Наверное.

— Это ещё не значит, что её нельзя призвать.

— Могу только пожелать удачи, — она развалилась на спине и подложила передние ноги под голову. — У моей Твайлайт теперь не только учёба, но и ответственность, она не станет лететь в Кантерлот по просьбе пони, которого видела дважды в жизни.

— О-о-о, принцесса, я та-а-ак, давно занимаюсь решением проблем из-под полы, — я тактически направился к выходу, прибегнув к методу «тяни-толкай», я пытался воздействовать на неё, теперь её черёд проявлять инициативу. — Я найду способ. Скажите, она всё такой же очаровательный книжный червячок?

— Разумеется, — с лёгким сердцем ответила она, но сразу спохватилась и поднялась на кровати. — Ты что задумал?

— Она в первый же день подле вас подписалась на почтовые новости из королевской библиотеки и, если будет пополнение в некой интересующей её секции, ей обязательно отправят сообщение об этом. Будем честны, если я к обеду пожертвую, например, третий том чар вашего Бородатого учителя, она будет здесь уже к вечеру.

— Такой книги не существует, я бы точно знала о ней.

— У меня много книг, что никогда не переписывались и были исключительно в одном экземпляре. Хм, может, лучше тогда «Историю происхождения бумаги»?

— Я поняла, поняла, встаю. Всё равно Твайлайт заметила бы, что солнце не встало...

Наконец, сподобилась подняться, великовозрастная девчонка... Вымахала-то за года на королевских харчах. Даже если сделать поправку на высоту кровати, Целестия уже выше меня на две головы, но всё равно позволяет себе подобное поведение, позволяет меланхолию, ипохондрию.

— Завидная регулярность, принцесса, — сделал я тогда замечание и подал ей гребень для гривы, который она, впрочем, проигнорировала, — Каждый век приходится вас расталкивать. Иногда представляю, если Луну бы пришлось так же...

— Луна тоже, к слову, вернулась. Благодаря маленькой мисс Спаркл.

— Как «вернулась»?! — гаркнул я, едва не сорвав шторы с гардины. — Уже? А я-то думаю, откуда каждый вечер появляется сирень во дворце... Я смотрю, она всё та же затворница? Её скромная персона почти не отразилась на расходах. В отличие от кое-чьего всё растущего крупа...

— Я учла твоё замечание касательно моей фигуры, Лиф. Напомню, что на сладкое меня впервые посадил именно ты.

— Предыдущая хандра была особо тяжёлым случаем, который требовал серьёзных мер. Зато, мы открыли для пони метод добавления не только фруктов в выпечку, но и мёда, а также его дистиллята — сахара.

Похоже, одного только разговора о сладком было достаточно, чтобы поднять ей настроение, ибо за окном вместе с настроением поднималось и солнце.

— Ты так легко об этом говоришь потому, что сам никогда не ел сладкого. Поверь мне на слово: мы то ещё проклятье создали для всего понячьего рода.

— Так-так, повыше, уже полдевятого, — на глаз я сверял высоту солнца со своими весящими на косе часами, — в это время ещё пять градусов к зениту прибавьте.

— Ты слишком придираешься.

— Слишком мало, вы хотели сказать? Я же молчу, что вы опять азимут не выдержали, так хоть пусть по высоте всё будет хорошо, иначе резкий подъём могут заметить. Ваши подданные, знаете ли, живут по чёткому расписанию, особенно земные пони. Благо на данный момент механические часы плохо распространены и возможность скрыть ваш... просып, назовём это так, ещё есть. Поднимите и можете ещё полчаса поваляться, я распустил состав служанок и охраны до того времени.

— Что бы я без вас делала, шеф Королевской Канцелярии...

Некая мелкая и незаметная находка заставила меня покинуть мой уютный офис под самым цоколем кантерлотского дворца. Документооборот идёт через него и нет такого документа, справки или списка, что проскользнёт мимо. Мало кто проживает в моей профессии достаточно, чтобы иметь возможность вести следствие по такой малозаметной детали, как подпись накладной. По соседству с одним из небольших городков, что поставляет ряд товаров в столицу, по какой-то причине резко сменился хозяин одной из лесозаготовочных конгломераций. Аккурат на границе Вечнодикого леса и Понивилля. Такие смены не случаются на каждодневной основе и случай стоил расследования, тем более, что новая подпись выглядела очень знакомой и на всякий случай внутренние карманы моего дорожного плаща оказались заняты инструментарием на случай агрессивных переговоров. Поезд тряхнуло, мои приспособления звякнули, а я лишний раз порадовался, что выкупил все билеты этого вагона, иначе статус инкогнито в середине дна не соблюсти. Можно было отправится и ночью, но, во-первых, не хочется пересекаться с Луной, а во-вторых, можно было бы обойтись без поезда вовсе, а мне так нравится этот ритмичный стук колёс. Иногда кажется, что я вот-вот засну.

Я снова открыл глаза, ибо услышал биение крыльев. Пегас проносился вплотную к поезду, словно соревнуясь с ним в скорости. Право, почему «словно»?

— Проклятье, — наши взгляды встретились, когда она поравнялась с моим вагоном, — Дэш.

Быстрая и потому проблемная. Я не успел спрятаться, но надо было. Хоть под сиденье, в пыль с копыт всяких ездящих до меня бродяг, но надо было. Эта не помя́нет случаем поделится с товарками, как видела чудака, снявшего весь вагон в самый активный период работы железнодорожных путей. А лишнее внимание мне ни к чему. Что ж, поезд едет строго по рельсам и не мне его разворачивать, так что стоит просто откинуться и расслабиться, а проблемы решать по мере их поступления.

Ожидаемо, встреченная радужная грива на ураганной тяге стоит на приближавшемся перроне с компанией. Никак это мисс Рэрити, восходящая звезда модного шика? Узнает, что из Кантерлота приехал или о моей должности — вопьётся мёртвой хваткой. Что же делать?

Метод отработанный — обман ожиданий. Пыль на полу никуда не делась, надо бы её протереть... собой. А чего добру пропадать? Спустя минуту активных — но не слишком, иначе трясущийся вагон точно привлечёт внимание — валяний по шершавым доскам, я изрядно поутратил столичного блеска. Осталось немного сгорбиться, тем самым сгладить рост, глаза в пол, лицо попроще, и-и-и... перелезу я пожалуй в другой вагон по противоположной от перрона стороне.

В толпе из десятка пони искать сложно. Пара косых взглядов всё же осели на моей персоне, но так как время подобрано аккурат к остановке и нужно было выходить, дальше взглядов дело не пошло. Пришлось прикладывать усилия, чтобы не глазеть по сторонам — завсегдатаи не так не делают — но ушки-то работают во все стороны, пусть и не так хорошо будучи прижатыми к голове.

— Дэш, дорогая, я спрошу лишь один раз. Это был один из твоих розыгрышей? Просто скажи «да», мы посмеёмся и я вернусь к работе.

— Что?! Нет! Рэр, я уверена в том, что видела. Вот прямо там, в третьем с головы , ехал столичный щегол, и взгляд, словно просто видеть меня — испытание, — эта нахалка позволила себе сдавленно скрипуче похихикать. — Я просто представила, какие ещё «испытания» можно на нём испробовать. А тебя вроде как интересуют такие жеребцы, ему бы пригодилась поддержка после того, что я придумала.

— Теперь понятно, почему у тебя на копыте кнопка. Ах, Дэш-Дэш, моя любимая необразованная деревенщина, дамы и джентлькони не используют копытопожатие друг с другом. Но план хорош. Неожиданно хорош для такой кобылки с пониженной женственностью, как ты.

— Да лягать тебя, Рэрити... Ну, это не всё, что я придумала. Жаль пробовать, похоже, не на ком.

Как же я рад, что решил не встречаться с ними и ещё больше — что навёл справки, перед отправлением. Из того, что я узнал о «свите» Твайлайт, можно сделать один вывод: проблемы при непосредственном контакте неизбежны. По счастью, две из них уже позади, ещё две бывают в городе сравнительно нечасто. Нет, остерегаться стоит не их и уж тем более не саму Твайлайт. В этом городке живёт одно розовое нечто и мне остаётся лишь уповать, что ей хватит сообразительности держаться от меня как можно дальше.

До конспиративной штаб-квартиры, «снятой» на неопределённый срок у давно почивших — де-факто, но не де-юре — хозяев и расположенной на перекрёстке, я добрался без происшествий. Хорошо бы, конечно, взять место на окраине, но есть какая-то интуитивная слабость перед перекрёстками, особенно оживлёнными. Ключ подошёл, интерьер не изменился, не считая потолстевшего слоя пыли. Я повесил плащ на вешалку, глянул в зеркало на входе, ничего нового не увидел и разложил новый план городской застройки, убрав уже истлевший старый, на подвешенную доску прикрепил карту местности, последний раз переделанную пятнадцать лет назад.

Искомое место должно быть живописным. Речушка, текущая по лесистой местности и падающая со скалы, образуя водопад и дающий жизнь водяному колесу лесопилки у поселения лесорубов. Пони там поколениями заготавливают буйную древесную растительность Вечнодикого леса. Упрямые, коренастые, лёгкие на подъём и скорые на расправу. Маленькое несговорчивое ополчение с топорами наперевес. Переговоры будут ещё те. Как же не вовремя этот хрыч к костру предков отправился, с главой клана, с которым мы срубили его первое дерево, вести дела было бы проще. Хотел же взять тот самый топор, что он подарил мне на пятую годовщину его поселения, но тогда пришлось брать багаж, а я путешествую налегке.

Мои безмолвные измышления закончились, когда я увидел в щели меж плотных занавес чей-то глаз. Осознав крах собственной конспирации, неудавшийся шпион поспешил исчезнуть. Это было неожиданно. Кому, на кое сено, я мог понадобиться? А пока дума думалась меж моих ушей, в дверь постучали. Тихо так, любой другой и не заметил бы. Вздохнув, поплёлся открывать.

Открылась скрипучая дверь вовремя, пегас уже собирался… уходить? Кто это вообще… розовая уложенная грива, жёлтая шёрстка… Да мать моя лошадь, отец мой — мрак извечной пустоты! Мне, что, в первый же день всю команду “Гармония” пережить придётся?! Флаттершай-то я зачем понадобился?

— Добрый день, — максимально вежливо и спокойно поздоровался я, памятуя её нежный характер. — Чем могу помочь?

— Добрый, — едва-едва ответила она и встала вполоборота, старательно избегая зрительного контакта.

— Та-а-а-ак?

— Извините за беспокойство. Я думала этот домик заброшен и, когда увидела как кто-то входит, хотела проверить, показалось ли.

Что-то мне не нравится в её вкрадчивом тоне. Да и скромница Флаттершай проявила инициативу? К незнакомцу? Не вяжется с тем, что я узнал о ней. По отношению к дичи лесной — ещё куда ни шло, но ко мне...

— Что-то ты недоговариваешь.

— Не то чтобы, — резко посмотрела в сторону и ещё сильнее понизила голос. Я прав, что рассмотрел двойное дно. — Мне правда было интересно и... на самом деле... я хотела... предупредить.

Она кинула мимолётный взгляд из-под длинных ресниц куда-то за угол, а после заметила моё каменное лицо, явно говорящее, что такие заявления требуют пояснений.

— Тут прямо за углом, — она поскакала в бок от меня и указала копытцем, — «Сладкий уголок», это...

— Пекарня, — я втянул не интересующий до этого момента аромат корицы, сахара и молотых какао-бобов, — ею копытоводят Кейки, успешно, насколько я знаю. И что с ней не так?

— Ну как? Вам нужен покой для планирования ограбления, а у Кейков второй этаж снимает... племянница, Пинки Пай. Живёт и помогает. Обычно.

Очень медленно моё лицо задралось и подставилось под небо. Сквозь стиснутые зубы и закрытые веки пытался прорваться внутренний крик, но годы тренировок помогли сдержать даже мельчайшие спазмы. Надо сменить тему, пока я не пошёл решать проблему силовым методом.

— Я не собирался никого грабить.

— О, о, но я не осуждаю! Твайлайт как-то рассказывала о криминалистике и по статистике большинство преступлений совершается из нужды. Так что я лишь прошу не брать лишнего и помнить, что в Убежище Флаттершай рады всем.

Она прикрыла глаза и осенилась такой мягкой и лучезарной улыбкой, что, казалось, моё сердце вот-вот забьётся вновь. Показалось, но сам факт наличия таких мыслей при первой же встрече говорит о многом. Легенда — это хорошо, но что-то говорило: с ней она не понадобится.

— Я не грабитель. Пройдём внутрь, я всё расскажу.

— О, хорошо, — она слегка ссутулилась и прижала крылья к бокам, но последовала.

— Дверь закрой, пожалуйста, — я попросил и залез в один из карманов моего плаща.

— Хорошо.

— Не буду тебя долго задерживать и скажу кратко: я государственный служащий и приехал из Кантерлота решить одну проблему, пока она не повлекла за собой другие.

Я положил поверх карт свёрток, перевязанный шнурком из багрового шёлка и закреплённый печаткой с литерой “К” и короной над ней.

— Божечки, — она озабоченно воскликнула и склонилась над документом. — что-то серьёзное?

— Достаточно серьёзное, чтобы заняться этим вопросом лично, но недостаточно, чтобы привлекать лишнее внимание. Я ясно выражаюсь?

— Я думаю, вам стоит обратиться к Твайлайт.

— Ваша компания совершает один подвиг за другим, мисс Флаттершай Бриз. А подвиги поднимают шум. Вам не кажется, что “не привлекать лишнее внимание” и ваше предложение друг друга взаимно исключают?

— М-м, кажется, вы правы, мистер…

— Лиф, Вэйвинг Лиф.

— Но вам всё равно нужны будут какие-то сведения, мистер Лиф. Картами сыт не будешь, а Твайлайт и девочки здесь достаточно давно, чтобы рассказать что-нибудь полезное или интересненькое. Не буду вас отвлекать.

Она поклонилась и, бросив на прощание мимолётную очаровательную улыбку с одним клычком, оставила мою конспиративную штаб-квартиру. Восхитительная кобылка, спокойная и нежная, в мою юность уже была бы замужем за одним из королей… Сведения, говоришь? Наверное, полезно изредка подтверждать бумажные свидетельства показаниями очевидцев.

* * *

Очередной прекрасный день вот-вот начнётся в Эквестрии. Мне не хотелось просто так валяться — день должен быть продуктивным! Даже, если он выходной. У принцесс выходных не бывает, а у старших сестёр — тем более. Странно, солнце уже виднеется из-за крыш окружающих домов, а Спайк меня не будит. Чует сердце моё, день выдастся насыщенным.

Я поднялась, потянулась, чуть не сбила крылом будильник, поставленный накануне на дочитанную книгу, и направилась по коридору на кухню, осторожно окликая младшего члена семьи. Должна признать, эти искрящиеся кристалы, из которых «выращен» мой замок, становятся всё приятней и приятней глазу, но с эхом надо что-то делать. Я повернула дверную ручку магией и вошла на кухню под мерное драконье чавканье.

— Доброе утро, Спайк.

— Гоброе, — ответил он тот с набитым ртом, затем проглотил, — утро, Твайлайт.

— Я рада, что ты научился готовить завтрак сам, — сказала я и начала шерстить по подвесному буфету в поисках съестного. — Но разбудить меня всё равно не помешало.

— У меня же теперь тоже крылья есть. Да, с полётом проблемы, но подпрыгнуть до верхних полок уже получается.

А вот это я запомню. Нужно будет поставить пару-тройку замко́в. Пусть Спайк и подрос, с самоконтролем у него ещё имеются проблемы. Особенно высок шанс переедания сахара и самоцветов во время запойного чтения комиксов. Остаётся надеяться, он удержит себя в лапах в ближайшее время.

— А не разбуди-и-ил... — он повременил, затем придумал достойную отговорку, — ...так у тебя будильник.

И он снова забил рот сладкими хлопьями.

— Да, но из-за эха его будет слышно по всему замку. И, скорее всего, в окрестных домах. Это неэкологично, будить всех соседей, принцессы дружбы так не поступают.

— Как скажешь, Твайлайт, тогда я продолжу с честью выполнять обязанности королевского будильника.

Он поднял ложку вверх на манер меча и положил вторую лапу на чешуйчатую грудь. Мой маленький рыцарь.

— Ловлю на слове, сэр Спайк, рыцарь сладкого стола. Ничего не случилось, пока я спала? А то мне пару дней назад показалось, что солнце долго не поднималось.

— Не, ничего сверхъестественного. Дэш залетала, приглашала встречать кого-то. Но вообще, по ухмылке было понятно, что она просто собиралась разыгрывать кого-то и ей нужны зрители.

А вот и то, чего я ожидала. Надеюсь, это не выльется в крупный конфликт, который придётся решать коллективными усилиями и извинениями. Не представляю, как заставить Дэш извиняться...

Хотела я приземлить круп на кристальный стул в ожидании готовности завтрака, как в одно из витражных окон кто-то врезался. Ноги сами понесли меня к разноцветной, полупрозпачной поверхности. С той стороны пони жутко трясся, можно даже сказать, что испытывал бесконтрольные судороги по всему телу и пытался что-то говорить:

— ...лайт... ...важно... ...чутьё...

Я стукнула по стеклу копытом и, после наступления тишины, жестом ткнула вправо от меня. Мы обе перебежали к соседнему окну, благо было оно более классическим, прозрачным. Это была Пинки и всё стало ясно — её Чутьё как взбесилось. Кое-как докричала ей очевидную — для всех, но не для Пинки — идею, войти через парадную дверь и объяснить всё на месте. Она дёргано поползла ко входу, ну а я — за Справочником. Когда-то я пыталась понять механизм работы её Чутья, а потом решила: «не можешь победить — возглавь,» и теперь у меня единственный в своём роде «Справочник дёрганных и необъяснимых феноменов Пинки». Это же моя вторая книга! Первая, если считать авторство, а не участие в написании! Я прижала тонкую книгу, скорее даже методическое руководство, к груди и вдохнула запах книжной пыли.

Грохот предвещал появление Пинки. Чтобы не нанести ещё больший ущерб и заякориться на месте для диалога, бедная пони вцепилась зубами в дверной косяк моей библиотеки.

— Пинки, ты как? — на ходу я спросила с тревогой, за мной парил Справочник.

— Не офень, Тфайлайт, не офень.

— Так давай посмотрим, что сегодня...

— Не-не! Это фпервые!

— Новое что-то, говоришь? — тревога смягчилась интересом, а к Справочнику добавилось уже смоченное перо. — Хвост в штопор крутиться? Ноги правые с левыми сменились?

— Фсё.

— Что-что?

— Фсё! И беф порядка.

— Э-э-э-э...

Я просто выпала в осадок и мычала, как корова. К нашему общему удивлению, её судороги внезапно прекратились. Как бы не веря, Пинки очень осторожно разомкнула челюсти и заметила отметины на дверном проёме.

— Хе-хе, какой непрочный кристалл у тебя тут, Твайлайт, — она нервно посмеялась и погладила место укуса. — Ты же не заставишь меня это чинить, правда? Правда?

Я намеренно замолчала и вперилась в неё взглядом. Нет, заставлять Пинки чинить — это всё равно, что отдавать замок под снос, но немного волнения ей не повредит.

— Твайлайт? Хе-хе-хе... ты меня пугаешь.

— Расслабься Пинки, это был инцидент, виноватых здесь нет. Когда это началось?

— Та-а-ак, дай подумать, — после секундной паузы она разразилась деталями, как из взболтанной бутылки шампанского — я проснулась на первом этаже, прямо на прилавке, оказалось левая задняя вытянула меня прямо из-под пледика, а дёргающийся нос открыл рот и позволили языку вывалится, наверно, было смешно...

— Я поняла, Пинки. Это как-нибудь менялось? Становилось сильнее, слабее?

Пинки задумалась — редкое зрелище — и подпёрла подбородок передним копытом.

— Становились сильнее, а как Дэш пронеслась, я потеряла всякий контроль. И попыталась добраться сюда.

Мой безоблачный день резко заволокли свинцовые тучи.

— Пинки, иди к карте и попробуй удержать своё Чутьё в узде, а я пока попрошу Спайка помочь мне собрать остальных.

— Оки-доки, Твайлайт!

И она ускакала с обычной легкомысленностью, а я, так и не позавтракав облетела половину Понивилля в поисках девочек. Спайк взял на себя вторую половину.

В итоге, мы все собрались вокруг Карты. Здесь уже была Пинки и, похоже, её Чутьё взыграло снова. Пока что она держится, вцепившись в одно из кристальных кресел. Остальные заняли места и только возбуждённая чем-то Дэш не могла угомонить свой круп и продолжала парить под сводом округлой залы.

— Та-а-ак, девочки, я собрала вас по серьёзному поводу.

— Дэш! — вскликнула Эпледжек, — Приземли уже свой круп, некрасиво говорить с друзьями свысока.

Понятно, Эй-Джей, как всегда, озвучивает то, о чём остальные только думают.

— Важное замечание, Эплджек. Дэш, ты видела кого-нибудь подозрительного?

— Э-э-э, нет? И да. Типа по дороге видела, но потом он куда-то исчез.

— Да-да, снова этот мистический жеребец, — Рэрити устало облокотилась на центральный стол и положила голову на копыто, — существующий только в рассказах Дэш.

Пока эти двое спорили, передо мной оказалась тарелка с чуток подгоревшими, но от этого не менее аппетитными на пустой-то желудок, стеблями одуванчика и пюре из алоэ.

— Совелий говорит, тебе не помешает позавтракать, — сказал Спайк, на чьей голове сидел Совелий. Сова посмотрела вниз и издала своё совиное...⁽¹⁾

— Ху.

— Ты, — ответил ему Спайк, — якобы попросил, чтобы я...

— Ху.

— «Ты» попросил, чтобы «я»...

— Ху.

— Знаешь, что? Забудь.

— Спасибо, мальчики, — я поблагодарила их и взялась магией за вилку.

Спайк покинул комнату, явно незаинтересованный в грядущем кризисе, а Совелий сел на край Карты.

— М-м, девочки... — едва заметно прошептала Флаттершай. — Кажется, я его видела.

— Видишь, Рэрити! — сразу зацепилась Дэш, — Я не пыталась тебя обмануть. Думаю, тебе надо извиниться.

— Не так быстро. Вечно ты летишь вперёд всех. Флаттершай, золотце, расскажи-ка поподробнее.

— Даже не знаю, — мягко ответила та, — не уверена, что могу.

— То есть? — я спросила, прожевав.

— Ну, он вроде как на службе у принцессы и на тайном задании...

— Подожди-подожди, — попросила Рэрити и подалась вперёд к ней с новобретённым интересом. — Хочешь сказать, наш гость, ах, тайный агент принцессы?

Она драматично вздохнула и завалилась назад, прикрыв глаза передним копытом. Почему эта реакция меня не удивляет? Но... у принцессы на самом деле есть тайные агенты? Почему я ни разу не слышала о подобном? Почему Целестия не попросила меня заняться чем-то важным, раз это в окрестностях Понивилля? Есть что-то, что мне нельзя доверять?

— А ты ничего странного в нём не заметила? — я поинтересовалась у Флаттершай. Что-то в нём должно было быть «не так».

— М-м, возможно... Он-он не пользовался магией, хотя был единорогом...

Возможно, рог накладной. Есть вероятность, что он не тот за кого себя выдаёт, а косит под единорога, чтобы в легенду про «шпиона из Кантерлота» поверили охотнее.

— Н-но он показал свиток с печатью. Знаете, такие, как были на билетах на Галлу... Буква «К» с коронеткой и обрамлением из лавровых листьев.

— А вот это звучит серьёзно, — я неожиданно для самой себя начал озвучивать свои мысли. — Такие вещи в кустарных условиях не подделать. Значит, два варианта. Либо у него серьёзный покровитель с крупной материальной базой, либо... — я издала удручённый вздох, — ...всё ещё есть вещи, которые мне нельзя доверять.

Повисла мрачная тишина, только Пинки продолжала дёргаться и ёрзать на своём месте да Дэш крыльями шелестела над нами.

— А мне кажется, это всё как-то мутно, — взорвалась Эплждек. — Шпионы, кого бы не представляли, любители навешать лапши на уши, а эти уши, — она с вызовом сняла свою шляпу и кинула перед собой, — лапши не любят. Предлагаю наведаться лично и задать пару вопросов.

— Да! — поддакнула Дэш над нами. — Я даже знаю, как мы будем доставать из него ответы, кхе-кхе...

Имеет смысл, как минимум, самой проверить этого «шпиона». Сложно отрицать, что Флаттершай... довольно внушаема и профессиональный ездок по ушам действительно мог предстать перед ней в ослепительном блеске. Совелий издал очередной беззаботный «ху» и захлопал крыльями, возносясь вверх. Сова села на одну из перекладин под самым сводом.

— Девочки? — попыталась я призвать остальных к порядку, не спуская глаз.

— Нет уж, Дэш, если и выманивать секреты, то по-моему. Доверься моему шарму...

— А ты не можешь побыть вертихвосткой, типа, в другое время, Рэр?

— Девочки... — беспомощно повторила я, не в силах оторваться.

Свод залы держится на шести столпах, между которыми также тянутся неровные перекладины, образуя угловатую окружность. На одну из таких и перелетел Совелий. Аккурат по соседству с двумя сверкающими сапфирами-глазами, следящими за всеми нами с высоты. За ними игриво дёргался хвост серебряного цвета. Идиотка Дэш, курсирующая по кругу от безделья, зависла прямо перед этим местом...

— Дэш, спустись, пожалуйста. Только медленно.

— Чего? Зачем? — она начала оборачиваться и, в итоге, встретилась взглядом с гостем. — Что ты так вытаращилась куда-то...

— Бу.

Дэш стремительно отлетела назад и едва не впечаталась в стену за Флаттершай. Незнакомец спокойно почухал Совелия — МОЕГО Совелия — по пушистой грудке копытом.

— Ху?

— Действительно, «ху», дорогой коллега, — как бы во всеуслышание объявил он, обозначая своё присутствие.

— Ху-у-у, — Совелий, похоже, был совсем не против такого отношения.

— Ни прибавить, ни отнять. Принцесса, — обратился он ко мне, — вы знали, что у вас очень красноречивая сова?

— Я... догадывалась.

— Признаться, я ожидал простого разговора, а вы тут целый мозговой штурм развернули. Удивили, приятно удивили.

— Эй, жеребчик, — вскочила Эй-джей с места, — спустись-ка, пару ласковых скажу.

— Скажи оттуда.

— Боюсь, не расслышишь.

— Джессамина Эпл, упёртая, как я и ожидал, — вздохнул он. Стоп. Он назвал её «Джессамина»? Где-то за полем зрения сдавленно похихикала Дэш.

Гость потянулся, скакнул на колонну, с поистине кошачьей грацией поскользил по её угловатому рельефу и приземлился рядом с Эплджек. Теперь стала видна разница в росте: даже в своей фирменной шляпе она была ему по грудь.

— Э-эй, не надо таких формальностей, — она очнулась от секундного ступора и ткнула его в ту же грудь. — Мне ваши столичные заморочки против гривы.

— А ну умерь пыл, бой-кабыла, — он убрал её копыто от себя, — смотри, разогналась, вот-вот в стог сена врежешься. Гостей так не принимают.

— А ты гость непрошенный, таких только на вилы, — она попыталась приподняться.

— Коли всех на вилы, злой деревенщиной прослывёшь, — он согнулся над ней.

— Спокойно! — неожиданно закричала я, призывая закончить спор. — Только смертоубийств тут не хватало. Нам всем стоит сделать шаг назад, глубоко вдохнуть и спокойно всё обсудить.

— Именно за этим я и пришёл, — ответил он мне поверх головы Эплджек. — Но один момент...

Гость, словно потеряв интерес к пони в боевой готовности, готовой поднять его, как она выразилась, «на вилы», впился глазами во всё сильнее и сильнее дёргающуюся Пинки. По мере его приближения, Чутьё нашей розовой подруги выходило из под контроля прямо на глазах. Я была права насчёт бедствия, вызвавшего такую бурю внутри Пинки.

— Я, Вэйвинг Лиф, сим моментом, клянусь не вредить ни одному мирному жителю Понивилля или окрестностей, не допускать вред своими поступками и не обманывать на время моей миссии, — неожиданно, но торжественно произнёс он и поднял одно копыто к груди. — Клянусь, пересекая сердце, кладя в залог мечту летать, глаз в жертву готовясь отдать.

И он коснулся этим копытом века своего закрытого глаза. Вопрос, откуда он знает Пинки-клятву мучил меня ещё долго. Но ещё больше меня беспокоил тот факт, что Чутьё Пинки на этом незамедлительно успокоилось. Судя по пустым лицам, за которыми не играли абсолютно никакие мысли, остальные разделяли мой шок. Гость тем временем повернулся ко мне.

— А теперь я попрошу оставить нас с принцессой наедине.

— Не так быстро! — загорелась Дэш и подлетела к нему вплотную. — Я с тобой не закончила.

— Рэйнбоу Дэш, — назвавшийся Лифом закатил глаза. — Недавно вступила к Вондерболтам, да? Поздравляю. С документами проблем не было?

— Ага, мечты всё ж сбываются. Не, Спитфайр немного побрюзжала, но всё приняла. А что?

— То, что для вступления нужно закончить старшую школу, мисс Дэш, — его тон обрёл низкие железные тона. — Вас приняли, потому что капитан замолвил за вас словечко.

— Да ну! Полезно знать, что Спитфайр меня так ценит...

— Но моих силах аннулировать ваше членство до окончания обучения. Вы же не хотите вернуться в школу, хм? — он дерзко вторгнулся в её личное пространство, а Дэш потеряла дар речи от такой перспективы. — И после этого я вправе придираться ко всему, вплоть до неразборчивости. Будете переписывать бланк, пока почерк не станет, как у потомственной аристократки. Я ясно выражаюсь?

Ответом послужил столь громкий нервный глоток Дэш, что он, казалось, был слышен во всём замке.

— Я не позволю так говорить со своими друзьями, — важно заявила Рэрити, поднимаясь со своего места.

— Мисс Рэрити Бэль! Я всё думал, где же самый яркий самоцвет. Вы за последнее время расширили свой бизнес?

— Именно так! — она грациозно задрала нос и встала в очень претенциозную позу перед ним. — Я далеко не последняя пони в королевстве.

— Вы же помните щадящие условия открытия своего дела в Эквестрии? — вкрадчиво и с лукавой улыбкой тот поинтересовался.

— Ну разумеется.

— Напомню, их всего два и оба на совести самого дельца. Платить налог с прибыли и вести конторский журнал.

На слове «журнал», глаза Рэрити мгновенно округлились, а покрытые лоском губки выдали несколько нервных рваных смешков.

— Вот бы глянуть на ваш журнал. Хоть на один. Хоть глазком. Но мы же оба знаем — вы не ведёте его. Просто не можете. О, я знаком с вашим профилем и художественным ви́дением, у вас каждое платье — уникальная работа. И уникальная цена. Так просто невозможно вести хоть какой-то учёт, правда? Того гляди недоплатите и придётся срочно искать деньги, или переплатите и придётся получать возврат. И, поверьте, получить возврат средств битсами практически невозможно. Будите месяц одними яблоками питаться...

— А чем яблоки-то плохи, денди? — вклинилась Эплджек.

— Эй-джей, не надо, я могу поговорить с ним с глазу на глаз, — попыталась я одёрнуть её. Этот «Лиф» знает нас, как облупленных. Сначала указывает на слабое место, затем показывает, как может по нему ударить. Профессионал, подготовился, аж пот прошибает.

— Не-не, сахарок, я задала вопрос и требую ответ.

— Просто это против моих принципов, — ответил гость, — есть пищу, добытую детским трудом. Это хорошо, когда младшие помогают старшим, учатся у них... Как, кстати, на вашей ферме с безопасностью трудопроизводства?

Так и знала. Он прекрасно знает, что Эй-джей мало что ценит так, как свою семью.

— Эм, че-чего? — неуверенно спросила она.

— Ответьте хотя бы себе, сколько раз Эплблум подвергалась опасности только за последний месяц. Вам, может быть, и кажется это в порядке нормы. Но что скажут органы опеки?

Угрожать забрать младшую сестру — что за грязный трюк. Ни мускул не дрогнул. Обезоруживающая хладнокровность оставила Эплджек в нерешительности. Только я собиралась вмешаться, Лиф улыбнулся и начал говорить:

— Я, надеюсь, доказал, что могу превратить жизнь любого в ад. Однако, уповаю на ваше благоразумие и уверяю — я здесь исключительно с благими намерениями. И Чутьё мисс Пай это доказывает. Мне хочется, чтобы этого было достаточно, чтобы вы поверили и мне не пришлось претворять в жизнь ни один из этих ужасных планов. Ещё раз повторю: оставьте нас с принцессой наедине, пожалуйста.

К моему удивлению, первой сдалась Пинки. Она буквально, как из катапульты, с визгом вылетела со своего места, оставив в стене ровное отверстие в форме своего силуэта. Следующей была Флаттершай, она просто попрощалась и, пожелав удачи, покинула нас. Только после этого остальные с бурчанием и в подавленных настроения начали исполнять требование незваного гостя. Только Эплджек напоследок бросила на него полный ненависти и презрения взгляд, а он только улыбнулся и кивнул ей.

— Теперь можно говорить начистоту и без угроз, — повернулся он ко мне. — Вы помните меня принцесса?

— Вспомнила. Я долго не могла сообразить, где же видела имя «Вэйвинг Лиф».

— А теперь сразу подумали о «Полном руководстве по чарам для молодых единорогов»?

— Д-да! Как ты...

— Это же было всего пятнадцать лет назад. Вы едва не заработали косоглазие, когда впервые попали в дворцовую библиотеку. Попросили одну книгу на память и я, должностной печатью, отпустил её вам.

— Странно...

— Что помните меня более мягким и добрым? Просто вы, наконец, застали меня за работой. И не беспокойтесь насчёт доверия Целестии, я действую самостоятельно, пусть и от её имени.

— Извините, что спрашиваю... НО ЭТО КАК?

— Когда нужно быть доброй правительницей, источающей лучезарную мудрость, есть Целестия. Когда нужно железное копыто, способное тайно решить проблему, есть я... Геометрию изучали?

— Разумеется. Только как это...

— У двух плоскостей есть только одна общая прямая пересечения?

— Да, — сразу ответила я.

— А если они параллельные?

— Тогда они не пересекаются.

— Вы с остальными принцессами на одной, верхней, плоскости, я — на нижней. Мои задания не спасают мир и не остаются в газетах, я жесток, но часто без этого не обойтись в моём деле.

— Я, кажется, понимаю. Не всё можно рассмотреть с высоты птичьего полёта...

— Вот это — правильный вывод. Так что, Твайлайт? Не хочешь сменить амплуа на один день?

---

1) Здесь обыгрывается шутка с непониманием. В ориг-й озвучке Совелий([Овловишиус] в оригинале) произносит только "Ху"("Who" — "кто" в англ-м) и Спайк единственный, кто в упор не видит, что сова не спрашивает, а издаёт единственный доступный ей звук. Мелкая деталь в отношении двух второстепенных персонажей, но важная и забавная.

Вернуться к тексту

Я была неспособна отказаться. Мало того, что это возможность получить новый опыт, это также маленькая щёлочка в тайную жизнь пони. С тех пор, как меня... повысили, добиться искренности и отношения, как к равной, сложнее и я чувствую, как простые бытовые неприятности, делающие нашу жизнь насыщенной, обтекают меня. Этой принцессе всего меньше года, а она уже плохо представляет, сколько сейчас битсов нужно на покупку чайника! С улучшенным магическим потенциалом мне проще наколдовать новый, чем купить...

— Целестия, о чём я думаю? — проговорила я в подушку.

Перед глазами потолок моей спальни, на котором лунный свет играл искрами. Крылья расслабились и раскрылись, распластались по кровати... и вытолкнули моё одеяло на пол. Вздохнула и начала вспоминать сегодняшнюю встречу. Я, надеюсь, правильно поступила, что установила некоторые границы сразу. Он больше не угрожает моим друзьям, я слежу, чтобы они не вмешивались. Он рассказывает всё, что поможет, я не задаю лишних вопросов. Меня одно только беспокоит: Лиф сказал собрать вещи на двое суток, самое необходимое, и ожидать. Он может появиться в любой момент и я должна быть готова выступить.

Подтянутое магией одеяло вернулось ко мне и я завалилась на бок. В этот раз быстро захрапела и даже не заметила.

— Спишь? — раздалось в ночи.

— Сплю, — сквозь сон ответила я.

— Прекращай. Времени не так много.

— А?

Я усилием расцепила глаза и размытым зрением обнаружила нового ментора, держащего собранную мной седельную сумку за ремень.

— Это правда необходимо? — прокомментировал он мой выбор. Как он нашёл её? Да как вообще попал сюда?! — «Выживание в дикой природе. Том I»? О, мы не будем выживать, Твайлайт. К рассвету доберёмся, к закату со всем разберёмся, а там и домой можно. Чего лежите, ваше высочество? Нам пора.

Когда он сказал, что может прийти за мной в любое время в течение недели, я в последнюю очередь ожидала, что вытащит он меня в первую же ночь. Окончательно я проснулась, только когда умылась прохладной родниковой водой. До этого — всё как в тумане, но, похоже, мы двигались сначала к Вечнодикому лесу, затем на север. В итоге, спасительный родник стал ещё и нашей тропинкой. Задавать вопросы мне нельзя, а Лиф говорить не сподобился до этого момента, потому шли мы в тишине.

— Магией не пользуйся, — неожиданно затребовал он. — Магия оставляет следы.

— Копыта тоже оставляют.

— Этот ручей является таковым только ночью, с рассветом ледяные глыбы далеко на севере подтаивают и струйка превращается в речушку. К обеду следов не будет.

— Я могла телепортировать нас.

— Нет, не могла. Теперь по объекту интереса. Ты помнишь, что все документы проходят через меня?

— Да. Не понимаю, как это возможно, но да.

— Недавно мне пришла интересная находка. Свидетельство о смерти.

— Кто-то умер, — я едва сдержала очевидный вопрос «что с того?».

— Я проверил архив мэрии, говорил с мэром, с владельцем местной типографии. Никто ничего не слышал.

— Это правда необычно. Чтобы кто-то умер и об этом нигде не написали.. В нашем-то маленьком городке.

— Более того. Умер не случайный пони, а старшина местного клана лесорубов. Весь Понивилль построен из срубленной ими древесины, а уж сколько они поставляют... Иными словами, у важного участника экономической жизни всей Эквестрии сменился хозяин, а знаю об этом только я.

— Словно кто-то просто заявил: «этого пони больше не существует, не обращайте внимания».

— Да. Юридически достаточно одного документа — свидетельства о смерти — но чтобы эта бумага не повлекла за собой другие... Ни сертификата о захоронении, ни завещания, ни некролога в газете... Кто-то приложил к этому определённые усилия и надо разобраться, почему.

Это будет намного интереснее, чем я ожидала! Пришлось стиснуть зубы, чтобы не завизжать вслух. Я-то боялась, Лиф за неуплаченными налогами явился, а здесь... здесь интриги какие-то. Над нами пронеслась падающая звезда, приковав мой взгляд к небу в неровном обрамлении древесных крон. Засмотрелась и едва ли не свалилась на гальку, споткнувшись о корень.

— Осторожнее. Старайся не смотреть в небо, так глаза быстрее привыкнут к темноте.

— Серьёзно? Э-э-это если что был не вопрос.

— Мы договаривались о «лишних» вопросах, Твайлайт. Да, это удивительно, но разные виды пони с разной скоростью привыкают к темноте. Хуже всего пегасам. К слову, потому они при своём энергичном темпераменте почти не устраивают празднеств в ночное время. И потому я не беспокоюсь, что Рэйнбоу Дэш за нами следит.

— Я убедилась, что девочки за мной не последуют, — серьёзно ответила я, подозревая, на что он намекает.

— Я и не сомневаюсь непосредственно в вас, принцесса. Но будем честны: все они нарушали обещания, кроме Элемента Честности. И даже ей это иногда выходило боком.

Дело говорит. Нет-нет, кто-то из друзей да пытается обмануть. Часто у этого есть причины и я всегда могу их понять, простить, но просить постороннего пони доверится на слово — это слишком нагло. К тому же, видно, что профессия способствует выработке здоровой паранойи.

Пусть мне и дали карт-бланш на вопросы, я решила им не злоупотреблять и насладиться звуками спящего леса. Нечасто получается застать дикую природу в часы ночной прохлады, а в последнее время и подавно. Любопытно, если Флаттершай когда-нибудь видела лес в фате из блестящей от полуночной росы паутины?

С первыми лучами солнца, толстые стволы деревьев вокруг нас начали редеть, затем вовсе превратились в россыпь пней. Признаться, упомянутый дом клана лесорубов выглядел абсолютно не так, как я себе представляла. На огромное водяное колесо с отвесной скалы бросается горная река, разбиваясь на десятки ручейков, по одному из которых мы и шли. Вращение передаётся с помощью системы валов и шестерней в гроздья домов разного размера и уюта, занявшие возвышенность по обе стороны колеса, как грибы на мшистом бревне. Скрип нагруженных досок, лязг пил и топот копыт слышен уже отсюда и в такую рань — работа кипит.

— Добро пожаловать в Тимберторн, принцесса, — заявил он, остановившись чуть поодаль от меня. — Основанный около двухсот пятидесяти лет назад он не перестаёт вгрызаться в буйную растительность Вечнодикого леса ни на день. Если, когда-нибудь, Эквестрии объявят войну, отсюда выйдет полк, чьи топоры и клевцы не остановят ни один доспех.

— Ва-а-ау... Погоди, но ведь одной силы мало, нужна ещё выучка.

— Ты же сама не единожды была в Вечнодиком лесу и знаешь, что порождает он далеко не только гигантские сорняки.

— То есть, эти пони...

— Поколениями днём рубят лес, а ночью несут дозор от всяких чудищ. Народец здесь обученный, за это не беспокойся, и при этом нервный. Потому мы и стоим здесь, на видном месте, ждём приглашения. Иначе можно и с головой расстаться. Я-то не боюсь, но вам, принцесса, голова ещё пригодится.

Хотела я высказать, что это, вообще-то, важная деталь, которую надо было упомянуть намного раньше, но он этого ожидал и показал копытом придержать свои мысли. Проследив за его взглядом, я тоже увидела, что к нам уже идёт пони. Судя по походке от бедра и затянутой в тугой хвост рыжей гриве, кобылка. Но я рано обрадовалась, посчитав, что с девушкой я договорюсь быстрее, ведь с Эй-джей же опыт есть... Она намного выше, чем я ожидала, и гораздо *кхм* рельефней. «Большой» Мак рядом с ней выглядит «Среднестатистическим» Маком. Если бы она поклонилась Целестии, принцессе всё равно пришлось бы смотреть на неё снизу вверх. Если бы Дискорд сглупил и попытался разыграть её, мне кажется она бы его скрутила в баранку, замочила в кофе и съела. Если бы... Прошу прощения, меня занесло. Просто её физическая форма впечатляет даже после гигантских драконов, древних волшебников и страшных монстров. Впечатляет и вызывает зависть...

Она встала на почтительном расстоянии, но в пределе слышимости громкого разговора. Я почувствовала момент и хотела представиться, но не выдавила из себя ни одного звука. Глаза сами пускались в пляс, перетягивая мои когнитивные мощности на визуальный анализ, а не составление когерентных предложений. Её мой пристальный взгляд не беспокоил, она меня даже не замечала, потому я пялилась дальше. Из одежды на ней была только кепка с меховым подбоем и козырьком, от тени которого я не могла рассмотреть её глаза, и жилет с каркасом из плетёных молодых прутиков и ножнами на спине. В ножнах хороший такой, пудов на шесть, топор с торчащей на уровне головы рукояткой. Прям вижу, как она хватает его этой мощной челюстью и, от нервов дёрнув накачанной шеей, сносит мне голову.

— Здравствуй, — голос Лифа заставил меня подпрыгнуть, ведь я ждала первое слово от неё. — Ты дочь Рокки? Внучка! Точно, внучка.

Лиф на удивление легкомысленно приблизился к этой пони-скале. Возможно, мне показалось, но она старательно смотрела в сторону...

— Хм, тебе надо выпить. Готов поспорить, ты после сидра тоже будешь сиять во все зубы, прямо как дедушка, — он вытянул вперёд копыто. — Давай, как оговаривалось.

— Да не, не надо, верю, — я не поверила ушам, когда она начала отнекиваться.

— Я настаиваю.

— Да вы прямо как описывали.

— Договор надо соблюдать.

— По вам же всё видно.

— Хорош на дыбы́ становиться, — неожиданно резко он переключился на «просторечный». — Кобыла здоровенная вымахала, под крупом скоро земля проваливаться будет, а ломается, как соплежуйка глазастая.

Не знаю, что случилось дальше, но... Она издала крайне удручённый вздох с надрывным рёвом, что обычно рисует воображение при чтении приключенческих романов на моменте появления вдалеке древнего чудовища. Протянула своё копыто к его и вместе они простучали какую-то мелодию. Тук-туки-тук-тук-тук... Непростой мотив, без предварительной договорённости такой ритм не установить и, тем более, не продержать.

— М-да, правду дед говорил, что проще вилкой дерево свалить, чем с вами договор не соблюсти, — она в задумчивости почесала шею, чем растрепала и вытащила пару прядей из общего пучка. — Теперь вот думаю, много ли его россказней оказались правдивы...

— Он их рассказывал будучи пьяным?

— Почти усё время.

— Я бы сказал, процент алкоголя в его крови эквивалентен степени правдивости его историй.

— Ни чё не поняла, — она помотала головой из стороны в сторону. — Так а-а-а... чё собсно надо сделать?

— Во-первых, расслабиться. Мы здесь не чтобы чинить неудобства. А во-вторых, представиться. Я же не могу обращаться к главе клана уничижительным прозвищем, иначе авторитет будет подорван.

— Я -Хуфи.

— Хуфи?

Пока Лиф пытался вытянуть из, как оказывается, довольно простой и застенчивой кобылы хоть какие-то детали у меня сами начали образовываться связки «Хуфи-Флаттершай» и «Хуфи-Пин... Нет! Я запрещаю думать себе об этом! Не представлять, как Хуфи пробует батут впервые! А-а-а, это же конец нашей тектонической плите... или спутнику. Я потёрла слегка заплывшие от недосыпа глаза и предприняла попытку обойти эту парочку и рассмотреть её Метку. Наверняка, что-то ожидаемо связанное с лесом, топорами или строительством.

Это была моя ошибка. Раздался писк и перед глазами потемнело от недостатка кислорода и вырваться из западни способа нет...

— И-и-и-и! Такая кроха! Это ваша или бродяжка? Такая худенькая, пойдём, покормим...

— Хуфи, отпусти принцессу, пожалуйста, — попросил Лиф за мою зажатую в каменных объятиях тушку.

Стоило почувствовать немного свободы рёбрами, инстинкты перезапустили механизм дыхания и я глубоко вздохнула.

— Мне двадцать пять! — вот так я использовала свой выдох. — И меня устраивает моё телосложение!

Наконец, мы оба теперь в её поле зрения и обоим достаётся внимание. Познакомившись, она позвала нас в черту города. При этом Хуфи не переставала посматривать на мои крылья и рог и скоро я поняла почему. Среди населения Тимберторна практически не встречаются пегасы и единороги. Нет, где-то вверху всё же пронеслись два крылатых пони, но за этим исключением все жители — земные. Причём, как на подбор, все телосложением похожи на Хуфи и расцветка исключительно земельных и щелочно-земельных металлов. А между самой приглушённо-бурой старостой и серым ме́нтором я так вообще цветной кляксой выгляжу, при своём-то скромном окрасе...

— Чай не жён укладываете! — свесилась Хуфи через деревянную перекладину и крикнула в лес. Я удивилась прочности и гибкости местной древесины, а также тому, как смело может вести себя староста со своими. — Активнее, активнее! Скоро второй завтрак!

Какой-какой завтрак?! А, погодите. Интенсивная работа круглые сутки и шесть — если есть второй завтрак, разумно предположить, что остальные приёмы пищи также продублированы — приёмов пищи. Теперь понятно, почему здесь все выглядят так, словно только в спортзал ходят. Пока Хуфи поскакала дальше, рассказывая об окрестностях и заставляя подмостки и доски жалобно скрипеть, Лиф придержал меня.

— Ничего здесь не ешь, — влажным холодным шёпотом осело мне на ушко.

Он двинулся дальше, а я ещё пару секунд не могла понять, о чём он.

— Я не думаю, что нас тут могут отравить. Выглядят здесь пони дружелюбно... Во всяком случае, видела я приём намного холоднее.

Лиф остановился, встал вполоборота и одарил меня таким выражением, что я почувствовала себя жеребёнком после «неприятности».

— Твайлайт, — снисходительно начал он, — внимательно подумай, где здесь добывают еду. Если бы сюда подвозили фураж в ТАКОМ количестве, — он махнул на толстые точки, мелькающие среди растений вдалеке, — образовалась бы стихийная дорога и именно по ней мы в таком случае и двигались бы. Не хочешь проблем с желудком, ничего не ешь. И не пей.

Я решила не спорить, не думать и не задерживаться, поспеша́ нагнать Хуфи, привёдшую нас в подобие столовой. Это прекрасный вытянутый зал из срубной древесины. Словно его пони-викинги с севера сюда привезли! Высокий потолок, как перевёрнутый драккар, у которого бойницы и отверстия для вёсел теперь играют роль окон, играющих на ламинарном полу солнечными зайчиками. Перекладины какие угодно, но не простые брёвна. Тут и озорной морской конёк свод держит своим хвостом, и стайка хладных василисков стерегут большой камин и... Ох, какие фестончики здесь на внутренней стороне. Листья de cépages — винограда — двускатной крышей спускаются на дверные проёмы. И ни капли литого металла, только дерево.

За всей этой прелестью, я отрешённо села на табурет мне явно не по размеру у основания одной из колонн. Когда вернулась Хуфи, то заняла место напротив меня:

— А это место для смелых! — ткнула она в мою сторону кружкой с чем-то пенистым, а я, довольно улыбнувшись, приосанилась. — Уважаю, Лайт.

— А улыбка-то, улыбка, — по-кошачьи промурчал Лиф и сел рядом с ней. — Твайлайт, а ты знаешь, почему это место для смелых?

Не дождавшись, пока я начну выдавать создаваемые догадки, он стрельнул глазами вверх по колонне за мной. Задрав голову, я видела два скрещенных топора, держащихся на слишком слабо выраженных элементах резьбы... Да нет, вряд ли они часто падают.

Как на зло, на глазах они затряслись. Я посмотрела в сторону, пробежало двое местных, у одного из которых в макушке застряла головка топора, судя по рубцеватой ткани, он там давно. Моментально произошла переоценка местной техники безопасности. Я без лишних движений отсела поодаль.

— Да, — Хуфи поставила уже пустой графин для нормальных пони, — на самом деле падают они чаще, чем можно прикинуть. Насмерть редко бьют, но всего почивших так родственичков я уже и не упомню.

— Кстати о родственниках и почивших. Хуфи, ты можешь рассказать как закончил твой предшественник?

— Особо ничего... Я матушку редко видела, вся в делах бегла, да в заботах. Со мной больше отец был, приезжий он, вот в Лес особо не ходил.

— Погоди-погоди, — загорелась я, — то есть у вас власть наследуется по материнской линии? Матриархат, своего рода. Тогда ты тоже своего рода принцесса! Довольно прогрессивненько...

Я была так довольна своими наблюдениями, что решила их записать в тетрадь. Весьма удивительно, что даже изолированное общество пони стремится к матрилинейной монархии, стремиться избрать мудрого лидера из рядом кобы...

— Она имела ввиду, авторитет старосты села у вас по крови перекидывается, — говорил Лиф, вернее растолковывал, для Хуфи. — Причём от матери к дочке. Твайлайт находит это «прогрессивным». Что бы это не значило...

— Чего? Нет! У нас в каждом выводке проводятся игры, выбирается самый достойный, он становится будущим старостой. Ну, когда место освобождается, то есть.

— О, — я немного огорчилась и спрятала письменные принадлежности. — А что значит «выводок»?

— Одногодки, — Лиф ответил за неё. — Плюс-минус пару лет. Ещё, я так понимаю, отсюда убираются те, кто слишком мал для этих ваших «игр». Но ты не те вопросы задаёшь.

— Верно-верно. Хуфи, а ты не могла бы быть... — я какое-то время думала, как сказать это помягче, но потом вспомнила, как здесь относятся к безопасности и что они были не очень близки. — Ты можешь рассказать, как твоя мама погибла?

— Не. Вообще не в курсе. Это надо отца спросить, эт он гроб из Леса тащил.

Пока я задавала уточняющие вопросы, Лиф поднялся и оставил нас одних. Едва улыбнулась оказанному доверию и продолжила интервьюировать Хуфи. Но не долго, всего через два маловажных для дела вопроса, кто-то позвал старосту:

— Хуфочка моя медовая, ты уже поела?

Очевидно, скакавший мимо земной пони с густыми бакенбардами, был родственником. То есть ближе, чем большинство остальных.

— Па-а-а-ап, мне уже пятнадцать, не надо каждый раз спрашивать.

— О, — вскочила я с места и обошла массивный стол, — вас как раз нам и не хватало. Вы не могли бы рассказать о безвременно почившей матери Хуфи?

— Что? Каво? Ты кто такая, чтобы такие вопросы задавать?

Неожиданно похолодело, а казавшийся добродушным дядюшкой завис надо мной безжалостным сталактитом, что вот-вот на меня сорвётся. Пару лет назад я бы сломилась, но только не после одержанных побед. Крылья в своём полном размахе и королевская выправка не сделали меня выше него, но сильно сгладили разницу, а то и заставили его самого засомневаться в себе.

— Принцесса Твайлайт Спаркл, — представилась я самым серьёзным и торжественным голосом, на который способна, во всеуслышание. — И я расследую подозрительную смерть вашей жены. Будьте любезны объяснить, почему об этом никто не знает подробностей, кроме вас? Может... это вы убили её!?

— Ч-что?! К-как... Ко-кого...

Вот так! Попятился на шаг, начал озираться, забегали глаза. У меня получилось заставить его эго пошатнуться.

— А ну шаг назад, оба, — встала между нами молодая староста. — Такие обвинения без доказательств вслух не произносят, тем паче в лицо. Но принцесса тож дело говорит, па. Если уж подробно говорить не хочешь, хоть на могилу её своди, уж на пятую годовщину можно.

Отец Хуфи — к слову, имеет рост между мной и ей — прыснул и резко отвернулся, а затем и вовсе с хмурым лицом ушёл из столовой. Минутку! Вот этот вот рыжий носорог с топором за пазухой — всего на пару лет старше Меткоискателей?! И какая, лягать её, пятая годовщина?! Лиф же говорил, она недавно умерла. Так. Надо задать ему пару вопросов.

Но для начала неплохо бы его найти. Староста не завтракал, второй раз, то есть, и потому мы остались в банкетном зале и ожидали моего ментора. Я, конечно, не просто сидела и слюни глотала, а взяла и хлеб и зрелища. Хм, перекус и журнальчик с новостями.

Просидели мы до обеда и даже чуть больше. Нет, это просто некрасиво, так исчезать, ни слова не сказав! Пора брать дело в свои копыта. Я убрала затёртый до дыр журнал в седельную сумку и позвала Хуфи опросить жителей. Немного повитав в облаках, она с кряхтением поднялась и задвинула за собой стул. Теперь деревенщиной чувствовала себя я... на всякий случай тоже задвину за собой сидение.

Мы опрашивали одного пони за другим. Но никто ничего не знает наверняка о судьбе матери Хуфи. Всё на уровне слухов и домыслов, которые сама староста знает уже наизусть. А как иначе в небольшом и в целом изолированном городке? А задним числом любопытствовали, не видел ли кто Лифа. Солнце к закату катилось, когда мы увидели на мосту под колесом — очевидно, место исключительной влажности, что, впрочем, местных не беспокоит — отец Хуфи тащил гружённую телегу. Осторожно так, плавно, непринуждённо и без спешки. Словно обычными делами занимается. Но как-то подозрительно он озирается, всё вверх смотрит, птиц шугается. Мы обменялись взглядами с напарницей, с которой мы довольно-таки быстро нашли общий язык после того недопонимания, и решили последовать.

Шпионы из нас конечно... Уже через пять минут, он, судя по всему, заметил нас и значительно ускорился. Петлял и путал нас в сети навесных скрипучих мостов и узких улочек. Городок-то маленький, но очень гибкий в плане застройки. Вверх-вниз, вверх-вниз, скакали то по одной улице, то другой. То доски под нашими копытами пружинят, то галька набережная трещит. Мне сложно было даже бегать, не говоря уже о полётах в таких условиях. Того гляди крыло зажмёт меж шестерней... Дэш бы справилась играючи, но не я. А Хуфи было и того хуже, с её-то габаритами, бедняжке просто не хватало кислорода. Мы остановились, более не в силах продолжать. Когда пятна перед глазами перестали мельтешить, а бока — болеть, мы наугад стали волочиться дальше. Какого же было моё удивление, когда мы нашли его...

Вокруг весьма ветхого складского помещения вдали от оживлённых перекрёстков хлопотал отец Хуфи. Он нервно разгружал свою тележку и со знанием дела укладывал обломки, доски и старую мебель мозайкой в импровизированную баррикаду, преграждая вход на склад и судорожно что-то бормоча себе под нос. Честно сказать, если бы я увидела это место сейчас, а не пару минут назад, то даже и не подумала, что там вообще есть дверь, настолько оно теперь сливается с общим древесно-досочным окружением. Мы вышли к нему. Обернулся, но во взгляде только ненависть. Мы втроём стояли в тишине, но затем над нам скрипнула доска. Знакомая голубоглазая тень, как лис в курятник, нырнула в окошко на втором этаже, а вся злость пони перед нами перетекла в животный страх и он кинулся разбирать свои нагромождения.

Последняя доска, скрип дверных петель... но на пороге уже стоит Лиф. Отец Хуфи замер прямо перед ним, беспомощно смотря на мешочек в его копыте. Небольшой холщовый мешочек, зацепленный узелком за выемку его копыта, с вышивкой тонких узоров. Судя по гладкому рельефу, там не деньги... и не кости. Ментор с любопытством рассматривал его, потом убрал под плащ и коснулся плеча жеребца напротив.

— Вот и всё, — сказал он равнодушно, с лишь едва уловимой тенью сострадания. Прошёл дальше, поклонился старосте и двинулся... — Твайлайт, мы здесь закончили.

В процессе обработки произошедшего я не сразу поняла, что обращаются вообще-то ко мне. Бросила напоследок взгляд назад, на осевшего на землю пони, его дочь в полном смятении, на блестящий открытый и совершенно пустой гроб, видневшийся в дверном проёме. Я засеменила за Лифом и нагнала аж у границы леса, солнце уже почти скрылось за верхушками деревьев.

— Так а... объяснения какие-нибудь будут? — я вкрадчиво поинтересовалась.

— Не заслужила, — ответил он, не удостоив меня взгляда.

— Что?! — едва не сорвалось на крик. Я чувствовала, как щёки начинают загораться, а сердце — стучать в висках.

Вместо того, чтобы хоть предложить мне успокоиться, он остановился, вздохнул и уставился на какой-то камень.

— Давай по пунктам. Я просил не пользоваться магией?

— Я и не пользо...

— Я следил за тобой в столовой. Ты и лист перевернуть не можешь без своего рога.

— Это даже не заклинание!

— Это магия. А магия — это след. Там, где указания есть, ты их нарушаешь, а где нет — инициатива резко засыпает, как я посмотрю. Я же не просил меня дожидаться, ты просто теряла время.

— Да как я могла знать?!

— Там, где нужна осторожность, ты проявляешь любопытство. Вот все украшения изучила, но всё равно села под чёртовой гильотиной. Делаешь выводы без очевидных доказательств, спугнула единственного свидетеля. Ты знаешь, что он ВСЁ то время бегал к тому месту? А когда нужно было выжать из своей тушки всё и догнать... ты сдалась.

— Но всё ведь закончилось успехом, так?

— Там внутри помещение шесть на шесть метров, и даже так пришлось перекрыть три — три, Твайлайт! — пути к отступлению перед тем, как проникнуть. Закончилось-то успехом, но не благодаря твоему вкладу.

— Я всё поняла.

Уши закладывало от злости, но внешне я прикладывала все усилия, чтобы сохранить фасад хладнокровия. Попыталась сделать несколько рванных вдохов и выдохов, чтобы успокоится.

— Раз всё кончилось, что бы это не было, магией пользоваться можно. Я телепортирую нас обратно в Понивилль.

— Иди сама. Я смогу добраться и сам.

Сама не ожидая, я закричала в процессе телепортации, а затем упёрлась прямо в свою подушку уже в замке. Не в силах что-либо делать, затопленная нахлынувшей усталостью, я просто так и осталась лежать со своими седельными сумками, постепенно засыпая. Даже не знаю, что меня раздражало сильнее. Мой абсолютно нулевой коэффициент полезного действия? Бездарно прожитый день? Или то, что его отсчитывания задели мой не изжитый до конца синдром отличницы? Его мерзкий по-профессорски холодный тон, даже аргументов для спора не нашлось... Вот так я и захрапела.

И-и-и она испарилась. Божечки, какой след, какой след... Его же глазами увидеть можно километров с восьми. Как костёр тёмной ночью, только фиолетовый, гораздо ярче и вспышкой. Что уж говорить о магическом чутье...

Твайлайт скрылась, а я снова посмотрел на перемолотый временем обелиск. Надгробный камень, с которого стёрлись всякие знаки. Раздвинув густые лианы, обвившие основание, увидел старые надписи на полузабытом ныне диалекте.

— Как лежиться? Знаю, у тебя уже давно разложился череп и ты не можешь меня ни услышать, ни ответить... Но я всё равно поговорю. Иногда это полезно. Помогает не сойти с ума. К тому же, учитывая как «досконально» я тебя знал... Ты в курсе, что тут неподалёку внуки твои бегают?

Я умастился сбоку от блестящего камушка-кургана и посмотрел вверх, в звёздное небо, медленно уносясь в свои воспоминания.

— Вообще, это забавно. Рокки ведь жил по принципу «после нас хоть потоп», но в итоге он больше всего боялся, что не оставит в мире чего-то хорошего после себя, что в конце ничего не будет иметь смысла...

М-да, память не бесконечная, а тратится на такие глупости. Помню, много лет назад, вскоре после изгнания Луны, промышлял ремеслом проводника, водил пони с одного края Вечнодикого леса на другой. Он тогда был меньше, но поверьте на слово, гораздо насыщеннее. У леса вообще забавная история, но об этом позже.

День тот вообще ни чем не выделялся, даже не понимаю, почему так запомнился тот случай, и ещё меньше — почему вспомнился сейчас. Я сидел в плетённом кресле на крыльце наспех построенной хатки на противоположной стороне леса, курил трубку и поглядывал из-под своей широкополой шляпы. Они тогда были в моде — орден Охотников окончательно канул в Лету и этот элемент одежды отмылся от их дурной славы. Услышав шаги, поднял взгляд и увидел, как по полю ко мне шла парочка. Точно ко мне, ведь больше в радиусе ста километров построек не было, а я уже успел сделать себе некое имя в профессии проводника.

Спокойно дождался, пока подойдут, и вытряхнул пепел из трубки.

— Хотите пересечь Вечнодикий лес? — заметив их нерешительность, я перешёл сразу к делу.

— Так точно, сэр! — неожиданно браво ответил пони цвета влажной древесины.

— Да не кричи ты так, — цыкнула на него кобылка с глазами, пурпурными как сапфиры. — В лесу всякое водится. Ты, смотрю, торопишься кому-нибудь в брюхо?

Краткий момент их препирательств я использовал, чтобы внимательно рассмотреть клиентов. Идут не на легке, седельные сумки вздуты, но при этом нет потёртостей и отёков — они идут издалека и давно, научились правильно распределять вес и надевать сбрую. Я следил за ними одним глазом почти пять сотен метров и поднимались они в горку довольно резво — явно не праздные аристократы, а утруженные жизнью фермеры. Потенциально, беженцы.

— Скажите, вы давно путешествуете? — спросил я поднимаясь с кресла. — Ищите новое место для жизни?

— Давно уж дом родной покинули, сэр, — взяла слово кобылка. — Мы с братом уже не помним, сколько землю топчим.

— Не преувеличивай, Айрон. Как по мне, родители даже не заметили, что мы ушли.

— Так лес просто у вас на пути? Допустим. Сколько в день вы проходите?

— Э-э-эм... Не уверена, но Плато Кварца, мы прошли за неделю.

— Значит, где-то тридцать пять километров в день... За два дня пересечём.

— Правда? — загорелся жеребец. — Отлично! А то нам столько понарассказывали об этом лесе при дворе. Даже прозвали его «Вечнодиким». П-ф, что за «Вечнодикий» лес, если его могут пройти два груженных пони всего за два дня?

— Дело не в размере, сорвиголова. Правила следующие. По-первых, никакой магии, многие существа могут её чувствовать. Но раз вы оба земные, проблем не будет, правда?

— Абсолютно! Мы земные до пятого колена, а там дракон разберёт, кто в родословной был. Никакой магии!

— Второе правило — провизию готовить здесь. Лес из-за, скажем так, необычного происхождения не рождает ничего безопасного. Отравится простым яблоком там в порядке вещей.

— Это мы можем. Здесь сырья на одуванчиковый пеммикан — можно на месяц заготовить.

— Правило третье, а заодно четвёртое и пятое — от группы не отходить, не шуметь, огонь не разводить. Всё ясно?

— Будет зябко, но, думаю, одну ночку мы переживём. Выходим завтра утром?

— Правильно.

Я предложил им своё убежище. Оно мне было особенно и не нужно, выступая, в основном, ориентиром для места, где меня можно найти. Брат с сестрой сложили свои сумки у самого входа и достали компактные инструменты. Брат, Рокки Гаст, методично, плавными выверенными движениями скашивал серпом одуванчики под самую жёлтую шляпку, а его сестра, Айрон Гаст, граблями из тонких медных прутиков сгребала их в кучку. Любо-дорого смотреть. Видно, что давно сами себе провиант заготавливают.

Когда солнце достигло зенита, они постукиваниями через льняную ткань копытами утрамбовали соцветия одуванчиков в кирпичи и оставили сушится. До вечера они прилегли на сумки и прикорнули, а на закате собрали свои паи и повесили их над костром в хижине. Я не хотел спрашивать, а они не торопились рассказывать, но уже стало очевидно, что в пути они едва ли не полжизни. От чего бежали? Что искали? Ждёт ли эту парочку кто-то или только они и остались у друг друга?

Ночь была тихой, над травой играли светлячки, а я, как много ночей до этого, смотрел в небо и задавался вопросом: о чём же она думала? Легко оторваться от текущего момента, созерцая извечные звёзды и бесконечную тьму между ними. Разум не способен понять ни то, ни другое, и потому сбегает в собственные материи. Как-то совсем незаметно подкралось зарево и я хотел было разбудить попутчиков, но те уже сами начали потягиваться и зевать. Быстро собрались, позавтракали и мы выступили в земли, что ныне называются Вечнодиким лесом.

В первые часы стало понятно, кто есть кто... Пока Айрон была умницей и держалась позади, осторожно озираясь, Рокки то и дело выбегал вперёд. Спа-си-бо, что хоть громкость держал на уровне настойчивого шёпота. Каждая травинка, каждая ящерка, каждый прутик — вот всё притягивало его внимание, как драгоценности — дракона. И всё бы ничего, сдержанная беседа не повредит, но флора и фауна леса развивается столь стремительно, что я не видел смысла их изучать и потому не имел ответов на его многочисленные вопросы.

Невзначай сий проводник в шляпе напомнил излишне резвому жеребцу, что в отличие от него, легко сбежит от преследования любого местного зверя. «Вне зависимости от шанса на выживание обязательно брошенных спутников,» — сделал я уточнение и запрыгнул на мшистое бревно, в котором могла бы жить семья из четырёх пони. Рокки притих, а его сестра злорадно усмехнулась и подбадривающе лягнула его в бок. Удивительно, как с такой роскошной вьющейся гривой Айрон не собирает все встреченные сучки́ и паутину. Нет, у её брата волос того же типа, но он хоть пострижен коротко. Бывший солдат?

Первый день нашего маленького путешествия подходил к концу. Без происшествий не обошлось: кое-кого рептилия укусила за любопытный нос. Судя по симптомам, ядовитая. Однако же, товарищ не чувствовал недомогания ещё несколько часов, до объявления привала. Мне удалось поймать другую такую же — Рокки опознал родственника нападавшего — и проверить силу яда. Несмертельный, с его здоровьем потемпературит немного и забудет, как сон.

Быстрорастущий лес — быстроумирающий лес, за такой буйный рост приходится платить. Многие деревья здесь, в особенности, первые, у центра, умирают в течение каких-то жалких лет, а то и месяцев, пока их нормальные родичи снаружи переживают многих пони. Сразу видно, что он не от нашего мира... Мы устроили привал внутри кучи из сваленных высохших стволов деревьев. Хорошо продувается холодными ночами, мало места, сыро, зато нас никто не достанет отсюда. Спутники прижались друг к дружке и через силу пытались подавлять спазмы от резкого похолодания. Мне достался жалостливый взгляд от Айрон, от которого я равнодушно отмахнулся: мне тепло не так сильно нужно. Вот добрая душа...

— Да что это за место-то такое? — начал жаловаться Рокки дрожащими губами, потирая нос с дополнительными отверстиями.

— Сразу видно, что не порождение природы, правда? — забросил я им мысль и повесил шляпу на сучок прямо надо мной. Ритмичными движениями моих копыт почва утрамбовалась, а моя тушка легла сверху.

— А вы что-то знаете, сэр?

— Как сказать... Я был здесь, когда упали первые семена. Они практически мне на нос свалились.

— Что значит «упали»? Их, что, ветром принесло?

— М-м-м... нет. Они упали прямо с неба, оттуда — я высоко задрал голову, — одной тихой безветренной ночью. Их три всего было, похожие на маленькие палаточки, только перевёрнутые. Одно я посадил, было любопытно, что из них прорастёт. И теперь я хочу извиниться.

— Да ну, что вы. Лес, конечно, не самое приятное место, но его ведь и пройти всё же можно и обойти, если время не поджимает.

— Да! Подождите лет десять и этот непокорный сорняк тоже получит своё! Слышал я, на юге алхимики новое зелье придумали. «Сталь» называется, говорят, с деревьями справляется — только в путь!

— Вы не так меня поняли. Из того семени не Лес пророс. В общем, благодаря именно мне весь континент покоряет такое приятное растение как борщевик.

— В каком месте оно приятное?!

— Рокки, это был сарказм. Простите, у него с ним было очень неприятное знакомство. Борщевик, когда только появился у нас, показался ему аппетитным и сочным, вот он всё, от соцветия до корня, в рот и отправил.

— Эй! Мы договорились держать это в секрете. К твоему сведению, сначала он и правда был самым сочным и вкусным цветком, что я пробовал. А хотите расскажу, как Айрон «познакомилась» с ним?

— Даже не думай!

— Она заросли нашла в овраге у нашей фермы. Вот ей первая мысль пришла — «какие пушистые!» и она с разбегу своим задом ка-а-ак...

Я только покачал головой. Ожог борщевика мне также не страшен, но вот страдания других очень красноречиво донесли всю палитру ощущений. Самое неприятное — действовать начинает не сразу, незнакомый с растением пони продолжает взаимодействовать с ним, усугубляя свои грядущие мучения. Более того, из-за этой задержки пострадавший может вовсе не понять что вызвало ожоги.

— А что случилось с остальными семенами, сэр? — обратилась Айрон ко мне.

— Одно так и лежит в моём сундуке дома, надеюсь, оно не проросло и не засохло. Другое я отдал знакомому алхимику. Он сказал, что хочет изучить его магические свойства, но оказалось, что их попросту нет. И вот здесь ему пришла гениальная идея — привить их. Имеем, что имеем.

Я показательно обвёл взглядом наше окружение.

— Дорвавшийся до магической сферы нашего мира борщевик начал стремительно изменяться, жадно втягивая энергию и привлекая опасных чудовищ. Надо признаться, это лучше, чем то, что сделал я.

— Лучше? Но как? То есть, в простом виде это опасный сорняк, но в изменённом виде, он ведь угрожает всему миру.

— Видите ли, всё не так просто. Здесь нужно смотреть в будущее, в перспективу. Вечнодикий лес замедляет свой рост. Сейчас, а раньше и подавно, он буйно захватывает новые территории, но так же быстро он умирает, — я постучал копытом о мёртвое бревно над нами. — Потому он адаптируется. Растёт медленнее — живёт дольше. Это закон жизни — изменись или исчезнешь. А чудовища? Лучше если они будут бродить по всей земле или осядут в одном лесу?

Я опустил голову и посмотрел на лежащих в кучке спутников, но братик с сестричкой уже мирно спали. Часто мне говорили, что голос у меня успокаивающий, но вот так вот храпеть во время лекции — это просто некрасиво. Разбужу их, пожалуй, пораньше. И так, чтоб лбом встретились с бревном...

Ночь прошла спокойно, а утро встретило нас не пением пташек, а протяжным карканьем. Снаружи были слышны шаги разных существ, большинство из которых я узнал. К нам никто пролезть не пытался, хотя некоторым размер позволял, в частности, василискам. Значит, они опять мигрируют. Проблема, но не самая серьёзная из возможных.

Делать ничего не пришлось — Рокки успел забыть о тесноте нашего скромного убежища и в попытке потянуться ударился головой. Под его кряхтенье проснулась уже Айрон. В пучках света, бьющих из щелей над нами, роса на её гриве, шерсти и ресницах блестела самоцветами. Её брат от удара потерял все капли почти сразу, потому его рассмотреть не удалось. Я поставил их в известность, что по лесу идёт миграция василисков, но, к их чести, они не испугались и согласились продолжить путь. Они раньше с ними не встречались, но ещё одна ночь здесь может закончится серьёзным респираторным заболеванием.

Втроём мы вылезли из под стога древесных стволов и двинулись дальше. Копыта слегка чавкали по ещё влажному мшистому покрытию. Ветра стихли, обернувшись бризом, доносящим запах ближайшего населённого пункта — Замка Двух сестёр. Или теперь уже «Замок Единственной сестры»? Неважно, судя по запаху, там фестиваль, столько молочного хлеба напекли, что отсюда учуять можно. Всего восемнадцать лет прошло, а там уже праздники справляют...

По земле долетел топот гарцующих ног. Сотен ног и биение перьев с кудахтаньем.

— Тихо, — остановил я Гастов. — Головы опустить, глаза закрыть, ноги пригнуть. Близко с нами выводок василисков.

«Близко» — было мягко сказано. Нам повезло, что в тот момент мы были в густых зарослях дикой ежевики, так ещё и в тени. В противном случае, табун из сотни василисков, проносящийся по просухе чуть поодаль, нас заметил, а то и затоптал бы. Их когтистые лапы вздымали листву и пух столбом, хвосты били соседствующие с просухой деревья, мне тоже досталось — один хлёсткий удар пришёлся на грудь.

— А зачем глаза-то закрывать? — спросил Рокки.

— Глаза в жизни василисков играют важную роль и блеск любопытных глазёнок они замечают очень легко и с очень большого расстояния. А так... у них более важная цель есть и неподвижные истуканы для них не более чем часть леса.

— А как они выглядят хоть? А то жалко, так близко и даже глянуть нельзя. Никто ж не поверит...

— Представь себе петуха, у которого ноги и хвост от ящерицы. Ну ещё у них на клюве рудиментарные зубы.

— Руди... какие?

— То есть зубы есть, но они не используются. А теперь давай дождёмся, пока стадо пройдёт мимо в тишине.

Через минуты гул ловких рептильных лап и кудахтанье пошло на спад и в итоге окончательно стихло. Я сначала выглянул и посмотрел по сторонам, только потом дал команду следовать. Братик с сестрой с толикой ужаса осмотрели новую «дорогу» целиком из отпечатков трёхпалых когтистых лап. Не в каждом городе дороги такой ширины есть, а тут стадо за минуты проложило её. Я заметил их облегчённые выдохи, когда сказал, что идём мы по этому же пути только в противоположном направлении. Да, это опасно, кто-нибудь с крыльями может нас заметить, но так мы доберёмся быстрее.

Спустя несколько километров путь сворачивал вправо и мы снова перешли на пересечённую лесистую местность. Отсюда оставалось совсем немного до конца Вечнодикого леса и мы решили передохнуть перед последним рывком.

И тут я понял, что Рокки точно был солдатом. Все знают, что если оставить солдата без присмотра, при условии, что его не гоняли в хвост и в гриву весть день, он начинает творить разную невообразимую чушь.

Я отлучился на десять минут, проверить окрестности, а когда вернулся, их уже не было. По следам и запаху нашёл Айрон. Она стояла у подножья высокого толстого дерева и смотрела вверх, а рядом стояли седельные сумки её брата.

По стволу вверх, на одной из веток висел массивный пчелиный улей, что так и сочился густым мёдом. И Рокки, лягать его, прям под ним.

— Спускайся! — позвала его сестра.

— Да подожди. Тут столько мёда, мы в жизни столько сладкого не видели. Тем паче, не ели. И пчёлы разлетелись по полянам. Лучшего шанса не будет!

— Спускайся, балда! — крикнул уже я, заставив Айрон дрогнуть от неожиданности.

— Я улей ща возьму, — он подлез и коснулся домика пчёл, — и-и-и вниз.

— Оставь его! Этот мёд не про твою честь!

— То-то есть?

— Рокки, братишка, не двигайся...

— Прыгай!

Пони бежал от жала вместе с ульем в обнимку и полетел вниз. Я прыгнул и толкнул его в заросли. Жужжание, от которого болели зубы и вибрировал череп, спускалось.

Рык смешался с треском крыльев. Четыре когтистые лапы с предвкушением выпускали-прятали когти. «Повезло же Рокки положить глаз на улей шерстистой пчелы!» — подумалось тогда. Чёрно-белый зверь, слишком умный, сразу понял, кто покусился на его лакомство. Улей в объятиях пони лопнул при падении и залил его мёдом, обозначая как заклятого врага.

Айрон разбежалась и прыгнула на дерево, оттолкнулась и залезла на загривок чудовища. То заметалось, начало размахивать лапами, дёргаться, стремилось сбросить. Рокки воспользовался заминкой, схватил острую палку в зубы — после падения их было предостаточно — и с разбега вонзил её в торакс шерстистой пчелы.

Эффект был, но слабый. Зверь сбросил кобылу с шеи и отмахнулся тыльной стороной лапы от жеребца. Я применил магию, чего старательно избегал. Багровые иглы сорвались из-за моей спины и оцарапали плечи и бок чудища. Убивать нельзя, этот вид издаёт предсмертный крик, привлекающий остальных, приходится отпугивать.

Шерстистая пчела поднялась чуть выше и замерла. Через секунду всё тело затряслось. Только Айрон увидела в этом движении готовящийся рывок. Она кинулась к своему брату в один момент с пчелой и оттолкнула его перед самым ударом длинным когтем. Последним рывком оно пыталось бежать и нанести максимум вреда напоследок. Вдогонку я отправил ей ещё один снаряд, повредив одно из крыльев.

Я приблизился к парочке. На глазах Рокки пелена ужаса и паники — сестра спасла его, но сама угодила под коготь-лезвие. Рана серьёзная, смертельная, нарушена целостность брюшной полости до экстрадиции внутренних органов. Мы разгрузили её сумки и затянули ремни потуже, кровотечение ослабло. Я велел Рокки снять свои вещи и, взяв Айрон зубами за ремни, тащить за мной. Здесь, на границе Вечнодикого, есть место — водопад, за которым породы размылись до образования карстовой пещеры. Там кобылке можно будет безопасно оказать первую помощь.

Под зонтом из моей магии раненную протащили в грот и положили. Я отправил Рокки собирать оставленные вещи и заметать следы — второго сражения нам не вытянуть. Оставшись с бледнеющей Айрон наедине, я принялся оперировать её...

В следующий раз я увидел Рокки, сидящего на берегу бурной реки у кучки их багажа. Жеребец сидел и отсутствующим взглядом смотрел на пенящуюся воду. Я подошёл без спешки и сел рядом.

— Я оказал ей помощь и сегодня она не умрёт, — завязал я разговор. — Но... я умею работать с плотью, кровью и жилами, это — не лечение. Мшистые пчёлы и другие медведеподобные редко чистят свои когти. Остатки мёда, слюна, кровь — хорошая смесь для размножения бактерий.

— Заражение, — Рокки опустил голову. Для ситуации он проявлял необычную расторопность, в противовес внутренней панике. Не суетился, не спорил, просто делал, что говорили. — Идиотизм... Она всегда говорила, что моё любопытство меня погубит. Почему же погибает она?

Он повернулся ко мне. Рокки едва ли сдерживал слёзы. Он снова вопрошает. Но в этот раз у меня есть ответы.

— Ты спрашиваешь о справедливости? «Воздастся по заслугам»? Её не существует и мир так не работает. Есть только та справедливость, что создаём мы сами.

— Ничего нельзя сделать?

— Я же говорил: Лес ещё не породил ничего безопасного. А чтобы превратить яд в лекарство нужна алхимическая лаборатория. Ближайшая — в Замке Двух сестёр.

— По другую сторону Леса... У нас ведь не хватит времени?

— Нет, не хватит. Я смог дать ей немного местных трав. Да, это яд в чистом виде, но он снял боль и какое-то время будет подавлять симптомы лихорадки. Если держать её на них, она протянет неделю и уйдёт в спокойном сне.

— Мало! — он ударил по реке в бессильной злобе. — Спустя столько невзгод и трудностей, болезней и ран, всё закончится так? И всё из-за меня? Зачем? За что моя сестра умрёт в муках? Что мы здесь забыли?

С каждым вопросом его голос начинал срываться.

— У нас не было цели. Не было маршрута или плана. Мы просто были счастливы путешествовать вместе, а теперь... Я не вижу смысла куда-то вообще идти.

— Вернёшься домой?

— Нет... никогда. Я помню, что говорил, мол, родители спохватиться не успели. Но мы действительно очень давно ушли. Я... я не хочу оставить могилу родной сестры, чтобы вернуться к дому, в котором мы вместе с ней выросли, и обнаружить, что он пустой или, ещё хуже, что там живёт другая семья.

— Тогда, — я забил трубку, пустил искру магии и затянулся, — живи здесь. Займи мою хижину, по эту сторону у меня тоже есть перевалочный пунктик. За рекой растительность вполне стандартная, съедобная, а сама вода пригодна для питья. Опять же усыпальница сестры будет под боком, сможешь её навещать. Я привезу тебе сталь... это, кстати, сплав, а не зелье. Наделаешь топоров, будешь воздавать Лесу по заслугам. Даже если это делать придётся твоим потомкам — времени у тебя полно, а целей в жизни не хватает. Хм?

Я посмотрел на разбитого горем жеребца.

— Ты покажешь, что давать Айри? — спросил он после паузы. — Чтобы она смогла уйти тихо?

— Конечно. Только будь осторожен.

— Мне кажется, с сегодняшнего дня и до конца жизни я буду осторожен за двоих.

Эти слова, наполненные железной решимостью, Я коснулся губами зажжённой трубки в прошлом и к холодной — в настоящем. Столько лет не курил её и носил в плаще, забыв вытащить. В последнее время курение стало атрибутом неблагополучия и от него пришлось отказаться, чтобы не выделяться. Что за вещь эта мода! Одни элементы отмываются от дурной славы, другие — словно без повода её обретают. Я потёр заросший надгробный камень копытом:

— Жаль, конечно, что тебя потомки не навещают, Айри. Но, похоже, это скоро изменится. Правда, Хуфи?

— Непременно, — проговорила староста, выходя из-за высокого валежника. — Деда как-то много утаил. Теперь понятно, почему он перестал пить воду и перешёл на сидр. Только одно не даёт мне покоя.

— Хм?

— Это сколько лет назад было, а вы мне в старшие братья годитесь. Это ж как?

— Хуфи, девочка моя, есть множество способов продлить свою жизнь. А знакомство с алхимиками может не только продлить жизнь, но и многому научить.

Мы попрощались и я двинулся обратно в Понивилль, про себя радуясь, что, после объявления миссии выполненной, клятва более не обязывает меня ни к чему. Да и разве я соврал ей? Алхимия ведь на самом деле творит чудеса. И кошмар наяву тоже. Девочка ещё слишком юная, чтобы погружаться в эти мрачные болота, ставшие для меня обыденностью. Может, раз я здесь, заглянуть на обратном пути к Зекоре? Попить её фирменного чая с вытяжкой шалфея и плюща да обсудить новые веяния в её профессии?

Что ж, это место определённо стало, как бы сказать помягче... жидче, менее опасным, менее насыщенным. Теперь можно ходить и не озираться. Даже небо над головой видно среди крон, никакого влажного мрака от края до края! Вот, казалось бы, стало лучше, но мне не почему-то нравится. Словно очередной древний хищник встретил наконец седую старость и растерял свои острые зубы. На ходе инстинктивно сжал собственные и протёр их, проверяя твёрдость и остроту.

Я прикрыл глаза и попытался вслушаться. Если Зекора дома, её копыта будут издавать характерный звук при ходьбе по дереву... М-м-м, слышу, к востоку, метров двести. Издалека стало видно, что одно большое и слегка подрезанное дерево увешано масками племени Карка́ри — коричневые с плавными и спиралевидными узорами белого и голубого цветов — а из открытого окна доносится целый букет запахов душистых трав. Это точно её новое прибежище, о котором она писала. Только почему я слышу не две пары ног, а больше? Кто в гостях?

Тройной стук в дверь, мотивом схожий с племенными барабанами. Звуки стихли по ту сторону. Гости, видать, незваные, охочие до чужого добра. И очень невезучие, раз судьба свела их со мной...

— Приве-е-е-ет? — раздался вопрос с высоты, гораздо ниже ожидаемой, когда дверь медленно открылась.

Снизу на меня из-под начёсанной тёмно-амарантовой гривы уставилась пара непропорционально больших глаз, характерных для незрелых млекопитающих... Что у Зекоры делают дети? Пегас, к тому же...

— Где хозяйка? — спросил я. — Это ведь резиденция Зекоры, я не ошибся?

Мне ответили сдавленным смешком, отдающим скрипучим похрюкиванием. Божечки, где-то это смех я уже слышал.

— Кхрм, «резиденция»... Ну и словечки, это же хижина, а не особняк какой-нибудь.

— Ты меня поняла, — я двинулся ближе, вынуждая мелочь попятиться. — Но не ответила на мой вопрос. Зекора! Ты детский сад открыла или наконец остепенилась?

Я толкнул до этого едва приоткрытую дверь и обнаружил главный инструмент алхимика — котёл, который, стоя на табурете и держа шест обеими передними ногами, помешивал другой жеребёнок. А рядом стояла сама зебра и держала в зубах холщовый мешочек с несортированными травами. Понятно теперь, почему она не отвечала. Зекора заметила меня в дверях, сдержанно кивнула в молчаливом приветствии и вернулась к малолетке у котла.

— Та-а-ак, Свитибе́ль, что там дальше? — спросила земная у котла.

— Ро-са с черто-полоха на рассвете... — прозвучало чтение почти что по буквам из-за большой раскрытой книги рецептов. У Зекоры почерк ещё тот.

— Уже-уже, давай дальше.

— Жасмина лепестки в секрете!

— Ясно, — девчонка у котла прислонила мешалку к бортику котла и нырнула в холщовый мешочек.

Пегас на входе исчез и я беспрепятственно прошёл внутрь, оценивая окружение и наполнение. В целом, для племенного шамана неплохо. Все реагенты растительные, преимущественно сушёные травы. Полезного действия немного, зато безопасно, легко заготовить и позволяет мерить дозировку «на глазок».

— Эм, Зекора? У тебя тут точно есть жасмин? — донеслось из мешка. — Я что-то найти не могу...

— *Угу* — мыкнула зебра через стиснутые зубы.

— «В секрете», Эплблум, — намекнул я, облокачиваясь о край стола с подставкой для книги рецептов. — У жасмина листья после сушки остаются сравнительно тяжёлыми и часто опускаются на самое дно.

— О, нашла! — пони выпрямилась, держа в зубах три лепестка приглушённого сушкой и временем розового цвета. Зекора кивнула, подтверждая правильность выбора, а Эплблум разжала зубы над котлом, позволяя ингридиенту пасть внутрь. — Свитибель, оно покрасилось. Теперь голубенькое.

— Это значит... зна-а-ачит...

— Оно готово, — перебил я молодых алхимиков и перевесился через книгу, посмотрев на молодого единорога. — Если вы варили зелье размягчения древесины, то оно готово. Ну разве что подержать на огне можно минут пять, но не больше, иначе испортиться.

— Схвачено! — пегас с разбега запрыгнул на пенёк и уже с него на меха́ перед котлом. Резкий мощный порыв воздуха затушил открытый огонь, оставив только тлеющие угли и сноп быстро потухших искр.

А вот эта ремня просит. Тушить огонь так резко, когда с другой стороны полка с готовыми снадобьями — верх безалаберности. Был бы там хоть один открытый пузырёк, мне бы пришлось сейчас собирать их всех по кусочкам.

— Ску́талу! — закричала земная, сбивая шальную искру со своего бантика. — Сказали же, ещё пять минут.

— Сказали подержать «можно» и «не более, иначе испортиться». Эплблум, извини, но такой пунктуальности за нами не водится, так что проще снять с огня сразу.

— Эм, девочки? — наконец подал голос единорог за моим плечом. — Меня одну беспокоит, что среди нас незнакомый и очень подозрительный перец?

— «Перец»? — оглянулся я на неё через плечо сверху вниз. — Что за слова, юная Бэль? Вы бы попридержали свои выражения, а то сестра вам рот с мылом вымоет.

Зекора с довольной улыбкой наблюдала за картиной, пока завязывала узел на мешке своего запаса трав и вешала его обратно на стену.

— Он не плод с грядки, а друг давний мой, — развернулась она и направилась к кухонному уголку, — надеюсь, вкус твой прежний, не иной?

— Плющ и шалфей пожалуйста, мастерица. А я смотрю, общение с нормальными пони твою речь не исправили.

— Благодарю за беспокойство, с речью мой всё ладно, — донеслось ехидное из-за грубой ширмы, отделяющей рабочую зону от пищевой, — Полагаю, тебя ветром занесло незаурядным?

— Можно и так сказать, — я сел за столик у окна в ожидании чая и компании. Компания появилась, но не та, что я ожидал: напротив сели жеребята, которых я старательно игнорировал. — У меня было дело здесь, неподалёку. Закончилось хорошо, но напарник всё усложнил.

— Собрал вдруг ты приятелей себе? — с толикой удивления выдала Зекора, ставя на стол поднос с чайником, деревянными стаканами и парой мисочек с добавками. — А ведь твердили в старине: в мире этом, что под лучами дня, не встретим ничего, где новизна.

— Сам удивлён, Зекора. Это было не самое приятное знакомство, причём, с обеих сторон да и искомых качеств я в Твайлат, скажем так, не то чтобы заметил.

Зекора, взяв в зубы сосуд с кипятком за длинную ручку, залила подготовленные листья чая на дне кружек. Я же поднял фиал — терпкий запах шалфея прямо перед носом — никто так не делает из него вытяжку, как Зекора — и перелил густое содержимое в свою порцию.

— Твайлайт? А как это принцесса спуталась с каким-то хмыр...

— Скуталу, лучше не надо, — земная заткнула дерзкому пегасу рот, пока она не наговорила лишнего.

— М-м? — я был занят второй добавкой, а как закончил, стал ждать заварки. — Ты хотела сказать «как это самая младшая из принцесс спуталась с шефом Королевской канцелярии»? К слову, что Меткоискатели-то тут делают?

— О! А он о нас знает, — порадовалась бантоносица. — Я учусь зельеваренью, а девочки мне помогают.

— Конечно знает, мы же знаменитости, — в нагловатой манере заявила Скуталу.

— А-а-а, — Свитибель схватилась за голову, — вы серьёзно? Меня одну смущает, что нас знает какой-то незнакомый госслужащий, левый взрослый? Проблем, типа, у нас быть не может?

— Я был в Понивилле в последний раз очень много лет назад, — отпил, на вкус чай был бесподобен, как всегда. — Логично было проверить последние события... Вы, три малолетние возмутительницы спокойствия — третье по силе и нанесённому ущербу стихийное бедствие в этом регионе. Первое уверенно держит Твайлайт и её свита, а второе — единолично какое-то чудовище по имени Дерпи Хуфс. Не думал, что скажу такое, но надеюсь оно пройдёт мимо меня.

Ещё раз отпил почти остывшего чая и отодвинул высокую кружку от себя. Пару минут мы обсуждали новинки и новшества в алхимии. Говорил, в основном, я, пока Зекора философски слушала и размышляла. Она проявляла интерес, любопытство, расспрашивала о новых рецептах. Но при этом было видно, что ни устойчивое к перегреву стекло, ни перегонный куб, ни даже простейший эксикатор — фактически, просто переносная сушилка — её не интересуют в качестве инструментов и она никогда не попросит привезти нечто подобное. Старые пути, сначала долго вбиваются в голову, потом ещё дольше выбиваются из неё.

— Вы так сладко общаетесь, — сделала замечание Эплблум, у которой не сходила приторная улыбочка с губ, — А вы случаем не п-а-р-о-ч-к-а?

Зекора сдержанно посмеялась и ответила, поглядывая сквозь приопущенные веки:

— Мы не пылаем страстью, нет. Странник — друг учителя минувших лет.

— Верно, мы впервые встретились, когда Зекора была подмастерьем у шамана своего племени. Мы с ним также, как и сейчас, обменивались знаниями и новостями, как дополнение, я привозил ему редкие травы с севера, он отдавал мне в обмен травы с юга. Раньше алхимики так часто делали.

— А что случилось потом? Вы поссорились? Обратитесь к Твайлайт, она ПРО в вопросах восстановления дружбы.

— Нет, просто он умер. Да и алхимия тоже постепенно умирает, уступает место новому. Сейчас в Эквестриии едва ли десяток алхимиков наберётся, а раньше мы были в любом устойчивом поселении. Я бы этого не делал.

Последняя реплика была адресована Свитибель. Единорожка с первых секунд посматривала на мою кружку, очевидно, хотела узнать, что я там пью. В ходе разговора, она потихоньку приближалась к нему, перевешиваясь через стол и думая, что я не замечаю. Вербальное предупреждение я сделал, только когда она, видимо, не желая оставлять следов, решила попробовать одним языком. С такой глупенькой и забавной рожицей на волосинке от моего напитка она и застыла, размышляя, не слишком ли поздно сдавать назад?

Высунула язык ещё больше, не сводя с меня полных подозрительности глаз.

— Я же сказал, что не сто́ит, напиток недетский. Зекора, ты ей ничего сказать не хочешь?

— Познание лучшее — личный провал, — она отпила обновлённого чаю, — Когда ошибки бьют, как зимний шквал.

— Как скажешь.

И, как по отмашке, за моей спиной жеребёнок отлетел от контакта языка с жидкостью, словно молнией ударило. Пару секунд Свитибель лежала на полу, скрытая от меня поверхностью стола, а к ней подбежали остальные Меткоискатели. Сейчас шок пройдёт и ощущения начнут действовать на мозг и-и-и... Она вскочила и с чёртиками в глазах начала озираться по интерьеру хижины, побежала и начала рыскать по чашам и урнам в поисках воды, пока мы с Зекорой продолжали спокойно пить чай. Когда она нашла-таки воду, то начала её неистово пить.

— Свитибель, это же масла́, их водой не смыть.

Глотки, до этого наполняющие всё пространство, стихли. Медленно она развернулась, продолжая опираться на большую урну передними ногами. Язык слегка распух и почти не работает, щёки «вдуло внутрь» и свело спазмом, как от лимона, но сильнее, глаза слезятся. Похоже, она не просто коснулась моего напитка, но и зачерпнула его языком.

— Да, солнышко, боюсь, придётся ждать, пока само пройдёт. Не волнуйся, утром ожог будет похож на укус пчелы, это сестре и скажешь: польстилась на цветок и в последний момент на него пчела села.

— Гогощо...

— А вам вообще разрешают гулять так долго? — я спросил, поднимая копытом конец своей косы и вглядываясь в часы на её конце. Время уже даже не «взрослое», после десяти вечера порядочным пони на улице делать нечего.

— Э-э-э, нет? — потянула Эплблум и уставилась в темноту за окном.

— Зекора, ты проводишь...

— Заботы ждут, пора мне собирать, — она уже стоит в дверях в походном плаще и наплечной котомкой для трав, — ночной лилии волшебный аромат. Уходя, прошу, заприте дверь, чтоб не проник вороватый зверь.

Она бросила меня с этой троицей. Иными словами, придётся развести их по домам, выслушать от их старших сестёр претензии, что слишком поздно вернул… Ох, проклятье, я же угрожал им. Надеюсь, Эплджек, увидев меня с её младшей сестрой, не спустит всех собак…

Напомнил об уже остывшем зелье, помог разлить — надо что-то принести в подтверждение своих успехов, не возвращаться же с пустыми копытами — показав при этом пару трюков, чтобы не проливалось, и все вместе мы покинули дом Зекоры. В темноте только сверчки, размером, правда, с кролика, играли свои концерты, пока кто-то, распираемый от любопытства, не нарушил молчания:

— А вы с Зекорой друг друга с полуслова понимаете. А я-то думала чопорные бюрократы её стихи ни в жизнь не разберут.

— Да, даже мне иногда приходится переспрашивать, а я хожу к ней уже почти год.

— Это не так сложно, — я проскользил на ровных ногах вниз по земляному утёсу. — Я же говорил, что раньше алхимики были почти в каждой деревне.

— И как это связано? — спросила Эплблум и немного неловко повторила мой маршрут.

За ней, не в пример более ловко и уверенно, спустилась Скуталу. Ну, сравнивать их несправедливо — у пегаса есть крылья, которыми она стабилизирует своё тело в движении. Вот немного отравленной Свитибель, возможно, из-за ещё слезящихся глаз спуск не дался вообще. На полпути столкнулась с выступающим корнем и подлетела. Я прыгнул вверх и поймал её за загривок зубами и бережно поставил её на ноги.

— Ну как же? — продолжил я свой путь. Складывалось впечатление, что я не детей развожу по домам, а сам иду домой, а меня окружили малолетние карманники. Прям как в старые добрые… — Если бы в каждом населённом пункте был такой спец, как Зекора, обязательно появилась прослойка граждан, легко способная найти общий язык с ним.

— Погоди, — Эплблум запрыгнула на бревно, чтобы быть со мной на одном уровне, — так она говорит рифмами, «потому что» она занимается зельеварением? А не потому, что она из другой страны?

— На «ты» со старшими? — я сделал ей замечание, но при этом вполне дружелюбно почесал у неё под подбородком. — Сразу видно деревенскую девчонку. Частично ты права: из-за её происхождения у неё сильный акцент, но сама манера речи — именно что профессиональная деформация. Понимаете, алхимия зародилась до появления письменности и потому была необходимость как-то запоминать рецепты, чтобы банально не отравиться. Алхимики заучивали их в стихотворной форме, так было проще и надёжней всего.

Я посмотрел на своих слушателей. Животный страх. Прям в распахнутых глазах читается мысль: «Вот всю ту книгу? И наизусть?! И если ошибиться, то можно кого-то отравить?! У нас таблица умножения ещё не вся в голове умещается, а тут такое...»

— Вот представьте такую картину, — я продолжил путь, выводя их из ступора, — подмастерье готовит зелье, вслух читает стих-рецепт и останавливается, как бы прося учителя напомнить продолжение. Тот продолжает стих. И так всё время обучения. А ещё добавьте сюда, что эта парочка обычно жила вместе друг с другом и отдельно от остальных, а само обучение длилось долгие годы.

— И получаем двух рифмоплётов.

— До мозга костей.

— В точку, барышни. Зекора может говорить, как вы или я, но ей это психологически менее комфортно, нежели стихами.

Очень вовремя к концу этой маленькой лекции пришёл и конец Вечнодикого леса. Отсюда идти намного безопасней, но в столь поздний час оставлять детей — не лучшая идея. Когда мы пересекли черту городка, я начал думать, как их эффективней провести:

— Так. Ближе всего к нам сейчас дом Скуталу, верно?

— Абсолютно. Но можно я потом, последней, сама дойду? Хочу посмотреть на реакцию Рэрити и Эплджек на…

— Нельзя. Если у тебя нет кого-то, кто поругал бы, ещё не значит, что этим стоит бахвалиться. Это также значит, что тебя никто не ждёт.

Слегка пристыжённый пегас повёл нас к себе. Ключ лежит под внешнем подоконником кухонного окна, на специальной крючковатой стойке. Мы подождали, пока она зайдёт внутрь и запрёт за собой дверь, прежде чем уйти. И даже тогда я то и дело вслушивался в окружение, ожидая преследования. С этой шалопайки станется. Дальше — дом семьи Бэль, расположенный ближе к центру Понивилля.

Заметив свет в окне, я вздохнул и морально приготовился. К чему угодно. Мы с девочками встали перед дверью и я нажал на дверной звонок.

Меньше секунды прошло и открылась дверь. Дети кричат, увидели Рэрити в ночной маске и с огурцами под глазами. Рэрити кричит, узнала меня, вопит — увидела в каком состоянии её сестра. Я кричу — скорее вяло тяну одну гласную, как на приёме у лора — за компанию.

Через минуту всё стихло и я оперативно всё объяснил:

— Я шёл с задания вечером и решил зайти к Зекоре, мы знакомые, а там эта, после укуса пчелы, видимо. Принимайте посылку.

Свитибель получила лёгкий толчок под филейную часть, протиснувшись внутрь, а шокированная Рэрити не успела среагировать, как я попрощался:

— Мне надо ещё отвести Эплблум на ферму. Всего хорошего, мисс Рэрити.

Судя по тому, что дверь хлопнула только, когда мы прошли два квартала, маски из лечебной грязи на отходчивость дам не слишком-то влияют. Зачем они тогда нужны, в толк не возьму...

На ферме «Акры сладких яблочек» свет тоже виден издалека. По какой-то причине, я инстинктивно пригнулся и стал красться вдоль забора. Вижу, под подвешенной масляной лампой кто-то сидит. Очевидно, кто это сидит и очень злобно качается на кресле-качалке. Что-то держит на коленях. Надеюсь, не ружьё. Да, выстрел один и не смертельный, но, боже правый, сколько боли он принесёт...

— Ладно, вижу тебя ждут. Удачи и всего хорошего.

— Но тут же от ограды до дома метров пятьдесят. Может, всё же не?

А эта мелюзга хитрая. Родилась и всю жизнь провела на ферме, а тут какие-то полсотни метров по родной земле пройти в темноте испугалась. Она же наверняка тоже заметила, что её уже ждёт тёплый приём, и хочет использовать меня как живой щит или громоотвод. Ну что ж, изобретательность и находчивость надо поощрять, особенно если речь о подрастающем поколении...

— Пошли.

Теперь я показательно выпрямился и постарался топать, как можно громче. Правда, делать это громче, чем шелестела качающаяся на ветру кукуруза было проблематично. Где-то на полпути, шляпа под лампой дёрнулась и я заметил под ней блестящий глаз бывалого охотника. Меня заметили. Ради бездны, пусть это будет не ружьё. Кресло-качалка резко дёрнулось вперёд, а мне навстречу двинулась та, кто его грела последние пару часов. Грела злостью и недовольством.

Встретившись лицом к лицу, мы дольше положенного ожидали, кто начнёт разговор. Это презрительный прищур из-под шляпы явственно говорил, что его обладатель считает себя главным и не потерпит неуважения или наглости. С другой стороны, что-то я слишком много времени потратил на всё это...

— Так тебе сестра нужна или нет? — я перешёл сразу к делу.

— Что ты знаешь об Эплблум? — она строго спросила, резко сокращая дистанцию.

Вместо ответа я кивнул чуть в сторону и назад от неё. Младшая из Эплов впитывает всё, как губка. Посмотрела, как я крадусь, и теперь повторяет. Неуклюже, но старается ведь, даже сестру едва не прошла незамеченной.

— А ну стоять! Я во сколько говорила быть дома?! — Эплблум от крика сестры не остановилась, а перешла на галоп и вбежала в дом. Эплджек проводила её взглядом, а после вернулась ко мне. — Больше что б я тебя рядом с ней не видела, денди.

— Хорошо, — спокойно ответил я. — В следующий раз, когда обнаружу Меткоискателей в Вечнодиком лесу поздней ночью, пройду мимо. Доброй ночи.

Я выдал небольшую улыбку и отправился восвояси, посматривая на свои песочные часы. Последний вечерний поезд ушёл полчаса назад, иди я сразу от Зекоры, а не бегал по городку, то успел бы. Что же? Время — ресурс, которого у меня в достатке, до утра можно и подождать.

Утро было тяжким. Даже просыпаться после ночи на горке щебня приятней. Ноги ломит, щипит, некоторые мышцы сводит судорога при попытке пошевелиться. Голова болит мерзкой пульсирующей болью от шеи до висков. Думать невозможно. Сквозь спутанное сознание увидела, что на прикроватной тумбочке часы показывают уже полпервого дня, а бьющие по глазам и нервам лучи солнца это только подтверждали.

Освободившись от сумок и одеяла, выползла с кровати и у меня сразу закружилась голова. Умудрилась проведением высших сил добраться до уборной, ничего при этом не зацепив и не сломав. Спасительный таз с холодненькой водой стоял в ванной под краном и звал меня. Я перевесилась и начала пить, по-кошачьи черпая языком, а напившись решила умыться. И при этом не мелочиться — окунула в таз всю голову. Боль отступила, но отказалась проигрывать войну за мою тушку, притаившись за ушами.

— Хорошо, что я решил отложить влажную уборку, да, Твайлайт? — проговорил Спайк в дверях, когда я вытащила голову и поёжилась от стекающих вниз по телу холодных капель. — Ладно, я просто забыл, что собирался убираться. Там новый номер моего любимого комикса вышел... Но смотрю, что тебе это пригодилось.

— Да, Спайк, это… именно то, что мне было нужно.

— Приготовить тебе что-нибудь?

— Нет, спасибо. Меня немного мутит, сейчас есть твёрдую пищу не стоит.

— Подогрею тебе молока. И поставлю чайник. От тошноты подходит сбор номер три от Зекоры.

Через пять минут забвение миновало и я сидела за столом, положив голову на его край и смотрела как кружка передо мной аппетитно парила. Наконец, подстёгнутые запахом инстинкты взяли своё и началось слюноотделение. Я села и подвинула молочко поближе. Попробовала отпить и едва не облилась. Возможно, Лиф был прав. Я слишком много пользуюсь магией и почти разучилась работать копытами. Даже попить из кружки для меня проблема, хотя у нашей утвари есть специальные крохотные выемки для сцепления с копытами, а треть всей нации пони не имеет ни магии, ни крыльев. Справляются же как-то с этим и многим другим. Получилось сделать ещё пару глотков, пока не потеряла контроль.

— Твайлайт, ты чего мучаешься? Поднеси магией, как всегда.

— Я хочу попробовать обойтись без неё хотя бы в таких бытовых материях.

— Как хочешь. Только не пролей на себя.

Вот Спайк тоже не испытывает проблем. У него-то есть когти и, в отличие от звериных, один из них противопоставлен остальным. Хватательный потенциал колоссальный, а почерк гораздо ровнее, чем у меня. Молоко закончилось и Спайк налил мне целый коктейль из заварки травяного сбора, молока и чутка сахара. Жидкий завтрак — или уже обед? — привёл пищеварение в порядок, у меня даже почти вырвался… в общем, едва не совершила громкий жест, который воспитанные кобылы за столом не делают. И тут Спайк начал расспросы. Я детально описывала ему часть, что мне понравилась и впечатляла, но постаралась опустить остальное. Надо ли говорить, как загорелись его глаза от моих рассказов? Он даже захотел сходить в Тимберторн, но пришлось ему отказать.

— Тогда, чем будешь сегодня заниматься? — совершенно справедливо спросил он.

— Знаешь, что, Спайк? Я напишу Целестии. Она должна знать, как себя ведёт её подчинённый. Нагло, заносчиво, угрожает самим Элементам гармонии, злоупотребляет должностными полномочиями…

— То есть, ты решила сегодня побыть стукачкой? — саркастично поинтересовался младший дракон.

— Я не «стучу», а «довожу до сведения ёё величества», Спайк. Здесь какие-то странные дела творятся и прямо при дворе принцессы. А если она, занятая обязанностями, упустила это из виду? Помнишь, что было на свадьбе Армора и Кейденс?

— Коро...

— Королева Кризалис была! Под носом у обеих сестёр-аликорнов и капитана стражи!

— Ладно-ладно, я же не говорил, что у тебя «нет» поводов стучать. Схожу за пером и листами…

Через полчаса письмо было готово и поплыло на волне магии огненного дыхания Спайка прямо к Целестии. В ожидании ответа, мы занялись влажной уборкой, которая планировалась ещё утром. Должна сказать очень важную и интересную вещь: КАК ЖЕ УТОМИТЕЛЬНО УБИРАТЬСЯ БЕЗ МАГИИ. Теперь я не вижу ничего удивительного в том, насколько вынослива Пинки Пай или сильна Эплджек, раз они всю жизнь проводят «так». После протирки полок выше уровня моей груди, мышцы живота начали жечься, словно я качала пресс несколько часов. Ходить на своих четырёх от бадьи с водой к месту так же тяжело, как и таскать эту самую бадью обратно в ванную для обновления воды. Крыльями делать «тонкие и точные» манипуляции проще, но они не приспособлены для такого применения и быстро устают, а летать внутри я даже не пыталась.

После подобной зарядки аппетит разыгрался с новой силой и я начала чувствовать, что возвращаюсь к жизни. Какую бы книгу взять почитать во время ужина?

Рядом с тарелкой расположился небольшой томик о разведении домашних декоративных растений. Не то чтобы я собиралась заняться садоводством, но знания есть знания, не бывает бесполезных, бывают случаи, где их не время применять. Когда ко мне присоединился Спайк — он ходил к своей заначке за аметистовым десертом — то выкашлянул мерцающий туман, что обернулся перевязанным свёрнутым листком.

— Вам письмо, — буднично оповестил он.

Я прожевала очередной ломтик лазаньи из сена и ландышей, отложила книгу — магией, мучится с тонкими листами пока выше моих сил — и взяла письмо. На поверку оно оказалось... моим? Принцесса не приняла его? Или отправила обратно? Или оно не дошло до неё?

— Спайк, я не понимаю. Зачем...

— На обороте что-то написано.

Пробила копытом в лоб. Это же очевидно! Если нужно быстро отписаться, логично использовать лист, который прямо перед глазами. Ну-ка, ну-ка...

«Достопочтимая Твайлайт Спарк, носящая сиятельный титул Принцессы Дружбы и Элемента магии...»

Ла-а-адно, не помню, когда принцесса обращалась ко мне настолько формально, но допустим.

«...сим посланием доводим до вашего сведения, что вся документация, включая личные письма королевским особам, проходит через офис Королевской канцелярии.»

Ужас схватил моё горло уже здесь, но привычка опытного читателя не позволила мне остановится на трети письма.

«Приносим извинения в связи с несвоевременностью ответа. Начертатель текущего письма прибыл в офис только сейчас. За подробностями о причинах задержки рекомендуется обратиться к вольному объединению энтузиастов, известному как Меткоискатели.»

Что это, лягать его, значит? Меткоискатели-то тут при чём? Если встретятся, обязательно расспрошу и держите меня семеро, если он им навредил...

«Предвосхищая ваше возмущение, заявляем, что контроль переписки ведётся исключительно по велению её высочества принцессы солнца и Кантерлота, старшей из сестёр-аликорнов, Целестии, и заверяем, что содержание писем не наблюдается третьими лицами. Вопреки волеизъявлению.»

Голова снова начинает болеть от всех этих высокопарных слов и напыщенных оборотов. Не в моих правилах пропускать «сердцевинки» книг, но что там в конце?

«Ожидаемо и понимаемо, если вы перестанете видеть обмен письмами надёжным способом обмена информации... — та-та-та, — Приглашаем лично посетить искомый вами контакт в часы приёма... — та-та, — Однако, рассчитывайте риски ведь пони один, а дел у него много...»

— Твайлайт? Ты чернее тучи. Что там сказано?

— Много воды, но кое-что я для себя всё же вынесла. Завтра я лечу в Кантерлот и лично поговорю с Целестией.

— Окей. Я бы предложил тебе свою компанию, но я завтра помогаю Рэрити, — он не сдержался и кинул мечтательный взор в пустоту. — Должна была Свитибель, но она под домашним арестом, а этот дракон своего не упустит.

— Погоди-погоди, как это «под домашним арестом»?

— Ага, из дома выходить можно только в школу, а из развлечений только домашнее задание. Ух, не хотелось бы мне быть на её месте... — он поёрзал, стряхивая мурашки с чешуи. — Эплблум тоже под арестом, вроде как. А Скуталу одной скучно и она сидит у себя дома, ковыряет свои железки. Подробностей не знаю.

Жаль, что уже вечер и бути́к Рэрити скоро закроется, но ферма-то не закрывается. Она только засыпает. Правда, очень рано, а значит надо торопиться, если я хочу узнать хоть что-то перед возвращением в родной город.

С высоты птичьего полёта я заметила Рэрити, которая уже закрывала своё рабочее место. Не похоже, что вообще что-то случилось. Блистает, как всегда. «Возможность есть возможность,» — подумала я и пошла на снижение.

Поздоровались и завязался разговор, пока я провожала её. Речь у неё на удивление спокойная. Обычно, Рэрити из тех, о чьих переживаниях знают все в округе и неважно, хотят они того или нет. Мне даже стало неловко поднимать тему домашнего ареста Свитибель, но я себя пересилила и получила ответ:

— Ох, Твайлайт, дорогая, знаешь, я думала, меня обморок хватит. Девочки должны были вернуться до семи часов вечера, а явились к одиннадцати. Почти в полночь! И с кем?! Тот, тот... Неприятный элемент из Кантерлота! Он первый, кого я увидела на пороге поздней ночью. Представляешь, что я подумала?

— Догадываюсь, Рэрити. Что было дальше?

— А ничего! То есть, ничего из того, что я ожидала...

В её случае, это значит «что я себе придумала». Обычно, с негативным окрасом.

— Он подтолкнул мне Свитибель под ноги и ушёл, пожелав «всего хорошего». И совершенно спокойно, несмотря на мою... взведённость. Откуда эта галантность и вежливость? Я теперь и не знаю, что думать. И ведь не расспросишь о подробностях: у бедняжки Свитибель после укуса пчелы с дикцией совсем плохо.

— Спасибо, Рэрити. Мне пора лететь, хочу ещё на ферму Эплов заскочить.

— Что за отвратительная манера играть так с дамскими сердцами... — разговаривала она сама с собой, пока не осознала, что я взмахнула крыльями для взлёта. — А? Не за что, дорогая.

Следующая остановка — ферма «Акры сладких яблочек». Вижу дерево, подозрительно затрясшееся без ветра. Наверняка, это Эплджек собирает урожай. Приблизившись, я разглядела пару больших вёдер, наполненных зрелыми алыми фруктами.

— Хэй, Твайлайт! — поприветствовала меня Эй-джей после очередного удара. — Каким ветром?

— Привет, Эплджек. Не буду тебя отвлекать, я только хотела спросить насчёт Эплблум.

— А. Ты об этом.

Меня несколько удивило, что её тон сменился на не самый приятный. Вся жизнерадостность исчезла, глаза потеряли блеск, а голова слегка поникла.

— Что-то случилось? — взволнованно спросила я.

— Не то чтобы, сахарок. Чувствую себя скверно. Из-за... Ой, да лягать его, Твайлайт! Помнишь того пижончика?

— Лифа? Да, я уже поговорила с Рэрити. Так что он сделал с Меткоискателями?

— Спас! Таскал их, чтоб им пусто было, по этому лесу в кромешной тьме, и ни разу не голос не повысил, до домов довёл, истории травил, выслушивал их и ничего не попросил, к тому же, — буря чувств вылилась в удручённый вздох. — А я даже не смекнула предложить ему остаться, ночь на дворе, и где ему ещё приклониться-то. Узнала бы бабуля Смит, мигом бы выпнула меня и заставила его искать.

На пару секунд я просто выключилась, пытаясь свести всё воедино. А Эплджек продолжала убивать мой боевой настрой:

— И главное ещё на часы так посмотрел и дальше пошёл.

— Он куда-то опаздывал?

— Твайлайт, он не ускорил шаг, а замедлил. Так обычно делают те, кому «уже» спешить не нужно. Надеюсь, не ночевал на вокзале... Какого сена я вообще волнуюсь?

— Я завтра лечу в Кантерлот и по возвращению всё расскажу. Не волнуйся так, он умеет за себя постоять, не пропадёт.

— Да, наверняка... Но всё же передай, что за мной должок, а эта пони слов на ветер не бросает.

— Мне кажется, он знает это гораздо лучше тебя самой... Джессамина.

После краткого полного недовольства выстрела глазами, мы попрощались и я полетела к себе. В самых смешанных чувствах в своей жизни. Хорошо, по моему рейтингу этот случай на четвёртом месте. На первом экзамен в школу одарённых единорогов, когда с одной стороны я сдала, а с другой стала старшей сестрой, на втором — когда узнала о свадьбе брата, а потом оказалось, невесту подменила злая королева, на третьем... ладно, этот случай на третьем. Отличная работа, шеф Королевской канцелярии, вписался в топ самых ярких моментов юной кобылы. Даже после получения крыльев, моя «анализаторка» работала в меньшую мощность, а всё остальное спало вообще без ног. Не то что сейчас, ворочаюсь уже второй час. Ещё ведь и режим сбился, вот спать и не хочется. Пойду, пожалуй, выпью молока с травами, как Спайк мне сегодня делал.

Проснулась я от первых лучей солнца. Не знаю, что там положила Зекора в этот сбор номер 3, но похоже, что она изобрела панацею. По обыкновению, встала с кровати и попыталась потянуться. Но почти сразу меня скрутило, а изнутри непроизвольно вырвалось «ай-ай-ай». Так, ладно, с мышцами такое случается, тем более после методичной физической активности. Благо, крылья я вчера не использовала и сегодня могу лететь без проблем. Всё равно это приключение на пять минут. Слетаю туда, поговорю с принцессой и обратно. Я искать её по дворцу буду дольше, чем говорить.

К обеду я сладостно вдыхала воздух над моим родным городом. Я дома. С первых секунд в небе Кантерлота меня начали приветствовать стражники-пегасы, бравые молодцы и атлеты. Приземлилась и часовые гвардейцы на парадных во дворец отдали мне честь и приготовились открыть мне двери. Под радушные улыбки я вошла под своды, которые служили мне кровом почти половину жизни. Пол приятно холодил цокающие по нему копытца, а негромкие звуки дворцовой суеты навевали странное спокойствие. В одних комнатах сдержанно говорили аристократы, пришедшие по делам. В других горничные обновляли по-королевски строгий порядок и чистоту. А между тем и этим стояли гвардейцы, едва заметно обсуждая «напыщенных голубокровок» и «симпатичных служанок». Жеребцы такие жеребцы...

Но прекрасная гармоничная симфония жизни королевского двора резко оборвалась, словно повреждённая пластинка заскрипела. За очередным поворотом у дверей, за которыми я рассчитывала найти принцессу, на часах стояли гвардейцы. И всё бы ничего, но... один из них был не в латах цвета солнца, а в униформе горничной.

Я не сдержалась, остановилась и уставилась на это выходящее за границы моего мировоззрения явление. Он отвернулся в одну сторону, его напарник в противоположную. Но если «горничная» зажмурилась от стыда, я так думаю, то вот второй едва сдерживал смех. У меня не нашлось правильных слов, чтобы задать вопрос.

— Я расскажу, — сказал гвардеец, утирая слезинку от смеха уставным платком. Шайнинг рассказывал, в академии реально настолько муштруют выпускников, что даже платки должны соответствовать уставу. — Он жаловался в полный голос, что доспех слишком тяжёлый и перегревается. Вот и выдали!

Он сжал зубы и рвано вдохнул несколько раз, подавляя смех.

— Не, а чем ты недоволен? Лёгкая, просторная, надевать-снимать легко. Главное, смотри что б сквозняком юбку не задрало! — гвардеец засмеялся в голос, но быстро успокоился. Ткнул своего товарища в бок. — Да хватит тебе дуться. Могло быть хуже. Мне капитан разнарядку показывал, поносишь до конца недели и интендант новые доспехи выдаст. А ведь могли и уборкой заставить заниматься.

— Нет! — пискнул второй. — У нас это не написано в контракте!

— У нас всё в контракте написано очень расплывчато и открыто для трактовок, приятель. Конкретно мы должны, цитирую, «обеспечивать благополучие и сохранность особ королевского чина». Думаешь, это нельзя было выкрутить при желании в «защиту от пыли»? Вы принцессу ищете?

— Ага... — ещё не совсем в сознании ответила я.

— Дальше по коридору, последняя дверь по левое крыло.

— Спасибо.

— Обращайтесь.

Я прошла ещё двадцать метров по полосатому от брошенных колоннами теней коридору и встала у дверей в размышлениях. А стучать-то надо по этикету? Хм... Вроде, нет. Стучат при в ходе в жилые и личные помещения. А за дверями, если я правильно помню, небольшая гостевая, в которой частенько собираются для досужих бесед. Повернула дверную ручку и вошла.

За длинным столом сидела боком ко мне Целестия, слева из-под багровых портьер горели светлые большие окна, топя помещение в солнечном свете, справа протянулась стена с полуколоннами, комодом и картинами, явно даренными. Принцесса обернулась и разразилась материнской улыбкой при виде меня:

— Твалайт! Здравствуй. У меня как раз перерыв, присоединяйся, поможешь мне справиться с этим испытанием.

Я села напротив неё и заметила это её «испытание». Перед ней стоял шоколадный торт, судя по лежащей рядом ленточке и коробке, подаренный.

— Принцесса, я хотела написать вам, но не была уверена, что письмо дошло.

— Почему же? — она спросила, смутившись. Подхваченный сиятельной магией свёрток поднялся со стола. — Вот оно. Я всегда стараюсь выкроить минутку, чтобы почитать твои письма. Давай займёмся им, пока подадут чай.

Я несколько удивилась. Вчера, после его прочтения, мы со Спайком отправили его ещё раз, полностью уверенные, что его снова перехватят. Взволнованная, я поднялась и обошла стол, встав за плечом Целестии.

— Боюсь, его могли перехватить и исказить.

Она обернулась на меня с предельно удивлённым взглядом, но при этом всё равно распечатал письмо и принялась читать. Я читала параллельно и поражалась: там нет вообще никаких поправок... ОДНА есть! Единственная поправочка была мной обнаружена. В слове «излижне», буква «ж» зачёркнута и сверху на писана буква «ш». Нарочито чернилами другого цвета! Я даже не знаю, на кого злиться или обижаться: на Спайка, который выставляет меня неграмотной перед принцессой, или на Лифа, который... просто ведёт себя подобным образом. Но в остальном — это моё письмо, в его первозданном виде.

— Понимаю... А, Твайлайт, почему ты решила, что его перехватили?

— Мне его вернули, а на обороте было...

— А! Ну-ка...

Лист сделал сальто в воздухе и Целестия начала читать его оборот. Вопреки моим ожиданиям, она начала посмеиваться. Каждый раз, когда её глаза возвращались в начало очередной строки, её губы искривлялись в улыбке.

— Что весёлого, ваше высочество? — раздался голос, заставивший меня подпрыгнуть.

В комнате мы были только вдвоём и лишний голос, пусть и знакомый, без сопровождающего его скрипа дверных петель, пугал не на шутку. Встав поближе к столу, увидела серую голову с белой гривой, лежащую прямо перед тортом и внимательно его изучающую.

— Почиваем, ваше высочество? — спросила она тем же спокойным голосом. — Сла-аденьким, ваше высочество?

— В моём расписании перерыв, — она подняла блокнотик, в котором я успела рассмотреть черновую таблицу из двух столбцов, событий и времени. — Я решила попить чаю и попробовать подаренный лордом Грейс торт. Твайлайт ко мне присоединилась, но я уверена, что его хватит на троих.

— А скажите на милость, — Лиф развернулся и теперь лежал на щеке и смотрел на нас. Потом развернул блюдо под тортом. — А вам подарили ТРИ ЧЕТВЕРТИ торта? Или одна четверть не дождалась чая, отрастила ноги и убежала?

За своими личными проблемами я не заметила, что угощение и правда уже, что называется, початое. Поняла, что даренное, а что именно показалось неважным. Кто-то из слуг покусился? Неожиданно Лиф поднялся в полный рост и направился к нам. От такой решительности я ж попятилась от Целестии, а он занял моё место у её плеча. Лиф завис в её личном пространстве, почти касаясь носом её щеки, а сама принцесса смотрела перед собой, придержав дыхание. Но не надолго, она не сдержалась и выдохнула через рот, а шеф канцелярии наоборот глубоко вдохнул.

— Не расскажите, почему от вас пахнет шоколадом? — задал он вопрос и окончательно уничтожил моё понимание ситуации.

— Задавать подобные вопросы даме невежливо, — нейтрально ответил она.

Лиф закатил глаза и отдалился.

— Не врите хотя бы себе. Предупреждаю сразу: если под вами в один прекрасный момент треснет престол, я не то что заминать скандал не буду, а сделаю пару десятков фотографий на свою новую камеру.

— Я это запомню. Не хочешь посмотреть на свою ошибку?

— Какую ещё ошибку? — он развернулся и посмотрел на меня. — А, Твайлайт. Всё же прибежала жаловаться? Очень во-взрослому. Что там?

— Посмотри сам, — Целестия отправила парящий лист к нему. — Перо не то?

— Перо не то, — подтвердил он почти сразу. — Очевидно, комментарий был недостаточно прямолинеен.

— Что ещё за перо? — не выдержала я.

— Лиф пользуется набором зачарованных перьев, чтобы писать под диктовку, — мягко растолковала мне Целестия. — Каждое соблюдает определённую стилистику. Это было для официальных ответов?

— Да, для сообщения государственной важности. Заметила, сколько обтекаемых и открытых для трактовки формулировок? Добиться автоматического перевода такого уровня очень непросто... Если буду нужен, я у себя.

Виляя хвостом, шелестя плащом, шеф канцелярии нас оставил.

— Принцесса, вы ничего не хотели сказать? — вопрошала я с толикой требовательности, когда наконец собралась с мыслями.

— Ты права, Твайлайт. Я давно должна была это сделать. Дело только в том… что я очень люблю сладкое.

— Я не об этом! — от нервов мои крылья сами расправились. — То есть, это, конечно, неожиданно и важно для вашего здоровья, но ведь не проблема, потенциально, мирового масштаба.

— Я знаю, просто хотела разрядить ситуацию. Твайлайт, ты так много выучила за прошедшие годы, особенно после переезда в Понивилль.

От поворота разговора в такую сторону, я начала чувствовать себя виноватой за неожиданную вспышку эмоций, что и крылья и уши прижались.

— Кажется, один из уроков ты всё же пропустила, — продолжала она покровительственным и мягким голосом. — На что стоит смотреть в первую очередь: на слова или поступки?

Простой вопрос и ответ однозначный. И это не только моя позиция, как принцессы дружбы. Уверена, остальные тоже согласны и спорить будут только насчёт того, в какой степени и как вообще относиться к словам. Но если всё так кристально ясно и очевидно, тогда почему этот вопрос осел на мне чугунной гирей?

— Лиф много чего неприятного сказал, — Целестия сказала с горькой улыбкой. Тумбочка комода позади неё открылась и из неё выплыл конверт с окантовкой. — Но сложно его в чём-либо винить. Это его отчёт, который он сделал по прибытии. Знаешь, он почти полностью совпадает с твоим письмом по части вашей встречи. Хочешь ознакомиться?

Я с недоверием подошла к комоду, на который Целестия магией положила конверт. Простая жёсткая бумага, края расписаны в флористском стиле. Никаких печатей или подписей. Просто сложенный пополам лист, который можно найти в любой конторе. Даже мой отец, когда брал работу на дом, мне такие показывал. Я раскрыла его и принялась читать отчёт, который на поверку оказался скорее списком:

«1135 — Прибытие на место, обнаружен Верностью, Верность и Щедрость едва не перехватили у поезда (цели — корыстные). 1150 — Добрался до конспиративной квартиры, обнаружен Добротой (! показалась знакомой, начну проверку родословной), рассказал правду, заслужил доверие, шанс вмешательства близиться к нулю. Прим. Квартира скомпрометирована, за пятнадцать прошедших лет случилось непоправимое — теперь квартира находиться через дорогу от самого опасного элемента — Смеха. 1210-1430 — Навожу справки, проверяю источники, опрашиваю предпринимателей и хозяина местной типографии, зацепка расследования «Умбрал» подтвердилась, детали уточняются. 1630 — Смех замечен с большого расстояния, похоже на припадок, узнал о Чутье от местных, опасность Смеха повышена на пять пунктов. 1700 — Слежка за Смехом привела в замок, забрался на самый высокий шпиль, карта соответствует плану, спустился, подтвердилось моё обнаружение Чутьём. 1800 — объявлен сбор элементов, смог наблюдать их заседание. Прим. В целом, рациональность мышления на приемлемом уровне, но остальные качества — практически исключительно вредные. 1825 — раскрыл своё присутствие, пришлось надавить на Щедрость, Верность и Честность, шанс вмешательства близиться к нулю, принёс клятву Смеху, догадки на её счёт подтвердились, оценка опасности Смеха справедлива. Прим. В результате переговоров я сделал предложение Магии, как средоточию разума и логики в коллективе, поучаствовать в расследовании «Умбрал». Итог неутешителен — слишком высока эмпатия (ожидаемо для принцессы дружбы), любопытство перевешивает осторожность, физическая форма оставляет желать лучшего. Есть риск летального исхода при дальнейшем участии в расследовании.»

— Ты заметила? — спросила принцесса, как только я оторвала глаза от отчёта.

— Он обозначает нас через наши Элементы Гармонии, — из меня полились выводы, как из родника, — несправедливо оценивает Пинки как опасность, увидел что-то знакомое в Флаттершай, выражается очень кратко…

— И абсолютно без личностной оценки, — закончила она за меня. — Видишь ли, у него есть определённые сложности с эмоциональной сферой. Вообще, мало что связанное с Лифом можно описать как «НЕсложное». Обрати также внимание, что важно для него. Не как его оценили остальные, не что он обидел их, а что они не вмешаются.

— И это примечание в конце… «Риск летального исхода»? Это серьёзно? После всего пережитого?

— Да, Твайлайт, — Целестия кивнула, — после всего пережитого, в мире ещё много чего, способного затушить такую звёздочку, как ты.

— А почему он не мог, ну, не знаю, сказать это более прямо?

— Ты бы поверила, услышав это от него? Рэйнбоу Дэш не приняла такое утверждение, как вызов своим способностям? Эплджек не посчитала обманом? А Рэрити или Флаттершай позволили бы тебе отправиться навстречу опасности без них? Лиф может быть иногда излишне жестоким, но только когда это необходимо для безопасности остальных.

Сложно было признать, но это бьётся с тем, что я успела узнать. В Тимбертоне по какой-то причине было опасно для всех — но для меня чуть меньше, поэтому позвали эту пони — потому он нагрубил остальным, чтобы они в презрении отвернули носы. Отвлёк их внимание и всего-то, ценой своей репутации и доброго имени обезопасил их. Что за приверженность делу… А Меткоискатели просто попали не в то время, не в то место, в процессе выполнения миссии не мешали — просто не могли — вот им и слова плохого говорить не пришлось — он и не стал — а уже после выполнения задания, он прямо таки резко превратился в доброго школьного учителя. Эплблум все уши старшей сестре перелопатила, как много этот жеребец знает об алхимии и алхимиках — пока взлетала Эй-джей успела докричать пару фактиков... Даже я о таком не слышала, и ведь делился совершенно спокойно, хотя эти жеребята иногда ещё те колючки в гриве.

— Так, Твайлайт, что думаешь о втором шансе?

— Я думаю о нём, а это уже что-то да значит. Только можно утрясти один вопросик? А вы не против, что ваши личные письма проходят через него?

— Мы давние друзья с ним и я совершенно не против. Более того, я настойчиво просила читать твои письма перед тем, как вернуть их в «поток». Мне казалось, это пойдёт ему на пользу. Но, к сожалению, Лифу это было неинтересно и он только придерживал их до удобного момента.

— То есть «придерживал»?

— Ну-у-у, Твайлайт, ты же не можешь из Понивилля знать, есть ли у меня время прямо сейчас прочитать твоё письмо. Вот, как раз это пришло во время совета по изменению пошлинной экономики в отношении Седловской Арабии, они слишком агрессивно и эксцессивно наполняют рынок Эквестрии специями и… Извини, увлеклась. В общем, благодаря Лифу я получаю и читаю твои письма только в приятной и размеренной обстановке.

— Оу… Я и не задумывалась, что всё так устроено.

— Лиф так и говорит: «если мою работу не замечают, значит я делаю её хорошо.» Дождёмся чая и после перекуса к нему или пойдём сразу? И не беспокойся, у меня есть, чем надавить на него.

Я рассудила, что разговор с шефом канцелярии может подождать, а вот наконец поданный свежезаваренный чай и шоколадный торт — нет. К тому же, меня реально начинал пугать хищный взгляд Целестии в отношении лакомства. Будет крайне неприятно, если предсказание о треснутом престоле исполнится. Я с завистью смотрела, как легко и непринуждённо принцесса доела половину торта, пока я мучилась с четвертью. И ведь ещё видно, что сдерживается из-за меня. Кажется, будь она одна, вилка бы так и пылилась в приборном шкафчике, а торт познал настоящее отчаяние, страх и страдание... Что ж, по крайней мере, сегодня я узнала что-то новое о моей наставнице.

Путь в офис Лифа был недолог, а вход не выделялся вычурностью. Нас встретила обычная эллипсоидная дверь, от любой другой служебной двери, в кухню или подсобку, например, она отличалась лишь несколько бо́льшим размером и материалом. Вместо обычных тусклых досок и угловатого дизайна, эта выполнялась с плавным закруглением верхних углов, а сами доски медового цвета мало того что лакированы, так ещё и обиты по краям каким-то металлом, похожим на золотого, но не таким блестящим. Целестия потянула на себя, а за дверью оказался... спуск вниз?

Вот никак не ожидала, что госслужащий такого уровня — то есть, он реально может упрекать принцессу и следить за её личными делами, не говоря уже об его возможностях в отношении остальных пони — располагается в подвальном помещении. С каждой ступенью света становилось всё меньше. В полумраке с основания витой лестницы было видно только две опорные колонны, с резьбой словно они были закручены вдоль оси, и бескрайняя чернота между ними.

— Постарайся ничего не трогать, — попросила Целестия, когда на кончике её рога появился факел-светлячок, который, впрочем, лишь позволил мне не потерять её в темноте. — Просто я понятия не имею, если здесь есть что-то опасное. Или ценное. Надеюсь, он не переставил своё рабочее место.

Пару минут наши копыта цокали по каменному полу, а в свет нашей «свечки» попадали бугристые силуэты, один из которых я случайно задела. Он качнулся с деревянным скрипом — похоже, это столы, покрытые плотной тканью.

— Твайлайт, это ты? — заволновалась принцесса. — Пожалуйста, не отходи от меня. А то ещё потеряешься.

Я ускорилась ибо не разобрала, была ли это шутка или я и правда могу не вернуться на поверхность своими силами. Что-то подсказывало мне, здесь далеко не одни только бланки и формуляры. Впереди нарастал слабенький гул, шорох даже. Магический свет выхватил край непокрытого поверх, зато резного стола, Целестия увеличила яркость и оказалось, что за столом сидел сам Лиф. Теперь ясно, что за звук! Это скрежет пера по бумаге. Шеф заполнял некий бланк и время от времени трещал счётами, размером с взрослого пони и стоящими на полу. Перо неким приспособлением с крохотными шестерёнками крепилось к его копыту, при мне оно щёлкнуло и перо изменило угол с поверхностью листа. Обалдеть! Автоматическая настройка нажатия прямо в процессе письма...

— Лиф, можно тебя отвлечь? — попросила Целестия, возвышаясь над столом.

— А у меня есть возможность отказаться? — ответил он вопросом, не отрываясь от работы.

— Разумеется, есть. Но тогда мы с Твайлайт зайдём к Луне, побеседуем, раз у тебя для нас времени нет.

— Ты же знаешь, что этот шантаж дважды не сработает, да? И тратишь его так? — он выдохнул. — Слушаю.

— Твайлайт хочет ещё одну попытку.

Только теперь скрип пера перед нами — но не вокруг, эхо — прекратился, а его холодные глаза уставились на меня исподлобья.

— А по ней и не скажешь, — обратился он к Целестии.

— Можно зажечь свет? У тебя тут такой мрак, он не способствует продуктивной беседе.

— Я бы этого не делал, сердечных приступов нам тут не хватало…

Вопреки его вялому протесту, принцесса использовала заклинание и скрытые до текущего момента в выемках колонн масляные светильники начали загораться, разгоняя мглу. И вот теперь я поняла. Это не крохотное помещение в подвале, не коридор и даже не офис. Ряд огоньков в сторону от нашего маршрута от лестницы до Лифа протянулся до тех пор, пока я не перестала их различать, и только тогда каменная кладка начинала отражать их мерцающий свет. Не поверила глазам, развернулась. Не может же его «рабочее пространство» по площади быть как весь дворец? Но до стен мне дела уже не было. Прямо перед нами по-военному строгим прямоугольным строем стоял ровно двадцать один стол, над каждым из которых лепетало перо. БЕЗ ПИСАРЯ. Завороженная этим танцем и опьянённая любопытством, я подошла к крайнему столу, скорее даже школьной парте, и попыталась посмотреть, что же там пишется и как… Оно ткнуло меня! Перо ткнуло меня! Когда я зависла над листом, резко развернулось и принялось тыкать меня наконечником прямо по носу, заставляя пятиться.

— Никто не любит, когда в его работу лезут, — сделал комментарий Лиф, пока Целестия, прикрыв рот копытом, беззлобно посмеялась.

— И не поспоришь, — ответила я, потирая покалывающий нос. — Но как они вообще работают? Это не ты, писать сразу столькими перьями просто невозможно, а заклинаний даже близких по эффекту я никогда не видела.

— Руны, — бесстрастно ответил он. Я о таком не слышала и, похоже, это явственно читалось по моей физиономии, потому как он ещё раз вздохнул. — Ригас, первый!

Лиф сказал это слово, «ригас», чуть громче, чем обычно, и все перья замерли, назвал номер и все перья, кроме того, что прогнало меня, вернулись к работе. Шеф стукнул копытом по столу дважды и «первый» подлетел ровно к этому месту и упал, как подбитая птица. С толикой скепсиса — после такого нападения, оно и неудивительно — я подошла и стала вглядываться в это чудо.

— Лиф, боюсь, зрение у нас не настолько хорошее, — Целестия, зависшая надо мной, сделала замечание.

— Вечно об этом забываю. Ойф, — снова сказал он громче и решительнее, чем до этого, — принеси лупу.

— И-и-и-и, — сдержанно завизжала Целестия. Стоп, что? — Люблю Ойфа!

А вот мне её радости разделить не удалось. Стук тонких лап, от которых у меня подшёрсток наэлектризовался, по камню присоединился к шелесту перьев. Он становился громче над нашими головами и, наконец, из спасшейся от света под сводами темноты спустилось нечто.

Больше всего оно напоминало Тирека: ниже пояса одно животное, выше — другое. Только вот здесь низ был очевидно паучий, с четырьмя многосуставными ногами, а верх — крабий, без шеи, с большими глазами и мощными лапами, переходящими в ловкие длинные клешни. Оно прошло перед нами, стуча лапами, обогнуло стол Лифа и остановилось за тянущимся вверх и вправо массивным платяным шкафом.

— Привет, Ойф! — помахала ему принцесса.

Ойф не ответил. Он выдвинул один из ящиков и достал оттуда лупу. Ловко развернулся, пока торс остался неподвижным, словно внутри гироскоп, и подошёл к столу Лифа, вытянув лапу с лупой.

— Ойф, передай принцессе.

Так же бесстрастно Ойф развернулся и вновь обошёл стол полукругом, неизбежно и неумолимо приближаясь к нам. Божечки, я чувствую вибрацию от его ног копытами… Механическая отточенность его движений заставила меня попятиться и вжаться спиной в Целестию. Вблизи его тело, большее, чем среднего пони, заблестело. В тусклом свете, пока он не приблизился, было плохо видно, что, вообще-то, суставов, сочленений или креплений у него нет. Цельная живая древесина в невероятной форме. Только вытянутые глаза из цветастого полированного опала, в котором словно прямо сейчас переливаются туманности. Оно снова вытянуло лапу, в этот раз Целестии.

— Возьмитесь уже кто-нибудь за лупу, — поторопил нас Лиф. — Он вас не различает и ему всё равно, кто заберёт у него предмет.

Я почувствовала плавное направляющее давление в области крупа по направлению к существу. Целестия и теперь толкает меня навстречу неизвестному, только более буквально в этот раз. Сделав глубокий вдох-выдох, вышла вперёд и вытянула у него инструмент магией:

— С-спасибо, Ойф.

— Ты-то куда, Твайлайт? Я уже смирился, что Целестии просто нравится с ним говорить и тем самым бесить меня, но ты зачем это делаешь? — проводил он его взглядом вверх. — Он го́лем, ему глубоко наплевать на слова, только если это не команда. И память в реальном времени у него, как у рыбки, отвернётся и лицо твоё забудет. Ты будешь перо смотреть или как?

После этого существо по имени Ойф предстало в новом для меня свете. Это не монстр, это конструкт! Я о таких только в сказках читала и то, в них големы были исключительно силой природы, получившей своё воплощение, как древолки, и вели себя, как правило, хаотично и агрессивно. А Лиф себе такого дворецкого сделал… Но вернёмся к перу. Под лупой стало видно, что весь стержень от наконечника до самого конца покрыт крохотными зарубочками голубого света. Не услышь я слово «руны», посчитала это просто трещинками ветхости. Я только теперь поняла, о каком «сердечном приступе» говорил Лиф. Удивительная работа…

— И инструменты пришлось делать соответствующие, — сказал Лиф, будто мои мысли прочитал.

— Ладно, вижу, вы наконец нашли общий язык. Не буду мешать. Королевские обязанности меня уже заждались.

Целестия удалилась, оставив нас наедине. Суета пони снаружи, тревога, подавленная злость, осадок недовольства, страшные существа в темноте над нами — всё это осталось снаружи. А внутри я с истомой рассматривала аккуратные зарубки, стремясь систематизировать узор и найти закономерность в его элементах. В этот момент щёлкнул механизм, это Лиф снял своё приспособления для письма копытом, после чего встал и скрылся за высокой ширмой.

— Дубль два, значится? Ну хорошо, посмотрим, что из этого выйдет. Начнём с правил.

— Я их ещё помню.

— В прошлый раз они не сработали. Только дурак становится на те же грабли, не думаешь?

— Мне кажется, правильно говорить «наступает», а не «становится».

— Та-а-ак, ябедничаем, умничаем… Это я запомню. Опыт показал, ты сама в наших тенях плохо осваиваешься. Значит, теперь никаких проверок, разделяемся только для тактического преимущества, ты держишься позади и делаешь, как я говорю.

— Звучит неплохо. Следовать инструкциям мне всё же проще.

— Надеюсь на это. Теперь у тебя будет постоянная легенда.

— Как у настоящего шпиона? Рэрити всё же была права, ты ещё и шпионажем занимаешься?

— Я многим занимаюсь. Твоя легенда: ты отправляешься решать экономические тяжбы между предпринимателями и чиновниками, делаешь это потому как обладаешь титулом, опытом решения конфликтов и потому что Целестия считает это полезным для тебя опытом. Я же просто сопровождаю тебя и слежу за соблюдением законов.

— Звучит невероятно скучно даже для меня.

— Видишь? Никто и не подумает напроситься с тобой, а если кого-то всё же переклинит, ты должна их отговорить.

— Хитро придумано. А мне-е-е… ещё что-нибудь знать надо?

Я оставила лупу рядом с пером на рабочем столе Лифа и пошла к нему. Огороженный ширмой участок просторного подвала оказался лабораторией! Большая пузатая установка приковала меня к себе с первого взгляда:

— Не знаю, что это такое, — сказала я, влипнув в прохладненькое стекло всей мордой, — но я хочу такую штуку.

— «Штуку,» — с толикой презрения повторил Лиф, работающий с флаконами справа от меня. — Это многоуровневый дистиллятор, прототип. При кипячении составные части смеси, имеющие разную температуру испарения, поэтапно поднимаются в верхние слои. Но из-за разной вязкости и плотности их паров, есть предел в виде диаметра отверстий между уровнями. То есть самые лёгкие и летучие просочатся на самый верх, а самые вязкие останутся в самом низу.

— А-а-а, и краники есть, — я уставилась на один носик с вентилем на уровне моего лица и потянулась к нему копытом. При касании он скрипнул и провернулся в бок. — Ой! Извини.

— Так и должно быть. Ты же не сможешь вывести из системы газ, если носик смотрит вниз. Кстати, у тебя других дел нет? Там, старых друзей навестить? Семью проведать? Тебе ещё стоило бы по лавкам и магазинам пройти и купить себе плащ, под которым можно спрятать крылья. До отъезда ещё пять часов.

— Уже? То есть, уже сегодня едем?

— Я нашёл улику в Тимберторне и теперь знаю, куда нам надо. Не вижу причин оттягивать неизбежное. Пока я готовлю для тебя кое-что и разбираюсь с бумагами, займи себя чем-нибудь. Желательно, вне моего офиса.

— Хорошо. Купить плащ, проведать папу с мамой, может зайду в библиотеку, это я могу. Куда мы едем?

— В Лас-Пе́гас.

Через два часа хождения по ателье разного уровня, мои копытца стояли на пороге, а тельце слегка прело в новеньком изумрудном плаще с небольшой сумкой продуктов под ним. Деньги нашлись, несмотря на то, что отправлялась я с пустыми копытами. Оказалось, жалование у шефа Королевской канцелярии весьма неплохое, а транжирить Лиф не умеет, вот и скопился сундучок битсов. Наверняка, не первый, но этот стоял у самого выхода и использовался как «кипяток», как он выразился. Вообще, я встречала этот термин в сфере экономики, но уже смутно помню, с чем он связан. Если кратко, после покупки плаща, на сдачу, весьма солидную кстати, куплены продукты, из которых мама сразу начнёт готовить. Сомнений нету ни на соломинку. При виде меня, особенно после пары дней изматывающей физической активности, в первую очередь попытается накормить. А я и не против, но являться без предупреждения и с пустыми копытами, чтобы объедать родителей... Ну нет, это для обычных пони выглядит отвратительно, а для принцессы и подавно.

Передние копытца сами гарцевали в предвкушении открытия двери. Всего-то пару секунд назад щёлкнула в дверной звонок, а уже схожу с ума. Тихо, тихо, Твайлайт, не визжи. Раньше времени, хотя бы...

— Приве-ет? — скрипнула дверь, приоткрываясь. — Кто там?

— Эм? — я несколько растерялась, но быстро решила разрядить ситуацию юмором. — Твайлайт Спаркл и когда-то я тут жила. Ну знаете, подумалось, что будет здорово вернуться к любимым родителям, проведать их, посидеть в семейной обстановке, но, похоже, адрес неверный и в этом доме у меня родных нет.

— Твайлайт! — дверь едва не сорвало с петель.

Так и думала, что белесый носик принадлежал маме. Я поднялась на ступеньки и ткнулась ей в подбородок. М-м-м, сирень и клубника, мамины любимые духи. После кратких объятий, мы зашли в прихожую, закрыв за собой дверь.

— Кто там, дорогая? — раздался папин голос с гостиной.

— Ничего особенного, Найт, — ответила ему мама, — просто нас навестила самая молодая принцесса Эквестрии.

Я не уверена, но звучало так, словно папа поспешил и, не рассчитав своих годов, свалился с дивана. Появился он, слегка хромая на правую переднюю ногу. Я просто мастер дедукции!

— Привет, пап, — обняла отца. Ох уж этот терпкий одеколон старшего поколения офисных служащих.

— Искорка моя, какими судьбами?

— Я была неподалёку и у меня было время. Глупо не воспользоваться случаем.

— Вот и правильно, — поучительно сказала мама. — Письма это, конечно, хорошо, но ими сыт не будешь. Насколько я знаю, тебе теперь есть, чем красоваться.

Я в смущении потёрла щеку. Очевидно, она намекает на мои новые конечности. В стойке «смирно», из-под материала плаща показались два пурпурных крыла и вытянулись вверх и слегка в бок под одобрительные кивки родителей.

— Не такие большие, как у Целестии или Луны, но для меня вполне подходящие.

— А мне интересно, если ты когда-нибудь вырастешь до размеров принцессы Целестии, — задумчиво проговорил отец.

— Надеюсь, если это и случится, то нескоро, Найт. И тем более не случится, если Твайлайт не будет хорошо кушать. Посмотри, шкурка на костях висит. Знаешь, солнышко, жеребцы — не алмазные псы, на кости не бросаются.

— Ма-а-ам, не начинай. Лучше посмотри, что у меня с собой и что вкусного из этого можно приготовить на нас всех.

— Вот это разговор!

Моя седельная сумка — тоже новая, у шпионов, я заметила, жалование совсем не жидкое — оказалась на кухонном столе и была выпотрошена мамой за секунды. Сельдерей прямо из сумы отправился на сковороду, специи — в мельницы, даже чайник уже стоял и грелся. Всё же мама — хозяйка со стажем и вырастила двух с половиной пони. Спайк не совсем пони, не совсем вырос и не совсем она им занималась, потому я считаю справедливым засчитать ей только половину.

Вскоре мы собрались за обеденным столом. Пока папа и я накрывали его, мама заканчивала готовку.

— А, искорка, — отец что-то вспомнил, — извини за приём. Понимаешь, сегодня пятница и я с работы чутка пораньше ушёл...

— Твой отец боится, что его начальство навестит и сделает выговор. Напрасно, если спросить меня. Да, он уходит раньше на пару часов, но ведь и работу на дом берёт.

— Вроде бы ты права, милая. Только у бюрократов порядок на первом месте, как в бинго — каждая циферка в ряд, каждый пони на своём месте. Ладно, хватит о неприятном, давайте ужинать.

И наконец мы заняли свои места и принялись за еду. Сегодня угощение на редкость вкусное. И я не думаю, что дело в том, что я расщедрилась — на чужие-то битсы — и купила продукты значительно дороже обычных. В первую очередь это уют и близкие тебе пони рядом. Разумеется и стиль мамы в приготовлении тоже внёс свой вклад. Не хватает только Армора и Кейденс для полного совершенства. С радостью бы разделила с братом эту поджаристую до золотистой корочки спаржу с молочной нежной подливой с кусочками сыра тофу и присыпкой имбиря. Как же я скучаю иногда по маминой готовке, мне такие сложные блюда не даются.

Раздался звонок в дверь. Папа вытер рот салфеткой и встал из-за стола:

— Сидите, девочки, я схожу проверю, кто пришёл.

Пока мы с мамой обсуждали события прошедших дней — с рекламой травяного сбора Зекоры с моей стороны — дверь открылась, вскрик, дверь закрылась. Отец вернулся, но на нём лица не было:

— Найт, дорогой, ты что, призрака увидал?

— Хуже… Там мой босс на пороге! Говорил, Вельвет, так и будет, сколько верёвочке не виться…

— Спокойствие, только спокойствие. Пригласим его к столу, уверена, вкусная еда и компания молодой принцессы легко избавят тебя от проблем. Мистер Гуфи не настолько жестокий.

— Я не про него! У нас перед дверью босс босса! Там вкусной едой не отделаешься и принцесс он видит ежедневно. Ох, чую, и в хвост и в гриву меня…

Вмешаться в бы разговор, но рот набит сочными стручками и на пережёвывание понадобилось время. Которого хватило, чтобы выслушать разговор до этого момента, встать, пройти к парадной двери и открыть её. За ней ожидаемо стоял Лиф и смотрел на свои часы.

— Так и знал, что застану тебя здесь, — сказал он, когда я наконец проглотила. — У нас поезд через час. Ты готова?

— Всегда готова! — бойко ответила я. — Зайдёшь?

— Только чтобы проверить, что моё появление не отправило Найта в обморок.

— Откуда ты знаешь моего отца, позволь спросить? — поинтересовалась я, пропуская его внутрь.

— Есть много видов документов, которые нуждаются в обновлении. Печатный станок набирать — слишком много времени тратить, вот и приходится делать это самому. Перья работу облегчают, но им всё равно нужен образец.

— А, понятно. Попереписываешь месячную смету пару лет и выучишь всех сотрудников. Вот плащ, — указала я на вешалку в прихожей, — вот новая сума. Подходят?

— Очень… — он остановил взгляд на плаще, а после посмотрел на меня со странной ухмылкой, — …пророческий цвет.

— То есть?

— Узнаешь. Добрый вечер, Вельвет Спаркл.

В проходе между кухней и прихожей встала мама, явно удивлённая видом гостя, а из-за её спины робко посматривал папа.

— Я смотрю, ты не только моего отца по имени знаешь, — сделала я едкий комментарий.

— Перепись населения тоже оказывается в итоге на моём столе. Не беспокойся, Найт, к тебе вопросов нет. И не слушай Гуфи Сентенса, он на своём посту только потому, что за него родственники попросили, но «дать работу» и «дать уважаемую работу» — это разные вещи. Если будет шуметь, напомни об этом, он пусть и идиот, но если запахнет жаренным, поймёт, что это значит.

— С-спасибо, мистер Вэйвинг! — он хотел пожать Лифу копыто в знак признательности.

— Не так быстро, — встала между ними мама. — Я так понимаю, вы забираете куда-то мою дочь. Я хочу знать, куда?

— В Лас-Пегас, — без тени сомнения ответил он.

— Заче-е-ем?

— Два молодых пони, отправляются в подобное место, без свидетелей. Очевидно, что на медовый месяц. Или вам внуки не нужны?

Пока мои родители откровенно тупили, а я сдерживала удивление, что, оказывается, мой ментор способен шутить, Лиф повернулся ко мне. Сигнал, пора пускать в ход легенду:

— Хах, не слушайте его. Целестия хочет, чтобы я научилась решать споры между пони.

— А я просто буду следить, чтобы вынесенные решения по тяжбам соответствовали духу и букве закона. В Лас-Пегасе, в одном из самых больших казино, пони выиграл джекпот дважды за вечер. Хозяин не верит в такую удачу и хочет, чтобы мы разобрались.

— Так и думал! — взорвался отец после смешка. — Выходит, правда, что у шефа канцелярии юмор на уровне. А то слухи слухами, но подтверждений никто не видел.

— Слухи? — вновь удивилась я. — Юмор? Это твоих копыт дело, что гвардеец в форме горничной на часах стоит?

На этом вопросе папа схватился за живот и стал кататься по полу от смеха.

— Разумеется, моих. Странно, впрочем, что гвардейца в форме горничной ты заметила, а служанку в доспехах — нет. Ну, знаешь, из-за лязга и ругательств её издалека слышно должно быть.

А теперь мама едва сдерживает хохот. Да чего уж говорить, мне и самой стиснуть зубы пришлось, чтобы не потерять лицо. У отца истерика и слёзы.

— В следующий раз не будет глазки строить в рабочее время, — он поднял косу с песочными часами. — Прощайся и выходи, буду ждать тебя снаружи. У нас поезд.

Он вышел на крыльцо дома, папа с ним, а я решила помочь маме помыть посуду. С магией-то — плёвое дело. После надела сумки, а поверх плащ и тут матушка меня остановила и шепнула на самое ухо:

— Я знаю, служебные романы не в твоих привычках, но ты всё же присмотрись. Жеребчик-то редкостной породы.

Меня хватило только на краткий прыск в сторону. Ещё чего? Я помню свадьбу брата и не хочу переживать этот ужас ещё раз. Тем более, в роли центровой фигуры торжества. ТЕМ БОЛЕЕ, с Лифом в качестве жениха. Это же будет просто браком, благословлённым в преисподней! Два яйцеголовых, как говорит Дэш, только один практик, второй теоретик и оба единороги, ребёнок в таких условиях может получится исключительно гением с претензиями на мировое господство и талантами к магическим искусствам. И что, мне потом сражаться с ним или с ней? Оно мне надо? Не надо! К тому же, в отличие от Кейденс и Шайнинга, где одна принцесса, а второй её личный телохранитель, мы с Лифом — временный дуэт, потом, я уверена, не встречу его ещё лет пятнадцать. Да какие дети, если у меня то и дело приключения с обязательным распространением дружбы и гармонии! И вообще, даже для меня он через чур педантичен и холоден. Часы всё время при себе, не улыбается, даже когда шутит, таких проблем с отделением юмора от серьёзности у меня ещё не было. Да чего там, он отрицает почти всё, чему я училась. Может солгать ради выполнения цели, может быть жесток, непонятно кому верен на самом деле... Допустим, на мне свидетельство щедрости и юмор ему не чужд, пусть и чёрный. Всё равно это только два из шести. А жаль! Тогда получилось бы обозвать его моим полным антиподом и успокоится на этом. Остаётся только продолжать наблюдения. Удивительно, но фон у объекта наблюдений сменился на интерьер вагона поезда, а меня саму ритмично затрясло. Кажется, я увлеклась своими терзаниями настолько, что не заметила, как мы сели на поезд и отправились.

Лиф высунулся из окна и посмотрел в обратную сторону. Проверил, что мы отъехали достаточно далеко? Я бы не рискнула — приближающийся со стороны затылка дорожный указатель, способный сделать Безголового пони из любого другого, тому причина. Вернувшись, он опустил тяжёлые шторки и залез в плащ копытом.

— Как-то здесь пусто, — попыталась завязать я разговор. Если не понравится, скажу, что просто сделала замечание для себя, ведь здесь и правда никого, кроме нас.

— Мы в последнем вагоне и я обычно покупаю все места. Вот, это тебе.

Он отстёгивал ремень, а закончив, протянул мне булькающий грушевидный бурдюк. Обалдеть, я думала, такие лет семьдесят уже не делают.

— И что здесь? — с недоверием приняла сосуд.

— Ром, мы же в Лас-Пегас едем, надо разогреться перед масштабной попойкой. Ладно, ладно, здесь комплексное зелье.

— «Комплексное»? Никогда о таком не слышала.

— Алхимики до такого не додумались. Или не опустились, тут всё зависит от точки зрения. Взгляды этой профессии можно описать как «каждому инструменту — своё дело», то есть каждому случаю соответствует свой алхимический эффект, а к нему — рецепт.

— Иными словами, придумать зелье с несколькими эффектами одновременно они не могут и не хотят.

— Хуже, для большинства ортодоксальных алхимиков это настоящая ересь. К тому же, для этого нужна серьёзная материальная база, нужны разделители-ингибиторы, чтобы составные элементы не взаимодействовали друг с другом, нужны связующие, чтобы смесь не расслаивалась... Впрочем, это урок для другого раза.

— Урок? — ободрилась я. — Так за успехи на «службе короне» ты будешь делиться тайными знаниями?

— Возможно. А почему, собственно, нет? Будет тебе мотивом, а мне досугом. Попробуй определить эффект зелья на практике. Два полных глотка, до раздутых щёк.

Сделала как он сказал. Отвинтила крышку, соединённую с горлышком ремнём на свободной сцепке, наполнила рот до раздутых щёк и проглотила, ещё разок. Вкус терпкий, с островатым и слегка земляным послевкусием при этом. Странно, но холодное зелье вызвало в желудке явное потепление, которое постепенно, но стремительно распространилось на всё моё тело. Аж грива загорелась! Зато усталость как крылом сняло, словно я только что проснулась, а не почти шестнадцать часов назад.

— Ну-с?

— Обновляющее зелье? — сделала я догадку.

— Да, энергетик как основное и самое заметное свойство.

— Отлично! А что ещё? Я быстрее? Выносливее? Вижу в темноте?

— Пхр-ру, не несись галопом. Даже этот маленькой коктейль грузит твой метаболический предел почти на полную.

— Ага... по окончанию действия я ведь сожру целый стог сена в одно рыло, так?

— В общем-то, да. Проверь остальные эффекты. Следующий вагон — ресторанный, там есть барная стойка, попробуй заказать что-нибудь. Битсы остались?

— Полно. Что-нибудь принести?

— Нет, не нужно. Посиди сама, поразмышляй, поговори с барпони. Короче, постарайся определить свойства зелья.

Кивнула и встала с мягкого места. И почему я раньше не ездила в вагоне с отдельным купе? Места только на четверых, зато есть отдельный огороженный проход. То есть пони проходящие вагон насквозь идут не через наше пространство, а за стенкой. Не то чтобы кому-то хотелось пройти именно наш, последний, но знать, что такие комфортные варианты в наших поездах тоже есть, очень приятно. Закрыла за собой выдвижную дверь и прошла в следующий вагон-ресторан по крытому переходу.

Интерьер уютный: приглушённый свет, три накрытых белыми скатертями до пола столика, два из которых уже заняты компаниями разного состава, блестящая от полироли стойка бара, мерцающие свечные лампы. Я заняла место за барной стойкой и ко мне сразу же подскочил жеребец в жилетке и полотенцем на загривке:

— Что пьём?

— Морс есть?

— Вишнёвый. С сахаром или без?

— Без, пожалуйста.

— Знаете, — барпони нырнул за стойку и начал вскрывать консервированные запасы, — угощения не входят в стоимость билета на поезд.

— Эм, ясно... — я достала свой кошель и выложила перед собой два битса.

Передо мной возник гранённый стакан в металлической оправе — отяжеление, чтобы не опрокидывался от тряски — барпони толкнул его мне, я в ответ подвинула свои битсы к нему. Сделав первый глоток, не удержалась и опустошила стакан полностью за один присест. Кисловатый, как сок, и освежающий, как родниковая вода, морс сам просился мне в горло. Я доложила ещё пять битсов и попросила всё. Барпони снова скрылся из виду, а когда появился, то поставил передо мной хрустальный графин в сеточке из железного каркаса для всё той же стабильности, а позади себя — очевидно, опустевший бочонок.

Ах, как соблазнительно стекают на стойку капельки конденсата. Стоило прильнуть — не чтобы лизнуть, хотя нутро того и требовало — и меня как инсультом парализовало. В вытянутом отражении на выпуклом стекле была кобыла ЗЕЛЁНОГО цвета и с длиннющей гривой!

— Если хотела безо льда, надо было раньше сказать, — пробурчал барпони, заметив, что я всматриваюсь в графин под самыми разными углами.

— А? Н-не, не, я не... Грива, — сказала я первое, что пришло на ум, — торопилась, когда на поезд собиралась, и совсем не расчесалась. Видите? Вся голова растрёпана, как после буйной вечеринки. Только застрявшего конфетти не хватает.

И в самом деле. Не только цвет моей шкурки сменился с лавандового на малахитовый, но и грива, тоже кстати в тех же тонах, отросла до самых плеч, кроме чёлки. Ли-и-иф! Нельзя так перекрашивать кобыл, даже не намекнув! Причёска и состояние шерсти — это личное! Я ещё удивляться начала, почему ко мне так... нейтрально относятся.

— Видали и похуже. Когда с Лас-Пегаса едем, бывают компании в гораздо худшем состоянии. Куда ты едешь?

— Туда и еду, — пришла в себя и налила себе стаканчик морса, постепенно привыкая к тому, что у копыт теперь шёрстка зелёная.

— Выиграть джекпот или охомутать состоятельного транжиру? Впрочем, не одно ли и то же, правда?

Мы посмеялись с этой шутки, он чуть более искренней, я — чуть менее.

— Да не, это вряд ли, — отмахнулась я. — Не настолько везучая для таких вещей.

— Не знаю, не знаю. Говорят, удаче научится можно, — он убрал почти пустой графин со стола и начал вытирать натёкшую жидкость. — Есть там, в Лас-Пегасе, один жеребец. Так он приходит, за вечер выигрывает солидную сумму и уходит неведомо куда.

— И ни у кого это не вызывает вопросов?

— Вроде бы у него негласный договор с тамошними шишками. Он им рассказывает, какую именно «удачу» использует для выигрыша, а они позволяют ему забирать приз. И каждый его приход создаёт остальным проблемы — смухлевать становится всё сложнее.

— Так они латают дыры в безопасности? Спасибо, попробую его хоть глазком увидеть.

— Не за что. Это негласное правило бара: если пони тратит больше четырёх битсов, его надо развлечь беседой. Возможно, он захочет продолжить банкет и закажет что-нибудь ещё.

— Умно. Ладно, я пойду, пожалуй.

Вздохнув, подняла седалище с круглого стула и собралась уходить. Пусть барпони и вернулся к протирке стаканов, он всё же бросил мне напоследок:

— А и кое-что ещё... Передай Лифу, что в этот раз палитра у него получилась намного естественней.

И он с лёгким и довольным насвистыванием вернулся к работе. Я остановилась только на секунду, просто чтобы собраться с ментальными силами. Вот почему удивляться уже не получается? А, пёс с ним...

Показательно надувшись, села напротив Лифа, но тот в ещё более показательной манере лизнул край копыта и перевернул лист книги, продолжая читать.

— Что-нибудь узнала? — наконец спросил он.

— Свой новый цвет, например.

— И всё? Большего Майнор Буз не рассказал?

— Так ты не столько за моей внешностью отправлял, сколько за разведдаными?!

— Послушай, я могу понять, что ты чувствуешь себя глупо из-за... смены имиджа, но тебе нужно было почувствовать себя «не в своей тарелке» внезапно. Не единожды придётся выкручиваться из таких ситуаций и хотелось бы отработать технику в безопасных условиях. Так что сказал Майнор?

— Хм-м-м... — это была не проверка, а практика, нужно вспомнить всё важное из беседы, блеснуть. — Во-первых, не обращался со мной как с принцессой, значит маскировка отличная. И цвета естественные.

— Ага… Хорошее замечание.

— Во-вторых, в Лас-Пегасе есть какой-то странный индивид, который проверяет казино на прочность. Но не думаю, что это наш клиент, мать Хуфи погибла пять лет назад, всё-таки.

— Не соглашусь. Слухи об этом товарище распространились по всем железнодорожным веткам Эквестрии. Сколько на это нужно времени, если «работники языком» проводят почти всё своё время в пути?

— Ты знал «когда» и «кто» с самого начала.

— Верно. А теперь я даже знаю, в каком именно казино его искать.

Он достал потёртый буклет улиткой одного из заведений Лас-Пегаса и протянул мне. Первым делом посмотрела дату: пятилетний. Улика, найденная в Тимберторне, пахнет прелым деревом, в складках осталось немного стружки. Пока я изучала изображения и составляла в голове карту здания, Лиф откинулся назад, запрокинув за голову передние ноги, и что-то едва слышно прошептал:

— Всё-таки Ульфар...

— Хм?

— Ничего. Слушай, Твайлайт, будь моя воля, я бы никого не привлекал. Но противник слишком хитёр и слишком часто у него получается ускользнуть из моей хватки. Не успеваю рубить головы этой гидре.

— Всё в порядке. Так а что за «Ульфар»? — пресекла я попытку сменить тему.

— Семья Ульфар. Не самые приятные пони. Хотя чего уж, все Семьи — падаль. Эти уважают физическую силу и военную хитрость. Обычно дерзкие, бойкие и задиристые, в невыгодной позиции пускают в ход самые грязные приёмы: удар в спину, бегство, могут сдать своих же, лишь бы спасти шкуру.

— И как узнать такого члена Семьи? Тату? Кольцо в нос? В бандах часто приняты такие вещи, особенно, если их несколько.

— Ничего такого, но будь уверена, не спутаешь. Увидишь пони размерами больше среднего с выражением лица «с дороги, не то съем без хлеба», это наш объект. Иногда встречаются более жизнерадостные представители, но в остальном то же самое. Главное — не позволяй себя повредить, в равной степени физически и ментально, они не заслуживают пощады.

Остаток пути мы скоротали за чтением. Причём меня интересовала не столько моя книга по истории градостроительства Лас-Пегаса, сколько Лифа. Как минимум потому, что у неё не было ни названия, ни изображений на обложке, а незаметно заглянуть через плечо сидящего напротив пони крайне сложно с точки зрения физики и анатомии. Только если ты не жираф, конечно.

/ С первых секунд после подъёма на шаре нас приветствовали столбы света в тени ночного неба, ветер в листьях пальм и музыка. Да, с заходом солнца этот городок не узнать: город падших пегасов встретил нас во всей своей сомнительной славе. Пони здесь одеты, кто на что горазд, потому мы слились с толпой в два счёта. Ещё проще было только найти наше казино. Шутка ли, у нас точный адрес есть на копытах, а на каждой каретной остановке карта. Не самое большое, но точно самое набитое здание в стиле ар-деко, с широкими, слово вся стена была прозрачная, окнами и этажами до небес. То есть ещё выше в небо. Никогда не понимала такое стремление к публичности и компенсации размеров. Другое дело — вывеска. Здоровенная, с плавными изгибами в надписи «У мистера Сюрприза» и минималистичного, намеренно упрощённого в угоду комичности, изображения скачущего на карте пьяного пони сверху. Но это всё пшик, главное, что выполнена она по новой технологии. Такая только здесь и в Мэйнхеттене есть! Берётся прозрачная стеклянная или кварцевая трубка и наполняется газом, а затем… точно не знаю, что заставляет его светиться, но это как-то связано с мельницами на крыше. И совершенно никакой магии!

— Ты идёшь или нет? — поторопил меня Лиф с верхней ступени. — Потом, если захочешь, покажу как неон работает. А сейчас соберись.

— Иду, иду.

Я ускорилась и мы вместе прошли в ещё одно новшество — самооткрывающиеся двери. О-о-о, ну почему такие классные вещи всегда появляются в первую очередь в таким местах? Первый этаж выделили под клиентов «эконом класса», здесь у нас игровые автоматы строем приветствуют посетителей, пара бильярдных столов и весьма скупой бар, что, впрочем, не помешало парочке пони упиться до потери сознания. Сказал б кто год назад, что я пойду в подобное место, ещё и добровольно, засмеялась во весь голос.

Лиф остановил меня и кивнул на лестницу с первого этажа на второй, где народу было меньше, а ставки выше. Однако, два серьёзных жеребца из охраны, как написано на их футболках, пристально следили за всеми, кто даже подумает подойти к лестнице. Определяли они таких, правда, очень плохо, иначе нам бы не удалось подойти незамеченными.

— Мы хотим пройти в ВИП-зону, — заявил мой ментор, привлекая внимание охраны.

— Необходимо продемонстрировать платёже-е… способность! Нужны пять фишек на пятьсот битсов или любая другая комбинация фишек на ту же сумму, — оттараторил он заученную фразу, не слишком вникая в её смысл. — Покажите и проходите.

Сколько-сколько?! Пять на пятьсот?! Мать моя кобыла, ничего себе здесь суммы проигрываются! Домик в Кантерлоте — на минуточку, в столице — стоит полторы тысячи битсов, а здесь две с половиной нужны только чтобы пройти. А-а-а, замок случаем в ставки не возьмут...

— М-м-м, пожалуй, нет. Видите ли, мы торопимся, а фишки надо ещё обменять, потом вернуться, а тебе их ещё пересчитывать... Видел, сколько народу сверху? Сколько шуму оттуда? Небось крупные номиналы в обменном пункте и вовсе закончились. Вот, что я скажу тебе: а давай мы прямо сейчас докажем свою платёжеспособность, — Лиф протянул увесистый кошель охраннику, — лично вам, без посредников и без пересчёта, хм?

— Ну-с, милейший, — охранник принял взятку, — видно вы в средствах не стеснены да и выглядите пристойно, — он впился взглядом в золотой зажим для гривы Лифа, — сразу видно завсегдатая ВИП-зон. Проходите.

Он махнул головой в сторону лестницы и старательно стал делать вид, что нас не существует. Лиф вперёд, я — за ним.

— Эй, а эта куда? — спросил второй уже позади. — С ним что ль?

— Сено вместо мозгов, он же говорил: «нам», «мы». Ясное дело с ним.

— От, непруха. Я б за такое сладкое ушко куснул после работы. Как думаешь, лаймом пахнет... Эй, а что с моей долей?

— После смены поделим, а то нас застукают и погонят с работы.

Это у меня-то «сладкие ушки»?! Не знаю, чем уж они этому жеребцу приглянулись, но, пожалуй, я их прижму. Исключительно, чтобы не выделятся, а не от стыда и нежелания провоцировать комментарии подобного рода. К удивлению, Лиф занял один из полупустых столов для покера, а я подскакала к нему.

— Чего ждёшь, жеребчик? — подначила его кобыла в возрасте и с соболиной шубой. Флаттершай бы расплакалась. — Мы свои ставки уже сделали.

— А давайте сыграем на всё? — Лиф положил в центр стола свёрток с багровой перевязью. — Время сэкономим, а адреналина будет не меньше. Вы же все тут видные бизнеспони, да? Это купчая, на участок земли в четыре сотки в окрестностях Кантерлота. Что бы вы с этой землёй не сделали, она принесёт баснословный доход.

Ох, не передать словами, как глазки забегали у четырёх остальных игроков. Вот перед голодными котами попробуйте положить блюдце сливок и посмотрите, что будет. Только приличия — и охрана — удерживали их от постыдных действий. Жеребец в деловом костюме-двойке сразу толкнул свои стопки фишек в общий банк. В покере или уравниваешь ставку, или уходишь ни с чем. Ещё двое отправили свои кровные и только эта кляча-живодёрка последней согласилась, скрепя сердце и закатывая глаза.

— Она что, не ставит? — обратили на меня внимание.

— Нет, не умеет играть. Она просто посмотрит, поучится.

— Так, ставки сделаны, — объявила дилер-пони, — игра начинается.

Натренированными жестами она начала мешать карты крыльями, выдавая свойственные для развлекательного заведения финты. По кругу против часовой стрелки начали лететь карты, по одной каждому. Второй оборот, третий.

— Лайт, — Лиф обернулся на меня, подзывая, — смотри, комбинация в покере тем ценней, чем ниже статистический шанс её получения. Вот ПАРА, её сравнительно легко собрать, нужно всего лишь получить две одинаковые карты.

— А масть?

— Не-не, масть начинает иметь смысл только для флешей, в остальном на неё даже не смотри. Дальше по величине идёт две пары, ещё дальше — ТРОЙКА или сет. М-м-м, господа, не согласитесь ли на ещё две сдачи? Мне полный набор нужен для практикантки. Визуализация, все дела...

— Раз уж вы все играете ва-банк, думаю, это не нарушает правила, если все согласны, — неуверенно сказала раздающая.

Злорадные улыбки и довольное кивание — раздающая выдала ещё по две карты. Они уже заочно похоронили нас и начали изучать друг друга на предмет возможной комбинации. Мне ещё сложно разобраться с картами, масти и номиналы прям перед глазами плывут, но мне кажется, что вслух обсуждать свои карты в покере — это плохая идея. Лиф поднял карты и я с натугой попыталась определить комбинацию.

— Та-ак, дальше карты встречаются крайне редко. Например, для стрита нужно чудом получить пять карт возрастающей последовательности.

— Заканчиваем уроки, — жестоко сказал пони справа от раздающего. Ему первому достаются карты. — Вскрываемся. У меня как раз стрит.

Он выложил перед собой пять карт от восьми до дамы.

— Согласна, раз ставки сделаны все и до последней монеты, то тянуть и набивать цену нет смысла. Упс, у меня флеш, — карга положила гирлянду из чёрных ромбиков перед собой.

— Арх, две пары, — с раздражением бросил перед собой следующий игрок две восьмёрки и две дамы.

— Ха-ха, фулл хаус! — вырвался вскрик у молодого жеребца дальше против хода часов, справа от нас. Он собрал три последних валета и два короля!

— Сколько радости, — заметил Лиф своим как всегда нейтральным голосом. А потом медленно стал класть перед собой карты, одну за одной. Вплоть до четвёртой радость в глазах «любимца королей» гасла до полной безнадёжности.

— Каво?!

— Как?!

— Это шутка?!

— Каре шестёрок?!

Перед нами лежал ряд из шестёрок разных мастей и одна лишняя карта чуть поодаль. Бывший победитель уронил голову на стол, двое других поднялись и начали собираться.

— Приятно было с вами поиграть, — с показной вежливостью сказал Лиф им напоследок.

— Вот лис хитрый, всех обманул, — с беззлобной горячностью пробубнила кобыла.

— В чём это? Вы делали вывод о моих картах с моих же слов и с выражения моей ученицы, раз уж по мне ничего не ясно. Я уж молчу что было глупее. Сказал же, она не умеет играть. Лайт, что за масть?

— Че-е…

— Пика. Видите?

— Эх, — она с вздохом и кряхтением поднялась, — сколько живу, а таких прохвостов не встречала. Вы не из налоговой часом?

— Почти угадали. Можете сказать при следующей проверке, что продули кругленькую сумму Королевской канцелярии, если повезёт, скостят вам должок, другой. И не так уж вы стары, чтобы так выражаться.

— Вот ещё! Мне от вашего брата ни подачек ни лести не надо. Всего хорошего.

Когда все разошлись, я села рядом с ним и начала помогать с фишками.

— Вы не хотите выпить? — предложил он пони-дилеру.

— Вообще-то, да. Игра такая была, что даже у меня в глотке пересохло. Как народ начнёт подтягиваться, я подскочу.

И в итоге мы остались вдвоём. Как у него это получилось, я в толк не возьму. Карты — это не совсем то, что можно просчитать наперёд, по крайней мере, за такой краткий срок.

— Что делаем дальше?

— Ждём.

— А разве, мы не должны, ну не знаю, искать того парня?

— Уже нашли. Заметила, что перед нами народа маловато? — я осмотрелась и не смогла не согласится. Пони, если судить по звукам вокруг, полно и они точно не скучают. — Они все позади. Наш объект как раз прямо позади нас и на его столе всё внимание и концентрируется.

— Берём его?

— Нет, ждём, пока доиграет.

— А если он нас заметит?

— Уже заметил. Можешь проверить.

Последовав совету, я посмотрела назад. В центре внимания разношёрстной толпы богатеев была карточная игра, один из участников которой вызвал у меня мурашки. Прям от шеи до основания хвоста гонки устроили. Действительно хорошо сложенный жеребец чёрного цвета с короткой вздыбленной рыжей гривой и острой бородкой. Взгляд соответствующий, как Лиф и описывал — словно ты для него палочка под ногами, захотел и сломал, словно кусок пирога, взял и съел по первому зову желудка. Вещь, одним словом. И ведь пялится прям на нас, не прерывая игры.

— А почему он не пытается бежать? Так в себе уверен?

— Нет, нет, наоборот. Видишь, как копытом нервно по столу стучит? Нет, на месте его держит кое-что очень сильное. Наш общий враг и одновременно союзник. Мы все должны играть по правилам социума.

— Он не может сорваться в разгар важной игры, окружённый столькими свидетелями.

— И мы не можем оттуда его вытащить. В этой ситуации тот, кто сделает первый шаг, будет виновным в глазах общества. Так что ждём.

Я постаралась придать своему крупу усидчивости в ожидании конца той партии. Через время, показавшееся вечностью, Лиф прервал молчание:

— Встаём и неспешно идём по касательной к их столу, они почти закончили.

Мы с сохранением максимально возможной непосредственностью начали движение чуть в сторону от цели. На полпути, дилер объявил игру оконченной, зрители ахнули, а победитель начал собирать свой выигрыш. Когда же мы прошли сам стол, наша цель оказалась на его противоположной стороне и собиралась уходить. Делаем крюк и за ним. Ускоряет шаг, направляясь к выходу в отель при казино, мы — тоже. Напряжение между нами такое, что, лично у меня, сердце сейчас начнёт жить своей жизнью самостоятельного существа. Непосредственно перед дверью скакнул вперёд и, судя по времени между ударами копыт по ту сторону, перешёл на бег, мы рванули за ним.

Погоня обещала быть утомительной, по коридору в форме литеры «П», не догоним здесь, он вернётся в зал и скроется в толпе. Но и ему до тех пор деваться некуда — номера-то закрыты и окна на третьем этаже, земному пони оттуда не сбежать.

Дыхание, Твайлайт! Не трать его на бубнёж во время бега. Как говорила Дэш? Глубокий вдох носом, два коротких выдоха ртом, глубокий вдох носом…

Получается, я догоняю Лифа, а не плетусь позади! Секунда и поравнялась. Не помню, когда бежала галопом так долго. Мысли только о погоне, о хвосте впереди. Скоро поворот.

— Берегись оружия! — резко сказал Лиф и исчез.

Оглядываться не стала, он остался за углом, на повороте из-за ковра занесло, но я продолжала гнать цель одна. Ожидаемо, она начала скидывать вещи. Тумбочки, лавочки, вазы — всё летело мне под ноги, но напрасно, я приближалась. Когда уже можно было схватить его за хвост зубами, откуда ни возьмись появилось копьё, щеку мне царапнуло и плащ повредило. От неожиданности запуталась в ногах и отстала, но не остановилась.

— Да ладно! — от неожиданной травмы адреналин начал бить ключом и я не сдержалась. — Ты больше меня вдвое, а бежишь как испуганный цыплёнок!

— Зато живой! — ответил он перед тем, как исчезнуть за вторым поворотом.

Я чувствую, что резервы организма подходят к концу, как и наша гоночная трасса. Живот горит справа, в глазах мутнеет, задняя левая нога начинает сбоить и толкает меня уже слабее.

С грохотом что-то свалилось с потолка прямо на него, я едва успела затормозить и сохранила нос. Массивная подвесная люстра со скрежетом металлического каркаса и звоном цепей прижала жеребца к полу. Я задрала голову и увидела Лифа на свободно болтающейся цепи, на которой, видимо, и держалась люстра. Он плавно спрыгнул прямо на кряхтящего пленника. У меня дыхания на слова не хватало:

— Ты… это… как?

— Я срезал, — и он кивнул на выбитую дверь позади меня. Возможно, не плыви у меня пятна перед глазами, я бы заметила её и сама. Подошла и заглянула, а там сквозное отверстие сквозь два номера и суммарно четыре стены. — В казино главное — это автоматы и вывеска, на остальном часто экономят. Стены иногда из простой фанеры.

— Фу-у-ух… Допустим. Он там не ранен?

— Я же предупреждал, что жалость — недопустимая роскошь для нас. Не помрёт. Тв… Лайт Лайм, позаботься, чтобы нам не мешали. Если устала, можешь воспользоваться магией.

— Хо-хорошо, начну с двери в игровую, она ближе, — я поскакала и начала сооружать

импровизированные ограждения, чтобы никто не смог пройти к нам. А уши тем временем не оторвать от разговора.

— Да что вы ко мне привязались? — жеребец попытался встать, но только и смог что позвенеть цепями. — У меня разрешение есть!

— Нам не твоя карьера лудомана интересна. Давай с начала : с какой ты Семьи?

— С-семьи? Вот, навоз… С Оранов я. Слушай, я вижу мы с тобой одного поля ягоды, мы можем договорится…

Я заканчивала складывать тумбы в стену с противоположной стороны и обернулась, чтобы отчитаться, но кровь похолодела и схватилась неподвижным льдом по всему телу. Позади Лифа зависло копьё, то же самое, что оцарапало мне лицо. Полупрозрачное, с магической аурой, нацеленное на моего…

Дротик бесшумно устремился на единорога, а у меня слова в горле застряли. Лёгким движением правой задней ноги оружие отклонилось вверх за секунду до удара, и только стальной звон от подковы разносился по коридору. Лиф не сдвинулся ни на шаг и продолжал горой высится над пленником, белеющим на глазах в люстре-клетке.

— Хорошая попытка. Но для меня ты слабоват, точность ниже приемлемого уровня, скорость даже для булавы маленькая, а уж для копья… Оружие в принципе не для Оранов. Да и принимаются туда принципиально только пегасы, а у тебя крылышек я что-то не вижу. Ты Ульфар.

— Так какого лешего ты тогда спрашиваешь, раз всё знаешь?!

В его бороду вонзился кинжал, упавший откуда-то из глубин плаща Лифа, и пригвоздил к полу.

— На вшивость тебя проверить, — спокойно ответил Лиф. — Слушай сюда, я здесь музыку заказываю, а ты, соловей, поёшь. И без фальши, от неё меня трясёт, гляди ещё что-нибудь на тебя уроню. А теперь выкладывай: кто твой покровитель из Круга и где ты проходил Инициацию?

— Эй-эй, спокойно, без ненужной крови, это ценная вещь так-то. Извиняй, но «кто» это был, я не в курсе, слишком круто по голове дали. Знаешь ведь, как у нас посвящают…

— Из тебя делали отбивную. Но ты всё равно держишь связь с кем-то из Круга, раз тебе разрешили ту «вольность» в Тимберторне.

— Ну, в какой-то степени… Ладно-ладно! Не надо пускать в ход что там у тебя ещё запасено. Двое из круга почти каждый день проводят Инициацию в плато неподалёку, а я им иногда инициатов подыскиваю.

— Другое дело. Лайт, карта с собой?

— А? — я ещё не привыкла к новому псевдониму, тем более, что мы это не обсуждали. — А, да сейчас разложу.

— Координаты, — потребовал Лиф, когда я подвесила карту с координационной сеткой перед ними.

— Эм... Видите у F-18 есть несколько кружков? Это горы, вам нужна самая северная. Они там плоские сверху, как ножом срезано, наши там место обустроили для Инициации. Слушай, не знаю, кто из Круга тебе насолил и это не моё дело, но можно я пойду, я же всё рассказал? Не хочу вмешиваться в войну Семей, раз такая намечается.

— Никакая это не война Семей, это вынос мусора, — Лиф повернулся ко мне и поднял часы. — Лайт, тебе бы найти место укромное и ужин заказать. На троих. Давай в отель через дорогу. А пока ты здесь обналичь фишки, чтобы платить было чем, и скажи охране, что здесь беспорядок. Мы, с этим, дождёмся их.

— Так точно, босс.

Я ответила скорее шуточно, нежели серьёзно. Иногда приятно сбросить с себя бремя ответственности и просто идти по пунктам инструкции. Просто, понятно, приносит пользу обществу и никаких моральных дилемм или гибель мира, каким мы его знаем, в случае неправильного выбора. По крайней мере, пока что всё выглядит именно так...

Одним меньше. Ещё бесчисленная тьма впереди. Но ничего, рано или поздно, рано или поздно… Какой всё же красивый городок, этот Лас-Пегас. А я ещё не хотел продавать им ветряные мельницы для «внутреннего движения». С безопасностью, правда, всё совсем не радужно — у мостиков перила слишком низкие, чтобы исключить падение. Появилась мысль самому прыгнуть в облачный фундамент, чтобы проверить если здесь есть дежурная команда спасателей. Но меня опередил нахальный жеребец чуть поодаль. Они с компанией изрядно разгорячились и дело шло к драке, он попытался с разгона ударить товарища, но тот вовремя сделал шаг в сторону, а буйный исчез в белесой дымке. Через пару секунд он появился, уносимый пегасами в форме, аля валькириями, в одно из административных зданий, для выяснения подробностей, скорее всего, и для профилактики рецидива. Всё же не так и плохо тут с техникой безопасности. Пора узнать, как дела у принцессы.

Хозяйка ключей в фойе отеля встретила меня более чем приветливо. Подозреваю, блеск золота у меня на косе этому поспособствовал. Ох уж бабушки, у которых слишком много свободного времени на копытах, все кости перемоют и душу вытрясут, если она есть. Спросил о Твайлайт, она сразу: «Да-да, была такая, зелёная. Чудная, качалась всё, небось подпила». Объяснил, что мы вместе, она начала проверять записи и искать дополнительные ключи, а между делом: «А кем вы приходитесь?», «А давно знакомы?», «А что у нас делаете?», «А кого-то ждёте, что она три блюда заказала?». Какие вопросы, такие и ответы — полные ненужной воды, лишь бы удовлетворить её ненасытный голод до слухов и отвязаться. По гостевой книге Твайлайт и правда записала нас обоих, так что мне выдали ключи за честно оплаченный номер и я поднялся туда.

Перед входом постучался, но это не спасло юного аликорна от позора. В целом-то, ничего постыдного в естественном не вижу, но увидев в этом повторение эксцесса полувековой давности, позволил себе ровно один смешок вслух.

— Очень смешно, — жалобно простонала Твайлайт, лёжа на кровати и прикрывая выпирающий живот плащом. — Ты говорил, что голод будет дикий, но не настолько же.

Она с презрением посмотрела на свой грех, на отельную тележку с тремя порциями ужина, каждое из которых состояло из первого и второго. Примечательно, что еды уже не видно.

— Даже не думай шутить о беременности! — проснулась она. Ладно, раз уж шутку объяснили, она теряет ценность.

— Как скажешь. Тогда другая: яблочко от яблони далеко не падает, да?

— Не вижу юмора.

— Тебя тогда просто не было. В прошлом я застал Целестию ровно в таком же состоянии, даже поза и выражение схожи. Только набитый сладким живот она старалась скрыть одеялом, а не плащом. Оцарапалась?

— Да пустяки, — она смутилась, прикрыла порез на щеке крылом, — кровь уже запеклась. Так а что это было? Он же земной, лягать его! Как он пользовался магией? И что это вообще за заклинание такое?

— Твайлайт, у тебя сейчас весь кислород на пищеварение уходит, а не мышление. Не самое лучшее время для лекций. Сейчас скажу только, что все пони пользуются магией, но по-разному. Рог для этого — вещь необязательная. Отдыхай, у нас впереди путешествие по пустыне и восхождение в гору.

— Твоя правда, — она сладостно зевнула. — Выходим рано утром?

— Нет. Я займусь подбором экипировки, а в городе для развлечений это займёт время. Отдыхай пока.

Я оставил её одну и отправился на улицы. Не могу выносить это сопение довольно спящего пони. Осталось только вспомнить, что понадобится при переходе пустыни, составить список, выкинуть то, без чего не обойтись, и собрать это в Лас-Пегасе.

Так, самое главное что? Вода. С этим не будет проблем, здесь каждые двадцать метров вычурный фонтан. Разве что наполнять этими тоненькими струйками придётся долго... пройду в технические помещения водопровода, там же должны найтись удобные для упаковки ёмкости прямоугольной формы.

Если я правильно помню, центральный водопровод протянут единой трубой и забор дождевой воды происходит с южной, как самой тёплой и обеспечивающей испарение, стороны. Из-за жары, океаническая вода после испарения не может выпасть дождём в пустыне и добирается аж до нас.

По мостикам поздней ночью прокрался до последнего здания с южной стороны. Здесь дорога для посетителей кончается, но ищущий да обрящет. Стена этой книжной лавки ведь не из облаков и не такая уж и отвесная. Благодарю современных архитекторов за уход от классических форм с прямыми углами и горных старцев из рода козлов за обучение экстремальному скалолазанью...

Достигнув обратной стороны, замер и вслушался в звуки ночи. Подо мной раздаются звуки шагов по мостику — под зданием действительно протянулся техканал и там есть всё необходимое для работы не-пегасов. Логично, крыльями, конечно, удобно проводить манипуляции, но с силой земных и с точностью с магии единорогов не сравнится, а водопровод иной раз требует и то и другое. Делаю прыжок веры и плашмя медленно проваливаюсь в облако. Уверен, есть и нормальный вход, но он, во-первых, в самом здании, а оно закрыто, и, во-вторых, там обычно тоже замок и большими буквами написано «Только для персонала». Схватился за источник бульканья справа — труба вывода — передней ногой и повис над самым мостиком. Три метра до твёрдой поверхности, впереди техник. Audácem fortúna uvát⁽¹⁾ — я попал на очередной сбор питьевой воды для проверки на чистоту. Пони в комбинезоне поставил ёмкость под т-образный клапан с эмблемой «прозрачная капля» и гаечным ключом с натугой повернул его несколько раз. Инструмент оставил на канале, а сам нагнулся и стал следить за уровнем жидкости. Какое вопиющее несоблюдение техники безопасности, её ведь не просто так писали, знаешь ли, приятель...

Резко лягнул трубу подо мной, вибрация докатилась до ключа и сбросила его. Вскрик, удар и падение. Следующим звуком было моё приземление. Я быстро подскакал к распластавшемуся технику и упёрся носом ему в шею — пульс есть, приложил ухо к голове — не слышно булькающей крови, только пульсирующая, кровоизлияния нет. Жить будет. А к этому времени вода пошла через край, я закрыл клапан, повернув вентиль одним копытом, и собрался уходить, но приметил у пони без сознания пояс. Из плотной ткани, армированный тонкими металлическими нитями для прочности, с креплениями и карманами по всей площади. Хороший пояс, удобный, надёжный, полезный, подходящий мне по размеру...

Вернулся я в отель не только с медью, но и с золотом. Твайлайт уже крепко спит. Слишком крепко, если уж спрашивать моё мнение. Я даже не крался, а потом сквозняком из коридора входная дверь хлопнула сильнее положенного, а она и ухом не повела. Вот и зачем этот цветочек за мной увязался? И, что более важно, почему я согласился? Из-за Луны, из-за страха перед ней? Глупости, не в том уж возрасте, чтобы смерти бояться, а принцессы сновидений и подавно. Потом ещё раз напомню ей. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы подготовить.

Но а пока исчезаю в ночи. Следующий пункт — продовольствие. За этим можно зайти на кухню любого отеля здесь… а можно сразу на склад. Подвоз проходит в одно и то же место, а уж потом его дистрибутируют по предприятиям и заведениям согласно заказам. Это должно быть самое простое и функциональное место во всём городе и его хорошо должно быть видно, например, с той башенки. Избежав обнаружения пролетавшими мимо пегасами, осмотрел всё с высоты птичьего полёта. Цель, единственное не ставящее целью ослеплять блеском здание, оказалось дальше ожидаемого, обернутся бы до рассвета. Иначе придётся объяснятся с грузчиками.

Никакой охраны. Видимо, посчитали, что никто не позарится на полуфабрикаты для кухонь, а значит можно ограничиться замками на дверях. Но тут на сцену выхожу я, а затем забираюсь по куче несортированных ящиков к промышленным окнам. Сразу подмечаю, где что находится и начинаю, как принято выражаться среди воров, чёс.

Первый клёв в этом лабиринте грузов — паста быстрого приготовления на яичном желтке. Готовится пару минут, а при желании можно без проблем и сырой съесть. Берём две упаковки. Что у нас дальше… Прессованные батончики из орехов и мёда. Четырёх из всей коробки никто не хватится. Сушёные фрукты для напитков, можно взять пару пакетиков. Довольно, этот магазин себя исчерпал, начесал так начесал, персонал тут не дождёшься, освещение ни к чёрту, мне пора.

Это была моя последняя вылазка. Ключница в отеле начинает косится в мою сторону. Если сюда придут и начнут спрашивать, она языку такую волю даст, что потом всем городом ловить придётся сетями, гарпунами. Разгрузившись, открыл окно и впустил немного утреннего света и свежего воздуха. Поток прохлады заставил Твайлайт поёжится в постели и повернутся на другой бок. А уже через минуту другую, она сладостно потянула все шесть конечностей — швырнув крыльями лёгкое одеяло на меня — и начала просыпаться.

— Ух ты, уже утро? — спросила она, когда села и посмотрела в окно, затем обратила внимание и на меня. — Ой, извини.

— Ничего, — отмахнулся я и от извинение и от одеяла на моём лице. — Смотрю, отдых пошёл тебе на пользу. Пятнадцать минут на утренний туалет и пошли.

— После того ужина, боюсь, мне понадобится чутка больше времени.

Она встала в дверях и схватилась за живот. Звук из недр пищевода, стремящийся вырваться, и Твайлайт со свистом закрылась в туалете, а я вышел из номера, чтобы не смущать её:

— Не думаю. Как закончишь, выходи. Сегодня без маскировки и сумок, пройдёмся по магазинам.

Намеренно громко хлопнул дверью, дав понять, что оставил её одну, и спустился к ключнице, почти всегда находящейся на грани сна и бодрости, никогда потому не засыпающей и не просыпающейся полностью.

— Доброе утро, — поздоровался я с ней и тем вырвал из объятий Мэйрфея пару кусочков её мозга. — Мы с компаньоном пройдёмся по магазинам и через пару часов вернёмся за вещами.

Я положил свой ключ перед ней. Он мне не понадобится, того, что у Твайлайт, будет достаточно, чтобы единожды войти, загрузить её и выйти. Кобыла взяла ключ, с натугой разглядела бирку даже с очками и убрала его на место. Место ключа на блестящей полированной поверхности занял журнал с лентовыми закладками. На удивление тренированным движением открыла его, задержав страницы копытом на последней записи, и приготовилась писать:

— Так, сегодня какое? А! Точно. — она наскребала пару цифр на следующей странице, напротив нашей въездной записи. — Та-а-ак... оплата уся... Ключ номер два возвращён в девять тринадцать…

— Доброе утро! — к нас подскакала Твайлайт.

— Доброе... — ответила бабуля, не отрываясь от журнала. И только поставив жирную точку в конце, она подняла голову. — Так, пока уборку не проводить, раз вы вернётесь ещё?

На этом моменте её глаза моментально расширились, встретившись с видом аликорна — ныне «аликорн» эквивалентно «принцесса» — что показалось особенно комичным через толстые линзы её больших очков. Пока вставная челюсть не вывалилась со смачным хлюпаньем, я взял слово:

— Верно. Мы с принцессой ещё вернёмся через пару часов и заберём вещи.

— По-го-ди-те! Вы же это... того... самое... другая в общем! Ну, та самая!

— Да, я новая принцесса дружбы, Твайлайт Спаркл, — скромно представилась спутница.

— А вы очки при заселении носили? — сместил я вектор разговора на неё саму. Теперь, когда она сомневается, можно дать немного информационной нагрузки. — Её отправили набираться опыта в решении споров между подданными. Она, возможно, показалась вам зеленоватой ночью... Так юная кобыла впервые была в Лас-Пегасе ночью, сами понимаете.

— Ох, не говорите! Сама едва не померла, только чудом и от природы сильной печенью выжила. Подождите-ка, я за камерой только...

— Не-не-не, это «вы» подождите, — я преградил ей путь. — Вы что же, хотите выставить принцессу, представителя дворянства, в дурном свете? Мол, она в первую же ночь упилась до чёртиков? Вы хорошо подумайте, надо ли оно вам.

— Да я же только...

— Не надо «только». Давайте заключим сделку: вы проявите верность принцессе и сохраните этот секрет, а она будет останавливаться у вас каждый раз, как приедет в Лас-Пегас.

— Да я же озолочусь... — одними губами выдала она.

— Корона ценит верных подданных, — заключил я и передал очередной задаток. — Мы договорились?

— Можете на меня рассчитывать, — браво отсалютовала она и вернулась к своему месту.

Уже на оживших городских улицах Твайлайт решила немного побрыкаться:

— Ты выставил меня дурой и пьяницей.

— Я выставил тебя дурой и пьяницей перед одной пожилой кобылой, которая, к тому же, дала обет молчания.

— Но всё же...

— В следующий твой визит её может уже и не быть, — я посмотрел в другую сторону, на витрины. — Твой секрет останется в сырой земле навечно. Польсти бабушке, посвятив в личные секреты, с тебя не станется.

— Мне не нравится, сколько приходится обманывать в твоей работе.

— Имеешь право на такое мнение, но напомню ещё раз. Никакой. Пощады. Я ценю, что ты и остальные делаете и у себя в Понивилле, и в остальной Эквестрии, — я посмотрел сначала через неё, на очередную витрину, затем и на саму Твайлайт. — Это намного важнее, чем тебе вообще может показаться.

— Мы так-то спасали мир уже пару раз, — выпалила она в смущении от моих слов.

— Найтмейр Мун, Дискорд, Кризалис, Тирек... Я знаю. Поверь, история полна злодеев и героев, что их разят снова и снова. Я говорю не о зарубках на твоём роге или где ты там ведёшь счёт. Раз уж ты вспомнила... Где статуя Дискорда? Я не видел её в Понивилле.

— А ты не знаешь? У Флаттершай получилось перетащить его на строну добра и он теперь иногда проводит с ней время. И почти не доставляет остальным проблем. Почти.

Я сбавил шаг при осознании услышанного, но почти сразу нагнал Твайлайт.

— Дискорд одомашнен? Ладно, пока этот комок комплексов и хаотичной энергии не мешается под ногами, это не моё дело.

— Ого, а я смотрю у вас двоих история. Если что я уже догадалась, что ты старше, чем выглядишь.

— Нет никакой истории, просто мы не сходимся характерами. Так что я хотел сказать... Ты не просто ставишь зло на место. Между этими битвами есть путь, что ты проходишь. На нём ты меняешься сама и меняешь мышление остальных.

— Ты правда думаешь, это важнее спасения мира?

— Зачем спасать мир, который становится хуже с каждым годом? А честность, доброта, щедрость да верность с юмором, что вы несёте, сделают его только лучше. Но проблема в том... что здесь этому нет места.

— Я уверена, конфликт можно решить и миром. Уж это я выучила на зубок.

— Не этот. Все ниточки, за которые ты можешь подёргать, упомянутые качества, то есть... На той стороне их нет. Вообще.

Наконец, выглядел среди мелькающих со всех сторон магазинов один единственный, где есть последний элемент экипировки.

— Пришли? — поинтересовалась Твайлайт, заметив заминку. — Стесняюсь спросить, но зачем нам сюда?

— А ты хочешь сунутся в пустыню с непокрытой головой?

Я первым вошёл в лавку шляпника и колокольчик предупредил об этом. Клиентов всего ничего — пара-тройка пони на каждые шесть квадратных метров. Если бы не шумели, можно было и разминуться в этом заведении. Туристы-любители...

— Справедливо, — согласилась с доводом принцесса, следуя за мной. — Я сначала думала использовать крем от загара, но если солнце меня не достанет, то он и не понадобится. Ищем что-то неприметное и надёжное?

— Совершенно верно. Поброди, разделившись, быстрее найдём.

После краткого кивка, она скрылась за стойкой с рядами неприлично схожих между собой котелков. Я же начал бесцельно слоняться меж новомодных и лишне вычурных головных уборов. Мода. Как ни столкнусь, каждый раз удивляюсь. В негативном ключе, преимущественно. Однако же, продолжаю делать это, стремясь выяснить, где же предел изворотливости дизайнеров и швей?

Внезапно блёклый лучик света пробился в этот кошмарный калейдоскоп фасонов и тонов. Нащупал один из карманов плаща, чтобы убедится, что моя при мне, ведь найти вторую — всё равно, что выкинуть две шестёрки с первого раза. Похоже, Твайлайт всё же с везучими подковами родилась.

— Вам что-нибудь подсказать? — ко мне подскочила продавщица.

— Это необычный экземпляр, — я ответил, не отрываясь от шляпы. — Позвольте...

Прежде, чем она успела ответить, я поднял её, поддев под тулью одним копытом, и стал осматривать.

— У вас глаз, как у орла. Большинство посетителей эту древность не замечают, а те, что замечают, сразу же отворачиваются. Вы коллекционер антиквариата?

Я поднёс её ближе к лицу. Не то чтобы были проблемы со зрением, но многие вещи можно только почувствовать. Сотканная из плоских льняных нитей, почти лент толщиной с волос, такая никогда не пропустит воду на макушку носителя, не выцветет на солнце, не потеряет формы даже после сотни сминаний. А над местом, прикрывающим брови, красуется деревянная резная пряха, изображающего орла в момент крутого пике́. Запах... Терпкий и пригорковатый, после стольких лет ещё держится — осина, дерево, уничтожающее зло и скверну... Она настоящая.

— За сколько отдадите? — перешёл я к делу.

— Восемь битсов.

— ...?

— Ну не смотрите с таким подозрением, — смутилась она, посмотрев в сторону от меня. — Вещь и правда качественная, но мне надо её побыстрее продать. Она принадлежит моему отцу, он её взял с собой, когда переезжал в Эквестрию, ещё до моего рождения.

— Он странно себя ведёт из-за неё?

— Не то слово! И чем седее грива, тем хуже. Вот я и надеюсь, если убрать все эти его вещички куда подальше и с концами, папе полегчает.

— Я беру, — отсчитал из кошеля вдвое больше назначенной цены и совершил обмен. — Она стоит дороже. И передавайте отцу...

— Люксен Роз! — близилась гроза.

— О-о-о нет...

— Люксен Роз, — из-за угловой стойки появился жеребец второй половины рассвета жизни, — сколько тебя звать можно? Ты не видела мою уставную шляпу? Эй!

— Па, ты допил чай?

— Не буду я больше твоего чая пить! Ты мяту да валериану туда кладёшь, а мне надо быть на стрёме!

Он с силой раскрыл свои изрядно утомлённые глаза с обрамлением из бессонных мешков.

— Па, ночью никто не придёт. Нет никаких вампиров...

— Умбралов! И отдай мою...

— Я уже продала её. Ты не можешь забрать у честного пони оплаченную им вещь.

— Что за конфликт? — к нам присоединилась Твайлайт, привлечённая шумом. — Принцесса дружбы на посту, сейчас мы решим все... А, всё ясно.

— Ему? — он изрядной долей недоверия осмотрел меня с ног до головы. — Dieses verdächtige pony? Dünn, blass, was ist, wenn er einer von ihnen ist?! ⁽²⁾

— Что это было? — поинтересовалась принцесса полушёпотом у продавщицы.

— Не знаю. Папа, когда разгорячится, часто начинает так говорить...

— Sie kommen aus dem alten Pferdeland. Die letzte Hochburg, oder? ⁽³⁾

От моего ответа челюсть отвалилась у всех присутствующих. Держу пари, обе молодые кобылы считали говор жеребца тарабарщиной полубезумного старика. Хитро, говорить на малоизвестном языке, чтобы потенциальный враг не понял сути.

— Es war die letzte Hochburg... Und wie Sie... ⁽⁴⁾

— Sprache, — очевидно, язык это первое, что указывает на происхождение любого пони. — Ihr Hut ist das Wappen jener Länder und der Name Ihrer Tochter ist der Name der lokalen Blume. ⁽⁵⁾

Пока он собирался с мыслями, я надел на голову Твайлайт шляпу, чем освободил одну конечность и сразу запустил её под плащ. Достав свёрток ткани и зажав его зубами, резко дёрнул, расправляя. Моя старая подруга, несмотря на один опалённый край и один изодранный, так же хороша и удобна.

От вида двух пони, одна молодая неопытная, и так и этак вертит новую шляпу на голове в попытках найти комфортную позицию, и второй холодный и собранный, со взглядом хищника и твёрдым копытом, у старика начали слезиться глаза. Но самое последней каплей — увидел понимание, увидел, что он не сумасшедший, а просто непонятый. Он, удалой и словно помолодевший, махнул и с улыбкой поднялся на второй этаж. Мы же с Твайлайт поклонились хозяйке — всё ещё в некотором шоке, надо заметить — и отправились восвояси.

— Ну и видок у нас, — сказала Твайлайт на улице. — Осталось только обзавестись колами и чесноком и можно хоть сейчас на вампиров охотиться. Да?

Молчание иногда красноречивее доносит мысль, чем любое слово.

— Не самая удачная шутка, знаю, сделаем вид, что её не было.

В молчании мы вернулись в отель. После щелчка замка входной двери, мы разошлись. Пока Твайлайт собирала вещи, предусмотрительно оставленные мной у её седельных сумок, я сел за стол и разложил... карты.

— Фух, ну, не так уж и плохо, — принцесса появилась уже при параде и собранная для дороги. — Эм, Лиф, что ты делаешь?

— Сама видишь.

— Вижу. Но глазам не верю. Ты? И раскладываешь гадальные карты?

— На дорожку не повредит. Слушай, я не верю в богов, но верю в судьбу и не вижу ничего плохого в том, чтобы послушать её совета.

— Это ведь не работает, простое суеверие. Хотя насчёт Чутья Пинки я тоже так говорила...

— Просто ты не умеешь ими пользоваться. Сложно комбинировать рациональное и мистическое, но польза от такого союза колоссальна. Опять же, это намёк или совет, а не твёрдое указание к действию.

— Ну хорошо, я смотрю, ты уже вытянул карты. Можно перевернуть?

— Начинай с крайней, любой.

— Отшельник, перевёрнутый, Дурак...

— Странная комбинация. Продолжай.

— Три подковы, перевёрнутый Иерофант и-и-и... Один кинжал. Что скажешь?

— Пока рано делать выводы, — заключил я, собирая карты. — Как я уже сказал, это намёки, знамения, только встретив их в контексте реального мира, можно соединить их в причинно-следственную цепь.

— А примеры можно? Я тоже тогда буду во все глаза искать их.

— Я вчера выиграл крупную сумму. В поезде, пока тебя не было, тоже разложил карты. Одна из них была — Небесная колесница, за ней — Колесо фортуны.

— Пегас-дилер!

— Потом ещё были Шесть золотых кубков и перевёрнутая Умеренность...

— Твоё каре шестёрок и жадность остальных игроков.

— Но я не советую тебе намеренно искать знамения. Судьба не любит тех, кто слишком пристально вглядывается в её изгибы, и старается изменить, вывернуть свои изначальные планы, обманывая ожидания. Но что-то мы засиделись. Не пора ли на подвиги?

Последний раз поговорив с ключницей и оставив ей ключи, мы взошли на воздушный шар и спустились на твёрдую землю.

Уже через час любые признаки цивилизации исчезли с горизонта. Я попросил Твайлайт с этого момента говорить обо всех странностях вокруг и, тем более, посматривать за хвостом. У меня острое чутьё, но не здесь. В пустыне, под непреложным и безжалостным потоком магии солнца даже мне сложно концентрироваться. Из-за раскалённых бликов, я дальше десяти метром почти не вижу, а из-за сухости — не обоняю. Только уши работают, но из-за мягкости песка, шаги я услышу слишком поздно. Так что вся надежда сейчас на Твайлайт. Но знать ей об этом необязательно, разнервничается ещё.

Удивительно, но закат и первый прохладный ветер мы встретили без проблем. Вдали уже видны столовые горы, о которых говорил тот Ульфар. Если я правильно оцениваю перспективу, нам нужна крайняя левая, она по карте дальше всего от Лас-Пегаса. Перевал мы устроили меж двух высоких акаций, здесь ледяной ветер полуночи будет слабее, а ветви с острыми листьями станут резать и развеивать дым от костерка.

Видно, после молчаливой дороги, Твайлайт решила закрыть суточную норму слов за оставшиеся пару часов перед отбоем. Она говорила и рассказывала в процессе разведения костра, во время готовки рациона — от которого я отказался, он рассчитывался на неё одну — пока готовила спальное место... Цитаты из книг сомнительной полезности, советы, по сути являющиеся заново изобретённым колесом, и многое другое. Ясно, что она пыталась втянуть меня в дискуссию, плавно бы потом перетёкшую в лекцию. Не на того напала, жадная до знаний книгочейка.

Я положил свою широкополую шляпу рядом с её и одним камнем придавил их края, что б ветром не унесло. Надо признать, наблюдение за этой суетой вокруг изрядно не только утомляет, но и молодит. Возможно, всё будет не так уж и плохо. По крайней мере, лучше, чем в прошлый раз...

После ужина, Твайлайт пожелала спокойной ночи и легла спать. Как же я надеюсь, что сны сегодня у неё будут не обо мне. Имя-то я сменил, каждые лет сто меняю, но внешность сменить не так просто и наша общая знакомая вполне может найти мой образ в мире грёз. Ну и пусть, всё равно всё тайное становится явным. С верхней ветки извилистой и старой акации хорошо видно всё в округе, но звёздное небо — ещё лучше.

Насмотревшись, закрыл глаза, почувствовал тепло, открыл — наступило утро. Время «завести» часы — опустевшую ёмкость на косе заняла сменная. Главное не забыть, что сегодня отсчёт идёт с шести утра, а не с полуночи.

На земле к этому часу проснулась и Твайлайт да начала отряхиваться от навеянного песка. После физических нагрузок спится особенно крепко, полагаю. Она как раз потягивалась, когда я спустился. Скоро мы снова были в пути. Перед этим сверились с картой — я был прав, нам нужна крайняя левая гора с усечённой вершиной.

На самом деле, пустыня до безобразия гостеприимна к нам, раскидывая свои песчаные с вкраплениями оранжевого глинозёма объятия. Из всего, что плохого могло случится с нами, была только жара, но требовать от пустыни прохлады — верх наглости. Ни песчаной бури, ни сухой грозы со свинцовыми тучами, хоть бы Твайлайт по неосторожности в кактус ступила или на скорпиона. Но нет, увы. В моменты такого благоденствия обычно случаются невероятные душевные подъёмы, с обязательным рождением надежды на светлое будущее.

Вблизи гора кажется высокой, не до самых облаков, но метров двадцать-тридцать здесь есть. Надо было видеть, как округлились глаза принцессы — склон-то почти отвесный. Это неотъемлемый атрибут гор из осадочных пород. Это и плоская вершина. Я сразу успокоил, что лезть не придётся, ведь Ульфары же как-то регулярно туда поднимаются, при том что пегасов даже не рассматривают, как кандидатов в свои ряды. Мы начали обходить склон и довольно быстро нашли их «козью тропку».

— Осторожнее, — я предупредил её, восходя на первые метры вверх, — здесь круто, нет перил и падать очень больно.

— Я заметила, — с долей потрясённого воздыхания ответила она, ставя первую ногу в нишу. — А мне точно нельзя просто взлететь?

— Можно, но если нас заметят, придётся сидеть в засаде неделю, не меньше. Что тебя так напугало?

Хотя вопрос лишний. Вряд ли она часто поднимается по лестнице, тем более, после получения крыльев и уж точно она никогда не видела выдолбленной в скальной породе лестницы.

— Ставь толчковые ноги не на всю глубину, а на половину. То есть, старайся чтобы половина копыта была в воздухе. Тогда ты будешь толкать свой центр тяжести К поверхности горы, а не ОТ неё.

— Ладно, попытка — не пытка.

Я слышал как она старательно поднимается вслед за мной. Медленно, осторожно, но в первый раз по-другому и нельзя. Лентяи. Не могли нормальный подъём организовать? У них времени — что можно город внутри этой горы выдолбить, а они просто два вертикальных ряда выемок для копыт сделали. Скорее всего, даже не сделали, а само так получилось: один, самый упёртый и самый отрицательно умный, решил подняться, вот за ним след и остался.

Сверху было прекрасно, несмотря на взъерошенный вид Твайлайт: ровнёхонько, всего-то пара булыжников, нет растительности, видно на километры вокруг. Крепость бы тут возвести...

— Мы местом не ошиблись? — спросила принцесса, оглядываясь вокруг. — Здесь же ничего нет.

— А чего именно ты ожидала?

Я, привлечённый блеском, продвинулся ближе к центру, оценивая окрестности.

— Даже не знаю... При слове «инициация» всплывают ассоциации с ареной или хотя бы рингом.

— А это тогда что?

Перед мной был крупный котлован, инкрустированный в гору хрустальной чашей. Она, наверное, думала, здесь что-то будет построено. Нет, Ульфары ничего не строят. Если что-то и появится нового от их действий, то это будет стихийно. Вероятнее всего, они просто однажды решили, что место особенно живописно и обязательно надо устроить мордобой, со временем песок разметался, а затем и утрамбовался. В итоге, в жаре многолетних битв, под давлением тяжёлых копыт и солнца пустыни стенки воронки ещё и обратились в стекло. В малиновое от пролитой крови стекло.

— Полагаю, лучше не спрашивать, как это здесь оказалось?

— Да, лучше не спрашивать. Тебе такие деталей пока рано знать.

— Мне двадцать пять, напомню.

— И сколь раз за этот срок ты сворачивала шею?

— Себе или кому-то? Так! В обоих случаях число — ноль! Это-то тут при чём?

— Скажем так: этот оттенок получился не от малинового варенья.

От её горького глотка, казалось, все ящерицы сбежали из пустыни. Мы начали готовить засаду. Пока она копала себе выемку у края котлована, я подкатил увесистый булыжник. По плану, Твайлайт залегает и прикапывается, а по моему сигналу — второму свисту — толкает задними ногами округлый камень внутрь. Ульфар сказал, что здесь могут быть сразу двое из Круга, а это значит, что один может убежать, если его что-нибудь не отвлечёт, пока я занят его сородичем. Рано ещё Твайлайт иметь с ними дело лично, после толчка она должна залечь в своём схроне и ждать.

Я закрыл глаза за жидкими зарослями, открыл, когда услышал незнакомые голоса:

— Быстрее, ночь только началась и у меня на неё были планы!

— Угомонись. У нас не так много способов разогнать кровь.

— Да иду я, иду! — истошно простонал обычный земной пони, затаскивая свою тушку на самый верх.

— Давай, давай, это только разогрев.

— Если устанет, никакой драчки не выйдет, не торопись, потяни.

Эта троица... «Три подковы». Судя по динамике влияния в компании, эти двое именно что из Круга, а третий — кандидат на вступление.

— Мне кажется или что-то здесь изменилось? — спросил один из старших, оглядываясь вдаль, но лишний булыжник в свой рост почти вплотную не замечая.

— А мне кажется или ты художником-пьзажистом заделался?

— Пейзажистом, придурок.

— Это я-то придурок?!

Назревал конфликт. Четыре минуты прошло! Они, что, становятся терпимее? Раньше и за косой взгляд начиналась бойня, а сейчас... Эх, неумолимый ход времени, ты не жалеешь никого...

— Эй, да бросьте ссориться. Давайте подерёмся, а там уж меж собой решайте.

— Верно говоришь, — согласился более воинственный и спустился в котлован, — давай, зелень, спускайся. У меня хорошее предчувствие на твой счёт, только попробуй не оправдать его.

Две трети мышек в ловушке. Издаю первый свист.

— Это что было? — вскобенился более спокойный, ещё на краю стеклянного котлована.

— Э-э, птица? — ему ответили снизу. — Типа, мы снаружи, далеко от цивилизации, они тут встречаются.

Надеюсь, эта пуганая ворона не услышала, как Твайлайт перебирала задними ногами вверх по изгибу булыжника. Впрочем, из моей позиции увидеть их реакцию не получалось.

Я ждал, пока Инициация начнётся, чтобы подойти поближе. Этим красивым словом у Ульфаров называется простое длящееся до часа избиение до полусмерти перед непосредственным вступлением в Семью. В случае успеха, то есть. В случае неудачи, никакая это не полусмерть, ибо цель инициата именно что выжить.

Раздался первый нетерпеливый топот копыт и хруст стекла, а я привстал из своего укрытия и осторожно двинулся к котловану. Уже сложил губы для свиста, когда случилось неожиданное:

— Твайлайт? — позвал кто-то из темноты. — Ты здесь? Етить как темно, надо было хоть лампу взять... Пинки, куда твой круп указывает?

— То-о-очно по курсу, капитан!

Напряжённая и нервная Твайлайт толкнула камень от удивления и поднялась. Нет...

— Засада!

— Какого... Грха! Проклятье!

Треск костей на дне и высящийся треск стекла под копытами. Он быстрый, но я быстрее. Стоило показаться наверху, он тут же пал под моей хваткой на землю. Краем глаза вижу три невинные души. Три подковы... это не враг, это трое лишних в нашем море тьмы.

— Девочки! — вскрикнула Твайлайт. — Что вы здесь...

Он заглянула внутрь котлована. Плод трудов её не обрадовал: расширенные зрачки, гипервентиляция, мелкая дрожь. Перевёрнутый Иерофант — духовный надлом, паника.

— Не ёрзай! — крикнула она. — Я сейчас...

Нет-нет-нет...

— Твайлайт, не думай спускаться к нему! Дьявол, не слышит...

Некогда допрос устраивать — резкий рывок и путь одного заканчивается в моей хватке. Вскрик и я застаю Твайлайт на дне котлована с поднятой передней ногой. Уже чувствую запах крови — один кинжал, один укус.

Нащупав дротик, метнул его и подхватил обмякшую принцессу. Вытащил её на поверхность. Пока все тело расслаблено от мощного анестетика, сустав у места укуса начинает дёргаться, заражение уже началось.

От яда на дротике она не чувствует боли, а сердце бьётся медленнее, шанс ещё есть. Я стащил её сумки, отгрыз их ремни и затянул укушенную ногу, а её саму завернул в плащ, как в саванн.

— Твайлайт! — ко мне приблизилась Эплджек, за ней Пинки. — Черт, что случилось?! Мы можем как-то помочь?

— Вы?! — обернулся я на них. — ВЫ можете отгарцевать обратно в Понивилль и сидеть тихо.

Для старта пришлось подойти к краю горы. Напоследок я дал им только один совет:

— Если верите в богов, молитесь, чтобы Твайлайт выжила.

И я сделал первый толчок. Не знаю, получилось ли дать хоть немного надежды этой парочке, но они уже были далеко, чтобы рассмотреть... С каждым толчком моего широкого галопа оставался столб пыли, об охоте на Оранов можно забыть.

С концом пустыни конвульсии усилились. Времени не так много, как хотелось бы... Дурак, символ перемен, и перевёрнутый Отшельник, выход из изоляции — это я... Но на сей раз, этот дурак подготовился.

---

1) Удача любит смелых

Вернуться к тексту

2) (Этому подозрительному пони? Худой, бледный, а если он один из них?!)

Вернуться к тексту

3) (Вы из старой Пфердляндии. Это ведь Последний Оплот, да?)

Вернуться к тексту

4) (Был Последним Оплотом... Но как вы...)

Вернуться к тексту

5) (Бляха вашей шляпы — герб тех земель, а имя вашей дочери — отсылка на местный цветок.)

Вернуться к тексту

Помню, как сейчас, не взирая на прожитые годы. Признаться, возможность удивляться я считал утерянной ещё тогда. Только вечные скитания позволяли мне вновь и вновь находить повод улыбаться. Не слишком-то широко́, но в таком возрасте и моём положении лучше не улыбаться вовсе.

Там, где путешествия, там и опыт. А с видом багрового заката, опыт начал подсказывать, что ополчение встретит меня уже с минуты на минуту. Печально, что подозрительность направляет копья на всякого пришедшего, но на их месте я поступал бы точно так же. Их род достаточно вытерпел, чтобы не доверять никому. «Фестралы» или «бэт-пони» для простого народа слишком отличны от прочих парнокопытных, за что и страдают с первых дней своего существования. На них возводят хулу и кровавый навет, несправедливо мажа их одной с умбралами краской, гонят со всех более-менее плодородных земель, аристократы севера даже охотятся на них, как на зверей, ради тёплого подшёрстка. Воистину горькая судьба у племени фестралов.

Потому я не позволил себе ни удивления, ни злости, когда из отвесных скальных утёсов явились эти дети ночи и взяли меня в кольцо. Суровые и обветренные лица не обещали тёплого приёма даже выгляди я как богатый шляхтич, а в поношенной накидке с изорванной под корень каймой и подавно. Хлопки перепончатых крыльев... их примерно полдюжины, из-за эха сложно сказать точнее. Блёклые копья с неровными бронзовыми наконечниками и худые доспехи из древесной коры вызывали только жалость, но их пламенный взгляд не оставлял сомнений, что биться они будут до последнего вздоха.

— Кто таков и куда путь держишь через эти ущелья? — появилась фестралка, обладающая единственным достойным доспехом и претендующая на звание десятника.

— Добрый вечер, пане, — я сделал лёгкий поклон. Вежливость ценится везде. — Я адептом свободных искусств буду, а ищу здесь именно вашу деревеньку.

— И зачем бродячему учёному понадобилась наша деревня? Или ты вовсе не студент, а лазутчик?

— Что ж, явился я сюда к ночи, когда ваше зрение на пике, через открытое пространство, в хлопающем на ветру плаще и попал в окружение почти сразу же. Или я очень плохой лазутчик, или не лазутчик вовсе.

— Ха, верно подмечено, — она сделала вращающий жест передней ногой и все ополченцы исчезли за скалами, кроме двух самых близких к ней. — Глаз ставлю, что бы тебе не было нужно, об этом со старостой говорить надобно. Давай так: у нас болезнь разразилась, мы больных на отшибе заперли, ты уж осмотри их да реши, чем лечить и можно ли вообще.

— А там уж и повод навестить старосту появится, понял, пане. Добро.

Под эскортом начальницы ополчения меня вели по извилистым тропкам. В один прекрасный момент, я обнаружил, что очередная скала по правую сторону облицована каменной кладкой. Неровной, из естественной гальки, но она выполняла свою задачу — защищала от оползней. Значит, здесь уже начинается владения племени. Ополченцы то и дело посматривали на меня из-под своих грубых шлемов, ожидая подвоха, пока начальница шла впереди. Наконец, показались и первые жидкие столбы дыма. С большого расстояния их не увидеть, потому как тяжкая жизнь научила фестралов многому, в том числе, привязывать связки веток над дымоходами, чтобы разбивать ими густой поток на множество мелких. Таких, что любой ветерок развеет, а в нагорье безветренно не бывает. Уже отсюда на меня начали «сверкать» глазками, как ночными свечами. Устройство таково, что б в ночи видеть и заставляет иногда свет отражаться необычно и сами глаза будто светятся, как у чертей каких, что также вносит свой вклад в ненависть к бэт-пони.

— Вот тута, — сотница зависла над покорёженной хижиной в отдалении от остальных. — Можешь приступать, но только попробуй вынести оттуда чего, сразу узнаешь по чём фунт лиха.

Я кивнул со сдержанной улыбкой и толкнул хлипкую дверь. Внутри меня ждала пятёрка фестралов, явно удивлённых приходом единорога, тем более, в пенсне. Сквозняк, капающая крыша и земляной пол — условия даже для здоровых не очень, а для больных и подавно. Но что поделать? Страх заболеть и окончить жизнь в одиночестве и страшных муках часто толкает пони изолировать даже близких, какой уж тут ремонт. Благо этих хотя бы кормят, если судить по блеску шерсти. Глаза не заплывшие, судорог нет, лихорадки тоже. Я кратко объяснил, зачем пришёл и начал расспрашивать, в чём же их недуг. Один за другим они начали демонстрировать его. Каждого я внимательно осмотрел, проверил, вопреки их опасениям и предупреждениям, даже пощупал.

— Всё ясно, — сказал я уже снаружи ожидающей меня сотнице. — я знаю, что это.

— И что же? — она подошла ближе, во взгляде тревога, голос неожиданно девичий.

— Можно не бояться, это не передаётся и не угрожает жизни, — попытался успокоить. Похоже, кто-то из больных её знакомый или даже больше. — Если нужны подробности, ведите к старосте, чтобы потом повторять не пришлось.

Она пристально на меня посмотрела, ища признаки лукавости, а потом развернулась, резко махнув гривой, тем призывая следовать. С отшиба мы сместились к самой деревне, приткнувшейся в открытом зубастом гроте меж гор. Если не считать, ночной образ жизни и сверкающие там и тут клыки при разговоре, этот хуторок на пять-шесть дворов не отличить от любого другого. Те же соломенные крыши, те же саманные стены да деревянная мебель виднеется в открытых окнах, бегают те же дети, работают так же в поте лица.

Длинный дом старосты, единственный двухэтажный в деревне, расположился под самым крупным скальным клыком. Символично. Дверь нам отворила молодая фестралка и сразу пустила, признав начальницу ополчения. Исчезла, после встречи со мной взглядами, дочь или внучка старосты тоже очень быстро. Сотница провела меня мимо центрального очага, по ступеням полукругом на второй этаж. Уже там, на толстой и тёплой подстилке сидела и смотрела в окно, закутавшись в одеяло с выкройкой, кобыла далеко за пятьдесят.

— Слышу два набора ног, — как бы невзначай проговорила она, не оборачиваясь. — И кого там принесла нелёгкая?

— Это я, Вешка, со мной посетитель. Представился учёным, у него новости о недуге.

— О-о-о, учё-ё-ёный… Сколько у сердца выходов и входов? — резко и требовательно спросила она.

— Четыре вены, столько же артерий и одна аорта, — без заминки ответил я. — И всё же предпочитаю зваться адептом свободных искусств, пане.

— Ну, может, ты и знаешь чего, — в знак снисходительности, она всё же развернулась к нам и поставила кружку на столик. — Не тяни, рассказывай, что там у этих, чем лечить? Только обойдись без этих разглагольств об гуморах.

— Ничего лечить не надо, ибо это не болезнь.

— Да неужели? И почему ты так решил?

— Потому, что это происходит не только у вас, — я выждал, пока они переглянутся, поймут, что болезнь не может буйствовать и внутри закрытой деревни, и снаружи. — Именно так: по всему миру начинает происходить то же самое. От Пфердляндии на крайнем западе до Понизийской Империи на востоке, и у благородных, и у простых.

— Так это, — неуверенно начала сотница Вешка, — поветрия тоже часто по всему миру буйствуют…

— Верно. Но есть ряд неоспоримых опровержений этой версии. Даже ходить далеко не надо, буквально. Тут недалече надел панский, так он тоже от страха перед «болезнью» дочь свою в башне запер. И что вы думаете? Пять лет сидела девица, а недавно тоже самое случилось. И ведь прислугу не упрекнёшь что заразила — ни за одной кухаркой или другой какой служкой «болячки» этой не замечено, за этим пристально следили, да и я там был.

— Чудеса чудные… — без иронии промолвила староста. — Но что же это тогда такое?

— Мнений множество, но чем больше идёт времени, тем большее число учёных, в том числе и я, сходятся в одном. Мы живём во время… Второго магического пробуждения.

— А можно пояснить для тех, кто не учился в этих ваших институтах и уверстах? — попросила Вешка.

— Легко. Примерно в пятом тысячелетии от сотворения мира пони впервые обрели возможность пользоваться магией и летать. Этот процесс занял добрые пять веков, ознаменовал начало Второй эры и был назван «Первым магическим пробуждением».

— А теперь, девочка моя, копытные получают новые магические способности. Верно я говорю?

— Да, пане. Суть и силу этих способностей ещё предстоит выяснить, но уже ясно, что через пару веков каждый пони будет получать свою «Unicum Titulus» или, как их называют простые пони, «Метку». Но ни вам, ни мне об этом беспокоится не приходится.

— А почему? — с вызовом спросила староста. — Я вот совсем не против научится метать молнии или что-то такое этакое.

— Ну, во-первых, это не так работает, подобные способности пока не замечены среди «отмеченных». А во-вторых, этот потенциал… он как бы заложен с рождения, а в ходе жизни проявляется в момент апофеоза. Вот упомянутая паночка со скуки в башне вышивала и Метка у неё — гобелен с иглой — появилась после вышивки её лучшей работы. Признаться, красивее, чем у неё, не видел нигде. То есть, касается это только копытных, рождённых с начала Второго пробуждения, а длится оно едва ли тридцать зим на данный день.

— Вот заумник! Так бы и сказал, что стара я для этого.

— Пойду я, пожалуй, — сотница развернулась и ступила на лестницу, — пока голова сильнее не заболела. Надо же выпустить бедолаг, семей порадовать…

— Иди, иди, Вешка, — отпустила её староста и постучала рядом с собой, приглашая меня сесть. — Теперь выкладывай, зачем сам пожаловал.

Я убрал пенсне в карман на поясе, сел в стороне от неё, вне досягаемости вытянутой ноги, и достал трубку. Раскурил я её впрочем, только после разрешения.

— Так вот, — начал я, выпуская облачко дыма, — я охотник…

— Рано я Вешку отпустила.

— Да погодите вы головы рубить, я не из Ордена. Более того, я у них в розыске.

— И за какие заслуги?

— А много ли надо дабы у них в чёрном списке оказаться? Спас пару «потенциальных» умбралов и вот ты сам под подозрением.

— Тоже верно. Я так понимаю, тебя штольни ниже по хребту интересуют?

— Да. Вы, фестралы, всегда составляете карты ближайших пещер. Мне бы одна такая пригодилась. И, возможно, кого-то с острым нюхом, хорошим слухом и возможностью летать в напарники. Гарантирую, что верну добровольца в целости и сохранности.

— Это… осуществимо, — она задумалась и осенилась кривой улыбкой. — Но нам-то что с того?

— У вас в соседях опасный монстр, а вы на его убийстве ещё и нажиться хотите?

— Пока он нас не трогал, а вот после твоего визита он может и разозлиться.

— Пока вас и местные паны не трогали, но и то, и это ведь вопрос времени. А как бежать надо, тогда что? Много у вас путей, окромя этих штолен злосчастных? Или вы хотите оказаться меж молотом и наковальней?

Она отвернула голову к окну и задумалась. Я тоже посмотрел наружу: прихотливое солнце скрылось за горизонтом, на золотые верхушки хаток начали падать первые снежинки... Для меня зима вновь подкралась незаметно.

— Ополченцев я не дам, тем паче, Вешку, толковая она.

— И не надо. Мне нужен кто-то способный выживать и быть второй парой глаз, а не убивать, это я и сам могу, — я сделал глубокую затяжку и выдохнул. — В чём проблема? Вы же, пане, уже знаете, кого хотели со мной отправить. Чего тянете?

— В самом деле. Есть девочка одна. Чудна́я, зато стойкая и охочая на приключения. Переночуешь здесь, завтра встретишь её у раздвоенного пика, мы ей пока припасиков соберём и карту перепишем.

— Замечательно, — я поднялся, — рад, что мы договорились.

Ту ночь я провёл гостем в доме старосты. По факту, просто занял спальное место в тенёчке, чтобы не мешать домочадцам, и прождал до рассвета — я не сплю. Потянувшись, отказался от предложенной пищи и, распрощавшись, сделал шаг за порог.

К наступлению дня деревушка начинает выглядеть пустой и заброшенной, только ухоженные полисадики ещё намекают, что хозяева живы и регулярно пропалывают их.

Две горные гряды сходятся здесь, создавая отличное место для укрытия, а дальше на юг они расходятся и образуют живописную долину, которая может кормить и эту деревню и ещё две такие же только своими дикими ресурсами. Во всяком случае так было раньше. Отчасти потому мне и нужна карта — слишком многое могло изменится, а каждый неучтенный пролом или козья тропка это шанс на побег для моего врага. Только потому я не могу нестись носорогом напролом, что мои цели тогда почувствуют меня издалека и начнут бегство заранее. Это как пытаться ловить планктон будучи акулой. Гнаться я могу за только одной, а побегут все. Это заставляет меня действовать осторожно.

К слову об осторожности. Я уже покинул границу хуторка, достиг развилки с каменными вилами, которые упоминала староста, а проводницы не видно. Или хороший знак, или плохой… Ага, хороший. Слышу позади себя ритм распалённого сердца, но не оборачиваюсь. Действительно, примечательные навыки скрытности: не задерживает дыхание, сначала находит твёрдую опору для ноги, только затем переносит вес, не стискивает зубы до скрежета. В общем, ни одной ошибки убийцы-любителя, волнение выдало, но это исправляется опытом. А меж тем, она остановилась в пятаке шагов от меня и начала вертеть крупом, готовится к броску.

— А вот прыгать на меня не надо, — сказал я спокойно, всё так же смотря перед собой.

Не послушала, сделала пару оборотов, ещё более энергично и как прыгнет. Мимо, конечно. Юная и ловкая, но я ловчее. Сделав дугу по гальке, она встала полубоком и уставилась своими большими янтарными глазами, полными озорных огоньков. А под ними — клыкастая радостная улыбка, которая, впрочем, менее подготовленных путешественников будет преследовать в ночных кошмарах.

— Здраве! — она энергично помахала. — Это с вами меня отправляют? Не то чтобы здесь были другие единороги, но всё же… Я Летиция, кстати!

— Будем знакомы, Летиция. Не переживаешь о путешествии?

— Не то слово! Но в хорошем смысле, то есть, — она нервно поправила холщовую котомку. — Всегда хотела выбраться куда-нибудь в даль! Но боялась копыта откинуть на первом повороте…

— Ничего, я многое знаю, может чему научу. Сможешь потом сама путешествовать.

— Ура-ура!

— Тише, остальных разбудишь. Зови меня…

* * *

— Курсант Шайнинг Армор, опять жрёте после отбоя?! — внезапно раздалось из темноты.

Вскрик удивления быстро перетёк в оскал, боевую стойку, направленный в мою сторону рог. Выправка безупречная, жаль только, что вредные привычки тоже высечены в камне характера. Пару секунд прищура в бесплодных попытках разглядеть меня в темноте.

— Пятнадцать минут после полуночи, — сказал я, перекрестив ноги, — По тебе в пору часы сверять.

— Стоило догадаться, мне этот голос всё ещё чудится в толпе.

Кончик его рога начал светиться, заливая помещение приглушённым светом.

— Как ты вообще попал сюда?

Я показательно посмотрел на распахнутое окно позади меня:

— У вас было открыто, а я не хотел стучать в столь поздний час.

— Мы... ты... Да мы же в замке! Этаже на пятнадцатом.

— Когда меня это останавливало?

— Короче, чего тебе надо?

На круглый кофейный столик меж двух кресел плюхнулись два бурдюка с тонкими трубками, в блеске светлячка на роге сверкнула игла.

— Мне нужна твоя кровь.

— Щас, разбежался.

— Хорошо, я перефразирую. Твайлайт нужна твоя кровь или на одну сестру у тебя будет меньше. Ну-с, будем спорить и тратить время? Мне ещё в Кантерлот возвращаться, знаешь ли.

Жестоким вихрем он сел по другую сторону столика, и без того светящийся рог вспыхнул ярче, озаряя комнату деталями: тяжёлые портьеры, книжные полки и незакрытый буфет. Быстро согласился, умеет же быть покладистым, когда надо. Я взял полую иглу и приготовился начать процедуру, но он резко сжал ногу:

— Но пока ты будешь это делать, я требую объяснений. И честных объяснений. Обещай.

— Обещаю, пока мы не закончим я буду отвечать на твои вопросы. Без деталей, сам понимаешь, одного члена твоей семьи любопытство уже поставило на грань жизни и смерти.

Армор вздохнул, опустил голову и разогнул ногу, позволив мне найти артерию. Я открыл клапан и положил объединённые сосуды наполняться.

— Хватит тебе кривиться. Солдат ты или кто?

Он пропустил мою попытку раззадорить его мимо ушей.

— Что именно угрожает Твайлайт? — вдруг спросил он. — И зачем нужна моя кровь?

— Для переливания, конечно. Она подхватила опасную заразу и единственный способ лечения — вытеснить заражённую кровь чистой до того, как она доберётся до сердца.

— Она сейчас здесь, в Кристальной империи? Я могу её увидеть?

— Нет и нет. Ты бананы-то достань из ушей. Я же сказал, что в Кантерлот вернусь. У меня там есть всё необходимое, чтобы вытащить её с того света. И смотреть я бы не советовал, тебе не понравится.

— Это мне решать.

— Армор, упёртый ты коник. Она лежит в мрачном помещении, в её тушку воткнуто десяток таких же трубок, как сейчас в тебя, не говоря уже о... фиксации. Давай, лучше не надо.

— Проклятье, Твайли... Точно нет другого способа? Может, Кейденс что-то может сделать?

— Нет. Даже Целестия, пока обладала Элементами, пыталась это исцелить и провалилась. Какой, по-твоему, шанс у ненаглядной Ми Аморе Кадензы? Можешь обижаться, но, на мой взгляд, она слабейшая из аликорнов. Она не смогла дать достойный отпор Кризалис.

— Только не начинай. Я что-то не припомню, чтобы ты был там, когда она напала.

— Ты не хотел видеть меня на своей свадьбе, потому я освободил дворец от своей персоны.

— Я не то чтобы говорил такое...

— Если я не испытываю эмоции и чувства, это не значит, что я не понимаю или не различаю чувства других, — я нагнулся вперёд и проверил ёмкости по прозрачному индикатору с поплавком. — К тому же, я вижу проблему не в том, что Каденза проиграла, а в том, что сделала она это с таким треском, что этого никто не заметил. Ты, в том числе. Кстати, пока Кризалис играла роль невесты, вы там не доходили до «второго этапа»?

— Чего?!

— Или как там сейчас говорят? «Не взбирался на её башню»? «Не занимались интенсивной прополкой»? «Не пачкал свою мотыгу о её поле»?

— Прекрати! Даже думать о таком противно! — Армор в смущении отвернул пунцовую морду. — Что б я, да с этой вероломной?!

— То есть, ты не уверен? Если в командировке встречу белого чейнджлинга, буду знать, куда и к кому его отправить...

— Я же попросил!

— Не кричи, не то твоя жена проснётся, ревновать к потенциальному бастарду ещё начнёт. Я просто тебя возбуждаю для ускоренного сердцебиения, а то что-то мы засиделись...

— А этого хватит? Ты успеешь?

— Хм? Должно хватить. Один бурдюк расходуется за сутки, с тебя два, с ваших родителей по одному… Если улучшения не наступит, пройдусь по второму кругу. Хорошо, когда столько родных… Твайлайт очень повезло в жизни. Больше, чем некоторым.

Поток крови в капельнице остановился, значит, отрицательного давления уже нет и сосуды заполнены. Пора сворачиваться и возвращаться. Осторожно извлёк иглу и сразу плотно прижал к ране марлю с завёрнутой кашицей подорожника.

— Держи минут десять, — посоветовал я, упаковывая жидкую жизнь в укреплённую сумку. — Хорошо кушай, крепко спи, и малокровие быстро пройдёт.

Я уже собрался уходить и поставил первую ногу для старта:

— И Армор… рот на замок. Меня здесь не было, с Твайлайт всё в порядке, а ты по-прежнему просто перехватываешь мятно-миндальное печенье по ночам.

— Эй, подожди, ты же можешь просто…

— На лестницы времени не-е-е-ет…

* * *

Мы прошли извилистые тропки и подошли к хвойным нагорным лесам. Я попросил Летицию, раз она хорошо скрывается, идти вперёд и разнюхивать путь на предмет неприятностей. Немного лукавлю — она неугомонная и невероятно действует на нервы, и мне хотелось её чем-нибудь занять, желательно полезным. Считай, в прятки играем, не слышно, не видно, разве что никто никого не ищет.

Очередное сосновое дерево показалось мне подозрительным — его ствол немного исцарапан вертикальными засечками. Лес вокруг казался тихим, но эта тишина была обманчива, словно зверь затаился перед прыжком. Я присмотрелся — четыре ряда толстых неглубоких борозд и два тонких, но глубоких... Ты ж моя радость:

— Ещё и по деревьям лазишь? — я задрал голову и встретился взглядом с фестралкой у самой верхушки. Произнесённое старостой слово «чудна́я» получало новые и новые смысловые грани.

Она довольно покивала, словно я её похвалил. Потом, будучи перевёрнутой хвостом к небу божьему, фестралка слегка ослабила хватку за ствол дерева и начала скользить по нему вниз. А дальше просто перешла — буквально, когда смогла дотянуться до земли, то вытянула сначала одну переднюю ногу, затем вторую — в другую плоскость.

— Ты разве не разведкой занималась, Летиция? С таким подходом каши у нас не получится, нельзя всё время играть.

— Я смотрела! Честно! Но нам дальше нельзя. Там на пути такая интересная штука! Но опасная, в обход лучше пойти.

— Что ещё за «штука»?

— Элё... Эльи... Элета...

— Элементаль? Какой именно? Хотя, разве ж ты в них разбираешься... Просто опиши как он выглядел.

— Агась, точно, эльментал. А выглядел... Ну вот как змея, но с ногами и рогами. Только вот копыто одно на все четыре ноги, а остальные с какими-то отростками. И чешуи почти нету, токмо шерсть взъерошенная, а ещё...

— Ещё он этими «отростками» щёлкает и что-то происходит?

— Да-да! Вот как щёлкнет, так чертовщина творится! Но смешная. Я потому и решила, что это эльментал! Кто ж ещё такой сильной ворожбой балуется?

Так и знал, что легко не будет. Однако же, почему из всего плохого произошло именно «это»? Я вздохнул и попросила Летицию встать за мной. Держу пари, эти двое могут спеться на почве игривости, а значит надо стать преградой между ними.

Долго идти не пришлось. Вскоре между деревьями показалась небольшая поляна, в центре которой возвышалось странное существо, словно сошедшее со страниц дурного сна. По крайней мере, так говорят. На данный момент он, занятый превращением высоких цветов в поющие фальцетом хоры, не заметил нас. Но пользоваться этим излишне, ни к чему распалять его воображение неожиданным появлением.

— Это снова ты? — спокойно я спросил уже на подходе. — Третий раз за последние пятьдесят лет. Ты что, меня преследуешь?

— Ха, что?! — он развернул голову на нас, как сова, очевидно, не беспокоясь, что такой поворот летален для живых существ. — Во-первых, не «ты», а Его хаотичное величество, герцог бедлама, маркиз...

— Да-да-да, опусти эту часть, всё равно я не буду к тебе так обращаться, Дискорд.

— А он, что, из благородных? — тихонечко спросила Летиция.

— Нет, просто дебил, — так же ответил я, — напридумывал себе титулов и теперь кичится ими.

— Простите, но титулы ни разу не при-ду-ма-нные, — запротестовал Дискорд, ритмично двигая бёдрами и указательным пальцем влево-вправо на каждом слоге. Что за мерзкий жест?

— Титул без вотчины или домена ничего не стоит.

— Пространство хаотичного беспричинного — вот моя вотчина!

— Я не буду вступать с тобой в полемику, — Ведь он проиграет, дорогой читатель! пришлось отмахнуться от него. — С кем ты... Хотя зачем я пытаюсь тебя понять, безумец? Давай, мы просто тебя обойдём...

Мы предприняли попытку обогнуть его слева. Но это не получилось, нет, никто из нас не заметил, чтобы он вообще двигался. Однако, как бы мы ни старались обойти его, слева ли, справа ли, он раз за разом вырастал перед нами как из под земли.

— Дискорд, а ты не можешь отойти? Сделай просто шажок в ту сторону, мы — в эту.

— М-м-м... нет. Мне нравится там, где я сейчас нахожусь.

Я предпринял ещё две попытки обойти его с закономерным результатом, чтобы убедиться в том, что мы в процессе исполнения так называемого «розыгрыша». Как это иногда утомляет...

— Так ты будешь стоять на месте?

— Абсолютно! — он скрестил лапы на груди и высокомерно задрал нос к небу.

— То есть, иными словами, ты проявляешь... «постоянство»?

Я намеренно подчеркнул последнее слово и это дало нужный эффект: он моментально обвис и уставился на меня с неподдельным непониманием:

— Нет, нет, я же телепортируюсь перед тобой, просто так быстро, что даже ты не заметил!

— Ага, то есть мало того, что ты остаёшься относительно меня «неподвижным», так ещё и телепортируешься... «закономерно»?

Мало что приходится Дискорду против шерсти, как тривиальность и последовательность. Он совсем насупился и с откровенной неприязнью начал сверлить меня взглядом:

— Как я презираю тебя и твою логику, зануда... Знаешь что? Я просто здесь загораю.

Он щёлкнул пальцами и на нём появились причудливые очки с воронёными линзами — сейчас такие называются солнцезащитными. А потом он, вытянувшись на всю поляну поперёк нашему маршруту, завалился на спину.

— Ты же видишь там, в своих очках, что небо в тучах, да?

— Э-э-э, да? Они только в одну сторону закрывают обзор, спасибо.

Вновь он показательно поднял одну лапу и щёлкнул пальцами. Земная твердь под нами затряслась, покрылась трещинами и провалилась. Я сдал назад и оттащил за собой остолбеневшую от удивления Летицию. В считанные секунды под драконикусом образовалась лавовая река.

— Ты серьёзно, Дискорд? Разверз землю, только чтобы мне насолить? И ты ещё будешь меня убеждать, что мы случайно сталкиваемся?

— Я просто загораю, — нараспев ответил он. И был абсолютно искренен и непогрешим.

Пришлось думать, что делать с этим безобразием. Очевидно, раз это препятствие создано хаотичной магией Дискорда, то с его исчезновением пропадёт и она. Так как здесь в округе всего-навсего один замок и одна деревня, то есть веселиться с размахом ему негде, держит его исключительно вредность. Значит, решение этой проблемы сводится к пересечению пылающего препятствия без интеракции с Дискордом. Он и так в шаге от того чтобы, топнув ножкой, как взбалмошный ребёнок, а вот и нет!, убраться восвояси, а, перепрыгнув его метафорическую стену, мы и вовсе заставим его обидеться и исчезнуть.

Я попросил Летицию перелететь булькающую пропасть и подождать меня там, а сам направился в лесок. Мне нужно было всего-то одно деревце, что послужит небольшим увеличением пути, продлит расстояние для разбега и даст угол подъёма. Можно и без таких ухищрений перемахнуть, приложив чутка усилий, но чем больше я буду выкладываться, тем больше Дискорд будет вкладываться и распаляться, а цель сделать ситуацию скучной для него. Нужен порядок, логика, физика. Фу, как скучно! Сдержанность.

Поваленного не нашлось, пришлось делать таковым ещё живое и растущее. Да простят меня дриады, но из двух зол приходится выбирать меньшее. Либо одно дерево, либо соседство с Дискордом — думаю, духи леса будут солидарны со мной в сделанном выборе. Не больно-то и хотелось, эти дриады слишком воняют цветами и пыльцой, чх-и-и-и, аллергия от них. Осторожно покатил его к краю пропасти, развернул поперёк разрыва земной тверди. Одним копытом приподнял его, вторым подтолкнул под него камушек. Опустив, заметил Летицию, всё ещё с этой стороны.

В общем, оказалось девочка нелетающая. Возможно, это причина, почему пятнадцатилетняя кобыла ещё не при муже и даже не обручена — чтобы компенсировать подобный дефект нужно солидное приданное. На логичный вопрос, почему она не сказала с самого начала, поникла. Летиция боялась, что я разозлюсь, начну ругаться и, может даже, ударю её. И говорить нечего, что из этого списка я разве что пожурил немного, и то, по поводу не её неспособности летать, а ненужной секретности:

— Я же строю планы исходя из твоих возможностей, а если ты не сможешь сделать чего-то и потому поранишься, глупая? Так, теперь всё, с чем у тебя проблемы, ты будешь выкладывать сразу.

Подождал, пока голова с влажными и блестящими глазами покивает, и повелел встать у корневища недавно поваленного дерева поперёк и, соответственно, вдоль разлома.

Не успела она пискнуть, я разбежался и поддел её на себя на основание шеи, как хомут для плуга, и, взбегая по дереву, взмыл над пропастью.

— Не долетаем! — раздалось у правого уха.

— И не планировалось.

Аккурат посередине довольно, надменно, и совершенно невинно растянулся Дискорд. От резкого толчка в живот он по-козьи гаркнул, а очки его улетели ввысь. Мы же получили опору для второго прыжка и благополучно добрались до противоположного края. Я склонил передние ноги и опустил голову, чтобы позволить Летиции слезть.

— Ты совсем ополоумел?! — начал высказывать своё «фи» драконикус. — Вот так вот обращаться со мной? Стоит, думаю, что-нибудь вытворить с твоей малявкой, раз с тобой не получится...

— Кхм-кхм, Дискорд, на мне подковы из холодного серебра.

— Оу, так у нас, вроде как, э-эротическая переписка теперь? Что ж, а на мне сейчас только моя ши-икарная шкура, ну, может, ещё пара вошек...

— Я хотел сказать, что вобью тебе в глотку твои же кривые зубы, если ты хоть посмотришь на Летицию недобро.

— Ха! Я полагаю, раз мою благородную персону тут настолько не уважают, мне не остаётся ничего иного... — он сделал круговой и очень грациозный жест и достал банную мочалку, — ...кроме как смыться!

Мочалка начала выписывать волнистые круговые движения, «смывая» существование Дискорда, начиная с хвоста. Затем исчезли ноги, пузо с отпечатком моих подков, резко губочка переключилась на голову, плечи, руки. В итоге, последняя кроха элементаля исчезла вмесите с мочалкой в искре света, как и не было.

Дискорд, я перечитываю свои текста. Если ещё раз найду хоть букву, которую не писал, я тебя из под земли достану и залью тебе пасть раскалённым свинцом. Мы хорошо друг друга понимаем? Вот что-что а порчу моей летописи я тебе не прощу.

* * *

Я вновь скольжу в ночи, обходя гвардейцев. Ночью пробраться незамеченным в кантерлотский дворец не намного проще, чем днём. Спасибо ночным гвардейцам из фестралов. Было сложно собрать разрозненные общины и до сих пор по миру скитаются многие кочевые кланы, но их тоже можно понять. Слишком много шрамов, чтобы довериться «дневным», даже если им предлагают защиту короны, целый подземный город и трудоустройство по вкусу. Всё же, живётся в Сумеречном Кантерлоте настолько хорошо, что поверить на слово просто невозможно. Вон, сколько в стражу идёт, приходиться под потолком ползти по распоркам.

Благо у моего офиса в радиусе двадцати метров никого нет. Те, кто не знают, что находится за ней, не считают это место, на самом краю дворца, необходимым патрулировать, те же, кто знает — не рискуют получить «дисциплинарное высказывание». Хлопнул дверью и понёсся вниз по лестнице, явившись очень даже вовремя: в текущей ёмкости крови осталось минут на пятнадцать. Подвесил один из наполненных свежей кровью бурдюков на крюк-держатель для капельничных резервуаров, протёр раствором спирта его вводный клапан — не то чтобы Твайлайт стоило бояться инфекций, но рефлекс есть рефлекс — и вставил в него иглу с регулятором. То же самое проделал со вторым.

По изрядно затвердевшим трубкам — честное слово, надо что-то делать со старением материала из каучука, пусть пока используются они в одноразовых медицинских приборах, это не критично, но потенциал ведь колоссальный — из ёмкостей алая жизнь заструилась в общий цилиндрический резервуар.

Мало того, что там проходит дегазация на случай попадания воздуха в капельницу, на дне находится россыпь гладких камней, которые постепенно растворяются и насыщают кровь кислородом и питательностью. Парочку добросил, лишним не будет, предел растворимости ещё попробуй преодолей. Эти ухищрения... они необходимы, так как органы Твайлайт практически не работают. К слову об этом. Я приложил голову к её неподвижной груди, аккурат между двух трубок. Шестнадцать ударов в минуту — надо увеличить дозу анестетиков и блокираторов сокращений.

— Ойф, увеличить давление на полтора килопаскаля.

Незримо голем, временно заземлённый и занятый нагнетанием давления во всю эту установку, ускорил сокращения своих манипуляторов, пока я осторожно прокрутил регулятор стимуляторно-угнетающей установки. Громкое название для десятка различных фиалов с эликсирами и трубками, но с названиями у меня всегда была беда. Половина из них уже початы, остальные ждут своего часа, когда понадобится будить Твайлайт.

Сердцебиение вернулось к норме, десять слабых ударов. Я, почувствовал лёгкое дуновение на гриве, развернул голову к безмятежной мордочке Твайлайт. Без возможности контролировать мимические мышцы, она завалилась на бок, губы слегка приоткрылись, иногда она постанывает или пытается вдохнуть, но это лишь пики адаптивности её организма, пока гасящиеся повышением дозировки. Аликорны быстро приспосабливаются к веществам. Только потому я и вёл беседы с Армором, что спит он в одной комнате с Ми Аморе Каденза. Если его родителям можно было пустить в спальню марлевый шнур с эфиром и, дождавшись, пока капиллярный эффект сделает всё за меня, спокойно заняться делом, то с этой парочкой такой трюк не прошёл бы. Если усыплю Армора, Каденза даже не заметит снотворного и проснётся, и неизвестно ещё, что подумает или сделает. Если усыплю Кадензу... Армор может уже и не проснуться от такой дозы. Но что-то я залежался на её груди. Тепло, уютно, но осмотр не закончен.

Спустившись пониже, взял берущую начало из бедренных артерий трубку для вывода, под которую подставлен низкий табурет. На нем лист с палитрой и два кристаллика. Один заряжен и при давлении начинает светиться, второй — с противоположной стороны, преломляет прошедший через кровь свет для сверки цвета с палитрой. Проверил — зараза выходит быстрее, ожидаемого. Возможно, останется жидкой жизни ещё и на восстановление. Хорошо, она будет чувствовать себя не настолько разбитой и сухой мумией, как могла бы.

Проследил за вьющейся трубкой дальше, до бадьи. Нет смысла переживать о сохранности порченной крови, наоборот, чем быстрее она сгниёт, тем быстрее станет безвредной. В таком виде она не просто не чистится ни одним артефактом или растением, а ещё и заражает их, портит, извращает, потому... и приходится подвергать бедную Твайлайт таким истязаниям. Лучшего решения найти пока не получилось.

Убедившись, что лечение идёт планово, я засел за свой стол, у которого уже скопилась гора бумаги. Встал, ибо вспомнил, что чернильница опустела, а сменную подать покамест некому, и отправился лазить по шкафам. Не мытьём, так ка́таньем принялся я, наконец, за свои официальные должностные обязанности.

* * *

— Не понимаю, что с тобой не так.

Мы остановились на привал и я сделал Литиции два предложения. Во-первых, научить её пастись, не сеном и насекомыми едиными, в конце-то концов, а во-вторых осмотреть её крылья. Пока она пробует местную флору на вкус — под моим надзором, чтобы не съесть чего ядовитого — я расправил её крыло.

— Перепонки целые, эластичные. Кости сформированы правильно...

— *Хрум-хрум* Угу...

— С нервами всё тоже хорошо, двигаешь ты ими очень даже неплохо, вон, по деревьям с их помощью карабкаешься.

— ...угу-угу *Хрум*

— Красные не ешь.

— М? *Хру-у-у-ум* Почему?

— По разным причинам. У роз есть шипы, тюльпаны горькие, что его даже в качестве украшения блюд не используют, мак вызывает сонливость... а если перебрать, можно потом и не проснуться. Давай ты пока не будешь рисковать, хорошо?

— Хорошо, п...

Осеклась, похоже, напоролась всё ж на шип. Пусть солнышко и соизволило пригреть земных и летающих тварей, это отнюдь не значит, что впереди хоть пара светлых часов. Слышал я, богатые мира сего скинулись состоянием — награбленным как правило у ближнего своего — и начали искать способ сделать цикл смены дня и ночи постоянным. Удачи им, такой способ очень дорого выйдет и самим заказчикам и тем, кто будет его исполнять. Боюсь, она сами не знают, к каким последствиям это приведёт.

Косым глазом следя, как бы Летиция не наелась белены, я насобирал валежника, палочка к палочке, горстка сухого мха к горстке. Любопытный хвостик медового цвета, почуяв зрелище аккурат после хлеба, уже вился позади меня. Была тогда мысль попросить её разжечь костерок, но... впрочем, здесь-то писать можно всё. Искры девочка высекать тоже не обучена. Ладно, подков у неё нету, но трут с кресалом используется в каждом очаге, и не важно, из кирпича побелённого он или из сырого облепленного глиной камня. Что ж у неё дома-то творится?

Вообще, способов получить огонь не так уж и мало... Я достал выгнутый гладкий хрусталик в оправе, для прочности, и начал рассказывать Летиции, что такое преломление солнечного света на примере. Она, надо признать, внимательно слушала, только подёргивалась, когда «солнечный зайчик» резко пробегался перед нами. Когда же я развернулся — и линза вместе со мной — послав пятнышко вдаль, Летиция... кинулась за ним в кусты. Тогда мне ещё показалось, что она не слушала меня, а опять игралась. Но, когда она легла у палочной пирамидки и подняла крыльями линзу над собой, направив её фокус на гриб-трутовик в основании костра, то убедился в обратном.

Когда я вернулся с листом подорожника, Летиция уже лежала у щёлкающего от разогретой пихтовой смолы костерка и пристально следила за искорками, летящими к стремительно темнеющему небу. Мы расположились вокруг костра по разные стороны и начали разговаривать. Вернее, это я говорил, она только иногда что-то уточняла. Пусть мои речи были или чистой правдой, историей из жизни, или простым объяснением механизмов этого мира. Всё-то этой любопытной сороке интересно и, буду честен, не смотря на видимую легкомысленность, усваивает она всё на лету. Даже проверку выдержала — смогла объяснить принцип кузнечной варки, своими, по-детски простыми выражениями и оборотами, но смогла. Чувствовал себя дедушкой, рассказывающим сказки на ночь. Уже тогда я решил, если Летиция согласится... мы не будем возвращаться в деревню. Это пытливый ум, редкий самородок. К тому же, зачем нужен опыт если не чтобы делиться им? А лучше всего это делать в совместных странствиях. Уж я-то знаю. Всегда горестно смотреть, как ученики с улыбкой уходят на большак и там исчезают навсегда, видеть, как тренировочный зал ветшает и пустеет, слышать, как стихает лязг мечей и брань наставников… И думать: а сделал ли ты всё, от тебя зависящее, чтобы это предотвратить? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно быть рядом.

Пока Летиция спала, можно думать обо всё подряд и раз я уже вспомнил учеников... Так уж случилось, что в войне с нежитью поучаствовал. Более того, основал одну из противостоящих умбралам фракций, самую профессиональную и эффективную. И самую долговечную. Даже Орден охотников, объединённое на почве пылающей ненависти сборище фанатиков до мозга костей, распался раньше. На самом деле, только Благородное воинство крестоносцев было ликвидировано официально, вместе с сжиганием магистра на костре, а мы и охотники... медленно вымерли, никто не объявлял о закрытии или распаде. Мы просто тихо умерли сами собой, как пони в глубокой старости в окружении родственников, когда каждый последующий протяжный выдох может не сменится вдохом. Я, первый и последний из братства, тогда был на юге, когда осознание настигло меня. Когда один или два раза в корчме слышишь нечто навроде «Вашего брата здесь лет пятьдесят не видели,» это не страшно, но когда это случается в каждой... Это может значить лишь одно: в миру́ осталась едва ли полдюжина из наших, включая меня. Нас было мало к тому моменту, большинство погибли в битве с чудовищами и не только с ними, не было замков, неблагодарные жители их разграбили, не было репутации, как нежити и монстров поубавилось и опасность миновала, наши дела сразу забылись. Это был конец братства. После последней миссии много лет спустя с немногими оставшимися учениками, я вскоре повесил меч на стену, сложил свой чешуйчатый доспех в сундук и перевернул страницу. Но письма́ с этим предложением придётся ждать ещё восемьдесят лет...

Война с нежитью не окончена. После убийства двух из шести криптархов и потери ими единства, она всего лишь сменила своё лицо. Теперь это не противостояние света и тьмы, это война одних землевладельцев со всеми остальными. То есть, в глазах обывателей закономерное продолжение грызни за власть. Отчасти, из-за такого смыслового слияния умбралов со всеми остальными — охотничья натура подтолкнула их приспособиться к новым условиям — о них большинство наших современников и забыло. Поэтому и потому, что я пользовался доступом к библиотекам и вымарывал упоминания о них уже тогда. Ульфары, Ораны, Ормгары и уж тем более Скьямеранды даже все вместе никогда не представляли такой опасности, как Рунгиры. Они всегда было малочисленны, но талантливы в мистицизме, а их криптарх, Га́дес, невероятно капризен и непостоянен, но осторожен и хитёр. Пока остальные ведут войну, он со своим приплодом зарылся в землю и тихо продолжает исследования, ожидая пока кузены и «живые» не перебьют друг друга. Учёные среди выродков. Именно за тушкой одного из них я и отправился, а то негоже им оставаться без внимания.

Опять я задумался — или засмотрелся на звёздное небо — и не заметил как Летиция, потягиваясь в процессе пробуждения, завалилась в ещё тёплую золу и хорошенько в ней повалялась. Пришлось помогать отряхнуть её пушистую шкурку, запах огня и пепла очень хорошо улавливается. Заметил у неё секущиеся волоски, среди деревенских часто встречается это последствие плохого питания. А вот седые корни — уже тревожный знак в таком-то возрасте.

Скоро мы снова были на тропинке, берущей плавный изгиб ближе к подножью горной гряды. Протоптали её преимущественно ловчие и егеря, к тому же, здесь, на низине, ещё тепло и на зимовку ещё не собираются, потому случайная встреча в глуши не казалась невозможной. К сожалению.

Эхо скал слева донесло до нас голоса, и мы остановились прямо на перекрёстке охотничьих тропок. С той, что бежит поперёк нашей шли двое и мило беседовали. Что за радость для бандитов и хищников? Мы тут едва ли не крадёмся, соблюдаем тишину, а эти прямо таки нарываются на неприятности. Почему «прямо таки»? Я уже отсюда вижу, кто там идёт. Не многовато ли старых знакомых в этой глуши?

— Ага! — белоснежный жеребец с длинной блестящей на солнце гривой запрыгнул на булыжник. — Что за встреча!? Неожиданная встреча! Прекрасная встреча! Судьбоносная...

— И тебе привет, Влад, — спокойно ответил я. — Каким ТЕБЯ ветром занесло на мой путь?

— Меня, Влада из Вериштайна, всегда ведёт дорога приключений! И сейчас эта дорога свела меня с одним интересным юным жеребцом. Верно я говорю, mon ami?

Влад спустился с камня, кубарем, как водится, при этом сохранив свой вид и встав как ни в чём не бывало рядом со своим спутником, серым, незаметным и скромным единорогом с единственной заплечной сумкой.

— Да брось это, Влад, — юнец с едва заметными пушком под подбородком смутился. — Мы идём с самого Миндельграда, а ты ещё не убедился, что во мне ничего особенного.

— А вот я, похоже, согласен с ним.

— Серьёзно?! — удивился единорог.

— Серьёзно?! — удивился Влад.

— Слушай, — я постарался смягчить голос, — если ты идёшь С НИМ с самого Миндельграда и при этом до сих пор не попытался убить его или убиться самому, значит что-то в тебе всё же есть.

— Ну не надо так говорить. Влад не так уж и плох...

— Нет, плох, — перебил я его. — Наша прошлая встреча закончилась...

--

Я начал вспоминать те события для контекста. Влад обладает невероятными в своей способности взбесить качествами и иногда, по прошествии времени, когда алая пелена злости слабеет, я задумываюсь, если поступил тогда адекватно, то есть, соответствующе ситуации. В тот раз я был абсолютно справедлив:

— Нет, Влад! Мы не пойдём по шлюхам, у нас нет денег на это!

— *Буль-буль-буль*

— А нету их, потому что кто-то выбухал все наши эликсиры и пришлось покупать спирт для новых. Знаешь, сколько стоит спирт, Влад?! Дохрена и ещё чуть-чуть!

— *Буль-буль*

— Да плевать, что ты спутал их с наливкой на травах. Хватит спаивать моих учеников, падла!

— *Бу-у-у-уль*

— Клянусь, если я когда-нибудь найду твой драный Грааль, то засуну его тебе в задницу так глубоко, что его блеск у тебя изо рта будет виден...

--

— ...не очень по-дружески.

— Это как? — поинтересовалась Летиция, стоящая позади меня.

— Я пытался утопить его в гавани. Всплыл.

Она завалилась на спину и залилась сладким и слегка гаркающим смехом. Шутить почаще что ли? У неё такой милый смешок...

— И с тех пор я также известен как Влад Хрен-Утопишь!

— А сможешь перечислить остальные имена, Влад? Держу пари, что не сможешь.

— Смотри и учись, — он задрал нос вверх и уставил копыто в грудь в благородной позе. — Влад из Вериштайна, Влад Лучезарный, Влад Хрен-Выгонишь, Влад Хрен-Посадишь-на-кол, Влад Хрен-Заколешь...

— Это займёт какое-то время, которое мы можем потратить на нормальный разговор.

— А ловко вы это... Давно знакомы с Владом?

— Больше, чем хотелось бы. Куда ты путь держишь?

— На восток. Там строится университет, самой большой из существующих, как я слышал.

— Верно, для решения проблемы с солнцем собираются лучшие учёные и волшебники под теми сводами. Думаешь поучаствовать?

— На самом деле не то чтобы... я же ещё даже не студент. Надо выбирать задачи себе по силам, а я свои знаю.

— Довольно мудрая мысль для юного копытного. Хм, тогда, я думаю, ты хочешь прибиться к одному из именитых кудесников в качестве подмастерья.

— Читаете меня как книгу, — он в смущении потёр затылок. — Считаете, у меня есть шанс?

— Всегда есть шанс. И всегда есть возможность этот шанс увеличить. У меня небольшая известность в тех кругах, а у тебя, как минимум, одно качество хорошего учёного — рациональность. Если совсем отчаешься, невзначай упомяни, что имел возможность поговорить с Нереем на диких землях и он счёл тебя толковым.

— И последнее, Влад Хрен-Утопишь! Фух, — Влад вытер пот от его «интенсивной работы,» — ну и наследил я в мире. Так о чём это мы?

Я обернулся на него и увидел как хренов гедонист поправляет гриву, а Летиция заканчивает ряд чёрточек на земле перед ним. Она вела счёт? Нет, не так. Она умеет считать? На «палочках-чёрточках», но умеет считать, и научилась при этом сама, инстинктивно сведя множественные части в реальном мире с метафорическими единицами... Всё, с того момента точно и необратимо решено — я не верну её родителям. Плевать, что для этого придётся делать, хоть по закону гор красть, как невесту. Благо, мне-то происхождение позволяет так делать, а община бэт-пони должна была готовится жить по-нашему, когда селилась на шестьсот метров выше уровня моря!

* * *

Надо заканчивать, слишком много моей памяти уходит на вспоминание дней былых, и это негативно сказывается на настоящем. Ещё пара мгновений и я бы влетел в круп младшей из сестёр-аликорнов носом. Никогда я ещё не был так близок к разоблачению. Пусть шаги мои абсолютно бесшумны из-за ковра, но из-за него же и резкой остановки между мной и Луной собралась волна, и принцесса это почувствовала — она остановилась тоже. Через секунду она любопытно хмыкнет, сморгнёт сонливость и обернётся. Выжидаю, если через правый бок, я свешусь через парапет балкона, если через левый — полезу по стенным краббам для подвесной сирени на стропилу. Ну конечно же сложный путь! Свитки в зубы, задние ноги толкают вверх, передние хватают и подтягивают выше. В надежде, что не оставил царапины на стене от копыт, повисаю над уставшим аликорном.

Не было бы счастья, да несчастье помогло: навстречу Луне как раз шла Целестия, но на момент не состоявшегося столкновения она была слишком далеко, чтобы наверняка отвлечь сестру. Пока же Луна с непониманием озирается по сторонам — на уровне её собственного лица, к счастью — она, давя внутрь себя смех, ускоренным шагом подошла к сестре:

— Здравствуй, Луна. Как прошла твоя ночь?

— Однако утомительно, сестра моя., — младшая из сестёр перестала осматривать неосвещённый коридор и обернулась. — В прочем — ничего чудного. Скажи, не видела ль ты тени?

— Тени? О чём ты?

Я слишком расслабился, вот, о чём. Её так давно не было, что я успел забыть: она в темноте видит не хуже фестрала или среднего умбрала, и, гипотетически, могла заметить меня в окне даже неосвещённого помещения и даже с большого расстояния. А так как у бэт-пони из рядов гвардии ночи глаза всё же светятся, а у меня — нет, повод для волнений у неё весомый.

— Не могу сказать наверняка, но, мне кажется, в замке посторонние.

— Ты сможешь описать их, Луна? Какого они вида?

— Боюсь, что нет. Я была в полёте в первый раз, и на высокой башне — во второй. Окромя движения не видно ничего.

— Луна, я ни в коем случае не ставлю под сомнение твои суждения и даже напротив, хотела бы, чтобы ты была внимательна как никогда, но... может же быть, что тени — игра сознания? Ты так давно была одна, сестра.

Целестия ободряюще улыбнулась и коснулась плеча Луны.

— Определённо, это — лучшее из объяснений. Однако же, последую твоему совету, и при случае прижму нарушителя, коли замечу.

— Прими ещё один, будь любезна. Хорошо поешь и сладко поспи, ты заслужила. Слуги приведут дворец к дневному виду.

Луна устало потянулась, выгнув спину вниз, размяла шею и покивала Целестии в знак согласия. Пока младшая из сестёр удалялась в свои покои, старшая стреляла глазами вверх, в мою сторону, и поджимала губы, чтобы не засмеяться.

— Ты стал чрезвычайно непродуманным, Лиф, — сказала она, когда я наконец спустился. — Обычно, ты таких ситуаций не допускаешь. Что тревожит тебя? И, кстати, как прошла поездка с Твайлайт?

— Курва... Я и без тебя уже это заметил. Просто вспомнилась одна история. Что до Спракл... Она сама расскажет как всё прошло.

— Я даже знаю, из каких времён эта история, — игриво улыбнулась она. — Так... судя по обращению «Спаркл», миссия не шибко удачно завершилась, но она хотя бы жива и не превращена тобой в зомби, раз ты позволишь ей всё рассказать. Как я?

— Браво. А ты хоть знаешь, что значит это слово?

— Нет, знаю только что Стар Свирл мыл мне рот мылом каждый раз, когда я произносила его.

— И правильно делал. Не пристало благородной девице и студентке, к тому же, ругаться, как... как...

Я не смог выдавить из себя это одно-единственное слово. Вот вроде бы она не были первой семьёй, которую я пережил и похоронил. Старая рана, не болит и не зудит, но она никуда не делась. Возможно, это потому, что именно она была лучшей из всех семей, что я смог создать.

— Как непросыхающие пропойцы, как Стар Свирл вас иногда называл. Мне тоже не хватает Бо́чека и остальных. Жаль, что они не согласились остаться.

— Так уж они были устроены, такое уж предназначение — всегда возвращаться на дорогу. В конце концов, независимо от избранного пути, все мы когда-нибудь встретимся на Той стороне и хорошенько выпьем... Мне пора, да и тебе тоже.

* * *

У нас был последний перевал перед спуском в штольню. Передо мной разложена наспех начертанная углём карта, прижатая за углы камнями, позади — спит Летиция, трепетно положив голову мне на спину. Почти треть времени с ней, она спит, но каким-то образом она сумела меня завоевать. Не знаю, какое будущее ей уготовано, но я собирался сделать его как можно лучше и безоблачней. Почистить копыта и подковать — в первую очередь, научить летать — во вторую. У неё просто психологический зажим, это исправляется парой-тройкой упражнений под надзором терпеливого наставника. Я даже знал, как буду это делать: подниму её над головой одной ногой, она вытянется, как при плаваньи, и начнёт расправлять крылья. Там начну её осторожно подбрасывать, а она попытается махать крыльями, и тут в один прекрасный момент под ней не окажется опоры... Благо она из учеников, способных учиться прилежно без пинков под зад. И я не только о вербальных ругательствах.

Солнце ещё не встало, а вот солнышко уже зевает. Пока Летиция с натугой жуёт сушёные яблоки, не вставая с меня, я постарался объяснить ей, что нам предстоит:

— Послушай, мы приближаемся к развязке. Отсюда уже виден разлом, через который мы попадём в пещеры. Внутри, я более чем уверен, будут двое, хозяин и слуга.

Я сделал паузу. Летиция, как оказалось, всё же умеет быть внимательной, когда того требует случай. Она моментально теряет легкомысленность, когда на горизонте угроза. Так было с Дискордом, так есть и сейчас.

— Тебе нельзя вступать в бой, — продолжил я. — Твоё дело — смотреть во все стороны и подмечать необычное. Всё: стены, потолок, грязь, если покажется странной. Если на тебя нападут — бежишь наружу и шумишь, чтобы я точно знал, где ты. И, желательно, криком выдать, кто именно тебя преследует. Хорошо, медовка?

— Хорошо, па.

— Так, ожидаются, как я уже сказал, двое. Один будет умбралом и сильным магом, второй — химерой. Но не как в сказках, что бабульки рассказывают на ночь, с телом льва, хвостом-змеёй и прочим. Эта искусственная, сшитая из кусков разных существ. Ожидать можно чего угодно: паучьих ног, четырёх голов, восемь пар крыльев, ограничение одно — фантазия урода, который её сделал и оживил. Благо, они тупые, что топор неточеный, главное — не позволяй себя кусать. Если не получится, постарайся, чтобы укус пришёлся на ногу. Так ещё получится тебя спасти.

Я поднялся, вернул ей карту и проверил своё «исподнее». Пара масел, кошкодёр, цепь, эфирные бомбы... Это идея. Я передал одну из бомбочек Летиции, та зажала её в перепонках правого крыла и пару раз отрепетировала бросок — она уже поняла, как этим пользоваться. Хрупкий прозрачный сосуд, в котором клубится бурый дым — ясное дело, само просится разбиться об чью-нибудь стрёмную морду. Мы условились сохранять молчание, пока не обнаружим цель. Я запомнил карты сразу, она — старалась запомнить их, читая при каждом удобном случае. Остаётся надеяться, что этого будет достаточно и что она наткнётся на противника ей по клыкам.

Мы начали спускаться в чрево одинокой горы. Факела бесполезны для нас, мы оба хорошо видим каждый изгиб и выбоинку слегка важных стенок пещеры. Через пятнадцать минут осторожной ходьбы, «кишка» перешла в «желудок» — перед нами оказался грот с пиками натёчных пород от одного края до другого. В лабиринте, как в этом, скрыться легче лёгкого, они не живые и нет у них сердцебиения или дыхания, а мшистые камни меньше шумят от шагов... знают, где от меня прятаться, падлы.

Жестом показал Летиции: «идём по краю и встречаемся с другой стороны». В надежде, что она догадается завалить лишние выходы, я пошёл по левому краю громадной пещеры. В пестрящих перед глазами желтоватых столбов не просматривалось ничего особого и это было ужасно подозрительно. Обычно Рунгиры целые подземные лаборатории возводят, но здесь не видно даже простых столов, не говоря уже о магических печатях, сангвинарных чанах или хотя бы чёртовых растяжек с колокольчиком.

Вывод напрашивался сам собой: конкретный умбрал не-такой даже среди себе подобных. А значит он мог предпринять другую тактику: вместо того, чтобы выставлять химеру на часах и кинуться в бегство по заготовленному пути при первых звуках боя... они вместе поджидают одного из нас. Если меня, тогда, по их мнению, у них больше шансов убить меня, не поднимая шума, затем заняться вторым нарушителем. А если не меня?

Резко срываюсь с окраины через центр лабиринта. Петля влево, петля вправо, прыжок на толстый шип, прыжок через поле каменных пик. Треск магии, меня подкинуло и перевернуло, но я всё равно приземлился на все четыре. Передо мной единорог обманчиво жалкого вида: болезненный облезлый мех, признаки мышечной дистрофии и малокровия... и пульсирующие зловещим пурпуром кости. Он с отвращением посмотрел на меня, мой распоротый живот, обернулся и издал два щёлкающих звука языком, змеевидная химера оставила нас одних, он видит раненного и ослабшего врага, думает, справится сам, считает, что победил. Он ошибается.

Я хотел дать шанс уйти на Ту сторону достойно и сразиться как равный, но раз Рунгиры уже даже не брезгуют нападать из засады и натравливать чудовище кровавой тауматургии на жеребёнка, говорить о чести не приходится. Поднявшись на задние ноги, вытянул правую переднюю в сторону, чем удивил оппонента. Пощады не будет. Над глазами, за бровными дугами появилось лёгкое голубое свечение, я почти забыл какого цвета моя магия, и в последнюю фалангу моей вытянутой ноги лёг длинный эфирный меч цвета льда из родниковой воды. Я сделал шаг, он попятился, исполнил то заклинание ещё раз. Пока сонм кошмарных призраков летит, чтобы порвать мою плоть, снова делаю шаг и выставляю меч перед собой под углом. Контакт оружия и магии заканчивается потоком едва прохладного воздуха. Иду дальше, не обращая внимание на кровь и волочащиеся органы.

В глазах умбрала небесное свечение и страх. Он мог этого ожидать от одного из своих, но не от, по его мнению, неуча-Ульфара. Слух, что я начал истреблять их, уже давно стал известен последней блохе и сейчас этот учёный мира тьмы получил самое весомое доказательство гипотезы — я стою перед ним. Он самолично ничего не может мне противопоставить и, более того, отпустил единственное существо, способное физически меня остановить и выиграть ему время для бегства.

— Всё же не стоило строить из себя умника и последовать примеру остальных, да? — сухо спросил я, приближаясь.

Он не ответил, пятясь, завалился на кусок песчаника, озираясь по сторонам в поисках пути к побегу. Хотел закричать, а я — сорваться к Летиции, сдерживало одно — весь расклад был как натянутая струна, резкое движение или крик и она порвётся. Он потеряет голову, она замешкается и не сможет заметить нападения, химера начнёт буйствовать, руша своды на наши головы... Меж тем, мой клинок, уже под его подбородком, дёрнулся от фестральского высокого крика:

— И-И-И-И-И!

Голова с жидкой вьющейся бородкой покатилась по склону вниз, к кучке моих отпавших кишок, а я побежал на крик. Благо... я стал легче на какое-то время. Стены и своды пещеры начали содрогаться от ударов зверя. Значит, от первого броска Летиция увернулась, и от последующих тоже, умница. В такой надежде, что толчки не прекратятся до моего прибытия, я скакал по колоннам и сталлагнатам.

Застал их обоих и сразу понял, почему Летиция не бежала, как условились. Её загнали в пещерную залу без выхода. Химера большими лягушачьими лапами, раскинутыми в стороны, перекрывала ей пути к отступлению и, собравшись с силами и скрутив змеиный хвост вместо задних ног пружиной, снова и снова предпринимала попытки достать её волчьей пастью.

В прыжке с очередной известковой глыбы, отсёк ей кисть левой лапы. Боль в химеру не закладывается, она даже не обратила внимание, но потеряла опору и следующим рывком влетела в скалу пастью, а Летиция взмахом крыльев забралась на её голову и начала бежать по шипастому хребту.

— К выходу, быстро! — скомандовал я.

— Но, па...

Она смотрела под изорванный плащ, а не в глаза.

— Делай ноги, я сказал! Главная проблема решена, мне осталось убрать за ней.

Отпущенный клинок послушно перевернулся в воздухе и готовился лечь обратно в хватку, когда кости захрустели от неестественно сильной хватки чешуйчатого хвоста. Ка́шель и знакомый вкус крови пришли без знаменитого потемнения перед глазами. Мерзкую слюнявую рожу я видел так же чётко. Извини, зверюшка, поздно проявлять силу, твой создатель уже на Той стороне и скоро ты его встретишь…

Малявка не послушалась и попыталась отвлечь химеру, ослепив её. Будь у меня воздух в лёгких, а не кровь, я бы крикнул. Мохнатое ухо дёрнулось до того, как она замахнулась, а зубы впились ей в спину, бомба разбилась о грудь и не нанесла вреда. Запах живой крови заставил ожесточится, я упёр одну переднюю ногу перед собой, вторую позади и вытянул их. Сквозь толстую чешую почувствовал, как разрывается позвоночник, расплёскивая пульпозную жидкость. Летиция выпала из пасти ошарашенного монстра, а я продолжил. Меч сверкнул и вспорол хвост от середины до пояса, копьё легло в правую крайнюю фалангу, и с размаху я пригвоздил им тело химеры к скале. Она схватилась за прозрачное древко последней лапой, но не смогло вытащить. Я стал между торчащим копьём и щёлкающей зубами пастью, на плечи легла тяжёлая секира, которой с разворота была срублена голова.

По негласному приказу оружие исчезло, а я бросился к Летиции. Паскудно дело: укус в спину, похоже, задет позвоночник, инфекция фривольно чувствует себя в её нервном центре — все ноги непроизвольно дёргаются, живот то напрягается, то расслабляется. Из целых флаконов в подсумке остался один, но его должно было хватить. Зеленоватая жижа с мятным запахом растеклась по ране и судороги отступила, Летиция перестала всхлипывать и прерывисто вдыхать, но взгляд не прояснился, она почти не видит.

Я пригладил её гриву в попытке успокоить:

— Ты меня слышишь? — лёгкие, наконец, восстановили функциональность.

Она рвано покивала.

— Тебе ещё можно помочь, медовка. Надо только доставить тебя в деревню, к родственникам. Пешком вряд ли получится, но вот если лететь...

— Ты ранен?

— Едва ли. Завтра будет шрам, послезавтра не будет и его. Давай я тебя стреножу, чтобы не упала и...

— Не надо. В деревне не... нету у меня там родных. Никогда, думаю, не было. Я ведь умру, да?

Я прижал её голову к груди и тяжко выдохнул. Звук получился ещё слегка булькающим из-за остатков крови.

— Или просто умру, или стану... чем-то другим. Давно пора было, наверное... — она закрыла незрячие глаза и заплакала. — Спасибо.

— Ты не станешь каким-то монстром, медовка... Обещаю.

Уже скоро я вернулся в деревню бэт-пони. Один. Я намеренно не стал приводить себя в порядок, смывать кровь, чинить плащ, прятать трофей, хотел, чтобы все зрячие знали: за мной идут новости. Для меня самого, в первую очередь, плохие. До сих пор вены жжёт огнём, как вспомню те пару часов. Во второй раз на моём пути никто не решился встать и стучать в дом старосты я не стал, много чести. Как показался головой на втором этаже, староста сразу завелась:

— Что, голубчик, получил под хвост?

Вместо ответа, я дёрнул цепь и перед старостой плюхнулась волчья голова с неё размером, от почти чёрной сочащейся через доски крови которой начал расходиться лужа. От испуга, старуха отпрыгнула и вжалась в оконную раму. С тянущимися секундами, она осознала, что голова уже не кусается, и её кривая улыбка начала блестеть на солнце.

— Ну вот, удружил ты нам! Никогда бы не поверила, если б глазами не видела, — она осторожно ткнула в нос волка. — Слава Матроне ночной, одной напастью меньше, можно будет спать спокойно.

— «Спать спокойно,» — сухо повторил я. — Интересный подбор слов для кого-то, кто отправил бедную сиротку на верную смерть.

— Не суди! — гаркнула она, а её шерсть встала дыбом. — Ты не знаешь, что мы пережили, не знаешь наши страдания! К нам относятся, как к зверям, и мы вынуждены выживать по-звериному!

Красиво. Только я знаю. Знаю и при любой встречи с бэт-пони стараюсь им помочь, даже в ущерб моей основной миссии. Но ещё ни одно из встреченных мною племён или общин настолько не оскотинивалось. Я видел, как в голодную зиму родители, чтобы накормить детей, отрезали от себя... но чтобы травить всю жизнь и в итоге отправить на съедение монстру одного из своих? Даже простое изгнание — это редчайшее наказание, а приём под крыло сирот старостой — обыденность. Не знаю, как учение Матроны ночной исказилось в этой общине, но исправлять его уже поздно. Высказывать своё мнение вслух я, разумеется, не стал.

— Я хочу навестить её жилище, — заявил я и развернулся на лестнице, начал спускаться.

— Попроси внучку мою, у камина, она по...

— Сам найду, — отмахнулся от лживых любезностей.

Недолго я петлял среди припорошённых лёгким снежком домиков прежде, чем вышел к с виду обычной саманной хате, но без окон — амбар. Меня интересовал крохотный проём между ним и соседним домом, где жил фермер со своей большой и дружной семьёй. Там были вставлены две доски на уровне моей груди, на них навалено немного соломы. И всё. Собакам лучше будки делают.

Когда я достал ту самую линзу, что подарил ей, все, каждая жила в моём теле в унисон взмолилась о кровавом возмездии. Внешне, уверен, я казался невозмутимым, но внутри шла битва с темнейшим соблазном.

Нет, в этом не будет никакого смысла. И легче мне не станет, я уже пробовал. «Пусть решит судьба». Я оставил хрусталик в оправе там — Летиции больше никогда не понадобится разводить огонь — снаружи, внутрь бы не пролез, да и символизм исчезнет, в грязи линза просто испортится, угаснет ни кем не замеченная. Развернувшись, мои ноги медленно потащили меня дальше. Я оставил этих фестралов на милость судьбы или их этой Матроне ночной и не обернулся, когда услышал треск разгорающегося пламени.

Представление началось аккурат, когда я занял удобную лежачую позу на скале сразу за условной границей деревни. В разгар дня многие ещё спали, ветер крепчал, а снег идти как раз перестал. Огонь жадно пожирал сухую траву и сны. Первыми гореть начали амбар с запасом еды и дом фермера. Ополчение пыталось тушить, кидая снег, но его пока выпало слишком мало, а потоки воздуха от их крыльев разбрасывали искры и лучины, которые мстительный ветер щедро сыпал на остальные крыши.

Вот, убитый горем молодой жеребец выносит отца-фермера и сестёр, отравленных дымом. Их число увеличивается, многие из спящих успели проснутся от пожара, но не все, не было семьи, в которой не будет траура. Если будет кому оплакивать уже к вечеру. А-а-а, вот староста с внучкой. Той самой, что когда-то открывала нам с Вешкой дверь. Она пытается делать ей массаж сердца, но безуспешно. Она поднимает заплаканные глаза и наши взгляды пересекаются. Не думаю, что староста могла рассмотреть, но я точно помню, она указала на меня, после того как я улыбнулся.

Начальница ополчения не заставила себя ждать. Но её буйный настрой разбился её же собственным инстинктом. Я был не в лучшем расположении духа, и это явственно считывалось всем живым: напади она на меня сразу, лишилась бы хребта. Медленно, позвонок за позвонком.

— Чем могу помочь? — буднично спросил я, не поднимаясь с земли. Был бы головной убор, для иронии я бы и его снял.

-...зачем? Ради чего?! Из-за этой беспризорницы блаженной?!

— Эта, как ты выразилась, «беспризорница блаженная» могла принести миру больше пользы, чем вы все вместе взятые до десятого колена. Скажи, ты, когда жеребёнка в третий раз выгоняла, хорошо себя чувствовала?

Не знаю, что у неё было в голове, но она откровенно попыталась на меня напасть, презрев очевидную опасность. Остановилась, когда почувствовала порез на шее. Пять эфирных клинков окружили её. Первый у горла, второй грозится пронзить глаз, третий готов вспороть брюхо поперёк, последние — лишить крыльев.

— Да кто ты... что ты?

Я горько улыбнулся и поднялся во весь рост.

— По имени я Нерей, но всё чаще меня зовут Странником. А чутка раньше — убийцей драконов, кто-то звал меня отцом, кто-то гибелью королей. Но вам сейчас важно не это.

Мечи вокруг Вешки исчезли, а у меня появилась коса с черепом в навершии. Я поднял её на плечо и заговорил громче, чтобы голос мой унёсся дальше:

— Слышал я, вы предпочли выживать по-звериному. Ну так и живите, как звери! В лесах, в пещерах, под открытым небом. Гадьте, где придётся, ешьте, что вздумается. Ни в чём себе не отказывайте! — я встал на задние ноги и вытянул косу вперёд себя. — А кто не согласен с приговором, бросьте мне вызов и умрите сейчас, или смиритесь и получите шанс прожить ещё один день. Можете также помолится своей богине, но, будем честны, раз вас такое горе постигло, значит, она со мной согласна.

— Ты оставляешь нас на зиму, без припасов, без крыши над головой...

— Думаешь, это всё? Подожди, пока дым от пожара заметят... — как по написанному сценарию эхо донесло звук. Боевой рог. — Ты всё ещё тратишь время на меня? Не такая уж ты толковая как говорила староста…

— Твайлайт? — позвал меня голос. — Твайлайт, ты меня слышишь? Свет видишь?

Тусклый огонёк у левого края обзора медленно переплыл в правый, очертил круг.

— Да-а-а, — протянула я с большим усилием.

Горло, как наждачная бумага. Всё тело затекло, так и хочется потянуться даже если из-за этого я свалюсь с кровати. Не тут-то было.

— Хм, а почему я не могу пошевелиться?

— Потому что ты привязана, глупая.

— А почему я привязана? — почему-то мне хотелось продолжить разговор именно в этом русле.

— По той же причине, по которой на тебе клобучок. Ну, знаешь, такой колпачок-шапочка, рассчитанный, чтобы закрывать глаза и уши.

— Я знаю, что такое сокольничий клобучок. Но всё ещё не знаю, на кое сено он на мне...

Моя попытка повысить голос закончилась кашлем.

— Ты хотела сказать, что не знаешь, зачем он? У тебя сейчас обострены чувства, и без клобучка случится сенсорная перегрузка. Лук когда-нибудь резала? Представь себе подобную реакцию, только сильнее раза в три.

— Ладно, думаю, я могу смирится с этим. Но связывать-то меня зачем? Ноги свинцовые, крылья ломит...

— Если ты их не чувствуешь, это не значит, что ты ими не навредишь. Себе в том числе. Сейчас у тебя только голова более-менее работает, скоро тело снова начнёт тебя слушаться. Просто успокойся и позволь процессу продолжаться.

— Успокоиться? — это слово почему-то меня разозлило. — Я не забыла, куда ты меня втянул.

— «Я» втянул? Я-то как раз дал тебе пинка, как только понял, что тебе такие приключения пойдут против шерсти. Ойф, увеличить давление на килопаскаль. Но тебе не сиделось, правда? Вундеркинду Твайлайт всё должно быть по плечу.

— Но, но, тот пони! Она был ранен! Мной... Не так должна поступать принцесса дружбы.

— Давай ты сосредоточишься на том, чтобы оставаться в состоянии покоя, а потом я расскажу, почему его нельзя было жалеть. Если тебе полегчает... я только что вернулся оттуда. Его там уже нет.

-Это как?! У него... у него же половина туловища была в кашу! Не мог же он сам выбраться из пустыни...

— Позже, Твайлайт. Отдыхай и не ёрзай.

Есть капитан. Не могу шевелиться, не могу смотреть, не хочу разговаривать, только спать. Я попыталась вздохнуть... но у меня не получилось. Лёгкие не слушались, диафрагма отказывалась выгибаться и создавать давление для вдоха. И почему-то меня это ни капли не беспокоило. Не надо дышать, ну и не надо, в голове больше места для полезных вещей будет. В туалет ещё не хочется. Не знаю, что именно со мной происходит, но пока я не вижу минусов, не смотря на фиксацию. Будто бы я куда-то вообще торопилась...

Очнулась я от настойчивого стука мне прямо в лоб. Ясное дело, недовольство показать получилось только поморщив нос и оскалившись.

— Извини, но спать нельзя. Когда начнут работать органы...

Резко грудь охолодела, сжалась, будто камнем придавило. Я отчаянно кусала воздух, пыталась панически бегать глазами, но через клобучок ничего не видно. Наконец, в действие пришла брюшная диафрагма и лёгкие залились сладким кислородом, который начал струится по моим артериям и тканям. Никогда так не радовалась, что дышу.

— Да, я продолжу, если ты не против. Когда начнут работать органы, придётся дать им первый толчок и желательно тебе быть в сознании в этот момент.

— Ага... — я едва вставляла слова между жадными вдохами. — Согласна...

— Ничего, дальше будет проще, остальными органами по большей части управляет спинной мозг. Тебе просто нужно, как бы это выразится... дать ему «зелёный свет».

Это был интересный опыт, если не сказать больше. Части тела и магия были частью моей сути с самого рождения, я лишь училась ими пользоваться, но в тот момент... Этот как если бы я изначально родилась без этого всего, и начала получать их. Каждые пару минут тёмный мир вокруг меня становился больше. Сначала дышать, потом — ощущать запах. Сначала двигаться, потом — чувствовать прохладу подшёрстком. Сначала урчание желудка, потом — слюноотделение. Пищевод по метрам пересчитала, мысленно представила форму поджелудочной, изгибы печени... Уникальный опыт. Подпортился он, только когда дело дошло до мочевого пузыря и всего прилегающего к нему. Вот без этого я бы уж прожила как-нибудь...

— Так, — я почувствовала, что надо мной склонились, — пока можно это с тебя снять.

Немного покопавшись с застёжками, Лиф — кто же, лягать его, ещё? — стянул с меня эту неудобную штуковину. Интересно, и кто же делает соколиные клобучки такого размера?

— Ну, как ощущения? — спросил он, склонившись надо мной, с моей перспективы — вверх ногами.

— Незабываемо.

— Зрение не мутное?

— Нет, вижу твои песочные часы. Ух ты, уже одиннадцать часов?

Он покосился на висящую на плече косу.

— Рад, что ты знаешь числа из Понизийской империи. Вставать тебе пока рано, но вводную дать можно уже сейчас.

— Было бы неплохо.

— Во-первых, с момента вылазки в пустыню прошла чутка больше недели.

— А. Чутка?

— Всего девять дней.

Так, минутку. Я провела в-в-в... коме почти полторы недели? Странно, но удивляться не могу. Не получается. А ещё...

— Ты сейчас думаешь, что с эмоциями что-то не так, верно? Тебе не кажется. Это эмоциональная депривация, «послед» от твоей болезни. Один из. Но они все пройдут со временем. Кроме одного...

— Какого? — единственный перманентный ущерб показался мне самым важным объектом для вопроса.

— Потом узнаешь. Ничего страшного, на самом деле, но исправлять такие вещи я не умею.

— Допустим. А остальное?

— Купируется клобучком. Поносишь один-два дня, а дальше ты сама справишься.

— Хорошо. Что с девочками?

— Я сразу велел им возвращаться в Понивилль. Новостей оттуда нет, что уже хорошая новость.

В небольшом забытье то, как он методично освободил мои конечности, прошло мимо. Осторожно, на ватных, но твёрдых ногах я поднялась с... со стола. С такой позиции теперь видно, что никакая это не кровать. Ясно, почему крылья болят. Пока я разминала конечности и потягивалась, Лиф освободил своего голема:

— Ойф, принеси мне Держатель и страницы перечня трат восьмого месяца с первой по двадцатую.

— Счёт предъявишь теперь, да? — устало спросила я, когда подошла к нему ближе.

— Предъявлю, — спокойно ответил он, надевая свой «Держатель». — Но не так, как ты ожидаешь.

Захват из коричневого металла на устройстве сжался, фиксируя свёрнутые трубочкой листы. Моргнуть я не успела, как голову развернул хлёсткий удар.

— Ты, кобылья твоя голова, о чём думала?! — не смотря на мои попытки пятиться, он не позволял мне разорвать дистанцию и продолжал бить. — Я, когда говорил не лезть и сидеть тихо, что, по-твоему, имел ввиду?!

— Эй, эй, да по... да подожди! — я перешла на откровенное бегство.

— А ну стоять! — устройство на одной ноге его не замедлило и Лиф пустился за мной. Когда нога с Держателем коснулась пола, захват повернулся и прижал трубку назад, как шпору. — Я с тобой не закончил! Вернись и прими заслуженное поругание!

Никогда так себя не чувствовала! Частенько, ещё в начальной школе, смотрела как наказывают нерадивых учеников и вот никак не могла представить себя на их месте. Всего-то надо прилежно учиться и не нарушать порядок, думала я. Вот, оказывается, какого это.

— Хорошо, хорошо, только не... — я постепенно замедлилась и повернулась. Но тут же мне на нос лёг увесистый бумажный дамоклов свёрток. — ...бей. Я-я-я окончательно убедилась, что такие вещи не по мне. Я — не тайный агент и не убийца, я — принцесса дружбы и больше в это не сунусь, обещаю.

Мои клятвы не возымели должного эффекта. Нет, даже не так. Мягко говоря, я бы хотела, чтобы эффекта не было вообще, чем такое. Лиф так выпучил глаза, что я невольно опустила взгляд, но успела заметить, как он подкусил нижнюю губу. Хотелось провалиться сквозь землю.

— Не-е-е-ет, нет-нет-нет. Ты теперь в «этом» по самые уши.

— Но поче...

— Потому, — он легко стукнул меня по носу ещё раз, — что ты, на свою беду, умная. Подумай. Ты была без маскировки и ты влезла в дела тайного общества, назовём это пока так. Ты правда хочешь, чтобы и ты, и все, кто тебе дорог, шорохались от каждой тени до конца ваших дней? Потому что, если мы не избавимся от свидетелей, так и будет. Ещё кое-что. На рану свою посмотри.

Я подогнула ногу, которая ещё недавно — мне показалось, что недавно, а на самом деле почти полторы недели назад — болела и нарывала. Меня чуть не стошнило. У крайнего сустава вырван большой ломоть до самой кости. Как я вообще могла бежать с такой раной? Почему не шла кровь?

— Отсутствие боли и кровотечения — тоже остаточные симптомы, — угадал он мои мысли. — Слушай, Твайлайт, среди них долго культивировался догмат, что кровь и плоть аликорнов смертельно опасны для них. Только потому и Целестия, и Луна... ладно, и Ми Аморе Каденза могут не боятся их, но ты оставила живое свидетельство обратного... Вы станете для них деликатесами, если это станет известно.

Не могу сказать, что земля ушла из-под ног. Нет, я просто провалилась в бездну от таких новостей. Но он не остановился, хоть и убрал своё «оружие возмездия»:

— Твоя плохая мина при хорошей игре привела к тому, что на кону теперь стоит очень многое и, если я знаю о принцессе дружбы достаточно, теперь у меня даже силой выпихнуть тебя не получится.

Я вздохнула. Если ошибка становится синяком на собственной шкурке — это ценный урок. Но если ошибка ставит под угрозу нечто очень ценное, её надо исправлять даже своей жизнью. Я кивнула:

— Один только вопрос. Мы-ы-ы... же и правда охотимся на вампиров, да?

— Пф-ф, Твайлайт, не будь наивной. Вампиризм — болезнь и сравнительно легко лечится, Целестии даже Элементы для этого не нужны. Умбрал же... это проклятье. Передаётся оно так же, но если вампиризм размножается в крови, то проклятье только перемещается по ней. Поэтому я и смог спасти тебя, остановив сердцебиение и вытеснив донорской кровью.

— Остановил поезд и отбуксировал его, ясно. Что делать будем?

— Вернёмся в Понивилль. Ты не единственная, чья мордашка засветилась там, где не должна была.

— Ты... да ладно! Ты собираешься привлечь Эплджек и Пинки? Это маловероятно.

— Они в тех же условиях, что и ты. Эплджек придётся выбирать между своими столпами: семьёй и честностью. А Пинки... у меня такое чувство, ты будешь удивлена на её счёт. Не могу сказать, что нас ждёт, но это будет наверняка очень, очень интересно.