Рефлексия (гет)

Уже очень давно она не ощущала себя живой. Эта никчемная суета, именуемая жизнью, нестерпимо раздражала, а тоска рвала душу на части. Не была она больше той наивной девочкой, глядящей на мир широко распахнутыми глазами. После ухода Барбары и Адама, мир словно посерел и краски схлынули с него.

Спустя несколько лет после исчезновения приведений, не стало и отца с Делией, они попали в автокатастрофу, возвращаясь с очередной успешной выставки миссис Дитс. И если Делия погибла сразу, то Чарли пролежал в коме около недели, но организм не выдержал и он умер, так и не приходя в сознание. К тому времени Лидия уже стала совершеннолетней, однако продолжала жить в отчем доме. Теперь же она и вовсе сделалась затворницей, словно похоронив себя заживо.

Черный цвет все так же присутствовал в ее существовании, только теперь ей казалось, что им окрашены все ее будни, а темную одежду она носила по привычке, словно двигаясь по инерции на этой неприглядной дороге, название которой жизнь.

Гостиная, благодаря опущенным шторам погруженная в гнетущий полумрак, стала теперь для нее и спальней, и основным местом пребывания. По дому Лидия не любила ходить: светлые стены, обклеенные обоями, что выбрала Барбара, нагоняли на нее тоску. Тоску по родителям и по призрачным друзьям, некогда весело смеявшимся в стенах дома.

Она сидела прямо на полу, облокотившись спиной о кофейный столик, и отпивала из бутылки мерзкий, на вкус, виски. Нет, Лидия вовсе не была алкоголичкой, просто сегодняшний день являлся своеобразной годовщиной избавления от кошмара. Теперь она задавалась вопросом: «А кошмара ли?». Безусловно, само собой кошмара, как же еще? Ведь это сущий ад, существовать рядом с давно усопшим человеком. Но что тогда она делала все эти годы рядом с Адамом и Барбарой? Позволяла им существовать, а как только она повзрослела и перестала в них так остро нуждаться — они ушли. Бросили ее? Наверное, нет, это всего лишь их время подошло к концу.

Избавление от кошмара… Лидия, усмехнувшись, сделала еще глоток. Она чувствовала себя долбанной Алисой, вернувшейся из зазеркалья в реальный мир. В тот мир, что отказывался принимать ее такой, какая она есть. Откинувшись на столик, она прикрыла глаза. Как же ее тошнило от всего, как надоела ей эта возня. Лучше бы она тогда согласилась…

Слегка захмелевшим взглядом она уставилась в пространство перед собой. Все так просто… Нужно всего лишь позвать. Сколько лет прошло, должно быть теперь они встретятся, как старые добрые друзья. Усмехнувшись своим глупым мыслям, она одними губами прошептала:

— Битлджус…

И тут же, прикрыв ладонью рот, Лидия замолкла. Напряженно она вслушивалась в гнетущую тишину дома. Ни звука, ничего, тишина была такая вязкая, что, казалось, в ней можно утонуть. Нервно поежившись и обняв себя за хрупкие плечи, она вновь разомкнула губы.

— Битлджус.

На этот раз голос звучал куда как уверенней. Лидия напряженно всматривалась в полумрак гостиной, она нервно сглотнула. Ничего. И тут же смешок вырвался из ее груди. А может быть это все и не правда… Просто воображение девочки, не имеющей реальных друзей и для того придумавшей потусторонних. Такое возможно? Словно в ответ самой себе она коротко хохотнула. Вполне, вот такой ответ.

Собравшись с силами, она попыталась повторить странное имя еще раз, как того требуют правила вызова. Открыла уже рот, как резкий неприятный звук заставил ее вздрогнуть. Всего лишь часы в коридоре, отбивают восемь вечера. Неожиданно. А может быть знак? Лидия потрясла головой, отгоняя тягостные мысли, и вновь приложилась к бутылке. Оторвавшись от горлышка, она, наконец, закончила:

— Битлджус! — неестественно громко произнесла она, с удивлением отметив в голосе истеричные нотки.

И вновь обратилась в слух. Зрение не очень помогало, хоть глаза и привыкли к темноте. Возле двери, черной, словно сажа, материализовался силуэт стократ темнее. Он медленно приближался к ней, лениво переставляя ноги. Лидия только сейчас обратила внимание, что он довольно неприятно шаркает.

Создание приблизилось, и теперь стал отчетливо виден его костюм в продольную полоску, светлые волосы, будто выцветшие, паклей свисающие до плеч, неестественно бледная кожа, в темных пятнах разложения. Возможно, тьма могла частично укрыть огрехи в его внешности, однако смрадный запах, исходящий от него, скрыть она была не в состоянии.

Подойдя ближе, он присел на корточки рядом с Лидией и пытливо заглянул ей в лицо, одновременно с этим позволяя разглядеть свое. Полутруп, с запавшими глазами и слегка одутловатыми щеками. Его местами подгнившие губы растянулись в глумливой ухмылке, обнажая ряд неровных желтых зубов.

— Лидия Дитс, моя самая любимая клиентка, — сипло произнес он и положил ей на плечо руку, на пальцах которой тлен сильно обнажил ногти. — Ты наконец-то созрела…