Непостижимая скорая (джен)

I

Je m'endors avec

Trois personnes autour de moi

Pourquoi je vois ma vie

Je ne comprends pas

Attaché sur un brancard

Il est si tard

Mes yeux se ferment

Ils vont s'occuper de moi

La ville est froide et sale

Si froide si sale (1)

Indochine, «Kimono dans l’ambulance»

— Любишь ты подкинуть мне работы. — Марк Стивенсон с гримасой отвращения закинул в кружку смесь из трав (кофе было не достать) и залил её кипятком. — Открытый перелом, две рваные раны, ЧМТ…

— Радуйся, что это три разных человека, для одного травм было бы многовато. — Лиза Смит сделала глоток своего травяного чая и блаженно зажмурилась. Третья операция была самой сложной, и она безумно устала. — Кроме того, раз уж ты единственный хирург на наш лагерь и два соседних…

— Значит, мне за всех и отдуваться? — привычно посетовал Марк.

— Я отдувалась вместе с тобой, как твоя ассистентка, — так же привычно откликнулась Лиза. Шутливая перепалка повторялась настолько часто, что превратилась в нечто вроде ритуала, помогающего сбросить напряжение.

— И при этом не переставала напоминать, что училась на терапевта, а не на анестезиолога или медсестру.

— Тогда поднимем бокалы, тьфу, кружки с ромашкой и мятой за то, что пациентам улыбнулась удача и они выжили. Где Стэнли, кстати? Вот он — настоящий анестезиолог, в отличие от меня.

Марк поморщился.

— Он опять пьян, да? — вздохнула Лиза.

Марк кивнул.

— И где он пойло-то своё берёт, зараза… Неужто Тони?.. — пробормотал он.

Лиза чуть воздухом не подавилась от возмущения.

— Тони не стал бы. Он предпочитает сухое красное, к самогону он и на милю не подойдёт, а вина сейчас днём с огнём, сам знаешь.

—У нас сейчас много чего… днём с огнём, — Марк махнул рукой, и несколько капель травяного чая выплеснулось на пол. — Бинтов почти не осталось, инсулин на исходе. А у нас в лагере пять диабетиков. Считай, не жильцы, если не восполним запасы.

— Я предупредила Тони. Он сказал, инсулин будет.

— Ну, раз Тони сказал… — Марк выдохнул с облегчением.

Тони их ни разу не подвёл. Если обещал привезти что-то, то непременно привозил. Исключительно медикаментами он не ограничивался. Иногда «скорая» останавливалась у крыльца чудом уцелевшей клиники, под потолок груженная коробками с сухими пайками, какими в прежней жизни снабжали британских солдат.

— Тони, ты что, армейский склад грабанул? — присвистнул Марк, увидев коробки в первый раз. Тони поправил тёмные очки, которые никогда не снимал (казалось, спал он тоже в них) и выразительно ухмыльнулся. — Ясно. Меньше знаю, крепче сплю, так?

— Плюс, коробки сами себя в подвал не отнесут. У них ног нету, — и Тони всучил Марку одну из коробок, не переставая ухмыляться.

За окном стремительно темнело. Ночь не наступала, она падала сплошным чёрным покрывалом, на котором в хорошую погоду виднелись искорки звёзд. Лиза выглядывала огни «скорой» внизу, нервно кусая губы. Тони не человек, конечно, но неуязвимости и бессмертия сей факт не гарантировал.

— Завтра опять в патруль? — спросил Марк, забирая у неё кружку, чтобы сполоснуть холодной водой — горячую они берегли. Джентльмен.

— Да. Проверим место, где раньше находился Кройдон. Ходят слухи, там могут быть живые люди. — Лиза прислонилась к стене, провела рукой по лицу, словно смахивая паутину. Очень хотелось спать.

— И не только люди, — жёстко сказал Марк. Серые глаза неодобрительно сузились.

— Ангелы, демоны, монстры из-под кровати. Не всё ли равно? — отмахнулась Лиза. Спорить не было ни сил, ни желания.

— Будешь спасать всех подряд?

— А ты нет? Мы врачи, это наша обязанность — помогать каждому, кто в этом нуждается. Кроме того, я буду не одна. Тони умеет не только машину водить.

— Вы записались в святые? Или в ангелы-хранители? Я беспокоюсь, Лиз. Что, если…

— Значит, судьба.

— Лиза, — Марк взял её за плечи и легонько встряхнул, — подход «не в мою смену» похвален, не спорю. Но почему ты? Почему именно ты каждый день рискуешь своей жизнью… и ради чего? Ради призрачного шанса на успех?

— Кто-то должен. — Лиза мягко высвободилась из его хватки. — Почему бы не я? Я рассказывала, что мой муж Питер был диабетиком?

— Рассказывала.

— Ему стало плохо на улице. Сахар упал.

— Гипогликемическая кома?

— Да. Пит выскочил на пять минут, пока я собирала вещи: купить ещё консервов, пока магазины не закрыли окончательно. Мы планировали переждать конец света в Тэдфилде. Тогда, правда, мы не осознавали, что это конец света. Наивно, да? В Тэдфилде жила бабушка Пита, она оставила свой коттедж ему в наследство. Домой он не вернулся. Я часто думаю: если бы нашёлся человек, который бы не прошёл мимо, когда он потерял сознание, хотя бы один, Пита можно было бы спасти. Я не хочу становиться человеком, проходящим мимо, понимаешь?

— Я-то понимаю. А ты не боишься забыть, что спасти всех физически невозможно?

Лиза криво улыбнулась.

— Поверь мне, я помню.

Не далее как вчера мироздание напомнило ей об этом самым жестоким образом.

Они с Тони ехали… неважно куда. Названия районов и пригородов потеряли смысл. Пожары и взрывы превратили дома в руины, и теперь они походили на почерневшие зубы, от которых откололись куски. На тротуарах пепел мешался с камнями и кровью, поля покрывала зола. Второе пришествие во всей красе, но и до Армагеддона люди успели от души начинить землю раскалённым металлом, воплощая написанное в «Откровении». Не хватало, собственно, самого Пришествия.

— Недоработочка, — хмыкнул Тони. — Как у них обычно и бывает. Проект «Армагеддон 1.0» шесть тысяч лет разрабатывали. Риторический вопрос: что могло пойти не так? «Второе пришествие»? Да вы издеваетесь. День другой, всё те же грабли.

— У них — это у кого? — спросила Лиза.

— Наверху. Внизу. Какая разница?

Действительно. Результат-то один, в виде жуткого пейзажа за окном «скорой». Лиза задремала и, когда Тони резко затормозил, чувствительно приложилась скулой о боковое стекло.

— Что?..

Между зубов мелькнул раздвоенный язык.

— Кровь. Ещё не остыла. И пульс. Слабый.

Тони взял чемоданчик с набором для реанимации и вылез из «скорой» первым. Лиза, с чемоданчиком поменьше (с тем, что требовалось для оказания первой помощи), следовала за ним.

Под скрюченным деревом с опалённым стволом и голыми ветвями лежали двое. Мужчина с седыми волосами и бородой был мёртв. Второй мужчина, помладше, дышал хрипло, с присвистом. На телах обоих Лиза заметила ожоги и раны, словно кто-то долго рвал добычу когтями, но потом, соскучившись, бросил её и убежал.

— Святой Манчестер, кто их так? Ангелы, демоны, звери-мутанты, другие люди?

— Тебе на самом деле интересно?

— Наверное, нет.

Лиза опустилась на колени рядом с раненым и открыла чемоданчик. Тони уже осторожно его ощупывал, кривя рот, и Лиза поняла: в этот раз счёт выйдет не в их пользу. Несчастный потерял слишком много крови. Она коснулась руки раненого:

— Вы меня слышите? Как вас зовут?

— Стивен, — просипел тот.

— Не волнуйтесь, Стивен. Вы не один. Вас больше никто не тронет.

— Эми… Скажите… я… жаль.

— Обязательно.

Стивен дёрнулся и замер. Тони выпрямился и зашагал к «скорой», чтобы принести лопату.

От предложения копать могилу по очереди он отказался:

— Береги руки, доктор. В простыню бы их завернуть, но у нас нет лишней простыни.

Даже если бы была, она пригодилась бы живым, подумала Лиза. Хорошо это или плохо, с концом света жизнь, как ни странно, не заканчивалась.

— Ты знаешь какую-нибудь подходящую молитву, Тони?

— Я демон, милая, так что просьба немного не по адресу.

Лиза бросила на него беспомощный взгляд:

— Я помню только «Отче наш».

— Не думаю, что кто-нибудь на тебя за это рассердится.

Тони помог ей отломать несколько веток и, прежде чем «скорая» снова двинулась в путь, Лиза соорудила на свежем холмике подобие креста.

…Марк посмотрел в окно:

— О, Тони вернулся. Надо бы ему помочь.

Они спустились вниз. Тони уже складывал коробки на крыльцо.

— Бинты, жаропонижающее, обезболивающее. Антибиотики, разные, хрен знает, чем отличаются, но не просроченные, — доложил он. — Инсулин. Длинного действия и короткого, примерно на полгода хватит.

— Ты гений! — Марк явно готов был обнять Тони от избытка чувств. Его остановило шипение. И то, что Тони сдвинул очки на кончик носа, демонстрируя жёлтые глаза с вертикальным зрачками. Лиза к ним привыкла и не боялась. Неподготовленные люди, как правило, пугались и шарахались. Марк, к его чести, не отшатнулся, однако обниматься, к взаимному облегчению присутствующих, передумал. — Тебе бы поспать, дружище. Едва на ногах держишься.

— Меня сном соблазнять нет нужды, Стивенсон. Я как-то целый век проспал. Люблю спать и видеть сны. А вот док совсем себя не бережёт.

— И ты, Тони? Твоё второе имя Брут?

— Нет, но если скажешь «отосплюсь на том свете», я тебя стукну.

— Марк не даст меня в обиду. Верно?

— Не дам, — подтвердил Марк. — Тем не менее Тони дело говорит. Слушай умных людей, Лиза. Или не людей. Я имею в виду, тех, кто не является человеком. В буквальном смысле. Чёрт, запутаешься тут с вами. Ну, вы меня поняли.

Тони фыркнул. Слава… кому-нибудь, не обиделся.

— Отосплюсь в «скорой», — рассмеялась Лиза. — В первый раз, что ли?

II

De l'eau oxygénée sur la plaie

Et ça saigne

J'entends des sirènes

Pourquoi moi je suis trempé

Dans l'ambulance je saigne

Ils vont s'occuper de moi

Dans l'ambulance j'ai sommeil

Ils sont penchés sur moi (2)

Утром Тони с невинным видом — нарочито невинным, когда шансы получить как радость, так и гадость примерно одинаковы — протянул ей термос. Лиза открутила крышку, вдохнула забытый и такой притягательный аромат.

— Не может быть! Он настоящий! Где ты взял кофе? Причём зерновой! По нынешним меркам какая-нибудь растворимая бурда типа «Нескафе» — уже раритет, какого свет не видывал!

— Секрет фирмы.

— Марк умрёт от зависти.

— Я подложил пакет с зёрнами в его шкафчик.

— Он обрадуется. Очень мило с твоей стороны.

Тони закатил глаза.

— Напротив. Я злобный и коварный искуситель.

— Почему это?

— Это был маленький пакетик. Микроскопический. Пытка для любителя кофеина.

Прижимая термос к груди, Лиза устроилась на сиденье рядом с водительским, и Тони вдавил педаль газа.

Во времена до Армагеддона «Мерседес Спринтер» часто использовали в качестве автомобилей скорой помощи — модель надёжная и удобная, а от добра, как известно, добра не ищут. Полосы в жёлто-зелёную клетку по бокам и надпись «лондонская неотложка» над лобовым стеклом тоже особыми приметами не считались, как и наклейка «национальная служба здравоохранения». Она вызывала смешанные чувства. Ностальгию по утраченному миру и ярость из-за того, что от службы здравоохранения, по сути, остались рожки да ножки.

Всё же «скорая» Тони была особенной. И вовсе не из-за следов пуль на боковом стекле, немного обгоревшего корпуса и вмятин в правом боку. На блокпостах машину прекрасно знали и пропускали без проволочек и досмотров.

Однажды Лиза не удержалась от вопроса:

— Как ты этого добился?

— Небольшое чудо, — ответил Тони. То ли в шутку, то ли всерьёз.

Лизе почему-то казалось, что он не шутил. Для неё появление «скорой» точно стало чудом, и немаленьким. Чудом, на которое она в принципе не рассчитывала.

Год назад (всего год, она с трудом в это верила) Лиза колесила по дорогам бывшего Лондона и его пригородов в составе бригады номер два. Они оказывали помощь раненым и направляли их в ближайшие лагеря. Добровольцев, желающих этим заниматься, находилось немного. Выживших людей подстерегали ангелы, демоны и мародёры.

Гибель Лизу не страшила. В теории. Родственников, а также кошек и собак у неё не было. Пит умер. Трагический несчастный случай. Ну, по крайней мере, это была не драка за банку сгущёнки или сардин в полуразрушенном супермаркете.

Не желая сходить с ума, бесконечно повторяя «Почему смерть забрала его, а не меня», Лиза отправилась в командный центр. Узнав, что за пару недель до часа «Икс» она закончила ординатуру, её тут же назначили руководителем мобильной группы, состоявшей из водителя и санитара, и выдали потрёпанный «Форд».

— У меня мало опыта, — растерялась Лиза. — А в «поле» я вообще никогда не работала!

Попытке воззвать к коллективному разуму никто не внял. Фактически, её бросили в воду и приказали: «Выплывай. Как — нас не касается». Инициатива всегда была наказуема.

Молчаливый санитар Фредди Лизе нравился. Водитель Трент раздражал до зубовного скрежета бегающими глазками, писклявым голосом и манерой притормаживать перед любым мало-мальским препятствием. Лиза молчала. Её делом было раненых осматривать и зашивать, а личные симпатии и антипатии могли подождать. До будущей счастливой жизни.

В тот день их направили в Илинг. Требовалось забрать двоих раненых бойцов, обладающих ценными сведениями. То ли разведка плохо сработала, то ли военные зачистили территорию не до конца…

Лиза перевязывала молодого парня, раненого в обе ноги, когда рядом что-то взорвалось. Что-то, походившее на огненный цветок, не разлетающийся на осколки. Хоть в этом повезло. Лизу и парня не задело, лишь слегка присыпало землёй. Фредди и второй раненый погибли на месте, вспыхнув факелом за считанные секунды.

— Трент! Подгони машину ближе, надо уходить! — крикнула Лиза. Взревел мотор. «Форд» резко стартанул… чтобы удалиться в противоположном направлении. — Трент!

…Сукин сын их кинул. Нарушил самое главное правило: не бросать своих в тылу врага.

Лиза огляделась. Заметила покосившийся сарай. Дверь была выбита, торчали доски и гвозди. Лучше такое укрытие, чем никакого, рассудила она. На открытом пространстве они представляли собой идеальную мишень. Проклиная собственную худобу и малый вес, Лиза обхватила раненого под мышки и потащила к сараю: передвигаться самостоятельно парень был не в состоянии. Он застонал, и она зажала ему рот ладонью: кто-то приближался. Лиза взглянула сквозь щель в досках. Пять фигур в серых деловых костюмах. Ангелы или демоны, кто разберёт, но определённо не люди. От них веяло чем-то потусторонним — если бы Лизу спросили, иначе описать ощущения от их присутствия она бы не смогла.

— Выходите, маленькие пташки, — пропел лысый толстяк с золотыми зубами. — Не заставляйте вас искать, и вы не будете мучиться. Всем хорошим пташкам пора на небеса.

«Если я пташка, то кто ты? Большой кот? Сволочь». Сердце громко стучало. Слишком громко. В ушах звенело. «А ведь я боюсь смерти. Больше всего на свете. Господи, если ты есть, помоги. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». С губ сорвался нервный смешок. Лиза не была атеисткой. Однако назвать себя по-настоящему верующей ей мешала совесть: она не ходила в церковь, не постилась, не исповедовалась и не причащалась. В больнице она часто видела, как люди, находящиеся на грани жизни и смерти или испытывающие сильные боли, звали маму, обращались к Всевышнему, и не имело значения, верили ли они когда-нибудь в существование божественных сил или являлись прожжёнными циниками. В минуту опасности или отчаяния люди вели себя пугающе одинаково. Что не утешало, а в данный момент — ещё и не волновало. Лиза боялась боли. И ей очень, очень хотелось жить.

Взвизгнули тормоза. На полянку рядом с сараем влетела машина скорой помощи. С лондонскими номерами. Лиза потрясла головой. Проморгалась. Галлюцинация не исчезла. Жёлтый «Мерседес Спринтер» нагло остановился прямо перед лысым типом и его подручными (при условии, что лысый тип был главным, в ангельской и демонической иерархии Лиза не разбиралась).

Дверь распахнулась. Мужчина, высокий и худой, в чёрных джинсах, кожаной куртке, с тёмно-рыжими волосами, собранными в хвост, выбрался наружу так, словно ступал на ковровую дорожку. Его глаза скрывали солнцезащитные очки, хотя небо затягивали тучи. Лиза сглотнула. Сердце ухнуло вниз, накатила тошнота: как и лысый тип, водитель «скорой» не был человеком — на кончиках его пальцев вспыхнуло пламя. Запахло серой.

— Кроули, — выплюнул лысый тип.

— Хм, гляжу, ты по-прежнему выбираешь в противники тех, кто не может себя защитить, Сэнди, — протянул тот. — Ты счастливчик, сегодня я не по твою душу. Эй, в сарае, неотложку вызывали?

— Я развею тебя, ты, жалкое пресмыка…

Пламя на кончиках пальцев Кроули сделалось ярче.

— Пошёл вон. И дружков своих не забудь.

— Да как ты?..

— Я что, непонятно выразился? Вон!

В голосе Кроули звучал металл. Это был приказ, недвусмысленный и наполненный силой, первобытной, неудержимой, той, которой обладали заклинания из легенд. Не выполнить его осмелились бы только самоубийцы: огнём или голыми руками, Кроули уничтожил бы ослушников. Он не сомневался, что будет так и никак иначе. Вселенная, видимо, тоже не испытывала сомнений. И ощутила это не одна Лиза: лысый тип и его дружки поспешили раствориться в воздухе.

Кроули повернулся к сараю.

— Ребята, я приехал за вами, рискуя жизнью. Вам что, нужно повторное приглашение?

Лиза наконец обрела дар речи.

— Я бы не отказалась от дополнительной помощи. У меня пациент, и он тяжёлый. Во всех смыслах!

Кроули подхватил раненого на руки. Тот дышал, пульс чётко прощупывался, и Лиза немного расслабилась.

Внутри «скорая» выглядела не сказать, что современно, но «Форд», выделенный командным центром, вообще для транспортировки пациентов не предназначался, так что права придираться Лиза не имела.

— Доктор Лиза Смит, — представилась она. — А вы, как я понимаю, Кроули?..

Он уложил раненого на носилки и покачал головой.

— Тони. Просто Тони, не доктор.

— Это не ваше настоящее имя. — Пит смеялся, что от нервного напряжения Лизу периодически начинает «нести по кочкам». Боже, как она по нему скучала! — И оно вам не подходит. — «Заткнись, заткнись, перед тобой — не человек…», но остановиться Лиза не могла. — Я готова поспорить, никто и никогда не звал вас Тони.

Он равнодушно пожал плечами.

— Тогда вы будете первой. Куда вас везти?

— Я покажу.

В клинике их появлению, мягко говоря, удивились. Трент и вовсе вытаращил глаза. Что он наплёл руководству, чтобы оправдать своё бегство? Носилки с раненым перехватили двое военных из Центра, оставив Лизу и Кроули («Тони, он просил называть его Тони») стоять посреди коридора, как дураков. Трент сглотнул и отвернулся. Убежит ли он, если она попробует к нему подойти? «Впрочем, хрен с ним. Этому трусу морду бить — лишь руки марать».

— Тони, куда вы сейчас?

Он махнул в сторону дверей.

— Туда. Вы — не единственная, кто мог попасть в затруднительное положение.

— А вы настолько горите желанием помогать страждущим?

Уголок его рта дёрнулся вверх.

— Ну, я же скорая помощь. У меня на машине так написано.

Внезапно Лиза осознала, что не присоединится к первой или третьей бригаде Центра, если командование вдруг расщедрится на подобное предложение. А с Трентом рядом не сядет даже для того, чтобы справить малую нужду в чистом поле.

— Я с вами. По инструкции в «скорой» должно быть минимум двое.

И плевать, что Лиза придумала это правило на ходу.

— Стоять! Никто никуда не пойдёт, пока я вас не осмотрю и не удостоверюсь лично, что с вами всё в порядке.

Лиза и Тони синхронно обернулись.

Мужчина в медицинском халате с пронзительными серыми глазами и волосами с проседью сурово смотрел на них, всем видом намекая, что спорить с ним не стоит.

Так Лиза познакомилась с доктором Марком Стивенсоном.

III

A quel éther désinfectant que ma douleur

A quels pansements rougissant sur mon bonheur

Je vois mon sang qui s'en va

J'étais sûr de moi

Malgré moi je m'enfonce

Mais ça ne fait plus mal

Ils vont me sauver de là… (3)

«Скорую» тряхнуло на ухабе.

— Далеко до Кройдона?

— Минут сорок. Можешь подремать, если хочешь.

Лиза окинула взглядом однообразный пейзаж. Если бы за рулём была она, они стопроцентно бы заблудились: определить направление, когда всё выглядело одинаково, как фон малобюджетной компьютерной игры, который поленились прорисовать как следует, она бы не сумела.

— Как ты ориентируешься? Навигаторы покоятся с миром в цифровом раю вместе со спутниками, военные новыми картами делятся неохотно. И, между нами, их качество оставляет желать лучшего.

Тони посмотрел снисходительно из-под неизменных тёмных очков:

— Карты мне без надобности. Проведёшь на Земле шесть тысяч лет, поневоле научишься ориентироваться.

— К тому же ты ходячий детектор атмосферы и прочего, — рассмеялась Лиза.

— Без этого никуда.

Да, без способности Тони чуять опасность за милю они бы долго на «скорой» не прокатались. Он быстро отучил Лизу выскакивать из машины в первых рядах — хватал её за шкирку и тряс, как грушевое дерево:

— Эй, куда?! Там может быть растяжка или какой-нибудь ещё неприятный сюрприз. Я не умею собирать людей по частям. Я не доктор Франкенштейн!

— Я слышала стоны. Каждая минута на счету!

— Мы экстренная служба. Кто поможет нам, если мы пострадаем?

— Э-э, никто?..

— Вот именно!

Тони безошибочно определял местоположение раненых и их количество. «Скорая» не слетала с дороги в кювет даже в полной темноте: фонари, естественно, сейчас не зажигали, в том числе там, где они уцелели.

Лиза надеялась как-нибудь выяснить — когда наберётся мужества, чтобы задать вопрос, — на чём ездит их машина. Она ни разу не видела, чтобы Тони её заправлял. Или выпрашивал у кого-нибудь лишнюю канистру бензина.

А ещё он рассказывал потрясающие истории и клялся, что они — чистая правда. Практически во всех из них фигурировал Ангел. Так Тони называл своего друга, и Лиза гадала, было это видовой принадлежностью, ласковым прозвищем или и тем и другим сразу.

Мог ли демон подружиться с ангелом? Такой уникальный демон, как Тони… однозначно.

— Он любил книги, — произнёс Тони, словно возвращаясь к давно начатому разговору.

Лиза легонько сжала его предплечье, давая понять, что внимательно слушает. Горе — странная вещь. Бывали дни, когда одно имя ушедшего человека (или не человека) причиняло острую, колющую боль, а иногда желание поведать миру о мелочах, важных лично для тебя и никого другого, накатывало огромной морской волной и погребало под собой. Тогда Лиза, задыхаясь, будто боясь не успеть, говорила о том, как Пит обожал запах свежеиспечённого хлеба. Булок он не покупал. Какие булки для диабетика? Он любил заходить в пекарни и разглядывать витрины, впитывая волшебный вкусный запах. На этом месте горло Лизы перехватывало спазмом. Тони молча протягивал носовой платок. Лиза была ему благодарна и в свою очередь ни о чём его не расспрашивала: раны не заживут, если всё время трогать тонкую корочку.

— Особенно редкие издания, — продолжил Тони с усмешкой, острой и ломкой, как весенний лёд. — При их виде у него аж хвост дрожал. Я имею в виду метафорический хвост. Настоящего у него не было.

— А у тебя? — Лиза попыталась представить Тони в шерсти, с длинным тонким хвостом, и фыркнула.

— Ни хвоста, ни рогов, ни копыт, — почти весело ответил Тони. — Ты разочарована?

— Больше удивлена. Где-то же художники черпали вдохновение! Но вернёмся к книгам…

— Да. Ангел обращался с ними, как с величайшими драгоценностями: надевал перчатки, прежде чем к ним прикоснуться, старался обеспечить оптимальный температурный режим. Я никогда не понимал, почему он открыл книжный магазин: ему было физически трудно расставаться с каждой книгой. А если дело касалось первых изданий или старых рукописей… У него в коллекции имелось несколько из знаменитой Александрийской библиотеки.

Лиза наморщила лоб.

— Она вроде пропала? Кажется, её сжёг Юлий Цезарь или что-то в этом духе?

— Это заблуждение, — вздохнул Тони. — Причём, похоже, неискоренимое. Библиотека приходила в упадок столетиями. Всё началось с того, что главное ответственное лицо, Аристарх Самофракийский, образно выражаясь, умыл руки и сбежал на Кипр. А ведь грамотный менеджмент — это девяносто процентов успеха. Ангел жалел, что не забрал больше рукописей, когда в библиотеке сменилось начальство.

— Ангел пошёл на кражу? Не ожидала.

— Это была не кража! Он эти рукописи одолжил. На неопределённый срок. А потом отдавать их стало некому.

— Ты ему помог, не отрицай. Судя по твоим рассказам, ты участвовал во всех его авантюрах.

— Да, это так. И мне не стыдно. Фонд в любом случае оказался утрачен. А позаимствованные Ангелом книги сохранились. Названия перечислить не проси, я не помню. В то время я усердно делал вид, что не люблю литературу. Типа «демоны не читают, это не круто».

Тони замолк. Прикусил нижнюю губу и сосредоточился на дороге.

— Мне жаль, что твой друг пропал. — Лиза не сказала «умер», хотя Тони упоминал Ангела лишь в прошедшем времени. Незачем зря травить душу.

— Я искал его. Искал, искал… Никаких следов. Ему, ещё до всего, предложили… повышение. Мы поругались. Идейные разногласия. Он ушёл туда, наверх. Затем он вернулся. Хотел со мной поговорить. Клялся, что это важно. Но я отказался его выслушать. Я же обиделся. Идиот. Я не должен был отпускать его одного. А теперь… теперь уже поздно.

— Почему ты так считаешь? Ты же не видел тела? Значит, есть надежда.

— Если бы он был здесь, на Земле, я бы почувствовал его присутствие.

Остаток пути ехали в тишине. Наконец «скорая» затормозила у вставшей дыбом брусчатки — бывшего тротуара. Тони вышел из машины, не заглушив мотор. Лиза перебралась на место водителя.

— Жди сигнала, док. Если что, жми на газ и не оглядывайся.

Лиза кивнула. «Скорая» отозвалась еле слышным урчанием, словно уверяла: «Положись на меня, я не подведу». Тони скрылся за полуразрушенным зданием из красного кирпича. Лиза опознала в нём часовую башню. Она нервно постукивала большим пальцем по рулю, держа ногу на педали газа. Она ненавидела ждать. И подозревала, что выживших они здесь не обнаружат: Кройдон смотрелся декорацией к фильму про город, заброшенный сто лет назад.

— Чисто. Людей нет, — сообщил Тони, постучав в стекло. Лиза вздрогнула от неожиданности и с упрёком на него посмотрела. — Но работёнка для нас найдётся.

— Кто? — одними губами прошептала Лиза, передавая ему реанимационный набор.

— Я не подходил близко, но, если верить ощущениям, это ангел.

…Не все их подопечные относились к роду человеческому. Лиза помнила первого такого пациента: они наткнулись на раненого ангела где-то в районе Кэмдена. Крылья, обычно скрытые в другом измерении, торчали из спины комком из перьев и костей. Ангел стонал; заметив их, попытался отползти. Не получилось. Он издал жуткий вопль: любое движение причиняло невыносимые муки.

Лиза замерла. Перевела взгляд на Тони. Он ничего не говорил, будто ожидая чего-то, и она прокляла чёртовы очки, которые прятали глаза и мешали ей считать выражение его лица.

Она облизала пересохшие губы и произнесла:

— Ангел… Ему больно. На ангелов вообще действует обезболивающее?

— Должно, — спокойно, по-деловому ответил Тони. — Они же в человеческом теле.

Ангел дёргался и скалил зубы, пока Тони на него не прикрикнул. Ну, на самом деле приложил настолько нецензурными словами, что Лиза не рискнула бы их повторить и в обществе маргиналов. Ещё парочку выражений она узнала, пока Тони гнал «скорую» до клиники.

Марк велел им нести нестандартного пациента в операционную номер четыре.

— Ты со мной, док, будешь мне ассистировать.

Лиза оценила его флегматичное отношение. Любой другой устроил бы истерику на тему «Что тут делает враг и убийца?!»

Когда из раны извлекли неопознанную чёрную субстанцию, исцеление ангела пошло семимильными шагами. Субстанцию уничтожил Тони. Адским пламенем:

— На всякий случай. Кто знает, что это за гадость.

Выздоравливающего ангела отвезли к его собратьям в том же Кэмдене. Тони вытолкал его из «скорой», проорал:

— Принимайте потеряшку! — и надавил на газ.

Удивительно, но вслед не прилетело ни оскорблений, ни огненных «цветов».

Раненые демоны им тоже попадались. Одного из них Тони хорошо знал: уж очень выразительно он скривился.

— Тебе он не нравится, — прокомментировала Лиза.

— Хастур? — Тони показал клыки и прошипел: — Да я мечтаю, чтобы он сдох в мучениях. Но не на моих руках и не в мою смену.

Лиза его понимала. Потеряв друга — из-за гордости ли? гордыни? — Тони тоже не пожелал становиться тем, кто проходит мимо.

Она подхватила свой чемоданчик и спрыгнула с подножки.

— Следуй за мной и не смотри по сторонам, — посоветовал Тони.

Ясно. Это означало, что некоторое время назад в Кройдоне случилась бойня, и если Лиза хочет сохранить способность спать по ночам, по сторонам действительно лучше не смотреть.

— Он там. — Тони указал на садик перед двухэтажным домом, у которого недоставало крыши и части стен. А потом втянул носом воздух, из его горла вырвался полузадушенный всхлип, и он бросился вперёд.

Лиза едва поспевала за ним.

Тони резко остановился и рухнул на колени рядом с лежащим на дорожке телом. Лиза успела разглядеть светлые волосы и рваный пиджак в еле различимую клетку. Остальное скрывали белые крылья, измазанные грязью и кровью.

— Азирафаэль!

«Вот как зовут его друга», — отстранённо подумала Лиза, открывая чемоданчик.

— Что тут у нас? — спросила она вслух.

— Открытый перелом левого крыла, вывих левой руки, многочисленные синяки и порезы, возможны переохлаждение и внутреннее кровотечение, — автоматически перечислил Тони.

Азирафаэль со стоном открыл глаза. Заметил Тони. На его лице появилась улыбка. Радостная. Сияющая. И немного пугающая — давно Лиза не видела кого-то, кто бы улыбался, и при этом у него изо рта шла кровь.

— Кроули. Живой. Живой…

— Тише, ангел. Береги силы. Я наконец-то тебя нашёл. Только попробуй развоплотиться!

IV

Nous avions de l'émeute dans le sang

Nous étions pourtant si beaux si grands

Du mercurochrome sur la violence

Des kimonos blancs dans l'ambulance (4)

— Я так понимаю, завтра никаких патрулей? — спросил Марк, протягивая Лизе кружку с ромашковым «чаем».

Лиза с благодарностью сделала глоток.

— Нет. Тони вряд ли отойдёт от Азирафаэля, пока тот не поправится.

— Не думаю, что это займёт много времени, — хмыкнул Марк. — Ангелы выздоравливают быстрее людей. И перерыв пойдёт вам на пользу.

— У меня будет, чем заняться. Обход палат никто не отменял. Да, я обещала Тони лёд. От воды Азирафаэля может стошнить.

— Ты пока пей чай. Я наколю, если найду нож для колки льда.

…В палате, где разместили Азирафаэля, царил полумрак. Тони — нет, Кроули — сгорбился рядом на стуле.

— Прости меня, — голос Азирафаэля звучал слабо. Видно, сил хватало лишь на прерывистый шёпот. — Я сказал… Я не должен был. Мой дорогой, я… Мне так жаль. Я вовсе не имел в виду…

— Тебе не за что просить прощения. — Кроули взял его руку в свои, сжал бледные пальцы. — Я тоже много чего сказал. Такое случается. Никто не застрахован. Не переживай, ангел.

— Что же нам делать?

— Ну, я слышал, всё поправимо, кроме смерти. Не знаю, кому принадлежит цитата, но, полагаю, это был мудрый человек. Ты жив, я жив. С остальным мы как-нибудь разберёмся. Всё будет хорошо.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Лиза поставила стаканчик со льдом на стол в углу палаты и тихонько вышла.

* * *

Говорят, что жизнь после конца света определённо продолжается.

Говорят, если надежда потеряна и кажется, что уже никто и ничто не спасёт, появляется она.

Машина скорой помощи с лондонскими номерами.

Говорят, никто не может её догнать, потому что за рулём демон, которому всегда нравилось ездить быстро.

Говорят, исцелять больных худенькой и невысокой девушке-доктору помогает настоящий ангел и будто бы этот ангел цитирует Шекспира и Роберта Бёрнса.

Говорят, для этой «скорой» нет разницы, кто вы — человек, ангел, демон или монстр из самых страшных кошмаров.

Если вы сомневаетесь в её существовании, спросите у доктора Марка Стивенсона: он лично знаком с демоном — фанатом Шумахера и ангелом — любителем книг, а худенькая девушка-доктор — его невеста.

Впрочем, доктор Стивенсон вряд ли вам ответит. Он немного занят. Видите ли, «Скорая» никогда не оставляет его без работы.

_________________________________________________________________________

(1) Я засыпаю…

Склонились трое надо мной.

Вся жизнь мелькает пред глазами,

Не понимаю, что со мной.

К носилкам я привязан,

Уже почти настала ночь.

Глаза слипаются…

Они за мной присмотрят.

А в городе так грязно и мороз,

Так грязно и мороз… (вольный перевод с французского)

(2) Перекись на рану,

Она всё кровоточит.

Слышу сирены.

Почему я весь промок?

Я в скорой истекаю кровью.

Они за мной присмотрят.

Дремлю я в скорой,

Они склонились надо мной.

(3) Какой эфир мою утешит боль?

Бинты какие пропитает кровь?

Я вижу, как она по мне течёт.

Я был самоуверен,

И я насквозь проткнул себя,

Но это мне не причинит вреда.

Они мне не дадут уйти за грань…

(4) Мятежу, что в нашей крови, вопреки

Прекрасны были мы и велики.

Антисептик наш насилию ответ,

У кимоно на скорой белый цвет…