28 марта (джен)

Директор Реддл искренне считал ныне существующую систему магического образования своим личным достижением. Сам Верховный министр в далеком пятьдесят первом признал его заслугу в создании сети учреждений для детей, где каждый воспитанник находился на строго отведенном ему месте.

Тогда, на заре эры Геллерта, всех тревожил главный вопрос: как создать новое общество, не превратив в руины прежнее? Как убедить людей, что Статут Секретности — тюрьма для магов, в которую они сами себя заточили, а Геллерт Гриндевальд — тот, кто освободит их от оков и поможет осознать свое превосходство.

Тезисы Тома о том, что ставку нужно сделать на подростков, пока их разум и душа податливы, поначалу не нашли поддержки. Арманд Розье высмеял каждый из них, заявив, что ждать придется уж больно долго, не легче ли продемонстрировать старикам, где их похоронят в случае неповиновения?

Однако Верховный министр, к счастью, не был так категоричен. На континенте то и дело вспыхивали мятежи, становление нового порядка шло не так гладко, как он рассчитывал. Правительства, кишащие магглолюбцами, сражались за автономию не на жизнь, а насмерть, рядовые обыватели сбивались в разбойные отряды, чтобы дать отпор войскам Магической Канцелярии. Магглы и полукровки истреблялись в бессчетных количествах, Благодетелям порой приходилось жертвовать и людьми чистой крови. Все городские площади Европы были уставлены виселицами. Умерщвляли непокорных старой доброй Авадой, а в петли засовывали для наглядности. У магглов человек без единой царапины покойником не считался. Вот перелом шеи — другое дело.

«Если так пойдет дальше, — буркнул старик Крауч на одном из заседаний Международной конфедерации магов, — творить благо будет не для кого».

«Оставим трудоспособное население и стариков в покое, — подхватил кто-то из австрийцев. — Пусть доживают свой век, главное, чтобы язык за зубами держали. Оградим подрастающее поколение от дурного влияния прошлого, воспитаем в юношах нужные нам качества. Будем милосердны ко всем нашим подданным. Ради общего блага».

Том на подобных мероприятиях не присутствовал, но Орион охотно пересказывал все жене, а та при первой же возможности несла новости любовнику.

«В общем, магглов не тронут, — недовольно наморщила носик Вальбурга, подхватывая юбку и усаживаясь в кресло у камина. Они завели привычку встречаться в Хогсмиде. Том присмотрел дом на окраине и довольно быстро сделал так, чтобы хозяева освободили его. — Верховный министр слишком мягок с ними. Эта мерзость так и будет лезть в нашу жизнь. Надеюсь, Малфою удастся протащить наш проект об ограничении рождаемости простаков… Теперь старые пердуны решают, как быть с полукровками». — Она не стеснялась в выражениях. Эта ее черта казалась Тому одновременно очаровательной и отвратительной.

«И как же с ними быть?» — вкрадчиво уточнил он, и Вальбурга осеклась.

«К потомку великого Салазара, основателя Хогвартса, Геллерт будет благосклонен, я уверена. Помнишь, ты говорил, что в замке должны остаться лишь чистокровные волшебники? Это было лицемерно с твоей стороны, о да, но здраво, Том. Очень здраво. Арманд Розье, увы, совсем сдал, — с фальшивой жалостью пропела она, — а кроме него, ярых противников законопроекта о магическом образовании в Конфедерации не осталось. Орион глуповат, дельные мысли в его голове рождаются нечасто, но расхваливать чужие он умеет».

Тому пришлось пойти на уступки и признать Блэка соавтором своей идеи.

И даже тот факт, что он трахает его жену, не способен был излечить уязвленную гордость. Он рассчитывал, что личная встреча с министром расставит все по местам. Лишь истинный создатель системы мог описать все ее нюансы.

«Ты не упустил ни единой детали, юнге, я приятно удивлен, — министр уткнул палец в пергамент рядом с миниатюрным изображением замка, прочел одними губами: «Хогвартс» и далее скользнул наискосок, повторяя путь одной из чернильных линий. Он постучал по слову «Приют» и поднял глаза на Тома: — Мне не нравит-ца это слово, придумай другое. Мы не привечаем полукровок в нашем учреждении. Мы даем им шанс занять достойное место в обществе. Мы не жалеем их, а воодушевляем».

«Да, сэр», — послушно кивнул Том, хотя более точного названия этому месту не нашел, сколько ни бился. Учреждение для будущих солдат, безликих, бесчувственных и бесплодных, походило на казенное заведение, где он сам вырос. Даже предназначение его было тем же: вырастить и воспитать детей, которые не нужны ни государству, ни обществу, но куда их девать? Чистокровные колдуны всегда будут путаться с магглами, такова человеческая природа. Никакие запреты и угрозы не помогут. Полукровки будут появляться на свет, пусть и в меньших количествах. К тому же, полукровка полукровке рознь! Взять самого Тома. Как можно его сравнивать с каким-нибудь отребьем, среди предков которого по чистой случайности затесался посредственный волшебник.

«А это…» — Геллерт указал на третий угол схемы.

«Это женский пансион, министр. Будущие жены Благодетелей тоже могут учиться, но только тем вещам, которые не нанесут вреда их разуму. Чары, чтобы содержать дом в порядке, например, или некое подобие травологии. К тому же, Благодетелям проще будет присматривать себе жену, когда все они в одном месте».

«Браво, юнге, какая предусмотрительность, — развеселился он. — На первом месте служба, не так ли? Нет времени на женщин. Да и какая разница, не правда ли? Они все одинаковые. Родить здорового младенца способна и белокурая красавица, и тощая уродина. Предпочтения — это пустое».

Потребовалось девять месяцев, чтобы законопроект превратился в Декрет об образовании.

В благодарность за службу министр сделал Тома куратором созданных им образовательных учреждений и даровал возможность приобрести статус чистокровного волшебника.

Он не собирался обременять себя семьей, считал детей обузой. У него были далеко идущие планы, которым жена могла помешать, но статус можно было получить, лишь заключив брак с ведьмой из уважаемой семьи.

Конечно, женитьба была лишь красивым жестом, кровь от этого чище не становилась, но таким образом в Объединенном Магическом Государстве убивали разом двух нарглов. Давали талантливому полукровке шанс исправить ошибку матери, связавшейся с магглом, и заодно пристраивали одну из девушек, засидевшихся в родительском доме. Чистокровных мужей на всех не хватало, потому что девочек в семьях Благодетелей как назло рождалось больше, чем мальчиков.

Со временем Том признал, что брак — соразмерная цена за те привилегии, что он получил. К жене он не испытывал ровным счетом ничего, но считал это нормальным. Любовь — это глупость, которую придумали женщины, чтобы скрасить свое существование.

Когда приняли закон о наследовании должностей, Том даже похвалил себя за правильно принятое в юности решение. Должность директора Хогвартса унаследует его старший сын, а курировать учреждение для полукровок будет младший.

Положа руку на сердце, он никогда не считал обучение юных волшебников своим призванием, зато обожал распоряжаться людскими жизнями. А тут в его руках оказались сотни жизней. Тысячи, если смотреть шире. Том желал, чтобы его любимое детище жило, дышало и крепло, даже когда он отойдет от дел. Он гордился им куда больше, чем своими отпрысками, своей плотью и кровью.

— У меня эльфы быстрее плодятся, чем ты идешь от Большого зала до своего кабинета.

Вальбурга ничуть не изменилась за четверть века. Все так же худощава, высокомерна и остра на язык, как в юности. Когда дежурный Крэбб сообщил, что «к господину директору пришла дама», Том сразу понял, с кем ему предстоит встретиться, перешагнув порог.

— Да? — невозмутимо переспросил Том. — Может, они и моих подопечных научат?

— Что такое? — с издевкой хихикнула Вальбурга. — Неурожайный год?

— Не то слово. Уже третья девочка подряд. Моя система была рассчитана на то, что мальчиков и девочек рождается примерно поровну, но с каждым годом перевес все больше.

— Ах, ну какая тут может быть система, — пропела она, клюнув Тома в щеку. — Одних природа щедро одарила, а других обделила. Чистой воды удача и случайность. Что ты переживаешь, я не пойму. Твоя задача — их в одну койку уложить, с этим ты прекрасно справляешься, а как там дальше у них случится — не твоя забота, дорогой.

— Скоро придется по две в одни руки отдавать, — огрызнулся он.

— Лучше так, чем наоборот. Больше девочек — больше матерей, а самца и одного хватит, — цинично заметила Вальбурга, хитро прищурившись. — Мужчины испокон веков переоценивали свою роль в воспроизведении потомства.

— Зачем ты пришла?

— Как поживает миссис Реддл? — ехидно поинтересовалась она. — Снова нездорова? Ты уверен, что она все еще жива?

Вряд ли Вальбурга ревновала. Скорее, обычная женская привычка поливать друг друга грязью за глаза. Зато на приемах в честь дня Геллерта все они снова становились подругами.

— Она уже дала мне все, что было в ее силах, — равнодушно отмахнулся Том. Он догадывался, по какому поводу она пришла, и не намерен был тратить время попусту. — Хочешь обсудить предстоящую церемонию?

— Я всегда ценила твою сообразительность, — Вальбурга кокетливо прищурилась.

— Не рановато ли?

— Не мне тебе рассказывать, как проходит подготовка! — Она ловко устроила сумочку из драконьей кожи на крохотном столике и опустилась в ближайшее кресло. — Наверняка твои верные псы уже заняты отбором маленьких шлюшек. Сириус у меня бойкий получился, нахальный, такого и зрители не смутят, а Регулус ранимый, впечатлительный мальчик… для него это настоящее таинство. Нельзя ли… как-то поделикатнее? Если уж совсем честно, Том, я бы выбрала для него чистокровную девочку. И рейд в Лондон, там магглы не такие дикие…

— Ни в коем случае. Ты прекрасно знаешь, что правила для всех одинаковы. Кто в здравом уме позволит своей дочери участвовать в церемонии Посвящения?

— Да вот хотя бы кого-нибудь из остатков, Том! Ее отец будет нам благодарен. Все лучше, чем замуж за полукровку.

Вальбурга искренне не считала свои слова оскорбительными.

Подписанный Верховным министром бланк о даровании Тому статуса чистокровного действовал на нее как заклинание Забвения.

— Я в долгу не останусь, ты меня знаешь, — она легко поднялась на ноги, приблизилась и дотронулась до его груди.

— Забудь об этом, Вальбурга. Если Лестрейндж или кто-то из его ищеек узнает о нашем разговоре, мы с тобой отправимся в Нурменгард. Я пока не готов оставить пост и официально податься в изменники.

— Ну что ты за вредина, Том! — Она притопнула ногой и отстранилась. — Неужели так сложно пойти на уступку ради нашего мальчика?

— Регулус твой мальчик, милая. Твой и Ориона.

— А ты хотел, чтобы я во всеуслышание объявила, что его дед был недостойным магглом? — прошипела Вальбурга, но когда Том схватил ее за запястья, испуганно замерла.

— Я сохранил твою тайну, — выплюнул он. — И что я слышу вместо благодарности?

— Ты сделал это, чтобы избежать наказания за связь с замужней женщиной.

— Хватит клянчить послабления для своего избалованного сыночка. Его вообще не должно быть в Хогвартсе, если на то пошло.

— Геллерт даровал тебе…

— Мы оба знаем, что эта грамота — всего лишь клочок пергамента. Довольно, — предупредил он очередную попытку переубедить его. — Надеюсь, твой сын не упадет в обморок, сняв штаны перед девчонкой. Ориона засмеют.

Лицо Вальбурги исказила гримаса, она потянулась к палочке, но Том играюче остановил ее.

В дверь постучали. Он дал ей время, чтобы сесть обратно в кресло, и велел визитеру войти.

— Директор. — Эван Розье, внучок старого идиота Арманда, почтительно поклонился Тому. Гостью он словно не заметил. — Мы отправляемся. Я, Нотт, Пруэтт и Поттер. Бывший Лестершир, город с населением шесть с половиной тысяч человек. Думаю, нам хватит и дня. К вечеру воскресенья будем в Хогвартсе.

Рейды с участием новеньких были единообразными. Маленькие поселения на территории Британии, люди, не склонные к вольнодумству. Минимальный риск столкнуться с агрессией и великолепная возможность почувствовать собственную значимость.

— Ради общего блага, — машинально кивнул Том. — Как себя чувствует миссис Розье?

— Разочарована, как и все мы, — сухо ответил Эван. Без легилименции и не поймешь, что у него на уме. То ли в самом деле огорчен, то ли вздохнул с облегчением, что от них с женой на время отстанут.

— Главное, она осознает, какая ответственность лежит на ваших плечах. Вы молоды и способны к деторождению, вот что важно. Все мы надеемся, что в следующий раз судьба будет к вам благосклонна.

Когда дверь за Розье закрылась, на пару минут в кабинете повисла тишина. Лишь ветер напрасно стучался в закрытое окно.

Том взял с полки золотую чашу и большим пальцем погладил крохотное изображение барсука на отполированном боку. Он думал о том, как сильно упала бы в цене способность волшебников производить на свет детей, будь они неподвластны смерти.

— Признайся, ты ненавидишь систему, созданную твоими руками, — подала голос Вальбурга, и он вздрогнул. Надо же, она до сих пор здесь. — Неудачи этих мальчишек тебя радуют. Ты получаешь удовольствие, наблюдая за их растерянностью. И ты рассчитываешь стать свидетелем момента, когда Геллерт поймет, что на самом деле Благодетели ничего в этом мире не решают. Что всем заправляют полукровки типа тебя.

Том поставил чашу Хельги Хаффлпафф на место, подошел к Вальбурге и предложил ей руку, словно приглашал на танец. Когда она встала, он взял ее за подбородок двумя пальцами и заставил посмотреть ему в глаза.

Вот почему женщин отстранили от важных государственных дел. Вообще от любых дел, имеющих хоть какое-то значение. Они интуитивно чуют обман. Им не место в системе, которая держится на лжи и условностях.

— Церемония Регулуса пройдет точно так же, как у сотен мальчишек до него, — вместо ответа Том с мстительным удовольствием подвел черту под их с Вальбургой разговором.

— Зря мы с Орионом дали тебе шанс подняться из грязи, — прошипела она ему в лицо.

Спустя несколько секунд дверь за Вальбургой шумно закрылась, и наступила безмятежная тишина.