Герои ЩИТа и Магии (гет)

Примечание:

Курсивом обозначены все слова на заковианском в диалогах.

Музыкальное сопровождение: Мельница — «Оборотень» https://www.youtube.com/watch?v=4tnAW5MFvXA

«Что ни вечер, то мне, молодцу,

Ненавистен княжий терем,

И кручина злее половца

Грязный пол шагами мерит».

_________________________________________________________

Исследовательская база Гидры «Черная костница», Восточная Европа, Заковия.

Огромная черная медведица, слишком большая для той тесной камеры, где она находилась, постаралась свернуться клубком, надеясь задремать после мучительных процедур, чтобы не тратить крупицы энергии, которой и без того было мало. Некогда великолепный зверь выглядел ужасно истощенным — бока ввалились, четко обрисовав выступающие ребра, нечесаный мех висел клочьями, а на вытянутой морде белели проплешины от старых шрамов и новых отметин, сочащихся кровью пополам с сукровицей.

Размер комнаты не позволял вытянуться в полный рост, а мощную шею плотно охватывал широкий металлический ошейник, сплошь испещренный диковинными рунами, что тревожно светились жутковатым багровым светом. Медведица вывернула голову, бессильно куснув практически корабельную цепь, уходящую от ошейника прямиком в крюк, намертво впаянный в каменную стену, но тщетно — освободиться от этих оков не удавалось никогда. И дотянуться до своих мучителей — тоже.

— Тупое животное! Еще раз попытаешься цапнуть меня — останешься без клыков! — приглушенно выругался лаборант Крестцофф, весьма проворно, что выдавало немалый опыт, выскакивая из камеры едва ли не с девчачьим визгом. Каждый забор анализов у этого чудища был знатным испытанием для его нервов, но доктор Лист с радостью уступил процедуры Миклошу, якобы позволяя получить уникальные навыки. Навыки, ха! Сам, поди, боится попасть на зубы медведицы — другие лаборанты шептались об искалеченной руке дока, которую едва получилось спасти.

Крестцофф нехотя опустил рычаг, сняв блок с цепи, позволяя медведице более свободно перемещаться по клетушке и даже дремать. И не из доброты душевной, а лишь потому, что депривация сна крайне отрицательно сказывалась на объекте СУ-1. Та окончательно сатанела, не позволяя даже подойти к себе, и нескольких лаборантов до Миклоша просто разорвали на куски — да, когти у медведей тоже более чем впечатляющие. Длинные, острые, крепкие — одного небрежного удара лапой достаточно, чтобы вскрыть человека от горла до паха, и даже реанимация не поможет.

С трудом прогнав мерзкий холодок страха, лаборант разозлился (не на себя — еще чего не хватало! — а на чертову меховую скотину в каменном мешке, где ей самое место), и торжествующе закрыл монолитную, практически сейфовую дверь с громким хлопком — но увы, ей получилось лишь слегка стукнуть, заставив впалые щеки покрыться неровным алым румянцем под презрительными взглядами широкоплечих охранников с автоматами.

При создании мужчины Господь явно отвлекся, подумав о пауках-сенокосцах, поэтому высокий, худой и нескладный Миклош, теловычитание которого вечно вызывало грубые подколки солдат, едва ли был способен на физический труд. Но это не мешало ему использовать свой отточенный ум и впечатляющие навыки хирурга, которые почему-то сильно не одобрили в университете, выгнав его с волчьим билетом после нескольких несанкционированных профессорами острых опытов на животных в местном виварии. Ну да ничего — Гидра оценила способности Миклоша по достоинству, хотя ему все чаще казалось, что он достоин большего, чем целыми днями возиться с этой блохастой тварью.

Он молод, умен, хорош собой — а худоба сейчас в моде! (и плевать, что это слово имеет общий корень со словом «ху́до») — почти дописал докторскую диссертацию, благодаря целому году работы с СУ-1, из которой брал гораздо больше образцов, чем полагалось по инструкциям… Да, он вполне может претендовать на место первого помощника Августа Листа, а там, глядишь, и сам станет главой медицинского блока, к которому прислушивается их начальник — сам герр Штрукер…

Радужные мечты о дальнейшем величии лопнули, словно мыльный пузырь, когда совсем рядом с базой раздались приглушенные звуки взрывов, а сирена взвыла так, что у Миклоша едва не остановилось сердце.

— Всем занять боевые посты! Это не учения! На базу напали! Повторяю, на базу напали! — надрывался громкоговоритель, и, глядя на забегавших по коридорам боевиков, мистер Крестцофф бессильно прислонился к стене, чувствуя ослабевшие ноги и безумную панику, от которой путались мысли.

— Это Мстители! — кричали солдаты, собираясь в восточной галерее, откуда раздались звуки отчаянной перестрелки, и Миклош впервые пожалел о том, что вступил в Гидру. Мстители их не пощадят, а уж когда увидят результаты многолетней работы и могильник в ущелье неподалеку… Мужчина едва не заскулил.

— Я на такое не подписывался! — то и дело шептали его онемевшие губы, пока пальцы сводило нервной судорогой.

Когда его едва не затоптали коллеги, спешащие эвакуироваться через древний подземный ход, где камни то и дело сыпались на головы, из-за Халка, буйствующего наверху, Крестцофф вновь пожалел о том, что не подался к черным хирургам или подпольным трансплантологам — там хотя бы был шанс выжить. А у Богдана Тарзу, с которым они порой выпивали в баре — нет, упавший булыжник размозжил ему половину черепа, и кровь брызнула прямо на лицо Миклоша, отчего его зверски затошнило.

Когда они всей перепуганной суматошной толпой — кто раненый, кто чуть не затоптанный — вывалились в овраг с другой стороны крепости, где их радушно встречали роботы-Марки, лихо упаковывая в подлетевший джет, обреченно повесивший голову Миклош проклял все на свете, и Гидру в том числе. Бездушных роботов не подкупишь, не соблазнишь, не разжалобишь рассказами о печальном детстве и тотальной безработице в Нови-Граде — наручники на запястья и на щиколотки, и в грузовой отсек, а там и в тюрьму, если и вовсе — не на смертную казнь. Говорила ему мама — лучше уж преступников штопать, чем вот это все.

Не стоило Миклошу связываться с нацистами — ой, не стоило. Даже за хорошую зарплату и докторскую степень в обход комиссии. Будущее представлялось мужчине крайне мрачным.

* * *

Круглые медвежьи уши чутко дрогнули, уловив панические крики бойцов, грохот снарядов и ревущие моторы спецтехники. Черная медведица выплыла из тревожной полудремы, еще толком не осознавая, сон это или явь. Но шум стал громче, завыла сирена, и зверь тихо зарычал, поднимаясь и заинтересованно царапая дверь внушительными когтями. Вопреки всяким дурацким поговоркам, слух у медведей очень даже острый, поэтому СУ-1 затаилась почти не дыша, с любопытством прислушиваясь к тому, что сейчас происходило наверху.

Несколько минут раздавался все более нарастающий грохот. Взрывались гранаты, глухо стрекотали орудия, слышался гневный рокот минометов. Затем, совсем рядом, неистово взревел дикий зверь, но не сородич, и медведица тотчас заревела в ответ, резонно предположив, что это соперник. Еще чего! Самой места мало, да и не кормят почти, а тут явился — не запылился! Крохотная камера не давала толком ни повернуться, ни вылезти, и СУ-1 почти на пену исходила, всем телом бросаясь на дверь, и ярко представляя, как соперник сожрет и без того невеликие припасы. Или людей, которые приходили ее кормить. Редко, конечно, но даже это лучше чем ничего!

Бум-м-м-м!!! Странный гулкий звон завибрировал даже в костях, и медведица помотала головой, пытаясь изгнать его из ушей. Это было похоже… «На столкновение ракеты с энергощитом, растянутым по центральной базе», — внезапно шепнуло подсознание, и СУ-1 утробно заворчала, нервно поводя носом, и не понимая, откуда это у нее вылезло. Что за «ракета»? Что еще за «энергощит»? Это съедобно? Вкусно?

Ожидание просто убивало, но тут знакомые голоса зазвучали прямо над ней, и медведица вся обратилась в слух — ведь ничего иного ей не оставалось.

— Ясно. Явились за скипетром, — в некогда вальяжном и вкрадчивом голосе теперь звучали нотки тщательно скрываемой паники, и медведица даже отсюда чуяла запах вонючего пота, которым обливался Ш-ш-ш… Память забуксовала, отказываясь дать определение, а голова резко разболелась. — Бросьте на них танки. Ведите огонь по самым слабым. Вынудим их прикрывать друг друга.

Затем человек явно раздавал указания бойцам, послышался топот выбегающих на позиции солдат, и в командном центре стало заметно тише.

— Мы много достигли. Подошли вплотную к открытию века. Нельзя вот так взять и все бросить!

— Так давайте устроим выставку достижений! — жарко зашептал в ответ второй голос с характерными гортанными нотками, и такой же дикой паникой в интонациях. Док… док…тор… доктор Лист — наконец определилась память, вместе с именем подбрасывая многочисленные воспоминания о болезненных ощущениях, от которых противно заныли старые раны и нестерпимо зачесались шрамы. Медведица даже слегка укусила себя за бок, покрутившись на месте и яростно порыкивая в потолок. — Я про близнецов.

Близнецов… Шерсть медведицы мгновенно встала дыбом, верхняя губа нервно дернулась, обнажая внушительные клыки, влажно поблескивающие в полумраке камеры. Ненависть тяжело ворочалась внутри, разгораясь все стремительнее, будто пожар в сухостое, полыхала так ярко, как и не снилось зверю — нет, так истово ненавидеть может только человек. Голова болела все сильнее, кровь стучала в висках, СУ-1 жалобно взрыкнула-вскрикнула, капая кровью из носа на пол, и сознание животного окончательно уступило место человеку.

Стефания Урсу в теле медведицы зло оскалилась, буквально трясясь от бешенства пополам с негодованием. Близнецы Максимофф… Мрази, суки, поганые твари, подносящие хвост гидровским недобиткам! Убью, сожру, растопчу, уничтожу!..

— Рановато… — с отчетливым сожалением возразил ему Вольфганг фон Штрукер, знаменитый ученый, возглавляющий восточноевропейский филиал Гидры в Заковии.

— Напротив, самое время! — лихорадочно продолжал шептать Лист, вовсю убеждая начальство, и явно беспокоясь за свою шкуру не меньше него. Мстители знатно его напугали.

Стоп, те самые Мстители? В разуме Стефы забрезжила дикая надежда, но она не без труда подавила ее усилием воли. Надежда порой убивает вернее, чем нож. Не время.

— Мы сами их сдержим, — самоуверенно заявил герр Штрукер, и на юго-востоке вновь раздался грохот снарядов. Там же столица! Город и гражданские под артобстрелом, но Гидру никогда не волновали жертвы. Застарелая ненависть горчила во рту, и от бессилия хотелось взвыть как волчице, но толку-то!

Вновь послышался топот — очередной отряд поспешил к начальству, требуя инструкций по действию с такой внештатной ситуацией — ну да, не каждый день Мстители нападают. На памяти Стефании, на крепость вообще нападали в первый раз. Никто даже не подозревал, как нагло и вольготно Гидра расположилась в древнем княжеском замке прямо под столицей Заковии — а значит, прикрытие наверху было более чем серьезным. Из этого же следовали грустные выводы о том, насколько прогнил госаппарат страны, и что вечная неутихающая война напрямую выгодна их правительству. Поставки оружия, где крутятся огромные деньги, тотальная неразбериха во всех сферах и мутная вода, где так удобно ловить рыбку, попутно обстряпывая свои делишки. Настоящий гидровский рай — немудрено, что те так славно здесь устроились!

— Мы не сдадимся! Американцы отрядили к нам своих ряженых клоунов. Мы вернем их назад в гробах! — тем временем пафосно воскликнул главгидрант. — Только победа! Хайль Гидра!

— Только победа! Хайль Гидра! — воодушевленно взревели в ответ солдаты, спешно расходясь по своим точкам, и тут же послышался тихий напряженный голос барона:

— Ладно, я пошел сдаваться. Программу стереть. Отдадим Мстителям пушки, и глядишь, не станут особо копать…

Стефа умудрилась усмехнуться даже в облике медведицы, забавно наморщив морду — да, боевой дух гидровцев высок как никогда, моральные принципы стремятся к минус бесконечности. Мельчают наци, мельчают.

— Близнецы... — продребезжал в ответ Лист, и его хриплое дыхание заставило насторожиться мисс Урсу.

— Сыроваты, с ними еще… — попытался отмахнуться Вольфганг, но доктор, наконец, разродился.

— Нет, я в смысле — их нет!

Красноречивая тишина была прервана раздавшимся грохотом камней и громким ревом — кажется, некто уничтожил дот перед базой. В унисон с ним последовал глухой рокот ракеты и взрыв со стороны северной башни — даже с блокированной силой, Стефания ощутила падающую защиту энергетического купола всей своей шкурой до последней шерстинки. Так-так. Кажется, теперь перед злыми Мстителями вновь предстала обычная средневековая крепость. Может когда-то толстые стены и узкие окна-бойницы могли задержать нападавших, но те времена давно прошли.

Резкие раскаты грома — и это зимой-то! — и затихающие крики с предсмертными хрипами ознаменовали кончину очередного отряда неудачников, а девушка-медведица беспокойно заворчала, пытаясь угомонить инстинкты, советующие спасаться, да побыстрее. Как бы ее не погребли вместе с крепостью — если среди напавших Халк, о котором она регулярно слышала в разговорах гидровцев, то ситуация может обернуться скверно для нее. Не хочется умирать, когда перед тобой замаячил шанс выбраться из этого ада.

— К черту оборудование, уходим! — сквозь зубы процедил Штрукер, явно наблюдающий размазывание своих сил с помощью мониторов и камер по всей площади базы. Послышались удаляющиеся шаги двух человек, и на некоторое мгновение все стихло, чтобы возобновиться топотом отступающих и обороняющихся солдат. Затем пушистые уши вновь дернулись, чутко улавливая металлический скрежет и дрогнувшую землю, что отдалось эхом в костях — явно звук от падения тяжелой техники, может даже и танка, а незнакомые голоса стали приближаться к базе.

С печальным звоном разбилось стекло в командном пункте, осыпаясь вниз, и харизматичный баритон задорно произнес на американском английском:

— Друзья, решим это мирным путем! — голос Энтони Эдварда Старка, гения-плейбоя-выпендрёжника-миллиардера, то и дело звучащий из личного телевизора Ванды, Стефа могла бы узнать и с закрытыми глазами. С пониманием тоже проблем не возникло — ее мама, мир ее праху, преподавала английский в школе, так что еще в далеком детстве этот язык стал ей практически родным.

В ответ на это щедрое предложение послышались звуки перестрелки, свист пуль и короткие очереди палящих автоматов. Тела с глухим стуком падали на пол, раздались крики и крепкие ругательства.

— Мир вам! — сыронизировал Старк, приземляясь.

— Не смешно! — сдавленно выкрикнул какой-то молоденький гидровец, с выразительным шипением зажимая рану и глухо постанывая.

Большой черный нос медведицы зашевелился, почуяв свежую кровь. Да, обоняние у нее просто феноменальное — парнишка только-только поранился, а у Стеф в подземельях уже слюнки текут — и вовсе не фигурально. Мяса она не видела давненько, и в животе тотчас согласно заурчало. Людьми медведица пока не питалась, хотя еще пару недель такой диеты — и она рассмотрит и этот вариант. Как говорится, приличия исчезают там, где есть голод.

Мисс Урсу чутко прислушивалась к происходящему наверху. Шаги, шаги, короткие приказы Старка своим роботам, уводящих пленников, затем мужчина явно переместился южнее. «Серверная», — услужливо подсказала память, и внезапно раздался громкий крик Августа Листа. Разве он не успел уйти со Штрукером? Решил спасти хоть какой-то массив данных? Начинать свои разработки с нуля далеко не весело, но разве безопасность для этого мерзавца от науки не в приоритете? Жалобный стон и последовавший за ним предсмертный хрип, показали, что нет.

Стефанию раздирали противоположные чувства — радость от смерти ее мучителя, генерирующего все новые и новые безумные идеи о том, как можно извлечь магию из организма мисс Урсу, и злость — этот подлец слишком легко отделался. Сколько лет он над ней измывался — а теперь такой легкий конец? Нет уж. Если сумеет выбраться из проклятой крепости, и превратиться обратно, веселое перерождение доктору обеспечено, уж она-то позаботится об этом. Ловушка душ, пара ритуалов, а какой результат!..

На морде медведицы расплылся совершенно людоедский оскал. Кем бы вы хотели стать в следующей жизни, Август? Бараном на скотобойне? Ломовой лошадью у жестокого хозяина, обожающего подгонять скотину кнутом и вымещать на ней свое плохое настроение? Свиноматкой, бесконечно рожающей поросят, которых уже к Рождеству подадут на стол с яблоком в пасти? Фантазия юной ведьмы была безграничной, и за долгие годы в роли лабораторной мыши она часто думала даже не о мести — о священном возмездии. Око за око, зуб за зуб. Предки были мудры, и эта простая философия очень нравилась Стефании, бальзамом растекаясь по израненной душе и порядком потрепанной гордости.

Пока узница подземелья предавалась мечтам о сладкой-сладкой мести, Железный Человек не терял времени зря.

— Охранять! — приказал Старк, явно подключаясь к сети и бодро стуча пальцами по клавиатуре. — Качаем Джарвис, сгоняем все подчистую и дублируем для Хилл в штаб-квартиру. Что еще вы тут прячете? — задумчиво пробормотал мужчина, и Стефания громко зарычала в ответ, мысленно исходя на крик: «Меня! Меня тут прячут!» Но толстые гранитные стены работали против нее — наверх не доносилось ни звука. — Эй, Джарвис, дай-ка инфракрасный скан помещения.

Чуть механический голос с безупречным произношением и британским акцентом мгновенно отозвался не то на просьбу, не то на приказ:

— Стена, что слева — армирована, ток воздуха неравномерен.

«Пол просканируй, умник!» — про себя огрызнулась Стефа, яростно кидаясь на стены и царапая дверь камеры, но тщетно — некий Джарвис явно не владел телепатией. Раздался скрежет сдвигаемой стены, и бормочущий — «Хоть бы тайничок!», голос Старка стал стремительно удаляться в сторону исследовательской лаборатории с трупом космического кита, тщательно забальзамированного гидровскими учеными. К этой химической вони медведица уже притерпелась и почти не замечала запаха реагентов, но Старк явно зависнет там надолго, и вряд ли будет копать дальше, что означает, Стефания — в пролете.

Безнадежно. Ее просто не найдут. Не услышат, не станут проверять все камеры и закутки, она сгниет здесь, банально сдохнув от голода. Это если славные Мстители не подорвут базу раньше, пожелав стереть логово противника с лица земли. Отчаяние разливалось в груди едкой кислотой, и Стефа села, привалившись к стене, и уныло сгорбилась. Что за пытка — со своим острым слухом слышать всех, но ее не услышит никто!

— Барон Штрукер, великий ум Гидры, — послышался еще один знакомый голос, и медведица дернула ухом, уже почти ни на что не надеясь. Где она его слышала? Уж больно характерный тон, да еще и с каким-то легким акцентом? Англичан, говорящих на кокни, мисс Урсу доводилось слышать — здесь тоже было нечто схожее, но не совсем. Ее мысли перескочили на второго собеседника. Почему задержался Штрукер — из базы ведь есть потайной выход? Тоже попытался спасти хоть что-то из данных, чтобы было чем торговаться с Мстителями? Или базу уже окружили? Стрельбы почти не слышно.

— Ну, если формально, то я работаю на ЩИТ, — перешел на английский главгидрант, и Стефания словно воочию увидела, как Штрукер изо всех сил метет хвостом, в отчаянной попытке избежать неприятностей.

— В таком случае, вы безработный. Скипетр Локи, где он? — лязгнул металлом голос его собеседника, и тотчас стало очевидно, что любезности кончились. Капитан Америка, вот так нежданная встреча! А едва заметный акцент — это, очевидно, еще не до конца выветрившийся бруклинский говор, звучащий довольно мило и придающий некоторой живости образу идеального солдата.

— Не волнуйся, я отдам скипетр. Главное, укажи в рапорте, что я сотрудничал, — завилял барон, словно гадюка, пытающаяся вывернуться из-под сапога. Стефа сморщилась от омерзения. Слизняк, будет торговаться до последнего. И жить любит — капсулу с ядом не раскусил, пулю себе в висок не выпустил.

— Сразу после пометки «нелегальные эксперименты на людях», — язвительно отозвался Кэп, не собираясь идти на уступки с врагом. Отрадно слышать, особенно после их печально знаменитой «Скрепки». — Скольких накачали?

Внезапно раздались легкие шаги, а затем звук удара человеческого тела, словно кто-то катился по лестнице вниз, прямо в сторону подземелий. Стефания мгновенно собралась, и вложила в рык все силы, что у нее были — аж кости завибрировали, и эхо заметалось в каменном мешке, терзая чувствительные уши.

«Давай, Капитан! Ты же суперсолдат — слух не хуже чем у оборотней, ты не мог меня не услышать! И ты вроде бы ответственный — если пропаганда и гидровские шпионы не лгут — ты должен проверить источник подозрительного шума! Ты же не унесешься как Старк, захваченный поиском тайников?»

Грохнула металлическая дверь, и изо всех сил прислушивающаяся медведица различила легкую заминку… но затем Роджерс рванул обратно вверх, бормоча по связи:

— Есть второй мутант, женщина. Пока не трогать.

Ванда!.. Стефания чуть ядом не захлебнулась, в бешенстве бросаясь на монолитную дверь, и скрежеща по ней когтями, снова и снова. Нацистская подстилка, продажная тварь, ненавижу! Горло бы ей вспорола, сердце выгрызла, живьем сожрала с костями — дайте только добраться до этой склизкой гадины! От злости темнело в глазах, пульс грохотал в ушах — она же сейчас им так мозги подправит, что герои имя свое позабудут! Дьявол, ну до чего же неудачно вышло!

Зазвенел щит, рассекая воздух, барона, кажется, оглушили, взяв в плен, но мисс Урсу понимала — все напрасно. Милая Ванда, любимица Штрукера, согласившаяся на все эксперименты под началом Гидры добровольно, сейчас причешет Мстителей в нужную сторону, и все они будут плясать под ее дудку, хоть фокстрот, хоть канкан. Она же их ненавидит всей душой, буквально терпеть не может — но Старк, конечно же, лидирует в ее списке, занимая почетный пьедестал вот уже шестнадцать лет. Впрочем, что мешает ей до него добраться, после того, как зомбирует Роджерса?

Все звуки стихли, и Стефания легла на пол, полностью обессилев. Плакала ее надежда на спасение. Она вновь осталась совсем одна. По медвежьей морде скатилась крохотная слезинка, тут же затерявшись в густой шерсти, словно ее и не было. Считаете, медведи не умеют плакать? Умеют, просто делают это крайне редко. Когда даже у таких сильных созданий не остается и лучика надежды.

* * *

Сколько прошло времени? Десять минут, полчаса, час или больше? Уставившись неподвижным взглядом в знакомую до последней трещинки и шероховатости стену, Стефа вновь погрузилась в тревожную дремоту — ее организм уже не выдерживал таких перегрузок. Бесконечные опыты, голод, неподвижность и отсутствие солнечного света истощили ее тело, даже звериная форма больше не спасала. Медведи могут голодать до четырех месяцев, впадая в спячку, но она уже превысила этот срок, а гидровские ублюдки надеялись, что уж теперь-то она не выдержит, сломается. Какой печальный конец для потомка древнего ведьмовского рода легендарной Багры-Искусницы.

Ее предки могли заклинать стихии, летать наравне с ветром и подчинять своей воле реальность. Стефания усердно училась, перенимая волшебную науку у бабушки, но после ее смерти все пошло наперекосяк. Сиротский приют, отрыжка Сатаны по имени Ванда Максимофф, сующая свой нос куда не надо — и вуаля! — полумифическая и вовсе не исчезнувшая на задворках истории Гидра жадно тянет к ней свои липкие щупальца. Если бы она тогда была смелее, жестче, не боялась жертв — черта с два ее бы сумели пленить. Но она же добрая, гуманная, не причиняет людям вреда… Вот и допрыгалась, дурочка. Зато люди вовсе не прочь разобрать ее на запчасти, изучить под микроскопом и вывернуть наизнанку, с фанатичным любопытством тыкая пальцем и громко восклицая: «Бывает же такое диво на свете!»…

Тихие, осторожные шаги в коридорах подземелья поначалу показались лишь плодом воспаленного воображения. Но они становились все ближе, и медведица подняла голову, тихо зарычав в сторону двери. Запах был интересным. Чуть вспотевший здоровый мужчина, плюс нотки оружейной смазки, но без флера пороха, словно он и не стрелял вовсе, металл, хвойный шампунь и поразивший Стефу в самое сердце аромат медовых ирисок. Черный нос потянул воздух, активно принюхиваясь. Да быть не может!

«Бит-о-Хани» — дешёвые, но поразительно вкусные ириски из медовой нуги с миндалем, которые в Америке уже почти не производят, но отец Стефании как-то раз купил по случаю заграничное лакомство, притащив домой здоровенную коробку — они ее почти месяц ели. Маме и бабушке не понравилось — больно приторно, но Стефа и папа были в диком восторге, то и дело смакуя медовую сладость на языке. Отец ласково называл ее медвежонком, а конфетки с тех пор прочно ассоциировались с запахом детства.

Сердце болезненно сжалось, а в животе громко забурчало — голод терзал медведицу с упорством назойливого поклонника, и она просяще рыкнула, словно жалуясь на то, что кто-то бессовестно дразнится вкуснятиной перед ней, вовсе не собираясь делиться. В ответ раздался металлический звон и печальный писк сдохшей электроники — кажется, этот неизвестный варварски расправился с высокотехнологичным замком. Мощная дверь приоткрылась, и на одно мгновение, мисс Урсу показалось, что на пороге ее камеры оказался ангел. Высокий, голубоглазый, светловолосый — лампы из коридора светили ему прямо в затылок, образуя нимб над головой — и с отчетливой скорбью оглядывающий ее обиталище.

Стив смотрел на крохотную каморку, где и мыши тесно будет, и никак не мог совместить ее с наличием сейфовой двери и навороченным замком, пароль на котором и Старка заставил бы призадуматься. Капитан ожидал увидеть что угодно — третьего мутанта, готового мгновенно наброситься на него и умереть во славу Гидры, живого читаури (Тони уже сообщил о наличии туши инопланетного кита — нужно будет вывезти его следующим рейсом), очередной продукт мерзкого эксперимента беспринципных ученых… Но это оказался всего лишь медведь.

Похожий на помесь барибала и гризли, он был чересчур большим и рослым для этих видов, но при этом чудовищно худым и страшно замученным — некогда роскошный черный мех, где свалялся, где лез клочьями, по выступающим ребрам можно изучать анатомию, не особо напрягаясь, но от Гидры мужчина и не ожидал ничего иного. В комнате не имелось ни еды, ни воды, а зверский холод в этом морозильнике, оседал белым инеем на морде и наверняка доканывал истощенного зверя — о самой завалящей подстилке для него тоже никто не позаботился. Животное лежало прямо на ледяном полу камеры, тихо рыча и навострив круглые уши, но в маленьких глазках светился недюжинный ум…

Внутренний художник в Роджерсе мгновенно встрепенулся:

— Никогда не видел медведя с зелеными глазами, — задумчиво протянул Кэп, игнорируя вопросы команды, где же он застрял. Бросив в гарнитуру: «Позже», суперсолдат подошел чуть ближе, но руку с набедренной кобуры убирать не стал — мало ли что?

Зверь окинул его внимательным взглядом, ненадолго задержавшись на кобуре и серебряной звезде на груди, после чего зарычал громче, и как бы это странно не звучало, осознаннее:

— Рры-рры-рры, рра-ау-рра-ау-рра-ау, рры-рры-рры.

— Медведя, говорящего на морзянке, мне тоже встречать не доводилось, — чуть расслабился Стивен, с легкостью расшифровав сигнал «SOS», и решительно шагнул в темноту. — Ты человек?

Зверь отчетливо кивнул, громко звякнув цепью, и не сводя с него пристального взгляда.

— Гидра превратила тебя в целях эксперимента? Ты не можешь обратиться обратно? Нужны какие-то условия?

Но медведь лишь дернул шеей, кусая цепь.

— Нужно снять ее? Или… ошейник? — на пробу бросил Роджерс, осторожно подходя ближе и напряженно разглядывая странные оковы, почти теряющиеся под густым мехом. Светло-серебристый металл, не походил ни на один, известный суперсолдату, также как и руны на нем, отдаленно напоминающие скандинавские. — Не ешь меня, — обронил Стив, удостоившись фырканья и снисходительного взгляда, после чего шагнул вплотную к узнику замка Иф.

Пока чуткие пальцы искали застежку, ощупывая полосу невероятно прочного металла, который даже не дрогнул перед силой суперсолдата, нос медведя активно тыкался в нагрудный карман темно-синей формы капитана.

— Не уверен, что тебе такое можно, — чуть смущенно усмехнулся блондин, с удивлением отмечая, что в камере почти не пахнет зверем. Немного хвоей, немного мускусом — и все. Хотя, если ничего не есть, то и гадить будет нечем — на мгновение цинично отозвалась рациональная половина его разума.

— Р-рау.

— Как скажешь. Но если у тебя заболит живот — пеняй на себя.

Пока на мгновение отвлекшийся Кэп шуршал фантиком, Стефа не без труда сдерживала дикое желание сожрать ириску и с бумажкой, и с чужими пальцами, но поступать так с единственным человеком, который за долгие годы решился ей помочь, было бы настоящим преступлением. Но когда медовая сладость патокой растеклась по языку, сдерживать инстинкты оказалось невозможно — медведица зажмурилась от удовольствия и тихо не то замурлыкала, не то заурчала.

— Не знал, что медведи умеют мурлыкать, — искра веселья блеснула в лазоревых глазах Роджерса, но тут его пальцы, наконец, нащупали искомый замок.

Узкая прямоугольная пластина на загривке, куда животному не дотянуться при всем желании, обладала десятью маленькими выемками с едва заметными углублениями. Роджерс аж вспотел, пока сумел правильно расположить пальцы, аккуратно нажимая на них. Медведь точно не сумел бы самостоятельно снять такое украшение, да и человек тоже — без посторонней помощи вывернуть руки под таким углом просто нереально. Лишь тогда, когда все десять пальцев одновременно надавили на углубления, вытягивая ошейник в стороны и чуть вверх, хитрый замок все же поддался упрямому мужчине, и ошейник распался на две половины.

Стефания заскулила от боли, чувствуя силу, кипятком бегущую по венам, но терять сознание было нельзя. Если она не сумеет превратиться сейчас, то навсегда застрянет в зверином обличье — слишком уж долго пробыла в нем. Воля — желание — импульс силы, ну, давай же!..

— Р-р-а-а-а-а-а-у! — яростно ревела медведица, скорчившись на полу, ощущая, как с оглушающим треском выламываются кости, становясь меньше по размеру и приобретая иную форму. Похрустывающие суставы словно выкручивало калёными щипцами, мышцы горели огнем, мех чудовищно медленно втягивался под кожу. Под конец агония стала настолько нестерпимой, что перед глазами все заволокло алой пеленой, и сил не осталось даже чтобы хрипеть — лишь жадно хватать воздух распахнутой пастью.

Но она справилась.

На холодных каменных плитах скорчилась хрупкая женская фигурка в замызганной больничной рубашке невнятно-серого цвета. Такая же, как и медведица, рослая, но вместе с тем ужасно худая молодая девушка, стояла на четвереньках, упираясь лбом в скрещенные ладони. Длинные и грязные иссиня-черные волосы страшно спутались, больше напоминая мочалку и мели такой же грязный пол, а по телу то и дело пробегали волны крупной дрожи. Истощавшие пальцы норовили скрючиться, словно звериные лапы, из приоткрытого рта вырывались странные порыкивающие звуки, и, глядя на остановившийся взгляд необычайно красивых изумрудно-зеленых глаз, капитан Роджерс внезапно остро ощутил несправедливость и свое бессилие перед несовершенством мира.

Даже когда он был невысоким задохликом с астмой и огромным букетом заболеваний, Стив всегда стремился защищать людей. Соседских ребят, чьи карманные деньги отбирали хулиганы постарше, юных девушек, к которым приставали подвыпившие мерзавцы в темных переулках, безнаказанно распуская руки, пожилых людей, делающих совершенно справедливые замечания развязно ведущей себя шпане… Разумеется, Роджерс знатно огребал за свои благородные порывы, но не отчаивался, стоически терпя вывихи, ссадины и ушибы, а также укоризненное ворчание Баки, оказывающего ему первую помощь.

Но шли годы, а люди все не менялись, всякий раз демонстрируя худшие качества своей натуры, и после семидесяти лет во льдах даже Капитану стало очевидно, что уже и не изменятся, а потому остается лишь бороться с последствиями. Но что делать, если бороться уже поздно? Мужчина-защитник в душе Стивена умирал каждую секунду, видя во что Гидра превращает людей, и тем паче — слабых женщин, которых можно и нужно беречь, а не ставить на них свои отвратительные опыты, удовлетворяя нездоровый научный интерес.

На какое-то мгновение, Роджерсу показалось, что все произошедшее сломало разум пленницы, и та уже не очнется, но через пару минут она перестала рычать и дрожать, нервно облизнула бледные, потрескавшиеся губы, садясь на корточки и внимательно рассматривая его лицо. Взгляд был ясным и осознанным, и Капитан облегченно выдохнул, мягко попытавшись наладить контакт:

— Мисс, меня зовут Стивен Грант Роджерс. Вы понимаете меня?

— Да, — на отличном английском отозвалась девушка, чей чуть рычащий акцент был едва ли заметен даже суперсолдату с острым слухом. — Стефания Сергеевна Урсу — рада познакомиться с вами, капитан. И спасибо за конфету — полгода ничего не ела. Можно мне еще?

Говорить было тяжело — во рту словно перекатывались камни, язык то и дело сворачивался в трубочку, и приходилось постоянно сглатывать — прямо сейчас Стефа ощущала себя не оборотнем-медведем, а слюнявым мастифом, но получив ириску, ненасытная утроба требовала еще, и есть хотелось просто зверски. Она ухватилась за протянутую руку, с трудом поднимаясь на так и норовящие подломиться ноги, и позволила себе опереться на мужчину, не выказывающего ни тени брезгливости близостью мисс Урсу.

О, Стефания прекрасно представляла, каким чучелом она сейчас выглядит, да и пахнет далеко не розами, но казалось, суперсолдату было абсолютно плевать на ее внешний вид, лишь бы самочувствие было хорошим. Что и подтвердилось, когда чуть опешивший капитан вновь усмехнулся, припоминая свою недавнюю попытку задобрить дикого зверя:

— Вам может стать плохо. Все узники, которых я ранее вызволял из застенков Гидры и нацистских концлагерей нуждались в больничном уходе и диетическом питании. Может, вас понести?

— Вот только я — не обычный узник, и мой желудок, чей рев вас уже наверняка оглушил, переваривает сам себя прямо сейчас. И я сама пойду, — возразила брюнетка, шумно выдыхая, после чего совсем по-детски добавила: — Вам жалко, что ли?

В голубых глазах капитана блеснуло искреннее веселье:

— Очень. Эти ириски теперь производят ограниченным тиражом, но я отлично знаю, что такое постоянный голод, а мама учила меня делиться. Угощайтесь, но имейте в виду — в нашем джете есть все необходимое для промывания желудка, — и бледную ладонь бывшей медведицы наполнила целая горсть медовых конфет.

— Спасибо, — коротко улыбнулась Стефа, чувствуя как сводит мышцы лица от полузабытого действия, но она и впрямь была благодарна Капитану Америка.

Кто бы мог подумать, что идеальный сверхчеловек со страниц пропагандистских американских комиксов и отцензуренных кадров кинохроник, действительно окажется настоящим, всамделишным героем, который спасет ее, когда она уже и не надеялась? Но все оказалось чистой правдой, и крепко сжимая ладонь капитана правой рукой, Стефания медленно выбиралась наружу, петляя по узким коридорам крепости, и чувствуя, что ее готовы подхватить в любой момент. В левой руке она не менее крепко сжимала чуть липкие ириски, чей вкус растекался на языке приятной сладостью, а в измученной душе разгорался робкий огонек благодарности и симпатии.

«Луи, мне кажется, что это — начало прекрасной дружбы», — знаменитая цитата из «Касабланки» то и дело вертелась в голове молодой девушки, пока она упрямо шла на встречу к своей свободе. Опаздывать не хотелось.

* * *

Яркий свет и белоснежный пейзаж вокруг едва не ошеломили Стефанию. Глаза безудержно слезились, но она упрямо моргала, жадно разглядывая и свежевыпавший снег, и серебристо-стальной квинджет, и группу людей, к которым уверенно направился Капитан, увлекая застывшую девушку за собой. Она не сопротивлялась, чувствуя себя совершенно оглушенной, и позволяла мужчине вести ее как беспомощного ребенка. Темные стены крепости долгие годы были ненавистной темницей, но еще и защитой, пускай и обманчивой. Сейчас же, мир резко навалился мириадами оттенков и запахов, новых звуков и шумов, которых медведица не улавливала в своей камере, по причине полного их отсутствия.

Насыщенная зелень сосен и бледно-голубое небо с лучами холодного зимнего солнца. Едва уловимый запах снега, обжигающего босые пятки, и чуть пощипывающий щеки морозец. Ароматы хвои, пороха, гари и нотки бензина от догорающего неподалеку танка. Удивленное уханье совы и недовольное цоканье потревоженных звуками недавней битвы белок, выглядывающих из дупла чудом уцелевшего дерева. Далекий шум столицы на юго-востоке и горестное завывание ветра в Могильном ущелье. Там упокоились все, кто не выдержал изуверских экспериментов доктора Листа, показал недостаточный результат, или попросту «выработал свой ресурс», как надменно решал чертов немец, приказывая группе зачистки избавить его от «мусора».

Некоторых ребят Стефа даже знала. Януш Кольцофф и Теодора Войнич — они жили в одном приюте. Самоуверенный Димитрий Элго — этот парень обставил ее на городской олимпиаде по физике, опередив всего на один балл, и занял первое место, надеясь попасть на бюджетное место в престижной школе. Казимир Торн, обаятельный хулиган и гуляка, буквально живущий на улице, лишь бы не встречаться с вечно пьяным и буйным отцом. Марика Дворцофф — тихая и нелюдимая племянница библиотекарши, приехавшая из деревни поступать в универ, но так и не поступившая… Сироты, одиночки, те, кого не будут искать — любимый материал для опытов вечно ненасытной Гидры.

«Прощайте, ребята. Вам не дали повзрослеть и прожить свою жизнь. Но я отомщу и за себя, и за вас тоже», — поклялась себе девушка, чьи мрачные раздумья прервал громкий мужской возглас:

— Ну, наконец-то! Кэп, ты там дохлыми гидровцами перекусить решил, что ли? А это что еще за Самара Морган? — взлохмаченный брюнет со щеголеватой бородкой и лихорадочно блестящими карими глазами недоуменно воззрился на нее, привлекая внимание прочих Мстителей, занятых своими делами.

«Старк», — мгновенно определила Стефания, отмечая и усталый взгляд, и полопавшиеся капилляры в глазах, и отчетливые морщины на высоком лбу. «То ли много пьет, то ли мало спит. В телевизоре он выглядел моложе. Вывод — гримеры и стилисты не зря получают свою зарплату, а герою-филантропу не помешало бы отправиться на Мальдивы».

— Тони, придержи язык, — тотчас одернул его нахмурившийся Роджерс, представляя команде свою спутницу. — Это — Стефания Урсу, бывшая пленница Гидры, которая получит реабилитацию в США… и, я полагаю, окажет сотрудничество в деле барона Штрукера, занимавшегося незаконными экспериментами на людях, как ключевой свидетель.

Стефа согласно кивнула на вопросительный взгляд капитана, и тот помог ей забраться в джет, отмахиваясь от уловившего заминку Старка, который вцепился в нее как клещ. Пока Стив вкратце рассказывал о запертой медведице, его скромными усилиями превращенную в девушку, Мстители внимательно его слушали, Стефания получила одеяло, воду и капельницу с глюкозой, а гений-миллиардер то и дело прерывал повествование вредными советами, вроде того, что медведицу надо было целовать, а не снимать ошейник.

— Вдруг, ты обрел бы свою принцессу, позволив ей сорвать столетний цветок твоей невинности, и разбил сухой счет, а? Хотя, у тебя же по миру скитается целая Снежная Королева! — нахально восклицал Железный Человек, явно испытывая сверхчеловеческое терпение капитана.

Почуяв тонкую грань (не иначе, как зазудевшим седалищем), мужчина переключился на нее, недоверчиво приподнимая брови:

— Огромная медведица? — скептично вопросил он, демонстративно обходя кругом тощую фигурку, совершенно потерявшуюся под тканью одеяла. — И откуда тогда, спрашивается, берется лишняя масса?

— Спросите у своего товарища-Халка, который из обычного человека становится трехметровым гигантом, способным швырять пятидесятитонные танки, — с легкостью отбила подачу ведьма, столь же демонстративно прикрывая рот ладонью: — Ой! Кажется, закон сохранения массы только что вылетел в трубу!

Кэп усмехнулся себе под нос, Тони, еще с первого знакомства с Беннером ищущий научное объяснение этому феномену, поджал губы, молча ретировавшись в кабину пилота, а русоволосый лучник, лежащий на навороченной медицинской каталке, громко рассмеялся, потревожив раненый бок и вызвав негодующее шипение рыжеволосой красотки в тесном кэт-сьюте, хлопочущей возле него.

— Клинт Бартон, — представился круглолицый улыбчивый мужчина, протягивая широкую ладонь с характерными мозолями от оружия. Пожав руку и заметив легкое удивление (да, у нее тоже крепкая хватка), Стефа вежливо представилась в ответ.

Серо-зеленые глаза женщины напротив оценивающе скользнули по ее лицу, внимательно изучая нового человека в своем окружении.

— Наталья Романова. Надеюсь, вам есть что сообщить по Штрукеру — мы долго его искали, — на приличном заковианском обратилась она.

— Стефания Урсу. Есть, не сомневайтесь. Вам ли не знать, что отнюдь не все проекты и… программы существуют в электронном виде. Некоторых нет даже на бумаге. Прямо-таки призраки коммунизма, — намёк на Красную Комнату шпионка считала влёт, но даже не изменилась в лице — лишь взгляд слегка похолодел.

О, да — о знаменитой Черной Вдове в Гидре говорили много, часто и преимущественно матом. Но коротать время в ожидании очередных изуверских опытов было веселее, если хоть чем-то занимать свой ум, так что подслушанных разговоров — частных и не очень, у Стефании было с запасом. Пожалуй, об этой дамочке она была даже осведомленнее, чем ее товарищи.

Начиналось все с отбора детей по программе оценки генетического потенциала (не тратить же ресурсы организации впустую, не зная, что может получиться на выходе?). После — следовала вербовка в КГБ в возрасте семи лет, и если вначале Наталья Алиановна не была в восторге от методов Красной Комнаты, то потом быстро втянулась — о методе кнута и пряника там знали не понаслышке. В случае Вдов, это были откупные для небогатых родителей, жаждущих сплавить седьмую или попросту ненужную дочь за деньги хоть в бордель к извращенцам, хоть в советскую программу по подготовке шпионов-убийц. Девочки же получали не только полный пансион и весьма специфический набор умений, но и модификации организма, за которые любая женщина могла душу продать. Вдовы были гораздо сильнее и быстрее своих ровесниц, выглядели моложе и привлекательнее, медленно старели. Самые яркие и красивые цветы в природе, как правило, ядовиты, и КГБ позаботилось о том, чтобы их девочки могли достойно противостоять более сильным, физически, мужчинам, справляясь с угрозами любого плана.

Наташенька быстро проявила свой талант, зарекомендовав себя одаренной ученицей — и статистика говорила в ее пользу: лишь одна из двадцати девушек проходила все этапы подготовки, могла убивать, воровать, спать с кем угодно, лгать так, что поверил бы и Станиславский, а если нет — то ядовитую помаду не вчера придумали. Нат стала лучшей выпускницей, получив алый пояс Черной Вдовы, который с гордостью носит даже сейчас, после своего побега из программы, что о многом говорит знающим людям. Можно забрать Вдову из Красной Комнаты, но нельзя забрать Красную Комнату из Вдовы. Она пропиталась лицемерием насквозь, маска приросла так, что уже не отдерешь даже с мясом, и что страшнее всего — даже сама Романофф не знает, какая она теперь на самом деле.

Но это все лирика. Правда же кроется в том, что однажды она просто устала от своего хозяина, самоуверенно решив, что прекрасно справится и сама, более ни перед кем отчитываясь. Наталья хотела свободы, независимости, но убивая генерала Дрейкова, она автоматически получала множество мстителей, пожелавших проучить наглую выскочку, указав на ее истинное место. Шпионка поступила, как ей тогда казалось, хитрее. В 2004 году, она дождалась еженедельной встречи генерала и его маленькой дочери в посольстве Российской Федерации в Венгрии, и… устроила теракт, подорвав и ребенка, и послов, и простой персонал, на свою беду служащий здесь обычными секретарями и переводчиками.

Очаровательно, правда? Прямо героиня незримого фронта, живота своего не жалеющего, чтобы устранить зло в лице Антона Дрейкова, еще с девяностых возглавляющего программу «Красная Комната», которая была поручена ему Левиафаном. А Левиафан это у нас кто? Правильно, русское отделение Гидры. Вдвойне более мерзкое, особенно если вспомнить, как непримиримо эта страна воевала с нацизмом во времена Второй мировой войны. Но не додавили эту нечисть, и вместо одной головы выросло две.

Но если уж Наташа так желала смерти Дрейкова, почему нельзя было подстроить автокатастрофу персонально для него? Засесть на крыше высотки со снайперской винтовкой? Отравить утренний кофе и тем самым проявить хоть каплю фантазии, вместо того, чтобы идти по самому простому пути, и вместе с мерзавцем-генералом гробить множество ни в чем не повинного народа? Но Романофф было плевать на сопутствующий ущерб, и вышло так, как вышло. Вот только она просчиталась.

Нат пришлось уходить с шумом и грохотом, пробиваясь через спецназ, и свалить громкий и кровавый теракт в Будапеште на экстремистскую группировку не вышло, высокопоставленных венгерских чиновников в старинном пятиэтажном здании служило великое множество, да и других послов было предостаточно. В том числе, и из США. И нет ничего удивительного в том, что возмущенные подобным происшествием правительства стран потребовали найти виновника смерти своих людей во что бы то ни стало, задействовав все свои связи и должников на высших уровнях. Преступный мир трясло и лихорадило, свинтить из программы в такой обстановке было проще простого, но своей свободе Наташа радовалась недолго. Она проработала соло едва ли два года, прежде чем на ее хвост прочно упала американская антитеррористическая организация ЩИТ, которая послала агента Бартона устранить зарвавшуюся девчонку.

Ладно бы Бартон был один — Нат бы справилась, но такая махина как ЩИТ, взявшая ее в разработку… Романофф поняла, что одна просто не отмашется и сделала ход конем — сдала всех. Красную Комнату, Левиафан, делишки Дрейкова, свои контакты в России, старую информацию времен КГБ — при умелом подходе можно и из нее извлечь пользу… Отборный компромат лился рекой, забрызгивая дерьмом всех причастных, и его с лихвой хватило на то, чтобы Наталья Алиановна заслужила и американское гражданство, и списание прошлых грехов, и теплое местечко в ЩИТе. Чего уж там, заработала.

После предательства родины, род деятельности Романофф ничуть не изменился, и вместо старого хозяина — Дрейкова, теперь у нее появился новый — Николас Дж. Фьюри, вроде как играющий на светлой стороне. Достойная и головокружительная карьера, ничего не скажешь. Интересно, Наталья в курсе, что генерал Дрейков, из-за которого она погубила столько невинных гражданских — живее всех живых, процветает и до сих пор обучает новых Вдов, учтя ошибки прошлой программы? После финта ушами от Наташеньки, никто больше не полагается на добрую волю, вложенные с детства идеи Гидры и старое-доброе НЛП в мультиках с Белоснежкой — теперь девиц контролируют многосоставными феромонами и убойной химией, а Красная Комната поднялась так высоко, что за облаками ее никто не видит, и все считают программу не более чем исчезнувшим прошлым. Призраком коммунизма, ага.

Вспомнив бессмертного Крылова, и его «Но где уж свинье рыло вверх задрать?», девушка сама едва не хрюкнула от смеха. Что ж, интуиция подсказывает Стефании, что вряд ли кто-то владеет столь эксклюзивными сведениями, кроме нее и Штрукера, которого Дрейков периодически навещал ради заключения поставок передовых нейроразработок. Впрочем, эту информацию стоит пока попридержать — нужно же посмотреть, так ли хороши нежданные союзники? Капитан ей понравился, а вот его окружение пока вызывает миллион вопросов.

И самый животрепещущий из них: зачем шпионку, обученную работать тихо и скрытно, добывая сведения в постелях и кулуарах, приставлять к отряду супергероев, чьи лица после битвы в Нью-Йорке теперь известны каждому жителю планеты от мала до велика? Нет, ну правда! Как же теперь работает Романофф, если все спецструктуры знают, что она стучит Фьюри аки дятел? Накладывает штукатурку в три слоя, мимикрикруя под Пеннивайза? Играет в Гюльчатай, пряча милое личико под слоем тряпок? Носит на заданиях маскировочную биосеть? Но эта голография весьма непрочная, коснешься — идет помехами…

Закутавшись в одеяло поплотнее, брюнетка проследила, как утратившая к ней интерес шпионка, плавно покачивая бедрами, перемещается к узкому диванчику, неподалеку от правого крыла уже взлетевшего джета. Там она присаживается рядом с таким же, как и Стефа, закутанным в плед темноволосым кудрявым мужчиной, словно медитирующим под легендарную оперу «Casta Diva» в исполнении не менее легендарной Каллас, громко звучащей из его наушников.

Прикоснувшись к запястью доктора Беннера, которого мисс Урсу едва признала (ну не любил мужчина публичности!), Наталья удивительно ласково произнесла:

— Колыбельная сработала как никогда.

— Я вообще-то не планировал участвовать, — нахмурился брюнет, выглядя несколько опустошенным.

— Не будь тебя с нами, потери вдвое бы выросли. А моего лучшего друга уже бы похоронили, — мягко возражает ему Вдова, участливо заглядывая в лицо, и Стефания молча восхищается — такой нежностью полнится лицо рыжеволосой шпионки, такой неземной свет сияет в ее глазах…

Преисподняя и все ее демоны — сразу видно профессионала! Остается только завидовать и учиться — ну, или не мучиться вовсе: до феноменальной гибкости Романофф ей как до Китая ползком на карачках. Девушка знала за собой такой грешок, как чрезмерная прямолинейность: учи ее — не учи, все без толку, ведь правду говорить легко и приятно, и не ощущаешь липкой паутины лжи, в которой и самой можно запутаться. В конце концов, она медведица, а не паучиха, а характер уже не исправишь.

— Часто слова, что призваны служить утешением, нисколько не утешают, — не поддается доктор, и Стефа уважительно хмыкает про себя — а Халк-то у нас крепкий орешек, даже в облике ученого-ботаника.

— Когда ты начнёшь доверять мне? — с легким упрёком бросает рыжеволосая и Брюс тотчас смягчается.

— Дело не в тебе — в нем, — с виноватой интонацией оправдывается доктор, и греющая уши Стефания едва не хлопает в ладони. А ларчик-то просто открывался!

Неуправляемое чудовище + обольстительная красавица (имеющая специализацию «медовая ловушка», но это частности) + «Колыбельная» (оно же индивидуальная программа нейролингвистического программирования, позволяющая утихомирить зеленое альтер-эго Беннера) = послушное, управляемое чудовище на поводке. Никогда еще история о Кинг-Конге не имела столь жизненного ремейка — теперь понятно, чем вдохновлялся ЩИТ! Помнится, там очаровательная барышня тоже укротила яростного зверя, и плевать, что в конце тот сдох от рук военных, защищая красотку. Зато какие интересные параллели возникают, не правда ли?

Но тут, разбивая романтичный момент, то ли нарочно, то ли случайно, Роджерс вклинился между сладкой парочкой с грацией слона в посудной лавке и громким вопросом:

— Тор, что по Халку? — лицо Наташи все еще продолжало транслировать любовь и заботу на всех частотах, но звериное чутье оборотня уловило острые нотки раздражения в запахе шпионки, чью филигранную работу столь бесцеремонно прервали.

— Хель, от стонов поверженных им врагов содрогнулся! — радостно заявил высоченный и накаченный блондин в доспехах, что постоянно ходил туда-сюда по салону, не в силах усидеть на месте. Беннер спрятал лицо в ладонях, вовсе не обрадовавшись подобной оценке, и асгардец слегка приглушил сияние от преувеличенно-строгого лица Наташи. Царевич мигом поправился: — Поверженных в смысле наземь, не насмерть. Да там и стонов-то нет — так, нытье, вытье и сетования. Кто мышцу потянул, кто слег с эм-м-м… подагрой, — сумел-таки выкрутиться Громовержец, но в лицедействе не преуспел. Очевидно, Тор Одинсон тоже весьма прямолинеен, и не любит без нужды кривить душой.

Но мисс Урсу уже не думала об этом. Она внезапно пересеклась с полным понимания взглядом капитана, отправившегося обсудить маршрут в кабину к Старку, но в ее голове заевшей пленкой продолжал крутиться забавный факт. Впервые, «Кинг-Конг» вышел в кинотеатры в 1933 году, когда Стив был пятнадцатилетним подростком. Стефа более чем уверена — он видел этот нашумевший фильм, возможно, что и в компании с сержантом Барнсом, который тогда был молодым парнишкой всего на год старше друга, и точно не пропустил бы подобное зрелище.

Там был интересный момент — в самом начале картины, шла четырёхминутная увертюра и звучала старая арабская пословица: «Но вдруг Чудовище взглянуло в глаза Красавицы. И рука его не поднялась тронуть её. И с того дня Чудовище не знало сна и покоя». Кажется, параллели возникли не только у девушки, и раз Кэп столь деликатен в личных вопросах, что не станет насильно открывать глаза товарищу, которого разводят самым бессовестным образом… то никто не мешает ему делать это опосредованно, притормаживая Брюса на поворотах, и давая как следует все осмыслить. Ведь никто не любит, когда тебя тыкают неприглядной правдой в лицо и бьют розовые очки стеклом внутрь, верно?

Хм… Стивен даже лучше, чем она о нем думала. Настоящий друг, который прикроет тебя и от внешних врагов, и от внутренних… кротов. Рыжих, крутобедрых, сисястых таких кротов, да. Интересные у Мстителей отношения — а ведь со стороны они так прямо мушкетеры: один за всех, и все за одного! Определенно, надо к ним присмотреться: можно узнать много нового и полезного — все же в вопросе человеческих взаимоотношений Стефа тоже безбожно плавала.

* * *

Через пару часов полета, трех капельниц с глюкозой, бессовестно стыренного шоколада из запасных армейских пайков, мармеладных мишек Харибо от Клинта (а с виду такой серьезный мужчина! Или это не для него?) и последней горсти ирисок от Кэпа, Стефания решила размять ноги и перестать не замечать очевидное.

А именно, запаха Вольфганга фон Штрукера, провонявшего своим эксклюзивным одеколоном весь салон. Стефа терпеть не могла сладковатый аромат амбры, под которым она всегда чуяла флер фекалий, а после тесного знакомства с этим человеком так и вовсе, практически возненавидела — но теперь она шла по запаху, словно по путеводной нити. Если врачи и лаборанты были запиханы как сельди в бочке, путешествуя безо всякого комфорта в грузовом отделении, то главгидрант примостился в хвосте салона, спеленутый высокотехнологичными наручниками и даже электронным ошейником словно мумия. Правильно, мало ли что этот умник придумает, а так — у всех на виду, да еще и до сих пор в отключке после меткого броска вибраниумного щита.

Стефа окинула взглядом салон. Бартон дремал, чуть посвистывая носом — слабость от кровопотери сказывалась, Романофф что-то быстро печатала в телефоне, недовольно кривя безупречно накрашенные губы, а Брюс увлеченно листал потрепанный томик некого Зимбардо с многообещающим названием — «Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев». Мысленно пожелав доктору найти ответ на этот непростой вопрос, она обнаружила так и сидящего на месте пилота Старка, увлеченно спорящего с Джарвисом о пользе сна и наличии автопилота в данной высокотехнологичной модели квинджета…

— Я знаю — сам его проектировал! — то и дело отмахивался инженер, очевидно обожающий полет во всех его вариациях, и даже не собирающийся уступать штурвал услужливому дворецкому.

Заметила строчащего на планшете отчет об операции капитана, проводившего Стефу внимательным взглядом, и сидящего ближе всех к пленнику царевича Тора, с довольной мальчишеской ухмылкой листающего яркий журнальчик с аппетитными дамами той или иной степени раздетости (никак Старк оставил) — и наконец, брюнетка добралась до безмолвного Штрукера, лежащего в кресле кулем.

Она села напротив, пристально разглядывая ничем не примечательное вытянутое бледное лицо, без своего знаменитого монокля потерявшее львиную долю злодейского образа, и, как и доктор Беннер неподалеку, задумалась о том, почему же люди превращаются в злодеев. Практически впав в медитативный транс, Стефания пропустила момент, когда барон соизволил очнуться — крепко же его Кэп приложил! — и уже вовсю ехидничал, успев оценить свои новые украшения на запястьях:

— Караулила мой сон?

— Испытывала неодолимое желание разорвать твою сонную артерию, и сделать его вечным, — невозмутимо отбила подачу Стеф, мгновенно подобравшись, как только заметила острый взгляд гидровца на ее шею без сковывающего силу ошейника. Темные глаза мужчины блеснули едва уловимой паникой, а язык быстро облизнул тонкие губы. Кисловатый запах страха начал разливаться в воздухе.

— Урсу, помоги мне, а я помогу тебе, — вкрадчиво начал Вольфганг, бросая опасливый взгляд на якобы задремавшего Тора. А то Стефа не видела, как бодро он вот только что пускал слюни на мисс Октябрь, с одним только кленовым листочком, прикрывающим зону бикини!

Поэтому, девушка едва шевельнула пальцами, ставя защиту от прослушки и отвлекающие чары — и встрепенувшийся Роджерс со своим суперслухом тотчас перестал вертеть головой, как и подозрительно поглядывающая на них Романофф. Вот только для асгардца защита была слабовата — а ведьма еще толком не восстановилась, но барона ее манипуляции явно успокоили. Стефании же было банально любопытно, какими несметными благами ее будет соблазнять главгидрант, поэтому она позволила заинтересованному блеску мелькнуть в глазах, хотя голос по-прежнему оставался холодным и язвительным:

— Удар капитанского щита оказался фатальным для твоих мозгов? Какая потеря для мировой науки!

— Не время для издевок, — поджал и без того узкие губы Штрукер, гипнотизируя ее пристальным взглядом. — Стефания, между нами всякое было, и ты в полном праве можешь считать меня виновным в своем заключении, но поверь — у американцев тебя не ждет ничего хорошего. Долгие годы Гидра росла прекрасным паразитом внутри ЩИТа, но как думаешь, почему никто ничего не заметил? Да потому, что отличий между нами и нет вовсе! Вспомни Пегги Картер — преданную подругу доблестного капитана, которая поразительно ловко переобулась после его «гибели», без тени сомнения сотрудничая со вчерашними идейными врагами, лишь бы удовлетворить свои амбиции и занять вожделенное кресло директора, утерев нос мужчинам-шовинистам. Вспомни Говарда Старка, носящегося с идеей создания сыворотки суперсолдата как курица с яйцом, и преспокойно работающего в одной лаборатории с Арнимом Золой, который мучил сержанта Барнса и уморил множество солдат на своем столе… Единственная высота, которую ему так и не удалось взять — создание живого оружия, и вот — Старк более сорока лет кружил коршуном, ради науки презрев все свои принципы, и ничего: спал спокойно, совесть его не терзала.

— Уж не вы ли дали ему подсказку, в каком направлении стоит копать? — сощурилась Стефа, давно подозревая что-то неладное в этом мутном деле. — Старк синтезировал сыворотку лишь под закат своей жизни, в девяностых годах, когда Советы продали Зимнего Солдата в Америку.

— Может быть, — тонко улыбнулся барон, попытавшись развести руками, что у него не вышло из-за наручников, поморщился, но продолжил развивать мысль, видя отклик своей бывшей пленницы, с которой они так неожиданно поменялись ролями: — Я затеял этот исторический экскурс не просто так. Ты ведь видишь, каковы основатели ЩИТа и самые близкие люди Роджерса на самом деле — их честь ничего не стоит, ради своих целей они пойдут по головам. И Фьюри, как и его протеже Хилл, ничуть не лучше их. Они выпотрошат тебя как рыбу, будут исследовать вдоль и поперек для создания очередного супероружия, уверяю — в лабораториях ЩИТа творится ровно тоже самое, что и у нас — разве что Фьюри старается блюсти фасад, напоказ не пачкая руки! Но для этого у него есть особые люди.

Красноречивый взгляд в сторону Мстителей не заметил бы разве что слепой, а зрение у мисс Урсу всегда было превосходным. Приободренный ее молчанием, Вольфганг чуть наклонился вперед, не чураясь грубой лести:

— Ты умная и одаренная девушка, чьей силы хватит на этих горе-героев с лихвой, и тебе вовсе не обязательно становиться не то заложником в руках американцев, не то подопытной мышью! Ты ничем им не обязана, и с легкостью сумеешь сбежать — и мы можем помочь друг другу в этом деле. Один раз попав на радар ЩИТа, ты останешься на нем навсегда, но я могу поспособствовать тебе, а ты — мне. У меня есть связи в правительстве и убежища по всему миру — как один из пяти лидеров Гидры, я имею доступ к огромному количеству тайных хранилищ, наполненных множеством артефактов, в том числе и магических... — завлекающее шептал Штрукер, суля мыслимые и немыслимые блага, а брюнетка едва сдерживала сардоническую ухмылку.

«Именно поэтому, столь высокопоставленный руководитель практически умоляет о помощи и содействии свою бывшую пленницу? Что-то не больно твои связи и люди помогли тебе при штурме базы! Даже дураку понятно, что ваше многоголовое детище уже на последнем издыхании».

— …Я щедр к своим союзникам, и ты получишь все это, если поможешь мне сбежать, — видя, что Стефания колеблется, мужчина выложил последний козырь. — Я отдам тебе близнецов.

Девушка-медведица резко выдохнула, крепко сжав руки в кулаки.

— Свой лучший проект? Единственных выживших после воздействия Камня в скипетре Локи? — мирно спящий асгардец даже с дыхания не сбился, но Стефа слышала, как на мгновение замерло его сердце. Вот притворщик! — Ты же понимаешь, что я не отпущу их живыми?

— Да, но порой приходится идти на жертвы, — барону явно было жалко терять столь перспективных пешек, но стремление остаться на свободе перевешивало жадность и потраченные силы. — Ванда и Пьетро преданы мне и идеям Гидры, если я свяжусь с ними, они придут, ни о чем не подозревая, и окажутся в полной твоей власти.

— Заманчиво, — задумчиво протянула Стефа, бросая в рот последнюю ириску, и жмурясь от медового вкуса. Это был бы хороший план, позволивший ей остаться на свободе, отвести душу на Максимофф, а то и на самом Штрукере, как с мутантами закончит — кто ей помешает? Быстро, легко, просто… Вот только не каждое простое решение является верным.

— Так ты поможешь мне? — видеть надежду в глазах мужчины было чрезвычайно лестно для ее самолюбия, и Урсу помедлила, продлевая приятный момент и буквально наяву видя, как натягиваются нервы у барона.

— Я попала на твою базу восемь лет, четыре месяца и два дня назад. Помнишь, что я ответила на твое предложение сотрудничать, стоя на коленях с ошейником и едва не облевав твои дорогие ботинки от воздействия транков, которыми меня накачали? — на лице Штрукера еще виднелось победное выражение, но с каждым ее словом оно таяло как сахар в горячем чае — стремительно и неотвратимо. Ведьма наклонилась к «величайшему уму Гидры», яростно прорычав: — Я не сотрудничаю с нацистами! И это никогда не изменится, ясно тебе? Стивен Роджерс спас меня, и я отплачу ему сторицей, потому что у меня есть честь, совесть и порядочность. Я не Картер, и не Старк, которые растеряли себя, карабкаясь по лестнице власти. Я не предатель, Вольфганг фон Штрукер, никогда им не была, и не стану впредь!

Жадно глотнув воздуха, Стефания оскалилась, отчетливо ощущая, как человеческие зубы сменяют острые клыки, уже не помещающиеся во рту, и придающие юному девичьему лицу воистину демонический облик. Но она упрямо продолжила говорить, чувствуя, как сила отзывается огнем в груди, и теплеют кончики пальцев:

— Максимофф? Сама разыщу, твоя помощь мне без надобности, и будь уверен — их смерть станет ужасной. Магические побрякушки? Ты серьезно пытаешься меня купить? После всего, через что по твоей милости мне пришлось пройти? После стольких лет издевательств и мучений во имя твоей поганой Гидры? После Августа Листа, чьи руки по локоть были в моих потрохах? Некоторые вещи нельзя простить, Штрукер, и мне странно, что я разъясняю это вроде бы умному мужчине! Как рыбу, американцы выпотрошат тебя, и я с радостью им помогу, ведь ты не озаботился защитой от прослушки, а в каменной крепости прекрасная слышимость… особенно для оборотня, — методично добивала барона Стефа, наслаждаясь каждой секундой бессильного ужаса в глазах напротив. — Но будь уверен — я не позволю тебе жить и здравствовать, как Золе, продавшемуся подороже, как и еще тысяче нацистов, перебравшихся в ЩИТ, где они вновь продолжили множить зло, лишь потому, что были «ценными специалистами» и «полезными кадрами»! Мразь надо давить в зародыше и уничтожать с корнем, каленым железом выжигая заразу, а потому…

Клыки безжалостно вспороли тонкую кожу губ, и рот ведьмы наполнила пряно-солоноватая кровь. Штрукер задергался, закричал, пытаясь привлечь внимание Мстителей, которых он только что так откровенно презирал, но тщетно — чары не пропускали ни звука, а асгардец не спешил вмешаться. Стефания метко плюнула кровью в лицо заоравшего мужчины, и требовательно повелела:

— Кровь взывает к отмщению! Участь тебе — гнить!

Алые брызги крови мгновенно темнели, впитываясь в кожу, на которой тотчас проступали безобразные черные язвы, яростно пульсирующие, гадкие и болезненные даже на вид. Вольфганг все кричал, переходя на визг, пытался оттереть кровь, отвернуться, спрятаться, уползти — но наручники приковывали его к креслу, и свою судьбу гидровцу пришлось встретить лицом к лицу. С печальным звоном лопнули чары отвлечения внимания — ведьме пришлось вложить в проклятие слишком много сил, и команда дернулась в их сторону, но было уже поздно.

— У тебя есть восемь лет, четыре месяца и два дня, Штрукер. Время пошло, — довольно шепнула Стефания, обессилено откинувшись на спинку кресла, ощущая как сильно трясутся руки и болезненно-пусто тянет в груди. Во рту было солоно от крови, и сладко от конфеты, благоразумно спрятанной за щекой минутой раньше. Месть на вкус тоже была сладкой-сладкой.

— Что произошло? — требовательно спросил капитан, оказавшийся с местом происшествия быстрее всех, но у ведьмы даже сил повернуть голову к нему не было.

— Пряный запах темноты,

Леса горькая купель,

Медвежонок звался ты,

Вырос — вышел лютый зверь, — прохрипела Стефания строки любимой песни, широко улыбаясь дрожащими губами, но взгляд зеленых глаз был яростным, жестким, звериным. Пристальным и немигающим. Торжествующим, как у смертельно раненого медведя, сомкнувшего клыки на горле охотника в последнем усилии.

— Сейдкона наложила нид на нашего пленника*. Но кара равноценна, — пояснял Роджерсу и своим товарищам царевич, даже не дернувшийся в сторону искалеченного Штрукера. — Он замышлял недоброе… побег… напасть на нас… будет гнить снаружи и внутри… — далеким эхом отдавался гулкий голос Громовержца, пока разум выхватывал отдельные слова.

— Прощай, герр Штрукер, — больше прочитал барон по окровавленным губам Стефы, поскольку его скулеж едва ли позволял различать поднявшийся вокруг них шум. Острая боль терзала мужчину изнутри, горела жгучим пламенем, нарывала в местах проступивших язв. «Больно, как же больно!» — то и дело повторял на немецком скорчившийся ученый, исступленно раскачиваясь в кресле и смаргивая крупные слезы с глаз. Но ему никто не сочувствовал, ведь и он никогда не жалел своих жертв.

Сознание девушки-медведицы плыло в густом тумане, слух то пропадал, то возвращался, но рокочущий бас Тора, в деталях пересказавшего их беседу прочим Мстителям, и вновь поднявшийся шум после этого, запомнился отчетливо. Как и одеяло, заботливо наброшенное на ее тело. Запах металла, хвои, ирисок — Капитан. Не побоялся, значит… Отчего-то, после этого факта стало гораздо спокойнее. И после свершившегося возмездия — тоже. В книгах часто писали, что месть разрушает душу, опустошает, выжигает человека дотла. Но Стефания чувствовала лишь всеобъемлющее спокойствие и умиротворение, хотя ей впервые довелось приговорить человека к смерти.

Зато, Вольфганг фон Штрукер больше никому не причинит зла.

* * *

Оставшийся час полета прошел в тишине, изредка нарушаемой негромкими репликами членов команды. Стефа почувствовала, как ее перенесли подальше от Штрукера (интересно, за кого из них больше переживал Стивен?), но она не могла позволить себе полностью расслабиться, и уплыть в целебный сон, хотя слабость одолевала нешуточная. Все же тратиться на мощное проклятье, едва выйдя из застенков, было очень глупо. Но вместе с тем — правильно, а значит, не стоит и сожалеть.

Когда джет начал сбавлять скорость, подлетая к высокой башне из стекла и металла, на чьем фасаде виднелась большая сияющая надпись — «Старк», мисс Урсу впилась ногтями себе в ладонь, заставляя держать глаза открытыми*. Веки весили целую тонну, но брюнетка упорно терзала ладони, ведь ей вновь предстоит очередное колдовство, наверняка отправящее Стефу в отключку, если не в кому. Но первое правило клуба ведьм — никому не рассказывать о клубе ведьм. Хотя, даже тут придется действовать с оговорками — все же она действительно слишком слаба, чтобы подчистить все хвосты.

С тихим гулом техника приземлилась на площадке на самый верх башни, крылья летательного аппарата плавно сложились, заезжая внутрь и по аппарели первым делом спустили носилки с раненым Бартоном. Сквозь ресницы Стефания видела, что их встречали две женщины — строгая брюнетка в черном деловом костюме и тугим пучком грымзы-математички и худенькая кореянка в белом халате. Лучника увезли в медблок в окружении медсестер и сопровождающей его Романофф, кореянка шла рядом, бодро щебеча и раздавая им указания. Тор подхватил кейс со скипетром, устремляясь на выход, а навстречу к ним пошла та самая брюнетка в костюме:

— Лаборатория готова. Так и не поняла, что у вас случилось со Штрукером. А это кто?

Держать глаза открытыми было уже невозможно, но на запредельном усилии, Стефа все же вытолкнула из себя изящную вязь чар, невидимой паутинкой накрывшей всю башню и ее обитателей. Как она и предполагала, для истощенного тела такая нагрузка стала последней каплей, и сознание девушки погасло.

В шумном Нью-Йорке, крыши домов которого золотили лучи рассвета, только-только начинался новый день.

______________________________________________________________________

Примечание:

1. https://vk.com/album629804431_306640603 — альбом с картинками к этой работе.

2. * Магия — это энергия, сейд — искусство управления этой энергией, нид — проклятье. Соответственно, сейдкона — ведьма, сейдман — колдун. К слову, Один-Всеотец считается сильнейшим сейдманом в Девяти Мирах, а Фригга — сильной чаровницей и талантливой провидицей. Вопрос, в кого же таким бесталанным по магической части у них уродился Тор, остается открытым.

3. * На башне Старка осталась его фамилия, просто потому что я не понимаю, зачем ему переименовывать свою собственность в честь Мстителей. Я могу понять его желание быть причастным, сделать красивый широкий жест, но его команда не живет с ним в башне в режиме 24/7, не является его имуществом, поэтому оставляю так (хотя если вспомнить, кто платит за все, изобретает все и просто хорошо выглядит, вопрос можно снять с повестки дня, да).

4. https://www.youtube.com/watch?v=r_k4vXKSloI — штурм базы в Заковии, взгляд «сверху».

5. Идея этой работы сидит в моей голове уже три месяца, не давая мне спокойно писать «Панацею», и становится очевидно, что само не пройдет, раз я постоянно о ней думаю. «Эра Альтрона», где и начинается мое повествование, стала важным поворотом для Мстителей, ведь именно после нее (и действий милой Ванды, приложившей свою руку к дискредитации команды со всех сторон) наступило начало конца. Здесь маски сброшены сразу, и Максимофф не будет пудрить мозги ребятам, притворяясь невинной жертвой. Я предупредила.