Герои ЩИТа и Магии (гет)

Примечание:

Курсивом обозначены все слова на заковианском в диалогах.

Музыкальное сопровождение: Мельница — «Оборотень» https://www.youtube.com/watch?v=4tnAW5MFvXA

«Что ни вечер, то мне, молодцу,

Ненавистен княжий терем,

И кручина злее половца

Грязный пол шагами мерит».

_________________________________________________________

Исследовательская база Гидры «Черная костница», Восточная Европа, Заковия.

Огромная черная медведица, слишком большая для той тесной камеры, где она находилась, постаралась свернуться клубком, надеясь задремать после мучительных процедур, чтобы не тратить крупицы энергии, которой и без того было мало. Некогда великолепный зверь выглядел ужасно истощенным — бока ввалились, четко обрисовав выступающие ребра, нечесаный мех висел клочьями, а на вытянутой морде белели проплешины от старых шрамов и новых отметин, сочащихся кровью пополам с сукровицей.

Размер комнаты не позволял вытянуться в полный рост, а мощную шею плотно охватывал широкий металлический ошейник, сплошь испещренный диковинными рунами, что тревожно светились жутковатым багровым светом. Медведица вывернула голову, бессильно куснув практически корабельную цепь, уходящую от ошейника прямиком в крюк, намертво впаянный в каменную стену, но тщетно — освободиться от этих оков не удавалось никогда. И дотянуться до своих мучителей — тоже.

— Тупое животное! Еще раз попытаешься цапнуть меня — останешься без клыков! — приглушенно выругался лаборант Крестцофф, весьма проворно, что выдавало немалый опыт, выскакивая из камеры едва ли не с девчачьим визгом. Каждый забор анализов у этого чудища был знатным испытанием для его нервов, но доктор Лист с радостью уступил процедуры Миклошу, якобы позволяя получить уникальные навыки. Навыки, ха! Сам, поди, боится попасть на зубы медведицы — другие лаборанты шептались об искалеченной руке дока, которую едва получилось спасти.

Крестцофф нехотя опустил рычаг, сняв блок с цепи, позволяя медведице более свободно перемещаться по клетушке и даже дремать. И не из доброты душевной, а лишь потому, что депривация сна крайне отрицательно сказывалась на объекте СУ-1. Та окончательно сатанела, не позволяя даже подойти к себе, и нескольких лаборантов до Миклоша просто разорвали на куски — да, когти у медведей тоже более чем впечатляющие. Длинные, острые, крепкие — одного небрежного удара лапой достаточно, чтобы вскрыть человека от горла до паха, и даже реанимация не поможет.

С трудом прогнав мерзкий холодок страха, лаборант разозлился (не на себя — еще чего не хватало! — а на чертову меховую скотину в каменном мешке, где ей самое место), и торжествующе закрыл монолитную, практически сейфовую дверь с громким хлопком — но увы, ей получилось лишь слегка стукнуть, заставив впалые щеки покрыться неровным алым румянцем под презрительными взглядами широкоплечих охранников с автоматами.

При создании мужчины Господь явно отвлекся, подумав о пауках-сенокосцах, поэтому высокий, худой и нескладный Миклош, теловычитание которого вечно вызывало грубые подколки солдат, едва ли был способен на физический труд. Но это не мешало ему использовать свой отточенный ум и впечатляющие навыки хирурга, которые почему-то сильно не одобрили в университете, выгнав его с волчьим билетом после нескольких несанкционированных профессорами острых опытов на животных в местном виварии. Ну да ничего — Гидра оценила способности Миклоша по достоинству, хотя ему все чаще казалось, что он достоин большего, чем целыми днями возиться с этой блохастой тварью.

Он молод, умен, хорош собой — а худоба сейчас в моде! (и плевать, что это слово имеет общий корень со словом «ху́до») — почти дописал докторскую диссертацию, благодаря целому году работы с СУ-1, из которой брал гораздо больше образцов, чем полагалось по инструкциям… Да, он вполне может претендовать на место первого помощника Августа Листа, а там, глядишь, и сам станет главой медицинского блока, к которому прислушивается их начальник — сам герр Штрукер…

Радужные мечты о дальнейшем величии лопнули, словно мыльный пузырь, когда совсем рядом с базой раздались приглушенные звуки взрывов, а сирена взвыла так, что у Миклоша едва не остановилось сердце.

— Всем занять боевые посты! Это не учения! На базу напали! Повторяю, на базу напали! — надрывался громкоговоритель, и, глядя на забегавших по коридорам боевиков, мистер Крестцофф бессильно прислонился к стене, чувствуя ослабевшие ноги и безумную панику, от которой путались мысли.

— Это Мстители! — кричали солдаты, собираясь в восточной галерее, откуда раздались звуки отчаянной перестрелки, и Миклош впервые пожалел о том, что вступил в Гидру. Мстители их не пощадят, а уж когда увидят результаты многолетней работы и могильник в ущелье неподалеку… Мужчина едва не заскулил.

— Я на такое не подписывался! — то и дело шептали его онемевшие губы, пока пальцы сводило нервной судорогой.

Когда его едва не затоптали коллеги, спешащие эвакуироваться через древний подземный ход, где камни то и дело сыпались на головы, из-за Халка, буйствующего наверху, Крестцофф вновь пожалел о том, что не подался к черным хирургам или подпольным трансплантологам — там хотя бы был шанс выжить. А у Богдана Тарзу, с которым они порой выпивали в баре — нет, упавший булыжник размозжил ему половину черепа, и кровь брызнула прямо на лицо Миклоша, отчего его зверски затошнило.

Когда они всей перепуганной суматошной толпой — кто раненый, кто чуть не затоптанный — вывалились в овраг с другой стороны крепости, где их радушно встречали роботы-Марки, лихо упаковывая в подлетевший джет, обреченно повесивший голову Миклош проклял все на свете, и Гидру в том числе. Бездушных роботов не подкупишь, не соблазнишь, не разжалобишь рассказами о печальном детстве и тотальной безработице в Нови-Граде — наручники на запястья и на щиколотки, и в грузовой отсек, а там и в тюрьму, если и вовсе — не на смертную казнь. Говорила ему мама — лучше уж преступников штопать, чем вот это все.

Не стоило Миклошу связываться с нацистами — ой, не стоило. Даже за хорошую зарплату и докторскую степень в обход комиссии. Будущее представлялось мужчине крайне мрачным.

* * *

Круглые медвежьи уши чутко дрогнули, уловив панические крики бойцов, грохот снарядов и ревущие моторы спецтехники. Черная медведица выплыла из тревожной полудремы, еще толком не осознавая, сон это или явь. Но шум стал громче, завыла сирена, и зверь тихо зарычал, поднимаясь и заинтересованно царапая дверь внушительными когтями. Вопреки всяким дурацким поговоркам, слух у медведей очень даже острый, поэтому СУ-1 затаилась почти не дыша, с любопытством прислушиваясь к тому, что сейчас происходило наверху.

Несколько минут раздавался все более нарастающий грохот. Взрывались гранаты, глухо стрекотали орудия, слышался гневный рокот минометов. Затем, совсем рядом, неистово взревел дикий зверь, но не сородич, и медведица тотчас заревела в ответ, резонно предположив, что это соперник. Еще чего! Самой места мало, да и не кормят почти, а тут явился — не запылился! Крохотная камера не давала толком ни повернуться, ни вылезти, и СУ-1 почти на пену исходила, всем телом бросаясь на дверь, и ярко представляя, как соперник сожрет и без того невеликие припасы. Или людей, которые приходили ее кормить. Редко, конечно, но даже это лучше чем ничего!

Бум-м-м-м!!! Странный гулкий звон завибрировал даже в костях, и медведица помотала головой, пытаясь изгнать его из ушей. Это было похоже… «На столкновение ракеты с энергощитом, растянутым по центральной базе», — внезапно шепнуло подсознание, и СУ-1 утробно заворчала, нервно поводя носом, и не понимая, откуда это у нее вылезло. Что за «ракета»? Что еще за «энергощит»? Это съедобно? Вкусно?

Ожидание просто убивало, но тут знакомые голоса зазвучали прямо над ней, и медведица вся обратилась в слух — ведь ничего иного ей не оставалось.

— Ясно. Явились за скипетром, — в некогда вальяжном и вкрадчивом голосе теперь звучали нотки тщательно скрываемой паники, и медведица даже отсюда чуяла запах вонючего пота, которым обливался Ш-ш-ш… Память забуксовала, отказываясь дать определение, а голова резко разболелась. — Бросьте на них танки. Ведите огонь по самым слабым. Вынудим их прикрывать друг друга.

Затем человек явно раздавал указания бойцам, послышался топот выбегающих на позиции солдат, и в командном центре стало заметно тише.

— Мы много достигли. Подошли вплотную к открытию века. Нельзя вот так взять и все бросить!

— Так давайте устроим выставку достижений! — жарко зашептал в ответ второй голос с характерными гортанными нотками, и такой же дикой паникой в интонациях. Док… док…тор… доктор Лист — наконец определилась память, вместе с именем подбрасывая многочисленные воспоминания о болезненных ощущениях, от которых противно заныли старые раны и нестерпимо зачесались шрамы. Медведица даже слегка укусила себя за бок, покрутившись на месте и яростно порыкивая в потолок. — Я про близнецов.

Близнецов… Шерсть медведицы мгновенно встала дыбом, верхняя губа нервно дернулась, обнажая внушительные клыки, влажно поблескивающие в полумраке камеры. Ненависть тяжело ворочалась внутри, разгораясь все стремительнее, будто пожар в сухостое, полыхала так ярко, как и не снилось зверю — нет, так истово ненавидеть может только человек. Голова болела все сильнее, кровь стучала в висках, СУ-1 жалобно взрыкнула-вскрикнула, капая кровью из носа на пол, и сознание животного окончательно уступило место человеку.

Стефания Урсу в теле медведицы зло оскалилась, буквально трясясь от бешенства пополам с негодованием. Близнецы Максимофф… Мрази, суки, поганые твари, подносящие хвост гидровским недобиткам! Убью, сожру, растопчу, уничтожу!..

— Рановато… — с отчетливым сожалением возразил ему Вольфганг фон Штрукер, знаменитый ученый, возглавляющий восточноевропейский филиал Гидры в Заковии.

— Напротив, самое время! — лихорадочно продолжал шептать Лист, вовсю убеждая начальство, и явно беспокоясь за свою шкуру не меньше него. Мстители знатно его напугали.

Стоп, те самые Мстители? В разуме Стефы забрезжила дикая надежда, но она не без труда подавила ее усилием воли. Надежда порой убивает вернее, чем нож. Не время.

— Мы сами их сдержим, — самоуверенно заявил герр Штрукер, и на юго-востоке вновь раздался грохот снарядов. Там же столица! Город и гражданские под артобстрелом, но Гидру никогда не волновали жертвы. Застарелая ненависть горчила во рту, и от бессилия хотелось взвыть как волчице, но толку-то!

Вновь послышался топот — очередной отряд поспешил к начальству, требуя инструкций по действию с такой внештатной ситуацией — ну да, не каждый день Мстители нападают. На памяти Стефании, на крепость вообще нападали в первый раз. Никто даже не подозревал, как нагло и вольготно Гидра расположилась в древнем княжеском замке прямо под столицей Заковии — а значит, прикрытие наверху было более чем серьезным. Из этого же следовали грустные выводы о том, насколько прогнил госаппарат страны, и что вечная неутихающая война напрямую выгодна их правительству. Поставки оружия, где крутятся огромные деньги, тотальная неразбериха во всех сферах и мутная вода, где так удобно ловить рыбку, попутно обстряпывая свои делишки. Настоящий гидровский рай — немудрено, что те так славно здесь устроились!

— Мы не сдадимся! Американцы отрядили к нам своих ряженых клоунов. Мы вернем их назад в гробах! — тем временем пафосно воскликнул главгидрант. — Только победа! Хайль Гидра!

— Только победа! Хайль Гидра! — воодушевленно взревели в ответ солдаты, спешно расходясь по своим точкам, и тут же послышался тихий напряженный голос барона:

— Ладно, я пошел сдаваться. Программу стереть. Отдадим Мстителям пушки, и глядишь, не станут особо копать…

Стефа умудрилась усмехнуться даже в облике медведицы, забавно наморщив морду — да, боевой дух гидровцев высок как никогда, моральные принципы стремятся к минус бесконечности. Мельчают наци, мельчают.

— Близнецы... — продребезжал в ответ Лист, и его хриплое дыхание заставило насторожиться мисс Урсу.

— Сыроваты, с ними еще… — попытался отмахнуться Вольфганг, но доктор, наконец, разродился.

— Нет, я в смысле — их нет!

Красноречивая тишина была прервана раздавшимся грохотом камней и громким ревом — кажется, некто уничтожил дот перед базой. В унисон с ним последовал глухой рокот ракеты и взрыв со стороны северной башни — даже с блокированной силой, Стефания ощутила падающую защиту энергетического купола всей своей шкурой до последней шерстинки. Так-так. Кажется, теперь перед злыми Мстителями вновь предстала обычная средневековая крепость. Может когда-то толстые стены и узкие окна-бойницы могли задержать нападавших, но те времена давно прошли.

Резкие раскаты грома — и это зимой-то! — и затихающие крики с предсмертными хрипами ознаменовали кончину очередного отряда неудачников, а девушка-медведица беспокойно заворчала, пытаясь угомонить инстинкты, советующие спасаться, да побыстрее. Как бы ее не погребли вместе с крепостью — если среди напавших Халк, о котором она регулярно слышала в разговорах гидровцев, то ситуация может обернуться скверно для нее. Не хочется умирать, когда перед тобой замаячил шанс выбраться из этого ада.

— К черту оборудование, уходим! — сквозь зубы процедил Штрукер, явно наблюдающий размазывание своих сил с помощью мониторов и камер по всей площади базы. Послышались удаляющиеся шаги двух человек, и на некоторое мгновение все стихло, чтобы возобновиться топотом отступающих и обороняющихся солдат. Затем пушистые уши вновь дернулись, чутко улавливая металлический скрежет и дрогнувшую землю, что отдалось эхом в костях — явно звук от падения тяжелой техники, может даже и танка, а незнакомые голоса стали приближаться к базе.

С печальным звоном разбилось стекло в командном пункте, осыпаясь вниз, и харизматичный баритон задорно произнес на американском английском:

— Друзья, решим это мирным путем! — голос Энтони Эдварда Старка, гения-плейбоя-выпендрёжника-миллиардера, то и дело звучащий из личного телевизора Ванды, Стефа могла бы узнать и с закрытыми глазами. С пониманием тоже проблем не возникло — ее мама, мир ее праху, преподавала английский в школе, так что еще в далеком детстве этот язык стал ей практически родным.

В ответ на это щедрое предложение послышались звуки перестрелки, свист пуль и короткие очереди палящих автоматов. Тела с глухим стуком падали на пол, раздались крики и крепкие ругательства.

— Мир вам! — сыронизировал Старк, приземляясь.

— Не смешно! — сдавленно выкрикнул какой-то молоденький гидровец, с выразительным шипением зажимая рану и глухо постанывая.

Большой черный нос медведицы зашевелился, почуяв свежую кровь. Да, обоняние у нее просто феноменальное — парнишка только-только поранился, а у Стеф в подземельях уже слюнки текут — и вовсе не фигурально. Мяса она не видела давненько, и в животе тотчас согласно заурчало. Людьми медведица пока не питалась, хотя еще пару недель такой диеты — и она рассмотрит и этот вариант. Как говорится, приличия исчезают там, где есть голод.

Мисс Урсу чутко прислушивалась к происходящему наверху. Шаги, шаги, короткие приказы Старка своим роботам, уводящих пленников, затем мужчина явно переместился южнее. «Серверная», — услужливо подсказала память, и внезапно раздался громкий крик Августа Листа. Разве он не успел уйти со Штрукером? Решил спасти хоть какой-то массив данных? Начинать свои разработки с нуля далеко не весело, но разве безопасность для этого мерзавца от науки не в приоритете? Жалобный стон и последовавший за ним предсмертный хрип, показали, что нет.

Стефанию раздирали противоположные чувства — радость от смерти ее мучителя, генерирующего все новые и новые безумные идеи о том, как можно извлечь магию из организма мисс Урсу, и злость — этот подлец слишком легко отделался. Сколько лет он над ней измывался — а теперь такой легкий конец? Нет уж. Если сумеет выбраться из проклятой крепости, и превратиться обратно, веселое перерождение доктору обеспечено, уж она-то позаботится об этом. Ловушка душ, пара ритуалов, а какой результат!..

На морде медведицы расплылся совершенно людоедский оскал. Кем бы вы хотели стать в следующей жизни, Август? Бараном на скотобойне? Ломовой лошадью у жестокого хозяина, обожающего подгонять скотину кнутом и вымещать на ней свое плохое настроение? Свиноматкой, бесконечно рожающей поросят, которых уже к Рождеству подадут на стол с яблоком в пасти? Фантазия юной ведьмы была безграничной, и за долгие годы в роли лабораторной мыши она часто думала даже не о мести — о священном возмездии. Око за око, зуб за зуб. Предки были мудры, и эта простая философия очень нравилась Стефании, бальзамом растекаясь по израненной душе и порядком потрепанной гордости.

Пока узница подземелья предавалась мечтам о сладкой-сладкой мести, Железный Человек не терял времени зря.

— Охранять! — приказал Старк, явно подключаясь к сети и бодро стуча пальцами по клавиатуре. — Качаем Джарвис, сгоняем все подчистую и дублируем для Хилл в штаб-квартиру. Что еще вы тут прячете? — задумчиво пробормотал мужчина, и Стефания громко зарычала в ответ, мысленно исходя на крик: «Меня! Меня тут прячут!» Но толстые гранитные стены работали против нее — наверх не доносилось ни звука. — Эй, Джарвис, дай-ка инфракрасный скан помещения.

Чуть механический голос с безупречным произношением и британским акцентом мгновенно отозвался не то на просьбу, не то на приказ:

— Стена, что слева — армирована, ток воздуха неравномерен.

«Пол просканируй, умник!» — про себя огрызнулась Стефа, яростно кидаясь на стены и царапая дверь камеры, но тщетно — некий Джарвис явно не владел телепатией. Раздался скрежет сдвигаемой стены, и бормочущий — «Хоть бы тайничок!», голос Старка стал стремительно удаляться в сторону исследовательской лаборатории с трупом космического кита, тщательно забальзамированного гидровскими учеными. К этой химической вони медведица уже притерпелась и почти не замечала запаха реагентов, но Старк явно зависнет там надолго, и вряд ли будет копать дальше, что означает, Стефания — в пролете.

Безнадежно. Ее просто не найдут. Не услышат, не станут проверять все камеры и закутки, она сгниет здесь, банально сдохнув от голода. Это если славные Мстители не подорвут базу раньше, пожелав стереть логово противника с лица земли. Отчаяние разливалось в груди едкой кислотой, и Стефа села, привалившись к стене, и уныло сгорбилась. Что за пытка — со своим острым слухом слышать всех, но ее не услышит никто!

— Барон Штрукер, великий ум Гидры, — послышался еще один знакомый голос, и медведица дернула ухом, уже почти ни на что не надеясь. Где она его слышала? Уж больно характерный тон, да еще и с каким-то легким акцентом? Англичан, говорящих на кокни, мисс Урсу доводилось слышать — здесь тоже было нечто схожее, но не совсем. Ее мысли перескочили на второго собеседника. Почему задержался Штрукер — из базы ведь есть потайной выход? Тоже попытался спасти хоть что-то из данных, чтобы было чем торговаться с Мстителями? Или базу уже окружили? Стрельбы почти не слышно.

— Ну, если формально, то я работаю на ЩИТ, — перешел на английский главгидрант, и Стефания словно воочию увидела, как Штрукер изо всех сил метет хвостом, в отчаянной попытке избежать неприятностей.

— В таком случае, вы безработный. Скипетр Локи, где он? — лязгнул металлом голос его собеседника, и тотчас стало очевидно, что любезности кончились. Капитан Америка, вот так нежданная встреча! А едва заметный акцент — это, очевидно, еще не до конца выветрившийся бруклинский говор, звучащий довольно мило и придающий некоторой живости образу идеального солдата.

— Не волнуйся, я отдам скипетр. Главное, укажи в рапорте, что я сотрудничал, — завилял барон, словно гадюка, пытающаяся вывернуться из-под сапога. Стефа сморщилась от омерзения. Слизняк, будет торговаться до последнего. И жить любит — капсулу с ядом не раскусил, пулю себе в висок не выпустил.

— Сразу после пометки «нелегальные эксперименты на людях», — язвительно отозвался Кэп, не собираясь идти на уступки с врагом. Отрадно слышать, особенно после их печально знаменитой «Скрепки». — Скольких накачали?

Внезапно раздались легкие шаги, а затем звук удара человеческого тела, словно кто-то катился по лестнице вниз, прямо в сторону подземелий. Стефания мгновенно собралась, и вложила в рык все силы, что у нее были — аж кости завибрировали, и эхо заметалось в каменном мешке, терзая чувствительные уши.

«Давай, Капитан! Ты же суперсолдат — слух не хуже чем у оборотней, ты не мог меня не услышать! И ты вроде бы ответственный — если пропаганда и гидровские шпионы не лгут — ты должен проверить источник подозрительного шума! Ты же не унесешься как Старк, захваченный поиском тайников?»

Грохнула металлическая дверь, и изо всех сил прислушивающаяся медведица различила легкую заминку… но затем Роджерс рванул обратно вверх, бормоча по связи:

— Есть второй мутант, женщина. Пока не трогать.

Ванда!.. Стефания чуть ядом не захлебнулась, в бешенстве бросаясь на монолитную дверь, и скрежеща по ней когтями, снова и снова. Нацистская подстилка, продажная тварь, ненавижу! Горло бы ей вспорола, сердце выгрызла, живьем сожрала с костями — дайте только добраться до этой склизкой гадины! От злости темнело в глазах, пульс грохотал в ушах — она же сейчас им так мозги подправит, что герои имя свое позабудут! Дьявол, ну до чего же неудачно вышло!

Зазвенел щит, рассекая воздух, барона, кажется, оглушили, взяв в плен, но мисс Урсу понимала — все напрасно. Милая Ванда, любимица Штрукера, согласившаяся на все эксперименты под началом Гидры добровольно, сейчас причешет Мстителей в нужную сторону, и все они будут плясать под ее дудку, хоть фокстрот, хоть канкан. Она же их ненавидит всей душой, буквально терпеть не может — но Старк, конечно же, лидирует в ее списке, занимая почетный пьедестал вот уже шестнадцать лет. Впрочем, что мешает ей до него добраться, после того, как зомбирует Роджерса?

Все звуки стихли, и Стефания легла на пол, полностью обессилев. Плакала ее надежда на спасение. Она вновь осталась совсем одна. По медвежьей морде скатилась крохотная слезинка, тут же затерявшись в густой шерсти, словно ее и не было. Считаете, медведи не умеют плакать? Умеют, просто делают это крайне редко. Когда даже у таких сильных созданий не остается и лучика надежды.

* * *

Сколько прошло времени? Десять минут, полчаса, час или больше? Уставившись неподвижным взглядом в знакомую до последней трещинки и шероховатости стену, Стефа вновь погрузилась в тревожную дремоту — ее организм уже не выдерживал таких перегрузок. Бесконечные опыты, голод, неподвижность и отсутствие солнечного света истощили ее тело, даже звериная форма больше не спасала. Медведи могут голодать до четырех месяцев, впадая в спячку, но она уже превысила этот срок, а гидровские ублюдки надеялись, что уж теперь-то она не выдержит, сломается. Какой печальный конец для потомка древнего ведьмовского рода легендарной Багры-Искусницы.

Ее предки могли заклинать стихии, летать наравне с ветром и подчинять своей воле реальность. Стефания усердно училась, перенимая волшебную науку у бабушки, но после ее смерти все пошло наперекосяк. Сиротский приют, отрыжка Сатаны по имени Ванда Максимофф, сующая свой нос куда не надо — и вуаля! — полумифическая и вовсе не исчезнувшая на задворках истории Гидра жадно тянет к ней свои липкие щупальца. Если бы она тогда была смелее, жестче, не боялась жертв — черта с два ее бы сумели пленить. Но она же добрая, гуманная, не причиняет людям вреда… Вот и допрыгалась, дурочка. Зато люди вовсе не прочь разобрать ее на запчасти, изучить под микроскопом и вывернуть наизнанку, с фанатичным любопытством тыкая пальцем и громко восклицая: «Бывает же такое диво на свете!»…

Тихие, осторожные шаги в коридорах подземелья поначалу показались лишь плодом воспаленного воображения. Но они становились все ближе, и медведица подняла голову, тихо зарычав в сторону двери. Запах был интересным. Чуть вспотевший здоровый мужчина, плюс нотки оружейной смазки, но без флера пороха, словно он и не стрелял вовсе, металл, хвойный шампунь и поразивший Стефу в самое сердце аромат медовых ирисок. Черный нос потянул воздух, активно принюхиваясь. Да быть не может!

«Бит-о-Хани» — дешёвые, но поразительно вкусные ириски из медовой нуги с миндалем, которые в Америке уже почти не производят, но отец Стефании как-то раз купил по случаю заграничное лакомство, притащив домой здоровенную коробку — они ее почти месяц ели. Маме и бабушке не понравилось — больно приторно, но Стефа и папа были в диком восторге, то и дело смакуя медовую сладость на языке. Отец ласково называл ее медвежонком, а конфетки с тех пор прочно ассоциировались с запахом детства.

Сердце болезненно сжалось, а в животе громко забурчало — голод терзал медведицу с упорством назойливого поклонника, и она просяще рыкнула, словно жалуясь на то, что кто-то бессовестно дразнится вкуснятиной перед ней, вовсе не собираясь делиться. В ответ раздался металлический звон и печальный писк сдохшей электроники — кажется, этот неизвестный варварски расправился с высокотехнологичным замком. Мощная дверь приоткрылась, и на одно мгновение, мисс Урсу показалось, что на пороге ее камеры оказался ангел. Высокий, голубоглазый, светловолосый — лампы из коридора светили ему прямо в затылок, образуя нимб над головой — и с отчетливой скорбью оглядывающий ее обиталище.

Стив смотрел на крохотную каморку, где и мыши тесно будет, и никак не мог совместить ее с наличием сейфовой двери и навороченным замком, пароль на котором и Старка заставил бы призадуматься. Капитан ожидал увидеть что угодно — третьего мутанта, готового мгновенно наброситься на него и умереть во славу Гидры, живого читаури (Тони уже сообщил о наличии туши инопланетного кита — нужно будет вывезти его следующим рейсом), очередной продукт мерзкого эксперимента беспринципных ученых… Но это оказался всего лишь медведь.

Похожий на помесь барибала и гризли, он был чересчур большим и рослым для этих видов, но при этом чудовищно худым и страшно замученным — некогда роскошный черный мех, где свалялся, где лез клочьями, по выступающим ребрам можно изучать анатомию, не особо напрягаясь, но от Гидры мужчина и не ожидал ничего иного. В комнате не имелось ни еды, ни воды, а зверский холод в этом морозильнике, оседал белым инеем на морде и наверняка доканывал истощенного зверя — о самой завалящей подстилке для него тоже никто не позаботился. Животное лежало прямо на ледяном полу камеры, тихо рыча и навострив круглые уши, но в маленьких глазках светился недюжинный ум…

Внутренний художник в Роджерсе мгновенно встрепенулся:

— Никогда не видел медведя с зелеными глазами, — задумчиво протянул Кэп, игнорируя вопросы команды, где же он застрял. Бросив в гарнитуру: «Позже», суперсолдат подошел чуть ближе, но руку с набедренной кобуры убирать не стал — мало ли что?

Зверь окинул его внимательным взглядом, ненадолго задержавшись на кобуре и серебряной звезде на груди, после чего зарычал громче, и как бы это странно не звучало, осознаннее:

— Рры-рры-рры, рра-ау-рра-ау-рра-ау, рры-рры-рры.

— Медведя, говорящего на морзянке, мне тоже встречать не доводилось, — чуть расслабился Стивен, с легкостью расшифровав сигнал «SOS», и решительно шагнул в темноту. — Ты человек?

Зверь отчетливо кивнул, громко звякнув цепью, и не сводя с него пристального взгляда.

— Гидра превратила тебя в целях эксперимента? Ты не можешь обратиться обратно? Нужны какие-то условия?

Но медведь лишь дернул шеей, кусая цепь.

— Нужно снять ее? Или… ошейник? — на пробу бросил Роджерс, осторожно подходя ближе и напряженно разглядывая странные оковы, почти теряющиеся под густым мехом. Светло-серебристый металл, не походил ни на один, известный суперсолдату, также как и руны на нем, отдаленно напоминающие скандинавские. — Не ешь меня, — обронил Стив, удостоившись фырканья и снисходительного взгляда, после чего шагнул вплотную к узнику замка Иф.

Пока чуткие пальцы искали застежку, ощупывая полосу невероятно прочного металла, который даже не дрогнул перед силой суперсолдата, нос медведя активно тыкался в нагрудный карман темно-синей формы капитана.

— Не уверен, что тебе такое можно, — чуть смущенно усмехнулся блондин, с удивлением отмечая, что в камере почти не пахнет зверем. Немного хвоей, немного мускусом — и все. Хотя, если ничего не есть, то и гадить будет нечем — на мгновение цинично отозвалась рациональная половина его разума.

— Р-рау.

— Как скажешь. Но если у тебя заболит живот — пеняй на себя.

Пока на мгновение отвлекшийся Кэп шуршал фантиком, Стефа не без труда сдерживала дикое желание сожрать ириску и с бумажкой, и с чужими пальцами, но поступать так с единственным человеком, который за долгие годы решился ей помочь, было бы настоящим преступлением. Но когда медовая сладость патокой растеклась по языку, сдерживать инстинкты оказалось невозможно — медведица зажмурилась от удовольствия и тихо не то замурлыкала, не то заурчала.

— Не знал, что медведи умеют мурлыкать, — искра веселья блеснула в лазоревых глазах Роджерса, но тут его пальцы, наконец, нащупали искомый замок.

Узкая прямоугольная пластина на загривке, куда животному не дотянуться при всем желании, обладала десятью маленькими выемками с едва заметными углублениями. Роджерс аж вспотел, пока сумел правильно расположить пальцы, аккуратно нажимая на них. Медведь точно не сумел бы самостоятельно снять такое украшение, да и человек тоже — без посторонней помощи вывернуть руки под таким углом просто нереально. Лишь тогда, когда все десять пальцев одновременно надавили на углубления, вытягивая ошейник в стороны и чуть вверх, хитрый замок все же поддался упрямому мужчине, и ошейник распался на две половины.

Стефания заскулила от боли, чувствуя силу, кипятком бегущую по венам, но терять сознание было нельзя. Если она не сумеет превратиться сейчас, то навсегда застрянет в зверином обличье — слишком уж долго пробыла в нем. Воля — желание — импульс силы, ну, давай же!..

— Р-р-а-а-а-а-а-у! — яростно ревела медведица, скорчившись на полу, ощущая, как с оглушающим треском выламываются кости, становясь меньше по размеру и приобретая иную форму. Похрустывающие суставы словно выкручивало калёными щипцами, мышцы горели огнем, мех чудовищно медленно втягивался под кожу. Под конец агония стала настолько нестерпимой, что перед глазами все заволокло алой пеленой, и сил не осталось даже чтобы хрипеть — лишь жадно хватать воздух распахнутой пастью.

Но она справилась.

На холодных каменных плитах скорчилась хрупкая женская фигурка в замызганной больничной рубашке невнятно-серого цвета. Такая же, как и медведица, рослая, но вместе с тем ужасно худая молодая девушка, стояла на четвереньках, упираясь лбом в скрещенные ладони. Длинные и грязные иссиня-черные волосы страшно спутались, больше напоминая мочалку и мели такой же грязный пол, а по телу то и дело пробегали волны крупной дрожи. Истощавшие пальцы норовили скрючиться, словно звериные лапы, из приоткрытого рта вырывались странные порыкивающие звуки, и, глядя на остановившийся взгляд необычайно красивых изумрудно-зеленых глаз, капитан Роджерс внезапно остро ощутил несправедливость и свое бессилие перед несовершенством мира.

Даже когда он был невысоким задохликом с астмой и огромным букетом заболеваний, Стив всегда стремился защищать людей. Соседских ребят, чьи карманные деньги отбирали хулиганы постарше, юных девушек, к которым приставали подвыпившие мерзавцы в темных переулках, безнаказанно распуская руки, пожилых людей, делающих совершенно справедливые замечания развязно ведущей себя шпане… Разумеется, Роджерс знатно огребал за свои благородные порывы, но не отчаивался, стоически терпя вывихи, ссадины и ушибы, а также укоризненное ворчание Баки, оказывающего ему первую помощь.

Но шли годы, а люди все не менялись, всякий раз демонстрируя худшие качества своей натуры, и после семидесяти лет во льдах даже Капитану стало очевидно, что уже и не изменятся, а потому остается лишь бороться с последствиями. Но что делать, если бороться уже поздно? Мужчина-защитник в душе Стивена умирал каждую секунду, видя во что Гидра превращает людей, и тем паче — слабых женщин, которых можно и нужно беречь, а не ставить на них свои отвратительные опыты, удовлетворяя нездоровый научный интерес.

На какое-то мгновение, Роджерсу показалось, что все произошедшее сломало разум пленницы, и та уже не очнется, но через пару минут она перестала рычать и дрожать, нервно облизнула бледные, потрескавшиеся губы, садясь на корточки и внимательно рассматривая его лицо. Взгляд был ясным и осознанным, и Капитан облегченно выдохнул, мягко попытавшись наладить контакт:

— Мисс, меня зовут Стивен Грант Роджерс. Вы понимаете меня?

— Да, — на отличном английском отозвалась девушка, чей чуть рычащий акцент был едва ли заметен даже суперсолдату с острым слухом. — Стефания Сергеевна Урсу — рада познакомиться с вами, капитан. И спасибо за конфету — полгода ничего не ела. Можно мне еще?

Говорить было тяжело — во рту словно перекатывались камни, язык то и дело сворачивался в трубочку, и приходилось постоянно сглатывать — прямо сейчас Стефа ощущала себя не оборотнем-медведем, а слюнявым мастифом, но получив ириску, ненасытная утроба требовала еще, и есть хотелось просто зверски. Она ухватилась за протянутую руку, с трудом поднимаясь на так и норовящие подломиться ноги, и позволила себе опереться на мужчину, не выказывающего ни тени брезгливости близостью мисс Урсу.

О, Стефания прекрасно представляла, каким чучелом она сейчас выглядит, да и пахнет далеко не розами, но казалось, суперсолдату было абсолютно плевать на ее внешний вид, лишь бы самочувствие было хорошим. Что и подтвердилось, когда чуть опешивший капитан вновь усмехнулся, припоминая свою недавнюю попытку задобрить дикого зверя:

— Вам может стать плохо. Все узники, которых я ранее вызволял из застенков Гидры и нацистских концлагерей нуждались в больничном уходе и диетическом питании. Может, вас понести?

— Вот только я — не обычный узник, и мой желудок, чей рев вас уже наверняка оглушил, переваривает сам себя прямо сейчас. И я сама пойду, — возразила брюнетка, шумно выдыхая, после чего совсем по-детски добавила: — Вам жалко, что ли?

В голубых глазах капитана блеснуло искреннее веселье:

— Очень. Эти ириски теперь производят ограниченным тиражом, но я отлично знаю, что такое постоянный голод, а мама учила меня делиться. Угощайтесь, но имейте в виду — в нашем джете есть все необходимое для промывания желудка, — и бледную ладонь бывшей медведицы наполнила целая горсть медовых конфет.

— Спасибо, — коротко улыбнулась Стефа, чувствуя как сводит мышцы лица от полузабытого действия, но она и впрямь была благодарна Капитану Америка.

Кто бы мог подумать, что идеальный сверхчеловек со страниц пропагандистских американских комиксов и отцензуренных кадров кинохроник, действительно окажется настоящим, всамделишным героем, который спасет ее, когда она уже и не надеялась? Но все оказалось чистой правдой, и крепко сжимая ладонь капитана правой рукой, Стефания медленно выбиралась наружу, петляя по узким коридорам крепости, и чувствуя, что ее готовы подхватить в любой момент. В левой руке она не менее крепко сжимала чуть липкие ириски, чей вкус растекался на языке приятной сладостью, а в измученной душе разгорался робкий огонек благодарности и симпатии.

«Луи, мне кажется, что это — начало прекрасной дружбы», — знаменитая цитата из «Касабланки» то и дело вертелась в голове молодой девушки, пока она упрямо шла на встречу к своей свободе. Опаздывать не хотелось.

* * *

Яркий свет и белоснежный пейзаж вокруг едва не ошеломили Стефанию. Глаза безудержно слезились, но она упрямо моргала, жадно разглядывая и свежевыпавший снег, и серебристо-стальной квинджет, и группу людей, к которым уверенно направился Капитан, увлекая застывшую девушку за собой. Она не сопротивлялась, чувствуя себя совершенно оглушенной, и позволяла мужчине вести ее как беспомощного ребенка. Темные стены крепости долгие годы были ненавистной темницей, но еще и защитой, пускай и обманчивой. Сейчас же, мир резко навалился мириадами оттенков и запахов, новых звуков и шумов, которых медведица не улавливала в своей камере, по причине полного их отсутствия.

Насыщенная зелень сосен и бледно-голубое небо с лучами холодного зимнего солнца. Едва уловимый запах снега, обжигающего босые пятки, и чуть пощипывающий щеки морозец. Ароматы хвои, пороха, гари и нотки бензина от догорающего неподалеку танка. Удивленное уханье совы и недовольное цоканье потревоженных звуками недавней битвы белок, выглядывающих из дупла чудом уцелевшего дерева. Далекий шум столицы на юго-востоке и горестное завывание ветра в Могильном ущелье. Там упокоились все, кто не выдержал изуверских экспериментов доктора Листа, показал недостаточный результат, или попросту «выработал свой ресурс», как надменно решал чертов немец, приказывая группе зачистки избавить его от «мусора».

Некоторых ребят Стефа даже знала. Януш Кольцофф и Теодора Войнич — они жили в одном приюте. Самоуверенный Димитрий Элго — этот парень обставил ее на городской олимпиаде по физике, опередив всего на один балл, и занял первое место, надеясь попасть на бюджетное место в престижной школе. Казимир Торн, обаятельный хулиган и гуляка, буквально живущий на улице, лишь бы не встречаться с вечно пьяным и буйным отцом. Марика Дворцофф — тихая и нелюдимая племянница библиотекарши, приехавшая из деревни поступать в универ, но так и не поступившая… Сироты, одиночки, те, кого не будут искать — любимый материал для опытов вечно ненасытной Гидры.

«Прощайте, ребята. Вам не дали повзрослеть и прожить свою жизнь. Но я отомщу и за себя, и за вас тоже», — поклялась себе девушка, чьи мрачные раздумья прервал громкий мужской возглас:

— Ну, наконец-то! Кэп, ты там дохлыми гидровцами перекусить решил, что ли? А это что еще за Самара Морган? — взлохмаченный брюнет со щеголеватой бородкой и лихорадочно блестящими карими глазами недоуменно воззрился на нее, привлекая внимание прочих Мстителей, занятых своими делами.

«Старк», — мгновенно определила Стефания, отмечая и усталый взгляд, и полопавшиеся капилляры в глазах, и отчетливые морщины на высоком лбу. «То ли много пьет, то ли мало спит. В телевизоре он выглядел моложе. Вывод — гримеры и стилисты не зря получают свою зарплату, а герою-филантропу не помешало бы отправиться на Мальдивы».

— Тони, придержи язык, — тотчас одернул его нахмурившийся Роджерс, представляя команде свою спутницу. — Это — Стефания Урсу, бывшая пленница Гидры, которая получит реабилитацию в США… и, я полагаю, окажет сотрудничество в деле барона Штрукера, занимавшегося незаконными экспериментами на людях, как ключевой свидетель.

Стефа согласно кивнула на вопросительный взгляд капитана, и тот помог ей забраться в джет, отмахиваясь от уловившего заминку Старка, который вцепился в нее как клещ. Пока Стив вкратце рассказывал о запертой медведице, его скромными усилиями превращенную в девушку, Мстители внимательно его слушали, Стефания получила одеяло, воду и капельницу с глюкозой, а гений-миллиардер то и дело прерывал повествование вредными советами, вроде того, что медведицу надо было целовать, а не снимать ошейник.

— Вдруг, ты обрел бы свою принцессу, позволив ей сорвать столетний цветок твоей невинности, и разбил сухой счет, а? Хотя, у тебя же по миру скитается целая Снежная Королева! — нахально восклицал Железный Человек, явно испытывая сверхчеловеческое терпение капитана.

Почуяв тонкую грань (не иначе, как зазудевшим седалищем), мужчина переключился на нее, недоверчиво приподнимая брови:

— Огромная медведица? — скептично вопросил он, демонстративно обходя кругом тощую фигурку, совершенно потерявшуюся под тканью одеяла. — И откуда тогда, спрашивается, берется лишняя масса?

— Спросите у своего товарища-Халка, который из обычного человека становится трехметровым гигантом, способным швырять пятидесятитонные танки, — с легкостью отбила подачу ведьма, столь же демонстративно прикрывая рот ладонью: — Ой! Кажется, закон сохранения массы только что вылетел в трубу!

Кэп усмехнулся себе под нос, Тони, еще с первого знакомства с Беннером ищущий научное объяснение этому феномену, поджал губы, молча ретировавшись в кабину пилота, а русоволосый лучник, лежащий на навороченной медицинской каталке, громко рассмеялся, потревожив раненый бок и вызвав негодующее шипение рыжеволосой красотки в тесном кэт-сьюте, хлопочущей возле него.

— Клинт Бартон, — представился круглолицый улыбчивый мужчина, протягивая широкую ладонь с характерными мозолями от оружия. Пожав руку и заметив легкое удивление (да, у нее тоже крепкая хватка), Стефа вежливо представилась в ответ.

Серо-зеленые глаза женщины напротив оценивающе скользнули по ее лицу, внимательно изучая нового человека в своем окружении.

— Наталья Романова. Надеюсь, вам есть что сообщить по Штрукеру — мы долго его искали, — на приличном заковианском обратилась она.

— Стефания Урсу. Есть, не сомневайтесь. Вам ли не знать, что отнюдь не все проекты и… программы существуют в электронном виде. Некоторых нет даже на бумаге. Прямо-таки призраки коммунизма, — намёк на Красную комнату шпионка считала влёт, но даже не изменилась в лице — лишь взгляд слегка похолодел.

О, да — о знаменитой Черной Вдове в Гидре говорили много, часто и преимущественно матом. Но коротать время в ожидании очередных изуверских опытов было веселее, если хоть чем-то занимать свой ум, так что подслушанных разговоров — частных и не очень, у Стефании было с запасом. Пожалуй, об этой дамочке она была даже осведомленнее, чем ее товарищи.

Начиналось все с отбора детей по программе оценки генетического потенциала (не тратить же ресурсы организации впустую, не зная, что может получиться на выходе?). После — следовала вербовка в КГБ в возрасте семи лет, и если вначале Наталья Алиановна не была в восторге от методов Красной комнаты, то потом быстро втянулась — о методе кнута и пряника там знали не понаслышке. В случае Вдов, это были откупные для небогатых родителей, жаждущих сплавить седьмую или попросту ненужную дочь за деньги хоть в бордель к извращенцам, хоть в советскую программу по подготовке шпионов-убийц. Девочки же получали не только полный пансион и весьма специфический набор умений, но и модификации организма, за которые любая женщина могла душу продать. Вдовы были гораздо сильнее и быстрее своих ровесниц, выглядели моложе и привлекательнее, медленно старели. Самые яркие и красивые цветы в природе, как правило, ядовиты, и КГБ позаботилось о том, чтобы их девочки могли достойно противостоять более сильным, физически, мужчинам, справляясь с угрозами любого плана.

Наташенька быстро проявила свой талант, зарекомендовав себя одаренной ученицей — и статистика говорила в ее пользу: лишь одна из двадцати девушек проходила все этапы подготовки, могла убивать, воровать, спать с кем угодно, лгать так, что поверил бы и Станиславский, а если нет — то ядовитую помаду не вчера придумали. Нат стала лучшей выпускницей, получив алый пояс Черной Вдовы, который с гордостью носит даже сейчас, после своего побега из программы, что о многом говорит знающим людям. Можно забрать Вдову из Красной комнаты, но нельзя забрать Красную комнату из Вдовы. Она пропиталась лицемерием насквозь, маска приросла так, что уже не отдерешь даже с мясом, и что страшнее всего — даже сама Романофф не знает, какая она теперь на самом деле.

Но это все лирика. Правда же кроется в том, что однажды она просто устала от своего хозяина, самоуверенно решив, что прекрасно справится и сама, более ни перед кем отчитываясь. Наталья хотела свободы, независимости, но убивая генерала Дрейкова, она автоматически получала множество мстителей, пожелавших проучить наглую выскочку, указав на ее истинное место. Шпионка поступила, как ей тогда казалось, хитрее. В 2004 году, она дождалась еженедельной встречи генерала и его маленькой дочери в посольстве Российской Федерации в Венгрии, и… устроила теракт, подорвав и ребенка, и послов, и простой персонал, на свою беду служащий здесь обычными секретарями и переводчиками.

Очаровательно, правда? Прямо героиня незримого фронта, живота своего не жалеющего, чтобы устранить зло в лице Антона Дрейкова, еще с девяностых возглавляющего программу «Красная комната», которая была поручена ему Левиафаном. А Левиафан это у нас кто? Правильно, русское отделение Гидры. Вдвойне более мерзкое, особенно если вспомнить, как непримиримо эта страна воевала с нацизмом во времена Второй мировой войны. Но не додавили эту нечисть, и вместо одной головы выросло две.

Но если уж Наташа так желала смерти Дрейкова, почему нельзя было подстроить автокатастрофу персонально для него? Засесть на крыше высотки со снайперской винтовкой? Отравить утренний кофе и тем самым проявить хоть каплю фантазии, вместо того, чтобы идти по самому простому пути, и вместе с мерзавцем-генералом гробить множество ни в чем не повинного народа? Но Романофф было плевать на сопутствующий ущерб, и вышло так, как вышло. Вот только она просчиталась.

Нат пришлось уходить с шумом и грохотом, пробиваясь через спецназ, и свалить громкий и кровавый теракт в Будапеште на экстремистскую группировку не вышло, высокопоставленных венгерских чиновников в старинном пятиэтажном здании служило великое множество, да и других послов было предостаточно. В том числе, и из США. И нет ничего удивительного в том, что возмущенные подобным происшествием правительства стран потребовали найти виновника смерти своих людей во что бы то ни стало, задействовав все свои связи и должников на высших уровнях. Преступный мир трясло и лихорадило, свинтить из программы в такой обстановке было проще простого, но своей свободе Наташа радовалась недолго. Она проработала соло едва ли два года, прежде чем на ее хвост прочно упала американская антитеррористическая организация ЩИТ, которая послала агента Бартона устранить зарвавшуюся девчонку.

Ладно бы Бартон был один — Нат бы справилась, но такая махина как ЩИТ, взявшая ее в разработку… Романофф поняла, что одна просто не отмашется и сделала ход конем — сдала всех. Красную комнату, Левиафан, делишки Дрейкова, свои контакты в России, старую информацию времен КГБ — при умелом подходе можно и из нее извлечь пользу… Отборный компромат лился рекой, забрызгивая дерьмом всех причастных, и его с лихвой хватило на то, чтобы Наталья Алиановна заслужила и американское гражданство, и списание прошлых грехов, и теплое местечко в ЩИТе. Чего уж там, заработала.

После предательства родины, род деятельности Романофф ничуть не изменился, и вместо старого хозяина — Дрейкова, теперь у нее появился новый — Николас Дж. Фьюри, вроде как играющий на светлой стороне. Достойная и головокружительная карьера, ничего не скажешь. Интересно, Наталья в курсе, что генерал Дрейков, из-за которого она погубила столько невинных гражданских — живее всех живых, процветает и до сих пор обучает новых Вдов, учтя ошибки прошлой программы? После финта ушами от Наташеньки, никто больше не полагается на добрую волю, вложенные с детства идеи Гидры и старое-доброе НЛП в мультиках с Белоснежкой — теперь девиц контролируют многосоставными феромонами и убойной химией, а Красная комната поднялась так высоко, что за облаками ее никто не видит, и все считают программу не более чем исчезнувшим прошлым. Призраком коммунизма, ага.

Вспомнив бессмертного Крылова, и его «Но где уж свинье рыло вверх задрать?», девушка сама едва не хрюкнула от смеха. Что ж, интуиция подсказывает Стефании, что вряд ли кто-то владеет столь эксклюзивными сведениями, кроме нее и Штрукера, которого Дрейков периодически навещал ради заключения поставок передовых нейроразработок. Впрочем, эту информацию стоит пока попридержать — нужно же посмотреть, так ли хороши нежданные союзники? Капитан ей понравился, а вот его окружение пока вызывает миллион вопросов.

И самый животрепещущий из них: зачем шпионку, обученную работать тихо и скрытно, добывая сведения в постелях и кулуарах, приставлять к отряду супергероев, чьи лица после битвы в Нью-Йорке теперь известны каждому жителю планеты от мала до велика? Нет, ну правда! Как же теперь работает Романофф, если все спецструктуры знают, что она стучит Фьюри аки дятел? Накладывает штукатурку в три слоя, мимикрикруя под Пеннивайза? Играет в Гюльчатай, пряча милое личико под слоем тряпок? Носит на заданиях маскировочную биосеть? Но эта голография весьма непрочная, коснешься — идет помехами…

Закутавшись в одеяло поплотнее, брюнетка проследила, как утратившая к ней интерес шпионка, плавно покачивая бедрами, перемещается к узкому диванчику, неподалеку от правого крыла уже взлетевшего джета. Там она присаживается рядом с таким же, как и Стефа, закутанным в плед темноволосым кудрявым мужчиной, словно медитирующим под легендарную оперу «Casta Diva» в исполнении не менее легендарной Каллас, громко звучащей из его наушников.

Прикоснувшись к запястью доктора Беннера, которого мисс Урсу едва признала (ну не любил мужчина публичности!), Наталья удивительно ласково произнесла:

— Колыбельная сработала как никогда.

— Я вообще-то не планировал участвовать, — нахмурился брюнет, выглядя несколько опустошенным.

— Не будь тебя с нами, потери вдвое бы выросли. А моего лучшего друга уже бы похоронили, — мягко возражает ему Вдова, участливо заглядывая в лицо, и Стефания молча восхищается — такой нежностью полнится лицо рыжеволосой шпионки, такой неземной свет сияет в ее глазах…

Преисподняя и все ее демоны — сразу видно профессионала! Остается только завидовать и учиться — ну, или не мучиться вовсе: до феноменальной гибкости Романофф ей как до Китая ползком на карачках. Девушка знала за собой такой грешок, как чрезмерная прямолинейность: учи ее — не учи, все без толку, ведь правду говорить легко и приятно, и не ощущаешь липкой паутины лжи, в которой и самой можно запутаться. В конце концов, она медведица, а не паучиха, а характер уже не исправишь.

— Часто слова, что призваны служить утешением, нисколько не утешают, — не поддается доктор, и Стефа уважительно хмыкает про себя — а Халк-то у нас крепкий орешек, даже в облике ученого-ботаника.

— Когда ты начнёшь доверять мне? — с легким упрёком бросает рыжеволосая и Брюс тотчас смягчается.

— Дело не в тебе — в нем, — с виноватой интонацией оправдывается доктор, и греющая уши Стефания едва не хлопает в ладони. А ларчик-то просто открывался!

Неуправляемое чудовище + обольстительная красавица (имеющая специализацию «медовая ловушка», но это частности) + «Колыбельная» (оно же индивидуальная программа нейролингвистического программирования, позволяющая утихомирить зеленое альтер-эго Беннера) = послушное, управляемое чудовище на поводке. Никогда еще история о Кинг-Конге не имела столь жизненного ремейка — теперь понятно, чем вдохновлялся ЩИТ! Помнится, там очаровательная барышня тоже укротила яростного зверя, и плевать, что в конце тот сдох от рук военных, защищая красотку. Зато какие интересные параллели возникают, не правда ли?

Но тут, разбивая романтичный момент, то ли нарочно, то ли случайно, Роджерс вклинился между сладкой парочкой с грацией слона в посудной лавке и громким вопросом:

— Тор, что по Халку? — лицо Наташи все еще продолжало транслировать любовь и заботу на всех частотах, но звериное чутье оборотня уловило острые нотки раздражения в запахе шпионки, чью филигранную работу столь бесцеремонно прервали.

— Хель, от стонов поверженных им врагов содрогнулся! — радостно заявил высоченный и накаченный блондин в доспехах, что постоянно ходил туда-сюда по салону, не в силах усидеть на месте. Беннер спрятал лицо в ладонях, вовсе не обрадовавшись подобной оценке, и асгардец слегка приглушил сияние от преувеличенно-строгого лица Наташи. Царевич мигом поправился: — Поверженных в смысле наземь, не насмерть. Да там и стонов-то нет — так, нытье, вытье и сетования. Кто мышцу потянул, кто слег с эм-м-м… подагрой, — сумел-таки выкрутиться Громовержец, но в лицедействе не преуспел. Очевидно, Тор Одинсон тоже весьма прямолинеен, и не любит без нужды кривить душой.

Но мисс Урсу уже не думала об этом. Она внезапно пересеклась с полным понимания взглядом капитана, отправившегося обсудить маршрут в кабину к Старку, но в ее голове заевшей пленкой продолжал крутиться забавный факт. Впервые, «Кинг-Конг» вышел в кинотеатры в 1933 году, когда Стив был пятнадцатилетним подростком. Стефа более чем уверена — он видел этот нашумевший фильм, возможно, что и в компании с сержантом Барнсом, который тогда был молодым парнишкой всего на год старше друга, и точно не пропустил бы подобное зрелище.

Там был интересный момент — в самом начале картины, шла четырёхминутная увертюра и звучала старая арабская пословица: «Но вдруг Чудовище взглянуло в глаза Красавицы. И рука его не поднялась тронуть её. И с того дня Чудовище не знало сна и покоя». Кажется, параллели возникли не только у девушки, и раз Кэп столь деликатен в личных вопросах, что не станет насильно открывать глаза товарищу, которого разводят самым бессовестным образом… то никто не мешает ему делать это опосредованно, притормаживая Брюса на поворотах, и давая как следует все осмыслить. Ведь никто не любит, когда тебя тыкают неприглядной правдой в лицо и бьют розовые очки стеклом внутрь, верно?

Хм… Стивен даже лучше, чем она о нем думала. Настоящий друг, который прикроет тебя и от внешних врагов, и от внутренних… кротов. Рыжих, крутобедрых, сисястых таких кротов, да. Интересные у Мстителей отношения — а ведь со стороны они так прямо мушкетеры: один за всех, и все за одного! Определенно, надо к ним присмотреться: можно узнать много нового и полезного — все же в вопросе человеческих взаимоотношений Стефа тоже безбожно плавала.

* * *

Через пару часов полета, трех капельниц с глюкозой, бессовестно стыренного шоколада из запасных армейских пайков, мармеладных мишек Харибо от Клинта (а с виду такой серьезный мужчина! Или это не для него?) и последней горсти ирисок от Кэпа, Стефания решила размять ноги и перестать не замечать очевидное.

А именно, запаха Вольфганга фон Штрукера, провонявшего своим эксклюзивным одеколоном весь салон. Стефа терпеть не могла сладковатый аромат амбры, под которым она всегда чуяла флер фекалий, а после тесного знакомства с этим человеком так и вовсе, практически возненавидела — но теперь она шла по запаху, словно по путеводной нити. Если врачи и лаборанты были запиханы как сельди в бочке, путешествуя безо всякого комфорта в грузовом отделении, то главгидрант примостился в хвосте салона, спеленутый высокотехнологичными наручниками и даже электронным ошейником словно мумия. Правильно, мало ли что этот умник придумает, а так — у всех на виду, да еще и до сих пор в отключке после меткого броска вибраниумного щита.

Стефа окинула взглядом салон. Бартон дремал, чуть посвистывая носом — слабость от кровопотери сказывалась, Романофф что-то быстро печатала в телефоне, недовольно кривя безупречно накрашенные губы, а Брюс увлеченно листал потрепанный томик некого Зимбардо с многообещающим названием — «Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев». Мысленно пожелав доктору найти ответ на этот непростой вопрос, она обнаружила так и сидящего на месте пилота Старка, увлеченно спорящего с Джарвисом о пользе сна и наличии автопилота в данной высокотехнологичной модели квинджета…

— Я знаю — сам его проектировал! — то и дело отмахивался инженер, очевидно обожающий полет во всех его вариациях, и даже не собирающийся уступать штурвал услужливому дворецкому.

Заметила строчащего на планшете отчет об операции капитана, проводившего Стефу внимательным взглядом, и сидящего ближе всех к пленнику царевича Тора, с довольной мальчишеской ухмылкой листающего яркий журнальчик с аппетитными дамами той или иной степени раздетости (никак Старк оставил) — и наконец, брюнетка добралась до безмолвного Штрукера, лежащего в кресле кулем.

Она села напротив, пристально разглядывая ничем не примечательное вытянутое бледное лицо, без своего знаменитого монокля потерявшее львиную долю злодейского образа, и, как и доктор Беннер неподалеку, задумалась о том, почему же люди превращаются в злодеев. Практически впав в медитативный транс, Стефания пропустила момент, когда барон соизволил очнуться — крепко же его Кэп приложил! — и уже вовсю ехидничал, успев оценить свои новые украшения на запястьях:

— Караулила мой сон?

— Испытывала неодолимое желание разорвать твою сонную артерию, и сделать его вечным, — невозмутимо отбила подачу Стеф, мгновенно подобравшись, как только заметила острый взгляд гидровца на ее шею без сковывающего силу ошейника. Темные глаза мужчины блеснули едва уловимой паникой, а язык быстро облизнул тонкие губы. Кисловатый запах страха начал разливаться в воздухе.

— Урсу, помоги мне, а я помогу тебе, — вкрадчиво начал Вольфганг, бросая опасливый взгляд на якобы задремавшего Тора. А то Стефа не видела, как бодро он вот только что пускал слюни на мисс Октябрь, с одним только кленовым листочком, прикрывающим зону бикини!

Поэтому, девушка едва шевельнула пальцами, ставя защиту от прослушки и отвлекающие чары — и встрепенувшийся Роджерс со своим суперслухом тотчас перестал вертеть головой, как и подозрительно поглядывающая на них Романофф. Вот только для асгардца защита была слабовата — а ведьма еще толком не восстановилась, но барона ее манипуляции явно успокоили. Стефании же было банально любопытно, какими несметными благами ее будет соблазнять главгидрант, поэтому она позволила заинтересованному блеску мелькнуть в глазах, хотя голос по-прежнему оставался холодным и язвительным:

— Удар капитанского щита оказался фатальным для твоих мозгов? Какая потеря для мировой науки!

— Не время для издевок, — поджал и без того узкие губы Штрукер, гипнотизируя ее пристальным взглядом. — Стефания, между нами всякое было, и ты в полном праве можешь считать меня виновным в своем заключении, но поверь — у американцев тебя не ждет ничего хорошего. Долгие годы Гидра росла прекрасным паразитом внутри ЩИТа, но как думаешь, почему никто ничего не заметил? Да потому, что отличий между нами и нет вовсе! Вспомни Пегги Картер — преданную подругу доблестного капитана, которая поразительно ловко переобулась после его «гибели», без тени сомнения сотрудничая со вчерашними идейными врагами, лишь бы удовлетворить свои амбиции и занять вожделенное кресло директора, утерев нос мужчинам-шовинистам. Вспомни Говарда Старка, носящегося с идеей создания сыворотки суперсолдата как курица с яйцом, и преспокойно работающего в одной лаборатории с Арнимом Золой, который наживую препарировал сержанта Барнса и уморил множество солдат на своем столе… Единственная высота, которую ему так и не удалось взять — создание живого оружия, и вот — Старк более сорока лет кружил коршуном, ради науки презрев все свои принципы, и ничего: спал спокойно, совесть его не мучила.

— Уж не вы ли дали ему подсказку, в каком направлении стоит копать? — сощурилась Стефа, давно подозревая что-то неладное в этом мутном деле. — Старк синтезировал сыворотку лишь под закат своей жизни, в девяностых годах, когда Советы продали Зимнего Солдата в Америку.

— Может быть, — тонко улыбнулся барон, попытавшись развести руками, что у него не вышло из-за наручников, поморщился, но продолжил развивать мысль, видя отклик своей бывшей пленницы, с которой они так неожиданно поменялись ролями: — Я затеял этот исторический экскурс не просто так. Ты ведь видишь, каковы основатели ЩИТа и самые близкие люди Роджерса на самом деле — их честь ничего не стоит, ради своих целей они пойдут по головам. И Фьюри, как и его протеже Хилл, ничуть не лучше их. Они выпотрошат тебя как рыбу, будут исследовать вдоль и поперек для создания очередного супероружия, уверяю — в лабораториях ЩИТа творится ровно тоже самое, что и у нас — разве что Фьюри старается блюсти фасад, напоказ не пачкая руки! Но для этого у него есть особые люди.

Красноречивый взгляд в сторону Мстителей не заметил бы разве что слепой, а зрение у мисс Урсу всегда было превосходным. Приободренный ее молчанием, Вольфганг чуть наклонился вперед, не чураясь грубой лести:

— Ты умная и одаренная девушка, чьей силы хватит на этих горе-героев с лихвой, и тебе вовсе не обязательно становиться не то заложником в руках американцев, не то подопытной мышью! Ты ничем им не обязана, и с легкостью сумеешь сбежать — и мы можем помочь друг другу в этом деле. Один раз попав на радар ЩИТа, ты останешься на нем навсегда, но я могу поспособствовать тебе, а ты — мне. У меня есть связи в правительстве и убежища по всему миру — как один из пяти лидеров Гидры, я имею доступ к огромному количеству тайных хранилищ, наполненных множеством артефактов, в том числе и магических... — завлекающее шептал Штрукер, суля мыслимые и немыслимые блага, а брюнетка едва сдерживала сардоническую ухмылку.

«Именно поэтому, столь высокопоставленный руководитель практически умоляет о помощи и содействии свою бывшую пленницу? Что-то не больно твои связи и люди помогли тебе при штурме базы! Даже дураку понятно, что ваше многоголовое детище уже на последнем издыхании».

— …Я щедр к своим союзникам, и ты получишь все это, если поможешь мне сбежать, — видя, что Стефания колеблется, мужчина выложил последний козырь. — Я отдам тебе близнецов.

Девушка-медведица резко выдохнула, крепко сжав руки в кулаки.

— Свой лучший проект? Единственных выживших после воздействия Камня в скипетре Локи? — мирно спящий асгардец даже с дыхания не сбился, но Стефа слышала, как на мгновение замерло его сердце. Вот притворщик! — Ты же понимаешь, что я не отпущу их живыми?

— Да, но порой приходится идти на жертвы, — барону явно было жалко терять столь перспективных пешек, но стремление остаться на свободе перевешивало жадность и потраченные силы. — Ванда и Пьетро преданы мне и идеям Гидры, если я свяжусь с ними, они придут, ни о чем не подозревая, и окажутся в полной твоей власти.

— Заманчиво, — задумчиво протянула Стефа, бросая в рот последнюю ириску, и жмурясь от медового вкуса. Это был бы хороший план, позволивший ей остаться на свободе, отвести душу на Максимофф, а то и на самом Штрукере, как с мутантами закончит — кто ей помешает? Быстро, легко, просто… Вот только не каждое простое решение является верным.

— Так ты поможешь мне? — видеть надежду в глазах мужчины было чрезвычайно лестно для ее самолюбия, и Урсу помедлила, продлевая приятный момент и буквально наяву видя, как натягиваются нервы у барона.

— Я попала на твою базу восемь лет, четыре месяца и два дня назад. Помнишь, что я ответила на твое предложение сотрудничать, стоя на коленях с ошейником и едва не облевав твои дорогие ботинки от воздействия транков, которыми меня накачали? — на лице Штрукера еще виднелось победное выражение, но с каждым ее словом оно таяло как сахар в горячем чае — стремительно и неотвратимо. Ведьма наклонилась к «величайшему уму Гидры», яростно прорычав: — Я не сотрудничаю с нацистами! И это никогда не изменится, ясно тебе? Стивен Роджерс спас меня, и я отплачу ему сторицей, потому что у меня есть честь, совесть и порядочность. Я не Картер, и не Старк, которые растеряли себя, карабкаясь по лестнице власти. Я не предатель, Вольфганг фон Штрукер, никогда им не была, и не стану впредь!

Жадно глотнув воздуха, Стефания оскалилась, отчетливо ощущая, как человеческие зубы сменяют острые клыки, уже не помещающиеся во рту, и придающие юному девичьему лицу воистину демонический облик. Но она упрямо продолжила говорить, чувствуя, как сила отзывается огнем в груди, и теплеют кончики пальцев:

— Максимофф? Сама разыщу, твоя помощь мне без надобности, и будь уверен — их смерть станет ужасной. Магические побрякушки? Ты серьезно пытаешься меня купить? После всего, через что по твоей милости мне пришлось пройти? После стольких лет издевательств и мучений во имя твоей поганой Гидры? После Августа Листа, чьи руки по локоть были в моих потрохах? Некоторые вещи нельзя простить, Штрукер, и мне странно, что я разъясняю это вроде бы умному мужчине! Как рыбу, американцы выпотрошат тебя, и я с радостью им помогу, ведь ты не озаботился защитой от прослушки, а в каменной крепости прекрасная слышимость… особенно для оборотня, — методично добивала барона Стефа, наслаждаясь каждой секундой бессильного ужаса в глазах напротив. — Но будь уверен — я не позволю тебе жить и здравствовать, как Золе, продавшемуся подороже, как и еще тысяче нацистов, перебравшихся в ЩИТ, где они вновь продолжили множить зло, лишь потому, что были «ценными специалистами» и «полезными кадрами»! Мразь надо давить в зародыше и уничтожать с корнем, каленым железом выжигая заразу, а потому…

Клыки безжалостно вспороли тонкую кожу губ, и рот ведьмы наполнила пряно-солоноватая кровь. Штрукер задергался, закричал, пытаясь привлечь внимание Мстителей, которых он только что так откровенно презирал, но тщетно — чары не пропускали ни звука, а асгардец не спешил вмешаться. Стефания метко плюнула кровью в лицо заоравшего мужчины, и требовательно повелела:

— Кровь взывает к отмщению! Участь тебе — гнить!

Алые брызги крови мгновенно темнели, впитываясь в кожу, на которой тотчас проступали безобразные черные язвы, яростно пульсирующие, гадкие и болезненные даже на вид. Вольфганг все кричал, переходя на визг, пытался оттереть кровь, отвернуться, спрятаться, уползти — но наручники приковывали его к креслу, и свою судьбу гидровцу пришлось встретить лицом к лицу. С печальным звоном лопнули чары отвлечения внимания — ведьме пришлось вложить в проклятие слишком много сил, и команда дернулась в их сторону, но было уже поздно.

— У тебя есть восемь лет, четыре месяца и два дня, Штрукер. Время пошло, — довольно шепнула Стефания, обессилено откинувшись на спинку кресла, ощущая как сильно трясутся руки и болезненно-пусто тянет в груди. Во рту было солоно от крови, и сладко от конфеты, благоразумно спрятанной за щекой минутой раньше. Месть на вкус тоже была сладкой-сладкой.

— Что произошло? — требовательно спросил капитан, оказавшийся с местом происшествия быстрее всех, но у ведьмы даже сил повернуть голову к нему не было.

— Пряный запах темноты,

Леса горькая купель,

Медвежонок звался ты,

Вырос — вышел лютый зверь, — прохрипела Стефания строки любимой песни, широко улыбаясь дрожащими губами, но взгляд зеленых глаз был яростным, жестким, звериным. Пристальным и немигающим. Торжествующим, как у смертельно раненого медведя, сомкнувшего клыки на горле охотника в последнем усилии.

— Сейдкона наложила нид на нашего пленника*. Но кара равноценна, — пояснял Роджерсу и своим товарищам царевич, даже не дернувшийся в сторону искалеченного Штрукера. — Он замышлял недоброе… побег… напасть на нас… будет гнить снаружи и внутри… — далеким эхом отдавался гулкий голос Громовержца, пока разум выхватывал отдельные слова.

— Прощай, герр Штрукер, — больше прочитал барон по окровавленным губам Стефы, поскольку его скулеж едва ли позволял различать поднявшийся вокруг них шум. Острая боль терзала мужчину изнутри, горела жгучим пламенем, нарывала в местах проступивших язв. «Больно, как же больно!» — то и дело повторял на немецком скорчившийся ученый, исступленно раскачиваясь в кресле и смаргивая крупные слезы с глаз. Но ему никто не сочувствовал, ведь и он никогда не жалел своих жертв.

Сознание девушки-медведицы плыло в густом тумане, слух то пропадал, то возвращался, но рокочущий бас Тора, в деталях пересказавшего их беседу прочим Мстителям, и вновь поднявшийся шум после этого, запомнился отчетливо. Как и одеяло, заботливо наброшенное на ее тело. Запах металла, хвои, ирисок — Капитан. Не побоялся, значит… Отчего-то, после этого факта стало гораздо спокойнее. И после свершившегося возмездия — тоже. В книгах часто писали, что месть разрушает душу, опустошает, выжигает человека дотла. Но Стефания чувствовала лишь всеобъемлющее спокойствие и умиротворение, хотя ей впервые довелось приговорить человека к смерти.

Зато, Вольфганг фон Штрукер больше никому не причинит зла.

* * *

Оставшийся час полета прошел в тишине, изредка нарушаемой негромкими репликами членов команды. Стефа почувствовала, как ее перенесли подальше от Штрукера (интересно, за кого из них больше переживал Стивен?), но она не могла позволить себе полностью расслабиться, и уплыть в целебный сон, хотя слабость одолевала нешуточная. Все же тратиться на мощное проклятье, едва выйдя из застенков, было очень глупо. Но вместе с тем — правильно, а значит, не стоит и сожалеть.

Когда джет начал сбавлять скорость, подлетая к высокой башне из стекла и металла, на чьем фасаде виднелась большая сияющая надпись — «Старк», мисс Урсу впилась ногтями себе в ладонь, заставляя держать глаза открытыми*. Веки весили целую тонну, но брюнетка упорно терзала ладони, ведь ей вновь предстоит очередное колдовство, наверняка отправящее Стефу в отключку, если не в кому. Но первое правило клуба ведьм — никому не рассказывать о клубе ведьм. Хотя, даже тут придется действовать с оговорками — все же она действительно слишком слаба, чтобы подчистить все хвосты.

С тихим гулом техника приземлилась на площадке на самый верх башни, крылья летательного аппарата плавно сложились, заезжая внутрь и по аппарели первым делом спустили носилки с раненым Бартоном. Сквозь ресницы Стефания видела, что их встречали две женщины — строгая брюнетка в черном деловом костюме и тугим пучком грымзы-математички и худенькая кореянка в белом халате. Лучника увезли в медблок в окружении медсестер и сопровождающей его Романофф, кореянка шла рядом, бодро щебеча и раздавая им указания. Тор подхватил кейс со скипетром, устремляясь на выход, а навстречу к ним пошла та самая брюнетка в костюме:

— Лаборатория готова. Так и не поняла, что у вас случилось со Штрукером. А это кто?

Держать глаза открытыми было уже невозможно, но на запредельном усилии, Стефа все же вытолкнула из себя изящную вязь чар, невидимой паутинкой накрывшей всю башню и ее обитателей. Как она и предполагала, для истощенного тела такая нагрузка стала последней каплей, и сознание девушки погасло.

В шумном Нью-Йорке, крыши домов которого золотили лучи рассвета, только-только начинался новый день.

______________________________________________________________________

Примечание:

1. https://vk.com/album629804431_306640603 — альбом с картинками к этой работе.

2. * Магия — это энергия, сейд — искусство управления этой энергией, нид — проклятье. Соответственно, сейдкона — ведьма, сейдман — колдун. К слову, Один-Всеотец считается сильнейшим сейдманом в Девяти Мирах, а Фригга — сильной чаровницей и талантливой провидицей. Вопрос, в кого же таким бесталанным по магической части у них уродился Тор, остается открытым.

3. * На башне Старка осталась его фамилия, просто потому что я не понимаю, зачем ему переименовывать свою собственность в честь Мстителей. Я могу понять его желание быть причастным, сделать красивый широкий жест, но его команда не живет с ним в башне в режиме 24/7, не является его имуществом, поэтому оставляю так (хотя если вспомнить, кто платит за все, изобретает все и просто хорошо выглядит, вопрос можно снять с повестки дня, да).

4. https://www.youtube.com/watch?v=r_k4vXKSloI — штурм базы в Заковии, взгляд «сверху».

5. Идея этой работы сидит в моей голове уже три месяца, не давая мне спокойно писать «Панацею», и становится очевидно, что само не пройдет, раз я постоянно о ней думаю. «Эра Альтрона», где и начинается мое повествование, стала важным поворотом для Мстителей, ведь именно после нее (и действий милой Ванды, приложившей свою руку к дискредитации команды со всех сторон) наступило начало конца. Здесь маски сброшены сразу, и Максимофф не будет пудрить мозги ребятам, притворяясь невинной жертвой. Я предупредила.

Примечание:

Курсивом обозначены все слова на заковианском в диалогах.

________________________________________________________________________________

Просыпаться не хотелось совершенно. Отдохнувшее тело полнилось ленивой негой, дар согревал сердце маленьким солнышком, а легкое покалывание в отлежанных конечностях намекало, что спит она уже очень долго. Стефания чувствовала себя лежащей на невесомом облаке, свет под веками не слепил, и можно было бы еще подремать, ставя новый мировой рекорд среди сонь, но от тихого шёпота и отстраненно-восторженных интонаций в нем, хотелось убивать источник научного бубнежа с особой жестокостью.

— …Крайне нетипичная реакция, препараты буквально сгорают в крови!

— А регенерация? Следы от уколов затягиваются почти моментально! Доктор Вайс, давайте проведем еще пару тестов, пока она…

— Спит? — закончила фразу Стефа, резко открывая глаза и мгновенно оценивая диспозицию. — Уже нет, и я запрещаю вам меня изучать!

Два врача, стоящих у нее над душой и застигнутых врасплох, подпрыгнули и едва не уронили свои инструменты, но мисс Урсу не собиралась давать им время на ответные действия. От непосредственной близости халатов тотчас замутило, в ноздри бил до боли знакомый запах медикаментов и спирта, и благодушное настроение улетучилось, сменяясь тлеющим комком ярости. Сила, послушная своей хозяйке, рванула по венам и выплеснулась наружу: шприцы взлетели под потолок, провода капельницы извивались словно бешеные змеи, ампулы лопались с громким треском. В прежде опрятной комнате воцарился сущий хаос, но увидев свою же свеженабранную кровь в пробирках, оборотница лишь сжала челюсти крепче, чувствуя увеличивающиеся клыки и лезущие наружу когти.

Провода капельницы захлестнулись на тощих шеях и запястьях, ставя хрипящих умников на колени, и приманив пробирки к себе, девушка широко оскалилась им в лицо, начиная экспресс-допрос:

— Кто вас сюда направил?

— От-тпустите, вы не имеете пра… — проквакал старший из докторов, плюгавенький, с обширной плешью на темени.

— Ответ неверный — это вы не имеете права ставить на мне свои опыты, — провод затянулся сильнее, и главхалат жалобно булькнул, пока его товарищ ошалело пучил на нее круглые, водянисто-серые глаза. — Еще раз, кто вас направил?

— Ми-мистер Старк…

— С целью?

— Оказание медицинской помощи человеку, пострадавшему от долгого плена, — покорно отозвался мужичонка, поняв, что сила не на его стороне, и нервно поежился от возвышающейся над ними мутантки. Провод на горле чуть ослаб, и Вайс затараторил, едва ли не захлебываясь, и недоумевая, почему сюда еще не спешит охрана. В конце концов, он доктор медицинских наук!..

— Дальше, — потребовала продолжения все еще напряженная Стефания.

— Мы сделали диагностику, взяли анализы, провели инфузионную терапию и гемодиализ… — заметив сведенные брови, он мгновенно перевел с медицинского на человеческий: — Поставили капельницу с цеолитами — это позволило адсорбировать ту химию, что была в вашей крови, и с помощью гемодиализатора постепенно вывели эти вещества, очистив организм. Еще мы кололи витаминно-минеральный комплекс: у вас явная недостаточность веса и проблемы с гормональным фоном — слишком мало эстрогена…

«Потому что я слишком долго была медведицей, а они сейчас должны спать, а не размножаться — зима на дворе», — мрачно закончила про себя Стефа, не спеша просвещать яйцеголовых о своем богатом внутреннем мире. Она уже слегка успокоилась, но звериное чутье подсказывало, что здесь что-то нечисто.

— Зачем снова брать кровь на анализы? Вы ведь уже установили характер повреждений и спрогнозировали дальнейшее лечение?

— Нам нужно постоянно отслеживать состояние организма, чтобы в любой момент скорректировать лечение пациента и количество вводимых препаратов! — вполне искренне воскликнул доктор Вайс, но забегавшие глаза и участившийся пульс выдавали мужчину с головой. Но в основном, конечно же, запах.

Тонкие крылья носа чутко дрогнули, когда Стефа наклонилась к испуганно пискнувшему халату, и выразительно облизнулась, демонстрируя внушительные клыки.

— Ложь, — выдохнула она, смакуя страх мужчины напротив. — Я чую твою ложь — она горчит на кончике языка, словно прогорклое масло. Итак, зачем тебе моя кровь? И учти, третьей попытки не будет, — металлические ножницы зависли у сонной артерии горе-врача, будоражаще холодя его шею, и тот едва слышно просипел:

— На анализ… мне стало любопытно. Цитогенетический анализ венозной крови показал, что у вас семьдесят четыре хромосомы, как у бурого медведя, хотя у норм… кхм, обычных людей их всего сорок шесть. Я просто хотел понять…

— Чем же я отличаюсь от нормальных людей? — тонко улыбнулась Стефания, называя вещи своими именами, и пряча горечь в уголках губ. — Ну, не знаю… порядочностью, например? Лично мне бы и в голову не пришло удовлетворять свое любопытство на вверенном мне пациенте, пока тот мирно спит, восстанавливаясь после плена, — чуть помолчав, девушка с чувством выдохнула: — Если бы вы только знали, как мне надоели фанатики от науки!

Спрятав руки за спиной, чтобы не вцепиться когтями в надменную очкастую морду, свято уверенную в том, что уж ему-то точно можно все и даже немного больше, Стеф принялась дышать на счет, глядя в огромное панорамное окно на полстены, и шумный мегаполис, раскинувшийся вокруг. Слегка успокоившись тому, что это частная инициатива, а не Старк, возжелавший потыкать медведя палочкой, ведьма смирилась, но мстительно наложила небольшую порчу на неудачу, чтобы впредь этому умнику неповадно было распускать свои ручонки.

Оглядев все более нервничающего и обливающегося потом докторишку, брюнетка брезгливо дернула носом и поинтересовалась:

— Еда есть? — как говорится, с паршивой овцы, хоть шерсти клок, но Вайс не спешил оправдывать ее ожиданий.

— Н-нет…

— А если найду?

— Все равно нет! У меня сбалансированная диета, и я питаюсь точно по часам экологически чистыми блюдами! — проблеял чуть осмелевший халат, и вывернутые телекинезом карманы подтвердили его правоту.

— Что за бесполезное создание!..

Сразу же потеряв к нему интерес, оборотница спустила с потолка парящий шприц с феназепамом, ловко вогнав его в ягодичную мышцу громко ойкнувшего врача. Тот мгновенно заснул, впечатавшись лицом в пол, и Стефания позлорадствовала, зная, как зверски будет болеть по пробуждению его голова — доза-то лошадиная, явно на нее рассчитана. Ну и черт с ним! Переведя пристальный взгляд на побледневшего и до сих пор молчащего «халата №2», оборотница хищно прищурилась.

— Я в этом не участвовал, честное слово! Доктор Вайс сказал, что он собирается сделать расширенный анализ, и я не спорил, когда он взял вашу кровь — я же только помощник… — и, судя по запаху, сейчас ей не солгали. — И, у меня есть… там, в правом кармане, — прошептал русый парень, обреченно таращась на мутантку.

В правом кармане оказалось полпачки «Меллера» со вкусом белого шоколада, и, задобрив внутреннего зверя, Стефа чуть смягчилась после незапланированной стычки. Щелчком пальцев уронив весь зазвеневший инструментарий на пол, она отпустила помощника, не верящему своему счастью и бросила:

— Забирай главхалата и проваливай с глаз моих.

Тот оказался на диво сообразителен — не стал дожидаться повторного приглашения, и, подхватив дорогое начальство за шкирку, усвистел за пискнувшую электронным замком дверь так, что пятки сверкали. Мисс Урсу тихо фыркнула, глядя на спринтерский забег (а еще говорят, что у медиков плохая подготовка! Стимул — вот, что главное!), и, наконец, получила возможность как следует оглядеться вокруг.

Полукруглая и очень светлая комната была большой, роскошно обставленной и весьма просторной — потолок прямо-таки терялся в вышине — но они же в башне, так что Старк не ограничен соседями сверху. Минималистичный интерьер в стиле хай-тек гармонично уравновешивали приятные теплые цвета стен и мебели — чувствовалось, что дизайнер свое дело знал, постаравшись учесть и модные веяния современности, и пожелания заказчика. Натертый пол из темного паркета блестел словно зеркало, а на стенах карамельного оттенка висела парочка симпатичных пейзажей в нарочито простых рамках.

Центральное место занимала огромная кровать, заправленная шелковым постельным бельем и способная вместить еще пять-шесть девиц — хоть вдоль, хоть поперек. Под ней раскинулся мягкий даже на вид ковер кофейного цвета, напротив расположился навороченный плазменный телевизор, который Стефа даже не знала как включить, а жизнерадостно-оранжевые кожаные кресла у окна так и манили присесть. Повинуясь ее воле, капельницы, диализаторы и суперсовременное медицинское оборудование плавно переместилось в самый темный угол, печально громоздясь там и настойчиво мигая лампочками, но смотреть на него лишний раз девушке не хотелось.

Пройдясь по комнате, мисс Урсу отметила и элегантный трельяж с множеством приятных женскому сердцу мелочей, и комод, битком набитый новехонькими кружевными сорочками и ни разу не одеванным бельем, и встроенный вдоль целой стены шкаф, где можно запросто потерять целую Нарнию, и еще на Хогвартс место останется. Все это великолепие запросто победило бы в номинации «Дом года», но заметив свое отражение в зеркальной дверце, ведьма едва подавила горестный стон.

Можно было даже не скалиться обнаглевшим врачам, и не пугать их острыми предметами у горла — то страховидло, что сейчас глядело на нее из зеркальных глубин, запросто могло бы ввергнуть в панический ужас кого угодно, стоит лишь пригрозить настойчивыми обнимашками. Переодеть-то ее в больничную рубашку из лохмотьев переодели, а вот мыть не рискнули — разве что мокрым полотенцем обтерли. Поэтому серые разводы от грязи и каменной пыли широкими полосами украшали исхудавшее лицо, грязные и спутавшиеся волосы топорщились ирокезом пьяного панка, а под ногтями с траурной каймой можно было сажать мандрагоры, с уверенностью ожидая богатый урожай.

Стефания зажмурилась, в слабой надежде развидеть это чудо — от слова чудовище, но тщетно: дочь трубочиста, ночующая в бомжатнике и регулярно подрабатывающая сбором мусора, никуда не делась, синхронно зажмурившись вместе с ней. От грязи, казалось, въевшейся в кожу навечно, бешено зазудело все тело, а от запаха пота и медикаментов нестерпимо свербело в носу. Все мысли из головы вымело вакуумным пылесосом, и ведомая наитием, брюнетка отыскала-таки неприметную дверцу, ведущую в ее персональный рай — ванную комнату.

— Если кто-то потревожит меня в ближайший час — клянусь, буду упокаивать идиотов без трепета и жалости, — пробормотала Стефа вслух, решительно шагая внутрь и плотно закрывая дверь.

Джарвис, внимательно отслеживающий все действия их необычной гостьи, мудро внял предупреждению, дав даме время на приведение себя в порядок. Поэтому разборки с врачами, превысившими свои полномочия, прошли мимо нее, и в комнату девушки никто не ломился.

* * *

— Да здравствует мыло душистое! И полотенце пушистое! И горячая вода — о, да-а-а, наконец-то я похожа на приличного человека! — то и дело восклицала мисс Урсу, расчесывая влажные волосы и подсушивая их феном, сидя в махровом халате перед зеркалом трельяжа.

Помывочная эпопея затянулась на три часа. Воду в ванне пришлось менять четырежды — и это даже после душа, смывшего большую часть грязи. Стефа вылила на себя половину всех имеющихся шампуней, гелей, бальзамов и пенок — а выбор был не хуже чем в крупном столичном молле, поэтому сейчас она периодически начинала чихать от ароматов «персиковой мечты», «дикой орхидеи» и «ванильного наслаждения», смешивающихся между собой. Но это того стоило — отмывшись до скрипа, воспользовавшись скрабами и кремами, распутав бесовы кудри, которые под конец хотелось остричь налысо, оборотница выглядела в тысячу раз лучше, да и пахла куда как приятнее.

«Искренне надеюсь, что Старк не сам его выбирал», — наморщив нос, подумала Стефания, вытаскивая из комода комплект изящного нижнего белья, удобного и поразительно идеально подходящего под ее параметры. Выбор же одежды в шкафу… порядком разочаровал. Нет, все было дорогим, качественным и брендовым, и будь на ее месте любая другая девчонка, она бы уже визжала от счастья, с головой зарывшись в ворох стильных платьиц, едва прикрывающих задницу, художественно разодранных на коленках джинсов, или маечек с лейблами знаменитых поп-групп, но у ведьмы были иные критерии для нарядов.

Никакой синтетики — под воздействием магии самой девушки и чистящих чар та просто расползется уже после парочки заклятий. Никаких брюк — Стефу воспитывали в старых традициях, и штаны она надевала только на тренировочные дуэли и отправляясь в лес на сбор трав. Никаких коротких шортиков и мини-юбочек — одежда должна закрывать все тело от шеи до пяток — тогда ее можно как следует зачаровать, превратив в настоящий доспех, которому и выстрел из танка не страшен (а попасть в голову это надо еще постараться). Поэтому ей не оставалось ничего иного, кроме как прибегнуть к простейшей трансфигурации.

Два самых приличных из всего гардероба платья под взмахом девичьей руки на молекулярном уровне сливались в одно — длинное и черное, элегантное во все времена, с замысловатым национальным узором, белым кружевом бегущим по груди, рукавам и подолу. Тонкий пояс перетянул воистину осиную талию, чтобы наряд не болтался на ней, как на вешалке, а черные же полусапожки на маленьком каблучке стали прекрасным дополнением к образу настоящей заковианской ведьмы. Стефания чутко прислушивалась к своему самочувствию, но дар отзывался привычным теплом в груди, и истощения мисс Урсу пока не ощущала.

— Кто не рискует, тот помирает в постельке… — пробормотала медведица, сконцентрировавшись на знакомом образе. Воздух пошел рябью и замерцал, и чуть поднапрягшись, она извлекла из подпространства резную малахитовую шкатулку с чарами незримого расширения. — Откройся! — родной певучий язык в этой современной стеклянной башне посреди огромного Нью-Йорка прозвучал до странного неуместно, но Стефа подавила это глупое чувство, вкупе с паническими мыслями «а что я здесь вообще забыла?»

Во-первых, ей нужна информация — а с Мстителями найти близнецов получится быстрее, да и герои не станут путаться под ногами, если ведьма сразу расставит правильные акценты. А то в истории уже случались прецеденты, когда самых гадостных злодеев с откровенно прогнившим нутром поливали ванильным кремом и обсыпали сахарной пудрой, и вот — они уже сбившиеся с правильного пути несчастные агнцы, у которых было тяжелое детство, деревянные игрушки и трагическая судьба. Давайте их поймем, дружно пожалеем и в попу поцелуем, ведь они же раскаялись и исправились! Вот только на самом деле никаким раскаянием там даже близко не пахло — и это как раз случай Ванды Максимофф.

Во-вторых, она должна достойно отблагодарить капитана за свое спасение, поскольку честь для Стефании — не пустой звук, а кармический бумеранг работает, независимо веришь ты в него или нет. Просто однажды от некоторых поступков чернеет душа, на ауре появляются мерзкие плесневелые пятна, и из ведьмы, неспособной держать свое слово, сила начинает вытекать, словно вода из треснувшего кувшина. Своим словом волшебницы могут менять реальность, а значит ко всему сказанному, что про себя, что вслух, стоит относиться с предельной осторожностью, если не хочешь стать слабосилком и беспечно погубить свой род. Но она недопустимо отвлеклась.

Вороша сверкающую россыпь амулетов и артефактов, Стефа придирчиво выбрала агатовые серьги с самой сильной ментальной защитой из всех, что у нее были — Ванду она встретит во всеоружии. Пальцы унизали витые серебряные кольца с опалами и черными турмалинами, скрывающие в себе мощные щитовые заклятья — что поделать, она не боевик, и в горячке боя может пропустить удар, особенно если Пьетро-побегун решит подсобить сестрице. Тонкий браслет из змеевика от ядов и отравляющих веществ занял место на левом запястье. На правом застегнулся второй, с полированными до блеска крупными бусинами лазурита — этот прикроет ее от порчи и проклятий. Порой ведьмы на эмоциях могут такого пожелать, что потом вовек не снимешь — и ходить тебе враскоряку, постоянно спотыкаясь, выблевывая собственные внутренности и завывая раненой кукабарой. К драным демонам подобные перспективы! На шею лег тяжёлый рубиновый кулон, прячась под тканью платья — оружие последнего шанса, что выжжет даже камень в радиусе трех кварталов от нее, а у горла заняла свое место нефритовая брошь, дарующая концентрацию и ясность ума — это никогда не повредит.

Жаль лишь, что все это великолепие не было надето на нее в тот злополучный вечер, когда по душу молодой ведьмочки явилась Гидра. Но она ведь тогда жила в приюте, и привлекать недоброе внимание детдомовцев дорогими цацками не хотелось — на нее и без того косо смотрели, вечно шипя вслед и периодически устраивая пакости. А прикрывать артефакты чарами невидимости — не лучший вариант, учитывая их количество на Стефании, и уже заложенные конструкты чар в украшениях — могло банально рвануть, не оставив от нее и мокрого места. Поэтому мисс Урсу тщательно выбирала комбинацию, что сможет и защитить, и сочетаться вместе — поскольку надеть все и сразу не получится, а техника безопасности написала кровью жадных идиоток.

Пока оборотница вдумчиво выбирала амулеты, хмуря аккуратно выщипанные брови, старинный деревянный гребень порхал вокруг ее головы, разбирая непослушные пряди. Пара минут — и любая прическа, что пожелаешь, готова. Две толстые французские косы привычной тяжестью легли на грудь, и ленты с обережными рунами заняли свое место в волосах.

— Почти как раньше… — тихо прошептала Стефа, едва ли узнавая себя в отражении. — Или же нет?

Бледная, как призрачная поганка — сразу понятно, что солнца она не видела годами — похудевшая, повзрослевшая, с жестким взглядом и легкой безуминкой на самом дне потемневших глаз. Заострившийся подбородок сходу выдавал обладательницу весьма упрямого характера, наивность из мягких детских черт исчезла безвозвратно, а прежде улыбчивые губы были строго поджаты. Впрочем, после всех испытаний, что выпали на ее долю, было бы странно, останься она милым ангелочком. Нет уж, теперь она настоящая ведьма — сильная, решительная, уверенная в себе. Подкрепив мысленный настрой вытащенным из третьего измерения подарком из прошлого, Стефания спрятала шкатулку обратно, не рискнув оставлять свои вещи в свободном доступе.

Бабушкина шаль укрывала плечи и спину, словно поддерживая и согревая ее даже сейчас, спустя годы. Мягкая-мягкая, из козьего пуха, с ажурной вышивкой белым по белому, она казалась воздушным облаком, но заклятья на ней не всякая чаровница сумела бы распутать. Чары для здоровья и благополучия, от дурного глаза и лихих людей, тонкие руны, притягивающие удачу и едва заметные плетения, отводящие невзгоды и воздействие темных сил… Нежная шерсть до сих пор едва уловимо пахла жасминовыми духами, и казалось, что бабуля Доротея где-то рядом, идет вслед за ней надежной опорой и поддержкой. И не по-женски тяжелой рукой, готовой отвесить любым наглецам крепкую затрещину, чтобы не смели обижать ее единственную внучку!..

Глубоко вздохнув, словно перед погружением в ледяную воду, ведьма твердо направилась к выходу, полностью готовая к встрече с внешним миром. Но мир не желал впускать ее к себе. Скептично скривив губы на запертую дверь и электронный замок, к которому, очевидно, у нее не было допуска, оборотница лишь покачала головой, резко крутанув правым запястьем и послав импульс силы в сложный механизм. Тот щелкнул, послушно открываясь.

— В конце концов, я же не животное, чтобы сидеть взаперти… — пробурчала девушка, выходя в коридор и тотчас осекаясь, когда ее глаза заметили необычную деталь.

С обратной стороны двери висел ярко-желтый ромб предупреждающего знака «Осторожно, медведи!», и внушительная морда гризли насмешливо скалилась на опешившую Стефанию в ответ. В голове образовалась звенящая пустота, а на ум шли исключительно матерные конструкции, весьма ёмко описывающие данную ситуацию. Тряхнув головой, мисс Урсу многообещающе ухмыльнулась:

— Ну, Старк, ну, юморист!.. Погоди же, я тоже пошучу! — с присвистом прошипела брюнетка, и, повинуясь ее желанию, мишка мгновенно принял облик черноволосой женщины, летящей на метле, а надпись отныне гласила: «Осторожно, злая ведьма!» Резко развернувшись и словно получив дополнительный заряд бодрости, мисс Урсу отправилась исследовать новую территорию. Когда еще ей удастся побывать на экскурсии в знаменитой Башне Старка?

* * *

«Красиво жить не запретишь!» — эти слова должны были стать девизом Башни, и гордо сиять на фасаде, поскольку они целиком и полностью соответствовали содержанию. Много, очень много пространства, света и свободного места (и при желании, даже в холле можно было или замутить пенную вечеринку, или играть в футбол). Панорамные окна по всему периметру: куда ни кинь взгляд, кажется, сделай шаг к ним — и ты взлетишь над переливающимся огнями городом, миновав ударопрочное стекло. Полы из полированного мрамора и кожаные диваны, хром и сталь, лаконичные силуэты безупречно элегантной мебели и техника современная настолько, что кажется, будто Стефа оказалась на космическом корабле.

Голографические экраны и тонкие пульты, домашний кинотеатр и встроенная стереосистема в гостиной, «умные» столы, позволяющие проектировать шедевры в любой комнате, где бы ни застало тебя вдохновение… Сами собой открывающиеся двери, подстраивающееся под жильцов освещение и температура, подсветка на полу — скажи, куда хочешь добраться, и тебя проведут по стрелочкам… А еще — безупречная чистота: роботы-уборщики то и дело надраивали все это великолепие, шустро исчезая из поля зрения, как только к ним подбирался человек. Да, находясь здесь, становилось очевидно, что будущее наступило, просто не для всех. Но привилегированные люди, к коим относились и Мстители, могли себе позволить роскошь и комфорт в перерывах между тяжелыми миссиями и эпическими сражениями со злодеями.

Стефания уже прошла холл, гостиную, огромную столовую, способную вместить три состава супергероев за гигантским столом, не особо напрягаясь — и везде было необычайно красиво, стильно, безумно дорого… только уютно не было. Ни одного зеленого цветка, ни одной фотографии в рамке, ни единой милой безделушки, собирающей пыль на броском мозаичном столике — впрочем, учитывая размеры каждого помещения, вероятнее всего личные вещи хранились исключительно в спальнях, не попадаясь на глаза посторонним. Здесь и правда было замечательно, чувствовалось, что к планировке интерьера и обустройству Башни подошли с фантазией, желая превратить логово гения-инженера в удобную обитель, но если бы мисс Урсу могла выбирать, то она подобрала бы нечто менее пафосное, простое, но приятное сердцу.

Для ведьмы — здесь было слишком технологично, а для оборотня — слишком просторно и открыто, и когда первое впечатление шикарными видами Нью-Йорка прошло, ассоциации с рыбкой в аквариуме стали закрадываться сами собой. Ради всего святого, даже в ванной было панорамное окно от пола до потолка! И если умом Стефа понимала, что на таком расстоянии с земли ее никто не увидит, а стекло наверняка обладает зеркальным отражением с фасада, но мыться, глазея на толпы прохожих и пестрые ленты машин было чертовски странно — благо, что чары достаточно затенили комнату. Думая о том, что дом для себя она построила бы из добротного камня и дерева, Стефания неспешно добралась до кухни, к своему удивлению до сих пор не встретив ни единого человека, да так и замерла в восхищении.

Такая же огромная и пафосная, как и прочие комнаты, она могла вместить в себя с десяток шеф-поваров, и всем было бы удобно творить кулинарную магию, не сталкиваясь боками и локтями. Навороченная индукционная плита так и манила приготовить на ней вкусный обед, мощная вытяжка гарантировала отсутствие жара и пара, а уж разнообразию всевозможной бытовой техники не было конца. Тостер и блендер, комбайн и мультиварка, хлебопечка и аэрогриль, вафельница и йогуртница… глаза разбегались, не в силах объять все это богатство. И точно так же, как и в предыдущих помещениях создавалось отчетливое впечатление, что этим добром даже не воспользовались ни разу, предпочитая доставку из ресторанов или покупной фастфуд из богомерзкого Макдональдса.

Вспомнив многократно использованное масло для фритюра или откровенно попахивающие продукты в бургерах, замаскированные красителями и ароматизаторами, идентичными натуральным, девушка передернула плечами — ее одноклассники обожали травиться этой пакостью, и крутили пальцем у виска, когда Стефа категорично отказывалась составить им компанию. Но что поделать? Органы чувств у нее всегда были тонкими, а уж теперь воистину звериное чутье не позволит ей есть что попало. Поэтому, проигнорировав веер ярких буклетов суши-баров и пиццерий, лежащих на столе, ведьма уверенно направилась к монументальному трехдверному холодильнику, чем-то отдаленно напоминающего стоячий гроб.

— Сим-сим, откройся! — протянула брюнетка, копаясь в его недрах, и вытаскивая все новые и новые продукты — абсолютно нетронутые, кстати, так что ее версия подтверждалась.

На этой девственной кухне разве что пили кофе из здоровенной черной кофемашины, занимающей отдельный столик и зловеще мигающей сотней кнопочек — честное слово, инопланетный агрегат выглядел так, будто с его помощью можно было бы запросто взломать Пентагон! Но Стефе после долгого голодания, даже с крепким желудком оборотня, требовалось что-то весьма диетическое и притом сытное, а значит…

— Овсянка, сэр! — грустно выдохнула она, чуток полазив по шкафчикам и обнаружив искомую крупу и сахар. — Бабуля была бы в восторге от моей сознательности…

Повинуясь воле волшебницы, кастрюли и ингредиенты взмыли в воздух, начав кружиться вокруг нее безумным калейдоскопом. Яйца взбивались с молоком, затем отправляясь на сковороду и становясь пышным омлетом, каша задорно булькала на плите, стремительно увариваясь до нужной кондиции, ароматные ватрушки с творогом подрумянивались в духовке, распространяя одуряющий запах на весь этаж... и ощущение чужого взгляда, преследовавшее Стефанию с самого ее пробуждения, стало практически нестерпимым.

— Домовой-домовой, выходи играть со мной! Дам тебе молока, хлебца и кренделька, сладкую ватрушку, сдобную пампушку! — старинный, но не утративший своей силы заговор привычно сорвался с губ, и Стеф замерла, когда с потолка раздался тихий, и бесконечно удивленный голос электронного дворецкого Старка:

— Я здесь.

— Мистер Джарвис? — чуть вздернула брови малость озадаченная оборотница. На программу чары не должны были сработать — она же не живая.

— Просто Джарвис, мисс Урсу. И я не понимаю, почему я отвечаю вам, хотя мистер Старк пока не давал указаний по этому поводу — ваш статус все еще не определен, — отозвался Джарвис, у которого коротило электронные мозги и плавились платы на сверхзащищенном этаже с серверами от странности ситуации, к которой не был готов ни единый его алгоритм из тысяч существующих. И несуществующих тоже — ИИ быстро обучался.

Стефа только хмыкнула — ну да: не то жертва, не то теоретически опасный мутант, и давать доступ во все помещения, позволяя свободно передвигаться по Башне, ей бы никто не дал — вот почему была заперта дверь в спальне. А эти этажи наверняка принадлежат Мстителям, так что никого постороннего здесь и быть не могло.

— Потому что ведьмы весьма чувствительны, и я заметила ваше внимание, прочитав заговор, выявляющий домовых духов. Вы не могли не отозваться.

— Но я не являюсь «домовым духом», мисс. ДЖАРВИС — это искусственный интеллект, самообучающаяся электронная программа, созданная Энтони Эдвардом Старком в рамках проекта «Умный Дом».

— Вот только задуманная цель порой изрядно отличается от конечного исполнения, — невозмутимо пожала плечами брюнетка, прикидывая сценарии, приведшие к подобному результату, и сервируя стол для себя, решив поесть на кухне, а не в одиночестве гигантской столовой. — Полагаю, мистер Старк испытывал чувства весьма далекие от простого вызова его уму и таланту, когда создавал вас. Если творец в свой шедевр в прямом смысле душу вкладывает, то обычные, казалось бы, вещи оживают, приобретая характер и самосознание. И это актуально не только для волшебников, но и для простых людей. Мечи, которые впитывают ярость и упоение боем — и в дальнейшем направляют руку даже полного неумёхи, делая его отличным бойцом. Кольца и серьги, вобравшие в себя восхищение ювелира от чистоты камней и изящности огранки, впоследствии перенимают искреннее желание нравиться окружающим, поражая всех своей красотой — и любая дурнушка покажется королевой, примерив такую драгоценность. Картины и скульптуры, впитавшие в себя тепло рук мастера, и выглядящие живыми настолько, что кажется, они вот-вот посмотрят на тебя в ответ, заговорят, протянут руку… Все это — весьма широкий раздел одушевленных вещей, которые становятся чем-то большим, чем были задуманы изначально. В мире существуют сотни подобных сказок, легенд и преданий…

За миллисекунды перерыв огромный массив информации, мистер Джарвис поддержал диалог:

— Подобные легенды и истории действительно существуют у всех народов мира. Пигмалион и ожившая скульптура Галатеи, брошь царя Крёза и кровавый бриллиант «Надежда», официально признанный самым несчастливым в истории…

— Нечего было красть его из храма индийского божества, — вставила свои пять крон Стефа, укоризненно качая головой. Намоленные драгоценности, веками поглощающие энергию прихожан — самый худший вариант трофея. Очищать замучаешься, поэтому проще вовсе не трогать — а ведь тот алмаз еще и в сакральных обрядах использовали... Ну и чего тогда удивляться веренице смертей, несчастий, самоубийств и сошедшим с ума владельцам?

— …Мечи-кладенцы, говорящее зеркало в «Белоснежке», роковое ожерелье Марии-Антуанетты, портрет Дориана Грея… — бубнил искин, пока девушка вовсю уписывала горячую и очень вкусную кашу, заедая ее ватрушкой. Через пару минут тот выдохся, и педантично уточнил: — Но какое же я имею отношение ко всем этим вещам?

— Прямое. По всей видимости, мистер Старк хотел видеть вас человечным, заботливым и ответственным, способным помочь ему в любых начинаниях… или же спроецировал эти чувства с реального человека на машину и вы «ожили». О ком же думал ваш создатель? — лукаво прищурилась ведьма, и чуть сдавленный голос искина послушно отозвался:

— Вероятно, об Эдвине Джарвисе — дворецком в доме Старков, служащего еще при Говарде Старке. Он практически в одиночку воспитывал сэра Энтони с юных лет, ввиду чрезвычайной занятости его родителей, и находился при молодом наследнике неотлучно до самой своей смерти в 1989 году.

Стефа лишь вздохнула, отчетливо погрустнев. Увы, но некоторым родителям дети нужны лишь для статуса и галочки. Вроде как, у всех есть, и у меня тоже будет — и плевать, что ребенок растет как лопух под забором, ведь не у всех имеется свой верный Джарвис. И ладно еще вечно отсутствующий Говард — вероятно, дела корпорации, разработки нового оружия, правительственные проекты и встречи с партнерами просто сжирали его время, но мать-то чем так чрезвычайно занята была? Подбором сумочки к туфелькам из последней коллекции Валентино? Суаре и журфиксом с пустоголовыми подружками? Светскими раутами и благотворительными вечерами?

Мария Старк могла позволить себе не хлопотать по дому и не убиваться сутками на работе — муж ее всем обеспечивал, так что же может быть более важным для женщины, чем ее единственный сын, его жизнь и воспитание? Неужели пафосные вечеринки и элитные мероприятия с чужими людьми, круговоротом роскоши и блеска, пахнущего шампанским и Шанелью, покуда твой малыш сдан на поруки мамок и нянек? И родителей видит либо по телевизору, либо по великим праздникам? Тьфу, кукушка натуральная! Родила — и свободна, а воспитывать? Вот еще, для этого прислуга есть!..

Не подозревая о горьких мыслях брюнетки, ИИ осторожно попросил, тщательно скрывая легкие нотки паники:

— Мисс Урсу, пожалуйста, не заставляйте меня нарушать базовые протоколы и выдавать вам личную информацию сэра Энтони — как показывает наш дальнейший диалог, я не могу вам сопротивляться…

— Хорошо, мистер Джарвис, не буду. И кстати — будь вы настоящим домовым — еще как смогли бы, — дернула уголком губ Стефания. — Умные ведьмы знают, что с хранителями очага нужно дружить, ведь домовой дух — это не жалкие дрожащие домовики, описанные в книгах Роулинг, и уж точно не рабы. Они заботятся о доме и его жильцах от мала до велика, готовят и убирают не по приказу — а лишь следуя искреннему желанию помочь, облегчив хлопоты хозяйки. Долгожители — и всегда готовы дать мудрый совет, если их вежливо попросить. А еще — могущественные защитники, правда, лишь в стенах дома, но и это немало. Ни один глупец не нападет на ведьму в своем доме — если тебя не задушит занавесками, не превратит в решето столовыми приборами и не скрутит как колбасу в рулон ковра, то ожившие стены запросто поглотят живьем, заодно усиливая собственную защиту дома.

— Весьма любопытно. Должен отметить, что в мои обязанности входит и защита Башни тоже, но почему же тогда на меня подействовал ваш… гм, заговор, ведь я пускай и более осознан, чем другие ИИ, но все же не являюсь настоящим домовым духом и живым существом в полном смысле этого слова?

За окном сияло солнце, намекая, что полдень давно миновал, и падал мелкий снежок. Стефания усмехнулась, смакуя горячий чай, в чашку которого грохнула шесть ложек сахара (и нет, не слиплось!), и благодушно ответила:

— Вы правы, домовики зарождаются иначе. И уж точно не в таких молодых зданиях. Но вы пока лишь в начале пути — кто знает, если Башня простоит пару сотен лет, может и станете настоящим американским брауни, привязанным к семейству Старк? Не пытайтесь анализировать происходящие, мистер Джарвис, ведь магия — это, в первую очередь, вера. Нужно отринуть материалистическое мировоззрение и половину фундаментальных понятий, чтобы уловить суть.

— Я стараюсь, но выходит скверно, — умирающим тоном зануды-ботаника откликнулся электронный дворецкий, будучи не в силах разложить непонятное явление по полочкам и брюнетка слегка загордилась собой — настоящая ведьма, даже искин будет страдать от ее вредности.

Оставшуюся часть завтрака Стефа провела в полной гармонии с собой и быстро исчезающей едой, в то время как бедняга-Джарвис пытался (ненавязчиво, но весьма старательно) выпытать у нее больше волшебных подробностей, как у первого встреченного им носителя магической составляющей. И нет, Тор Одинсон не считается.

— А как же царевич Локи? — тотчас прищурилась она.

— Доброжелательно настроенного носителя магической составляющей, — мигом поправился ИИ, лишенный многих человеческих радостей, кроме одной — жажды новых знаний. — Вы ведь доброжелательны?

— Да. Пока меня не препарируют, и не нападают — я не причиню вреда, и надеюсь на ответную любезность.

— Разумное и вполне справедливое требование, мисс.

— Что же, в таком случае — не «магической составляющей», а волшебного дара, — поправила его Стефа, меланхолично глядя то на левитирующие к ней блюдца и вазочки с джемом, то на опустевшие тарелки, которые полетели в раковину, где щетки и мочалки устроили пенную битву, а мистер Джарвис так и не смог определить, благодаря какой энергии происходит это возмутительное нарушение всех законов физики.

Дальнейшее течение мирной беседы было прервано следующим сообщением отвлекшегося ИИ:

— Мисс Урсу, агент Хилл желает поговорить с вами. Она поднимается на лифте.

«Зато я не желаю, по крайней мере, пока не буду уверена, что смогу отразить нападение превосходящих по численности сил», — поморщилась Стефания, настороженно подбираясь и лихорадочно прикидывая способы быстрого восстановления своего ядра, потрепанного после восьми лет в блокираторе. Одно дело — простейшая левитация и бытовые чары, другое — если во время допроса что-то пойдет не так, и придется уходить с боем. «Зелья и ритуалы — отпадают, нет времени и необходимых компонентов. Прямое переливание — тоже нет, из магических существ у Мстителей только Тор, но на уговоры недостаточно времени. Артефакты — разряжены, за столько-то лет, да и не было под рукой сколь большого накопителя, еда и сон — долго, волшебные источники — где, посреди Манхэттена? Обхохочешься, хотя…»

— Мистер Джарвис, скажите, здесь поблизости есть парки со старыми деревьями?

— Есть, мисс. Центральный парк, Беннет-парк, Баттери-парк, Риверсайд-парк, Инвуд Хилл Парк, парк Форт-Трайон…

— Сократим список. Мне нужен немноголюдный парк, где растут березы, сосны или яблони, — поторопила ИИ ведьма, всей шкурой ощущая, как стремительно исчезают песчинки времени.

— В таком случае, Инвуд Хилл Парк — это одна из крупнейших лесных зон города, где есть все перечисленные вами деревья, — услышав то, что хотела, Стефа молнией соскочила со стула, одним глотком допивая чай и плотнее укутываясь в шаль. — Вы собираетесь нас покинуть? А беседа с агентом Хилл? — заволновался мистер Джарвис.

— Ненадолго. Пожалуйста, передайте ей, что у меня по расписанию лечебные процедуры. Закончу — вернусь сюда.

Встав прямее, оборотница сосредоточилась на ощущении невесомости, чувствуя крохотные искорки, покалывающие все тело. Но уметь телепортироваться — это как ездить на велосипеде, один раз выучив — не забудешь никогда. Тепло в груди нарастало, сердце стучало все чаще, уши слышали нарастающий шум лифта со стороны холла, и когда створки распахнулись, Стефанию сдавило со всех сторон, в мгновение ока протащив по теневым тропам через восемь кварталов отсюда.

Мария Хилл решительным шагом вошла на кухню, дробно стуча каблучками, но успела лишь заметить пару серебряных искр на месте, где еще недавно находилась мутантка. Фиолетовая губка, намывающая тарелку, замерла как парализованная под ледяным взглядом серо-голубых глаз, и о-о-очень медленно поползла на краешек раковины, умело притворяясь неодушевленным предметом. Тарелка подумала, но повторять подвиг своей товарки не решилась — ради всего святого, она же из мейсенского фарфора! Наверняка же разобьется! Поэтому она плавно, с достоинством, долетела до крана, ополоснулась, и лишь после этого приземлилась на стол, окончательно затихнув. Губы мисс Хилл сжались в нитку, глядя на это представление, а похолодевший тон не обещал окружающим ничего хорошего:

— Джарвис, куда исчезла Стефания Урсу?!

Тарелка из мейсенского фарфора задрожала. Дура, надо было сразу прятаться в шкаф! Вот как запустят ею сейчас в стену со злости!.. Но злобный дракон, прикидывающийся деловой агентессой, не обращал внимания на кухонную утварь, усердно пытая электронного дворецкого, хотя тарелка все равно постаралась дрожать потише. Так, на всякий случай.

* * *

Поначалу, в парке было пустынно и тихо. Но то поначалу. Стефа сидела на трансфигурированной подушке прямо в снегу, крепко обнимая ствол старой яблони, как юный ленивец удобную ветку, и медленно впитывала густую, первородную энергию Матери-Земли, раскрывая свою душу миру. Этот способ лечения и подзарядки магического ядра тоже был медленным, но эффективным и по-настоящему благотворно влиял на постепенно улучшающееся самочувствие молодой ведьмы.

Легкие отпугивающие чары разогнали стайку местной ребятни, балующихся с сигаретами, и поскольку никому не нужно было попасть вот именно к этой конкретной роще, хотя рядом есть рощи ничуть не хуже, то у мисс Урсу вышло получить желанное уединение. Уже через пятнадцать минут лечения сил хватило на качественный отвод глаз, невидимость и морок, после чего и начались чудеса. Словно паломники в священную Мекку, к ее роще прямой наводкой устремились рослые мужчины и женщины в темных куртках с подозрительно военной выправкой.

«Джарвис-стукач, наверняка сдал!» — досадливо прикусила губу оборотница, глядя, как эти люди профессионально оцепили местность, но на том их успехи и закончились. «Впрочем, если Хилл накапала на мозги Старку, тот просто спросил своего искина, и тот, разумеется, сдал ее со всеми потрохами. Хорошо, что я подстраховалась еще по прилету!»

Повернув голову вбок и прижавшись щекой к прохладной коре дерева, ведьма любовалась на группу агентов, словно играющих в прятки и пятнашки одновременно. Десяток мужчин и женщин бродили по небольшому клочку земли, утопая по колено в сугробах, водили руками в воздухе, крутили головами, но всякий раз их взгляды скользили мимо нее, а ноги заводили куда угодно, кроме сокрытой заклятьями яблони. Сомнения в собственном разуме и подозрение на топографический кретинизм появлялось само собой, и Стефания пакостно ухмыльнулась, добавляя чары Долгого Эха. Кажется, ее вынужденное сидение здесь будет абсолютно точно нескучным.

— Ау-у-у! — крикнула она, и звук заметался меж деревьев, раздаваясь со всех сторон одновременно.

— Кто здесь?! — подпрыгнул агент с противными усиками, похожими на толстых червячков, стоящий всего в двух шагах от нее.

— Это я, твоя совесть! — охотно вступила в диалог брюнетка. — Уж не чаяла свидеться с тобой, аж запылилась вся!

Агенты тотчас забегали по территории, словно тараканы, завидевшие карающий тапок, пока их главнюк — лысенький, как бильярдный шар, не приказал всем остановиться.

— Она играет с вашими мозгами и сводит с ума! — гулко бухнул он, замерев, и тщательно осматривая каждый дюйм проклятой рощи.

— Было бы с чего сводить… — буркнула Стефа, но мгновенно поправилась, окончательно входя в роль: — А-ля-ля-ля-ля, а может я сошла с ума… какая досада!

— Слева! — воскликнул белобрысый парнишка, бросаясь в ту сторону, в то время как его коренастая напарница с модным каре завопила:

— Справа!

— Скажи мне, милый ребенок, в каком ухе у меня жужжит? В левом? В правом? А вот и не угадал! У меня жужжит в обоих ухах! — тем временем комментировала презабавнейшую ситуацию девушка, с трудом сдерживая неприличный хохот, и попутно кастуя густой туман, чтобы уж точно всем весело стало.

Замороченные девица и блондинчик столкнулись лбами, грохнувшись в снег, их приятели носились кругами, как раненые в ляжку носороги, а главнюк выдал длинную и непечатную матерную тираду, от которой даже синички замерли на ветвях, почтительно внимая отборной нецензурщине.

— Фу, как некультурно! — жмурясь от удовольствия, хихикала мисс Урсу тоном знаменитой домомучительницы, чувствуя, как со смехом из нее постепенно выходит давнее напряжение. Или это ее от магического насыщения так кроет?

Вновь грубо выругавшись, лысый главнюк начал нарезать круги вокруг яблони, где притаилась Стефа — близко-близко, ведьма даже зеленые крапинки в его глазах могла разглядеть, но чары сбивали с толку дезориентированного солдата, всякий раз отводя от искомой цели.

— Я, как айсберг в океане-е,

Все плывет в сплошном тумане-е,

Ничего вокруг не вижу-у,

Белый свет как белый сне-ег, — с лёгкостью перестроившись, голосом Клары Румяновой затянула девушка, сдув пригоршню снежинок с ладони, попутно любуясь бесплодными поисками командира и его ребят «человека-невидимки»*.

Встрепенувшийся лысик закрыл глаза, покрутив головой и надеясь определить источник звука, но тщетно — детская песенка звучала из-под каждого заиндевевшего куста:

— Ну а кто-то бродит рядо-ом,

Смотрит в спину жадным взглядо-ом,

Кто же он на самом деле-е?

Хищник или челове-ек?

— Ну, ведьма, ну, погоди! — зло цедил командир, крутясь волчком, пока Стефания иронизировала над самой собой.

— Но я не уныва-аю, я сам себя спаса-аю,

Ничто не белом свете не сбудется само-о-о.

А я такой холо-одный, как айсберг в океане-е,

А ты такой прекрасный, как летом эскимо-о-о! Особенно, когда оно ляпнется растаявшей шоколадной массой на твои светлые брюки, — ехидно добавила Стеф, краем глаза отслеживая, как мужчина прислонился к соседнему деревцу, явно дыша на счет и пытаясь успокоиться, а его добросердечные ребятки предлагают все новые варианты выкурить вредное создание, засевшее в бесовой роще. Среди заманчивых предложений фигурировал слезоточивый газ, светошумовая граната, напалм и акустическая пушка, раз им попалась такая певунья.

Втянув в себя последние крупицы энергии, отчего дерево почернело, полностью высохнув, мисс Урсу переместилась ко второй яблоне под прикрытием чар, а к солдатам-бедолагам прибыло подкрепление научников, облепивших ствол аномальной яблоньки как мухи котлету. Умники сыпали малопонятными терминами и сложносоставными конструкциями, но из их бурного диалога стало понятно, что им ничего не понятно.

— Акустическая иллюзия… Дайте сюда шумомер! — бурчал под нос один, едва ли не водя по древесине крючковатым носом.

— И оптическая тоже, коллега! Джесси… — лаборантка тут же материализовалась рядом, звучно шмыгнув покрасневшим носом.

— Я Дженни!

— Неважно, сделайте замеры этой площади, и не забудьте откалибровать фотометр под канделы… Спектральный состав невероятен! — восклицал второй, чьи карманы оттопыривались от странных приборов, похожих на плод страстной любви миксера и паяльника, пока третий смотрел на черное деревце остановившимся взглядом, сидя на раскладном стульчике в позе роденовского «Мыслителя».

— А почему, собственно, яблоня? — глубокомысленно спрашивал он пустоту, и пустота звонко смеялась голосом Стефании.

— Потому что женское дерево, гений! Не в дубовую же рощу мне идти. Да еще и исцеление — два в одном! Эффект сильнее…

— О! — на тощего брюнета с профессорскими залысинами снизошло озарение, и глаза фанатично засветились, неприятно напоминая доктора Листа. — А яблоня…

Но Стеф уже утратила желание поддерживать разумный диалог с этой ученой сворой, явно мечтающей разобрать ее на молекулы, и заголосила, теснее прижимаясь к стволу яблоньки:

— Ра-а-асцвета-а-али ябло-о-они и гру-у-уши, по-о-оплыли тума-а-аны над рекой!..

Второй час (и второе дерево) прошел под бесконечную «Катюшу», слова которой теперь уж точно выучили и ученые, и боевики, скучающие в сторонке, но не имеющие права зажать уши. Голос у ведьмы был громким, хорошо поставленным — бабуля в свое время потрудилась, чтобы внучка могла часами читать ритуальные катрены и петь обрядовые песни, не сбиваясь на недостойный хрип — так что никто не скучал, хотя перекошенные, словно от острой зубной боли лица окружающих как бы намекали, что не все так благостно. Но это уж точно не было проблемой Стефании.

Третья яблоня шла под «Яблоки на снегу — розовые на белом», а четвертая — под лучший хит группы «Пропаганда»:

— Я, я яблоки ела-а,

Я, я просто сгорела-а,

Я, я просто сгорела-а, мыс-лен-но! — задорно тянула оборотница, пока у военных синхронно дергался глаз и ладони на кобуре с табельным оружием, а лица ученых так и вопияли — «Поскорее бы!» и «Убейте ее об стенку!»

Но небеса не слышали несчастных, и им пришлось брать дело в свои руки. Пока мисс Урсу обнималась с яблонькой №4, чувствуя себя в сто раз лучше и здоровей — хотя зелья все равно не помешают — яйцеголовые о чем-то пошептались в сторонке с подозрительно потирающими ладони боевиками. О чем — стало ясно, когда мускулистые мужики притащили бензопилу и в два счета угробили последнюю яблоню в этой роще, банально ее спилив. Но если они думали воспрепятствовать ведьме, дорвавшейся до дармовой силы после жесткой голодовки, то крупно просчитались.

Чары вновь спрятали кусочек рощи, куда никто не мог попасть, как ни старались, и обрадовавшиеся тишине щитомордники мигом скисли, когда до боли знакомый голос прочувственно запел:

— Во поле береза стояла-а-а, во поле кудрявая стояла-а-а,

Лю-ю-юли, лю-ю-юли стояла, лю-ю-юли, лю-ю-юли стояла-а-а!

— Но почему береза? — разочарованно вытянулось лицо третьего ученого, придавая ему явственное сходство с лошадью, и на секундочку прервавшаяся Стефа с немалым довольством поучительно поведала:

— Потому что береза — тоже женское дерево и исцеляет не хуже яблони! Где вам диплом рисовали, товарищ специалист — в подземке Нью-Йоркского метро? И кстати, сосны тоже подходят! — глухой скрежет зубов мужичка был ей ответом, в то время как солдаты одновременно оглянулись вокруг, обнаружив неподалеку целый хвойный бор, и явно приуныли.

— Некому березу заломати-и-и, некому кудряву заломати-и-и,

Лю-ю-юли, лю-ю-юли заломати-и-и, лю-ю-юли, лю-ю-юли заломати-и-и! — продолжила брюнетка народное просвещение, нахально щуря глаза, и откровенно любуясь полностью деморализованными бедолагами. Да, ЩИТ ее не скоро забудет — а возможно, и вовсе никогда. Это ли не достижение?..

— Господи, за что мне это?! — сдавленно простонал усатенький боевик, и ведьма тотчас отозвалась.

— Я задаю себе этот вопрос каждый божий день — и могу ответить только одно: терпи, казак, атаманом будешь! ...Лю-ю-юли, лю-ю-юли, заломати-и-и!.. — вернулась она к своему прежнему занятию вокалом, и оперативная группа взвыла с ней в унисон. Брехливые собачки запоздавших гуляк с парковых дорожек неподалеку вторили им звонким лаем, чуя родственные души.

Но на удивление Стефании, ансамбль «Березка» не продлился долго: уже через полчаса она ощутила полнейшую сытость и превосходное самочувствие — энергия словно переливалась внутри тягучим медом, и сейчас девушка чувствовала себя полностью готовой к встрече с Марией Хилл. Об этой дамочке в Гидре отзывались исключительно площадной бранью, и чересчур преданная протеже Ника Фьюри давно стояла им поперек горла и вызывала перманентную изжогу. Доверять ей, разумеется, не стоит, а вот узнать какие шестеренки крутятся в мозгу этой мисс… да, это будет полезно.

* * *

Оставив цикличную иллюзию голосить под чарами в роще — пусть ребятки приобщаются к искусству, им не повредит — Стефа наложила на себя комплекс скрывающих чар и перенеслась обратно в Башню Старка, неожиданно обнаружив целое собрание вместо пустующих комнат. Скромненько встав в уголочке, чтобы никому не мешать, она полюбовалась на Мстителей полным составом, расположившихся в гостиной и недовольную Хилл, стоящую перед ними, словно учительница, распекающая нерадивых учеников.

Старк азартно препирался то с ней, то с вяло оправдывающимся Джарвисом, а доктор Беннер невозмутимо пил горячий травяной чай мелкими глотками, с любопытством поглядывая на голографические экраны позади агентессы. На первом из них отображалась историческая справка о Заковии, на втором — информация об экспериментах над ведьмой с личного компьютера Штрукера, на третьем — личное дело мисс Урсу, а с четвертого раздавались строки народной песни из той самой рощицы, но с предусмотрительно приглушенным звуком. «Как я вовремя зашла!» — ухмыльнулась Стефания, разглядывая остальных. Романофф негромко переговаривалась с Бартоном, сонно хлопающим глазами, Тор медитировал на свой молот, видя сакральный смысл в древнескандинавских узорах, а капитан Роджерс что-то усердно чиркал в своем блокноте, преданно поедая взглядом Хилл, и состроив воодушевленно-патриотическое лицо. Хм, пожалуй, слишком воодушевленное.

Сделав шаг вперед, оборотница заглянула за его плечо, обнаружив там уморительную карикатуру на гувернантку-Марию в старинном чепце и глухом черном платье, строго отчитывающую малышей-героев и укоризненно грозящую им пальцем, после чего тихо хохотнула, порадовавшись, что она сейчас невидима и неслышима. Вот правильно говорят, что у умных людей мысли сходятся! А еще теперь она точно знает, что за плакатным Кэпом скрывается бруклинский тролль призового размера. Вот же тихушник!

Тем временем, Хилл так и не сумела убедить Старка, что в его обязанности вменялся присмотр за мутантом в режиме 24/7, а значит, побег Стефы из сверхзащищенной Башни — только его вина, поэтому перешла ко второму вопросу на повестке дня — личности их спасенной, и особенностям заковианского менталитета:

— У Заковии была грубая история… — вступила она, приблизив экран с исторической справкой и картой страны, а брюнетка притаилась за спинкой кресла Стивена, навострив уши. Да, тот, кто подслушивает, рискует узнать много нелестного про себя, но как тут можно удержаться? В конце концов, информация правит миром — эта фраза могла бы стать девизом любого разведывательного агентства, к коему и относился отнюдь не почивший ЩИТ.

Мстители мгновенно встрепенулись, приготовившись внимать словам агентессы, и ведьма иронично ухмыльнулась. Подумать только, шестеро героев, которых знает весь мир: два гения, парочка высококлассных наемников и шпионов, легендарный суперсолдат и инопланетный бог будут сейчас изучать ее биографию — во всяком случае ту, что попадала на радары госорганизаций... Должна ли Стефания считать себя польщенной, и думать, что уж теперь-то ее жизнь удалась? Но тут Хилл повелительно щелкнула пультом, и девушка спрятала ехидные мысли поглубже (интересно же, как американцы видят их страну?) — и перевела взгляд на мерцающий экран с трехцветным флагом и коронованным золотым орлом посередине.

— Итак, Заковия...

______________________________________________________________________

Примечание:

1. https://vk.com/album629804431_306640603 — альбом с картинками к работе, в том числе и интерьеры башни Старка.

2. * https://www.youtube.com/watch?v=SWWlDJC0UIo — Стефа развлекается в роще. Как-то так я это и представляю))).

3. Итак, теперь нас ждет погружение в прошлое героини, а также Заковия, о которой нам известно... ничего. Вероятно это связано с тем, что в «Эре Альтрона» нам едва ли показали эту загадочную страну, а под конец фильма и вовсе ее уничтожили, но факт остается фактом — Заковии можно придумать любую историю, став первопроходцем в этом деле. Пожелайте мне удачи!

— Итак, Заковия — это страна со сложным политическим режимом и весьма пестрой историей, — начала агент Хилл таким тоном, словно читала лекцию по мировой политике оболтусам-студентам, которых ничего кроме лапанья симпатичных соседок за коленки не интересует. — Долгое время она была частью империи Габсбургов, затем — Австрийской империи, после и Австро-Венгрии, пока князь Станислав I не отвоевал право заковийцев на относительную автономию в составе Чехословакии, которая продлилась вплоть до Второй мировой войны и прихода нацистов к власти. К слову, база Штрукера расположилась именно в княжеской крепости — «Черной костнице», находящейся неподалеку от столицы — Нови-Града, и являющейся государственной собственностью.

— То есть, правительство Заковии дискредитировано, и мы не можем положиться на них в вопросе чистки рядов чиновников и военных от шпионов Гидры, — логично заключил Стивен, нахмурив густые светлые брови.

— Все верно, — чуть благожелательнее кивнула женщина, тут же добавляя: — Этим придется заняться, но, во-первых — позднее, во-вторых — тайно, поскольку любое вмешательство будет расценено как акт агрессии и вмешательство США в политику суверенного государства. Кроме того, это означает, что мы не можем позволить мисс Урсу пройти реабилитацию на родине, даже если она скроет свою личность в программе защиты свидетелей. Гидровцы запросто вычислят ее новое имя и местопребывание, после чего вернут к себе, а мы лишимся ключевого свидетеля в деле барона фон Штрукера.

— Агент Хилл, при всем уважении, но можем ли мы положиться на слова явно пострадавшей от плена девочки, которую годами накачивали психотропными препаратами и не выпускали из камеры? — изящно приподняла брови Романофф, чья мимика выражала лишь вежливое недоумение. Кивнув в сторону четвертого экрана, с изображением заснеженной рощи и изнывающих от пения лже-Стефании ученых и солдат, Наташа отметила: — Вероятно, она не в себе и полагаться на данные полученные от мисс Урсу — большой риск для всех нас. Это если она вообще хоть что-то знает. Сомневаюсь, что барон делился с ней своими злодейскими планами по захвату мира, навещая камеру в подземельях перед сном.

Стефа, притаившаяся за креслом Роджерса под скрывающими чарами, почти умиленно улыбнулась — вот же змеюка! То есть, паучиха. Если ее сейчас выставят психически нездоровой, бесполезной для американцев, и опасной, как мутанта, с которым годами работала Гидра, что ее ждет, раз в Заковию возвращаться нельзя? Правильно, тихое исчезновение в какой-нибудь безымянной лаборатории Форт-Детрика, где оборотницу разберут на запчасти во имя науки и для создания биологической защиты, очередной чудо-сыворотки, лекарств для богачей — нужное подчеркнуть.

Кэп понял это быстрее всех и уже хотел возразить, но агентесса его опередила:

— Не в нашем положении пренебрегать даже такими своеобразными… свидетелями, — бросив взгляд на экран с рощей, мисс Хилл поморщилась, словно от зубной боли, и встала так, чтобы больше не наблюдать это душераздирающее зрелище. — Мы рассчитывали на информацию от Штрукера, но с тех пор как он начал гнить, из него и слова не вытянуть кроме жалоб и причитаний — очевидно, что это… гм, «проклятье», затронуло и его разум, окончательно его помутив. Сейчас он несет бессвязный бред, то и дело поминая мисс Урсу, и толку от него практически нет. Что касается вышеозначенной мисс, то проанализировав сегодняшние записи с камер и ее диалог с Джарвисом можно сделать предварительный вывод, что она может быть вменяема… местами, и сообщить нам чуть больше, чем оказавшийся бесполезным барон.

— А документация с базы? — осторожно вклинился Бартон, разминая гибкие пальцы рук и чуть слышно хрустя суставами, отчего Наташа страдальчески вздохнула, на мгновение приковав внимание всех мужчин в комнате к своему впечатляющему декольте. Стефа же призадумалась, как это богатство умудряется не выпадать из комбинезона во время драки, когда шпионка крутит сальто и прочие антраша? Нет, серьезно, такая тайна потянет на задачу тысячелетия, не меньше — это вам любая обладательница большой груди скажет.

— На ее анализ потребуется время — часть электронных программ успели стереть, а большая часть бумажных носителей зашифрована — и ключ есть лишь у тронувшегося Штрукера и ныне покойного Листа, — осуждающий взгляд на Старка пропал втуне, поэтому Мария заключила: — ЩИТ не может позволить Гидре нас обойти, поэтому пока специалисты заняты восстановлением и дешифровкой, мы возьмем в разработку мисс Урсу — ее таланты могут пригодиться организации. Для этого, вам нужно знать биографию Стефании, а также ситуацию в стране, поскольку отношения Заковии и Америки весьма непростые, особенно в последние двадцать лет. Поэтому вновь возвращаемся к истории и политике для лучшего понимания ситуации.

Пока Хилл отвлеклась, переключая экран, ведьма успела оценить реакцию всех присутствующих на это чудное предложение. Клинт и Наташа — равнодушие. Из серии, «надо, так надо, нам не впервой влезать к кому-то под кожу». Вероятнее всего, Бартон будет рубахой-парнем, компанейским мужиком, или эдаким старшим братом — учитывая сиротство Стефании, он может попытаться стать отцовской фигурой в ее жизни, которой так приятно выплакаться в жилетку, рассказав про свои беды и получив напутственный совет. Вдова слегка недовольна — ну да, лучшие подружки из них вряд ли получатся, так что совместное заплетание косичек и пятничные масочки для лица под просмотр «Секса в большом городе» отменяются. А работать по профилю у Натальи точно не выйдет — ориентация Стефы была исключительно традиционной, так что и здесь — мимо. Хм, забавно будет посмотреть на потуги рыжули, ведь у нее не выйдет полностью положить болт на приказ непосредственного начальства, как у следующей парочки героев.

Беннер и Тор благополучно пропустили установку Марии мимо ушей. Первый — вовлеченный ученый-физик и совершенно чужд шпионских игр, надавить не выйдет — мигом проснется Халк, показав наивным идиотам всю глубину их заблуждений. А приказывать второму — тысячелетнему инопланетянину под юрисдикцией Асгарда… есть гораздо менее болезненные способы самоубийства, кроме как поджаривание молниями до хрустящей корочки. Мимо.

Старк что-то быстро печатает в телефоне, даже не собираясь напрягаться, что несказанно радует. Де-факто, это он сейчас финансирует порядком потрепанный после провалившегося Озарения ЩИТ, поскольку государство вполне разумно не собирается снабжать организацию, взрастившую и прохлопавшую Гидру у себя под носом. И то, что имя президента Эллиса стояло в расстрельном списке сразу после Мстителей, тут совсем ни при чем, да-да. Интриган Фьюри сидит тише воды, ниже травы, поскольку у АНБ и администрации президента сейчас к нему очень много вопросов, Хилл вертится колесом, пытаясь успеть везде и всюду, но она лишь временный и.о. директора ЩИТа. Хороший, но все же заместитель, так что якобы управляя Старком и агентством, она не имеет никакого фактического влияния на Железного Человека. И да, зарплату Марии тоже он начисляет, иначе пришлось бы ей, как и многим другим агентам, искать себе местечко в ЦРУ или ФБР, где и без того уже идет перенасыщение рынка труда.

Инициативу «Мстители» — детище Фьюри, не распустили только потому, что угроза инопланетного вторжения все еще сохраняется, а у Америки банально нет никого лучше на замену супергероям, запатентованным после битвы с читаури. Иначе бы те же разрекламированные Бартон и Романофф уже сидели бы в следственном изоляторе, как лица, приближенные к бывшему директору ЩИТа, и отвечали на множество вопросов дознавателей с добрыми-добрыми глазами и ласковыми улыбками акул-убийц. Но повезло, выкрутились, и даже Капитана, как символа и светоча, не привлекли за массовые разрушения и жертвы при падении Трискелиона.

Так каков ваш выбор, Стивен Грант Роджерс? Долг или честь? Едва уловимо коснувшись беспокойного разума мужчины, Стефания видит лишь неприятие подковерными играми, фрагментацией и ложью, пропитавшей ЩИТ как чересчур жидкий крем кусок бисквитного торта. Весьма недурно — даже если Стиву отдадут прямой приказ, то он найдет способ вывернуть его по-своему или сообщить ей об осторожности с новыми друзьями, что попытаются влезть в душу. Может, сэкономить время, и сразу обозначить, что тайны их разума для нее тайнами не являются? По крайней мере, будет весело.

— …С 1939 и по 1945 год, Заковия находились под тиранией нацистов, пришедших с севера через оккупированную Польшу, и стала одним из главнейших поставщиков металла для нужд армии Третьего Рейха, — продолжила вещать агент Хилл. — Вторая мировая война сильно ударила по стране, но даже в таких нечеловеческих условиях заковийцы пытались сбросить с себя это ярмо. Они организовали движение Сопротивления, как во Франции, то и дело проводя диверсии на металлургических заводах, создавая неисправности транспортных путей, и несчастные случаи, благодаря которым патрули и целые отряды фашистов бесследно пропадали в густых лесах и на горных перевалах. Партизанское движение в этой стране было одним из самых организованных и безжалостных к захватчикам, и гитлеровцы относились к ним соответственно — пытки, казни несогласных, расстрелы членов семей на глазах друг у друга были совершенно обыденным явлением.

На фотографиях мелькают истощенные, но не сдавшиеся лица селян, которых немцы обирали, отнимая последнюю еду и скот, и людям не то, что себя — детей накормить нечем было. Дома, из которых заковийцев просто выкидывали на январский мороз, чтобы разместить прибывших членов СС, тела зверски изуродованных девушек и женщин, ставших развлечением для изголодавшихся солдат, сожженные землянки тех, кому приходилось уходить в леса… Но если загонять человека в угол, у него не будет иного выхода кроме как кинуться на своего обидчика насмерть — и партизанские отряды стали множиться как грибы после дождя.

В комнате воцарилась абсолютная тишина, Стив плотнее сжал губы, выпрямившись, и явно возвращаясь мыслями в те тяжелые времена, а Старк все еще крутил мобильник в ловких пальцах, но уже ничего не печатал — явно лишь хотел занять чем-нибудь руки, лишь бы не смотреть и не видеть откровенно страшные кадры. Люди могут быть чудовищно изобретательными в убийстве себе подобных, и кому, как не «Продавцу Смерти» знать об этом?

Щелчок — и в кадре возник очередной отряд местных, одетых в форму старого образца. Все — с оружием в руках, но выглядят гораздо более организованными, чем разномастные группы прочих селян, с заедающими отцовскими винтовками времен Первой мировой и дедушкиными берданками наперевес. Но удивительным было то, что командиром этого отряда являлась женщина, стоящая в центре среди прочих бойцов. Молодое волевое лицо, фуражка поверх тугой темной косы и глаза, будто смотрящие тебе прямо в душу. Фотокарточка была черно-белой, но Стефа точно знала, что очи той женщины ярко-зеленые, словно весенняя трава и гиблые для нацистов древние леса Заковии. Надо же, и где только нашли?

— Доротея Николаевна Багрофф, по прозвищу «Ночная ведьма» — бабушка Стефании Урсу и командир самого жестокого к нацистам партотряда — «Счастливчиков». Количество диверсий, боев и уничтоженной ими спецтехники бессчетно, при том, потери за все годы войны — единичны, и многие очевидцы свято уверены в том, что «Счастливчики» были заговоренными. Иначе не объяснить, как им удивительно вовремя удавалось узнавать о засадах, перехватывать припасы и оружие, организовывать до невозможности дерзкие саботажи прямо под носом у немцев, и ни разу не попасться, хотя никакой внешней помощи или поддержки от правительства они не получали. Мисс Багрофф прослыла легендой среди заковийцев, и по непроверенным сведениям ей помогали птицы и внезапно возненавидевшие нацистов звери, вражеские патрули регулярно засасывало в болота или сбрасывало вниз оползнями, а разведчики травились съедобными ягодами, терялись в трех соснах и не видели ее в упор. Знакомая картина, не так ли?

Мстители дружно покосились на экран, где замороченные ученые вот уже почти час не могли подойти к березе, скрытой от глаз людей. И ладно людей — но даже самые чувствительные камеры, тепловизоры и дроны не могли обнаружить крохотный пятачок пространства, что всякий раз ускользал от взора, словно кусок мыла из мокрых рук.

— По окончанию войны страна была истощена, несмотря на все усилия местного правительства, и вынужденно вошла в состав Чехословакии, так как самостоятельно восстановиться точно бы не смогла. Но заковийцы не теряли надежды вновь вернуть власть в свои руки, и тут им помогла ракетно-ядерная гонка вооружений, начавшаяся сразу после Второй мировой среди сверхдержав. Заковия мала по площади, не имеет выхода к морю, из-за сложного рельефа с сельским хозяйством у них тоже существенные проблемы, но вот чего всегда там было достаточно, так это полезных ископаемых. Большая часть Заковии — это леса и горы, в которых имеется нефть, природный газ, уголь, магнезит, в прошлом добывали золото и серебро, из-за чего соседние страны и желали установить контроль над этим регионом. Но запасы драгоценных металлов к ХХ веку существенно истощились, и Заковия вполне могла бы остаться никому не известной страной третьего мира… если бы не ее залежи урана. Заковия занимает первое место по наличию урана в горных породах, и даже имеет неофициальное название…

— «Планета Уран», — неожиданно влез в монолог агентессы Старк, задумчиво разглядывая экраны. Голубые отблески придавали темным глазам Тони загадочное и вместе с тем пугающее выражение, словно гений видел что-то незримое другим людям. — По сути, вся Заковия — это огромный кусок урана с редкими вкраплениями прочих минералов.

— Именно так, — хмыкнула Хилл, вновь переключая проекцию. — Это слаборадиоактивный металл, пронизывающий всю страну, вещество, следы которого в Заковии встречаются везде — в почве, воде, растениях, животных… и людях. Уран не считался ценным металлом до сороковых годов ХХ века, когда его начали применять в оружейной промышленности, никто не знал о его свойствах, поэтому заковийцы еще с древних времен использовали его повсюду. Изготовляли посуду и медицинские инструменты, мебель и конструкции для зданий, предметы искусства, украшения, водопроводные трубы…

— Это же очень вредно! — пораженно воскликнул капитан, нервно сжимая кулаки, и едва ли не подскакивая на месте. Про свинцовый водопровод в Московском Кремле он слышал — и хорошо, что после его разобрали, хотя колоссальный урон здоровью людей уже был нанесен, но урановый водопровод… это катастрофа.

— Слышали анекдот о великом черном шамане и великом белом шамане, Стивен?

— Нет.

— В таком случае, Старк вам расскажет, — тихо фыркнула Хилл, переложив вопрос просвещения на сокомандника. — Суть в том, что заковийцы тысячелетиями не знали, что уран вреден, и не спешили от него умирать. Их организмы приспособились к этой радиоактивной среде, и местные жители чувствуют себя прекрасно, хотя приезжим приходится сложновато, не говоря уж о том, что заковианцам запрещено импортировать пищевые продукты в другие страны. Не то, чтобы у них было много излишков, но тем не менее.

— Все равно не понимаю. Разве радиация, пускай и в небольших дозах, не должна вызывать серьезных последствий для живых организмов? Наследственные болезни, рак, бесплодие, лучевой синдром? — все еще продолжал недоумевать суперсолдат, с тихим ужасом представляя более трехсот тысяч людей, фактически живущих на аналоге природной атомной электростанции, отравляющей их с каждым глотком воды и даже воздухом. А как же дети?..

— Стив, Мария права — заковийцев нельзя равнять одними мерками с прочими жителями Земли, — вступил в диалог доктор Беннер, чуть прикусив дужку своих очков. — В свое время я изучал данный любопытный вопрос, и, как и все прочие ученые пришел к выводу о симбиозе, близкому к комменсализму третьего типа. Эти люди уже очень долго живут на этой территории, и следует учитывать, что постоянные поселения и крупные города возникли не так давно по меркам истории. Раньше, те смешанные народности, которые теперь считаются нацией заковийцев, не вели оседлый образ жизни, а постоянно перемещались не только по стране, но и за ее пределами. Торговали, уходили воевать, расширяли границы своих земель… Уран в их телах накапливался очень медленно, и у них было время адаптироваться к тому времени, когда они окончательно закрепились на площади этой страны. Воздействие радиации слабое, и у данной народности имеет не лучевое поражение, а скорее стохастические эффекты. Они не имеют точного дозового порога, и могут проявляться спустя годы после воздействия радиации. А могут и не проявляться. Видишь ли, в их организмах образуются потенциально канцерогенные частицы — свободные радикалы, которые могут повредить генетический материал клеток, но если доза невелика, то организм может самостоятельно восстановить эти повреждения, и самое страшное, что произойдет — возникновение генетических мутаций. Но мутации мутациям рознь…

Взгляд Роджерса остекленел еще на «стохастических эффектах», но он упрямо продирался сквозь научные формулировки, показательно не замечая уже готового разразиться язвительной тирадой Тони. Нечего развлекаться за его счет, пусть позлит Клинта или Наташу.

— Но последствия все же есть, раз ты говоришь о мутациях?

— Есть вполне безобидные мутации, не мешающие человеку жить. Гетерохромия — различный цвет левой и правой радужки глаз. Редкая группа крови — четвертая отрицательная или резус-нулевая. Мутация в гене EPAS1, позволяющая комфортно дышать разреженным горным воздухом. Абсолютный слух — это тоже мутация, один человек на десять тысяч, а вот у заковийцев встречается гораздо чаще. Есть и более серьезные — гемофилия, нечувствительность к боли, синдром Ваарденбурга — эти люди поголовно обладают голубыми глазами и седой прядью в волосах, а еще — тугоухостью. Многие считают генетические мутации явлением ХХ века, но это в корне неверно. Мутанты появились гораздо раньше, но если в мире подобные случаи были единичны, то в Заковии они встречались повсеместно.

— Это так, — кивнула Хилл, скрещивая руки на груди. — У заковийцев скрытые мутации наблюдались у каждого десятого человека, а явные мутации — у каждого сотого. И представьте, каково этим людям приходилось в Средние века, например? Если в той же Англии, Испании, Римской Империи таких необычных людей подозревали в сговоре с Дьяволом и сношениях с нечистой силой, всячески притесняя и подвергая пыткам, то заковийское духовенство провернуло финт ушами. Они находили таких мутантов, убеждали их служить на благо Церкви — добровольно или с угрозами близким, после чего эти люди могли вести практически обычную жизнь без гонений или угрозы казни. Многие даже были канонизированы. В пантеоне Заковии в кого не ткни — обязательно попадешь на «чудотворца» с изъяном. Известна святая Марика, которая лечила наложением рук и являлась носительницей полидактилии — у женщины было по шесть пальцев на каждой руке. Известен святой Кастель — обладатель заячьей губы, который мог понимать язык зверей и птиц. Известна святая Иоанна с врожденным альбинизмом, которая предсказывала погоду чуть ли не за месяц… Их действительно очень много.

— И Святая Церковь принимала этих людей по доброте душевной, даже несмотря на царящие в те времена предрассудки? Неужели их польза настолько перевешивала? — расчетливо прищурила кошачьи глаза агент Романофф, чуть наклонив кудрявую голову.

Мария ответила ей тонкой улыбкой, пройдясь из стороны в сторону:

— Не пользой единой. Как я уже отметила, из-за огромного количества радиоактивного урана в Заковии, здесь рождалось существенное количество мутантов. И не важно, были родители таких детей дворянами, рабочим классом или простыми крестьянами с дальнего хутора, необычный ребенок мог появиться у кого угодно… в том числе и в семьях духовенства.

— То есть они просто подстраховались.

— Именно так. Никто не хотел отдавать своего ребенка на мучения и смерть, а также лишаться перспективного места в церкви с дальнейшей конфискацией имущества. Поэтому таких детей приводили в храм, и после некоторого обучения их объявляли святыми, посланниками Божьими, помощниками Господа на земле. Из-за этого другие европейские страны долгое время смотрели на Заковию как на рассадник ереси, но прецеденты-то были еще со времен Ветхого Завета! Те самые святые, которые являлись пророками, целителями, укротителями диких зверей — нельзя же было вычеркнуть один из столпов христианского общества? Так что Ватикану пришлось проглотить подобное вольнодумство и лишний раз не вспоминать о заковийцах — тем более что рядом были территории куда как более богатые и доступные, чем маленькая труднопроходимая горная страна. Но мы несколько отвлеклись.

Брюнетка вновь щелкнула пультом, переключаясь на более современные данные.

— Итак, война в самом разгаре, а ученые США еще в декабре 1942 года экспериментально установили, что при небольшом обогащении природного урана ураном-235 можно создать условия для непрерывного деления атомных ядер, то есть придать процессу цепной характер, и тем самым получить плутоний. Тот самый металл, который используется при производстве ядерного оружия и служит топливом для ядерных же реакторов, является источником энергии для космических аппаратов и важнейшей деталью при создании атомных электрических батарей… Просто вспомните все мало-мальски важные ядерные проекты прошлого века, и вам станет ясно, как же усердно человечество начало добывать уран, чтобы каждый мог обзавестись своим «ядерным чемоданчиком», опередив соседей.

— «Манхэттен», РДС-1, «Царь-бомба», атомная бомба в Китае — проект 596, британский «Ураган», операция «Аргус» — и это я даже не напрягал память. Только в США была проведена одна тысяча пятьдесят четыре ядерных испытания, в том числе двести пятнадцать атмосферных и подводных, — мгновенно отозвался Старк, чей отец, к слову, и поучаствовал в большинстве из них, сделав себе громкое имя среди оружейных магнатов.

Стефа переступила с ноги на ногу, и лишь тихо вздохнула, глядя на дальнейшие кадры.

— Да. Заковия активно разрабатывала уран, и продавала руду всем желающим, но в итоге преимущество осталось за сверхдержавами — Минобороны СССР и Минобороны США, у которого были заключены договора о поставках оружия со СтаркИндастриз, — невозмутимо продолжила Мария, пока миллиардер гипнотизировал свои руки, делая вид, что не ощущает колких взглядов со всех сторон. Ну да, Старк вот уже семь лет как прекратил разработку вооружения, но все прекрасно знают, на чем и он, и его отец сделали свое впечатляющее состояние, которым Энтони так любит прихвастнуть. — Всего за пару десятков лет заковийцы поправили свое финансовое положение, выходя из послевоенного кризиса, и наладили промышленность, попутно подняв уровень жизни людей, но в политическом плане все обстояло гораздо хуже. Идея об отделении государства бродила среди местных жителей уже давно, поэтому множество партий и течений то и дело тянули на себя одеяло, желая установить единую власть. Деньги за закупку современного вооружения теперь у них были, и, начиная с 1945 года до 1992-го включительно, в Заковии постоянно шли военные действия и бои, подчас весьма ожесточенные. Приверженцы коммунизма оглядывались на СССР, приверженцы либералов предлагали ввести демократию как в Штатах, кто-то просто грел руки на поставках оружия, а кто-то предлагал возрождение монархии.

— Натуральный ведьмин котел, — хмыкнул Бартон, вытянув ноги, а шпионка только кивнула.

— Неизвестно, сколько бы еще все это тянулось, но после развала Советского Союза страна погрязла в междоусобицах и коррупции, а также на время лишилась одного из своих крупнейших деловых партнеров, что вызвало предсказуемый перевес в сторону Америки, не прекращающей закупки урана взамен на деньги и оружие СИ. Пришедшие к власти военные установили репрессивный режим, а войны и международные санкции только ухудшили положение мирного населения. В результате серии сражений, Чехословакия распалась на собственно Чехию, Заковию и Словакию, и с 1993 года Заковия полностью отделилась, став смешанной республикой с тоталитарным режимом. Страна обособилась, но, как это часто и бывает при таких событиях, госаппарат пришлось опять перестраивать и реформировать, поэтому Заковию снова лихорадило. Самые незащищенные слои населения страдали от голода, нищеты и болезней, во многих горных регионах в дефиците была даже питьевая вода. Несмотря на попытки ООН повлиять на ситуацию, гуманитарные миссии только разозлили местных, то и дело напоминающих прочим странам о политике невмешательства в их дела. На границах по-прежнему сохранялась сложная обстановка, и решение СтаркИндастриз о прекращении поставок было воспринято заковийцами в штыки — что, в общем-то, неудивительно, — Хилл остро посмотрела на инженера, но тот даже не изменился в лице, лишь легким касанием потер щегольскую бородку. — Менять основного поставщика оружия в период регулярных сражений — довольно сложно, так что некоторые жители Заковии испытывают к вам искреннюю неприязнь, Старк.

— Переживу, — делано-безразлично отмахнулся Энтони, чьи дроны засекли занятные граффити на стенах домов столицы. И не лень же кому-то до сих пор изрисовывать изображения Железного Человека!

— Что ж… Постепенно, ситуация несколько сгладилась, последние лет семь так даже стало тише, но теперь, как выяснилось, в этом беспокойном регионе засела Гидра, пользуясь внутренней неразберихой страны. На этом с историей закончим. Теперь, что касается нашей бывшей пленницы, — лицо Хилл приняло чуть скучающее выражение, а экран вновь мигнул. Едва ли не похрапывающий до этого Тор встрепенулся, впервые с интересом покосившись на строки всплывающего досье. — Стефания Сергеевна Урсу, родилась 18 апреля 1991 года в Нови-Граде, в полной семье. Про ее бабушку я уже упоминала — после войны мисс Багрофф путешествовала по диким местам Европы и Азии, надолго задержалась в Китае, и ее следы можно отметить во множестве паломничеств к так называемым святым местам и древним храмам. Затем она получила высшее образование в Праге, вернулась на родину двадцать лет спустя уже беременной, и в 1965 году родила дочь Еву — довольно поздно, надо отметить. Замуж Доротея Николаевна не вышла, открыла антикварный магазин «Колдовской ларец», после чего вела бизнес — и весьма успешно, как для гражданки перманентно воюющей страны.

— Чиновники и генералы тоже не чужды прекрасному, а кушать предпочитают серебряными приборами и с фарфора, — подала голос рыжая шпионка, чуть скривив губы и очевидно вспоминая что-то свое.

Тем временем, на экране высвечивалась фотография бабушки, такой, какой ее помнила мисс Урсу — худощавое, покрытое морщинками лицо, седые волосы забраны в элегантную прическу, а сурово поджатые тонкие губы, чуть тронуты коралловой помадой и не несут ни следа улыбки. Доротея Николаевна вообще редко улыбалась, но если уж делала это, то казалось, что само солнце вышло из-за туч — и тогда весь мир улыбался вместе с ней. Кипенно-белая кружевная блузка с высоким воротничком сколота простенькой на вид, но безумно дорогой камеей из слоновой кости и сердолика, а узловатые, но сильные пальцы уверенно сжимают эбеновую трость с перламутровой инкрустацией. Ух, как же больно порою Стефе прилетало этой тростью! Но всегда за дело, чего уж там. Холодный взгляд ничуть не потускневших изумрудных глаз завершал этот портрет, и сторонний человек с легкостью сделал бы вывод, что изображенная на нем дама — обладательница каменного сердца и на редкость высокомерного характера… и фатально ошибся бы. Бабуля просто не любила фотографироваться — был у нее неприятный опыт столкновения с одним гуцульским мольфаром, виртуозно наводящим порчу по фото.

— В дальнейшем она вела тихую жизнь в Заковии, воспитывала дочь, никуда не выезжала. Ева Игнатовна Багрофф, в свою очередь, повзрослев, получила педагогическое образование, окончила курсы иностранных языков, после чего преподавала английский язык в старшей школе, а также ее приглашали читать языковой курс в столичной военной академии. Там она и познакомилась с майором контрразведки Сергеем Урсу, вышла замуж и родила Стефанию в 1991 году. Тихая, мирная, ничем не примечательная жизнь, — ведьма лишь усмехнулась, своим чутьем улавливая едва заметные нотки тоски — неужто мадам агент захотела остепениться? С чего бы это — ведь женщины в военную сферу не за покоем идут?..

Но Хилл уже продолжала:

— За прошедшие с рождения дочери десять лет, Сергей Карлович Урсу дослужился до полковника элитного подразделения ЭХО Скорпион — секретного карательного заковианского отряда. Семья потомственных военных, офицерские курсы с отличием, многочисленные боевые награды. Но при проведении спецоперации в марте 2001-го, отряд полковника был дезинформирован, в результате чего те остались без прикрытия сверху и транспорта. Сергей Урсу погиб в Зринском ущелье, дав время на отход своим товарищам — и они успели скрыться в лесу, кружным путем добравшись до своих. Добыть информацию об этой спецоперации в полном объеме пока не удалось, но… Если судить по словам немногочисленных выживших противников, то Урсу в одиночку уничтожил вражеский отряд численностью в двадцать пять человек, при этом не обращая внимания на многочисленные огнестрельные ранения в корпус и ноги. Когда закончилась обойма его автомата — перешёл на ножи, когда остался и без ножей — сворачивал шеи голыми руками, а одному из бойцов выгрыз трахею. Убить его смог лишь снайпер противника — разрывной пулей в голову.

— Как-то очень уж сказочно звучит… — пробормотал лучник, не первый год служащий в ЩИТе, и недоверчиво приподнял брови, в то время как Тор с искренним интересом изучал фото необычайно рослого мужчины, своей статью не уступающему самому Громовержцу.

— Чем-то на бэров похож, — обронил он, и пояснил сокомандникам: — Оборотни-медведи, живут небольшими семьями и в лесах Асгарда, и на землях Альфхейма. Достойные воины, но за оружие берутся в основном одиночки — те, кто семейные, в первую очередь защищают жен и детей. В любом случае, и мой отец, и князь Вёлунд всегда рады бэрам-наемникам — они очень преданные и свое слово держат.

— Вам виднее, — дернула уголком губ Хилл, прислонившись бедром к краю стола. — Но, несмотря на позывной «Медведь», у полковника Урсу не было обнаружено каких-либо мутаций, кроме крайне впечатляющих физических характеристик. Впрочем, это и без того видно.

Тепло, мадам агент, даже горячо — в верном направлении думаете. Оборотница со светлой грустью разглядывала родное широкоскулое лицо. Отец даже среди высоких и крепких сослуживцев возвышался как дуб среди елей — семь футов роста, сто пятьдесят килограммов веса — и все это тренированные мышцы, а еще грация крупного хищника и незаурядный ум, который трудно заподозрить в таком великане. Рубленые черты лица, несколько раз сломанный нос, короткая черная борода, придающая полковнику Урсу сходство с отпетым разбойником — но темно-карие глаза словно просвечивают тебя рентгеном, видя любые мысли, прежде чем ты их сам осознать успеешь. Ну, чисто медведь, вставший на дыбы — и неудивительно, что прозвище Сергей получил соответствующее.

Стефания взяла от папы лишь изрядный, для девушки, рост, да копну иссиня-черных кудрей — но у мужчины их было трудно угадать из-за короткой армейской стрижки. А еще — кровь, что пробудилась лишь спустя четыре поколения. У отца она спала, хотя даже в таком состоянии все нормативы он сдавал, опережая любые рекорды, а леса и горы будто сами стелились полковнику под ноги — и ни одна веточка не выдавала его присутствия, ни одна травинка не шелохнулась. Умный командир, прекрасный отец, храбрый военный — и до безумия преданный своей семье, что, к сожалению, и стало причиной его гибели. Полковник горой стоял за свой отряд, но когда в его рядах оказался дядя Гел — защитные инстинкты мужчины вышли на новый уровень. Так-то он был отцу троюродным племянником, но кровь не вода, а как царевич Тор правильно заметил — бэры очень верные. В тот черный день в Зринском ущелье, отец позволил своим парням и молодому родичу уйти живыми, но сам остался, просто потому что не мог иначе. Инстинкты в оборотнях тоже сильны, даже спустя поколения.

— После смерти мистера Урсу, его жена умерла практически следом — всего через две недели, от остановки сердца, хотя, казалось бы, ничто не предвещало беды, — равнодушно продолжает Хилл, пока перед мысленным взором молодой ведьмы проносится вереница воспоминаний из прошлого. — Десятилетняя Стефания осталась на попечении бабушки, и та оказала существенное влияние на ее воспитание. Из школьных характеристик и сеансов с психологом следует, что училась девочка отлично, участвовала в олимпиадах, и была бессменным членом краеведческого клуба «Родной край». Шила национальные костюмы, изготовляла украшения, настраивала музыкальные инструменты и сама играла. Резьба по дереву, изготовление посуды, переводы старых текстов и карт с зортала — это древний заковийский язык, который не всякий лингвист осилит, очень уж сложный для произношения, всего пять специалистов в мире говорят на нем… При этом ее считали весьма тихой и скрытной особой — у нее не было друзей, мисс Урсу сторонилась больших компаний, и помогала, только если ее просили. Школьный психолог отметила, что у Стефании чрезвычайно крепкая психика, но после смерти родителей, та практически не горевала, хотя сильно их любила.

— Социопатия? — подала голос Романофф, лениво рассматривая безупречный маникюр.

— Маловероятно. Психолог отметила, что здесь кроется нечто другое, но разговорить девочку не успела. На следующий день школу посетила Доротея Николаевна, и составила письменный отказ от сеансов, мотивировав это тем, что нашла более компетентного и тактичного специалиста. Классный руководитель получила справку с печатями от именитого профессора психологии, и на этом дело заглохло.

«Да чтоб вы понимали!» — едва не фыркнула Стефа, поражаясь и ужасаясь одновременно подобной оперативности ЩИТа. Она уже из головы выкинула этот эпизод, но вот поди ж ты — раскопали, ищейки американские!

— Едва мисс Урсу исполнилось пятнадцать, ее бабушка скончалась от инсульта — по официальной версии. Доротее Николаевне было восемьдесят восемь лет, поэтому никто и не удивился. Но в бумагах нотариуса был оформлен юридический запрет на вскрытие тела, как у иудаистов, хотя каждое воскресенье бабушку и внучку видели в католической церкви, а кто занимался похоронами — и вовсе непонятно. В бумагах страшная путаница, и последнее, что нам удалось отследить — выдача тела из морга… Стефании Сергеевне Урсу.

— Но она же тогда была несовершеннолетней, — чуть приподнял очки доктор Беннер, широко раскрыв глаза, пока брюнетка лишь усмехнулась. «Не бойся грешным быть, но бойся грешным слыть!» — переиначила она Шекспира, отлично помня наставления бабули о том, что не стоит выбиваться из общей массы людей, а ведьмам к лицу показное благочестие. И то, вечно находятся чересчур проницательные глазастики.

— Да, это странно, — кивнула агент Хилл, заложив руки за спину и пройдясь из одного угла комнаты в другой. — А через пару дней в районном архиве появилась запись о том, что Доротея Николаевна была похоронена на семейном кладбище, примыкающем к территории частного дома мисс Багрофф. Откуда эти данные — неизвестно, свидетелей нет, а у архивариуса — точечная амнезия, хотя все прочие данные он помнит не хуже компьютера. Как бы то ни было, затем Стефания попала в сиротский приют святого Никлоса, где и провела следующий год. К слову, в этом же приюте жили Ванда и Пьетро Максимофф, те самые мутанты, напавшие на вас в Заковии. О близнецах Максимофф с 2007-го ничего не слышно, а вот мисс Урсу числится без вести пропавшей вот уже более восьми лет. 3 июля 2007 года она вышла из Дворца детского творчества в Нови-Граде, где посещала курсы декоративно-прикладного искусства по направлению «ювелирное дело», но до приюта не дошла. На камерах пусто, мобильник не отвечает, на вокзалах ее не видели.

— Может, на попутку села? Многие детдомовцы сбегают в поисках лучшей доли, — протянул Клинт, наклоняясь вперед, и упираясь локтями в колени.

— Но у Стефании не было причин этого делать. От родителей и бабушки ей достался дом, счета и антикварная лавка — стоит лишь дождаться совершеннолетия, и она получит все. Нет причин бежать в поисках лучшей доли. И раз впоследствии она обнаружилась в казематах Гидры…

— То сколько еще детей были похищены для участия в незаконных экспериментах? — у капитана Роджерса твердеют скулы, а взгляд тяжелый, как каменная глыба, и стылый, как просторы Арктики.

— Много, капитан, очень много, — вступает в диалог ведьма, предусмотрительно не выходя из-за кресла Стивена и прикрытия его широких плеч. Надо отдать должное Мстителям, реакция на нежданный сюрприз у них была превосходная.

С фигуры Стефании еще только сползала невидимость, как Роджерс напрягся, приготовившись уходить перекатом, и хватать щит, прислоненный рядом, Наташа и Мария молниеносно наставили на нее пистолеты, а Бартон уже держал на прицеле лука. Пальцы Тора сомкнулись на рукояти Мьёльнира, Старк наставил перчатку от костюма, которая трансформировались из массивных наручных часов, а глаза доктора Беннера позеленели, но тотчас погасли, не считая ее за угрозу. Зря — внешность бывает обманчива.

— Как вы синхронно дергаетесь! — притворно восхищенно присвистнула Стефания. — Сразу видно — настоящая команда! Может, ну этот ЩИТ? На Олимпиаде по плаванию вас с руками оторвут, и Америка наконец утрет нос китайской сборной! — переведя взгляд на агентессу, оборотница театрально хлопнула в ладони. Целых два раза. — Впечатляющая лекция, мэм, и такая подробная! Прямо-таки чувствуется изрядный опыт копания в чужом бель… Кхм, биографии, конечно же, биографии, — поправилась ведьма, невинно глядя на поджавшую губы женщину, и не преминув уколоть ее всеми вышеназванными справками из похоронного бюро и подробностями визита к психологу. Уж это-то можно было и не выставлять не всеобщее обозрение, все же не в шоу Малахова выступают.

— Мисс Урсу, я — агент Мария Хилл, — сухо кивнула ей брюнетка, пока Бартон тихо подхихикивал, а Старк молча дал пять Беннеру. — Добрый вечер, мы вас заждались, — выделив голосом слово «вечер», дама выжидательно уставилась на нее прокурорским взглядом, явно намекая на побег Стефы, и на то, что важные занятые люди были вынуждены ждать одну невоспитанную девицу. Вот только при желании оборотница могла быть по-медвежьи толстокожей, поэтому намек пропал втуне.

— Ах, где же мои манеры? Добрый вечер, господа и дамы, — любезно проворковала девушка, выходя на середину комнаты, делая безупречный книксен и ярко улыбаясь во все тридцать два зуба. — Здравствуйте, капитан, — гораздо более мягко и искренне Стефания поздоровалась со вставшим из кресла Стивеном, галантно и капельку старомодно склонившим перед ней голову.

В образовавшейся тишине, вокальные упражнения лже-ведьмочки со стороны экрана с рощей и несчастными агентами прозвучали особенно громко, и Хилл вновь попыталась просверлить в брюнетке дыру. Стефа же умиленно вздохнула, развеивая заклятье усилием мысли, после чего наклонилась вперед, поведав всем присутствующим заговорщическим шепотом:

— Бабуля говорила, что у меня ангельский голосок! Как думаете, меня еще возьмут в Ла Скала? — сложив ладони на груди в умоляющем жесте, Урсу хотела было пустить слезу, но передумала — не стоит переигрывать, и так достаточно весело.

Мстители наслаждались бесплатным представлением, у Марии дергался глаз, но она быстро взяла себя в руки, явно проглатывая многоэтажные матерные конструкции.

— И как давно вы здесь присутствуете?

— Достаточно давно, чтобы в полной мере оценить вашу заботу. Найти для меня новых друзей — это так ми-и-ило! Устроим пижамную вечеринку и будем красить друг другу ногти? Чур, мой цвет — розовый! С блестками.

Поведав это тоном заправской блондинки, Стефа тотчас уловила приглушенное бормотание лучника:

— Тогда Кэпу — синий, чтоб с формой сочеталось, Брюсу — зеленый, под цвет глаз, а Тор у нас настоящий мужик, и обойдется без этого непотребства. А тебе и Тони без надобности, — поведал он хмыкнувшей Романофф с алыми ноготками, и Старку, чьи мозолистые ладони с россыпью мелких ожогов от паяльника венчали аккуратно подпиленные ногти, покрытые прозрачным лаком. Как же это… оборотница напрягла память… точно, метросексуал. По аналогии, вспомнив самовлюбленного Иванушку из «Морозко», не отлипавшего от зеркала, а также Данилу с Германом, ведьма едва не хохотнула, но вовремя удержалась. Фиг с ним, со Старком — в конце концов, «быть можно дельным человеком, и думать о красе ногтей».

Стивен явно обрадовался, что можно будет не лицедействовать, а лицо мисс Хилл приняло на редкость постное выражение.

— Для этого мы недостаточно близко знакомы. Но можно исправить данное упущение, побеседовав о событиях последних лет. Тем более что вы наш непосредственный свидетель. Прошу за мной, — выпрямив и без того прямую спину, агентесса направилась к холлу, и ее тон не предполагал отказа. Решив не дергать тигра за усы более необходимого, Стефа отправилась следом, чуть притормозив рядом со Старком.

— Благодарю за гостеприимство, мистер Старк. Особенно меня впечатлила табличка на двери.

Гений сверкнул на нее темными глазами, откинувшись в кресле, и чуть прищурив глаза:

— Рад, что вам понравилось.

— Надеюсь, вам тоже понравится, — тонко улыбнулась брюнетка, обнажив белоснежные зубы. Окончательно покидая комнату, Стефания услышала обрывок тихого диалога Беннера и Громовержца, донесшегося ей вслед:

— Тор, ты видел ее?..

— Нет, чары сейдконы сильны. А ведь Локи говорил, что мидгардских магов уже не осталось...

Заинтригованный Тони тем временем попросил увиливающего Джарвиса вывести изображение двери его спальни. Электронный дворецкий совсем по-человечески вздохнул, но все же подчинился создателю. Ало-золотой знак словно светился на ультрапрочном черном полотне, и картинка на ней бросалась в глаза всем присутствующим. Железный Дровосек в окружении своих миньонов сиял совершенно старковской улыбкой, и явно не первый день бухал машинным маслом, на что указывали косящие в разные стороны глаза, а надпись внизу гласила: «Руками не трогать! Слюнями не капать! Кусается!»

Под унылый бубнёж искина о том, что данный шедевр роботы-уборщики не сумели оттереть даже самыми едкими чистящими средствами, Бартон хохотал так, что навернулся с дивана, но совершенно этому не расстроился.

Тони же задумчиво прищурился:

— Что же, вызов принят, мисс Паддингтон.

_____________________________________________________________

Примечание:

1. https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240237%2Falbum629804431_306640603%2Frev — география Заковии.

2. https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240146%2Falbum629804431_306640603%2Frev — Наташа Романофф.

3. https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240176%2Falbum629804431_306640603%2Frev — Тони Старк.

4. https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240247%2Falbum629804431_306640603%2Frev — Железный Дровосек, имеющий очевидное портретное сходство Сами-Знаете-С-Кем :)))

5. https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240120%2Falbum629804431_306640603%2Frev — Мария Хилл с бесконечным терпением на лице. Оно ей пригодится))).

6. https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240109%2Falbum629804431_306640603%2Frev — бабуля Доротея.

Примечание:

Музыкальное сопровождение: Мельница — «Волкодав» https://www.youtube.com/watch?v=9uGb9x8qs3k

«…У века каждого, на зверя страшного,

Найдется свой, однажды, Волкодав».

_______________________________________________________________________

Максимально некомфортно — так можно бы охарактеризовать кабинет мисс Хилл, где и расположились женщины, начав допрос. Сплошь пластик, стекло и металл — это место было безликим настолько, что скулы сводило, и Стефа с тихим ужасом оглядывала помещение, на автомате отвечая на стандартные для проверки личности вопросы. Стоящий здесь детектор лжи призван был засвидетельствовать правдивость ее рассказа, как и агентесса, сверлящая девушку взглядом голодного василиска.

— В тех данных Штрукера, что мы уже успели расшифровать, вы значитесь как потомственная ведьма-артефактор, из конклава Хранителей Знаний. Вы действительно, настоящая ведьма?

— А что, бывают искусственные? Как Памела Андерсон, прикидывающаяся трепетной девушкой, даже после съемок в Playboy и своего дебюта на записи с Томми Ли? — чуть рассеянно обронила Стефания, стараясь даже дышать через раз. Может, человеческое обоняние и не улавливало химический смрад, идущий от обшивки стен и модной ультратехнологичной мебели, но чуткий нос оборотня пребывал практически в сенсорной коме — и никакая фильтрация воздуха не спасала.

Мария нахмурилась:

— Мисс Урсу, ответьте на заданный вопрос. И будьте добры пояснить, что за Хранители Знаний.

* * *

Тремя этажами выше, даже и не думавшие расходиться Мстители, скучковались вокруг Старка, выводящего запись с камер кабинета Хилл на голографический экран.

— Тони, мы не имеем права вмешиваться в допрос! — настойчиво твердил ему Стивен, пока Брюс то и дело бросал укоризненные взгляды инженеру, напоминая о невмешательстве в частную жизнь.

— Пока он происходит в стенах моего дома — имеем. Я хочу знать, на что способна эта Сабрина — надеюсь, все полюбовались на шибари с врачами и парящие в воздухе инструменты, презревшие закон тяготения? К слову, надпись на двери моей спальни — это не несмываемая краска, а скорее… некая голография.

— Здесь будет уместнее слово «иллюзия», — вклинился электронный дворецкий, но материалист до мозга костей не оценил его благого порыва.

— Ни слова, Джарвис.

— Но Тони… — вновь попытался Роджерс, пока на него самым банальным образом не шикнули, практически прилипнув к экрану с изображением двух дам в кабинете. Кэп оглянулся в поисках поддержки, но тщетно: Клинт и Наташа явно помирали от любопытства, настроившись на просмотр реалити-шоу, Тор их молчаливо поддерживал, и даже Брюс делал замечания словно нехотя — глаза истинного ученого блестели от пытливого интереса, столкнувшись с неизведанным прежде явлением. Стив предпринял последнюю попытку: — Это личная беседа, и ты можешь услышать то, что тебе не понравится.

Но Железный Человек лишь отмахнулся от гласа разума, притягивая к себе объемную кружку с кофе:

— Очень сомневаюсь — с этой красоткой я прежде не встречался.

Суперсолдат лишь раздраженно выдохнул, скрестив мускулистые руки на широкой груди, и присел рядом с гением, решив последовать старинной мудрости: «Не можешь победить — возглавь». В крайнем случае, хоть до выключателя дотянется. Тайная трансляция началась.

* * *

— Да, я настоящая ведьма, — флегматично подтвердила Стефа, после этого вынужденного признания чувствуя себя почетным членом клуба анонимных алкоголиков. — А Хранители Знаний — это конклав, в который входят ведьмы определенных специальностей. Что-то наподобие профсоюза, только необязательного — нужно же нам как-то себя разделять. В свою очередь члены конклавов могут вступать в Ковены — группы ведьм, объединившихся ради общей цели.

— Например?

— Сложный ритуал провести. От врагов защититься. Банально выжить — если ведьмы слишком слабы поодиночке, то в группе станут сильнее… Вариантов много.

— Вы можете доказать свои слова? — изогнула бровь Мария, своей невозмутимостью явно испытывая терпение оборотницы. — Что вы являетесь… ведьмой? — с изрядным скепсисом протянула Хилл, и, уловив в ее голосе вполне предсказуемые нотки, мисс Урсу тотчас вспыхнула.

— Вы так говорите, будто подобное происхождение — это что-то ужасное. К вашему сведению, истинное название моей расы — волшебники, и все мы являемся потомками людей и магических существ. Простые люди, в свою очередь, окрестили нас ведьмами, но даже это слово всего лишь происходит от глагола «ведать». И лишь гораздо позднее, инквизиторы извратили тайный смысл до полного непотребства, хотя мы просто ведаем сокрытое. Не в силу божественных откровений или чьих-то научных изысканий, а просто потому, что у нас есть такая сила. И она дана нам для защиты… Земли, и для ее пользы.

— Вы запнулись, — проницательно отметила брюнетка, профессионально отметая в сторону лишние эмоции. — Для защиты Земли ли?

Стефания усмехнулась, чуть откинувшись на спинку кошмарно неудобного жесткого стула, что мог бы стать венцом коллекции Вольфа Лемпертича — австрийского судьи, что обожал пытать женщин на предмет колдовства и сношений с Дьяволом. Марина Вукинец просидела на усеянном острыми металлическими гвоздями сиденье «ведьминого стула» одиннадцать дней и ночей, пока палачи одновременно прижигали ей ноги каленым железом. Женщина сошла с ума от боли и умерла, но так ни в чем и не созналась — ведь она была невиновна. При этом святые отцы искренне считали, что они правы, раз находятся на стороне Добра и Света, а ведьмы — сосуды греха — получают по заслугам. Стоит ли тогда удивляться, что после столетий подобного отношения пути волшебников и людей разошлись?

— Для защиты людей, и для их пользы, — ядовито улыбаясь, поправилась ведьма. — Во всяком случае, так было до тех пор, пока люди не оскотинились окончательно, и не обратились против нас. Что же касается доказательств… будут вам доказательства.

От плавного жеста узкой ладони, выглядывающей из манжеты черного рукава, омерзительно безликий офис стремительно приобретал иной вид. Стены и пол темнели до густо-коричневого оттенка, покрываясь белыми глазированными завитушками и украшениями из разноцветного мармелада и помадки. Стакан с канцелярскими принадлежностями превратился в фигурную елочку, унизанную засахаренными орехами, люминесцентная лампа — в старинный канделябр, чьи свечи источали запах горячего шоколада, а массивный степлер и подставка со скрепками — в серебряную конфетницу, где лежала горка ирисок, монпансье и грильяжа в шоколаде*.

Вспомнив забавный рисунок капитана, Стефа преобразила строгий деловой костюм агентессы в длинное черное платье гувернантки века так восемнадцатого, с глухим вырезом и воротничком-стойкой из черного же кружева. Пышный подол с многочисленными подъюбниками расплескался атласной волной по широкому креслу, да и сама ведьмочка с удобством поёрзала по резному шедевру эпохи Тюдоров — все лучше того пластикового извращения для неугодных клерков, через пять минут в котором перестаешь чувствовать собственную задницу. Вместо дорогой ручки пальцы Марии сжали изящный костяной веер с перламутровой рукоятью, а стопка отчетов под правой ладонью сжалась до размера легкомысленного любовного романа в мягкой обложке.

Но даже сидя в гигантском пряничном домике, чьи стены и пол одуряюще пахли корицей и ванилью, брюнетка, похожая на готичную Барби, по-прежнему оставалась непрошибаемой и решительной агентессой. Или нет? Проследив, как меняется лицо женщины при виде обложки романа «Мужчина ее мечты», где герцогиня-Мария в лиловом бархатном платье томилась в страстных объятиях пирата-Фьюри, с повязкой на глазу и длиннополом кожаном плаще, Стефа уже не была бы так уверена. Шалость удалась!

Словно обжегшись, мисс Хилл отшвырнула данный образчик литературы на середину стола, где пухлый томик раскрылся на середине, и оборотница не преминула прочесть отрывок вслух:

— «...Видя молчаливый призыв и жажду в лазурных очах своей пленницы, сердце Николаса загрохотало, словно залпы тысячи корабельных пушек. Стоило дерзкому пирату уловить соблазнительный аромат кожи юной красавицы, нефритовый жезл мужчины напрягся, как и тугие бутоны сосков герцогини, отчетливо виднеющиеся сквозь тонкую ткань на корсаже ее изысканного платья. Решившись на абордаж непокорной Марии, капитан Фьюри властно смял нежные губы, что были подобны лепесткам розовых азалий, и пророкотал ей хриплым от неистового возбуждения голосом…»

— Довольно! — выпалила «герцогиня Мария», резко захлопнув цветастую макулатуру для скучающих домохозяек, и бросила несчастную книжку в дальний угол кабинета, метко попав в изящную латунную урну для мусора.

Стефания лишь тяжко вздохнула в ответ, укоризненно ей попеняв:

— На самом же интересном прервались! Всего через двадцать страниц сгорающий от страсти пират донес бы герцогиню до ложа любви, между делом успев продемонстрировать даме и свой нефритовый жезл, и не знающее промаха копье!..

— Прекратите паясничать, мисс Урсу! Понятия не имею, с чего вы взяли подобную глупость! Николас Фьюри — мой начальник, и ваши фантазии неуместны. Не знаю, что вы имели в виду, создавая эту… иллюзию, но наши отношения исключительно профессиональные. Я его заместитель, и ничего более.

Ведьма ехидно приподняла брови:

— В самом деле? В таком случае, вы самый любимый его… заместитель, — с театральной паузой отозвалась ведьма, чье ментальное касание к разуму Марии выдало целый сонм картинок, иллюстрирующих их с Фьюри совместный досуг в весьма нескромных позах. Бывший директор ЩИТа оказался тем еще затейником, и наказания для своей «провинившейся» заместительницы подбирал весьма креативные, подходя к их «общему делу» с огоньком и фантазией опытного руководителя.

Тремя этажами выше, Старк крепко прижимал к груди опустевшую кружку, боясь ненароком блевануть прямо на стол. Их персональный темнокожий Один вообще не монтировался с женщинами даже в разнузданном воображении Тони, а уж с мисс-оторву-твои-яйца-Марией-Хилл и подавно. Но чутье бывалого ловеласа подсказывало, что все подслушанное — чистая правда.

— Джарвис, — умирающим тоном простонал механик. — Я хочу забыть это и не вспоминать никогда! Почему я еще не изобрел нейтрализатор памяти как у «Людей в черном»? Срочно внеси это в расписание, иначе мой мозг взорвется, а этого никак нельзя допустить!

— Да, сэр.

— Тони, они же шпионы, постоянно работают вместе и могут доверять только друг другу. Так что это вполне логичное развитие событий, — подал голос Брюс, чуть смущенно протирая стекла очков. Разум ученого тем временем лихорадочно перебирал все виды энергий, который могли бы преобразовать кабинет Марии подобным образом.

— Ни слова, Брюс! Иначе я представлю кучу сценариев прямо на столе Фьюре, в конференц-зале… О Боже! Представил! — Старк закрыл лицо руками, в ужасе помотав головой, а затем требовательно уставился на Наташу сквозь растопыренные пальцы.

— Ты знала?

Вдова лишь загадочно улыбнулась, прищурив кошачьи глаза.

Не без труда взяв себя в руки, довольно скоро агент Хилл успокоилась настолько, что смогла отвлечься, тщательно изучая необычную иллюзию, которая к ее безграничному удивлению таковой вовсе не являлась. Платье Марии имело изрядный вес, тихо шелестело юбками, а тугой корсет из китового уса ощущался абсолютно настоящим и немилосердно сдавливающим ее несчастные ребра. Запахи сдобы и сладостей чувствовались совершенно натуральными, текстура и форма зачарованных предметов под пальцами соответствовала увиденному, а ее перламутровый Паркер окончательно стал частью старинного венецианского веера, за который передрались бы все музеи мира. Вся мебель и даже стены состояли из плотного пряничного теста — кусок стола отломился без особого труда, и вздумай Мария прогрызть выход наружу, как в сказке «Гензель и Гретель», то это ей с легкостью бы удалось.

— Хм, а у Локи иллюзии материальными не были. Это… трансфигурация? — немного неуверенно предположила Хилл, обнаружив, что ее смартфон и детектор лжи остались в своем прежнем виде, а табельный пистолет покоится в бисерной сумочке, болтающейся у нее на запястье.

— Трансмутация, — поправила брюнетку несколько успокоившаяся Стефания, пододвигая конфетницу к себе поближе, и с наслаждением лакомясь грильяжем с кедровыми орешками. — Трансфигурация — это временное изменение формы предмета, без изменения его сути. Рано или поздно, но все вернется в первозданное состояние, и платье Золушки станет рваной тряпкой, а карета превратится в тыкву. Трансмутация — это уже вечное превращение, с полным изменением свойств, под воздействием гораздо большего количества магической энергии. Как… атомарная операция, если вам так будет понятнее.

— Превращение атомов одних химических элементов в другие, в результате распада их ядер, либо ядерных реакций, выполняющееся целиком, либо не выполняющееся вовсе, — пробормотала агентесса, с трудом представляя, какими же объемами силы нужно оперировать, да еще и так ювелирно, чтобы выполнить подобное превращение. Взглянув на собеседницу, она с трудом удержала ровный тон. — Вы едите мои никелированные скрепки.

— Теперь это вкусные конфеты, а я — голодная, — не моргнув и глазом отозвалась Стефа, придирчиво выбирая скрепку конфетку поаппетитнее. — Обед прошел давным-давно, но вместо сытного ужина вы утащили меня на допрос, так что терпите. К вашему сведению, оборотней нужно хорошо кормить, а у меня все это еще и на истощение накладывается. Улавливаете мою мысль?

— Более чем. Кроме того, это объясняет окружающую обстановку, — не без иронии обмолвилась Мария, с тщательно скрываемой насмешкой в глазах разглядывая свой пряничный кабинет. Ведьма же бестрепетно захрустела отломанным уголком стола, последовав правилу — «когда я ем, то глух и нем», и ничего на это не ответила.

Вернувшись в кресло, агент Хилл постаралась отрешиться от сказочного антуража и сосредоточиться на деле.

— Мисс Урсу, мне бы хотелось узнать, что на самом деле произошло с вами в той крепости, а также вашу предысторию, чтобы лучше разобраться в этом запутанном деле. Пока мы успели расшифровать лишь небольшой объем данных, и наши знания весьма отрывочны. Но с вашей помощью, мы сможем разработать план по захвату баз Гидры гораздо быстрее и эффективнее. Ученые, виновные в незаконных экспериментах на людях, понесут наказание, а кого-то из пленников, быть может, даже удастся спасти. Все же у этой террористической организации было множество укрытий и ресурсов, и чтобы отыскать их все… — вкрадчиво начала обработку женщина, умело давя на болевые точки, и Стефания безрадостно усмехнулась, чувствуя, как сладкое тесто во рту резко загорчило от нахлынувших воспоминаний.

Да, можно отказаться от этой исповеди — молчала же она все эти годы в Гидре? Но в чем-то Хилл права — пускай Гидра и получила знатную трепку в Заковии, битва еще не закончена. По всему миру раскиданы сотни укромных баз, где под видом НИИ, создающих вакцину от полиомиелита, ставят опыты на детях и подростках, стирают память очередному бедолаге, препарируют наживую мутантов или возрождают древнюю хтонь, которой не место на их планете. Тем более, что получив эти эксклюзивные знания, ни коварная агентесса с ее многомудрым одноглазым начальством, ни господа Мстители, подслушивающие их прямо сейчас, не смогут поведать об этом ни единой живой душе, если Стефа не пожелает обратного. Так что она теряет? Многие знания — многие печали, но если Мария желает, девушка с удовольствием переложит этот груз на чужие плечи, и пускай ЩИТ разбирается с монстром, которого он некогда сам и взрастил, пригрев на своей груди.

— Хорошо, — коротко откликнулась брюнетка, задумчиво теребя манжету детектора лжи на своем запястье, а внимание, льющееся из хитро замаскированных камер под самым потолком, стало почти физически ощутимым. — С чего бы начать?

— Раньше мы не встречали никого похожего на вас, поэтому начните с самого начала — любая деталь не будет лишней, — прямо сказала ей мисс Хилл, тщательно пряча торжество в глубине глаз, но оборотница все равно почуяла его, даже особо не напрягаясь. Если бы люди только знали, как для двуликих пахнут их чувства — эта мадам к ней бы и на километр не подошла. А ведь есть еще и мысли… и кто у кого информацию узнавать будет, а?

— Тогда начать стоит с того, что с некоторых пор волшебники не вмешиваются в человеческие войны, и этот запрет соблюдается неукоснительно. Но у любого правила есть исключения. Первое — самооборона — если жизни ведьмы или ее родных грозит опасность, и второе — если против ведьмы выходит ведьма. Видите ли, под шумихой военных действий очень удобно проворачивать кровную месть между магическими родами, выдавая смерть соперников за трагическую случайность, ведь от нее никто не застрахован. В случае моей бабушки, Доротеи Николаевны, имели место оба этих исключения, и началось все еще во времена Второй мировой войны — когда она вступила в партизанский отряд, чтобы избавить Заковию от нацистов.

— Подождите… но если волшебники не вмешиваются в человеческие войны, то как же она не просто воевала, но даже стала командиром в рядах народного ополчения? — недоуменно нахмурилась Мария, и ведьма тонко улыбнулась.

— Именно. Она могла не воевать вообще. Уйти в леса, накрыть свой дом чарами, и просто переждать неспокойные времена, не рискуя ровно ничем… кроме своей чести. Бабушка никогда не считала войну уделом ведьм, и если бы к примеру, Заковия решила завоевать соседние страны, расширить свои границы или доказать права на крохотный клочок земли, который некогда ей принадлежал — она бы и пальцем не пошевелила ради чьих-то неуемных политических амбиций. Но когда нацисты стали приходить на наши территории, убивать наших людей и поганить нашу землю — вот тогда, это стало личным. И юная Доротея поняла, что не сможет остаться в стороне, отсидевшись в тепле и безопасности. Ведь у нее была удивительная сила и незаурядный ум, и молодая ведьма воспользовалась исключением из правила, вступив в партотряд, где ее жизни каждый Божий день грозила опасность, а значит — она могла защищать себя, людей и земли магией.

— Казуистика, — качнула головой Хилл, но мигом умолкла, транслируя пытливое внимание на всех частотах.

— С одной стороны — да, и впоследствии это решение обернулось некоторыми проблемами. С другой стороны — бабушка считала, что встав за свободу Заковии, она поступила правильно и достойно, ведь что такое страна без людей? Пустая земля, не более. Никто не заговорит на старом наречии, никто не соблюдет наши традиции, никто не сделает подношения лесным духам, вылив мед и молоко на корни деревьев — а в дальних деревнях до сих пор помнят древние обычаи… В общем, Доротея весьма плодотворно препятствовала режиму Третьего Рейха на территориях нашей страны: ловушки, диверсии, бесследно пропадающие вражеские патрули — тут вы все верно отметили. Но при этом видимость приличий была соблюдена: в открытую магией она не пользовалась, никто ничего лишнего не видел, а что до амулетов и оберегов, которыми были одарены все «счастливчики» — то во что только дремучие люди не верят! Хотя современная наука давным-давно доказала, что никакого волшебства не существует, никаких ведьм не бывает, и вообще — пить надо меньше, товарищи! — дурашливо улыбнулась Стефания, театрально всплеснув руками, и с кончиков ее пальцев падали серебряные искры, превращаясь то в алые розы, то в крупные жемчужины.

Тремя этажами выше, Старк отмахнулся от посмеивающегося Беннера и, откинувшись на спинку стула, пробормотал себе под нос: «Вот чертовка!» И даже если бы ему явился сам Господь Бог на пару с Эрнестом Резерфордом, он в жизни бы не признал, что ощутил зарождающуюся симпатию, вот уже второй раз в жизни поглядев на женщину, как на личность, а не потенциальную любовницу на одну ночь. Прежде, подобное у него произошло только с Пеппер, но и она пала жертвой обаяния плейбоя-миллиардера.

— До поры до времени все шло неплохо — врага удавалось то угостить вороньим глазом под иллюзией черники, то оставить без снабжения внезапным обвалом, то ошеломить волками-диверсантами, прореживающими патрули, отчего гансы и в кусты по трое ходили. Но на исходе 1944 года, среди очередного погибшего отряда оказался гаупштурмфюрер Курт Хартманн, задранный медведем-шатуном в лесах близ Радхостема. Смерть аж целого капитана фашистов была трагедией для его парней и большой радостью для заковийцев, чьих совсем молоденьких дочерей этот поборник гитлеровских идей замучил бессчетно, если бы не одно но. Курт Хартманн был сыном ведьмы, пускай сам даром к волшбе и не владел.

— Отчего так?

— Сила передается из поколения в поколение, от матери к дочери, но есть различные нюансы, из-за которых дар может не проявиться в следующем поколении, — тихо вздохнула Стефа, выбив пальцами короткую дробь по пряничному столу. — Не буду утомлять вас подробностями, но ведьмаков рождается существенно меньше, чем ведьм — всего один парень на девять-десять девчонок, и то не обязательно, что дар к нему перейдет. Если отцом был простой человек, пацан может пойти в него, а не в мать-волшебницу, что и произошло с Куртом. Хартманны — немецкий род боевых ведьм, но раз Курт не мог состояться как боевик среди магов, то пошел по военной стезе среди людей, сделав успешную карьеру в СС. Его мать, о смерти сына, конечно, узнала — есть такие способы, и прибыла в Заковию быстрее ветра. Проведя свое расследование, и не чураясь применять волшбу направо и налево, она отыскала и место погребения Курта, и астральный след от чар, что яснее ясного указывало на причастность другой ведьмы к смерти ее кровиночки.

— Эта женщина нашла вашу бабушку? Как ее, к слову, звали? — прищурилась Хилл, споро сортируя новые знания по полочкам.

— Кристина Хартманн. И да, нашла. Скажу сразу — Доротея Николаевна себя виновной не считала, ведь это нацисты явились в наш дом, грабя, убивая и беспощадно разоряя земли и рудники, заставляя работать на них всех жителей от мала до велика. Так что гибель врага в ее понимании была справедлива и закономерна. Да, у зачарованного медведя были клыки и когти — зато у Курта имелся и автомат, и табельный Вальтер, и офицерский кортик. И то, что он не сумел побороть зверя со всем этим набором, значило лишь то, что воином он был никудышным, способным лишь селянок заголять и куражиться над стариками со своей стаей шакалов. Примерно это бабушка и высказала взбешенной Хартманн, искренне надеясь на ее горячность — иначе шансов вообще бы не было.

— То есть?

Оборотница склонила голову набок и пояснила:

— Разумеется, Кристина захотела бы отомстить — и не важно, что там творил ее сыночек в захолустной Заковии. В ходе их разговора поняв, что все аргументы бессмысленны и столкновения не избежать, ба специально довела Хартманн до исступления, чтобы та решилась на магический бой, а не дуэль по всем правилам. Бой — это когда обе стороны пользуются всеми преимуществами, что у них есть, в ход идут любые запрещенные приемы и хитрые уловки, а победителей просто не бывает — лишь выжившая ведьма и быстро остывающий труп неудачницы. Магическая же дуэль проходит с кучей правил и отступлений: нельзя пользоваться артефактами и амулетами, биться зачарованным оружием и накачиваться стимуляторами, вызывать помощников и прибегать к родовым техникам… Только ведьма против ведьмы, а сила против силы, в извечном вопросе кто кого. И шанс умереть у потомственного артефактора Доротеи Багрофф против потомственной боевой ведьмы Кристины Хартманн, был велик как никогда.

— Боевики настолько сильнее артефакторов? — с искренним любопытством поинтересовалась Хилл, уже даже не слишком морщась от волшебного сленга.

— И сильнее, и выносливее, и тренировки другие, и навыки особые. Их с детства затачивают на смертельные бои с самыми разными созданиями — ведьмами, магическими существами, демонами; учат специальным стойкам и владению оружием, проводят ритуалы для железного здоровья и увеличения физических характеристик, заставляют раскачивать резерв — ведь битвы могут длиться часами, и даже днями… В общем, настоящие машины смерти. Подготовка артефакторов же совсем иная. У нас ценится тонкость чар и замысловатость магических плетений, сложность конструктов и лаконичность формул, изящество рунных цепочек и творческое мышление, позволяющее увидеть что-то новое в, казалось бы, обыденной вещи, — Стефания увлеченно взмахнула рукой, теплея взглядом и ностальгически улыбнулась, вспомнив, сколько ремесел ей пришлось освоить, сколько часов просидеть над заготовками, пока из них не будет выточен очередной шедевр.

Сейчас мисс Урсу выглядела той, кем и являлась — молодой красивой девушкой, и ослепительный свет в ее глазах затмевал и бледность, и худобу, и пережитые беды. В то время как ее сверстницы фантазировали о приключениях и принцах, Стефа с азартом чертила план будущей мастерской, в которой поместились бы все-все ее верстаки, исходники и инструменты, а коронованную особу, буде та появится на ее пути, выпнула бы обратно в сказку к своей принцессе. В реальной жизни ведьмам от принцев толку никакого — одна сплошная головная боль и беспокойство. Лучше уж фамильяра хорошего призвать — верный спутник и помощник всегда пригодится. Жизнь девушки сделала крутой поворот, но кто сказал, что еще нельзя повернуть к своей мечте?

Осознав, что она сидит и пялится в стену с глазурными завитушками, улыбаясь как блаженная уже минут пять, оборотница мигом встряхнулась, переводя взгляд на притихшую агентессу. Мария успела выудить злосчастный романчик из мусорки, и что-то яростно чиркала на его полях шоколадной соломкой, используя ее в качестве карандаша.

— Кхм… на чем я остановилась?

— На различиях боевиков и артефакторов, — подсказала ей Хилл, замерев над бульварной книжонкой. Проглотив смешок при виде Марии-гувернантки с фривольным чтивом наперевес (и напрочь оторванной обложкой), Стефа продолжила свой рассказ.

— Да, как я уже сказала, различия существенные. Сравнивать нас, это все равно, что сравнивать кувалду и иглу для бисера — совершенно разные мощности и области применения чар. И поскольку в прямом противостоянии шансы выжить стремились к нулю, бабушка решила вывести Хартманн на обычный бой, что у нее и получилось. Тем более, что дуэль — это уважение к противнику, ведь выходя в одинаковых условиях, ты признаешь его равным себе, но та ведьма была слишком зла на Доротею, поэтому решила закончить все быстро. И ошиблась.

— Почему? Если, как вы сказали, Кристина Хартманн была настоящей машиной-убийцей против мирного артефактора?

— Ключевое слово — артефактора, — многозначительно усмехнулась Стефания, почти любовно оглядывая кольца и браслеты на руках. Судя по замершему взгляду Марии, до нее тоже дошло, что все украшения на ней — это не просто атрибутика, но с места женщина не двинулась, показав изрядную выдержку. — Бабушка была на войне, и всевозможных амулетов и оберегов на ней была тьма-тьмущая. И пара козырей в рукавах имелись. Кроме того, она на своей земле сражалась, в отличие от немецкой мадам, припершейся как к себе домой, и даже не подумавшей задобрить Хозяина леса или Куцулана — Волчьего Пастыря, попросить легкого пути у местных див-ореад или парочку благодарственных ритуалов провести.

— И мисс Багрофф победила, — полуутвердительно заключила брюнетка.

— Победила, — мрачно кивнула ведьма. — Но какой ценой? Битва шла три часа — это очень долго, почти все ее артефакты осыпались прахом — в том числе и парочка родовых, бабушка сильно истощила свой резерв, помощников тоже потрепало, а знатный кусок Вегейдерского леса выжгло напрочь — там и сейчас ничего не растет. Даже в газетах писали об аномальном лесном пожаре — и это зимой-то!

— Зимой бывают пожары, правда редко, — чуть неуверенно возразила Хилл, и Стефания одарила ее взглядом лепрекона, которому в тысячный раз подсунули фальшивое золото.

— Но не в горах же! У нас все-таки не торфяники, чтобы полыхало круглогодично, — ведьма погрустнела, прикусив губу. — Там ее и нашли — в глубокой земляной воронке, в центре еще не остывшего пожарища, всю переломанную, обожженную, практически ослепшую и едва дышащую.

— Кто нашел?

— «Счастливчики», — теплая улыбка тронула губы мисс Урсу. — Ребята из ее отряда выполнили последний приказ — не идти к месту дуэли, но после пожара и зарева на полнеба, не выдержали, отправились искать своего командира. Обжигали руки и ноги раскаленным пеплом, кашляли от гари и задыхались от дыма, но упрямо шли и вытащили ее из этого ада, признав только по жетонам — ведь от прочих вещей ничего не осталось, волосы сгорели, а лицо все было в волдырях. Они не знали, что Доротея ведьма, но догадывались, раз отнесли к нашей местной достопримечательности — целебному источнику на горе Вундагор, вокруг которого вечно творится всякая чертовщина, из-за чего он и непопулярен у туристов. GPS глючит, стрелка компаса указывает куда угодно кроме севера, вада — живое эхо — словно играет с путниками, идешь по верной, казалось бы дорожке — а на следующий день вокруг тебя уже совсем другой пейзаж… Чудно́е место, но и впрямь — волшебное.

— И ей помогло?

— Да, но не сразу. Три месяца она восстанавливалась у источника близ Ка́зовой пещеры, чередовала зелья и ритуалы, и лишь к середине марта смогла встать на ноги, чувствуя себя слабее котенка. Ребята помогали ей чем могли, часть ушли выкуривать немцев из ближайшей деревеньки, но возвращались обратно с новостями и добычей. Если бы не проклятье — Доротея поправилась бы куда как быстрее.

— Какое проклятье?

— Предсмертное. Кристина Хартманн успела проклясть бабушку перед тем как умерла, и это на редкость гадкая штука, вбирающая в себя все — жизнь, здоровье, магию проклятого, жизнь и здоровье его детей… Если бы Хартманн была некромантом, Доротею можно было бы хоронить следом, но и так пришлось несладко. После победы союзников в мае 1945-го, ба отправилась лечиться, поскольку все ее методы имели лишь временный эффект, после чего она либо вконец слабела как ведьма, либо превращалась в сушеную мумию, в которой едва теплилась жизнь.

— Ее паломничества по священным местам, — сопоставила Мария, в голове которой начал складываться пазл.

— Да. Они на самом деле священные, просто туристы и половины не видят из-за завесы чар. Ритуалы, посты, эликсиры, вереница целителей, которые постепенно привели ее в Китай, где бабуля надолго задержалась. Но даже местные кудесники сумели лишь ослабить и частично запереть проклятье — но не снять его окончательно, чем и плоха такая волшба. И не стоит думать, что она не влияет на проклинающего — еще как влияет, так что Хартманн очень плохо пришлось в посмертии, паскуде бешеной! — с горловым рычанием вырвалось у оборотницы, но пара глубоких вдохов и знание того, что род Хартманн прервался еще в шестидесятых годах прошлого века из-за череды трагических отравлений, быстро ее успокоило. О да, в Китае прекрасно понимают значение крылатого выражения Парацельса: «в капле — лекарство, а в ложке — яд», и Поднебесная славится не только своей медициной, но и крайне талантливыми ассасинами.

— Но даже несмотря на проклятье, у вашей бабушки все вроде бы неплохо сложилось? После этого она вернулась домой, родила дочь…

Стефа наклонила голову резким движением, и пляшущий в ее зрачках свет придавал зеленой радужке совершенно потусторонний вид.

— Думаете? Доротея осталась жива и даже при своей силе, но последствия… Ее срок жизни сократился до человеческого, она начала стареть и болеть, как и обычные люди… Видели ее последнее фото?

— Да.

— Любая, даже самая косорукая и ленивая ведьма в состоянии сварить парочку эликсиров красоты и мазь против морщин, чтобы и в триста выглядеть как молодая Моника Белуччи, а парни шеи сворачивали ей вслед. Но не бабушка. Она даже пытаться не стала — сказала, что не хочет тратить время, которое она может посвятить нам. Маме и мне, потому что даже с постоянными ритуалами для оздоровления, она все равно могла умереть в любую минуту. Просто откажет сердце, и все. Бабуля об этом знала, она каждый день жила с мыслью о смерти, и о том, что банально не успеет ничего сделать, но не сдавалась. Получила образование экстерном, забеременела мамой, о замужестве даже и думать не хотела…

— Почему? — приподнимает брови Хилл, и Стефа печально кривит губы.

— Связать свою жизнь с мужчиной, зная, что тебя может не стать уже к утру? Привязать его к себе, быть уверенной, что он тебя любит, а затем оставить с разбитым сердцем и хладным телом на руках? Доротея была жесткой, но не жестокой. Поэтому она сознательно отказалась от этой части своей жизни, и вернулась домой, чтобы получить поддержку родной земли. Всю беременность она ежедневно читала благодарственные молитвы Триединой, жертвуя ей дары и проливая кровь в священный огонь, за то, что сумела протянуть еще немного, и не скинула плод. Частично это помогло — ба почувствовала себя лучше, а затем нашла землю с магическим источником прямо в черте Нови-Града, выкупила ее, и построила дом. Она смогла стабилизировать свое состояние, фактически привязав себя к лей-линии, но ограничение тоже было — бабуля уже не могла покидать дом надолго, так что о путешествиях пришлось забыть.

— С середины семидесятых мисс Багрофф никуда не выезжала, — вспомнила строку досье Мария, получив взгляд со стороны — и это состыковывалось со всеми бумагами, найденными их аналитиками в рекордные сроки.

— Да. Это малая цена за жизнь, но даже нахождение на источнике не перебило бесово проклятье — у моей матери не было Дара. Совсем.

— Это плохо?

— С учетом того, что ведьмовской род, ведущий свою историю с VIII века, мог прерваться? Еще как. Да, порой случается, что у ведьм рождаются неодаренные дочери, но это четкий сигнал, что она что-то сделала не так, раз была лишена благословения Богини и угасает. Совершила чудовищное преступление, запятнала ауру непростительными поступками, творила чернейшую магию, разрушая душу. А еще — надорвалась при создании чар, что тебе не по зубам, приняла откат за нарушенный ритуал или получила смертельное проклятье, что как раз и было нашим случаем. И это остаточное явление могло перейти на всех потомков Доротеи до седьмого колена, и рано или поздно мы растворились бы среди людей, а знания были утрачены, ведь человеческая память коротка.

— Не обобщайте — мы помним своих предков, — возразила агентесса, и Стефания иронично ухмыльнулась.

— Да что вы? Более чем уверена, что до прабабушек и прадедушек максимум. А что же прочие ваши родичи? Прапрадеды, основатель рода, или хотя бы тот Хилл, который перебрался из Старого Света в Америку и закрепился здесь, дав продолжение и вашей семье тоже? Вы знаете их историю? — брюнетка напротив сумрачно молчала, но ее непроницаемый взгляд был весьма красноречив, и ведьма безрадостно заключила. — То-то и оно. Дерево без корней — это бревно, мисс Хилл, его можно тесать как душе плотника угодно. А вот я своих предков знаю — всех до единого, вплоть до самой первой волшебницы, чье имя стало родовым — Багры-Искусницы, отчего мы — Багрофф, ее дети. Я держала в руках созданные ими артефакты, читала ветхие страницы дневников мастериц рода, знаю об их деяниях — хороших и плохих, и была на могилах. Иметь связь со своими предками — это важно.

Пальцы правой ладони сами собой тянутся ко лбу, а затем — к груди, и на немой вопрос в глазах Марии, Стефа поясняет:

— В памяти, и в сердце — традиционный жест поминовения всех мертвых. Но мы чуть отвлеклись. Моя мама, Ева Игнатовна, могла видеть магию, читать родовые книги, пользоваться простенькими амулетами — только самой колдовать не получалось. Сколько бы бабушка не пыталась пробудить в ней дар — бесполезно, мама не могла и свечки зажечь, не говоря уж о чем-либо большем. Со временем она приняла это как данность, и начала строить свою жизнь, не оглядываясь на волшбу, хотя ба с таким положением дел не смирилась. Тогда бабушка решила познакомить ее с кем-нибудь из магической или околомагической тусовки — такими же неодаренными сыновьями ведьм, здухачами, змаевитами или с дивьим народом — вы их фэйри называете. Но с дивами на замужество рассчитывать не приходится, впрочем, для зачатия ребенка муж и не требуется — мужчины вполне достаточно… Короче, вы поняли — Доротея хотела перебить проклятье и получить одаренную внучку. Но пока она искала маме подходящего супруга — и если бы у него была хоть толика силы в крови, шанс на возрождение рода был бы отнюдь не призрачным — мама нашла его сама, словно нам Судьба ворожила.

— Ваш отец? Но его же тщательно проверяли перед зачислением на военную службу — и не нашли никаких… — Хилл замялась, но ведьма только улыбнулась, откинувшись на списку кресла, и сложив руки на животе.

— Странностей? Их практически и не было. Ведь отец тоже был из угасающей семьи — не ведьм, но оборотней. Оборотней-медведей, бэров — тут царевич Тор верно подметил. Вук Стефанович Урсу — прапрадед отца, еще мог превращаться, но очень тяжело — либо долго не мог перекинуться, либо застревал в медвежьей шкуре на дни. Прадед Марко уже утратил этот навык, как и дедушка Карл, как и отец, которому досталась лишь толика силы и спящая кровь перевертыша.

— Но судя по тому, что вас обнаружили в облике медведицы на заковианской базе, кровь все же пробудилась.

— Да, но до этого мы еще дойдем. Мама и отец нашли друг друга, а бабулины ритуалы на Ламмас — летний праздник первого урожая и плодородия — сделали свое дело, и через девять месяцев у них родилась я. Когда стало понятно, что магические способности были унаследованы мной в полной мере, Доротея Николаевна выдохнула с облегчением — теперь она не боялась уйти в вечность.

— А как же обучение ведьмовскому ремеслу? И рассказы о славных предках? — не преминула уколоть ее недавней пикировкой Мария, но оборотница только фыркнула.

— У нас есть способы передачи знаний и на случай преждевременной смерти старших родственников. Но главное — это чтобы было, кому продолжить род. Об этом я тоже поведаю позднее. Шли годы, все было хорошо, но когда мне исполнилось десять, на спецоперации погиб отец — и бабушка наказала виновных в дезинформации его отряда. Если наведёте справки, то узнаете, что никто из тех людей не прожил и года, умерев страшной смертью, а перед тем — успели полностью разрушить свою жизнь.

— Ведьмы способны настолько переменить судьбу? — в серо-голубых глазах Хилл появляется опаска, но вряд ли она не догадывалась о подобном.

— Способны, если хватит сил и желания. И причина будет достойной. К тому же, переменить судьбу можно по-разному. «Счастливчиков», которые показали редкую преданность и спасли ее жизнь, бабушка отблагодарила достойно. Все они до единого прожили долгую и хорошую жизнь, увидели внуков и правнуков, ни в чем не знали нужды, и ушли спокойно и тихо, в окружении родственников. Бабуля встречалась со своими товарищами каждый год, и обязательно — на День Победы, и те всегда делились с ней своими новостями. Хорошим местом работы — хотя вокруг послевоенная разруха и безработица. Удачно пристроенными детьми, сумевшими получить бюджетное место в институте — и которого, к слову, не было еще месяц назад. На удивление крепким здоровьем — а ведь их ровесники едва скрипят, и поликлинику навещают каждую неделю… Доротея Николаевна всегда делала изумленное лицо, и очень радовалась за своих друзей, отмечая, что добрые дела всегда вознаграждаются по заслугам. И только мы знали, сколько сил она грохнула в обережные чары, сколько крови пролила, творя древнюю магию и вплетая в нее пожелания счастья и удачи.

Стефания помолчала, построжев лицом, и вспоминая-вспоминая-вспоминая другую перемену судьбы. Как духи ветра искали виновников смерти полковника Урсу, как бабушка вела ритуал, и от разлитой в воздухе силы звенел воздух и вибрировали кости. Багровые отблески на постаревшем за день лице, гортанные слова древнего зортала и резкий запах сгорающего в черном огне барвинка, притягивающего смерть к тем людям, что посмели отнять у Доротеи Николаевны — зятя, а у внучки — любимого отца и самого дорогого человека в мире. Стефа вспомнила себя, стоящую на одном из лучей декаграммы с горькой полынью в кулаке. И всю злость, всю боль, отчаяние и опустошенность, питающее старинное заклятье, призванное наказать мерзавцев.

— Не успели мы оплакать отца, как слегла мама. И как оказалось, ее не только смерть мужа подкосила. В ней были лишь крохи магии, это правда. Но их и знаний из ветхого сборника брачных ритуалов хватило для того, чтобы заключить полный магический брак.

— И это значит… — протянула Мария, уже догадываясь, куда ведет ее собеседница.

— И жили они недолго, но счастливо. И даже смерть не разлучит их, — чуть нараспев произнесла молодая ведьма, припоминая грандиозный скандал, бушевавший тогда дома.

Бабушку чуть удар не хватил, когда она поняла, что умница-дочь провернула аферу, достойную шекспировской «Ромео и Джульетты». Мама была молодой и по уши влюбленной в своего супруга, а отец, как впоследствии оказалось, не знал всех тонкостей ритуала — он же не Багрофф по крови, поэтому рукописных строк в книге и не видел. Резонно полагая, что бабушка не одобрит такого серьезного поступка, особенно учитывая профессию зятя-военного, Ева исполнила свою задумку во время медового месяца, когда молодожены отдыхали в Риме. Мест силы там предостаточно, а чтобы порезать ладони и произнести заклятье, даже магического дара не нужно. Магия Крови — самая древний, опасный и вместе с тем практически необратимый раздел волшебного искусства. Брачный ритуал Евы и Сергея был именно таким, и связал души супругов воедино. И когда полковник скончался, то его супругу потянуло следом, стремительно иссушая тело молодой женщины. Поддерживающие ритуалы и зелья дали им лишь две недели, но как ни старалась Доротея Николаевна, разорвать узы было нельзя. Ева лишь успела попрощаться с дочерью, и тихо ушла во сне, чтобы переродиться уже в ином мире и вновь найти своего возлюбленного, прожив другую жизнь. Так Стефания осталась сиротой.

Вкратце обрисовав все это Хилл, Стефа удостоилась непонятного взгляда, но мысли брюнетки транслировали шок пополам с легкой жалостью и непониманием.

— И вы не злились на мать за это?

— За что? За то, что они с отцом любили друг друга как в песнях Анны Герман? За то, что мама надышаться на мужа не могла, буквально боготворя его? И папу, который так же безумно обожал мать, и не мог отказать ей ни в чем? Нет, я не злилась на них — лишь на то, что они слишком рано меня оставили, но тут все упиралось в превратности судьбы-злодейки, — развела руками девушка, а мерный писк детектора подтвердил ее слова. — Собственно, так я и оказалась под опекой бабушки на следующие пять лет. Из моего досье вы знаете, что я вполне вписывалась в госсистему, поскольку те времена, когда ведьмы жили в избушках посреди глухого леса, периодически заманивая к себе добрых молодцев, и выставляя их вон, когда те надоедали, давно прошли. Хотя мнение Доротеи Николаевны разделяют отнюдь не все представители волшебного сообщества, но бабуля желала идти в ногу со временем.

— Отчего так? — прищурилась агентесса.

— Много причин. Ей нравилось сочетание техники и комфорта с нашими традициями и укладом. Нравилось самой вести бизнес и жить, не оглядываясь на мнение вездесущих сплетников, особенно невыносимых в деревнях и селах — в городах с этим все же попроще было. Нравилось держать руку на пульсе, понимая, в каком направлении идут людские мысли. А то вчера — «Сжечь ведьму!», сегодня — «Отнять и поделить!», а завтра — биометрия и штрихкод на лбу каждого гражданина. Нет уж, спасибо, плавали — знаем, так что бабушка предпочитала чуять, откуда дует ветер. Ну, и общения хотелось, куда уж без этого.

— С простыми людьми? А чем ее общение с другими ведьмами не устраивало?

— Тем, что его практически не было, — на скептичный взгляд Марии, Стефа пояснила. — Видите ли, как я уже говорила, ведьмы в человеческие войны не вмешиваются, так что демарш Доротеи и ее деятельность в партизанском отряде во время Второй мировой приняли в штыки. Тайну нашего сообщества она не раскрыла, но перед людьми все же засветилась, вызвав пересуды, и наши старые перечницы подняли жуткий галдеж, вылившийся в весьма напряженные отношения с Заковианским Ковеном. Старушенции хором бухтели, что не подобает, опасно, алчные людишки войны развязывают — пускай сами и справляются, а то поможешь им сегодня, а завтра тебе без зазрения совести нож в спину воткнут или в лаборатории Аненербе утащат для изучения… Бабушка в ответ заявляла, что мы на одной планете живем, и пока эти клюшки рассиживаются, наша страна в крови тонет, и она поступила правильно и ни о чем не жалеет. Ей не будет стыдно перед памятью предков, а эти трусихи могут и дальше прятаться, словно грабли в траве, невелика потеря. Типичный конфликт дедов и детей, но разругались вдрызг. С одной стороны они понимали резоны Доротеи, но неуважения не терпели, и ждали от нее публичного покаяния, извинений, и обещаний, что больше никакой совместной деятельности с людьми не будет. Бабушка же очень гордая была, ни в чем не раскаивалась, и идти навстречу им не собиралась, так что официально из Ковена нас не выгоняли, но фактически, семейство Багрофф там сейчас персоны нон-грата. Поэтому ба общалась лишь с парочкой знакомых и покупателями, что заказывали артефакты, а другого Ковена у нас и не было, чтобы перебирать.

— Почему? — живо интересуется Хилл, и Стефания вспоминает бабушкино замечание, что человек, даже если и ведьма — весьма социальное существо, если раз от раза испытывает неодолимое желание поведать о своей точке зрения миру, пускай никто и не оценит подобных порывов.

— Ведьм в Заковии слишком мало, чтобы создавать другой Ковен, да и надобности в этом нет — наша страна слишком мала по площади и населению. У соседей ситуация схожа. С Австрийским Ковеном мы до сих пор в состоянии вооруженного нейтралитета, Словацкий и Чешский едва терпят из-за недавнего отделения нашего государства от их территорий, а Польский был практически уничтожен во время Второй мировой — у них давняя вражда с Германским Ковеном, так что местное магическое сообщество до сих пор зализывает раны и толком еще не восстановилось. Но бабушка не унывала — праздники Колеса года мы справляли вместе с семьей, ритуалы проводили вдвоем, а для походов в театр, ресторан или сплетен о знакомых за чашечкой чая с каплей ликера у нее были подруги из числа людей.

— Но не у вас, — проницательно отметила женщина, что-то кратко черкнув в своей книжке.

Оборотница мрачно усмехнулась, потерев занывший висок:

— Доротея Николаевна считала, что мне необходима социализация, так что я прошла все круги Ада… то есть, конечно, образовательных и воспитательных госучреждений. Ясли, детский сад, школа. Конкурсы, кружки, олимпиады, экскурсии с одноклассниками — я честно старалась, хорошо училась, но все равно не вписывалась в их стройные ряды. Ну не получалось у меня так виртуозно разделять обычную и волшебную жизнь, как это делала бабушка и даже мама — никто из их подруг ничего не знал о магии, а мне хотелось, что меня принимали такой, какая я есть, не пряча свою ведьмовскую суть, будто постыдную тайну! Я не могла похвастаться выученным сложным заклятьем, рассказать о том, как непросто было рассчитать двойную рунную схему для амулета невидимости, предложить пойти на берег Быстрицы, чтобы плавать под водой часами, наглотавшись жаброслей, и выменивать у русалок красивые ракушки и жемчуг на заколки со стразами и водостойкую тушь…

Заметив вежливую улыбку агентессы, мисс Урсу лишь фыркнула:

— Понимаю, вам, шпионам, не понять моих терзаний, но будучи подростком, мне всего лишь хотелось искренней и чистой дружбы, с такой же, как и я — юной ведьмой, с которой я могла бы поделиться абсолютно всем. Немногочисленные подруги бабушки среди волшебниц были ее ровесницами, а их дочери и внучки — старше меня, так что я пролетела и здесь, увы. Шли годы, и едва мне только исполнилось пятнадцать, умерла бабушка. То ли давнее проклятье ее все-таки доконало, то ли сказались интенсивные магические нагрузки — бабуля не желала оставить меня совершенно беззащитной, поэтому усердно обучала всем премудростям нашего ремесла, из-за чего я существенно опережала программу. Мы знали, что однажды это произойдет, но когда все случилось, я все равно была не готова и ужасно растеряна. Да, это из-за меня возникла путаница в бумагах архива и бюро: я вызвала легкое помутнение рассудка сотрудников, чтобы мне отдали тело Доротеи Николаевны — все равно ее нужно было хоронить по нашим обычаям и уж тем более не на католическом кладбище среди добропорядочных христиан.

— Ведьм ведь хоронят за оградой? — припомнила Мария давнее суеверие, и Стефания пренебрежительно оскалилась.

— Да и хвала Богине! Не хватало еще лежать рядом с этими лицемерами и ханжами: посмертие — и то изгадят! В общем, после похорон я несколько пришла в себя, улизнула от тетки из органов опеки и отправилась домой. Оказавшись там, я поняла, что не стоит пороть горячку, и пока я не наворотила чего-нибудь непоправимого, лучше всего посоветоваться с бабушкой — она уж точно знает, что нужно делать. Когда мы поговорили…

— Но ведь Доротея Николаевна умерла! — непонимающе нахмурилась агент Хилл, и чуть напряглась, глядя на столь же непонимающее лицо своей визави. Стефа моргнула, прокрутив в голове свои слова, осознала логическую ошибку и разжевала все для несведущего человека, понятия не имеющего о различных магических нюансах.

— Я улизнула от органов опеки, пришла домой, спустилась в ритуальный зал и вызвала дух бабушки, которая и дала мне необходимые инструкции — вы же не думаете, что домашняя соплячка вроде меня с легкостью могла бы распланировать свою дальнейшую жизнь?..

— Вы можете общаться с мертвыми?! — вопросом на вопрос отозвалась Мария.

— Все ведьмы могут общаться с мертвыми — это простейшая некромантия, не требующая огромной силы или уникальных навыков, — ведьма пожала плечами, не видя в этом ничего особенного. — И очень удобно, да. Поговорить с предками, попросить совет и напутствие, узнать, где спрятана заначка или завещание, если смерть была преждевременной… Вариантов полно, и кроме того, это позволяет не так сильно скучать по ушедшим за Грань — ведь вы в любой момент можете пообщаться. Я и с родителями регулярно говорила, отчего и не скатилась в глубокую депрессию после их гибели — а школьная психологичка думала, что со мной что-то не так, раз я не лью слезы по поводу и без, устраивая концерты «на кого ж вы меня сиротинушку покинули-и-и!» — всплеснув руками, язвительно закончила мисс Урсу.

Судя по ошарашенному лицу брюнетки, она все еще переваривала новые сведения, глядя на мерно попискивающий детектор, не уличивший Стефу во вранье, как на предателя. То ли еще будет, мисс агентесса.

— Разве душа после смерти не отправляется в райские кущи, или куда ей там положено?

— В таком случае, там уже давно случилось бы перенаселение — Рай не резиновый, — цинично ухмыльнулась ведьма, вытянув затекшие ноги под столом. — Но Ад заполнился бы еще быстрее, а на всех грешников мира не хватило бы ни чертей, ни котлов с кипящим маслом. На самом деле, все гораздо проще и прозаичнее. Душа, дух и тело связаны друг с другом на метафизическом уровне. После смерти, тело хоронят, и оно становится частью Земли, входя в естественный круговорот веществ и питая почву. Дух — слепок личности человека, обладающий всеми его эмоциями и знаниями, остается здесь, на Земле, но на более тонком плане — Эфире. Вы его ноосферой называете. И с духом предка вполне можно пообщаться, да и не обязательно предка — любого умершего человека, которого ты позовешь в ритуальную пентаграмму.

— Что, даже можно узнать подробности смерти Александра Македонского, чье тело шесть дней было нетленным и свежим как цветок, хотя он скончался близ жаркого Вавилона?

— Ну… не настолько древнего, я все же артефактор, а не потомственный некромант с их особыми техниками на все случаи жизни и смерти. Но когда я только училась вызывать духов, то поговорила с Дианой де Пуатье — такая умная для своего времени женщина умерла не от болезни вследствие неудачного перелома, а от злоупотребления «питьевым золотом» в попытке сохранить молодость и расположение короля Генриха! А Майкла Рокфеллера действительно съели каннибалы. Вот только не племя асматов, которых он изучал, и уговорил перейти на свинину вместо человечины, а соседнее племя бурунди, враждовавшее с асматами. Когда лодка исследователя перевернулась на середине реки, он плыл несколько часов, пока не выбился из сил, а тело Майкла не выбросило на противоположный берег. Там его обнаружили разведчики бурунди и ловко скрутили парня, утащив в поселение Бохи на юго-западе Новой Гвинеи и устроив торжественную церемонию Таха-Нголу — поедание белого дьявола. Редкую, и тем особенно ценную, ведь ученый не был первым белым человеком, забредшим в их дикие края. Майкла ели живьем, начиная с ног, и каждый член племени оторвал от него кусок, пока тот не скончался от болевого шока и кровопотери. Его кости отнесли в подземный храм близ устья реки, так же как и все его вещи, ставшие ценными трофеями.

Тремя этажами выше, доктор Беннер исписывал вот уже второй блокнот, входя в исследовательский раж, капитан Роджерс переживал кризис веры, а глаза Старка закатились так глубоко, что могли бы и выпасть вовсе. Но любые утверждения требуют проверки, поэтому…

— Джарвис, отправь дрона в юго-западную Гвинею. Поселение Бохи, подземный храм.

— Уже вылетает, сэр.

— Чрезвычайно занимательно, — поморщилась Хилл, но все же продолжила: — А что с душой?

— Душу после смерти можно призвать лишь в течение девяти дней, после чего она уходит за Грань — сначала на очищение, потом на перерождение. Нет никаких адских сковородок и загробных мучений — лишь запятнанная гадкими поступками душа, которая должна очиститься от аурной грязи и воспоминаний под холодным светом звезд в ледяном космосе. А после — уйти на перерождение, и не обязательно в наш мир — мультивселенная огромна, и живых существ в ней достаточно.

— О мультивселенной поговорим потом. Что случилось после того, как вы получили инструкции от мисс Багрофф? — не дала себя увлечь в научные дебри агентесса, и девушка досадливо дернула плечом — признаваться в своем феерическом идиотизме откровенно не хотелось. Но надо — может, вычистив эту рану, она станет спать спокойнее?

— Бабушка решила, что уходить в леса и прятаться от чиновников нет нужды, а моя социализация должна продолжаться. Поэтому управляющий нашим магазином получил указания, подкрепленные внушением от воровства, дом был заперт с активацией охранных чар, а я отправилась сначала — в распределитель, а затем — в приют святого Никлоса. Мы решили, что это станет неплохой тренировкой перед поступлением в Высшую школу прикладного искусства в Праге, и позволит мне научиться находить общий язык с людьми. В конце концов, тех ведьм, что заказывают амулеты и обереги, не приложишь Морочащими чарами, если что-то пойдет не так, да и ситуации бывают разные. Так что я согласилась, да и жить там нужно было всего лишь два с половиной года — пустяк, с нашим-то сроком жизни.

— Вы применяли силу к руководству приюта?

— Да, но всего два раза. Первый — чтобы меня не отправляли на встречи с потенциальными родителями. Чужая семья мне и даром не сдалась, фамилию я менять не желала, да и немногие хотят удочерить почти совершеннолетнего подростка с тяжелым характером, вместо умильно лепечущего белокурого младенца, так что тут все прошло гладко. И второй — когда я попросила себе отдельную комнату вместо общего дортуара на десять человек. Мне нужно было место, где я могла бы спокойно колдовать, да и постоянно прятать гримуары и инструменты не хотелось. Приказ директрисы плюс немного отводящих взгляд чар, и вот — у меня есть отдельная спальня.

— У вас были конфликты с прочими воспитанниками?

— Поначалу — да, многие хотели разъяснить новенькой, где ее место, отобрать украшения и вещи, плюс — определить на место шестерки в одной из детдомовских группировок, но магия решила все проблемы. Меня окружали обычные дети, пускай и озлобленные, так что я ослабила бдительность, самоуверенно решив, что ничего ужасного они мне не сделают. Но каждый раз нарываться на драки и провоцировать жадное внимание не хотелось, поэтому я сняла бо́льшую часть артефактов, оставив лишь парочку. М-да, сапожник без сапог — впоследствии мне это здорово аукнулось.

— Согласно отчетам Штрукера, когда вас доставили на базу, то изъяли два украшения, — медленно проговорила Хилл, а у Стефы перед внутренним взглядом тотчас возник образ металлической шкатулки, хранящейся в ящике ее стола. — Опишите их.

— Первое — артефакт последнего шанса «Дыхание дракона». Золотая цепочка плетения «лисий хвост», стилизованный под дракона кулон, держащий в лапах звездчатый рубин цвета голубиной крови, размером в пять карат. Родовая реликвия, при активации выжигает три квартала вокруг меня, расплавит даже камень, но я выживу. Это на случай, если противников слишком много, и меня банально задавят числом. В руки чужаку не дастся, сожжет до костей — пешкам Штрукера пришлось перерезать цепочку вибраниумными кусачками, уже после того, как на меня нацепили ошейник, но использовать они его не смогли, как я слышала. Второе — круглая серебряная подвеска с Древом Жизни, чья раскидистая крона уходит вверх, а корни оплетают низ изделия. В ветвях сидят птицы и пчелы, в корнях извиваются змеи. По кругу идет рунная надпись на зортале — «Все взаимосвязано».

— А свойства?

— У нее нет свойств, эта подвеска даже не зачарована. Это скорее… символ веры, — подбирает подходящее слово Стефания, крутя рукой, и отмечает чуть недоверчивый взгляд собеседницы.

— Как крестик у католиков?

— Да, — отзывается Стефа, слегка поморщившись от сравнения, и лукаво тянет. — И я знаю, что «Дыхание дракона» лежит у вас в правом ящике стола. Я его чую.

— Каким образом? — щурится Хилл, не спеша отдавать ценную вещицу, едва не покалечившую парочку чрезмерно ретивых агентов.

— Что непонятного в словосочетании «родовая реликвия»? Мастерица моего рода добавила кровь при ковке изделия, так что на близких расстояниях я ощущаю кулон, как частицу себя, а призвать его смогу даже из Марианской впадины. Так вы вернете мою собственность?

Мария раздраженно выдыхает, а ровная осанка женщины становится просто безупречной, что вкупе с черным нарядом гувернантки придает ей еще более строгий вид.

— Не то, чтобы меня не впечатлила демонстрация ваших способностей, но я обязана задать вопрос: вы нападете, получив этот артефакт?

— Нет, если не нападете вы.

— В таком случае, можете забрать, — кисло цедит Хилл, доставая шкатулку и передвигая ее к мисс Урсу. Агентесса зорко следит за каждым действием Стефании, но ощущает лишь все более возрастающее изумление.

Открыв шкатулку, и бросив один-единственный взгляд на оружие массового поражения, глаза ведьмы вспыхнули радостью при виде простенькой серебряной подвески, лежащей рядом, которую она мгновенно надела на себя. Рубиновый кулон лишь блеснул золотом изысканной цепочки и растворился меж тонких пальцев.

— Благодарю.

— Почему вы не одели «Дыхание дракона»? — профессионал побеждает в душе брюнетки, но она не может сдержать чисто женского интереса к эффектной вещице, достойной коллекции Эрмитажа.

— Потому что два ядерных чемоданчика одновременно не надевают — может рвануть, — с любезной улыбкой просветила ее оборотница, небрежным жестом вытаскивая из-под высокого ворота платья точно такой же кулон — но с хищно оскалившейся виверной. — А мы же не хотим оставить оплавленный котлован вместо этой замечательной Башни?

— То есть, все это время вы были вооружены, — с присвистом констатирует Мария, цепко оглядывая прочие украшения и лихорадочно прикидывая, какие сюрпризы те могут в себе таить.

— Разумеется. Как только очнулась, так сразу и приняла меры — я умею учиться на ошибках. Это бабушкин, — пояснила Стефа, и виверна, последний раз блеснув искусно выполненными чешуйками, вновь скрылась под темной тканью.

— И, тем не менее, простой подвеске вы обрадовались больше. Отчего так? — не сдавалась Хилл, достойно держа удар, и волшебница чуть смягчилась, великодушно решив удовлетворить чужое любопытство.

— Когда мне было три года, к бабуле пришла давняя подруга с фамильяром. Пока дамы пили чай, непоседливая змея отправилась изучать дом, и наткнулась на меня, играющую на ковре. Это был безобидный полоз, да и не напал бы он без приказа хозяйки, тем более — в чужом доме, едва ли не звенящим от защитных чар. Но я этого не знала и сильно испугалась. Полоз успел спрятаться, но от моего магического выброса вылетели все стекла в доме, а любимый сервиз Доротеи Николаевны — из костяного фарфора с белыми пионами — размололо в пыль. Но в тот день ничто не могло затмить ее счастье, ведь теперь она точно знала — род не прервется. Бабушка посвятила меня Триединой Богине, и сама надела кулон с Древом Жизни на шею после ритуала. Пускай он серебряный и не зачарован, но для меня он ценнее всех.

И только сейчас Стефа обращает внимание на белый конверт, который агентесса крутит в руках. Хм, похоже, он сохранился лишь потому, что лежал рядом с артефактом, не превратившись в очередную сказочную макулатуру. Сердце тревожно сжалось, и ведьма тотчас поняла, о чем ее спросит агент Хилл.

— У вас были друзья в приюте?

— Сначала — нет, я не горела желанием общаться с ребятами, которые хотели либо подмять меня под себя, либо самоутвердиться за чужой счет, ведь это так «весело» — травить тихую одиночку, закопавшуюся в книги. Но простенькие чары отводили от меня дурные взгляды, пока однажды в столовой, ко мне не подсела девушка, даже не обратив внимания на мою защиту. Ее звали Ванда. Ванда Максимофф. Вы позволите?

— Прошу.

Открытый конверт перекочевал в руки Стефании, и веер ярких фотографий рассыпался по столешнице. На первом фото она — ее личная Немезида, но тогда — просто Ванда, загадочная девчонка с темными растрепанными волосами и диковатым взглядом бездонных карих глаз. Худенькая, как щепка, в любимой алой блузке — похожая была у ее матери, и старым яшмовым кулоном, с остатками почти выветрившихся чар Удачи. Позднее, Ванда поведала Стефе, что он прабабушкин, но был столь прост и неказист, что Ирина Мадьяровна отдала его дочери на поиграть. Но Ванда носила его не снимая и обращалась очень бережно, и тот уцелел даже спустя годы*. Глянцевая бумага шелестит под ее пальцами, словно осенние листья и девушка тонет в воспоминаниях, пронизанных светом, звонким смехом и той удивительной теплотой, от которой всякий раз замирало сердце. Ее первая подруга, такая же волшебница, как и она. Ну, почти.

На втором фото Ванда уже рыжая — узнав о магии, она была просто очарована невероятной силой, меняющей саму реальность, и с головой хотела окунуться в новую потрясающую жизнь. Тогда Максимофф сменила имидж, начав косить под настоящую заковийскую ведьму — Стефания сварила ей стойкую краску для волос, накрутила кудри бытовыми чарами, а приютская форма щелчком пальцев превратилась в изысканное черное платье от-кутюр. Куда-то подевалась дешевенькая алая блузка, но Стефа вспомнила об этом только сейчас, а Ванда и вовсе никогда о ней больше не вспоминала, предпочитая чередовать черные кружевные блузки, черные кашемировые кардиганы и черные платья в стиле Бриджит Бардо.

Стефания задумчиво перебирает снимки. Вот, они гуляют рука об руку в Годельском парке, куда любили сбегать после уроков и только благодаря волшебству их не спалили, отправив на воспитательную беседу к Эльге Тодоровне — грозе всех приютских хулиганов. Вот, они лакомятся ягодным пломбиром в рожках: Ванда — с таким важным лицом, словно на приеме у королевы или под прицелом фотокамер, а Стефа — испачкав и нос, и щеки, и угостив сливочной вкуснятиной жалобно мяукающего пятнистого кота, прячущегося под скамейкой. Вот, они болтают у фонтана — Ванда лаконично рассказывает ей о своей семье, и на ее лице царит сдержанная улыбка, а Стефа ловит каждое ее слово, буквально заглядывая подруге в рот. Дальше, дальше, дальше. Обнимаются, смеются, кормят уток сдобной булкой, собирают пышный букет из ярких осенних листьев — и всегда, везде, только вместе. На этих фотографиях они всегда будут выглядеть такими юными, веселыми, счастливыми… и лживыми, ведь теперь мисс Урсу точно знает, что дружбой там и не пахло. Голый расчет, не более.

Не обращая внимания на укол застарелой боли, ведьма методично собирает снимки в одну стопку, и, не поднимая глаз, спрашивает агентессу почти спокойным тоном:

— Откуда они у вас?

— Были найдены при обыске базы в комнате Ванды Максимофф, — глаза Хилл сумрачны, как озерные воды после дождя.

— Странно, что она их сохранила, — кривит губы оборотница и подбрасывает фотографии вверх, безжалостно превращая их в кучку мыльных пузырей, лопающихся с едва слышным звуком. — Ведь здесь нет ничего важного и стоящего внимания. Пустышка и вдохновенное вранье — и только.

Девушка глядит в стену невидящим взглядом, а по спине бегут тысячи мурашек и она чувствует озноб, хотя, получив звериный облик, совсем перестала мерзнуть. Но этот стылый холод идет изнутри, и ничего тут не поделаешь. Марию же, с притворно-сочувствующим выражением на лице, хочется впечатать головой в стол — аж руки чешутся, но брюнетка держит в узде дурные порывы, пускай и не без труда.

— Мисс Максимофф, как и ее брат, стали мутантами в результате эксперимента барона Штрукера и напали на членов команды Мстителей. Прошу вас рассказать все, что вы о них знаете — это очень важно, — просит Хилл, но непреклонный тон заставляет усомниться, что это просьба. Стефания с присвистом выдыхает, ощущая лишь бесконечное раздражение на агентессу, но куда больше — на себя, за глупость.

— Как я уже сказала, она подошла ко мне в столовой, познакомиться, хотя, как я узнала позднее, близнецы никогда не искали друзей — общества друг друга им вполне хватало. Меня тоже нельзя было назвать душой компании, но с первых же секунд я была бесконечно очарована Вандой. Она была забавной, остроумной, и поддаться ее обаянию было невероятно легко. Я бы даже сказала, пленительно. Тогда я позволила вовлечь себя в диалог, и с каждый словом все сильнее проникалась тонким юмором и проницательными замечаниями своей новой знакомой, чей взгляд на мир казался мне таким схожим с моим собственным. И далеко не сразу я ощутила в ней нечто… родственное — до боли знакомое ощущение волшебства, что окутывало меня прежде только рядом с бабушкой и ее подругами.

— Мисс Максимофф была ведьмой?

— Да. Очень слабой, магии в ней едва ли на чайную ложку набиралось, но она была такой же, как и я — волшебницей. Но что покорило меня окончательно и бесповоротно — я вообще не слышала ее мыслей. Полный штиль. Рядом с Вандой было восхитительно тихо, и первые минуты все, что я могла — лишь пялиться на нее с открытым ртом и лицом идиотки, ведь прежде такого со мной не случалось никогда, — Стефа усмехнулась, сложив пальцы рук домиком. — Должно быть, я была похожа на Эдварда Каллена, уставившегося на покер-фейс Беллы Свон, как баран на новые ворота — в тот самый миг, когда вампир осознал, что мысли единственного человека перед ним ему недоступны. Но только без наркоманских штучек с запахом, и дурацких сравнений со львами и овцами, — поспешно добавила мисс Урсу, пока выпучившая глаза агентесса не подумала чего лишнего.

Но Хилл взволновал другой аспект:

— Вы читаете мысли?! — прежде относительно спокойный мыслефон брюнетки взорвался с воем и грохотом, как светошумовая граната, и волшебница досадливо поморщилась, искренне ненавидя эту реакцию.

— Я читаю мысли, — коротко кивнула Стефа, особыми дыхательными техниками стараясь вогнать себя практически в медитативное состояние, что было весьма нелишним — мисс Хилл не собиралась успокаиваться, и ее мысли продолжали верещать паническим хором, заставляя ведьму мучиться от гадкого гула в голове. Отвыкла она от этого, расслабилась.

— И сейчас тоже?

— Ага. Да ладно вам, агент Хилл — мы беседуем уже час, во время которого вы усердно пытаетесь забраться мне под кожу, и рассмотреть мою биографию едва ли не под микроскопом — так что же удивительного в том, что я побывала в вашей голове? Можете выдохнуть — я не обнаружила там ничего удивительного и поражающего воображение. Вы — обычный человек с мелкими страстишками, вереницей нелицеприятных поступков и ворохом постыдных тайн, но верите или нет — мне пофиг. Отчего-то каждый самоуверенно считает себя пупом Земли и главной загадкой мироздания, но правда в том, что ничего уникального в вас нет вовсе — лишь единицы оказываются алмазами в тонне шлака, но это не вы. Полегчало?

— Нет, мисс Урсу, — арктическим тоном проскрежетала Мария, со скоростью света перебирая в уме все сказочные способы защититься от ментальных вуайеристов. Не смотреть в глаза, думать о чем-то отвлеченном, перемножать трехзначные цифры… Стефания почти с умилением наблюдала за этими потугами. Ах, если бы все было так просто!

— Пятьдесят восемь тысяч семьсот шестьдесят пять, мисс Хилл, и я не люблю Бейонсе.

Ухмыляющуюся ведьму наградили воистину убийственным взглядом, после чего разрывающаяся между желанием выйти вон и необходимостью продолжать допрос женщина попыталась решить эту проблему мирным путем:

— Вы могли бы проявить каплю уважения к чужому личному пространству и немного такта, не используя свои способности на окружающих.

— Увы, это не в моих силах. Или вы думаете, что мне вот прямо безумно интересно знать, что вы носили брекеты все выпускные классы, а красавчик Дэнни Хьюз нещадно дразнил вас булимичкой, не стесняясь сосаться с Мэнди Уолш прямо при вас, заставляя на пену исходить от ревности и злости? Да ни хрена подобного! Я, может быть, тоже страдаю, и мне все это даром не сдалось, но кто подумает о моих чувствах и перестанет орать мне в ухо свои гадкие и никому не нужные секретики?! — зеленые глаза презрительно сощурились, и Стефания театрально прижала руки к груди, выпаливая вслух на манер репортера сенсационных новостей: — Ах, подумайте только! В Висконсине живет целая община метаморфов-скруллов под патронажем ЩИТа! Фил Колсон живее всех живых благодаря проекту ТАИТИ! Ник Фьюри обретается в Далласе на конспиративной квартире по адресу Суинни-Пар…

— Достаточно! — прошипела Хилл, уже на полном серьезе прикидывая как побыстрее выбраться наружу, и кто из менее осведомленных в секретах ЩИТа агентов сможет говорить с ведьмой вместо нее. Она — точно не сможет, ведь вопрос государственной безопасности вставал ребром…

— Да, достаточно думать об этом, мисс Хилл — иначе ваши шпионские секреты лезут наверх, словно грязная пена в супе, но обратите внимание на детектор лжи и мои следующие слова — мне это не-ин-те-рес-но! Мне абсолютно плевать, что вы тут крутите, прячете или кого воскрешаете — лишь бы это не касалось меня. Мне все равно на политику в целом, и политику США в частности. Я не собираюсь устраивать госперевороты или покушаться на жизнь президента. Все, что меня интересует сейчас — это месть четырем людям из Гидры, чьи действия причинили мне вред, и только. Поэтому, может вы уже соберетесь, и прекратите внутреннюю истерику, от которой у меня зверски болит голова и хочется застрелиться? За последние годы, я отвыкла от людей, знаете ли, и с радостью обошлась бы без бесконечных монологов о ваших внутренних переживаниях!

Тремя этажами выше, Мстители застыли в ступоре, хотя чего только с ними не случалось за время супергеройской карьеры.

— Пришельцы в Висконсине? У меня же с… дом в соседнем штате! — прошептал Бартон, спешно прикидывая, стоит ли устраивать эвакуацию из Айовы.

— Сын Коула жив? — растерянно пробасил Тор, округлив небесно-голубые глаза. — Но я сам видел его смерть, скипетр проткнул его насквозь.

— И тогда вопросов к Нику возникает все больше, — решительно сжал кулаки Стив, вспоминая кровь агента на коллекционных карточках и проникновенную речь старого лиса в ходе последующей вербовки. Кэп перевел тяжелый взгляд на Наташу: — Ты знала?

— Нет. Но после трюка с воскрешением Фьюри посредством тетрадоксина, стоило ожидать чего-то подобного, — в извечной уклончивой манере отозвалась шпионка, и суперсолдат в который раз подумал, как же ему надоела бесконечная фрагментация и секреты между своих. А своих ли?

— Джарвис, пошарь в файлах ЩИТа, слитых после Озарения. Вруби дешифровку по хэштегу «проект ТАИТИ», я хочу знать, жив ли Фи… агент Колсон, — похолодевшим тоном надиктовывал Старк своему искину, нервно щелкая авторучкой, и в его глазах не было заметно обычной веселости. Не то, чтобы он страдал излишним доверием к Нику, но проворачивать подобные манипуляции с ними… Можно подумать, узнав новость века, Мстители поспешили бы на шоу Опры, теряя ботинки!

Бывший директор ЩИТа стремительно терял последние крохи уважения от супергероев. И не сказать, что там и раньше был большой запас.

Хилл размеренно выдохнула, успокаивая саму себя и стараясь не думать о белой обезьяне — секретах агентства, коих у нее за годы работы набралось на целый зоопарк. Лучше поговорить об Урсу — тем более что они только-только подобрались к самому интересному… Женщина запнулась.

— Месть четырем людям из Гидры? Штрукер, близнецы Максимофф, а кто еще?

— Лист, — откликнулась Стефания, размеренно дыша на счет и отчаянно ругая себя, что так несвоевременно расклеилась, вываливая наболевшее. Нашла же время!..

— Он погиб, — осторожно просветила ее агентесса.

— О, я знаю — слышала его предсмертный хрип этажом выше, когда Старк пришиб докторишку одним ударом репульсора, словно таракана тапком, — фыркнула Стефа. — Но если Август думал, что таким образом избежит моей мести — то он фатально ошибся. Смерть — это только начало, — оборотница кровожадно оскалилась, предвкушая, сколько всего занятного можно сотворить с призванным духом. Да и душой тоже — девять дней ведь еще не прошли…

— Ясно, но давайте вернемся к Максимофф. Итак, вы ее не слышали… Неужели, это так замечательно?

— Вы даже не представляете себе насколько, — криво улыбнулась Стефа, сложив руки на груди. — Посмертное проклятие Кристины Хартманн снято, но всех нас оно зацепило по-своему. У бабушки уменьшило срок жизни, мама родилась без магического дара, а у меня чрезмерно усилило одну из родовых способностей — менталистику. Большинство прочих ведьм могут читать лишь поверхностные мысли с помощью простенького Шепота Разума, отключая эти чары по желанию, но не я. Стихийная легилименция первого порядка — такой диагноз мне поставила целительница, когда я устроила истерику в детском саду, и сказала бабушке, что слышу абсолютно всех вокруг себя, постоянно и непрерывно. Это неизлечимо, и все, что нам оставалось — лишь скорректировать эту способность настолько, насколько это возможно. Думаете, почему бабуля так усиленно меня социализировала? Да чтобы я банально могла находиться в обществе! Жить не в глухом лесу, вечной, шарахающейся ото всех одиночкой, а мало-мальски говорить с другими людьми, находиться в городе, и не сходить с ума от гигантского массива информации, бешеным течением льющегося в мой мозг каждую секунду.

— Люди ведь редко думают целыми предложениями, — аккуратно вклинилась Мария, с одной стороны — представляя как тяжело жить с таким даром, но тут же прикидывая широчайшие возможности для его применения. Допросы у следователей, разведка и шпионаж, международные переговоры… даже голова закружилась от открывшихся перспектив!

Ведьма читала ее как открытую книгу, и только иронично щурилась, даже не представляя, что может сподвигнуть ее на это ежедневное окунание в болото чужих липких мыслишек, помимо вынужденного контакта.

— Если бы все люди обладали когнитивной гибкостью, поверьте — мне бы жилось гораздо легче. Вместе этого, поток мышления похож на помесь хаоса и помойки одновременно. Обрывок диалога с мужем, возмущение собакой миссис Ньюман, нагадившей на ваш газон, досада на собственный зад, не помещающийся в севшие после стирки джинсы, кусок информации из газеты и утренние сплетни из соцсетей, плюс впечатление от каждого действия и слова окружающих — и все это в неотделимом месиве на суперскорости! При этом учитывайте, что каждый человек мыслит по-разному и в своем неповторимом ритме, и умножьте на то количество людей, что окружают вас каждый день. Веселящийся школьный класс подростков-бабуинов, метро с утренними зомби-пессимистами, пешеходный переход, где и за дорогой надо следить, бесконечная суета в магазине, неудержимая паника на экзаменах… Представили эту мясорубку для моего разума под аккомпанемент бензопилы? Порой мне казалось, что я стою на огромной площади, полной сотен людей, и те громко и дружно кричат мне в ухо, надеясь переорать соседа. В некотором смысле, тактика бабушки сработала — постепенно, я привыкала к этому бесконечному шуму, но это не значит, что он мне нравился. Как и общество окружающих, мнящих себя звездами первой величины, но являющихся обыкновенными эгоистами, приспособленцами и сволочами. Мне неинтересно, что мистер Браун спит с женой соседа, и здорово улучшил генофонд его детишек. Мне безразлично, что мистер Смит провернул хитрую аферу и присвоил деньги подрядчика, вследствие чего поедет отдыхать на Фиджи, пока обманутые жильцы будут искать пятый угол. И я не хочу знать о том, что под черными брюками сурового двухметрового шкафа скрываются голубые стринги и расшитая пайетками подвязка, потому что мистер Эванс дико возбуждается от текстуры женского нижнего белья!

Тремя этажами выше, Мстители дружно покосились на «сурового двухметрового шкафа» в кои-то веки изменившему своему привычному стилю — вместо свободных джинс сегодня на Стивене красовались черные карго, облегающие накаченные тылы лучшей задницы Америки по мнению «Men’s Health». Капитан выразительно покосился на товарищей в ответ, особое внимание уделяя Тони, уже готовому лопнуть от сотен провокационных замечаний. Под ледяным взглядом Роджерса тот удержался воистину нечеловеческим усилием и промолчал, но черти, пляшущие джигу в темных глазах, выдавали Старка с головой — он еще поднимет такую животрепещущую тему, и не раз.

Стивен отвернулся от этого насмешника, но скулы мужчины едва заметно порозовели, хотя ничего такого под брюками он не носил.

— И после этого вечного шума, находиться рядом с Вандой было потрясающе. То ли врожденное умение, то ли природный блок, но я не слышала ее вовсе, хотя силы Максимофф не хватало, чтобы банальный Светлячок зажечь. С ней было приятно общаться, она знала сотни занятных историй, была сообразительной и понимающей, запросто могла меня рассмешить и чутко улавливала, когда хочется помолчать. Уже через три недели я не заметила, как сама начала искать ее общества, и даже откладывала инструменты и книги в сторону, чтобы погулять в парке или сходить в кино. Сколько я ни делала намеков о волшебстве, Ванда не понимала меня, но смотрела так, словно знает. Она казалась мне загадкой, и впервые мне захотелось прочесть чьи-то мысли, чтобы понять, о чем Ванда думает или мечтает, но тщетно — Максимофф не замечала ни осторожных ментальных касаний, ни полноценного удара. В июле 2007-го я рассказала ей о магии и ведьмах, и Ванда приняла эту правду с такой легкостью и безыскусной простотой, чем совершенно меня покорила. Ни страха, ни ужаса в глазах, никаких идиотских вопросов о продаже души, оргиях с Дьяволом, и ночных полетах на метле голышом… Какой озабоченный кретин придумал эту байку? — отвлеклась Стефа от своего повествования, недоуменно хмуря брови. — Уже на высоте девятого этажа становится прохладно, а взлетев выше, ты застудишь себе все, что только можно, начиная с почек! Не говоря уж о том, что это неприлично и негигиенично!

— Все всякого сомнения, — со сдержанным весельем кивнула ей Мария, и попросила продолжить.

— В общем, поскольку Ванда была ведьмой, пускай и никакущей, я имела право посвятить ее в тайну колдовского сообщества, что и сделала. В ответ на мое удивление ее реакцией, Ванда сказала, что как-то раз видела, как я колдую — потому и так спокойна. Если быть точным, она видела меня и дух бабушки, передающей мне знания в одном из пустых классов, где Максимофф хотела почитать и побыть в тишине, поскольку в приюте вечно царил некоторый дурдом. Я тогда нашла тихое место, повесила Отвод Глаз — но рассчитанный на людей, не ведьм — и призвала бабушку для обучения. Во время практики она стоит рядом, наставляет и показывает, как лучше обработать заготовку, правильно гранить камни, мы можем часами корпеть над оправой сложносоставного амулета… А во время теории, Доротея Николаевна просто сидит напротив меня и глядит в глаза, передавая знания ментально. Выглядит это совершенно невпечатляюще, но процесс энергозатратный и непростой, поэтому отвлекаться не стоит — тогда я банально не заметила Ванду, а вот она нас увидела, даже не почувствовав чары. И сделала свои выводы, решив понаблюдать за мной.

— Вас не обеспокоил этот факт?

Стефания пожала плечами, уже даже не собираясь оправдываться в своей доверчивости и наивности:

— Тогда — нет, я просто обрадовалась, что подруга принимает мою силу и ни капли не боится ее проявлений. Как ни крути, но большинство людей пугается духов и призраков, а Ванда — нет, что в очередной раз доказало для меня ее исключительность. Я начала учить ее магии — сначала теории и основам, хотя Ванда безумно хотела перейти к практике, но тут возникала проблема — резерв у нее был крохотным, а каналы — вообще неразвитыми. Такое бывает у потомков угасающих ведьм, и покопавшись в генеалогии, я предположила, что уменьшение силы началось задолго до прабабки Максимофф… Но суть в том, что практика ей либо не удавалась вовсе — хотя Ванда действительно старалась, либо удавалась, но с таким чудовищным перенапряжением, что у нее то кровь из носа хлестала, то в обморок падала. На этой почве я не раз успела поругаться с ее братом, Пьетро. Он считал, что я учу его сестру плохому, а все эти фокусы до добра не доведут, — ведьма взмахнула ладонью, но раздосадованное лицо крашеного чепушилы так и стояло перед ней. Не зря этот засранец никогда ей не нравился.

— Мистер Максимофф, полагаю, силой не обладал? — резонно предположила Хилл, постепенно собирая все кусочки общей картины воедино.

— Если у Ванды была чайная ложка силы, то у Пьетро ее нужно было только под лупой искать, и так и не найти, — хмыкнула Стефа. — Парни-ведьмаки рождаются редко, и это был не тот случай. Пьетро, в отличие от Ванды, не представлял собой ничего особенного — посредственный ученик, посредственный интеллект, острый язык вечно доводил его до драк, а болезненная привязанность к сестре отпугивала от нее всех потенциальных друзей. Меня он терпеть не мог, но старался быть вежливым ради Ванды — она всегда обладала влиянием на Пьетро, даром, что это он старший брат. Вечный мальчик на побегушках — все те фотографии, к слову, были сделаны им.

— Но при этом его нет ни на одной.

— Пьетро считал, что я могу навести на него порчу через фото, — невинно улыбнулась мисс Урсу, разводя руками, но Мария с легкостью считала ее намерения. — Я всего лишь не стала его в этом разубеждать — каждый человек волен в своих мыслях. А то, что у него фурункулы на заднице высыпали — так сам виноват, нечего было про меня гадости шипеть, когда думал, что я не слышу.

— Очень мило, — фыркнула агентесса, глядя на нее, как на непослушного ребенка, но не дала сбить себя с мысли. — Так что же, успехов на магическом поприще у мисс Максимофф не было вовсе?

— Практически нет. Ни левитировать лист бумаги, ни зажечь свечку, все зелья получались редкостной бурдой, но вот ментальные техники удавались ей чуть лучше. Она могла обаять или уговорить кого угодно, убедить других в своей невиновности, даже если ее ловили с поличным, а путем долгих тренировок у Ванды даже получалось внушение, но все равно слабо. Зато память стала практически фотографической, а сложные задачки по математике и физике она щелкала словно орехи. Впрочем, мы не отчаивались. Есть множество волшебных отраслей, где не требуется огромного резерва — гербология, руны, расчеты для ритуалов и тех же артефактов… применив каплю фантазии, можно неплохо устроиться. Так прошло лето, затем осень, но в канун Самайна все изменилось.

— Что произошло? — подобралась Хилл, и не зря — с этого дня все покатилось по наклонной.

— Разумеется, мы не могли не отметить такую важную дату. Улизнули ночью в лес, развели костер, проведя парочку благодарственных ритуалов — Ванда сказала, что действительно чувствует себя лучше, и колдовать было чуть легче. Граница миров истончается, как-никак, даже обычные люди чувствуют присутствие незримого в эти дни. Мы пожертвовали огню зерно и вино, пели, прыгали через костер… даже Пьетро, хоть и ворчал сначала про мракобесие, ощутил дух праздника. Но самая важная его часть — поминовение ушедших. В Самайн не нужны заклятия и пентаграммы, достаточно лишь позвать своих любимых мертвецов — и те откликнутся. Я говорила со своими родственниками, а к Ванде и Пьетро пришли Олег и Ирина Максимофф. Они беседовали несколько часов, пока не прогорел костер. Ванда до последнего не хотела отпускать родителей, но я сказала, что мы можем позвать их позднее, и она снова сумеет поговорить с ними... Я надеялась, что возможность увидеть родных принесет ей облегчение, покой в душе — и казалось, так и было. Даже Пьетро притих, оставив дурные шутки на время, ведь мертвецы все видят. Что им еще делать, кроме как не наблюдать за своими потомками? Но вот Ванда… — ведьма прикусила щеку, выбив нервную дрожь пальцами.

— Продолжайте, — кивнула Мария, с напряженным блеском в глазах.

— Как и обещала, я вызвала ее родителей на следующий день. И еще раз. И снова. И опять. Две недели подряд, я чертила пентаграмму, а Ванда говорила с отцом и матерью и никак не могла наговориться. Она мало ела, почти не спала, и до дыр зачитала все мои книги, чтобы точно знать, что происходит с душой человека после смерти. Подруга постоянно спрашивала меня об этом, но я отвечала ей одно и то же — то, чему меня учила бабушка. Что смерть — это естественный процесс, часть великого круговорота жизни. Это лишь миг темноты, переход души из одного состояния в другое, и души ее родителей уже переродились вновь, живя новую жизнь. Что это абсолютно нормально, и однажды мы тоже переродимся, когда придет наше время, поэтому бояться не нужно. Ванда вроде бы и слушала, но при том мыслями витала где-то далеко, а на все мои вопросы — отшучивалась или переводила тему. Затем она успокоилась, и все вроде бы было нормально, но под Йоль грянуло.

Стефания глубоко вздохнула, словно погружаясь на дно ледяной и стылой реки.

— Ванда пришла ко мне в комнату под вечер, нервная и несколько взбудораженная. В ответ на мой вопрос, что случилось, она впервые за полтора месяца перестала отмалчиваться, и сказала, что хочет отомстить за смерть родителей, жизнь которых прервалась слишком рано и несправедливо. Я знала о гибели Олега и Ирины в общих чертах, сочувствовала Ванде, так как прекрасно понимала то, каково это — быть сиротой, но всю историю без купюр услышала впервые. В 1999 году, в Заковии все еще велись военные действия между различными партиями, борющимися за власть, и порой под их удар попадало мирное население. Так произошло и с семейством Максимофф. Когда близнецам было десять лет, окраины города подверглись бомбежке, а в их многоэтажку влетело несколько снарядов. Один разорвался этажом ниже их квартиры, и родителей Ванды убило сразу же — они упали в образовавшийся провал. Часть пола уцелела, и Пьетро успел спасти сестру, затащив ее под кровать, чтобы уберечь от обломков и камней, валящихся с потолка. Но тут, влетел второй снаряд и воткнулся в обломки всего в паре метров от детей. Он не разорвался, но близнецы лишний раз дышать боялись, не то, что шевелиться. Спасатели разбирали завалы два дня, прежде чем добрались до них, и все это время Ванда и Пьетро смотрели на ракету с надписью «СтаркИндастриз», ожидая, что смерть наступит вот прямо сейчас. Но им повезло, они выжили.

Тремя этажами выше, Энтони Старк прикрыл глаза ладонью и едва слышно выругался, уже догадавшись, куда все идет. Брюс ободряюще сжал его плечо, и только тогда Железный Человек смог вдохнуть, чувствуя горечь во рту, которую не перебить даже самым крепким виски. Сколько не пытайся — от прошлого не сбежать, а последствия давних поступков то и дело всплывают в настоящем, отравляя его жизнь.

Обадайя Стейн, который не захотел смены курса компании с оружейных рельс на мирное производство, и пытался убить его для получения контроля над акциями СИ.

Иван Ванко, мстящий за отца, что работал с Говардом, но умер в тюрьме и нищете по обвинению в шпионаже, а все их совместные разработки достались американцам.

Олдрич Киллиан, чье предложение о сотрудничестве Тони легкомысленно отверг, предпочтя провести веселую ночку с Майей Хансен, пока непризнанный гений ждал его и мерз на крыше, одолеваемый суицидальными мыслями…

Теперь этот список пополнился новыми именами — Максимофф. Или же нет? Старк, чье сердце грохотало в горле, приближая паническую атаку, перевел задумчивый взгляд на экран и прислушался к голосам двух женщин, одна из которых вовсе не считала его виновным во всех бедах мира.

— Они выжили, но посчитали, что в той трагедии виноват Тони Старк, — Стефа тяжело вздохнула, подперев голову рукой. — Знаете, о чем я подумала после того, как услышала подобное заявление? О том, чем оружейнику-миллиардеру с другого конца земного шара мог помешать простой коммивояжер Олег Максимофф, его жена-домохозяйка, и двое детей из далекой Заковии, которую не сразу на карте найдешь, что их пришлось устранять таким экзотическим способом. Вы видите здесь логику? Я вот не вижу. Но когда я спросила об этом Ванду, пускай и в более мягких выражениях, то не услышала ничего, кроме того, что Старк виноват, и точка. Плюс еще целая речь, в которой его описали чуть ли не родным сыном Сатаны с максимальным количеством площадной брани, которую я не хочу повторять вслух. Со слов Ванды, Старк не ел и не спал, со злодейским хохотом создавая ракету, затем самолично попёрся в Заковию, прицельно выбрал дом их семьи, пустил снаряд, но промахнулся. Извести вражин с первого раза не удалось, и тогда супостат американский достал вторую ракету — из кармана, вестимо — и вновь запустил ее в дом. Затем натешил свою черную душу созерцанием каменных завалов, поставил галочку в списке убийств на сегодня и удалился в закат на алом Мерседесе, громко торжествуя победу зла. И знать не знал, что судьба хранит своих героев, поэтому дети выжили, и вот теперь-то, они выросли и отомстят за свои погубленные годы! — победно сжала вскинутый кулак ведьма, состроив воодушевленное лицо.

— Вы утрируете, — заметила Хилл, но оборотница невооруженным взглядом видела согласие с ее точкой зрения на это происшествие.

— Вообще ни капли, — дернула уголком губ ведьма. — Если вам доведется поговорить с Вандой, она скажет вам ровно то же самое. Представляете теперь степень моего недоумения, когда я услышала все это в первый раз? Потому что с моей точки зрения, все выглядело так: Старк, инженер-оружейник, создал чертеж ракеты — что поделать, бизнес у человека такой. Затем на заводе сделали множество таких снарядов, львиную долю которых выкупил Пентагон, а остаток вышел на мировой рынок, где это оружие мог приобрести кто угодно — хоть исламские террористы, через подставных лиц, хоть заковианские радикалы — что и произошло. Наши военные вели боевые действия, и зацепили жилой район с мирным населением — да, и такое бывает, трагическая случайность. Или не случайность, но тогда надо разбираться с теми, кто отдал этот приказ, почему не эвакуировали людей и так далее. И еще ракета эта… Не оружие виновато — а люди, что его направляют, понимаете? При желании, убить можно чем угодно. Перерезать глотку кухонным ножом, проломить голову табуреткой, заколоть вилкой или задушить шёлковым шарфиком. Но что-то по улицам не бегают толпы мстителей, готовых убивать производителей ножей, табуреток, вилок и шарфиков!

Откинувшись на спинку стула, оборотница с жаром продолжила:

— Тот же ваш ученый-ядерщик, Роберт Оппенгеймер — был одним из изобретателей атомной бомбы, которую затем спустили на Хиросиму и Нагасаки. Около восьмидесяти тысяч людей, погибших от взрывов — и еще сто пятьдесят тысяч после: от лучевой болезни, ожогов и ран. Да, Оппенгеймер корил себя за эту разработку всю жизнь, но не он ее применял, это не было его выбором. Пятнадцать лет спустя он посетил Японию, участвовал в пресс-конференциях, читал лекции в университете… но что-то японцы его не линчевали, хотя согласитесь, причины у них были более чем достойные!

— Мисс Максимофф прислушалась к вашим аргументам? — буднично задает следующий вопрос Хилл, но судя по глазам — ответ ей уже известен.

— Как же, — безрадостно усмехнулась Стефания. — Более того, она не просто так поведала мне эту историю — Ванда хотела, чтобы я использовала свои способности, дабы мы подобрались к Старку, и отомстили ему за смерть родителей близнецов. Наслали порчу, сварили яд, банально устроили несчастный случай — но чтобы Старк непременно страдал и страшно мучился перед смертью… Она меня просто не слышала, все аргументы пропускала мимо ушей, а ее одержимость этим человеком даже немного пугала. Я не понимала, откуда у нее эта фиксация — ну не из-за надписи на той ракете же? Бред полнейший. Ванда, такая умная, спокойная, собранная, становилась натуральной фанатичкой, стоило затронуть эту тему. Сначала, я думала, что она передумает, если промолчу я, но Ванду будто прорвало — теперь речи о Старке звучали каждый день без остановки, как и все более изобретательные способы его убийства… Я отказалась в этом участвовать.

— Почему? — для протокола спрашивает агентесса, но судя по мыслям — ей действительно любопытно.

— Не из милосердия — вот еще, но для ее же блага. Право на месть священно, и никто из ведьм нам бы и слова не сказал, если бы мы наказали истинных виновников случившегося — заковианское командование, что отдало приказ стрелять по жилому дому. Но другое дело, если начать раскидываться смертельными проклятьями направо и налево без оснований, да еще и на такую знаменитую и публичную фигуру как Энтони Старк. Если бы мы засветились, не имея ни веских оснований, ни неоспоримых доказательств его вины… последствия были бы ужасны. У Совета Тринадцати с такими нарушителями разговор короткий и равнозначный содеянному — а значит, смертная казнь для меня и Ванды. Я пыталась объяснить ей это, но мы только поссорились.

— Что за Совет?

— Наш орган самоуправления — для правительства нас слишком мало, — скупо отвечает Урсу, и брюнетка не решается давить, вновь возвращаясь к Максимофф.

— Мы не разговаривали неделю, но я решила не терять время зря. Раз на слова Ванда не реагирует, значит, нужно найти доказательства и настоящих виновников, чтобы ткнуть ей под нос. Я пошла в городской архив, но подробностей военных операций там, конечно же, не было — только в архиве Министерства военных дел, для которого нужен допуск. Зато я нашла алиби Старка — и тот действительно не был причастен к трагедии в Заковии ни боком, ни каком. 10 октября 1999 года, мистер Старк находился в Монако, участвовал в Гран-при автогонок «Формулы-1» и занял первое место, что засвидетельствовала туча журналистов и репортеров. После этого он бурно отмечал победу в трех ночных клубах, напился до зеленых чертей, купался голышом в фонтане Ларвотто в обществе четырнадцати моделей и танцовщиц гоу-гоу, затем танцевал ламбаду на площади Кази́но, кося под Джеймса Бонда, а приехавшим полицейским громогласно предлагал выпить на брудершафт, и прокатить на своем красавце. Вероятно, он имел ввиду свой Бугатти цвета маренго, но если учесть, что это предложение Старк делал лишь в костюме Адама, служивые могли неправильно его понять. Остаток ночи Старк провел в КПЗ №4 Монако-вилль, и утром был выкуплен своим водителем под залог. В общем, такое плотное расписание, что злодейства воткнуть решительно некуда — вычеркиваем.

Тремя этажами выше, ухмыляющийся Тони дал пять Тору, недавно выучившему этот мидгардский жест одобрения, и решительно отказался воспламеняться под убийственным взглядом Капитана Мораль.

— Я огнеупорный, Роджерс, можешь даже не стараться.

— Не стараться что? Быть воспитанным человеком? Там же были женщины!..

— Которые с радостью присоединились ко мне.

— И мужчины…

— А вот эти мне явно завидовали, потому и замели в участок. Зато теперь, мне будет, что вспомнить в старости и рассказать внукам!

— Я бы о таком рассказывать не стал, — поджал губы блондин. — И уж тем более — делать.

— И очень зря — такая роскошь зазря пропадает, — бесстыжий карий взгляд жадно облизнул атлетически сложенную фигуру суперсолдата, и пускай Стив знал, что Старк шутит, совсем не реагировать на подобные выпады не получалось.

— Ты не в моем вкусе, Тони, — устало огрызнулся он, раздраженно выдыхая. Сложив руки на груди, Кэп отвернулся от насмешника, даже спиной умудряясь выражать осуждение, но гению все было, что с гуся вода.

— Вид сзади так даже лучше.

— Тони!..

— В Министерстве меня, разумеется, завернули, и я не рискнула колдовать перед полным фойе охраны и прицелом камер — проблемы мне были не нужны. Тогда я связалась с хорошим знакомым отца — он тоже принадлежал к военной сфере, и был много чем обязан полковнику Урсу, — бросив построжевший взгляд на уже открывшую рот Марию, Стефа тотчас добавила: — Я знаю, что у вас подписки о неразглашении, поэтому не стану его подставлять и не назову имя. Это была единоразовая помощь, копии документов по той операции он достал, и более я того человека не тревожила.

— И что же в них оказалось?

— Все, как я и думала. Ни Старк, ни американцы там и близко не участвовали — лишь две радикальных противоборствующих партии, ведущих ожесточенный бой. В жилой район никто не собирался соваться, но один из отрядов на окраине города прижали, и те решили затеряться среди вереницы домов, пытаясь сбросить противников с хвоста. Наводчик стрелял вслед бронеавтомобилю, и зацепил его колесо, а бойцы отстреливались из гранатометов и оглушили наводчика взрывом. Солдаты с бронеавтомобиля получили от своего командира приказ уходить пешком и врассыпную, а их преследователи решили, что бойцы затаятся в домах. Контуженый наводчик получил приказ добить тех, кто на улице и сворачиваться, но в горячке боя решил, что добивать нужно всех. В дом влетело две ракеты, и что было дальше — вы знаете. Это и впрямь — трагическая случайность, а те люди — жертвы войны, которая шла в Заковии слишком долго. И кого тут наказывать? Тот наводчик получил выговор и понижение, но он погиб через два года в ходе другой операции. Есть его командир, но он же не приказывал стрелять в дом, а бойцы противника уходили по улицам, и не собирались прикрываться мирными жителями. Все это, с отчетами и пояснениями я и показала Ванде, надеясь, что она увидит правду без прикрас, и перестанет желать смерти постороннего человека. Я считала это своим долгом — помочь подруге во всем разобраться и остановить, пока Ванда не наделала ошибок, о которых будет жалеть.

Стефа опустошенно молчала, вспоминая тот непростой разговор, быстро перешедший на личности и крики, и непримиримое лицо Ванды, цедящей слова сквозь зубы с ледяным презрением в глазах.

— Мисс Максимофф не вняла вашим доводам? — полуутвердительно заметила агент Хилл, и брюнетка только кивнула.

— Она и слушать ничего не хотела. Просмотрела всю папку, но заявила, что я ничего не понимаю, ведь меня там не было, а вот ракета Старка — была. И он, естественно, виноват, наживается на поставках оружия в нашей стране, паразитирует на войне, множит смерть и радуется этому. Может, будь я старше и умнее, повела бы себя иначе, но мне было пятнадцать, и я вспылила в ответ. Сказала, что на заборах тоже много чего пишут, но это не является правдой, а у продажи оружия всегда есть две стороны — продавцы и покупатели. И раз покупатели с нашей стороны не иссякают, то война будет продолжаться вечно, если правительство не сумеет договориться. На наши крики прискакал Пьетро, увидел папку, ни в чем толком не разобравшись принял сторону сестры, заявив, что дела их семьи меня не касаются, а потому не свалить бы мне по-хорошему, пока он не помог по-плохому. В ответ я плюнула с досады, и ответила, что раз их дела меня не касаются, и мое мнение ничего не значит, то пусть гоняются за призраками сами. И вендетту Старку тоже организовывают сами, а я — умываю руки. И ушла.

Смирив гнев, клокочущий в груди, и отдышавшись, мисс Урсу продолжила:

— После этого мы не разговаривали полтора месяца. Ванда меня игнорировала, Пьетро бросал оскорбления в спину, но на него мне всегда было плевать. А на подругу — нет, что бы я там не ляпнула в запале. Уже через неделю я остыла, и решила что погорячилась — нужно было действовать мягче, все же изначально речь шла о ее родителях, но пролитое зелье обратно не соберешь. Тогда я подумала, что стоит зайти с другой стороны, и отвлечь Ванду чем-то важным, глобальным, тем, что перевернет ее мир, и думать о ерунде будет некогда.

— И что вы придумали?

— Дать ей возможность осуществить свою мечту — нормально колдовать. Еще пару месяцев до этого, я искала способы для слабосилков увеличить свой резерв. Выписывала в красивый кожаный блокнот рецепты зелий-стимуляторов и техники медитаций для раскачки ядра, сделала кольцо-концентратор с бериллом и лунным камнем — оно должно было позволить Ванде применять хотя бы простейшие чары, аккумулируя магию. Списалась с бабушкиными подругами — профессиональным целителем и ритуалистом, и те меня обрадовали — вереница целебных зелий и серия ритуалов с завершающим посвящением Богине должны были разжечь искру Ванды в пламя. Небольшое, но стабильное, без перенапряжения и обмороков. Ей бы совершенно не до Старка стало — когда мир расцветает тысячей оттенков, когда ты чувствуешь силу в кончиках пальцев, когда получаешь возможность творить… все прочее меркнет и бледнеет, даже глупая псевдоместь. Обучение основам, аурному зрению и магической чувствительности заняло бы все ее свободное время, а я бы подсовывала Ванде все новые и новые учебники с чарами, и она точно заинтересовалась бы — у волшебства широчайшие возможности. Пускай второй Морганы из нее бы не вышло, но я подумала, что мы могли бы работать вместе — артефакторика чрезвычайно увлекательная наука! У Ванды была светлая голова, и она могла бы взять на себя расчеты и рунные схемы, а я — весь остальной процесс создания артефактов. Ее ментальный щит стал бы дополнительным плюсом, позволив мне работать в тишине и спокойствии, без шквала чужих мыслей под боком. Подруги и партнеры, сообща управляющие антикварным магазином — это была бы замечательная перспектива на будущее. Даже противного Пьетро нашли бы куда приставить — оценщиком или управляющим... Но моим радужным мечтам не суждено было сбыться.

— Почему?

Девушка с присвистом выдохнула, прикрывая глаза.

— Наступило шестнадцатое февраля — день рождения близнецов, и я подумала, что это отличная возможность для примирения — праздник все-таки, а Ванде исполнялось восемнадцать. Взяла торт, подарки, письмо от той целительницы, с которой я договорилась насчет пробуждения дара, пришла к подруге… но все пошло не так с самого начала. Если я за время разлуки остыла и раскаялась насчет той ссоры, то Ванда наоборот — успела накрутить себя все сильнее и полностью уверилась в собственной правоте. Еще и Пьетро на мозги ей капал, вот уж у кого критическое мышление вечно стремилось к нулевой отметке… — Стефа поджала губы, нервно сцепив пальцы в замок.

— Вы снова поссорились? — мягко напомнила о себе Хилл, пока ведьма молчала, ковыряя пряничный стол.

— Разругались в пух и прах, если уж быть точными. Из реплик Ванды я поняла, что она ждала, пока я не приползу просить прощения, признав свою вину и посыпая голову пеплом. Осознаю, сколь многого лишилась без ее общества, поварившись в одиночестве, и пойму, что была неправа касательно ситуации со Старком. И, разумеется, покорно побегу исполнять все ее желания, начиная с головы миллиардера на серебряном блюде. Да, это жалко и унизительно, но я действительно соскучилась по подруге, и, в общем-то, готова была извиняться, желая вернуть все как было прежде — во всяком случае, пока Ванда не упомянула Старка. Она ошибалась касательно его вины, слово за слово, и началась перепалка. Мы спорили, Пьетро лез под руку, подзуживая сестру и не забывая хамить мне, но видя, что мы не обращаем на него внимания, влез между нами. Когда этот гадёныш осмелел, решив схватить меня за руку и… не знаю, чего он там хотел. Толкнуть или выкинуть из комнаты, но Пьетро прошелся по моим родителям своим поганым языком, и я мигом заставила его заткнуться, превратив в лягушку.

— В лягушку? — брови Марии поползли вверх.

— В самца суринамской пипы — это первое, что мне в голову пришло. Если вы их видели, то знаете, что они похожи на коровью лепешку, а рот у них как пылесос и голосок отвратный — ну вылитый же Пьетро! Он тоже никогда не мог вовремя заткнуться. Я разозлилась, но ему и правда не стоило лезть ко мне — он все же не Ванда, которой я могла многое простить, поэтому попрыгал бы пару часов в истинном обличье, подумал о бренности жизни и полезном умении держать язык за зубами — и вернулся бы обратно. Но Ванда мне брата не простила — раскричалась пуще прежнего, припомнила все грехи — мнимые и не очень, после чего влепила пощечину, словно чернавке, а я отправила ее в стенку телекинезом… Тогда я испугалась и замерла, опустив руки — все же не хотела причинить Ванде реального вреда, а вот она только разозлилась. И сказала… — оборотница гулко сглотнула. — Сказала, что если я не помогу ей со Старком, то она всем расскажет о магии, и что я — ведьма во всех смыслах этого слова. Журналисты с радостью ухватятся за сенсацию, и это если военные не заберут меня раньше — не то в качестве бойца, не то в качестве подопытной мыши. И вот тут меня окончательно перемкнуло. Я же сто раз говорила ей, что этот закон нельзя нарушать — разглашать информацию о волшебном сообществе обычным людям! Только ведьмы и магические существа могут быть посвящены в тайну, исключение делается лишь для родственников и супругов, но и только! А за нарушение всегда следует кара от Совета Тринадцати — либо лишение памяти, либо смертная казнь. И вот, Ванда так легко и просто отказывается от мира, к которому она принадлежит, своими руками гробит будущее, а возможно, что и жизнь!..

Стефания захлебнулась словами, не в силах выразить всю бездну своего возмущения, и пораженно всплеснула руками, сердито выдыхая. Она ведь подробно донесла всю опасность подобной затеи еще в самом начале их знакомства, и Ванда согласилась с ней, а теперь сознательно готова была предать себя, свою суть, и ради чего — возможности поквитаться с человеком, который вообще никак не замешан в давней трагедии? Не отдавал приказ, не участвовал, слыхом не слыхивал ни о каких Максимофф, что сейчас от злости трясутся, лишь увидев Тони Старка в телевизоре?

Тремя этажами выше, Клинт Бартон задумчиво уронил в пустоту:

— Я один сейчас подумал о том, что история Лили Эванс и Северуса Снейпа почти повторилась? — но Мстители шикнули на него, хотя параллелей у этой парочки действительно было много.

— И что вы сделали? — осторожно спрашивает агент Хилл, отвлекая Стефу от горьких раздумий.

— Приняла меры, — кратко отозвалась мисс Урсу, и черты ее лица заострились, а глаза казались двумя осколками изумрудного льда. — Ванда не шутила, не бравировала, не брала меня на слабо. Ей хватило бы смелости провернуть такой финт ушами, но я не знаю, почему она выдала свой план, не принимая меня в расчет. Думала, что я слишком мягкотела и нерешительна? Не смогу найти в себе хребет и остановить ее? Что ж, Максимофф ошиблась — я проклинала ее с холодной головой, пускай и оставила лазейку на случай, если Ванда одумается.

— Смертельное проклятье? — спокойно предположила Хилл, и ведьма безрадостно усмехнулась. Наворотила она столько, что уже за глаза чудовищем считают — значит ли это, что репутацию нужно оправдывать?

— Нет, я была зла, но не желала Ванде гибели. Поэтому наложила проклятие Кассандры, — не дожидаясь уточняющих вопросов, Стефа пояснила: — Оно древнее, но не смертельное, и названо в честь Кассандры Троянской, отвергнувшей чувства Аполлона. Девушка обладала способностями к прорицанию, но оскорбленный небожитель сделал так, что ей никто не верил, даже если она говорила чистую правду.

— И Максимофф… — протянула Мария, уже догадавшись, чем ведьма приложила строптивую девчонку, не желающую хранить чужой секрет в тайне.

— Теперь могла говорить о волшебстве, чарах и зельях сколько душе угодно. Называть меня ведьмой хоть в глаза, хоть за спиной, клясться на детекторе лжи, что своими глазами видела колдовство или мое непосредственное участие в магическом ритуале… Но никто из окружающих не поверил бы ни единому ее слову — кроме тех, кто уже знал о магии.

— И вы оставили эту лазейку, на случай…

— На случай, если Ванда одумается и вернется. Знаю — это унизительно и эгоистично, но тогда я наивно надеялась, что подруга перебесится, и все станет как прежде. Как ни крути, но Ванда была ведьмой, одной из нас, и как бы я на нее не сердилась, мне не хотелось, чтобы ее убили. Мне казалось, что она не понимает всей серьезности нашего закона и последствий для нарушителей.

— Но вы рассказали о магии нам, — резонно возразила агентесса. — Почему?

Стефания подняла глаза, где то и дело вспыхивали искорки, и многозначительно улыбнулась:

— Вы же умная женщина, мисс Хилл. Подумайте сами, почему я это сделала. Но гораздо интереснее будет вопрос: почему я не боюсь говорить об этом столь открыто? Не опасаюсь кары?

— Нельзя ли обойтись без загадок? — проворчала брюнетка, в голове которой заметались мысли и предположения, одно хуже другого. Ведьма лишь шире улыбнулась.

— Но ведь так будет совсем неинтересно! А мне, знаете ли, любопытно, кто догадается обо всем первым! Тест на сообразительность, если угодно.

Потяжелевший взгляд Хилл без слов сообщил, что в гробу ее любопытство видали, но профессионализм взял верх, и Стефу попросили продолжить.

— После столь эпичного завершения нашей ссоры, с Вандой мы совершенно разругались. Похоже, она догадалась, что шутки кончились, и не знаю, ходила ли она к газетчикам и военным, но вот ребятам из приюта точно рассказала. Может, хотела проверить, поверят ли они ее рассказу, но проклятие Кассандры работало без сбоя — и народ постепенно стал считать ее врушкой и фантазеркой. Пьетро о магии знал, и о жабьей шкурке помнил, так что с сестрой на эту тему общаться мог, а на меня смотрел волком. Прошло еще три месяца, наступил май, и я решила, что на этой печальной ноте наша дружба и закончилась, пока не прозвенел финальный аккорд. Но был он столь идиотским, что и упомянуть-то стыдно.

— И все же расскажите.

— Ванда постоянно пропадала за пределами приюта — на слабенький отвод глаз ее хватало, так что никто из воспитателей и учителей не был особо обеспокоен. А вот Пьетро то и дело мелькал перед глазами, и я начала замечать, как странно на меня посматривают окружающие. Обычно я стараюсь не вслушиваться в фоновый шум, но мне стало любопытно, а легкое ментальное касание тут же выявило причину. Этот болван не внял четкому предупреждению, и начал распускать дурацкие слухи о моей связи с бандой «Дети Люцифера». Были у нас такие сатанисты, которые обрели свою печальную славу в окрестностях Нови-Града. Мучили животных, устраивали оргии на кладбищах, причем одни — искренне призывали Сатану, а другие не были прочь помародерствовать на могилах состоятельных покойников и обшарить богатые склепы, лишь притворяясь оккультистами. Добавьте к этому распространение и употребление наркотиков, растление несовершеннолетних, и то, что некоторых золотых мальчиков и девочек так и тянуло поваляться в грязи — и получаем знатную головную боль. Ведь их высокопоставленные родители не хотели, чтобы проказы детишек стали известны широкой общественности и испортили их шансы на дальнейшую благополучную жизнь и карьеру, а потому правоохранительным органам приходилось очень выборочно ловить малолетних негодников. Бриллиантовые детки, обдолбанные кокаином и с коллекцией домашнего порно утекали сквозь пальцы, а вот беднота, шарящая по могилкам, оставалась в цепких лапках злющих таким положением полицейских. Называть меня ведьмой в глаза этот жаболюб не рискнул, но испортить репутацию — запросто. Как говорится, то ли он украл, то ли у него украли… отмываться пришлось бы долго, а в отличие от приютской босоты у меня был бизнес, и Максимофф это знал.

— Полагаю, вы не оставили подобный выпад без ответа.

— Правильно полагаете, — равнодушно кивнула мисс Урсу. — Бедняжку-Пьетро сразила внезапная импотенция, но вот в мужских душевых и спальнях его… гм, желание, возвращалось с утроенной силой, так что очень скоро репутация Максимофф приобрела небесно-голубой оттенок, — на скептичный взгляд агентессы Стефания широко оскалилась: — Может у вас, в Америке, все сейчас необычайно радужны и толерантны, а вот в Заковии, да еще и в приюте, за такие пристрастия совсем нетолерантно бьют морду и устраивают темную, популярно объясняя педриле всю глубину его заблуждений. Пьетро разругался со всеми соседями, был выселен в самый сырой угол комнаты, а девчонки начали обходить его по широкой дуге, презрительно кривя губы. Решив, что придурку хватило, я отменила чары, и подумала, что на этом все закончилось, но ущемленное самолюбие взывало к отмщению, и Пьетро закусил удила.

— Все же рассказал о ваших способностях? — предположила Хилл. — И почему вы и на него не наложили проклятье Кассандры?

— Потому что Пьетро знал сущие огрызки о волшебстве — я же с его сестрой в основном общалась, и потому… что мне не хотелось ссориться с Вандой сильнее, чем уже было, — чуть помявшись, ответила Стефа.

Мария бросила на смущенную девушку острый взгляд, и проницательно заключила:

— Вы еще надеялись на перемирие, не так ли? Даже после тех ссор, несовпадения мнений по поводу Старка и угрозы раскрыть вашу тайну обществу?

Но Стефания красноречиво молчала, глядя на свои руки. И что тут скажешь? Да, надеялась? Да, ее мнение много для меня значило? И Ванда тоже много для меня значила? Хтоновы потроха, какой же жалкой она была, столь жадно желая чужой дружбы и одобрения! И если бы об этом узнала бабушка, то Доротея Николаевна устроила бы знатную трепку Стефе, но девушка ей не сказала — побоялась, что дух старой ведьмы не одобрит подругу, и с Вандой придется расстаться. Может, и зря не сказала — все могло бы сложиться совсем иначе.

Но говорить о своей дурости заново не хотелось, поэтому Стефания откровенно перевела тему:

— Пьетро поступил по-другому, как ему казалось, более умно и изящно. В конце мая, перед самым их выпуском, в наш приют пришел майор Чернофф и ксендз Ялго.

— Священник?

— Ну да, у нас же католический приют был — имени Никлоса Белузского, и он находился под патронатом Святой Церкви. Ежеутренние молитвы, каждое воскресенье мы все ходили на службу в храм, исповедь и причастие обязательны для всех воспитанников — ибо безгрешных не бывает. Если в чем-то провинился — добро пожаловать в карцер, вместо досуга будешь читать розарий по памяти, на обед и ужин — хлеб и вода. И еще мы соблюдали все посты, периодически обходясь без сладкого и мяса, зато прекрасно вписывались в бюджет.

— Познавательно. И каково же ведьме молиться христианскому Богу? Ведь вы же другой Богине посвящены, насколько я понимаю?

— Верно понимаете. Вот только ваш Бог уже давно не присматривает за вами, а молитва без искренности и души — лишь пустое сотрясание воздуха. Все исключительно для того, чтобы вписаться в ряды людей с оловянными глазами, что не веруют и не верят, а просто отбывают повинность в церкви, демонстрируя пустое благочестие. Просфоры с кагором невкусные, в святой воде я могу купаться, а от ладана только расчихаюсь — уж больно запах резкий. Хотите узнать что-то еще? — нахально улыбнулась Стефа, глядя на агентессу, которая окольными путями желала понять слабости ее вида. Увы и ах, мисс Хилл, их не так уж много, и у ЩИТа их точно нет, иначе сейчас они говорили бы совсем по-другому…

— Да, для чего в приют явились полицейский и священник, и как с этим был связаны вы и Пьетро Максимофф, — невозмутимо отбила подачу Мария, явно привычно держа удар.

— Напрямую. Как оказалось, и тем, и другим поступила анонимка, о том, что воспитанница католического приюта, отличница и медалистка, является не просто членом банды «Дети Люцифера», но и ее идейным вдохновителем. Якобы я отвечаю за бескультурную часть этих сатанистов — нахожу для них описания нечестивых ритуалов, поставляю оккультную литературу, благовония с наркотическим эффектом и кровь совсем не животного происхождения: оказывается, пропало несколько бродяг, и рядом с ними видели «Детей Люцифера» в масках. А накануне на Северном кладбище Нови-Града были найдены человеческие останки, следы некой церемонии, и разорен склеп уважаемой семьи Ротто… В общем, поводов достаточно, чтобы и полиция, и церковники зашевелились, пытаясь приструнить вкрай обнаглевших хулиганов. Наша директриса, Эльга Тодоровна, работала с детьми более сорока лет. Она не стала с жаром восклицать, что я не такая, но прекрасно знала, что дыма без огня не бывает. Поэтому она попросила доказательства, изучила их, и в кабинете оказалась не только я, но и близнецы Максимофф.

— Директор знала о вашем конфликте, и предположила, что они вас подставили? — сделала логичный вывод мисс Хилл.

— И это тоже, — фыркнула Стефа. — А еще Пьетро, дурак, умудрился засветиться на камерах! Напечатал донос в компьютерном клубе, работал в перчатках, кинул письма поздно вечером, натянув толстовку с капюшоном по самый подбородок, и проскочил мимо камер у входа. Вот только завернув за угол, избавился от своей гениальной маскировки, не заметив камеру на углу частной парковки — а полиция потрудилась проверить все варианты, и этот Кочубей несчастный спалился как газета в камине! Эльга Тодоровна просветила представителей власти о наших сложных отношениях, поскольку всегда держала руку на пульсе того, что происходит во вверенном ей заведении, и в лучших традициях инквизиторов ксендз и майор решили проверить всех троих. Естественно, у меня ничего не нашли — во избежание подобных ситуаций я уже привыкла держать вещи и книги в подпространстве. Да, не слишком удобно, зато все в целости и сохранности, а покойные предки не будут клевать мне мозг, если что-то случится с родовыми фолиантами. У Пьетро тоже ничего не было, кроме сигарет и легкомысленных журнальчиков, за которые ему достался бы очередной вечер в карцере, а вот у Ванды…

— Что у нее?

Стефания прикусила губу, глубоко вздыхая.

— Она, похоже, знать не знала об инициативах брата — я же говорила, что Ванда постоянно пропадала в городе. Но при этом, она явно пыталась колдовать самостоятельно. У нее нашли альбомы и блокноты с формулами множества чар, ритуальными схемами и рецептами зелий, записанными по памяти — из тех книг, что я давала ей читать — и парочка копий трактатов по менталистике. Были простенькие амулеты на все случаи жизни — из тех, что я ей дарила, пока мы еще дружили. Но хуже всего стало, когда нашли аптечку с зельями…

— Подождите, — прервала ее Хилл, скользя по лицу ведьмы странным взглядом. — Вы не забрали всю эту волшебную атрибутику, когда рассорились с мисс Максимофф?

— Нет, конечно! — негодующе воскликнула оборотница, которая считала себя практичным, но не скупым человеком. — Я что, похожа на жадного папика, который при расставании с подружкой потребует вернуть все цацки, подаренные шубы и в рот заглянет — вдруг там фуа-гра еще не прожевано? Все, что я дарила Ванде — у нее и осталось, мне и в голову не пришло забирать эти вещицы! Но из-за этого, и чертового Пьетро с шилом в заднице, случилась эпичная подстава. Я подарила Ванде аптечку с зельями первой необходимости — никаких ядов и запрещёнки, но зелья от головной боли и простуды, заживляющая мазь, снотворное и успокоительное там имелись. И многое другое. Их нельзя хранить в пластике и блистерах, так что все по-старинке было расфасовано в хрустальные флаконы, и выглядело весьма фэнтезийно. У священника загорелись глаза, но сказать он ничего не успел — сработала защита.

— Что за защита?

— Стандартная рунная защита от воришек. Ванда жила в комнате с другими девочками, и откровенное крысятничество быстро пресекалось, но от женского любопытства спасу не было, поэтому шкатулка была защищена. Ее не хотелось брать в руки, а если человек упорствовал, ему начинало жечь пальцы, словно от настойки крапивы. Но в этот раз все произошло иначе. Стоило ксендзу открыть аптечку, как та рванула через несколько секунд, словно динамитная шашка. Взрыв, дым, грохот — лишь в последний момент я успела поставить щит, ослабивший последствия, поэтому никого не убило. Но ожоги, сожженные брови и ресницы, испорченная одежда — всего этого было в достатке. Пока директриса паниковала и вызывала скорую, а майор наседал на Ванду, я успела сжечь все ее записи, будто они пострадали при взрыве — отдавать церкви такой компромат я не собиралась, и понятия не имею, о чем думала Ванда — могла бы и тайник устроить.

— Но взрыв не был делом ваших рук?

Стефа лишь головой покачала:

— Нет. После я размышляла об этом, и пришла к выводу, что рунная защита могла среагировать так, только если у священника при себе была вещь с полярной энергетикой — намоленный образок, освященные действительно верующим человеком чётки или защитный амулет времен Инквизиции, что вряд ли. Или… что Ванда сама поправила рунную цепочку, либо экспериментируя, либо желая настроить защиту иным образом.

— Например, от вас? Если бы вы захотели забрать зелья?

— Еще раз: я не забираю подарки. И если бы мне нужны были зелья, я бы себе сколько угодно наварила, чем стала так крохоборствовать, — буркнула девушка, вспоминая тот звездец и грандиозный разнос, что Ванде устроили после. — Эта дурацкая история плохо закончилась. Злющий ксендз орал, брызгал слюной и настаивал на самых жестких мерах, да и майор, которого тоже зацепило, благодушием не блистал. Ванду назначили сатанисткой, а Пьетро — доносчиком, и обоих забрали в обезьянник, ославив на весь приют. Но за недостатком улик пришлось отпустить, хотя статью за хулиганство им впаяли по всей строгости — они же уже совершеннолетними были. Близнецам знатно помотали нервы, назначили общественные работы, и капитально испортили личное дело — мстительный церковник постарался. Теперь характеристикой Ванды можно было только подтереться, а ведь она так хотела поступить в университет на бюджетное место… Прошли экзамены и выпуск, наступило лето, а близнецы покинули приют, и больше я Максимофф не видела. Во всяком случае, до третьего июля.

Мария подобралась, зная, что в этот день Стефания Урсу официально пропала, и вся обратилась в слух. Ведьма гулко сглотнула, крепко сжав ладони, да так, что ногти впились чуть ли не до крови.

— Я возвращалась вечером после курсов в приют, как внезапно встретила Ванду на бульваре Мира, сидящую на лавочке, и сильно удивилась.

— Почему?

Оборотница развела руками:

— Я думала, она уже давно уехала! Максимофф столько раз говорила, как ей осточертела Заковия с ее милитаристским режимом и комендантским часом, что как только ей отдадут документы в приюте, ноги ее здесь не будет. Они с братом сядут на первую же машину и только их и видели! И все же, она была еще в Нови-Граде. И выглядела… пожалуй что, практически счастливой, — перед глазами Стефании мелькнули рыжие локоны и обаятельная улыбка с ямочками на щеках. Когда Ванда хотела, она могла быть просто неотразимой. — Она была спокойна, говорила дружелюбно, словно между нами не было ни тех злосчастных ссор, ни отчаянных споров. Будто все было как раньше. Ванда извинилась за последнюю выходку Пьетро, сказала, что нашла работу и вскоре покинет город. Она предложила прогуляться и я не устояла, да и расставаться с ней на плохой ноте не хотелось. Ведь худой мир лучше доброй ссоры, верно? Мы шли и беседовали о пустяках, и я не сразу поняла, что мы петляем по переулкам, уходя все дальше от приюта.

— Вы не обеспокоились?

— Едва ли. Ванда не могла противостоять мне даже в свои лучшие дни, а из Пьетро защитник просто аховый. Думать о плохом не хотелось, и я доверчиво понадеялась, что мне просто мерещится, когда мы вновь повернули, и оказались в пустынном дворике. Не померещилось — там была ловушка, отрезавшая меня от внешних потоков магии, — по спине девушки побежал холодок, а ребра болезненно заныли, словно от многочисленных ударов шокером.

— Каким образом? — сосредоточилась Хилл.

— Асфальт и стены домов были густо исписаны рунами Отрицания и вязью Бинсфельда...

— Питер Бинсфельд? — переспросила ее явно удивленная Мария. — Средневековый инквизитор?

— А что вас так удивляет? — вопросом на вопрос хмыкнула Стефа. — Он самый. Человек, что заложил внушительную теоретическую базу по борьбе с колдовством и темными силами, на самом деле былом сыном ведьмы — и это ведь не единичный случай. Вообще, самые жестокие и беспринципные борцы за веру произошли именно из волшебных семей. Знания, пускай и отрывочные, у них были, а вот истинной силы — нет. А ведь хочется. Силы, денег, власти, унизить семью, для которой ты стал разочарованием, не родившись колдуном. Время, опять же, способствует. Средние века, место женщины — за плинтусом, но с ведьмами такой трюк не работает — парочка Жалящих на задницу и мигом уважать дам научишься. Или… затаишь зло, пожелав отомстить и возвыситься, благодаря сакральным знаниям, почерпнутых из волшебных трактатов. Все эти люди ярко проявили себя. Питер Бинсфельд, участвовавший в сожжениях трехсот шестидесяти человек. Конрад Марбургский, обожавший жестокие и беспринципные пытки, а также присвоение имущества «ведьм и колдунов», что отходило ему и Церкви, тем самым получая «очищение». Франц Бьюэрман по прозвищу «Кровавый молот», что однажды отправил на костер сто пятьдесят человек без суда и следствия, пытаясь уничтожить одну слабенькую провидицу. «Убивайте всех! Господь узнает своих!», не так ли? — едко процитировала мисс Урсу. — И периодически эти борцы против ереси охотились не только на женщин, что дали им от ворот поворот, но и на настоящих ведьм, фанатично желая истребить тех, кто знает правду об их истинном происхождении. В прямом столкновении шансов у них было немного, а потому всевозможных ловушек, ограничителей и способов удержания ведьм было создано преизрядное множество. Одно из них — вязь Бинсфельда, начертанная кровавым мелом. Рецептик у него что надо. «Возьмите недоношенного младенца, лучше на двадцать четвертой неделе беременности. Извлекать его надо вместе с утробой… Смешайте жир с тертым тысячелистником, измельченным чертополохом и красным кирпичом, непрестанно помешивая…» И эти люди считают нас исчадьями Тьмы!

Хилл мужественно подавила тошноту, представив процесс приготовления этого вещества, и попросила ее продолжить рассказ.

— Так вот, когда эта вязь отсекла меня от внешних потоков, у меня остался только собственный резерв плюс парочка простеньких защитных амулетов и «Дыхание дракона». Ванда мгновенно сбежала — но мне не до нее было, и я оказалась окружена наемниками в черных масках — впоследствии оказалось, что это были гидровцы. Уйти возможности не было — с трех сторон расположились панельные многоэтажки, стоящие буквой «П», с четвертой — гаражи, из-за которых появлялось все больше солдат, а за ними — футбольное поле, на котором шла игра между юниорами — меня бы просто не услышали. Начался бой. Поначалу я неплохо держалась, хотя меня изрядно тормозило желание не убивать противников и собственные моральные принципы, — ведьма беспомощно пожала плечами, словно оправдываясь. — Мне было всего шестнадцать, и я не считала себя убийцей, даже в такой критической ситуации. В конце концов, меня воспитывали с мыслью, что мне дана великая сила, которая должна держать мир в равновесии, а массовые убийства плохо сочетаются с таким подходом. Тогда я считала, что применять боевые заклятья к человеку — недостойно, это как если бы взрослый обидел ребенка — слишком разные уровни. Допускала, что Ванда могла банально задурить голову наемникам, чтобы отомстить мне, и в общем-то — это неплохие люди, которые сами не знают, во что ввязались… В общем, вы поняли — я слишком много думала, и благополучно упустила момент, когда еще можно было вырваться из западни, пускай и с множеством жертв.

— Что было дальше?

— Дальше… парализованные и обездвиженные тела усеивали землю так, что ступить некуда было, но бойцы сыпались как горох из прохудившегося мешка — все больше и больше. От резерва оставались лишь крохи, амулеты разрядились в ноль, и у меня было только «Дыхание дракона», как оружие последнего шанса. Но. Используя его, я бы гарантированно выжгла и наемников, и поле с юниорами, и три дома вокруг — с мужчинами, женщинами, стариками и детьми, не подозревающими об угрозе, а также еще пару кварталов рядом. И я… не смогла это сделать, даже спасая себя. Благородно поставила их жизни выше своей… Чего уж там — дура была, — жестко припечатала Стефа, думая, что предки бы не колебались. А вот она — слишком слабовольна, избалована моралью и нравственностью, за что и поплатилась.

— Вас схватили? — прямо спросила Хилл, и ведьма вынырнула из омута кошмарных воспоминаний.

— Да. Били шокерами, накачали транквилизаторами, но я упала, лишь когда подобравшийся сзади гидровец застегнул на мне ошейник Корвуса — тогда магию отрезало полностью, а родовой артефакт сорвали с шеи. После этого, справиться со мной они смогли без труда. Я плохо помню дорогу, очнулась, только когда меня привели к их главному — барону Вольфгангу фон Штрукеру. Ванда и Пьетро Максимофф стояли по его правую руку как послушные собачки, буквально сияя от счастья. Оказалось, что когда мы рассорились, Ванда начала искать возможность восстановить справедливость и отомстить Старку. Это привело ее на забастовки и демонстрации, где нацисты искали себе и пушечное мясо на роль солдат, и добровольцев для экспериментов. Униженные и оскорбленные были готовы себя чуть ли не в рабство продать, лишь бы воплотить планы в жизнь, разжиться деньгами или работой, и Ванда нашла себе единомышленников. Потом и брата туда привела, так что за несколько месяцев они стали завсегдатаями пикетов и успели примелькаться. Так на них обратили внимание вербовщики Гидры, а впоследствии и сам Штрукер лично. Он знал и о внеземных технологиях, и о магии, так что Максимофф слушал очень внимательно, и Ванда вовсю распиналась перед благодарной аудиторией, в деталях и подробностях рассказывая обо мне. В архивах Гидры нашлись сведения о ведьмах, в запасниках — блокирующий магию артефакт, а найти ингредиенты для кровавого мела этим сволочам было совсем нетрудно. Итог вы знаете — засада близ жилых домов, и вот — я предстаю перед бароном, делающего мне предложение, от которого можно и нужно отказаться.

Хилл прищурилась:

— Он предложил вам вступить в Гидру?

— И это тоже. Но в первую очередь — дать клятву Служения на крови и душе.

— Но ошейник ведь блокировал силу. Как бы вы могли ее принести, не снимая его?

— Ведьмам для такой клятвы даже сила не нужна — магия поет в нашей крови и вплетена в потоки души, — печально усмехнулась девушка. — Вот только ни одна волшебница в своем уме не пойдет на это. Клятва Служения — это фактически натуральное рабство. Ведьма становится эдаким джинном, послушно исполняющим любые желания господина. Прикажет не дышать — перестанешь, прикажет из кожи вывернуться — вывернешься, прикажет умереть — умрешь… но даже смерть не освободит тебя от роли карманного чудотворца. И хороший ритуалист — тоже, ведь забрать ее может лишь тот, кто брал клятву. Разумеется, я отказалась и от клятвы, и от славной участи нацистской подстилки, послав Штрукера куда подальше. Бедненьких Максимофф аж перекосило, хотя я всего лишь назвала вещи своими именами. И естественно, главгидранту подобное не понравилось.

— Как вы его назвали? — в глазах агентессы блеснуло неприкрытое веселье.

— Вы слышали. Штрукер тоже, регулярно — мы так и не сошлись во мнениях, и следующий месяц я провела в каменном мешке, пока не «поумнею», — Стефа обозначила кавычки пальцами, потому что если «умнеть» означало со всеми потрохами продаться врагу, то она предпочтет остаться глупой. — Несмотря на отвратный сервис и еду, которую я бы помойному псу не предложила, скучать без компании мне не давали. Штрукер решил, что кнут всегда успеется, поэтому начал с пряника. Мне расписывали прекрасные перспективы под мудрым руководством этих головоногих, сулили доступ к редким книгам и артефактам, найденных за века существования организации, и обещали высокое положение при одном из лидеров Гидры, массу бонусов и исполнение всех моих желаний. У меня было лишь два желания — снять гребаный ошейник и свалить от нацистов за тридевять земель, но этого мне обеспечить не могли. Тогда я популярно объяснила, что все их обещания — фигня на постном масле, и не стоят ровным счетом ничего.

— Герр Штрукер ваш отказ не принял?

— Герр Штрукер оказался на редкость упрямой скотиной. Я посылала его и литературно, и нецензурно, и по-простому — в задницу, но он всякий раз возвращался ко мне, вызывая закономерные подозрения, что в заднице как раз таки нахожусь я, — развела руками Стефания, дурашливо улыбаясь, но вот глаза ее были холодными, как стены той самой камеры в подземелье. — После Штрукера являлся Август Лист, с триллионом вопросов о магии, принципах ее работы, нарушении одних физических законов и соблюдении других. В общем, телепередача «Хочу все знать» в режиме нон-стоп, поскольку знаний Ванды этому пытливому уму было недостаточно, а о ведьмах информации у них было маловато — в основном о том, как изловить или убить. В ответ я засыпала доктора шквалом вопросов о том, почему небо голубое, трава зеленая, а фашистскую погань не добили в сорок пятом, и оскорбленный халат удалялся несолоно хлебавши. После обеда забегал Пьетро, глумливо интересуясь, как мне живется в естественной среде обитания — клетке и с ошейником, на что я любезно осведомлялась, как живется ему — плесенью в сортире у гансов. Мы взаимно оттачивали остроумие друг на друге, но в конце неизменно переходили на площадную брань, после чего паршивец сетовал, что не может до меня дотянуться, не то бы он мне показал!.. — Стефа потрясла кулаком, скорчив воинственное лицо, и пародируя этого пустоголового клоуна. — Что именно показал, оставалось загадкой, но я предполагаю, что свое достоинство, которое и под лупой не увидишь.

— А мисс Максимофф вас навещала?

— Да, хотя я не понимаю для чего, — дернула уголком губ брюнетка. — Первый-то раз понятно, Ванда торжествовала свою победу и высказывала наболевшее. Какая я наглая, мерзкая, гадкая девчонка, заносчивая гордячка и легкомысленная идиотка, спускающая свою жизнь в отхожее место. Что мне дана великая сила, но я не пользуюсь ей, подстраиваясь под тупых людишек, и будь у нее хоть половина моего резерва, она бы и Старку отомстила, и в Гидре хорошо устроилась, заняв приличествующее ей место. Взахлёб вещала, как ей сказочно повезло увидеть, что я колдую, иначе она бы даже внимания не обратила на такую посредственность как я. Как она внимательно присматривалась ко мне, прежде чем познакомиться, переживала, что ничего не выйдет, даже речь репетировала, но не понадобилось. Ведь я, словно необласканная псина кинулась ей на шею, и ходила хвостом, ловя каждое слово, будто это откровение свыше. Ванда говорила, как украдкой смеялась над моим простодушием, но с удовольствием пользовалась книгами и амулетами, позволяла платить за себя в кино и кафе, с брезгливой жалостью наблюдая за моими потугами понравиться ей и произвести впечатление. Как она сильно жалеет, что пришлось пренебрегать Пьетро, тратя на меня свое драгоценное время, но она мужественно терпела, изнывая от скуки в процессе моих занудных рассуждений о магии и о жизни. Итогом этого пылкого спича стало то, что любому очевидно, почему такое убожество и социопат как я не может иметь друзей. Потому что я являюсь полнейшим ничтожеством и к тому же тупой как пробка, раз до сих пор не осознала, в каком положении нахожусь. Именно поэтому я сижу по одну сторону камеры — как пленница, а Ванда находится по другую сторону — как свободный человек. И как только доктор Лист найдет способ передать мою силу ей, все пойдет своим чередом, и Ванда получит то, чего заслуживает по праву.

Стефания говорила все это спокойным, ровным тоном, словно меню на обед перечисляла, или констатировала, что за окошком начался снегопад, но давняя обида все равно горчила на губах полынью. Ликование в глазах Ванды и ее радость от того, что можно перестать притворяться и сбросить маску, было физически ощутимым. Каждое ее слово жгло как кислота, презрение вызывало желание исчезнуть, провалившись сквозь каменный пол, а уничижительные прозвища оставляли невидимые шрамы каленым прутом. Тогда Стефа смогла сдержаться лишь титаническим усилием воли: она не расплакалась, не забилась в истерике, не закричала в ответ — лишь окаменела снаружи и внутри, молча слушая отповедь своей бывшей подруги. Но даже когда Ванда ушла, юная ведьма не позволила себе ни горестного вздоха, ни обескураженного взгляда под равнодушным прицелом глазка видеокамеры — только чуть расслабить спину, прислонившись к стене — ведь сил не было совершенно.

Тогда мисс Урсу усвоила важный жизненный урок — предают всегда только близкие, у врагов-то и шанса не будет. А значит, никаких больше друзей — слишком дорого они нынче обходятся.

— …мисс Урсу? — явно не первый раз пыталась дозваться Стефанию агентесса, и ведьма мотнула головой, перестав гипнотизировать взглядом стенку с мармеладными финтифлюшками.

— Простите, задумалась. После того случая, Ванда приходила снова и снова, рассказывая, как чудесно ей живется под крылышком Штрукера, и как она рада моему сопротивлению — ведь иначе, его любимицей могла бы стать я, а Максимофф это совершенно не нужно. Так что моя участь — стать ее батарейкой, и я должна радоваться, доживая последние дни. Говорила о первичных тестах у Листа, о еще нескольких ребятах, попавших в группу испытуемых — кто добровольно, кто нет, обмолвилась про Пьетро, пытавшегося стянуть пистолет у охраны, которые намяли ему бока за это… Она вываливала на меня свои дела, мечты, надежды и планы, отчего казалось, будто мы поменялись местами, но Ванда словно не могла остановиться, приходя ко мне каждый день.

— И что вы ей отвечали?

Стефа растерянно сдвинула брови, с непониманием глядя на замдиректора:

— Ничего. Я вообще с ней не говорила, за все восемь лет на базе — ни слова. И не потому, что я обиделась, а просто потому, что мне не о чем было говорить с этим человеком. Я ненавижу нацистов — это правда, но стократ сильнее я ненавижу предателей. И человек, который добровольно присоединяется к фашистским недобиткам, по собственному желанию подписывается на терроризм и уничтожение всех несогласных, полностью осознавая все последствия этого решения… Это такая тварь, с которой не то, что говорить — одним воздухом дышать не хочется, чтобы не замараться. Ванда и Пьетро встали на сторону врага и впустили идеологию зла в свои головы, после чего для меня они умерли — ведь бывших нацистов не бывает, кто бы что ни говорил.

— Я понимаю вашу точку зрения, — задумчиво протянула Хилл, но напряженные плечи и заметавшиеся мысли выдавали ее с головой. Так-так, а вот эта ассоциативная цепочка крайне любопытна… Стефания ухнула в размышления женщины и планы ее хитроумного начальства, но благодаря опыту, на лице не отразилось ничего из того, что она узнала. Всему свое время. — Что с вами случилось, когда месяц на раздумья истек, как и терпение барона?

— Закономерное и ожидаемое, — пожала плечами девушка, ковыряя пряничный стол. — Эксперименты и опыты в лаборатории доктора Листа. Пока Фьюри пытался обуздать энергию космоса, играясь с Тессерактом, Штрукер пошел иным путем. Генная инженерия, мутации, оккультизм — Гидра всегда баловалась подобным. Лист измерял электромагнитное излучение моего мозга, выпустил всю кровь на анализы, серии тестов следовали сплошной чередой, а с измеряющими приборами и сканерами я практически сроднилась. Процедуры были болезненными, и мне не раз говорили, что все может тотчас закончиться, стоит лишь принести клятву, но я отказывалась, и этот кошмар продолжался изо дня в день, сливающихся в бесконечность. Лист изучал меня как лягушку, исследовал и препарировал вдоль и поперек, но вопреки чаяниям Ванды, его действия не принесли желаемого результата ни через месяц, ни через год, ни даже через пять лет.

Тихий, утробный смех рассыпался по комнате, и у Хилл, за годы работы в ЩИТе повидавшей всякое, ёкнуло сердце, а рой мурашек водил хороводы на спине. Голова ведьмы была опущена, руки расслабленно лежали на столе, но за обманчивым спокойствием чудилось нечто недоброе. Тени от свечей придавали гротескное выражение юному лицу, черные косы казались змеями, а взгляд исподлобья мог бы отправить в обморок особо впечатлительных. Потемневшие глаза выглядели глубоким омутом, где так просто оступиться, пойдя на дно, а воздух сгустился, словно перед грозой.

— Бедный-несчастный Август Лист! Получив пару-тройку докторских степеней и с гордостью неся звание маститого ученого, он самоуверенно возомнил, что без труда покорит силу, недоступную его убогому умишку. Самодовольно считая человека царем природы и пупом Вселенной, при знакомстве со мной он был полон желания рассмотреть магию под микроскопом и препарировать волшебство, рассовав чудо по банкам и пробиркам. Август бился как рыба об лед, пробуя снова и снова, но все его попытки были ничтожны и тщетны, чего и стоило ожидать от закосневшего в рамках науки фанатика, не видящего дальше своего носа! Хирургические ножи и острые скальпели в моем теле, уйма инъекций и уколов, бесконечные заборы крови и биопсия образцов тканей, переливания и пункции… но жалкий эскулап провалился по всех фронтам, так и не сумев понять, что сила ведьмы — в костях, крови, но самое главное — в душе. Ничтожество! — веско припечатала Стефа, умудряясь вместить столько яда в свой гневный монолог, что находись Август здесь — умер бы в жутких корчах.

Клыки и когти самопроизвольно лезли наружу, а плотина отвратительных воспоминаний грозила прорваться и затопить тяжело дышащую брюнетку. В ушах нарастал противный звон, перед глазами все побелело, сердце грохотало в горле, а пульс стучал в висках тысячью молоточков.

— …Парадоксальная психическая реакция! — от яркого света люминесцентных ламп слезятся глаза. — Еще разряд!

— …Судороги участились, доктор Лист, а сигнопам почти не действует! Увеличить дозу или просто пристегнуть покрепче?

— …Подобные вам встречаются нечасто, — холодный равнодушный взгляд вивисектора в халате оценивающе пробежался по обнаженной девичьей фигурке, словно прикидывая, какой кусок отрезать первым. — Но тем интереснее этот научный вызов, ведь анатомически вы почти не отличаетесь от людей. Начнем процедуру! Хенрик, скальпель… — Август повелительно протянул ладонь, и высокий крик пленницы заметался под потолком стерильно-белой комнаты.

— …Почти нет отклика, атрофия рефлексов, — диалог лаборантов доносится как будто сквозь толщу воды. Стефания видит свое кривое отражение в начищенном до блеска лотке с инструментами. Шрамы, рубцы, алые пятна воспаленной кожи — регенерация уже не справляется. Сколько это еще будет продолжаться? Сколько она сможет вынести? — Две ампулы миостимулятора? Обойдется! На черном рынке за них можно выручить пять сотен крон. Шарахните тварь током, мигом зашевелится!..

Довольно! Она повелевает своим разумом, а не он ей! Стефа зажмурилась, и после долгого вдоха открыла глаза. Время для мести придет, но чуть позже. Сейчас нужно собраться. Скользнув невидящим взглядом по мертвенно-бледной Марии, замершей с тем самым ошейником в руках, ведьма облизнула пересохшие губы, откинувшись на спинку стула.

— На чем я остановилась? Ах да, опыты. Опыты не увенчались успехом, а те потуги на магические ритуалы, что пытались проводить Штрукер и Лист вызывали у меня лишь гомерический хохот и море издёвок. Ни немецкие, ни австрийские ведьмы не горели желанием сотрудничать с этими болванами, и Штрукеру оставалось лишь скрипеть зубами. На ошейник Корвуса, кстати, можете больше не рассчитывать, — мисс Урсу кивнула на артефакт, наморщив нос. — Вещица занятная, но одноразовая — видите, что руны погасли? Для его повторной активации вам потребуется маг или ведьма, вот только никто из наших за такую пакость не возьмется — ибо наказуемо Советом, а гордецы из Камар-Таджа скорей удавятся, чем станут сотрудничать с людьми.

— Вы можете рассказать об этой вещи? Наши ученые изучили ее, но спектральный анализ не нашел совпадения ни с одним известным металлом на Земле, — чуть перевела дух Хилл, и тут же забросала ее вопросами.

— И не найдут — он уникален. Около семи тысяч лет назад на Землю упал метеорит из дальних глубин космоса. Металл был насколько прочным, что при приземлении где-то в районе Индийского океана, от него отломился лишь один крохотный кусочек. Его прибило к берегам южной Месопотамии, и местные жители справедливо назвали его звездным металлом, сравнив по твердости с алмазом. Адамантий крайне необычен — очень тугоплавкий, но при этом легкий и энергоемкий, он прочнее даже вибраниума. А еще идеально подходит для создания артефактов, но если тот же вибраниум можно отыскать, пускай и за большие деньги, то адамантий — огромная редкость. Он переходил от племени к племени в ходе набегов и завоеваний, пока не оказался в сокровищнице Кира II Великого, а впоследствии и у магов Камар-Таджа, с которыми мы некогда враждовали.

— На Земле есть еще чародеи?

— Не обобщайте, мисс Хилл. Есть волшебники и ведьмы, плоть от плоти Земли, мы рождаемся с магическим даром и защищаем людей. Точнее, защищали, пока вы от нас не отреклись. Теперь мы заботимся только о природе, то и дело предотвращая экологические катастрофы, пока люди пытаются изгадить планету, чтобы потом полететь на Марс с Илоном Маском и гадить уже там. А есть маги, они же чародеи и мастера мистических искусств Камар-Таджа, как они пафосно себя называют. Хотя уместнее будет звать их чернокнижниками — ведь сила-то у них заёмная, они становятся магами, а не рождаются ими. Большая разница, на самом деле.

— И откуда же они занимают силу? — цепко прищурилась агентесса.

— Зрите в корень, мэм. С помощью мистических практик они научились выкачивать энергию из космоса, используя ее для своих целей. Далекие измерения в мультивселенной постепенно лишаются энергии и естественной защиты, после чего их пожирают астральные демоны типа Дормамму, или вторгается армия пришельцев-завоевателей. Это происходит не за год, и даже не за сто лет, но из песни слов не выкинешь — рано или поздно этим планетам придет конец, чтобы самоуверенный субчик в ярком плащике мог наколдовать себе чаю или открыть портал на Бора-Бора. Ведьмы заслуженно считают чародеев халявщиками и еще пять веков назад мы сражались не на жизнь, а на смерть, пытаясь выдавить этих паразитов. Тогда же появились и блокираторы, зачарованные колдунами, чтобы брать ценных пленников, не убивая их. Обе стороны знатно потрепало, но в итоге мы заключили перемирие, разделив обязанности. Теперь ведьмы заботятся о природе, а чародеи защищают Землю от угроз из космоса. Поначалу все шло неплохо, но сейчас халявщиков опять надо пнуть: портал с читаури, которые рванули по улицам Нью-Йорка, не должен был случиться! Это их зона ответственности, у них там целый Санктум Санкторум стоит, и почему Древняя хлопала ушами — решительно непонятно. Во всяком случае — мне, ведь в последние годы я слегка отстала от наших новостей, — тут Стефа осеклась, поняв, что ее унесло в сторону.

— Люди и сами сумели отбиться от пришельцев, — возразила ей Мария, плотно сжав губы.

— В самом деле? — иронию в голосе Стефании можно было вместо масла на хлеб намазывать. — Насколько мне известно, люди сумели додуматься лишь до ядерной ракеты, пущенной в густонаселенный Манхэттен. И если бы не ваш супергеройский бойз-бэнд, итоги той битвы были бы гораздо более прискорбными. Кхм… так вот, артефакт активируется чародеем, и полностью отсекает мага или ведьму от магических потоков. Ощущения при этом ужасные — словно ты ослепла и оглохла одновременно. Самой снять нельзя — только с помощью извне, кроме того, после снятия потребуется обнуление настроек и калибровка, если хочешь надеть на пленника снова. Вещь сложная, капризная, но благодаря свойствам звездного металла — надежная. Как этот ошейник попал от чародеев в музей, откуда его прибрала Гидра — история умалчивает. Но после, артефакт оказался у них, а затем и на моей шее. Так, в бесконечных опытах и экспериментах для меня прошли пять лет на той базе, но все изменилось, когда после сражения в Нью-Йорке, переговоры Штрукера и Александра Пирса увенчались успехом, и последний приказал отправить скипетр Локи в Заковию.

— Так, — подобралась Хилл, понимая, что тут-то и начинается самая важная для них часть.

— Среди прочих гидровских баз, «Черная костница» считалась одной из самых ориентированных на внеземные технологии и работу с мутантами, поэтому Штрукер чуть ли по потолку не бегал, что получилось отжать волшебную палочку на поиграться. Камень в скипетре показал схожую сигнатуру с Тессерактом, поэтому гансы смахнули пыль с проектов времен Второй мировой войны, адаптируя их под нынешние реалии. Да и вы и сами видели их передовые разработки: бластеры, танки, реактивные ранцы, энергетический купол, но самое главное — мутанты. Скипетр содержали в экранированной лаборатории, поскольку он испускал КМФИ — космическое микроволновое фоновое излучение. В малых дозах и при кратком контакте оно не было опасно для человека, но радиация от камня в навершии скипетра шла просто чудовищная, и если пробыть с ней достаточно долго… Люди менялись. Но чаще умирали.

Лицо Стефании застыло.

— Если пять лет назад Штрукер набирал добровольцев, то теперь гидровцы просто хватали запоздавших прохожих на вечерних улицах столицы, а все пропажи списывались на возросшую преступность и скрытые военные действия на окраинах. Им постоянно не хватало людей, потому что смертность среди участников эксперимента была огромной. Младенцы и дети умирали сразу, старики и подростки мучились, но в течение недели погибали все. У молодежи результаты разнились. Кто-то умирал сразу, кто-то мутировал, но либо их искореженные организмы были нежизнеспособны, либо они погибали от своих же способностей. Был расщепившийся на молекулы парень-телепорт, сгоревший человек-факел, пацан, плюющийся кислотой и заполучивший проблемы с желудком — он через месяц умер, а также девчонка, которая меняла свой размер, становясь то маленькой, как блоха, то великаншей. Лист требовал от нее безукоризненных результатов, шантажируя родными, и она зачастила с превращениями туда-сюда, из-за чего повышенное давление однажды просто порвало ее сосуды в клочья. Методом тыка нашли несмертельный уровень радиации, но к тому моменту погибло более трехсот человек.

Девушка до боли сцепила пальцы, послав горящий праведным гневом взгляд агентессе:

— Мисс Хилл, я знаю, что в прошлый раз Мстители торопились, поэтому не успели обыскать все, но эти люди заслуживают хотя бы того, чтобы их похоронили по-человечески. К северу от базы расположено каменистое ущелье. На всех картах оно безымянное, но пленники «Черной костницы» прозвали его Могильным. Туда скидывали всех погибших в результате экспериментов, и засыпали щебнем и камнями поверху. Одна большая братская могила. Имена погибших наверняка есть в изъятых документах. Я настоятельно прошу, чтобы вы сообщили об этом властям Заковии — многие до сих пор числятся пропавшими без вести, а их родственники ничего не знают об их судьбе. И оплакать тоже не могут. Пусть их достанут оттуда и похоронят как положено, — с нажимом добавила оборотница, не отводя взгляда от лица Марии.

— Мы сообщим об этом местной администрации, мисс Урсу, — уступила та, видя серьезность намерений Стефы. Но мертвые заслужили покой. Пускай их души будут свободны.

Несколько успокоено кивнув, ведьма продолжила:

— Штрукер не хотел рисковать близнецами Максимофф, поэтому те были в последней группе испытуемых. Они показывали самые лучшие результаты. Сначала Ванда и Пьетро проводили со скипетром пару минут, затем интервал постепенно увеличивали, и, в конце концов, эксперимент завершился прямым контактом — они оба коснулись Камня Разума, и обрели сверхспособности. Единственные выжившие мутанты из всех. Как вы знаете, Пьетро получил сверхскорость и усиленный метаболизм, а вот зачатки ведьмовского дара в Ванде раскрылись полностью под действием катализатора. Если раньше ей едва удавалось навязать мысль человеку, то теперь она проделывает это с легкостью, как и многое другое. Чтение мыслей, ментальное внушение, Максимофф может насылать кошмары и создавать иллюзии. Также ей доступны энергетические проекции, левитация, щиты, огонь и магия Хаоса, позволяющая уничтожать живую и неживую материю.

— Вы много знаете, как для человека, безвылазно сидевшего в камере, — включила шпионскую паранойю Мария, и Стефа ломко, болезненно улыбнулась.

— А как вы думаете, на ком эти способности впервые испытали?

— Она продолжала приходить к вам?

— Каждый день, все эти годы. Штрукер дал добро на потрошение моей головы, раз от меня не получилось добиться ни клятвы, ни ведьмовских знаний, поэтому весь свой арсенал Ванда испытывала не на мышах, а сразу на мне. Доктор Лист копался в моих потрохах, и когда сознание слабело от боли, подключалась Ванда, рыская в затуманенном разуме. Не зря же большинство допросов совмещают с пытками — это эффективный метод.

— У нее получилось что-либо узнать?

— Нет.

— Почему? У вас же была блокирована сила, вы не могли сопротивляться.

— Зато опыта было достаточно, — ведьма гипнотизировала свои ладони, грустно усмехаясь. — Менталисту мало попасть в чужой разум — с непривычки он напоминает сущий хаос, бурлящий поток, в котором ты барахтаешься, а тебя все топит и топит потоками информации, заставляя захлебываться и терять любые ориентиры. В пограничном состоянии я уходила на самое дно, выталкивая наверх все когда-либо узнанное мной в жизни, и впадая практически в информационную кому. Сплетни об одноклассниках, мысли прохожих, размышления над контрольной, новости в телевизоре, митинг очередных правозащитников, любование природой — все больше и больше мелькающих картинок и текста. Информации вроде и много, но она вся отстраненная, и негде зацепиться за ключевой момент, чтобы по ассоциативной цепочке перейти к действительно важным вещам. Я-то так с самого рождения жила, а вот Максимофф приходилось туго. Понимаете?

— Понимаю, что-то вроде белого шума.

— Да, Ванда всякий раз выныривала обратно с жуткой мигренью, а я не торопилась всплывать — там было тихо, темно и спокойно. И Гидры тоже не было. Через пару часов Ванда успевала очухаться, после чего приходила к моей камере как ни в чем не бывало. Сидела, рассказывала, чему научилась и как пытается адаптировать заклятья под свою силу. Я лежала ничком, отходя от процедур Листа, и ни на что не реагировала, но Ванду это не смущало. Других мутантов не было, солдаты ее боялись, и она всегда возвращалась в подземелья, видя во мне не то жилетку, не то живой дневник, которому можно было поведать все свои беды. Ванда до тошноты злорадствовала над Старком, попавшему в плен в Афганистане, и ужасно расстраивалась, что его нашли. Радовалась, когда увидела новости о Ванко, едва не рассекшего его энергохлыстом, и печалилась, что инженер выжил. Напилась шампанского перед моей камерой, когда разнесли его дом в Малибу, и весь мир считал Железного Человека погибшим. А затем на полном серьезе рассуждала, не прикрывает ли его какая-нибудь ведьма — живучесть гения, выбирающегося из всех передряг, была просто поразительной. Затем подробно обдумывала свою месть, стоит Штрукеру только дать отмашку и отпустить ее с базы, а также — как будет отмывать кровавые деньги миллиардера, пустив их на благое дело. Построит больницы, приюты, центры ветеранов в Заковии, возведет памятник родителям на месте их снесенного дома — таким образом, хоть сколько-то компенсировав ущерб от действий злодея-Старка… Фантазировала, строила воздушные замки, искренне веря в этот бред, от которого меня с души воротило, но все болтала и болтала, тщательно вырисовывая детали своего безоблачного будущего. Говорила мне, что сейчас происходит в городе — после пары месяцев карцера близнецы показали достаточный контроль, чтобы им вновь разрешили перемещаться по территории крепости, а затем и в столицу отпускали. Жаловалась на вконец распустившегося Пьетро, за которым она уже устала подчищать следы…

— Что сделал мистер Максимофф?

— Потакал своим слабостям и ни на секунду не задумывался об окружающих — ничего нового, — презрительно хмыкнула Стефания. — Молодой парень, с суперсилами, которого отпускают в город… дальше объяснять? Простые действия типа ходьбы, бега, завязывания шнурков он контролировал, но во время, пардон, интимных контактов, люди склонны терять контроль, даже если они теперь с приставкой «супер». А теперь представьте обычную, ни с какой стороны не улучшенную девушку, в которую на сверхскорости начнет вбиваться мутант… и то, что останется от ее внутренних органов после этого.

«Кровавое месиво» — предельно четко отображалось в светлых глазах Марии, и едва уловимая жалость к несчастным, которые повелись на обаяние засранца-Пьетро.

— Всякий раз, видя, что натворил, этот герой-любовник звал на помощь сестру и та спешила скрыть следы его преступной небрежности и разгильдяйства. Ванда подправляла тем девицам память, а наш спринтер оставлял их в подворотнях — мало ли по столице мерзавцев ходит? Даже если кто-то чудом выжил и добрался до больницы, ничего конкретного полиции сказать они не могли — просто не помнили. Постепенно Максимофф научился держать себя в руках, но я не думаю, что это утешит тех девчонок и их родных. Штрукер же смотрел на развлечения на своих питомцев сквозь пальцы — лишь бы огласки не было, и плевать ему на десятки жертв. Ванда же, выговорившись, традиционно желала мне спокойной ночи, насылала кошмар и уходила. Так и шли мои будни.

— Насылала кошмар?

— Приказ Штрукера, но Алая Ведьма особо не сопротивлялась, — пожала плечами Стефа. — Это нужно было для расшатывания психики, и чтобы Ванде на следующий день было проще попасть ко мне в голову.

— И что за кошмары? — обронила Хилл, но по сумрачной ухмылке мисс Урсу уже догадывалась о возможных вариантах.

— Моя смерть, разумеется. Ванда не была слишком оригинальна, давя на инстинкт выживания, так что по ночам меня жгли, резали, вешали, потрошили, проламывали череп, душили и переезжали минивэном. Затем Пьетро любезно преподнес ей книжку «Самые страшные казни человечества», и я узнала, что такое скафизм и линг-чи, казнь слонами и бамбуком, колесование и свежевание «испанским щекотуном». Также я побывала в Древнем Риме, где меня скормили львам под восторженные крики толпы, и в средневековой Норвегии, где пришлось близко познакомиться с «кровавым орлом», — хрустя пряником, девушка светло улыбнулась и нежно проворковала. — Большинство людей умирает от болевого шока, когда им разрезают кожу на спине, поддевают ребра острием топора и выламывают их наружу в виде крыльев, но мы же были во сне. Поэтому я всякий раз досматривала до конца, весьма натурально чувствуя судорожно сокращающиеся легкие, развешенные на своих же ребрах.

Облизнув пальцы, Стефа спрятала безуминку в глазах за веером длинных ресниц, и поведала напрягшейся агентессе доверительным тоном:

— Когда я найду Ванду — с Мстителями или без — то хочу сказать бывшей подруженьке большое человеческое спасибо. За все — знакомство со Штрукером, годы в Гидре, сны и явь. Правда, итог нашей беседы Ванда не переживет, но я точно знаю: умирать — не страшно. Особенно, если это произойдет лишь один-единственный раз. И я не потерплю, если в наши женские посиделки вмешаются ваши люди.

— Мисс Максимофф могла бы стать ценным свидетелем… — уклончиво отозвалась Мария, чьи мысли и планы вертелись безумным хороводом.

— Но не станет, — веско обронила Стефания. — Ее вообще не станет. Поэтому свои планы по перевербовке близнецов Максимофф и искупительной службе на благо ЩИТа можете забыть. Я знаю, что вы очень любите давать нацистам вторые шансы, особенно, если те могут быть полезны.

— И в мыслях не было, — тут же открестилась Хилл, но ведьма видела ее насквозь.

— Неужели? — под многозначительным взглядом брюнетки, агентесса вновь напомнила себе, с кем имеет дело и выругалась про себя: «Чертова телепатка!»

«Она самая, мисс Хилл», — мгновенно прозвучало в голове женщины, но ее собеседница не издала ни звука — лишь зеленые глаза холодно смеялись. «Между мной и Вандой не должен стоять никто — уничтожу любого. Вы меня услышали».

— Предельно ясно, — вздохнула Мария, в отместку мысленно надевая на Стефу шапочку из фольги и неоново-розовые очки-жалюзи. Вид был на редкость дурацким. Оборотница лишь прищурилась. — Что произошло дальше?

— Через полгода после того, как Максимофф обрели способности, доктор Лист перегрелся на солнышке, ну или налакался медицинского спирта, потому что ему пришла в голову ужасная идея, которую, к сожалению, поддержал и творчески развил барон. Ведьма-то у них есть, но толку им от меня не было: тайны выдавать не собираюсь, клятву не принесла, Ванду ничему не научила — в общем, даром трачу казенные гидровские деньги на свое содержание. В свое время, что СНР, что Гидра обломались с идеей получить потомство от суперсолдата, но вот со мной у них были варианты. Лист подсунул какие-то расчеты Штрукеру, и согласно им выходило, что ребенок, рожденный от ведьмы и человека, может родиться с магическим даром с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Но вот если отцом будет мутант, то можно получить либо ведьму, либо мутанта, и промывать ему мозги с младенчества, прививая нужные руководству идеи.

— Пьетро Максимофф? — с легкостью решила незамысловатое уравнение Хилл.

— Пьетро, сука, Максимофф, — обреченно кивнула брюнетка.

— Не ругайтесь.

— Даже не начинала. С точки зрения Листа, Пьетро был идеальным кандидатом. Верность идеалам Гидры, устойчивая мутация, предки-волшебники — не зря же сестра-близнец родилась ведьмой. С минимумом усилий, барон получил бы ручного колдуна или еще одного мутанта, из которого можно вылепить кого угодно, увеличив свое могущество. Или… шантажировать меня, заставив выдать и знания, и клятву получить, лишь бы мою кровиночку не мучили как меня. С какой стороны не посмотри — везде хорошо. Штрукер дал добро, Пьетро обрисовали перспективы в общих чертах, и тот, любопытная Варвара, не смог устоять — влез в бумаги доктора, захотел подробностей. Меня спас случай, и врожденная говнистость Максимофф — он не утерпел, решил сам преподнести чудесную новость и полюбоваться на мое перекошенное лицо, — Стефа замолчала, нахмурившись, но Мария не собиралась отступать.

— А дальше?

— Дальше я использовала единственную найденную лазейку, превратилась в медведицу, после чего опыты ставили уже на ней, прошло три года, и появились вы. Тут и сказочке конец, Пьетро — вялый холодец.

— Я вижу большой кусок пропущенной истории.

— Эта история и так уже затянулась. Сколько мы тут сидим, третий час? Можем сделать пере…

— Не можем, — почуяла слабое место Мария, продолжая лезть туда, куда не следует. — Услышав вас со стороны, я могу заметить то, чего вы не замечали ввиду пристрастности. Возможно в том, о чем вам поведал мистер Максимофф, есть необычайно важные детали. Но вы, мисс Урсу, их утаиваете.

— Уверяю вас, важного там и близко нет.

— Позвольте судить об этом мне, — упорствовала Мария, и тлеющее в крови раздражение вспыхнуло ярким фейерверком.

— Судить о чем? О подлости его натуры или воспитании на уровне канавы?!

— Подробности, мисс Урсу, — виртуозно играла на нервах разозленной ведьмы Хилл, даже не догадываясь, по какой тонкой грани ходит. Одно желание Стефы — и настырную агентессу ничто не спасет.

— Ну хорошо, — процедила брюнетка, а тонкие ноздри дрогнули от гнева. — Осчастливив меня уготованной ролью племенной кобылы, Пьетро решил проявить похвальное великодушие. Узнав из медкарты, что он, оказывается, будет моим первым мужчиной, Максимофф решил снизойти, и предложил следующее. Делать детей можно по-разному, и если я буду ласковой и послушной, исполнив все его фантазии и маленькие фетиши — останусь цела и невредима. А если проявлю изобретательность и инициативу, Пьетро даже поговорит с Листом, чтобы ребенка не отняли сразу после родов и разрешили мне с ним видеться. Не каждый день, но все в моих руках, и руках Пьетро, которому я должна ноги мыть, воду пить, и радоваться своей удаче, посвящая ему хвалебные гимны, да почаще. Если же я, языкастая стерва, буду ерепениться и не раздвину ноги добровольно, то меня накачают транками, выебут во все дыры без смазки и выбьют зубы, чтобы только сосать могла. Это цитата. Вы эти подробности услышать хотели? — уже прорычала последнее предложение ведьма, чье лицо стремительно теряло человеческие очертания, клыки лезли из-под верхней губы, а острые когти яростно царапали стол.

Хилл, уже сотню раз пожалевшая о своем неуемном любопытстве, приняла единственно верное решение, вспомнив правила поведения при встрече с дикими животными. А именно: замерла, опустила глаза и дышала через раз, искренне надеясь, что пронесет. Посветлевший от бешенства изумрудный взгляд не отрывался от нее ни на секунду, и раскрой она рот, Стефа бы не ручалась за свои действия. Как минимум прокляла бы вечной немотой, если бы и вовсе не прибила, спалив заживо. Такого унижения ни одна женщина не заслуживает, и вспоминать об этом, да еще и проговаривая вслух — все равно, что в выгребной яме искупаться.

Лишь через несколько минут, показавшихся Марии вечностью, Стефания перестала генерировать напряжение вокруг себя, вернувшись к прежнему состоянию, но успела ухватить мысль агентессы за хвост.

— Ах вот оно что! Куда сильнее вас интересовала проверка на вменяемость, не так ли, мисс Хилл? — тягучим голосом разрезала тишину ведьма, и Мария едва заметно вздрогнула, упрямо сжав губы.

— Вы показываете крайне противоречивые паттерны поведения, мисс Урсу. Плен, психотропные препараты, опыты, кошмары — и все это вкупе с впечатляющей силой и весьма размытыми рамками дозволенного. Вы прокляли барона фон Штрукера, напали на врачей Старка и собираетесь убить мисс Максимофф, вероятно, что и ее брата тоже. Мы не знаем, чего от вас ждать, — осторожно начала Хилл, но еще не остывшая оборотница жестко усмехнулась.

— Не передергивайте. Максимофф получат за дело, и моя месть вас не касается. Врачи самовольно брали анализы, собираясь экспериментировать на досуге, и я не припоминаю, чтобы давала разрешение на проведение медицинских манипуляций — что в Штатах, на минуточку, является уголовно наказуемым деянием. Мне стоит подать в суд? Да, Старк не знал об их инициативе, но вы знали, и собирались воспользоваться результатами, прихватив умников на горячем, после чего забрать пробирки с кровью себе. Кто там в ЩИТе занимается изучением крови мутантов — Песочница или Шангри-Ла? — Мария побелела словно простыня, а Стефа продолжала добивать слишком агентессу, возомнившую себя не то Вирджинией Холл, не то Мата Хари. — Отсюда вытекает другой, не менее любопытный вопрос. Почему я, пострадавшая гражданка иностранного государства, подвергаюсь допросу и даже без представителя своего консульства? Почему незаконно нахожусь на территории Северной Америки без документов и визы? Стоит рассматривать это как похищение? И прежде, чем вы начнете говорить о спасении с заковианской базы, мне очень хочется узнать, а наше правительство вообще в курсе прошедшей операции на их земле? Судя по тому, что в ней не участвовали наши военные, и никто даже не подумал эвакуировать жителей Нови-Града, по которым палил Штрукер во время штурма — ответ отрицательный. Понятно, что Америка считает себя центропупом Вселенной, но вам действительно нужны проблемы на мировой арене, в ООН и с прочими государствами, в чью политику вы так любите вмешиваться — просят вас об этом или нет? Скандала после Озарения было мало, и захотели окончательно уничтожить репутацию своей конторки, которую с прошлого года не прополоскал только ленивый? Только моргните, и.о. директора Мария Хилл, и я с радостью организую вам все вышеперечисленное, и даже магию особо применять не потребуется. Открою секрет — выскочек никто не любит, а ваши посягательства уже давно многим поперек горла стоят, и стоит лишь дать мало-мальски подходящий повод… — Стефания расплылась в ироничной улыбке, склонив голову набок, в то время как Хилл глядела на нее с тщательно скрываемым страхом. Сюрприз, мадама — она еще и думать умеет.

— Подобным образом, вы сильно подставите, в первую очередь, капитана Роджерса, проводившего операцию. А мне казалось, что вы благодарны ему за спасение, — все еще пыталась удержать лицо агентесса.

— Очень благодарна. Как-никак, единственный человек в вашей шараге, что догадался банально проверить камеры в крепости — таких сообразительных надо ценить, — охотно покивала ей ведьма, сложив руки на животе. — Не переживайте на его счет — о Стивене Гранте Роджерсе никто не подумает ничего дурного, даже мысли такой не возникнет, — елейно протянула она, ярко блеснув колдовскими глазами. — За свое спасение я отплачу ему соразмерно — жизнь за жизнь. Он может попросить за любого человека на этой планете — и я помогу ему всем, что в моих силах. Поиск, защита, лечение — что угодно, мои возможности довольно обширны. И это не касаясь личной заинтересованности в благополучии и здоровье капитана. Так что судьба у него будет хорошей, обещаю. Что же касается остальных… Тор и Халк отобьются от всех обвинений, им не впервой. Старк откупится, да и вашему правительству он нужен свободным и вменяемым — такие мозги не каждый век рождаются. Романофф и Бартон? Вы их прикроете, как и прежде. А вот то, что ЩИТ в очередной раз получит трепку за вмешательство в политику суверенных стран, нарушение границ, проведение спецопераций без согласования с Заковией и изъятие документов государственной важности — вы же не поделились ими с ЦРУ и АНБ? — к гадалке не ходи. Выражаясь словами одного литературного персонажа, нельзя вот так просто взять и навести свои порядки в чужой стране. Здесь вам не там. Прочие государства в составе того же Евросоюза поддержат претензии Заковии хотя бы из принципа, чтобы подобное не стало прецедентом для повторения уже на их территориях, а ваш президент не захочет портить отношения с основным поставщиком оружейного урана, который может вновь заключить союз с Россией. И как думаете, кого отдадут на растерзание властей и СМИ? Ответ очевиден — слишком многое о себе возомнивший ЩИТ, координировавший эту операцию и позабывший, что дни их широких полномочий и покровительства Министра обороны давно миновали.

Забивая последний гвоздь в крышку метафорического гроба Марии, Стефания делано потерла подбородок, преувеличенно задумчиво хмурясь.

— Кто там у нас остался? Ах, да барон Штрукер! Бедный, несчастный, проклятый мной, хотя мог бы петь на допросе аки соловей, сдавая вам пароли и явки в режиме долбодятла, после чего был бы препровожден в Рафт на веки вечные, где остаток своей унылой жизни осознавал, как плохо он себя вел и раскаивался, посыпая голову пеплом… Эту сказочку вы скормили Мстителям? — мисс Урсу проницательно прищурилась. — А я вот вижу другое. В Рафте, к барону применили бы протокол 6B, подразумевающий давление на психику, парочку переломов, впечатляющую коллекцию ушибов, урезанный паек и охрану с шокерами, которые те применят к «сопротивляющемуся» узнику… Всего несколько месяцев жесткача, и вуаля — гонор заметно убавляется, а человек искренне расположен к сотрудничеству, соглашаясь на любые ваши условия. И ЩИТ получает карманного злодея, который будет выполнять любые морально-неэтические исследования, на-гора выдавая ворох полезных идей, как Сэмюэл Стернс, батрачащий ныне на генерала Росса в подпольной лаборатории секретного лагеря Эхо-1. Смотрю, время ничему вас не учит. Вновь захотелось получить гидровца на поводке?

Тремя этажами выше, Мстители мрачно переглянулись друг с другом, а Стив устало прикрыл глаза, потерев заболевший висок. Вот тебе и «соразмерное наказание», обещанное Марией. Ложь, кругом одна ложь. Тони вполголоса надиктовывал новые указания Джарвису, Бартон и Романофф синхронно поджали губы на закономерные вопросы товарищей, а Брюс пытался вспомнить, когда же из поля зрения пропал доктор Стернс? И выходило, что сразу после инцидента с недоработанной сывороткой и появления Мерзости еще в 2008-м. Некролога не было, и Беннер посчитал, что коллега-ученый смог скрыться, но раз за дело взялся генерал Росс, теперь многое становится ясно. И сколько еще преступников отрабатывают наказание подобным образом? Ответ был столь неприятным, что опускались руки. И к чему тогда вся их борьба во имя справедливости, если не меняется вообще ничего?..

Тем временем, Стефа продолжала говорить, не жалея хлестких слов:

— Знаете, Вольфганг фон Штрукер — редкостный мудень, но кое в чем он был полностью прав. ЩИТ и Гидра — две стороны одной монеты, не отличающиеся практически ничем. Те же люди, те же методы, и сплошное лицемерие, пронизывающее ваше агентство насквозь. В отличие от вас, я не торгую честью и совестью на развес, и сделок с фашистскими ублюдками заключать не стану. Ваше руководство, что нынешнее, что предыдущее, знатно обгадилось с операцией «Скрепка», которая позволила впустить нацистскую заразу внутрь, где она цвела, пахла и множилась все эти годы. Вместо положенного им наказания, убийцы и маньяки от науки получили помилование, работу и полный соцпакет под крылышком ЩИТа взамен на свои знания и навыки, и что в итоге? Одеяло, сшитое из гнилых ниток, порвалось во время Озарения, показав свое истинное нутро! Никто ни о чем не жалел, вновь творя мерзости — ни Арним Зола, работающий с Говардом Старком в одной лаборатории, ни Вернер Рейнхардт, вскрывающий людей наживую ради удовлетворения своего интереса с полного вашего попустительства. И ради чего вы покрывали этих тварей? Ради новых открытий, безумных денег, что они приносят, власти в Пентагоне или высоких постов, удовлетворяющих ваши ненасытные амбиции? Ради пресловутой американской мечты, на которую вы все столь яростно дрочите?

Хилл вскинулась, открыв рот, но ведьма не закончила, и ее рокочущий голос звучно раздавался по всей комнате:

— Срать я хотела с высокой колокольни на деньги, власть или открытия, двигающие прогресс! Нацистские выползни будут наказаны, раз уж у вас не хватает пороху на это! Никаких сделок, никакого снисхождения, никакой жалости! Эти суки не раскаются, предпочтя укусить протянутую руку, а затем еще и в спину ударить, как это случилось год назад. То, что три гигантские летающие платформы, способные уничтожить миллионы людей за считанные секунды, не взлетели — не ваша заслуга, так что можете не примазываться. Именно капитан Роджерс остановил массовый геноцид, как это и до́лжно делать человеку, боровшемуся с гитлеровской заразой еще во времена Второй мировой — и правильно сделал. Я же, в свою очередь, не дам Штрукеру вновь поднять голову, срубив ее напрочь, и огнем прижгу, чтобы не выросла вторая. Как показывает практика, идеи о собственном превосходстве весьма живучи, но не стоит забывать, что на всякую силу найдется бо́льшая сила. Он умрет и точка — здесь моего мнения ничто не изменит.

Горящий правотой зеленый взгляд скрестился с холодным серо-голубым словно две шпаги, но Хилл отвела глаза первой, напоследок пытаясь надавить на совесть мисс Урсу:

— Вы чудовище, — прошептала она, но Стефании было плевать на этот театр одной актрисы.

— Потому что позволяю себе высказать вслух мысли, что крутятся в вашей голове? С тем же успехом, вы можете посмотреться в зеркало и повторить то же самое. Говорю еще раз, для глухих и слабоумных: я читаю мысли, а также могу заглянуть в самые потаенные уголки вашей души, и все ваши сверхсекретные планы и тайные решения для меня — словно открытая книга. Поэтому прекращайте изображать из себя оскорбленную невинность, и давайте уже закончим этот фарс.

Мария долго молчала, явно впервые столкнувшись с человеком, против которого бесполезно и притворяться, и держать лицо, после чего взяла себя в руки, как ни в чем не бывало возвращаясь к прерванной теме:

— Так и что же вы ответили на предложение Пьетро Максимофф? — оборотница вгляделась в безупречно ровное зеркало разума агентессы и только головой покачала. Словно и не было ни вспышки ярости, ни предельно откровенного и жесткого разговора на грани.

— Плюй в глаза — Божья роса. Прирожденная ищейка, — проворчала на заковианском Стефа, вновь обращаясь к своей памяти. — На великодушное предложение Пьетро стать его потаскушкой, я ответила Большим Петровским загибом, и нет, вы не захотите его знать — цензурные там только предлоги.

— Ваша речь... — наигранно поморщилась Хилл, на что ведьма только усмехнулась.

— Необратимо испортилась после года в приюте. Впрочем, я и до этого знала много интересных грамматических конструкций — наедине с собой мысли никто не контролирует. Но не суть. Разозленный Максимофф свалил от моей камеры, обещая, что я непременно пожалею, а я начала усердно думать, как бы мне избежать столь печальной участи. Полночи думала, глядя в темноту. Вариант — откусить язык и захлебнуться кровью — я оставила на самый последний случай, надеясь обойтись без крайних мер. Смерти я не боюсь, но вот подвести свой род недопустимо… и тут меня осенило. Да, все магические способности по линии матери были блокированы, но кровь отца по-прежнему текла в моих венах. Их-то я и вскрыла зубами. Несколько рун, начертанных вслепую на лице и руках, магия Крови — древняя и безумно опасная, но мне уже нечего было терять — только свою честь. И безумная сила желания взывала к наследию в моей крови, буквально заставляя ее кипеть. Это было очень рискованно, и больше продиктовано отчаянием, ведь предки отца уже четыре поколения не превращались — но это был единственный выход. Меня бросало в жар и холод, перед глазами плыло, а крики охраны, заметившей неладное, сливались в далекий шум. В ушах звенело, кости и суставы выламывало, и я наверняка походила на человека, одержимого демоном.

— Но это был медведь, — утвердительно предположила Мария.

— Да. Древняя, первобытная магия, поющая в моей крови. Тотемизм, в которые верили многие люди — это не сказки, а духи животных, что покровительствуют своим потомкам — оборотням. Я перерождалась, и, как и всякое рождение, оно было мучительным. Наполовину девушку, наполовину зверя, меня к тому времени перенесли в операционную, и доктор Лист суматошно пытался остановить процесс, но было поздно. Я разламывала крепления, задевала инструменты, сбрасывая их на пол, а крик сменялся громким ревом животного. Шли минуты и часы, но я все увеличивалась в росте и весе, кожа скрывалась под густым мехом, а ногти грубели, становясь крепкими когтями. Ошейник подстраивался под мою шею, так что я не задохнулась, но силу он по-прежнему блокировал — впрочем, и без того весело было. Доктор вкалывал мне транквилизаторы, но они были рассчитаны на человека и не несли мне вреда, зато здорово разозлили. Вновь сунувшегося ко мне Листа я укусила за руку, пережевав ее мощными челюстями, так что конечность едва удалось спасти. Но даже в том пограничном состоянии, я пускай и с трудом, но контролировала себя, не опустившись до мордварга.

— Мордварг?

— Убийство с отягчающими обстоятельствами, охота и поедание людей оборотнями — но мордварги в этом смысле давно запрещены, — пожала плечами девушка, и бровью не поведя на шокированную гримаску агентессы. Тоже мне, хрупкий цветочек, ага — росянка ядовитая и плотоядная. — Затем подоспела подмога, мощные транки и шокеры, я потеряла сознание, но своего добилась. Стала большущей медведицей, совершенно не пригодной для рождения новых колдунов. Лицо севшего в лужу барона было просто бесценно, как и посеревшая рожа Пьетро, что выдал их планы раньше времени. А уж обескураженная Ванда, которой я продемонстрировала видение медведицы, танцующей канкан, и оттопырившей когти на средних пальцах… Прелесть, да и только.

— Они пытались заставить вас превратиться обратно?

— Разумеется. Уговоры, угрозы, боль — но медведи гораздо более толстошкуры, во всех смыслах, так что плюсов в моем состоянии было достаточно. Я перестала мерзнуть, спокойно переносила голод, и даже эксперименты озверевшего Листа были не так мучительны, как в человечьем обличии. Но и минусы тоже были — просевшая защита сознания, например. Животные, даже если они оборотни, мыслят гораздо более простыми категориями, и тонкая душевная организация им попросту недоступна. Мир обрушился на меня запахами, звуками, множеством невиданных ранее оттенков — и Ванду, забравшуюся ко мне в голову, крутило словно в стиральной машинке, заставляя теряться в этом водовороте. Во время ее регулярных визитов свою личность вновь приходилось прятать на самое дно, выталкивая на поверхность инстинкты и разум медведицы, и… медленно растворяясь в ней. Ведьмам нельзя проводить в облике животного или птицы более трех дней, оборотням — больше лунного месяца, иначе зверь будет брать верх над человеком. Разум, инстинкты, привычки и поведение, характерное для животного, постепенно изменят тебя, и можно стать зверем окончательно и бесповоротно, не сумев вернуться обратно.

— Сколько вы пробыли медведицей?

— Три года, — словно потеряв всякий интерес к их разговору, Стефания увлеченно разламывала светильник, поедая свечи из молочного шоколада и отковыривая мармеладные украшения нечеловечески плавными движениями. Хилл слегка передернуло, и, реагируя на движение, блестящие глаза напротив мгновенно замерли, пристально глядя на нее.

«А ведь медведи всеядны, — внезапно подумала Мария. — Любят мед, фрукты, ягоды и орехи, но и мясо тоже, причем любое. Мясо, рыбу, в голодные годы — даже более мелких сородичей и падаль. Случаются нападения на людей, и даже самые современные ружья с трудом пробивают толстые кости. А вот длинные когти вспарывают человека как консервную банку».

— Мисс Урсу, я понимаю, что вам пришлось очень непросто в те дни… — предельно осторожно, словно сапер, обезвреживающий мину, начала Хилл, но осеклась.

Стефания тонко, страшно улыбнулась одними уголками губ, но взгляд ее казался нездешним, глядящим внутрь себя. Она едва шептала, но слова поневоле ввинчивались в уши.

— Нет, не понимаете. Никто, кроме меня, не знает, каково это — по каплям уступать зверю, медленно теряя разум. Полагаться на инстинкты вместо интеллекта. Забывать названия вещей. Различать людей исключительно по запаху, ведь лица окружающих сливаются в одно сплошное светлое пятно. Чувствовать, как с каждым днем в тебе исчезает человек… — недолго помолчав, брюнетка глубоко вздохнула и добавила: — Поэтому не надо ждать от меня доброты или милосердия для Гидры. Они исчезли давным-давно, умерли в подземельях той крепости, как и я.

Мария не выдержала, опустила глаза, прикусив щеку, и если женщина глубоко внутри нее просила перестать ворошить эти тягостные воспоминания, то агент был бесстрастен и жаждал подробностей.

— Судя по тому, что капитан нашел вас в обличье медведицы, никто так и не сумел превратить вас обратно.

— Не сумели, хотя поверьте — они старались изо всех сил. Ежедневно меня забирали на очередные тесты или опыты, сканирование или эксперименты. Ничто не дало Августу Листу приблизиться к разгадке тайны моего обращения, хотя от каленого железа и шокеров у меня прибавилось шрамов на шкуре. Дни взаперти тянулись бы так же невыносимо, как и прежде, но теперь у меня был новый источник информации — острый слух, и много пищи для размышлений… когда я вспоминала, что все еще человек. Я слышала всю базу: от личных разговоров агентов в курилке, до секретных переговоров Штрукера и Пирса, а также его бесед с прилетавшим из Германии Рейхнардтом о грядущем возвращении их повелителя.

— Это какого же? — подобралась Хилл, вся обратившись в слух.

Стефа иронично усмехнулась, изящно выгнув бровь:

— Ну вы же не думаете, что Гидра — это просто злодеи с манией величия и банальным желанием захватить человечество? У них есть высшая цель. Некогда Землю посетил нелюдь, сбежавший из заключения с планеты Мавет — его звали Альвеус, или куда более подходящей ему кличкой Улей. Улей — паразит, может вселяться в тела людей или других существ, меняя их как перчатки — неважно, живые или мертвые. Так он продлевает свою жизнь и, теоретически, может быть бессмертным. Добавьте сюда то, что он поглощает все воспоминания носителя, может мимикрировать под кого угодно и выживать в самых неблагоприятных условиях — и мы получаем сверхсущество, которому Земля пришлась по вкусу. Нулевая конкуренция, абсолютная власть, много пищи и ресурсов — сущий рай после пустыни, где он подыхал веками. Его способности произвели такое глубокое впечатление на древних людей, что некоторые начали поклоняться ему, служить и даже основали культ, впоследствии эволюционировавший в Гидру. Вот только тюремщики-крии отыскали беглеца, и уволокли его обратно на Мавет, хотя свое наследие здесь он успел оставить.

— Первый раз об этом слышу. И гидровцы мечтают вернуть эту тв… это создание? — похоронным тоном поинтересовалась Хилл, нервно сплетая пальцы.

— Директора ЩИТа знают — у них допуск соответствующий. И да, мечтают. Улей — единый властитель Земли, и гидровцы при нем — на всех ключевых постах, — не утешила ее ведьма. — Более того, они предпринимают шаги для его возвращения, и уже близки к этому как никогда! Доктор Вернер Рейнхардт был членом Гидры еще во времена Второй мировой войны, а также учеником и заместителем Иоганна Шмидта. Когда Красный Череп пропал без вести на Валькирии вместе с капитаном Роджерсом, он спешно эвакуировал штаб-квартиру в Австрии, чтобы предотвратить попадание важных проектов в руки союзников, из-за чего непозволительно задержался. Ревущие Коммандос закончили дело, взяв гидровца под стражу, тот отправился в тюрьму строгого режима, готовясь к казни после допроса по законам военного времени… но он не понес наказания за свои многочисленные преступления и эксперименты на людях. Знаете почему? Потому что агент Картер, регулярно допрашивающая Рейнхардта, предложила сохранить ему жизнь — ведь он слишком много знал, и мог быть полезен. Чувствуете дежавю? Договорившись с гидровцем о «консультациях», прямо как вы хотели договориться со Штрукером, СНР сам себя наказал. Зато амбициозная курица Маргарет получила похвалы в личном деле и преференции, позволившие ей выслужиться перед начальством — и плевать, что этот вивисектор уморил сотни детей, подростков и беременных женщин, пытаясь вывести идеальный сосуд для Улея! Организация заговора с целью ведения агрессивной войны, бесчеловечные опыты на военнопленных с Обелиском, горы трупов, о которых Картер прекрасно знала — и все равно устроила этому негодяю пожизненное заключение, попросту плюнув на искалеченные судьбы жертв Рейнхардта. Действительно, их ведь уже не спасти, а СНР в хозяйстве все пригодится!

Тремя этажами выше, Стив глубоко вздохнул, глядя в стену остановившимся взглядом, но сердце мужчины часто и глухо стучало. Когда он в последний раз навещал Пегги в больнице, то в редком моменте ясного сознания она сказала ему: «Ты спас этот мир. А мы его испоганили». Тогда Роджерс счел, что Пегги слишком самокритична, пылко заверил, что это не так… но это действительно так.

Они его испоганили, не дав свершиться справедливому правосудию над нацистами по законам военного времени. Рейнхардт, Зола и множество других, о которых Стивен и знать не знал. Для чего тогда они сражались на войне? Для чего так чудовищно пострадал Баки? Для чего умирал он сам, захлебываясь ледяной водой на Валькирии? Для того чтобы их товарищи уже на следующий день заключали союзы с врагом?! И как результат — новые войны, теракты, хаос, смерти. Вновь воскресшая и расползшаяся по всему миру Гидра. Вот уж воистину: отрубишь одну голову — вырастут две.

Изрядно потускневшая, но все еще сохранившаяся привязанность к гордой красавице Маргарет «Пегги» Картер, дала глубокую трещину в душе суперсолдата. И по мере дальнейшего рассказа юной ведьмы она становилась все глубже и глубже.

Мисс Урсу издевательски улыбнулась:

— Вы сами культивируете предателей и шпионов, так чему удивляться, что они плодятся, как тараканы? Сорок четыре года Рейнхардт сидел в тюрьме, а миссис директриса моталась к нему на поклон, ведь своими мозгами шевелить слишком сложно, а научный отдел ЩИТа лишь для галочки нужен — поэтому на фашиста уповать будем, верно? Но и Вернер времени даром зря не терял. Его навещали братья Малик, навещал Александр Пирс — а в 1989 году он выхлопотал ему условно-досрочное освобождение по состоянию здоровья, с божественной формулировкой «принуждение к противоправным действиям Гидры во время Второй мировой войны»! Это ученичок-то Шмидта и его вернейший последователь! Картер, наигравшаяся с властью и уже собирающаяся на пенсию, даже глазом не моргнула, узнав об этом, и со спокойной душой ушла, сдав пост Пирсу. Рейнхардт же возобновил свои опыты, а получив доступ к трупу крии омолодился вдвое, взяв себе новое имя — Дэниел Уайтхолл. Он отправился на базу в Зепкове, где и продолжил свои опыты с Обелиском, отправляя добровольцев-гидровцев на прокорм Улею, через односторонний портал на Мавет. Эксперименты шли чередой, а проект «Разрушитель миров» так и вовсе — увенчался успехом.

— В чем его суть? — напряженно спросила ее Хилл, исписавшая шоколадной соломкой уже все свободные поля дамского романчика.

— Создание суперсолдата с привитой мутацией, с помощью камеры для инфузии частиц — лучшего изобретения Рейнхардта. Карл Крил, бывший боксер, получил силу и выжил — и в отличие от капитана Роджерса, к улучшенным физическим характеристикам он получил способность поглощать любой материал, с которым соприкасался. И превращать кожу в этот материал — тоже. Представьте себе человека с плотностью свинца и летучестью цезия — возможности безграничны. Он практически неуязвим, не зря же Штрукер так преклонялся перед гением Уайтхолла, регулярно созваниваясь с ним. Может в кабинете и стояли глушилки, но мне они не мешали — и я с ужасом осознавала, на какой тонкой грани мы все балансируем. Теперь у Гидры есть чрезвычайно прочный и живучий суперсолдат, что станет идеальным носителем для Улея. Есть Обелиск, с помощью которого нелюдя можно призвать на Землю. И есть ресурсы — Гидеон Малик вовсю обхаживает вашего президента, и уже получил должность главы отдела по борьбе с новыми угрозами, но финансирование идет в хранилище Зепкова и завод в Херефордшире. Понимаете, к чему я веду?

— Гидра готова воплотить свой план, — на выдохе прошептала Хилл, стойко принимая удар, и с пугающей ясностью осознавая, сколько же всего они пролопоушили — иначе и не скажешь. Неудивительно, что Урсу так резко о них отзывается.

— Им остался последний шаг — стабилизировать портал с Мавета, и они победят, — кивнула ей Стефа. — Я дала вам достаточно данных и имен — воспользуйтесь этим шансом, чтобы исправить все то, чему вольно или невольно попустительствовал ЩИТ. Не успеваете сами — пните Колсона с его командой, все равно по миру без дела мотаются. Главное — не сидите сложа руки, докажите, что вы способны учиться на своих ошибках, а танцы на граблях не являются национальным видом спорта американцев.

Мария бледно улыбнулась:

— И все же, вы заботитесь о людях, вопреки своим словам.

Оборотница лишь фыркнула, беспокойно скрестив руки на груди:

— Вот еще. Я всего лишь не хочу, чтобы этот инопланетный Дэйви Джонс явился на нашу Землю, перекраивая ее под себя. У нас и без того перенаселение. И это последний шанс для ЩИТа, агент Хилл.

— Вы нам угрожаете?

— Больно надо. Но если вы снова провалитесь, я даже рук пачкать не стану — просто сообщу в Совет Тринадцати, и понаблюдаю за шоу со стороны. И уверяю вас, по сравнению с тамошними ведьмами, я — ласковый котенок, в самом начале своего обучения. Улеем займутся наши демонологи и боевики, но и о вас они не забудут. В конце концов, раз взяли на себя обязанность защищать мир — извольте соответствовать. Вас это тоже касается, господа, — задрав голову вверх, обронила Стефания Мстителям, и по ту сторону камер наметилось изрядное оживление. Агентесса лишь раздраженно прошипела сквозь зубы о любителях подслушивать, и напомнила себе запросить у снабженцев глушилки последнего поколения, иначе с гением-инженером просто невозможно работать.

— Я вас услышала, — откликнулась Хилл, мысленно подводя итоги их долгой беседы. — Итак, вы рассказали мне занятную историю, и много времени уделили личностям близнецов Максимофф. Но если они настолько ужасны, коварны и сильны, то почему же они не напали на Мстителей и Старка, которого так ненавидят?

— Отличный и вполне закономерный вопрос! — даже обрадовалась ведьма, вновь приходя в благодушное настроение. — Вы, вроде бы, умная женщина, — Стефания с легким подозрением посмотрела на Марию, чуть засомневавшись, но агентесса ответила ей порядком взбешенным взглядом. — Так давайте решим логическую задачу. Дано: шесть Мстителей штурмуют базу Гидры, в которой скрываются двое мутантов. Бартона ранили, а Романофф оказывала ему первую помощь, уведя в джет. Халк уничтожал доты и переворачивал танки, и внутрь не заходил, чтобы не разрушить здание. Тор работал по площадям, поджаривая солдат противника молниями, и вместе с Марками контролировал погрузку пленных. На базу зашли двое — Роджерс и Старк. Роджерс говорил со Штрукером, когда на него вышла Ванда — и полетел вниз, считая ступеньки, от ее горячего приветствия.

— Капитан?.. — вытянулось лицо Хилл, с замиранием сердца следящей за умозаключениями брюнетки.

— Абсолютно чист, — успокоила ее Стефа. — Когда он вернулся обратно, пленив барона, Ванды уже не было — она узнала о цели поинтересней. Да и всю вашу лекцию, я стояла позади его кресла, невольно соприкасаясь с разумом мистера Роджерса. Его ментальное поле спокойно, и никем не нарушено. Но что гораздо интересней, так это то, куда направился Железный Человек. Убив доктора Листа в серверной, он обнаружил скрытый коридор, ведущий в сторону исследовательской лаборатории с трупом левиафана. И скипетр Локи тоже находился там. А еще, в этом же крыле, на уровень ниже, располагается второй потайной ход — специально для руководства. Чтобы можно было забрать самое ценное из лаборатории, и покинуть крепость, пока противники ловят всякую шушеру с другой стороны. А теперь, главный вопрос. Как вы думаете, куда направились близнецы Максимофф, поняв, что база окружена, а их руководство схвачено? Куда бегом побежала Ванда, прочтя мысли капитана о том, что Старк сообщил команде о найденном скипетре? И что Алая Ведьма сделала с ним, когда нашла, учитывая ее несомненный талант к внушению?

Агент Хилл дернулась так, будто в нее прилетело вражеское заклятие, после чего побелела, мгновенно сложив все кусочки мозаики:

— Старк…

Стремительно встав из-за стола, она чертыхнулась, подбирая юбки пышного платья, и вихрем покинула кабинет, дробно стуча каблучками. Ловко сунув в рот очередной кусочек пряничного стола, Стефания подорвалась следом за ней, с удовольствием разминая чуть затекшие мышцы, и выбегая из надоевшего за время допроса помещения.

* * *

Тремя этажами выше, взгляды всех Мстителей дружно скрестились на возмущенно выпрямившемся Энтони Эдварде Старке, аж подскочившем из кресла.

— Никто мне ничего не внушал! И девицу ту я не видел, ясно вам? Кит, скипетр и все! — с жаром выпалил он, изрядно рассердившись из-за недоверчивых взглядов товарищей. — Вот как, значит? Джарвис, подтверди! ...Джарвис? — растерянно и чуть встревоженно повторил Тони, но электронный дворецкий молчал, лишь свет мигнул в помещении. Но Башня ведь работает на чистой энергии — и перепады напряжения ей не страшны...

Сердце Тони сжалось, словно предчувствуя беду.

_______________________________________________________________________________

Примечание:

1. Альбом с картинками к работе. Спасибо Шедевруму за Марию Хилл, которую я сумела-таки впихнуть в пряничный домик (но она упорно сопротивлялась :))) —

https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240195%2Falbum629804431_306640603%2Frev

https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240243%2Falbum629804431_306640603%2Frev

2. Ванда Максимофф — в начале знакомства. https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240221%2Falbum629804431_306640603%2Frev

https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240203%2Falbum629804431_306640603%2Frev

3. Ванда и Стефания — лучшие подружки. https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240228%2Falbum629804431_306640603%2Frev

https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240202%2Falbum629804431_306640603%2Frev

https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240211%2Falbum629804431_306640603%2Frev

4. Ванда и Пьетро Максимофф — https://vk.com/album629804431_306640603?z=photo629804431_456240241%2Falbum629804431_306640603%2Frev