Вся правда о Северусе Снейпе (гет)

Вопреки слухам о страшных тёмных застенках Министерства Магии, в допросной было светло и почти уютно. Стены, обитые светлым деревом, удобные мягкие стулья и резной дубовый стол в центре чем-то напоминали зал старинной таверны и никак не вязались с прямым назначением комнаты. Вероятно, эта иллюзия умиротворения и домашнего тепла создавалась аврорами для того, чтобы преступники, расслабившись, допустили критическую ошибку и выдали себя. Полная противоположность маггловским методам. Однако трудно было судить, насколько эффективна подобная тактика, потому как никаких статистических данных на этот счёт в распоряжении Гермионы не имелось.

Гермиона сидела за столом, сцепив руки перед собой, и со смешанным чувством смотрела на главу аврората, сидящего напротив. Гарри Поттер, год назад занявший этот почётный пост, смотрел на подругу уверенно и слегка сочувствующе.

— Ты ведь понимаешь, что я должен это сделать?

Сталь в его голосе говорила лишь об одном — он готов довести дело до конца, несмотря ни на какие личные симпатии.

— Да, Гарри, я всё понимаю, — отозвалась Гермиона. — Но и ты должен понять — они пытаются разделить нас. Настроить друг против друга.

— Это мы обязательно проверим.

Наступило молчание.

— Они санкционировали использование сыворотки правды, — угрюмо сказал Гарри. — И я применю её. Это — моя работа.

— Так делай свою работу, Гарри. Не нужно передо мной оправдываться.

— Я не оправдываюсь. Я хочу тебе помочь, — Гарри тихо вздохнул, снял очки и принялся тереть их носовым платком. Гермионе был хорошо знаком этот процесс. Гарри всегда так делал, когда нервничал. Водрузив очки на нос, он строго сказал: — Прежде чем я использую сыворотку, я должен спросить ещё раз: тебе точно больше нечего сказать по поводу обвинения? Есть ли что-то, что я должен узнать прежде, чем мы начнём… м-м… процедуру?

Гермиона закусила губу. Было очевидно, что она колеблется. Проиграв внутреннюю борьбу, она опустила взгляд, вперившись в собственные сцепленные на столе руки.

— Да, — промолвила она тихо. — Мне есть, что сказать. Но, боюсь, тебе, Гарри, это не понравится. 

* * *

Спустя долгих пять лет после окончания второй магической Войны, когда жизнь большинства участников тех страшных событий вошла в мирное русло, новый глава Аврората Гарри Джеймс Поттер решил узаконить свои отношения с новой бомбардиршей «Холихедских Гарпий» Джиневрой Уизли. Так, по крайней мере, вещали заголовки «Ежедневного Пророка». Неизвестно, кто пустил слух о помолвке Гарри и Джинни (вряд ли это был кто-то из друзей, разве что, случайно и ненамеренно), но он тут же разнёсся по всему магическому сообществу Британии. Естественно, специальный корреспондент «Пророка» Рита Скитер, жадная до сенсаций и чужого грязного белья, не могла оставить такое событие без внимания. На следующий же день после публикации пафосной статьи она пыталась проникнуть в дом Поттеров на Гриммолд-плейс, 12, но была застигнута врасплох стаей кровожадных нетопырей, едва не порвавших её на мелкий фарш. В тот же день в «Пророке» прогремела свежая статья с заголовком «Новый глава Аврората превышает служебные полномочия» и подзаголовком «Нападение летучих мышей на представителя прессы спровоцировано неизвестными нарушителями порядка». Неизвестные нарушители, читая утреннюю газету перед вылетом на тренировку по квиддичу на стадион «Гарпий», смеялись до колик в животе.

Молли Уизли настаивала на пышной церемонии, чтобы «не ударить в грязь лицом». Гарри как будто был согласен, но какой-то червячок беспокойства всё шевелился в подсознании. Единственная свадьба, на которой он успел побывать, закончилась нападением Пожирателей Смерти. Гарри понимал, что его страх иррационален. Волдеморт давно сгинул, а все его ярые приспешники, лишённые волшебных палочек, пожизненно заперты в Азкабане. Но перебороть себя было непросто, и Гарри решил осторожно поговорить на эту тему с Джинни. Она неожиданно быстро приняла его доводы и согласилась, что тихая домашняя церемония будет гораздо более ценной и запоминающейся, чем помпезное представление для толпы министерских снобов. Однако после заметки в «Пророке» отвертеться от приглашения министра и его присных было уже невозможно. Чтобы хоть как-то скомпенсировать праведное негодование от наглого вмешательства репортёров в их личную жизнь, Гарри и Джинни решили пригласить гостей не обычным способом — с помощью гербового вещателя, — а нанести всем, кому возможно, личный визит.

Первым делом будущие супруги отправились навестить своих ближайших друзей, проживающих в скромной усадьбе на побережье графства Хэмпшир.

* * *

Ответ на вопрос «Почему молодая чета Малфоев выбрала для жизни именно это ничем не примечательное место?» был прост: Гермиона наотрез отказалась жить в Малфой-мэноре, Драко же был категорически против проживания в тесной лондонской квартире. Промыкавшись несколько месяцев после свадьбы по друзьям и съёмным комнатам, оба решили пойти на компромисс и нашли премилый домик как раз между Лондоном и Уилтширом. Это был крохотный двухэтажный коттедж со старинной соломенной крышей, белыми стенами и чёрными деревянными балками перекрытий; маленькие побелённые окошки выглядывали из зарослей вьющихся цветов всех мыслимых расцветок, а от тёмной дубовой двери с позеленевшими от времени бронзовыми петлями и ручками прямо к калитке вела мощёная истёртой плиткой узкая дорожка. По обеим сторонам от дома раскинулся пышный сад, в тени которого скрывался крохотный прудик с водяными лилиями, беседка с двумя скамейками и столиком для чтения и вечернего чаепития, а так же старые скрипучие качели. Едва увидев этот дом, Гермиона влюбилась в него всей душой, и Драко не смог отказать в исполнении её маленькой мечты.

Люциус не без скандала согласился выложить кругленькую сумму на покупку этого чудесного коттеджа и двух акров земли вокруг него, и юные лорд и леди Малфой с сыном Антаресом поселились вдали от городской суеты почти в настоящей сельской глуши. Гермиона назвала коттедж «Ханимун», потому как была уверена, что здесь они с Драко проведут лучшие годы своей жизни. И они действительно проводили свои дни, словно в бесконечном медовом месяце, даря чистое тепло и любовь, искренне наслаждаясь обществом друг друга.

Судебный процесс над Малфоями проходил большей частью заочно, и ничто не мешало молодой семейной паре налаживать свой скромный быт. Вскоре все обвинения с Малфоев были сняты, в немалой степени благодаря ходатайству Гарри Поттера и некоторых других членов сопротивления, в том числе самогó министра Шеклболта. Однако подорвавшееся здоровье и психическая нестабильность Малфоя-старшего не позволили ему в полной мере продолжать заниматься делами семьи. Постепенно всю ответственность за семейный бизнес взвалил на свои плечи Малфой-младший. И хоть он ворчал, что не желает разбираться во всех хитросплетениях финансовых схем и графиках роста прибыли, но было очевидно, что ему всё больше нравится этим заниматься. Его умение хладнокровно мыслить и передавшаяся по наследству деловая хватка отлично играли ему на руку. И пока он занимался делами, у Гермионы была возможность полностью посвятить себя воспитанию Антареса.

Однако ошибочно полагать, что жизнь семейства Малфой стала представлять собой патриархальную картинку с рождественской открытки. Просидев дома около двух месяцев, Гермиона взвыла от информационного голода и заявила, что не собирается становиться приживалкой в собственном доме. А посему она обязана немедленно найти себе дело, достойное применения её уникальных способностей.

Прежде всего, она уговорила профессора МакГонагалл — нынешнего директора Хогвартса — принять бывшую студентку обратно в школу для окончания седьмого курса и получения аттестата. Присутствовать на занятиях целый год, будучи молодой мамой с младенцем на руках, Гермиона, понятное дело, не могла, и МакГонагалл великодушно согласилась принять у бывшей любимой ученицы все промежуточные и итоговые экзамены экстерном. Взявшись за дело с присущим ей энтузиазмом, Гермиона освоила программу седьмого курса к Рождеству и сдала почти все экзамены (кроме Зелий) на «Превосходно», попутно подтрунивая над Драко. Выслушав от супруги несколько лекций о том, что при его статусе нехорошо оставаться официальным неучем, он согласился сдавать экзамены вместе с ней. Как и следовало ожидать, он не уступил Гермионе ни по одному предмету, и по зельеварению получил «Превосходно». Правда, Гермиона обошла его в знании древних рун, так что общий счёт оказался равным. В письме с аттестатами профессор МакГонагалл искренне сожалела о том, что два таких одарённых студента не имеют ни малейшей склонности к преподаванию. Драко в ответ на это только скептически усмехнулся, а Гермиона заявила, что и одного нового профессора с их курса будет достаточно: в этом же году Невилл Лонгботтом сдавал ЖАБА на дипломированного герболога и собирался остаться в Хогвартсе в качестве замены постаревшей Помоне Спраут.

Однако получение аттестата не только не умерило рабочий пыл Гермионы, напротив, оно подтолкнуло её к продолжению обучения в той сфере, которая была ей близка и понятна.

Гермиона решила учиться на руниста. Для этого не нужно было мотаться по стране, изнурять себя тренировками в подготовительном центре, как, например, пришлось Гарри при обучении на аврора. Изучение рун не требовало работы с опасными веществами или волшебными тварями, общения с магическими расами или использования хоть сколько-нибудь серьёзного чародейства. И это вполне устраивало Гермиону. Она могла оставаться дома с сыном и мужем, не отрывая себя от семьи в угоду своим мечтам и стремлениям, и в то же время продвигалась вперёд семимильными шагами, чтобы, в конечном счёте, приносить пользу магическому сообществу. Квалифицированных рунистов в магическом мире было немного, и её талант мог очень пригодиться Министерству Магии при разборе древних рукописей.

Пятилетнюю программу рунических наук при Главной Министерской Библиотеке Гермиона прошла за три года. Получила диплом высшей степени и с радостью погрузилась в мир древних манускриптов, запоем переводя книгу за книгой. Драко поддерживал её начинания, но порой ему приходилось почти силой вытягивать жену из таинственных глубин древности в реальный мир. Со временем работы и у Гермионы, и у Драко становилось всё больше, а времени на семейные дела и заботы — всё меньше. Когда Антаресу исполнилось четыре, ему наняли няню — милую ведьмочку семнадцати лет, только что окончившую Хогвартс и занимающуюся исключительно тем, чтобы искать себя и своё место в жизни. Узнав об этом, Нарцисса Малфой прислала сыну одобрительную записку, а Молли Уизли примчалась в коттедж «Ханимун» с возмущённой речью о том, что «Нанимать для воспитания Антареса какую-то чужую девчонку — это верх безответственности! Зачем вам няня, когда у вас есть я? Мы с Артуром вполне могли бы присматривать за нашим Эни безо всяких нянь!»

Гермиона, тронутая предложением миссис Уизли, всё же мягко отказала ей, напомнив, что у той хватает забот о собственных внуках, и настоящая безответственность — перекладывать на её плечи опеку ещё и над Антаресом. Но предложение почаще бывать в «Норе» на выходных и в праздники Гермиона приняла охотно.

В бесконечной суматохе дел прошёл ещё один год. Драко продолжал работать с делами отца. Гермиона получила должность внештатного руниста в Министерстве Магии.

Школьные друзья тоже не сидели на месте. Гарри стал аврором и, пройдя через пару серьёзных переделок и облав на тёмных магов, раскрыв несколько нашумевших дел, занял пост начальника Аврората. Джинни играла в квиддич за «Холихедских Гарпий» и выступала за национальную сборную в международных чемпионатах. Тедди Люпин, крестник Гарри Поттера, рос в доме своей бабушки, Андромеды Тонкс, и был частым гостем то на Гриммолд-плейс, то в «Норе». Гарри принимал живейшее участие в воспитании крестника. Джинни иногда посмеивалась, что таким образом он натренируется быть хорошим отцом ещё до появления собственных детей.

Невилл успешно справился со сдачей ЖАБА и стал профессором гербологии в Хогвартсе, а его жена Ханна (в девичестве — Аббот), чтобы не скучать дома без мужа, выкупила у старого Тома его «Дырявый Котёл» за все свои сбережения и стала новой хозяйкой паба.

Рон и Луна, счастливые и напрочь влюблённые друг в друга и в приключения, отправились за границу в натуралистическую поездку по джунглям Амазонии, пообещав (а точнее — пригрозив) Гарри, что привезут ему оттуда в подарок иглозубого чончона. Кто это такой, Гарри даже не рискнул спрашивать.

Близнецов Уизли тоже потянуло за границу — налаживать международную торговлю всевозможными волшебными вредилками. Территория Британии для их делового размаха была слишком мала: почти в каждом мало-мальски населённом магическом городке уже имелось их представительство. Пора было завоёвывать новые неизведанные территории, и близнецы начали с ближайших соседей — с Франции.

Билл Уизли вернулся на работу в Гринготтс, у них с Флёр родилась прекрасная златокудрая малышка Мари-Виктуар, на три года младше Антареса. Флёр, на удивление всех друзей и знакомых, тесно сдружилась с миссис Уизли и превратилась в самую настоящую «домашнюю жёнушку», встречая Билла с работы свежими пышками и накрахмаленными салфетками на столе.

Жизнь налаживалась. Всё шло своим чередом.

И вот, в середине сентября в «Ежедневном Пророке» появилась статья о намечающейся свадьбе двух героев Второй магической Войны: Гарри Поттера и Джиневры Уизли.