Найти свой голос (джен)

Балам Шичиро пришел посмотреть, как его друг детства проводит соревнования у своего класса. Тот, как и всегда, был недоволен всем на свете, что незамедлительно демонстрировал окружающим.

Соревнование по полёту должно было пройти под присмотром профессора, не требуя его личного участия. Вот самые шустрые дети взлетели в небо, за ними последовали и все остальные. Балам уже хотел подойти и поговорить с Каллего, как заметил замешкавшегося мелкого парня, что мялся у самого обрыва. Кажется, это тот демон, что уже успел выделиться дракой в первый день в школе, надменным характером и хладнокровием. Тогда чего он ждёт?

Вот и Каллего это надоело, и он просто спихнул парня вниз.

Балам с удивлением услышал шипение друга и, подойдя ближе, понял, что парень держится за его хвост, повиснув в воздухе.

— И что ты делаешь, мелкое недоразумение природы? — сквозь зубы процедил сторожевой пёс Бабилуса.

Но парень ничего ему не ответил, а, начав соскальзывать с хвоста профессора, ещё и вцепился в него зубами.

Рефлекторно Каллего сморщился, дёрнув хвостом и запуская парня в полёт к ближайшим камням, куда тот приземлился головой вниз, но даже не вскрикнул от боли, осев на землю.

— Я задал тебе вопрос! — разозлился Каллего, выдёргивая парня из его укрытия за камнями, куда тот сиганул. — Если ты мне не ответишь, я отведу тебя к директору!

— Разве Салливан не его дедушка? — заметил я.

На что фиолетововолосый демон замер, осознавая щекотливость такого поступка, и сморщился ещё больше.

— Тогда я придумаю другое наказание, — со злобной улыбкой заключил он. — О, придумал! Раз уж считаешь свои шутки выше распределения рангов, тогда ты получишь самый низкий автоматом! А теперь брысь отсюда!

Ирума поспешно убежал в открытый портал, даже не оглянувшись.

— Нахальный юнец, как и его дедушка, никакой дисциплины! — выплюнул Каллего с неприязнью.

На что я лишь побарабанил ногтем по железной маске на лице, задумавшись.

Следующим странным фактором, связанным с внуком Салливана, был случай, о котором рассказал его союзник. Призыв фамильяров — очень важное событие, которое должно происходить под присмотром сильного демона на случай, если фамильяр не пожелает подчиниться владельцу. Так и случилось в этот раз: у одной из учениц зверь призыва почему-то бросился не на неё, а помчался к Ируме. Самоуверенность мальчика, который даже не попытался защититься или убежать, ещё долго злила Каллего, которому пришлось вмешиваться.

В третий раз я заметил парня на своём уроке. Его союзники, Клара и Асмодей, шутили между собой, пытаясь привлечь внимание их лидера. Все попытки оказались тщетны, мальчик сидел с отсутствующим выражением лица, не реагируя на шутки и перепалку. Так же безэмоционально мальчик отреагировал и на свою победу в соревновании, где он отразил летящий в него мяч, пущенный Асмодеем.

А профессор Ориас видел, как парень писал свои вопросы в блокноте и показывал их Аззу, который озвучивал их профессору на уроке.

Сопоставив все эти наблюдения, Балам пришёл к выводу, что молчание Ирумы — не признак высокого статуса, а следствие глубокой психологической травмы, полученной в результате жестокого обращения в прошлом. Чтобы убедиться в этом, он решил продолжить расследование, чтобы узнать больше о прошлом ребёнка и помочь ему справиться с травмой.

Поэтому на своём уроке, заметив мальчика, крупный демон схватил его, утаскивая в учительскую для разговора, зная, что сейчас никого из преподавательского состава там нет. Ребёнок даже не пискнул, хоть и напрягся всем телом.

Забежав в учительскую, демон-птица поставил его возле своего стола, пододвигая к мальчику тарелку с печеньем.

— Ешь, а я пока нам чай сделаю.

Ребёнок послушно захрустел, медленно пятясь.

— Знаешь, мне со стороны показалось, что тебе нужна помощь в учёбе. У тебя ведь плохая успеваемость. Я сделал пару книжек, они просты для понимания, посмотри, — указал демон на край своего стола, где была стопка книг. Тот, взяв одну, начал листать.

— Скажи, Ирума, ты не взлетел со всеми на летном испытании потому, что кто-то из других детей тебя обижает или ты просто плохо летаешь? — поинтересовался профессор.

Не получив ответа, он обернулся, видя, как мальчик протягивает ему блокнот с надписью: «Я не могу летать».

— Ты повредил крыло?

«Можно сказать и так», — гласила следующая надпись.

— Позволишь, я посмотрю? — Балам развернулся к ребенку, полностью приседая, чтобы казаться менее страшным, и протягивая кружку с чаем.

Тот покачал головой и сжался весь, будто думая, что его заставят силой.

— Директор Салливан знает, что ты не можешь летать?

Ирума кивнул.

— И не предупредил никого? Мог бы написать освобождение на время. Может, тебе в медблок надо?

Жест отрицания стал ответом.

— Ты говорить можешь? Стесняешься или плохо произносишь слова? — начал подозревать худшее профессор.

Ирума снова покачал головой, продолжая осушать кружку.

Балам смотрел на него внимательно, но, не выдержав, схватил ребенка, отставляющего кружку в сторону, и притянул к себе, начиная ощупывать. Ирума забился в его хватке, но сил вырваться не было.

— Прости, малыш, мне очень жаль за то, что я сделаю.

Профессор задрал одежду ребенка и осмотрел спину.

В дверь без стука зашел профессор Каллего, с порога начиная возмущаться:

— Балам, почему ко мне вбежали двое моих учеников с криками, что ты похитил на опыты их друга?! Не то чтобы мне было жалко этих идиотов, но они чуть не разнесли класс, где я вел урок! — Каллего подошел ближе к крупному демону и заглянул за его плечо, замирая. — Что… это… такое?

— То, почему он не взлетел. Каллего, у него нет крыльев. Кто мог оставить этот шрам?

— Ну и чего ты молчишь, Ирума? Кто это сделал?

— Он не может говорить, Каллего.

— Не хочет и не может — разные вещи.

— Он немой, Каллего.

— Класс, у нас раненый птенец, который не может сказать об этом. Давай, я тогда угадаю: этот шрам оставил тебе директор Салливан?

Ребенок покачал головой, теребя в руках изорванный блокнот.

«Несчастный случай».

— Несчастный случай — это шрамированное в битве лицо, а у тебя ровный, явно сделанный специально, разрез на спине, — бросил Каллего, сильно морщась и рыча, чем пугал Ируму. Каллего всегда вызывал у него смешанные эмоции, от страха до какого-то бесшабашного веселья.

«Операция. Больная спина», — накарябал дрожащими пальцами мальчик, обмякая на коленях большого демона.

— Полагаю, до вырезания крыльев спина была в порядке. И не меняй ответы на ходу, это не сработает.

— Балам, он лжет?

— Не знаю, я же не слышу его голос.

— Так, мы сейчас же собираем комиссию из профессоров Бабилуса и призываем демона, отвечающего за правонарушения по отношению к несовершеннолетним птенцам. И идем в кабинет директора, теперь он не выкрутится, — зловеще пообещал сторожевой пес.

«У меня не было к…» — попытался написать Ирума, но Каллего выдернул блокнот из его рук и, вырвав, смял лист.

— Мне всё равно, какую ложь ты сейчас напишешь, чтобы защитить своего обожаемого дедушку. Мы выведем его на чистую воду.

— Балам, отнеси птенца к демону-директору, а я за профессорами.

— Каллего, смотри, у него и на голове два шрама, будто рога вырезали, — сказал Балам, утешающе гладя ребенка по голове.

А Каллего, наклонившись, завел прядь темных волос Ирумы за ухо и хмыкнул:

— Острия кончиков ушей тоже подрезаны. Скажешь, что любимый песик откусил? — саркастически предложил профессор. На что мальчик сжался, пряча взгляд.

— Каллего, отдай ему блокнот.

Демон вернул Ируме его собственность, разворачиваясь и уходя из обители другого демона.

«У меня никогда не было собаки, хоть я и очень хотел ее», — прочел Балам надпись в блокноте птенца, пока нес его в кабинет Салливана.