Толерастия и где она обитает (джен)

Хогвартс больше не был прежним.

Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Рон Уизли стояли на вершине мраморной лестницы, взирая на нововведения, которые, словно глина которую только что потужно даванули, расползались по школе.

— Ты видишь это? — прошептал Рон, указывая на табличку у входа в Большой зал.

«Здесь каждый волшебник — особенный!

Приветствуются все:

— метаморфмаги,

— флюидныевертосексуалы,

— полукровки,

— чистокровки,

— грязные чистокровки,

— маглорождённые,

— оборотни (по средам и полнолуниям — отдельная рассадка),

— привидения,

— домовые эльфы (но только если они сами этого хотят, а не потому что их заставляют)

— сигмабои»

— Боже правый, — вздохнула Гермиона, но не с обычным своим негодованием, а с каким-то странным выражением лица, будто ей кто нассал в кружку с утренним чаем.

— Это ещё не всё, — мрачно сказал Гарри. — Вчера Филч вывесил новые правила. Теперь нельзя называть лестницы «лестницами» — только «вертикальными коридорами с альтернативным способом передвижения». А если ты случайно назовёшь гоблина «гоблином», а не «магическим существом с особой внешностью», тебя отправят на семинар по осознанности. А если попасть второй раз, то оправят в специальный воспитательный лагерь, как в одной из серий "Южного парка".

Рон фыркнул.

— А что, если я назову Драко Малфоя «солевым торчем»?

— Тогда тебя отправят на принудительные объятия с ним, — ответил Гарри. — Новый указ Макгонагалл.

Рон побледнел.

— Ладно, я лучше буду молчать.

Тем временем по коридору прошествовал сам Драко, облачённый в мантию с нашивкой «Инклюзивный префект». Увидев троицу, он сладко улыбнулся.

— О, если это не мои любимые… гм… я имею в виду, дорогие… друзья? Коллеги? Сопартийцы? Партнеры? — Он замялся, будто подбирая самое безопасное слово.

— Закрой рот, Малфой, — буркнул Рон, но тут же осекся, вспомнив про «принудительные объятия».

— О-о-о, Уизли! — Драко поднял палец. — Это звучит как средне-темповая микроагрессия. Ты хочешь семинар или сразу объятия?

Рон зашипел, как разъярённый кот, но Гермиона резко вставила:

— Драко, ты же сам ещё вчера называл Невилла «сопливым бочонком».

Драко закатил глаза.

— Это было до просветления, Грейнджер. Теперь я осознал, что сопли — тоже важная часть жизни...

Гарри с трудом сдерживал смех.

— Ладно, Малфой, а почему ты вообще за всё это?

Драко вздохнул.

— Потому что мой отец теперь советник министерства по инклюзивным инициативам. Если я не буду «соответствовать», он лишит меня наследства...

— Ага, значит, всё ещё боишься папочки, — усмехнулся Рон.

— Это не страх, Уизли, это… осознанный выбор в пользу здоровых отношений.

Гермиона скрестила руки.

— Всё это, конечно, прекрасно, но я так хочу пиццы, а еще вы не замечали, что школа превращается в какой то цирк?

— Цирк? — переспросил Драко, возмущённо. — Это прогресс, Грейнджер. И если ты против, то…

— То что?

— То ты… расистка.

Гермиона открыла рот, и выдала.

— То есть ты считаешь меня расисткой, может ты еще скажешь, что я макаронник раз хочу пиццу ?

— Всё, — сказал Гарри, хватая друзей за руки. — Нам срочно нужно собраться и придумать, как вернуть Хогвартс в нормальное состояние.

— Ага, — прошептал Рон, — пока нас не заставили петь гимн толерантности в обнимку с Малфоем или кем похуже.

Троица удалилась в сторону гостиной Гриффиндора, оставив Драко с его «инклюзивной» улыбкой.

Но они даже не подозревали, что самое страшное было ещё впереди…