Часть твоей души (гет)

Бам!

Пружины кровати жалобно скрипнули. Закусив губу от боли, Джинни уставилась в потолок.

В темноте пустого больничного крыла мысли казались неприлично громкими, а собственный страх — до ужаса осязаемым. Даже не закрывая глаза она видела перед собой Тайную комнату. В мертвой тишине она слышала скользящую по сырому полу чешую. Одеяло под подушками пальцев казалось кожаной обложкой черного дневника.

Бам!

Железная кровать даже не пошатнулась — настолько слабым вышел удар. У Джинни совершенно не осталось сил.

Ее спас сам Гарри, Гарри Поттер: спас, рискуя собственной жизнью ради нее. Не об этом ли она мечтала с тех самых пор, как научилась мечтать? Не это ли загадывала на свой последний день рождения? Тогда почему у нее не получается ощутить хоть толику радости?

Бам!

Очередной удар ногой по кровати, от которого на глазах выступили слезы. Джинни знала, что на следующее утро на ноге не останется живого места, но это было совершенно не важно.

Важно было лишь не уснуть, ведь тогда он вновь получит контроль над ее телом.

— Твои попытки весьма жалкие, не находишь, малютка Джинни? — спросил ее Том.

Джинни поняла, что что-то не так, стоило ей очнуться на холодном полу Тайной комнаты. Она увидела перед собой мертвенно-бледного Гарри, бездыханное тело василиска и окровавленный меч. Но все это померкло, стоило ей заметить дневник: черная книжица была разрушена, и из огромной дыры сочились чернила, которые легко можно было принять за кровь.

Вот только ощущение присутствия Тома никуда не исчезло. Напротив, Джинни как никогда прежде чувствовала, что он был рядом.

Он был в ее голове.

— Уходи, — мысленно приказала она в который раз за ночь, продолжая сверлить глазами потолок. — Гарри убил тебя. Прочь, прочь!

Ответом ей послужил холодный смех.

— Меня невозможно убить, и ты сама это прекрасно знаешь, — ответил ей Том. Его ледяной тон заставлял сжиматься и прятаться под одеяло, хоть Джинни и понимала, что прятаться от него теперь абсолютно бесполезно.

— Ты лжешь, — устало возразила Джинни. — Утром я расскажу о тебе Дамблдору, и он найдет способ избавиться от тебя.

— Тогда почему не рассказала раньше? — скучающе протянул он. — Неужели твои любящие родители отказались бы от одержимой Волдемортом дочери? Ох, они ведь так храбро сражались против него в прошлом… Кто знает, вдруг они готовы на все, чтобы от него избавиться?

Том не просто был где-то в ее голове, он читал ее мысли как открытую книгу. Он знал все ее страхи, даже те, о которых она сама прежде не догадывалась. Он видел ее желания, даже те, в которых она бы ни за что себе не призналась. И он играл с ними с особым, изощренным удовольствием.

— Но что, если Дамблдор не так силен, как ты думаешь, малютка Джинни? — продолжил Том. — Что, если он не сможет тебе помочь? Должно быть, он посчитает опасным оставлять тебя в Хогвартсе, пока я застрял в твоей голове. Он определит тебя в Мунго, в отделение к родителям Лонгботтома, где тебя станут поить зельями, лишающими рассудка. Он заберет твою палочку, оградит тебя от семьи, чтобы у них не было соблазна вытащить тебя, запретит им писать тебе письма…

И, словно этого было мало, Том добавил:

— И уж точно никогда не подпустит тебя к Гарри Поттеру.

Джинни не умела плакать при других. Она пообещала себе, что больше никогда не заплачет — по крайней мере, пока не избавится от незваного гостя в своей голове.

Необходимость бить кровать ногами отпала сама собой: теперь ей не давали уснуть слова Тома. Липкий страх, что ее объявят проклятой, зародился в ее душе намного раньше, но теперь она лишь укрепилась в мыслях о том, что ей не стоило рассказывать о произошедшем с ней взрослым.

“Быть может, — думала Джинни, — он всего лишь запугивает меня. Но что, если он прав?”

Ей не доводилось слышать о голосах в голове у других волшебников, и она понятия не имела, сталкивался ли кто-то другой с подобной проблемой. Существовал ли надежный способ избавиться от Тома? Был ли смысл говорить об этом родителям или Дамблдору?

Чем дольше Джинни думала об этом, тем отчетливее понимала, что Том прав. И от этого на душе становилось все тяжелее и тяжелее.

Утром мадам Помфри посетовала на бледность и усталость девочки, даже не подозревая, что та не спала всю ночь. Заставив Джинни выпить полную чашу укрепляющего зелья, она отпустила ее собирать вещи.

Время до отъезда прошло как в тумане. Джинни невыносимо клонило в сон, и она даже не присоединилась к аплодисментам, когда их факультет неожиданно вырвал первенство у Слизерина. Еда в ее тарелке не имела вкуса, оживленные разговоры вокруг не имели смысла. Глаза слипались, и она мысленно приказала себе не моргать.

“Нельзя спать, — в очередной раз одернула она себя, подавляя зевок. — Я не должна позволить ему навредить моим друзьям…”

— А есть ли у тебя друзья, малютка Джинни? — насмешливо поинтересовался Том. — Ты ведь не про того жалкого мальчишку с магловским фотоаппаратом? Помнится, ты рассказывала, что терпишь его лишь потому, что он не смеется над тобой, когда ты говоришь о Гарри Поттере.

Она рассказала ему слишком многое за этот долгий учебный год. А если бы и не рассказывала, Тому ничего не стоило покопаться в ее воспоминаниях.

Тарелки ее товарищей опустели, и шумная толпа увлекла Джинни в спальни. Соседки почти мгновенно засопели, а ее ждала мучительно долгая бессонная ночь…

* * *

Джинни не помнила, как оказалась в поезде, и не помнила, как вышла из него. Во время поездки с ней пытались заговорить Рон и Гарри, но они быстро оставили свои попытки и переключились на болтовню о квиддиче. Гермиона обеспокоенно поглядывала на нее из-за страниц тяжелого фолианта и пару раз предложила угоститься тыквенным печеньем, но и она сдалась, не встретив ответной реакции. На платформе с ней кто-то прощался, и Джинни растерянно кивала в ответ: все лица сливались, расплывались и казались нереальными.

— Чего ты хочешь этим добиться? — раздраженно спросил Том. — Ты ведь знаешь, что не сможешь продержаться без сна до конца жизни.

— Я попытаюсь, — то ли вслух, то ли про себя ответила Джинни. — Я не отдам тебе свое тело.

Том лишь в очередной раз рассмеялся — тихо, и даже без злобы.

В Норе ей стало лишь хуже. Здесь, вдали от Хогвартса, голос в голове звучал еще неправильнее. А еще здесь была мама, которая не желала игнорировать потерянное состояние Джинни.

— Ты совсем плохо выглядишь, солнышко, — заметила она, расставляя по столу тарелки. Джинни, как обычно помогавшая ей, заторможенно смотрела на стол, держа в руках молочник.

“Только бы не разбить его, — думала она, — только бы не разбить…”

— Джинни! — окликнула ее мать, и молочник предательски выскользнул из рук. Наученная жизнью с толпой мальчишек, Молли подхватила его невербальным заклинанием у самого пола.

— Прости, — прошелестела Джинни. — Я не высыпаюсь.

Совсем не спать не получалось. Она все так же боролась со сном по ночам: ей казалось, что в это время Том мог запросто перебить всю ее семью, ведь она не могла спрятать от него свою палочку. Днем, когда все были заняты в саду, Джинни вешала на руку старый котел и ложилась в кровать. Стоило ей уснуть, как котел с грохотом падал на пол, возвращая ей контроль над реальностью. Она могла поклясться, что Том в ее голове закатывал глаза от этих тщетных попыток сопротивляться ему, но Джинни было все равно.

— Джинни, милая, почему ты не сказала об этом раньше? — обеспокоенно спросила мама, опуская ей руки на плечи. — Ты сильная девочка, но то, что тебе пришлось пережить…

Она осеклась и поспешно отвернулась к кухонному шкафчику с зельями. В Норе негласно решили не напоминать Джинни ни о дневнике, ни о Тайной комнате, и даже близнецы не отпустили ни одной шутки на эту тему.

— Как мило с их стороны, — усмехнулся Том. — Они так трепетно оберегают твои чувства… Или они всего лишь не хотят думать о том, что их дочь и сестра была одержима?

— Они просто любят меня, — возразила Джинни, и тут же пожалела об этом: она давно решила, что будет игнорировать Тома. Тот привычно рассмеялся в ответ.

Молли наконец-то обернулась, сжимая в руке темный пузырек.

— Вот, возьми, — сказала она, вкладывая пузырек в руку дочери. — Это зелье сна без сновидений. Ты же помнишь, как нужно его принимать?

Джинни кивнула, прекрасно зная, что никогда к нему не притронется. Погладив ее по спине, мама продолжила накрывать на стол.

Вечером, когда с работы вернулся отец, за столом воцарилась атмосфера таинственности. Молли и Артур загадочно переглядывались, а мальчишки в напряжении сверлили их глазами, уплетая запеченный картофель со свининой. Лишь Джинни без особого интереса тыкала вилкой свою порцию: из-за воющих чар на комнате Перси ей почти не удалось поспать днем.

— У нас с отцом для вас отличная новость, — сказала наконец Молли. Артур довольно кивнул и хитро прищурился.

Братья заговорили разом, и гул их голосов лишь усилил сонливость Джинни:

— Чарли все-таки приедет?

— Папе удалось достать билет на матч “Пушек Педдл”?

— Тетушка Мюриэль согласилась забрать на все лето Перси…

— …и он любезно снимет воющие чары со своей комнаты перед отъездом?

— О, все куда интереснее, — усмехнулся Артур. — Угадайте, кто выиграл главный приз “Ежедневного пророка” в этом году?

На мгновение за столом повисла тишина — но лишь на мгновение. Братья отреагировали на новость бурным взрывом радости, но сонная Джинни не поспевала за ними. Смысл сказанного отцом дошел до нее лишь к моменту, когда мать призвала всех к тишине.

— Мы уже решили, что потратим выигрыш на поездку в Египет, — безапеляционно заявила она, пресекая вопросы младших сыновей о новых метлах. — Билл будет рад увидеть нас, да и Джинни нужно развеяться. А оставшиеся деньги пойдут на ваши сборы в школу — вы же помните, что Рону нужна новая палочка, а Джордж на прошлой неделе умудрился расплавить свой котел?

— Это был мой котел, мам, — тут же возразил Фред, но замолчал под выразительным взглядом отца.

Ужин семейство заканчивало в приподнятом настроении. Том в голове Джинни устало вздохнул.

— Тратить деньги на такую ерунду, когда все дети ходят в поношенных мантиях? — разочарованно протянул он. — Я начинаю понимать, почему к твоей семейке пренебрежительно относятся все волшебники, невзирая на вашу чистую кровь.

— К нам так относятся лишь Пожиратели, — огрызнулась Джинни в ответ. — Такие же темные маги, как ты.

— Вот как? — усмехнулся Том. — Что ж, будущий я не ошибался в выборе сторонников.

* * *

Поездка в Египет оказалась куда тяжелее, чем Джинни могла ожидать.

Она больше не спала днем: в самый разгар жары вся семья собиралась в палатке, и она не могла подвергать их такому риску. Тем более, здесь, вдали от дома, Том легко мог сбежать и скрыться, завладев ее телом. В остальное время Билл водил их по гробницам и местным базарам, а оставлять ее в палатке одну родители категорически отказывались.

— Такими темпами ты просто свихнешься, — обнадеживающе произнес Том, пока они шли через пустыню к очередной гробнице. Раскаленный за день песок отдавал свое тепло, и это тепло обволакивало Джинни, словно мягкое одеяло.

— Ну и пусть, — равнодушно подумала она.

— В чем смысл этой великой жертвы? — спросил он, и в его голосе чувствовался неподдельный интерес. — Никто из твоей семьи даже не знает, что ты почти месяц изводишь себя ради их спасения. Они больше не пытаются помочь тебе, не спрашивают, все ли в порядке. Они просто привыкли к тому, что ты не в себе.

— Ты правда этого не понимаешь?

— Я понимаю, о чем ты думаешь, — ответил Том, немного помедлив, — но для меня остается загадкой, что тобой движет.

Джинни невольно пожала плечами. Она плелась позади всей семьи, так что никто не заметил этого странного жеста.

— Разве у тебя никогда не было близких?

Вопрос вырвался почти неосознанно. Том тихо фыркнул в ответ.

— У тебя нет никого ближе, чем ты сам. Думать иначе — значит, стать слабаком, и в конечном счете проиграть.

— Получается, ты стал слабаком, когда окружил себя Пожирателями?

Том замолчал, и Джинни впервые за лето позволила себе улыбнуться. Ее единственным преимуществом перед Томом было знание о его будущем, пусть он и не слишком часто давал ей повод использовать это преимущество.

У гробницы их процессия остановилась. Билл заговорил про захороненного здесь фараона и чары на его усыпальнице, и сон вновь начал одолевать Джинни. Она почти задремала стоя, но семейство двинулось вперед. Фред и Джордж тут же ринулись куда-то вглубь, невзирая на строгий окрик матери.

— Никакого сладу с ними нет, — проворчала она. — Артур, проследи за ними, пока они не нарвались на какое-нибудь древнее проклятье!

Послушно кивнув, отец поспешил за близнецами. Молли же шагнула ближе к старшему сыну, который самозабвенно рассказывал про ловушки, расставленные жрецами — волшебниками Древнего Египта. Джинни же остановилась у одного из столбов, расписанных иероглифами. Она пыталась рассмотреть их, но рисунки предательски расплывались перед слипающимися глазами.

“Не спать, — повторяла она про себя. — Не спать…”

Она не заметила, как мать и братья ушли вперед. Ее ноги подкосились, и она сползла вниз по столбу, задев ладонью шероховатый скол. Ладонь обожгло, но Джинни не заметила этого: ее сознание уплывало куда-то далеко.

— Очнись!

Голос в голове заставил ее резко распахнуть глаза — как раз вовремя, чтобы увидеть перед собой скорпиона. Он не был похож на тех сушеных тварей, что продавались на базаре, как минимум своими габаритами: это существо не уступало в размерах откормленному коту. Его легко можно было принять за галлюцинацию из-за недостатка сна, но скорпион был прискорбно реален, как и его огромные щелкающие клешни.

Вскочив на ноги, Джинни попятилась назад.

— Откуда он здесь взялся? — испуганно прошептала она.

— Ты активировала своей кровью ловушку на полу, — резко ответил Том. — Доставай палочку, живо!

Джинни сбросила оцепенение и выхватила свою палочку из кармана. Уверенности в своих силах это не прибавило: она не знала заклинаний, которые могли бы спасти ее от этой твари. Скорпион начал угрожающе двигаться в ее сторону.

— Используй Экспульсо, — скомандовал Том.

— Я не умею!

— Тогда отдай мне контроль!

— Нет!

— Ну же, не глупи! Он сейчас сожрет тебя!

Джинни не знала, чего она боялась больше: скорпиона или вновь оказаться во власти Тома. Времени выбирать не было, так что она вскинула палочку и громко, насколько хватило легких, закричала:

— Экспульсо!

Ярко-синяя вспышка отбросила ее назад, и Джинни больно впечаталась лопатками в колонну. Скорпион-переросток отлетел к выходу, и, жалобно скорчившись напоследок, затих. Из-за угла выскочил черноволосый волшебник в белой мантии, который принялся громко ругаться на незнакомом ей языке. А минуту спустя на шум прибежал до смерти перепуганный Билл.

— Джинни, что здесь произошло?

Пришлось долго объяснять ему, как ее кровь призвала скорпиона, а затем терпеливо ждать, пока он переведет ее слова сердитому волшебнику. Взяв Джинни за руку, Билл повел ее прочь из гробницы.

— Ох, сестричка, — вздохнул он, как только они оказались снаружи. — И как тебя только угораздило попасть в ловушку, которую мы посчитали безопасной?

— Безопасной? — возмущенно переспросила Джинни. Билл усмехнулся, узнав в этом вопросе интонацию матери.

— Эти плиты слишком старые, чтобы их обезвреживать, — пояснил он. — Когда-то на них стояли острые шипы, которые должны были ранить расхитителей и призывать защитников фараона. Мы убрали шипы, но не подумали о том, что кровь может попасть на плиты случайно.

Взъерошив свои длинные волосы, он повернулся к сестре.

— Давай не будем рассказывать маме о произошедшем, ладно? — попросил Билл. — Она будет нервничать, и тогда вам точно не видать самых интересных гробниц. Скажем ей, что ты заблудилась, свернув к тронному залу.

Джинни с облегчением кивнула. Маме не стоило знать ни о том, что она едва не уснула в опасной гробнице, ни о том, что она применила магию на каникулах. Тем более, магию, которой ее никто и никогда не учил. Доверчиво взяв брата за руку, она вернулась с ним к семье.

Ночью, когда все уже сопели по кроватям, Джинни наконец-то смогла переварить произошедшее.

— Ты могла умереть, — равнодушно заметил Том. Губы Джинни скривились в усмешке.

— Мы оба могли умереть, — подумала она в ответ. — И тебе бы очень не хотелось умереть вместе со мной.

— Поверь, существование в голове сопливой двенадцатилетней девчонки гораздо хуже, чем смерть.

— И все же ты хочешь жить, — заключила Джинни. — Иначе зачем тебе было помогать мне?

Ему было выгодно сохранять ей жизнь, она отчетливо поняла это. Как и поняла кое-что другое.

— Тогда, в гробнице… Ты потребовал отдать тебе контроль, — осторожно подумала она, отчаянно боясь ошибиться. — Но перед этим ты разбудил меня, чтобы я избавилась от скорпиона.

Том промолчал, подтверждая ее догадку. Он не мог контролировать ее, даже во сне.

От накатившего облегчения ей захотелось рассмеяться. В ее голове все еще жил Том Реддл, и он все еще мог читать ее мысли. Он мог вставлять свои едкие комментарии, играть на ее страхах и желаниях, оскорблять ее родных… но он не мог навредить им.

И Джинни впервые за долгий месяц спокойно закрыла глаза, погружаясь в долгожданный, блаженный сон.