Четыре способа убить систему (гет)

В Хогвартсе не было ученика, который не слышал бы о Мародёрах. Их знали все — от первокурсника до выпускника, от робкого пуффендуйца до гордого слизеринца. Четверо бесшабашных второкурсников, чьи выходки уже вошли в историю школы.

Гриффиндорцы ими восхищались, когтевранцы — опасались, слизеринцы — ненавидели. В этих ребятах горел огонь авантюризма, и стоило им что-то задумать, как правило или запрет тут же переставали существовать. Они могли устроить дикий розыгрыш, сорвать урок или бросить вызов самому опасному существу в озере — лишь бы было весело.

Их слава родилась еще на первом курсе. Они дрались с гигантским кальмаром. Нашли тайный проход на кухню и подружились с домовыми эльфами. Сварили зелье и подмешали его в еду слизеринцам, после чего те за завтраком покрылись змеиной чешуёй. А в Рождество раскрасили коридоры в алый и золотой — просто потому, что эти цвета казались им праздничными.

Мародёры были бунтарями, сорвиголовами, вечными детьми с искрами безумия в глазах. Они улыбались профессорам и друзьям, но врагам не спускали ни единой промашки. Казалось, все в Хогвартсе знали их... Но на самом деле не знал никто. До конца себя не знали даже сами Мародёры.

Никто не догадывался, что за милой улыбкой Ремуса Люпина скрывалась страшная тень.

Он казался самым безобидным из Мародёров — худенький, с каштановыми волнистыми волосами и тёплым взглядом, в котором светилась тихая доброта. Никто не знал, что каждое полнолуние этот мальчик превращался в чудовище. Никто не видел, как он сжимает кулаки, заглушая внутреннюю боль, как ненавидит себя за то, что подпустил друзей так близко. Никто не слышал, как его отец всё его детство кричал: «Ты никогда не подойдешь к другим детям!!» — и запрещал ему даже выходить во двор. Все замечали лишь шрамы на его руках и лице, потрёпанную мантию и мягкую улыбку, за которой прятался целый океан страха.

И никто из учеников понятия не имел, что за гордым взглядом Сириуса Блэка — пустота.

Он держался так, будто весь мир лежал у его ног: осанка — как у принца, слова — острые, как нож, а в глазах — холодная самоуверенность. Но никто не видел, как сжимается его сердце при мысли о родном доме. Никто не знал, какие тёмные истины внушали ему с детства, какие проклятия висели в воздухе фамильного особняка. Все лишь восхищались им: идеальные чёрные локоны, мраморно-белая кожа, серые глаза, в которых, казалось, отражалось само небо. Он играл роль бесстрашного сорванца, но по ночам, когда друзья уже спали, в его взгляде проскальзывало что-то потерянное... Они мастерски скрывали свои тайны.

Никто из учеников не знал, что Эмма Браун, была совершенно потеряна в этом новом для нее мире. Она держалась так, будто весь мир был её игрушкой — острая на язык, дерзкая, с ухмылкой, от которой мальчишки теряли голову. Но за её колкими шутками и уверенным взглядом скрывался страх. Страх, что однажды все поймут: она чужая и здесь. Что её родители всего на семнадцать лет ее старше. До Хогвартса над ней смеялись за «странную» манеру говорить, за то, что её семья не вписывалась ни в какие рамки. Она до сих пор не верила, что здесь, среди этих древних стен, у неё есть друзья — настоящие, которые не тычут в неё пальцем.

Все видели лишь красивую, дерзкую девчонку с карими глазами, в которых искрилось бесстрашие, с загорелой кожей и тёмно-русыми волосами, вечно собранными в небрежный пучок. Она могла послать кого угодно — хоть первокурсника, хоть профессора, — и все лишь восхищённо перешёптывались: «Это же Браун!» Но никто не замечал, как её пальцы слегка дрожали, когда она оставалась одна, и как она тихо благодарила судьбу за то, что здесь, в Хогвартсе, наконец-то нашла место, где её принимают.

А Джеймс Поттер… Джеймса знали все.

Он не умел притворяться. Если злился — все видели его нахмуренные брови, если радовался — его смех разносился по коридорам. Он не прятал страхи, не скрывал эмоций, не играл ролей. Он просто жил — ярко, громко, без оглядки. Его лохматые темные волосы торчали в разные стороны, словно воронье гнездо, глаза за очками сверкали озорством, а загорелое лицо почти всегда было улыбчиво.

Именно за это Мародеры любили его особенно сильно. Потому что в мире, где каждый что-то скрывает, Джеймс оставался настоящим — без масок, без тайн. И в этом была его сила.

В Хогвартсе все любили Мародеров — и учителя, и ученики. Сильнее только они сами любили друг друга.

Для троих из них сама мысль о дружбе когда-то казалась чудом. За первый год и каникулы они научились верить в это волшебство. А теперь, когда начался второй курс, они снова были вместе — и мир вокруг замер в предвкушении. Потому что там, где собиралась эта четверка, правила переставали работать, запреты рассыпались в прах, а обычная школьная жизнь превращалась в бесконечное приключение.

Они вернулись. И были готовы перевернуть Хогвартс с ног на голову — вместе.

* * *

О том, что Ремус был оборотень, ребята узнали совершенно случайно одним осенним вечером.

На последнем уроке Джеймс, как обычно, донимал Ремуса вопросами о его многочисленных шрамах. Это было уже скорее традицией, все давно привыкли к тому, что не получают никакого ответа. Эмма, неожиданно для себя самой, бросила:

— Да ты же оборотень.

Она даже не знала, что оборотни существуют — просто в голову пришло. Но по тому, как побледнел Ремус, всё стало ясно.

Друзьям мгновенно вспомнились его ежемесячные отъезды к «больной маме». Шок сменился изумлением — но не страхом. И это поразило Ремуса больше всего. Он готовился к отвращению, к бегству... А вместо этого увидел восторг.

— Рем, ты оборотень? Серьёзно? Можно было сразу сказать? — Эмма шептала, но её голос дрожал от счастья. — Они что, тоже бывают в волшебном мире?

— Нормальные люди... обычно не так на это реагируют, — испуганно пробормотал он. — Вы почему... Не убегаете?

— Мы же дружим уже год! — Сириус прикрыл лицо рукой. — Джеймс сразу предупредил, что храпит и не стирает форму после тренировок. Это я к тому, что важные вещи надо говорить сразу!

— Эй! Я ничего такого не говорил! — возмутился Джеймс.

— Это неважно. Мы и так обо всем этом узнали на первой же неделе! — Сириус махнул рукой. — Рем, год скрывать такое — это перебор.

— Я... Я думал, вы перестанете со мной общаться...

— Ты идиот? — Эмма уставилась на него. — Это же круто! Мы теперь друзья оборотня. Вообще кайф.

— Я тоже в восторге, — усмехнулся Джеймс.

— Да, Джим, только от лесного зверя пахнет приятнее, чем от тебя, — скривилась Эмма.

— Да что ты несёшь, Браун!

— Рем пахнет в тысячу раз лучше, — закатил глаза Сириус.

— Вот именно!

— Молодые люди, мы вам не мешаем? — у их парты возник профессор Слизнорт.

Мародеры вздрогнули и синхронно подняли головы. Была пара зельеварения. Они заняли стол в углу класса, как и обычно. Джеймс с Эммой и Сириусом давным-давно забыли о том, что они находятся на паре. Они не сделали абсолютно ничего, а между тем пара подходила к концу.

— Мы закончили, — устало проговорил Ремус, быстро мешая темно-синее зелье в котле.

— Да! — хором подхватили остальные, с наигранной серьезностью выстроившись у своего стола.

— Так... Мистер Люпин, прекрасно, прекрасно... Отличный результат, — кивнул Слизнорт.

— А почему только мистер Люпин? — обиженно протянул Джеймс.

— Заткнись, придурок, — прошипела Эмма, толкая друга локтем в бок.

— Мистер Поттер... — профессор сложил руки на груди. — Просветите нас, какой ингредиент вы добавили вторым?

Сириус, закатив глаза, ловко раскрыл учебник за спиной преподавателя и подсунул Джеймсу. Тот щурился, пытаясь разобрать хоть слово. Эмма прикрыла лицо ладонью, но её плечи дёргались от сдерживаемого смеха.

Ремус вдруг осознал странное чувство, разливающееся теплом в груди. Он никогда ещё не чувствовал себя настолько... счастливым. Его взгляд скользил по друзьям, только что узнавшим его самую страшную тайну. Их реакция? Минутное удивление, вспышка восторга — и тут же они переключились на обычную ерунду. Ни страха, ни отвращения, ни намёка на желание держаться подальше. Просто приняли и продолжили вести себя как всегда.

Ремус не мог оторвать от них взгляда. Впервые в жизни он чувствовал себя по-настоящему свободным.

— Блестящий ответ, мистер Поттер, — язвительно заметил Слизнорт. — Теперь кто-нибудь компетентный расскажет последовательность приготовления Животворящего зелья?

— Можно, профессор? — подняла руку Лили Эванс. — Этот эликсир повышает энергию человека, выпившего зелье. Снимает усталость и сонливость...

Пока рыжеволосая девочка отвечала, Сириус наклонился к друзьям:

— Серьёзно? Мы варили такое полезное зелье? Я попробую, я не выспался!

— Сириус, это же наша работа! — возмутился Ремус, но в голосе его не было настоящего раздражения — только привычная усталая снисходительность.

Не обращая внимания на протесты, Сириус нашёл соломинку и потянулся к котлу. Эмма, давясь смехом, держала его чёрные локоны, чтобы они не попали в зелье.

— Ммм... Бодрит, кстати. И на вкус не отвратительно, — удивлённо проговорил Сириус, выпрямляясь. — Будете?

— Да, — хором сказали Джеймс с Эммой.

— Прекрасно! — Ремус скрестил руки на груди. — Вы сейчас выпьете всё то, что я готовил тут полтора часа.

— Мы тебе «спасибо» скажем, Рем. Спа-си-бо, — сквозь смех проговорила Эмма, передавая соломинку Джеймсу. — Какое классное зелье! Чувствую, отбор в команду по квиддичу пройдёт как надо.

— У вас сегодня отбор в команду?! — в ужасе вскрикнул Ремус.

— Ты чего орёшь-то?

— Вы же... — он зажмурился, — этого зелья хватает на час. А потом вас вырубит так, что не разбудит даже рёв мандрагоры.

Наступила секунда ошеломлённой тишины.

— Чёрт! Рем, и ты только сейчас об этом вспомнил?! — Джеймс выплюнул соломинку. — Я почти ничего не успел выпить...

— Может, проблеваться и вперёд? — неуверенно предложил Сириус.

— Похоже, вариантов нет, — вздохнула Эмма.

— Идиоты! — Ремус схватился за голову. — Это же зелье! Оно уже в крови. Через час вас уже ничего не разбудит.

— Это самый эпичный провал в моей жизни! — воскликнула Эмма, пиная ногой стол.

Котёл опасно закачался... Зелье хлынуло на пол радужной лужей.

— Бля... — протянул Сириус, закрывая лицо руками.

— Мистер Блэк! — испуганно воскликнул Слизнорт. — Мисс Браун... Так, вы остаётесь на вечернюю отработку. Оба. За нецензурную лексику и беспорядок в классе. Будете мыть полы. Всё поняли?

— Да, — хором ответили они.

— Я лучше помолчу, — Джеймс закусил губу, сдерживая смех, — а то тоже загремел бы на отработку вместо отбора...

— Да, Поттер, молчи, пока цел, — прошипела Эмма, сверкая глазами.

Пара по зельям была последняя. Когда она закончилась, за окнами уже темнело.

— Так, Джим идет на тренировку, а я пойду делать вашу домашку по заклинаниям, — сухо бросил Ремус, собирая сумку. — Только класс не разнесите...

— Ой, Рем, ну как будто мы впервые на отработке, — Сириус закатил глаза, развалившись на стуле.

Дети толпой высыпали из класса, следом ушёл и Слизнорт. В кабинете остались только Лили со своим вечным тенью — Северусом Снейпом. Они не спеша складывали книги, о чём-то перешёптываясь.

— Освобождаем помещение, работают уборщицы, — буркнула Эмма, раздражённо щёлкая пальцами.

— Подождёшь, Браун, — Снейп даже не удостоил её взглядом. — Швабры никуда не убегут.

— Эй! Ты чего выпендриваешься-то? Вали отсюда. Лилс, уведи его, — скривилась Эмма.

— Эм, ну хватит вести себя как Поттер, — вздохнула Лили.

— Это не я, а он ведёт себя как я. А теперь валите.

Снейп с Лили неспешно пошли к выходу между рядами парт.

— Браун, там у третьего стола рассыпаны корни пустырника, прибери, — бросил Снейп через плечо. — Привыкай... После школы место Филча твоё.

— Работа Филча не так уж плоха... — нарочито спокойно ответила Эмма.

— Конечно. Вариантов-то два: или уборщицей, или... на панель, — ядовито добавил он.

Тишину разорвал резкий скрип стула.

— Что ты сказал? — Сириус вскочил, глаза сверкали опасным блеском. — Повтори-ка!

— Блэк, не подходи! — взвизгнула Лили, хватая Снейпа за рукав и таща к двери.

— Забей, — махнула рукой Эмма, хватаясь за швабру.

— Он тебя шлюхой назвал, а ты просто... забьешь? — Сириус не верил своим ушам.

— Не хочу портить отношения с Лили... — она тяжело вздохнула. — Ты знаешь, что у меня и так с девчонками напряг. А мне с ней еще жить. Меня больше бесит, что мы весь прошлый год готовились к отбору... а теперь вот тут со швабрами, зато бодрые!

— Обидно, да, — Сириус пнул ножку стула. — Но лучше нас в команду всё равно никого не найти. Может, завтра разрешат попробовать?

— Вряд ли... Я видела список — там человек сорок. Разберут сегодня, — Эмма села на парту. — Разве что кого-нибудь прибьют на первой же игре... Тогда возьмут нас.

Она лениво водила шваброй по полу, будто рисуя невидимые узоры.

— Как думаешь, Рем сам бы нам когда-нибудь признался? — Сириус запрыгнул на соседнюю парту, свесив ноги.

— Вряд ли... — Эмма задумчиво покусывала губу. — Неужели он правда верил, что мы отвернёмся?

— Ну, вообще, в волшебном мире оборотней не очень-то любят. Но он же нас знает! Было глупо так переживать. И столько скрывать...

— Тем более, вы живете с ним в одной комнате. Куда бы вы от него делись? — рассмеялась Эмма. — Он у нас самый умный, но иногда ведёт себя как полный...

— Как полный кто? — Сириус поднял бровь. — Словно подбираешь выражения? С Джеймсом ты бы так не церемонилась.

— Потому что Джеймс — безнадёжный придурок! А Рем просто... немного глупый иногда, — на её губах дрогнула улыбка, которую она тут же попыталась скрыть.

— О-о-о! — Сириус подскочил на месте. — Ты влюбилась!

— Заткнись! Нет! — Эмма толкнула его с такой силой, что он кубарем слетел с парты. — Ой, прости...

— Как мило, — проворчал мальчик, отряхивая мантию.

— Прости, Сириус... Просто... не говори так. Я не влюблена! Он мне просто... немного нравится, — её руки вдруг с невероятным рвением принялись вытирать уже сияющий стол.

— Ну и что? Ты будто преступление совершила.

— Просто... раньше такого не было. Это странное чувство, — она нервно терла одно и то же место тряпкой.

— В нашем возрасте это нормально. Мне Марлин нравится, — пожал плечами Сириус. — Но мы с тобой более-менее нормальные люди. Но если Поттер в кого-то влюбится — вот тогда будет настоящий кошмар.

— ТЕБЕ НРАВИТСЯ МАРЛИН?! — Эмма бросила тряпку и в два прыжка оказалась рядом с ним.

— Ну да... Она же красивая.

— Офигеть... — Эмма замерла. — И что теперь делать?

— В смысле?

— Ну как? Как это всё работает? Что ты скажешь Марлин?

— Да ничего. Просто поцелую. Если не даст по роже — значит, взаимно.

— Ты умеешь целоваться? — глаза Эммы стали в два раза больше.

— Да нет пока. Но это же не сложно, наверное.

— А мне что, тоже просто поцеловать Рема?

— Ну да. Ты тоже красивая. Сомневаюсь, что он будет против.

— Но мне страшно...

Мысли пулей носились в голове Эммы, а сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. Выпитое зелье подействовало слишком сильно. Внезапно она схватила Сириуса за рукав:

— Давай научимся! — крикнула она.

— Чему?

— Целоваться! Ну мы же мальчик и девочка... Всё нормально. Оба не умеем, но нам же это пригодится!

— Не знаю... — Сириус смотрел на нее с сомнением.

— Я что, уродина что ли? Тебе же не будет противно. Блин, Сириус, тебе что, помочь трудно? — воскликнула Эмма с досадой.

— Да не противно, конечно. Просто с тобой странно целоваться. Мы же как будто брат с сестрой. Точнее, даже как братья... Ладно, давай.

— А как?

— Ну... Как-то надо близко встать, наверное.

— Пха... Смешно так смотреть, когда ты так близко.

— Так ты глаза закрой. Как я буду тебя целовать, когда ты так на меня таращишься? — рассмеялся Сириус. — Давай нормально.

— А зачем обниматься? — спросила Эмма, когда Сириус уверенно положил руку на её талию.

— А что, мне руки за спину прятать?

Они неуклюже прижались друг к другу, синхронно закрыли глаза. Сириус медленно наклонился и осторожно коснулся её губ своими. Эмма вздрогнула, но через мгновение ответила на поцелуй. Никто из них не был уверен, правильно ли они всё делают. Сириус поднял руки с ее талии и осторожно провел пальцами по шее девочки. Она опять вздрогнула и тоже обняла его за шею. Им было словно страшно прекращать поцелуй, потому что после этого придется что-то говорить. Они потеряли счёт времени, пока внезапный шум не заставил их отпрянуть друг от друга.

В дверях стоял профессор Слизнорт, застывший с выражением крайнего недоумения на лице.

— Профессор... Мы вроде как убрались, — протянула Эмма, чувствуя, как краснеют щеки.

— Браун... Блэк... Вон отсюда! Минус десять очков Гриффиндору! Вам сколько лет хоть? Второй курс... Мерлинова борода... — профессор бессильно поднял руки.

Не дожидаясь повторения, Эмма и Сириус вылетели из кабинета и пустились бежать по коридору.

— Зато убираться не пришлось, — Сириус хрипло рассмеялся, останавливаясь возле окна. — Ну что... Как тебе?

— Не знаю... Странное занятие, — проговорила девочка, глядя в пол. — А тебе?

— Приятно, — пожал плечами Сириус. — На удивление.

— Ну, может, с тем, кто мне нравится, будет приятнее, — пожала плечами Эмма.

— Эй! То есть со мной было противно? — обиженно спросил Сириус.

— Да нет, не противно, конечно... Просто странно. Но спасибо, что поучился со мной.

— Блин, Браун, это звучит вообще не круто! Мне-то даже с тобой понравилось! Выходит, ты целуешься хорошо, а я — нет? А ну-ка иди сюда.

Он резко дёрнул её за капюшон, притягивая к себе.

— Ты чего? — Эмма засмеялась.

— Мне надо учиться!

— Блин, Сириус, я больше не хочу!

— Мне плевать! Я не могу быть хуже тебя!

— Хотя бы уйдём с открытого пространства, — закатила глаза Эмма, оглядывая пустой коридор. — Слушай, твоей Марлин точно понравится! Просто... Ты же сам сказал — нам с тобой странно. Не парься.

— Ладно... — Сириус задумался. — Тогда ещё один раз, для закрепления?

Эмма кивнула и со знанием дела подтащила мальчика к себе за воротник рубашки.