Стихийное Бедствие Volume 1: Тень Винодела (гет)

Дождь лил, как из ржавого ведра, и город под ним выглядел так, будто кто-то разлил чернила на старую акварель. Улицы, пропитанные сыростью, блестели под тусклыми фонарями, а неоновые вывески мигали, словно подмигивали усталым прохожим. В этом городе, где каждый угол пах пороком и несбывшимися мечтами, Алекс Воронов чувствовал себя как дома — или, по крайней мере, как в месте, где его цинизм не вызывал лишних вопросов.

Его кабинет на третьем этаже старого кирпичного здания был таким же потрепанным, как и он сам. Стены, когда-то кремовые, пожелтели от времени и никотина, хотя Алекс уже пару лет не курил. Вместо сигарет он теперь вертел в пальцах старую зажигалку — латунную, с выгравированным узором, который почти стерся от прикосновений. Щелк-клац, щелк-клац — звук успокаивал, помогал думать. Или не думать вовсе.

На столе перед ним громоздилась стопка папок с делами, которые он не открывал месяцами. Счета за аренду, квитанции, пара писем от клиентов, которые он так и не удосужился прочитать. В углу чашка с остывшим кофе источала горький аромат, смешиваясь с запахом сырости, что тянулась из приоткрытого окна. За стеклом, покрытым струйками дождя, город гудел своей вечной песней: клаксоны машин, шорох шин, приглушенные голоса где-то внизу. Алекс откинулся в скрипучем кресле, глядя на блики неона, что отражались в лужах на асфальте. Красный, синий, снова красный. Как пульс этого чертового города.

Ему было около тридцати семи, хотя в зеркале он иногда замечал взгляд человека постарше. Высокий, подтянутый, но с той усталостью в осанке, которую не скроешь ни дорогим пальто, ни саркастичной ухмылкой. Темные волосы, чуть длиннее, чем следовало бы, падали на лоб, и он машинально отбрасывал их назад, хотя они тут же возвращались. Глаза — серые, холодные, как осенний дождь, — видели больше, чем он говорил. А говорил он обычно мало. Люди, которые нанимают частных детективов, редко хотят слышать правду. Им нужна иллюзия, красиво упакованная в отчет с фотографиями.

Алекс потянулся к чашке, но замер, заметив, как зажигалка чуть не соскользнула с пальцев. Щелк-клац. Он поймал ее в воздухе и усмехнулся сам себе. "Стареешь, Воронов," — подумал он, хотя вслух бы этого не сказал. Вместо этого он встал, подошел к окну и приоткрыл его чуть шире. Холодный воздух ворвался в комнату, принеся с собой запах мокрого асфальта и бензина. Где-то вдалеке прогремел гром, и Алекс невольно напрягся. Не от звука — от предчувствия. Этот город всегда предупреждал о неприятностях, если уметь слушать.

Он вернулся к столу, бросив взгляд на фотографию в потрепанной рамке, стоявшую в углу. Женщина с мягкой улыбкой и глазами, которые когда-то заставляли его верить в лучшее. Теперь она была лишь напоминанием о том, что лучшее обычно заканчивается плохо. Алекс отвернулся, не желая копаться в прошлом. Прошлое — это как старое вино: либо оно становится лучше с годами, либо превращается в уксус. Его воспоминания определенно отдавали кислятиной.

Сев обратно, он открыл верхнюю папку. Дело трехмесячной давности: неверный муж, богатая жена, куча денег и ни капли доверия. Классика. Алекс тогда нашел доказательства измены за два дня, но клиентка все равно отказалась платить, утверждая, что он "разрушил ее семью". Он тогда лишь пожал плечами и сказал: "Я просто показал вам зеркало, мэм." Она швырнула в него сумочкой и ушла. Сумочка,

кстати, была дорогая.

Он листал страницы, но мысли его были где-то далеко. Может, в тех днях, когда он еще верил, что справедливость — это не просто слово в словаре. Или в тех ночах, когда он не просыпался от кошмаров, в которых лица жертв смешивались с лицами тех, кого он не смог спасти. Щелк-клац. Зажигалка снова ожила в его руках, и он поймал себя на том, что смотрит в пустоту.

Внезапно телефон на столе ожил, издав резкий, старомодный звон. Алекс поморщился. Он ненавидел этот звук, но менять аппарат не спешил — как и многое другое в своей жизни. Взяв трубку, он буркнул:

— Воронов.

На том конце линии послышался женский голос, низкий, с легкой хрипотцой, но полный сдерживаемой тревоги.

— Мистер Воронов? Меня зовут Елена Вересова. Мне нужна ваша помощь. Это... срочно.

Алекс прищурился, словно мог разглядеть ее через телефон. Голос был из тех, что заставляют насторожиться — смесь отчаяния и решимости, с ноткой чего-то, что он пока не мог определить.

— Срочность обычно стоит дороже, мисс Вересова, — сказал он, откидываясь в кресле.

— Что за беда?

Пауза. Он услышал, как она глубоко вдохнула, будто собираясь с силами.

— Мой муж... Он пропал. И я боюсь, что это не просто случайность.

Алекс почувствовал, как по спине пробежал холодок. Не от слов — от тона. Этот город умел прятать тайны, но еще лучше он умел их выдавать. И что-то подсказывало ему, что эта женщина принесет с собой неприятности, от которых не отделаешься парой саркастичных фраз.

— Хорошо, — сказал он, глядя на дождь за окном.

— Приходите. Я в офисе.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа, и снова щелкнул зажигалкой. Щелк-клац. Город снаружи продолжал петь свою угрюмую песню, а Алекс Воронов, сам того не зная, только что шагнул в игру, где ставки были куда выше, чем он мог себе представить.

Дождь за окном не унимался, барабаня по стеклу, словно требовал впустить его внутрь. Алекс Воронов сидел за столом, вертя в руках зажигалку, пока отблески неона с улицы рисовали на его лице резкие тени. Щелк-клац. Звук телефона все еще эхом отдавался в его голове, а слова Елены Вересовой — "Мой муж пропал" — повисли в воздухе, как запах беды, который он научился чуять за годы работы. Он бросил взгляд на часы: половина десятого. Поздновато для визитов, но в этом городе отчаяние не смотрит на циферблат.

Дверь кабинета распахнулась с резким скрипом, и в комнату ворвался порыв холодного воздуха, смешанный с тонким ароматом дорогих духов — цветочные ноты с чем-то терпким, как выдержанное вино. Алекс поднял глаза и замер. Перед ним стояла женщина, которая выглядела так, будто сошла с обложки журнала, но с трещиной в идеальной картинке. Елена Вересова была поразительно красива: высокая, с идеальной осанкой, длинные каштановые волосы струились по плечам, обрамляя лицо с тонкими чертами. Ее глаза — глубокие, зеленые, как виноградные листья в утренней росе — горели огнем, который говорил о смеси страха, решимости и чего-то еще, что Алекс пока не мог разгадать. На ней было черное платье, строгое, но подчеркивающее каждый изгиб фигуры, и легкое пальто, с которого стекали капли дождя, оставляя лужицы на потрепанном деревянном полу.

— Мистер Воронов? — Ее голос был таким же, как по телефону: низкий, с легкой хрипотцой, но теперь в нем чувствовалась дрожь, которую она тщетно пыталась скрыть.

Алекс откинулся в кресле, не торопясь вставать. Он привык к тому, что клиенты часто приносят с собой больше эмоций, чем фактов, и эта женщина, несмотря на свою элегантность, не выглядела исключением.

— Уже без "мистера", мисс Вересова. Просто Алекс, — сказал он, указывая на стул напротив стола.

— Садитесь. И рассказывайте, что за беда заставила вас бежать через весь город в такой ливень.

Елена замешкалась, будто не ожидала такой прямолинейности, но все же опустилась на стул, держа спину так прямо, словно перед ней был не частный детектив, а зал полный репортеров. Она сняла пальто, аккуратно повесив его на спинку стула, и Алекс невольно отметил ее движения — плавные, но с легкой нервозностью. Ее пальцы, тонкие и ухоженные, теребили золотой кулон на шее, выгравированный в форме виноградной лозы. Деталь, которая тут же зацепила его взгляд.

— Это не мисс, а миссис, — поправила она, и в ее голосе мелькнула тень вызова.

— Мой муж, Марк Вересов... Он исчез. Уже три дня, как его нет.

Алекс прищурился, щелкнув зажигалкой. Щелк-клац. Он знал это имя — Марк Вересов, винодел, чьи бутылки стоили как хороший автомобиль и чья репутация гремела в мире роскоши. Человек, о котором говорили с придыханием или с завистью, но никогда равнодушно.

— Винодел, да? — сказал Алекс, откидывая волосы со лба.

— Богатый, известный, наверняка с кучей врагов. Может, решил взять отпуск от всего этого гламура? Сбежал на острова с молодой секретаршей?

Елена вскинула голову, и пламя в ее глазах вспыхнуло ярче. Она сжала губы, но вместо того чтобы вспылить, ответила холодно:

— Если бы вы знали Марка, вы бы не шутили так. Он не из тех, кто сбегает. Его жизнь — это его винодельня, его дело. Он бы не оставил меня... нас... без слова.

Алекс поднял бровь, уловив это "нас". Интересно. Но он не стал давить — пока. Вместо этого он встал, подошел к кофейнику в углу и налил себе еще одну чашку черного, как смоль, кофе. Запах напитка заполнил комнату, на мгновение перебивая аромат ее духов.

— Хотите? — спросил он, не оборачиваясь.

— Нет, спасибо, — ответила она, и в ее голосе послышалась тень раздражения.

— Я здесь не за кофе.

— Жаль, — усмехнулся Алекс, возвращаясь к столу с чашкой в руке.

— Кофе помогает думать. Итак, миссис Вересова, с самого начала. Когда вы в последний раз видели мужа? Что он сказал? Куда шел? И, главное, почему вы думаете, что это не просто деловая поездка или... ну, скажем, личные дела?

Елена глубоко вздохнула, будто собираясь нырнуть в холодную воду. Она посмотрела в сторону, на окно, где дождь рисовал бесконечные узоры, и начала говорить.

— Последний раз я видела Марка в среду вечером, в нашем поместье, "Золотая Лоза". Он был... не в себе. Напряженный, говорил отрывисто. Сказал, что должен встретиться с кем-то важным, но не уточнил, с кем. Это было около восьми вечера. Он уехал на своей машине, и с тех пор... ничего. Его телефон отключен, никто из его партнеров не знает, где он. Я проверила его кабинет, его записи — ничего необычного, но... — Она замолчала, снова теребя кулон.

— Но? — подтолкнул Алекс, отпивая кофе. Его взгляд не отрывался от нее, отмечая каждую мелочь: как она сжимает пальцы, как ее глаза бегают, словно ищут что-то в пустоте.

— У меня плохое предчувствие, — тихо сказала она, наконец посмотрев ему в глаза.

— Марк не просто винодел. Он... одержимый. Его вина — это не просто бизнес, это его душа. Если он исчез, это не случайность. Кто-то хотел, чтобы он исчез.

Алекс молчал, обдумывая ее слова. В ее голосе было что-то, что цепляло — не просто страх, а уверенность, смешанная с отчаянием. Он видел таких клиентов раньше: тех, кто знает больше, чем говорит, но пока не готов раскрыть карты. И эта женщина, с ее идеальной внешностью и пламенем в глазах, была загадкой, которую он уже хотел разгадать.

— Хорошо, — сказал он наконец, ставя чашку на стол.

— Допустим, я берусь за ваше дело. Но мне нужны детали. Все, что вы знаете: кто мог желать ему зла, с кем он враждовал, какие у него были секреты. И да, миссис Вересова, — он наклонился чуть ближе, его серые глаза встретились с ее зелеными, — я не люблю, когда от меня что-то скрывают. Если хотите, чтобы я нашел вашего мужа, играем честно.

Елена не отвела взгляд, но ее пальцы на мгновение замерли на кулоне. Она кивнула, и в этом жесте было что-то от воина, готовящегося к битве.

— Я расскажу все, что знаю, — сказала она тихо.

— Но вы должны понять, Алекс... Этот мир, мир Марка, он не такой, как кажется. Там, где есть вино, есть и кровь.

Алекс усмехнулся, но в его улыбке не было тепла. Он снова щелкнул зажигалкой, и звук разнесся по комнате, как точка в их разговоре. Щелк-клац.

— Кровь я умею находить, — сказал он.

— Вопрос в том, готовы ли вы к тому, что я найду.

Елена не ответила, но пламя в ее глазах сказало больше, чем слова. За окном дождь продолжал лить, а в кабинете Алекса Воронова начиналась игра, где каждый ход мог стать последним.

Утро следующего дня встретило город редким солнцем, которое пробивалось сквозь рваные облака, будто нехотя даря свет мокрым улицам. Алекс Воронов, сидя за рулем своего старенького седана, бросил взгляд на Елену Вересову, занявшую пассажирское сиденье. Она смотрела в окно, и ее профиль — четкий, как на старинной гравюре — казался вырезанным из мрамора. Только пальцы, теребящие тот же золотой кулон в форме виноградной лозы, выдавали ее беспокойство. Алекс не стал нарушать тишину. После вчерашнего разговора в его кабинете, пропитанного дождем и недосказанностью, он чувствовал, что эта женщина — как бутылка редкого вина: красивая снаружи, но внутри может оказаться что угодно, от нектара до яда.

Дорога к поместью "Золотая Лоза" вилась через холмы, где виноградники раскинулись, словно зеленое море, колышущееся под легким ветром. Солнечные лучи играли на листьях, отбрасывая золотистые блики, и Алекс невольно прищурился, уловив эту красоту. Но его мысли были далеко от пейзажей. Елена рассказала достаточно, чтобы зацепиться — Марк Вересов, гений виноделия, исчез после загадочной встречи, оставив за собой лишь вопросы и тень подозрений. Но она умолчала о многом, и это молчание Алекс собирался вскрыть, как запечатанную бутылку.

— Мы почти приехали, — тихо произнесла Елена, не отрывая взгляда от дороги. Её голос звучал спокойнее, чем вчера вечером, но в нём всё ещё слышалась напряжённость.

— Хороший вид, — заметил Алекс, кивая на виноградники.

— Ваш муж знал, как выбрать место для жизни. Или для тайн.

Елена бросила на него быстрый взгляд, но промолчала. Ее зеленые глаза на мгновение сверкнули, как будто она хотела возразить, но передумала. Алекс усмехнулся про себя. Она была умна — слишком умна, чтобы поддаваться на такие простые провокации. Пока.

Поместье "Золотая Лоза" появилось за поворотом, и Алекс невольно замедлил машину, чтобы рассмотреть его. Это был не просто дом — это была крепость роскоши, выстроенная из светлого камня, с высокими окнами и черепичной крышей, утопающей в зелени. Главное здание окружали ухоженные сады, а за ними простирались виноградники, аккуратно поделенные на ряды. Но даже в этом великолепии чувствовалось что-то... заброшенное. Несколько окон были закрыты ставнями, газон у входа слегка зарос, а в воздухе витал едва уловимый запах увядания, как от цветов, забытых в вазе.

— Красиво, — сказал Алекс, паркуя машину у парадного входа.

— Но выглядит так, будто дом уже скучает по хозяину.

Елена не ответила, лишь вышла из машины, ее каблуки звонко цокнули по гравию. Она надела темные очки, скрывая глаза, но Алекс заметил, как ее губы на миг сжались. Он последовал за ней, поправляя свое поношенное пальто. Его кожаная куртка и слегка мятая рубашка резко контрастировали с ее элегантным черным платьем, но он давно перестал переживать из-за таких мелочей. Его работа — видеть то, что скрыто, а не блистать на светских приемах.

Внутри поместье оказалось еще более впечатляющим. Холл встретил их мраморным полом, высоким потолком с лепниной и огромной хрустальной люстрой, которая сверкала в лучах солнца, льющегося через окна. Но и здесь было что-то не так. Пыль осела на мебели тонким слоем, а в воздухе пахло не только цветами, но и чем-то затхлым, как от старых книг или забытых погребов. Елена повела его через холл, и Алекс отметил, как она движется — уверенно, но с легкой настороженностью, словно ожидала, что из тени вот-вот кто-то появится.

— Здесь почти никого нет, — сказала она, заметив его взгляд.

— После исчезновения Марка я отпустила большую часть персонала. Остались только садовник и экономка, но они приходят не каждый день.

— Уютно, — сухо заметил Алекс, оглядывая пустынный коридор.

— Прямо как в фильмах про привидения.

Елена остановилась и посмотрела на него, сняв очки. Ее глаза снова полыхнули тем самым пламенем, которое он заметил вчера.

— Если вы собираетесь шутить всю дорогу, мистер Воронов, я найду кого-то другого.

— Просто Алекс, — поправил он, лениво улыбнувшись.

— И я не шучу, миссис Вересова. Я наблюдаю. Ваш дом выглядит так, будто уже знает, что Марк не вернется. Или вы мне скажете, что это не так?

Она отвернулась, но не ответила. Вместо этого она повела его дальше, к кабинету Марка. Дверь из темного дуба была приоткрыта, и Елена замешкалась, прежде чем войти. Алекс прошел мимо нее, не дожидаясь приглашения, и оказался в комнате, которая была одновременно музеем и святилищем. Стены украшали картины с виноградниками, полки ломились от книг о виноделии, а массивный письменный стол из красного дерева был завален бумагами, бутылками и пробками. В углу стоял старинный глобус, а на подоконнике — фотография Марка и Елены: он, харизматичный, с сединой на висках, обнимает ее, а она смеется, глядя в камеру. Алекс отметил, что на фото она выглядела... счастливее.

— Это его кабинет, — сказала Елена, стоя у двери.

— Он проводил здесь больше времени, чем со мной.

— Похоже на человека, который жил своей работой, — сказал Алекс, подходя к столу. Он провел пальцем по краю, оставив след в тонком слое пыли.

— Или прятался за ней.

Он начал осмотр, двигаясь методично, но с той небрежностью, которая сбивала с толку.

Открыл ящик стола — счета, контракты, ничего необычного. На полке заметил дневник в кожаной обложке, но он оказался пустым, только с несколькими заметками о сортах винограда. Ничего кричащего, ничего подозрительного. Но Алекс знал: отсутствие улик — это тоже улика. Он бросил взгляд на Елену, которая стояла у окна, глядя на виноградники.

— Расскажите мне о нем, — сказал он, садясь на край стола.

— Не о виноделе, а о Марке. Какой он был? С кем ссорился? Кому мог наступить на хвост?

Елена повернулась, и ее лицо на миг стало уязвимым, но она быстро взяла себя в руки.

— Марк был... сложным. Гениальным, но сложным. Он мог очаровать зал из сотни человек, но в бизнесе был безжалостен. У него были конкуренты, конечно, но он говорил, что это часть игры. Он любил риск, любил создавать что-то уникальное. Его вина... они были как он сам: яркие, глубокие, с послевкусием, которое не забывается.

— Красиво сказано, — заметил Алекс, вертя зажигалку в пальцах. Щелк-клац.

— Но я не про поэзию. Кто хотел его убрать? Или хотя бы припугнуть?

Елена нахмурилась, словно вопрос застал ее врасплох.

— Я не знаю, — сказала она, но ее голос дрогнул.

— Может, кто-то из партнеров. Или... коллекционеры. Марк работал с редкими винами, и это не всегда было... чисто.

Алекс прищурился. Вот оно. Первая трещина в ее идеальной истории.

— Коллекционеры, значит? — переспросил он, вставая.

— Кто-нибудь конкретный? Имена, Елена. Мне нужны имена.

Она замялась, и в этот момент в коридоре послышались шаги. Дверь кабинета отворилась, и на пороге появилась пожилая женщина в строгом сером платье — экономка, судя по виду. Ее лицо было морщинистым, но глаза острыми, как у ястреба.

— Миссис Вересова, — сказала она, глядя на Елену. — Я не знала, что у вас гости. Нужно что-то приготовить?

— Нет, Анна, спасибо, — ответила Елена, слишком быстро, чтобы это звучало естественно.

— Это мистер Воронов. Он... помогает мне с делом Марка.

Экономка посмотрела на Алекса, и ее взгляд был таким, будто она взвешивала его на невидимых весах. Потом она кивнула и вышла, но Алекс успел заметить, как она бросила на Елену еще один взгляд — не то обеспокоенный, не то предостерегающий.

— Ваша экономка не любит чужаков, — заметил он, когда дверь закрылась.

— Анна просто заботится обо мне, — отрезала Елена, но ее тон был резче, чем нужно. Она снова отвернулась к окну.

— Вы хотели имена? Сильвио Росси. Коллекционер. Марк упоминал его пару раз, говорил, что он... одержимый.

Алекс записал имя в блокнот, который достал из кармана. Сильвио Росси. Первая зацепка, пусть и слабая. Он прошелся по кабинету еще раз, прислушиваясь к тишине дома. Где-то скрипнула половица, и он невольно напрягся. Этот дом хранил тайны — он чувствовал это так же ясно, как запах вина, что витал в воздухе.

— Пойдемте, — сказал он, направляясь к двери.

— Хочу взглянуть на винодельню. Если ваш муж был одержим своей работой, там может быть что-то, чего нет в этом кабинете.

Елена кивнула, но в ее глазах мелькнула тень тревоги. Она пошла за ним, и солнечный свет, лившийся через окна, осветил ее лицо, сделав его еще более прекрасным — и еще более загадочным. Алекс знал, что этот дом, как и сама Елена, скрывает больше, чем показывает. И он собирался выяснить, что именно, даже если придется разбить пару бутылок, чтобы добраться до правды.

Солнце, лившееся на виноградники "Золотой Лозы", не проникало в глубины поместья. Алекс Воронов, следуя за Еленой через лабиринт коридоров, чувствовал, как роскошь верхних этажей уступает место чему-то более древнему, почти зловещему. Их шаги гулко отдавались в пустынных залах, и воздух становился тяжелее, пропитанный запахом земли, дуба и чего-то неуловимо терпкого, как воспоминание о пролитой крови. Елена вела его к винным погребам, и хотя ее осанка оставалась безупречной, Алекс заметил, как ее пальцы снова теребят кулон — золотую виноградную лозу, словно талисман, защищающий от теней прошлого.

— Погреба старше самого дома, — сказала она, не оборачиваясь, пока они спускались по узкой каменной лестнице. Ее голос был тихим, но эхо разносило его по стенам.

— Марк говорил, что они хранят историю виноделия. И... его секреты.

— Секреты, значит, — отозвался Алекс, его серые глаза внимательно следили за ней.

— Надеюсь, они не такие же пыльные, как этот воздух.

Елена бросила на него быстрый взгляд через плечо, и в ее зеленых глазах мелькнула искра — то ли раздражения, то ли невольного восхищения его дерзостью. Алекс усмехнулся про себя. Она была загадкой, но он умел находить трещины в самых крепких фасадах.

Лестница закончилась массивной деревянной дверью, покрытой резьбой в виде виноградных гроздей. Елена достала из кармана тяжелый железный ключ, и замок скрипнул, поддавшись с неохотой, будто охранял что-то, не предназначенное для чужих глаз. Дверь отворилась, и их окутал холодный, влажный воздух, пахнущий землей, вином и временем. Алекс достал фонарик из кармана своего поношенного пальто, и луч света разрезал темноту, выхватывая ряды пыльных бутылок, уложенных в каменные ниши. Паутина свисала с потолка, словно занавеси забытого театра, а где-то в глубине погреба капала вода, отмеряя секунды в этом подземном царстве.

— Ну что ж, — сказал Алекс, шагая вперед и освещая путь.

— Если ваш муж спрятал что-то важное, это место выглядит как идеальный тайник.

Елена последовала за ним, ее каблуки стучали по каменному полу, но она двигалась осторожно, словно боялась потревожить тишину. Ее черное платье, такое элегантное наверху, здесь казалось неуместным, как цветок, заблудившийся в пещере. Алекс заметил, как она невольно прижалась ближе к нему, когда луч фонарика выхватил особенно густую паутину, и это вызвало у него смешанное чувство — то ли желание защитить, то ли подозрение, что она играет роль жертвы слишком искусно.

Погреб тянулся длинным коридором, с ответвлениями, уходящими в темноту. Бутылки, покрытые пылью, стояли рядами, их этикетки выцвели, а некоторые были такими старыми, что стекло помутнело. Алекс провел пальцем по одной из них, оставив след в пыли, и прочитал надпись: "Vintage 1923". Он присвистнул.

— Ваш муж не шутил, когда говорил о истории, — сказал он, поворачиваясь к Елене.

— Это не просто погреб. Это чертов музей.

— Марк гордился этим местом, — ответила она, но ее голос был напряженным.

— Он часто спускался сюда один. Иногда на всю ночь. Говорил, что вино разговаривает с ним.

Алекс поднял бровь, но не стал комментировать. Вместо этого он двинулся дальше, освещая стены. Камни были неровными, покрытыми мхом в некоторых местах, и он начал замечать странные детали: вырезанные в камне символы, едва заметные под слоем грязи. Они напоминали буквы или знаки, но не принадлежали ни одному алфавиту, который он знал. Он остановился, направив луч фонарика на один из них — спираль, перечеркнутая тремя линиями.

— Это что, декор? — спросил он, обернувшись к Елене.

— Или вашему мужу нравилось играть в алхимика?

Елена подошла ближе, ее глаза расширились, когда она увидела символ. Она протянула руку, но остановилась, не коснувшись камня.

— Я... не знаю, — сказала она, и в ее голосе послышалась искренняя растерянность.

— Я никогда не замечала этого раньше.

Алекс прищурился, изучая ее лицо. Она выглядела искренне удивленной, но он уже научился не доверять ее эмоциям полностью. Он провел пальцем по символу, ощутив холод камня, и заметил, что рядом с ним стена слегка отличается — чуть светлее, как будто ее чистили. Он постучал по камню, и звук был глухим, не таким, как от соседних блоков.

— Интересно, — пробормотал он, нажимая сильнее. Камень поддался с тихим скрежетом, открывая узкую щель. Елена ахнула, отступив назад, и Алекс почувствовал, как его пульс ускорился. Он вставил пальцы в щель и потянул, открывая потайную нишу, скрытую в стене.

Внутри лежала небольшая деревянная шкатулка, покрытая пылью, но с вырезанным на крышке тем же символом, что и на стене. Алекс достал ее, ощущая тяжесть в руках. Она была заперта на маленький замок, но замок выглядел старым, почти ржавым. Он повернулся к Елене, держа шкатулку так, чтобы луч фонарика осветил ее лицо.

— Вы уверены, что ничего не знаете об этом? — спросил он, его голос стал жестче.

— Потому что это не похоже на случайную находку.

Елена покачала головой, ее глаза были прикованы к шкатулке. Ее дыхание участилось, и она невольно шагнула ближе, протянув руку, но тут же отдернула ее.

— Клянусь, я никогда не видела этого, — сказала она, и в ее голосе смешались страх и любопытство.

— Марк... он никогда не говорил о чем-то таком. Но он любил тайны. Это было частью его... очарования.

— Очарование, которое, похоже, привело его к неприятностям, — сухо заметил Алекс. Он сунул шкатулку под мышку, решив разобраться с ней позже.

— Есть еще что-то, что я должен знать, прежде чем мы найдем еще один сюрприз?

Елена посмотрела ему в глаза, и на этот раз в ее взгляде не было вызова — только тень усталости и боли.

— Если бы я знала, Алекс, я бы сказала, — тихо ответила она.

— Я хочу найти его. Даже если правда... будет горькой.

Алекс кивнул, но его мысли уже мчались вперед. Эта шкатулка, эти символы — они были ключом, или, по крайней мере, частью головоломки. Но он чувствовал, что Елена знает больше, чем говорит, даже если сама не осознает этого. Погреб вокруг них казался живым, его стены шептались, и каждый шорох в темноте заставлял его руку невольно сжимать фонарик крепче.

— Пойдемте, — сказал он, направляясь к выходу.

— И держитесь ближе. Не хочу, чтобы нас тут замуровали, как в каком-нибудь готическом романе.

Елена слабо улыбнулась, но ее улыбка была натянутой. Они двинулись обратно, и свет фонарика выхватывал из темноты все новые тени, которые, казалось, двигались за их спинами. Погреба "Золотой Лозы" хранили свои тайны веками, и Алекс чувствовал, что только начал приоткрывать их завесу. Но с каждым шагом напряжение между ним и Еленой росло, как невидимая нить, связывающая их в этой игре, где правда могла оказаться опаснее любой лжи.

Утро после визита в погреба "Золотой Лозы" принесло с собой не ясность, а еще больше вопросов. Алекс Воронов, сидя за рулем своего потрепанного седана, бросал взгляды на Елену Вересову, которая молчала, глядя в окно. Шкатулка с загадочным символом, найденная в пыльных недрах поместья, лежала на заднем сиденье, завернутая в его старую куртку, словно артефакт, который мог взорваться от одного неверного движения. Елена была напряжена, ее пальцы то и дело касались кулона, а в ее зеленых глазах мелькала тень тревоги, которую она тщетно пыталась скрыть. Алекс не стал ее расспрашивать — пока. Он знал, что правда, как хорошее вино, требует времени, чтобы раскрыться.

Дорога вела их в другой мир — мир, где роскошь была не просто стилем жизни, а религией. Особняк Сильвио Росси возвышался на холме, окруженный коваными воротами и безупречными садами, где каждый куст был подстрижен с ювелирной точностью. Дом был построен в стиле итальянского палаццо: белый мрамор, высокие арочные окна, балконы с резными перилами. Но за всей этой красотой Алекс чувствовал холод, как будто дом был не домом, а мавзолеем, хранящим тайны своего хозяина.

— Вы уверены, что хотите туда идти? — спросила Елена, когда они остановились у ворот. Ее голос был тише обычного, и она впервые за утро посмотрела ему прямо в глаза.

— Сильвио... он не такой, как кажется.

— Никто не такой, как кажется, — ответил Алекс, щелкнув зажигалкой. Щелк-клац.

— Особенно люди, которые коллекционируют вино за миллионы. Пойдем, миссис Вересова. Пора познакомиться с вашим одержимым другом.

Елена сжала губы, но кивнула. Они вышли из машины, и охранник в строгом костюме, проверив их имена, открыл ворота. Длинная аллея, усыпанная гравием, вела к главному входу, где их встретил дворецкий — мужчина с лицом, словно вырезанным из дерева, и манерами, отточенными годами службы. Он проводил их внутрь, и Алекс невольно замедлил шаг, оглядывая холл. Мраморный пол сверкал, отражая свет огромной хрустальной люстры, стены украшали картины в позолоченных рамах — пейзажи Тосканы, портреты аристократов, сцены виноделия. Воздух был пропитан ароматом сандала и легкой кислинкой вина, как будто дом дышал роскошью.

Сильвио Росси ждал их в гостиной, которая больше походила на зал какого-нибудь ренессансного дворца. Он стоял у камина, держа в руке бокал с темно-рубиновым вином, и его появление было таким же тщательно выверенным, как и весь его дом. Ему было за шестьдесят, но он выглядел так, будто время решило обойти его стороной.

Седые волосы, аккуратно уложенные, сверкали в свете огня, а дорогой костюм сидел на нем, как вторая кожа. Его глаза — холодные, серо-голубые, как зимнее море — оценивающе скользнули по Алексу, а затем по Елене, и на его губах появилась улыбка, вежливая, но с хищным оттенком. На безымянном пальце поблескивал перстень с крупным рубином, а в нагрудном кармане торчал шелковый платок, алый, как кровь.

— Елена, дорогая, — сказал он, его голос был мягким, но с металлическим подтекстом.

— Какое удовольствие видеть вас, несмотря на... обстоятельства. А вы, должно быть, мистер Воронов? Частный детектив, если не ошибаюсь?

Алекс кивнул, не торопясь улыбаться. Он чувствовал, как Елена рядом напряглась, и это только усилило его настороженность.

— Просто Алекс, — сказал он, оглядывая комнату.

— Красивый дом, мистер Росси. Прямо как музей. Только, похоже, с лучшей винной картой.

Росси рассмеялся, но его смех был сухим, как выдержанное вино.

— О, вы мне льстите. Но, должен признать, вино — моя страсть. Пойдемте, я покажу вам мою коллекцию. Думаю, это будет... поучительно.

Он повел их через лабиринт коридоров, украшенных скульптурами и гобеленами, к винному погребу, скрытому за стальной дверью с кодовым замком. Когда дверь открылась, Алекс почувствовал, как воздух стал прохладнее, а запах вина — насыщеннее. Погреб был огромным, с низкими сводами и рядами бутылок, освещенных мягким светом ламп. Каждая бутылка лежала в своей нише, словно драгоценность, а на некоторых были таблички с датами, уходящими в позапрошлый век. В центре комнаты стоял стол из черного дерева, на котором красовались три бокала и открытая бутылка, чья этикетка выглядела старше, чем сам Алекс.

— Это Château Lafite 1865, — сказал Росси, наливая вино с почти религиозной осторожностью.

— Один глоток — и вы почувствуете, как время растворяется. Прошу, попробуйте.

Елена взяла бокал, но ее рука чуть дрожала. Алекс же просто посмотрел на вино, не прикасаясь.

— Я больше по кофе, — сказал он, вертя зажигалку в пальцах. Щелк-клац.

— Но спасибо. Давайте к делу, мистер Росси. Вы знали Марка Вересова. Он пропал. Что вы можете рассказать?

Росси прищурился, его улыбка стала еще тоньше. Он сделал глоток вина, смакуя его, прежде чем ответить.

— Марк был... человеком страсти. Его вина — произведения искусства. Но, как и все художники, он был не без греха. В нашем мире, мистер Воронов, вино — это не просто напиток. Это власть. И власть всегда привлекает тех, кто готов за нее заплатить... или отнять.

Алекс заметил, как Елена сжала бокал сильнее, и ее взгляд метнулся к Росси, а затем к полу. Она знала что-то, но молчала. Он решил надавить.

— Звучит как намек, — сказал он, шагнув ближе к Росси.

— Марк наступил кому-то на хвост? Вам, например? Или одному из ваших... коллег по коллекционированию?

Росси поднял бровь, но его лицо осталось непроницаемым.

— Вы прямолинейны, Алекс. Это забавно. Но я не из тех, кто решает споры грязными методами. Марк был моим другом, хоть и... скажем, слишком амбициозным. Если он пропал, возможно, стоит искать среди тех, кто жаждал его секретов. У него ведь были секреты, не так ли, Елена?

Елена вздрогнула, и вино в ее бокале чуть не выплеснулось. Она посмотрела на Росси, и в ее глазах мелькнула смесь страха и гнева.

— Я не знаю, о чем вы говорите, Сильвио, — сказала она, но ее голос был слишком резким, чтобы звучать убедительно.

Росси лишь улыбнулся, и эта улыбка была острой, как лезвие. Он повернулся к Алексу, словно Елена перестала существовать.

— Видите ли, в нашем мире все — игра. Вино, как и люди, скрывает свои истинные вкусы под слоем пыли. Если вы ищете Марка, ищите его страсти. И его ошибки.

Алекс почувствовал, как воздух в погребе стал тяжелее. Росси играл с ним, как кот с мышью, но он не собирался быть добычей. Он шагнул к столу, взял бутылку и посмотрел на этикетку, словно изучая ее.

— Хорошая метафора, — сказал он, ставя бутылку обратно.

— Но я не любитель загадок. Если вы что-то знаете, мистер Росси, лучше скажите сейчас. Потому что я найду правду, с вами или без вас.

Росси рассмеялся, на этот раз искренне, но его глаза остались холодными.

— О, я верю, что вы попытаетесь. Но будьте осторожны, Алекс. Некоторые бутылки лучше не открывать.

Визит закончился вскоре после этого, с вежливыми прощаниями, которые скрывали напряжение. Когда они с Еленой вернулись к машине, Алекс заметил, что она дрожит, несмотря на теплый день. Он открыл ей дверь, но прежде чем она села, он наклонился ближе.

— Он вас пугает, — сказал он тихо.

— Почему?

Елена посмотрела на него, и в ее глазах снова вспыхнуло пламя, но теперь оно было смешанным с болью.

— Потому что он знает больше, чем говорит, — ответила она.

— И потому что я не уверена, кому можно доверять. Даже вам.

Алекс усмехнулся, но его мысли уже мчались вперед. Сильвио Росси был не просто коллекционером — он был игроком, и его слова были как вино: красивыми, но с горьким послевкусием. Шкатулка на заднем сиденье, символы в погребе, нервозность Елены — все это складывалось в пазл, но кусочков пока не хватало. Одно было ясно: игра только начиналась, и ставки в ней были смертельно высоки.