Дитя войны | Child of War (гет)

Они не были любовниками. Они не были друзьями. Они были врагами, оказавшимися по разные стороны войны.

Возможно, именно поэтому она позволила ему овладеть ею в Отделе тайн.

Когда ей поручили это задание, она знала, что оно будет сложным, но не предполагала, насколько. Это было задание по ликвидации, и она всегда считала себя мастером в искусстве скрытности, способной пробраться туда, куда другим не суждено. И всё же, чтобы выполнить это задание, ей пришлось почти не использовать палочку — магические детекторы в наши дни отслеживали любое использование заклинаний. Это значило, что всё нужно делать по старинке: ножи, ловкость и острый ум.

Она продвигалась по тёмным коридорам Министерства магии, скрываясь в тенях и следя за каждым своим шагом. Её сердце билось ровно, отмеряя время до финальной точки. Но когда она оказалась у двери, ведущей в комнату с реликвиями, её внимание на миг отвлеклось. Дверь была приоткрыта, и слабое мерцание магических артефактов привлекло её внимание. Она знала, что не должна здесь задерживаться, но что-то непонятное потянуло её внутрь. Может быть, в глубине души она надеялась найти там что-то, что могло бы помочь в борьбе.

И вот, когда она сделала шаг внутрь, внезапно ощутила, как что-то изменилось в воздухе. Её ладонь на мгновение замерла на рукояти ножа, когда внезапно тень, подобная призраку, скользнула к ней. Чёрная перчатка неожиданно сжала её горло, и она ощутила холодный металл стены за своей спиной.

Драко Малфой.

Он прижал её к стене, его глаза блестели ледяной яростью и чем-то более тёмным, почти опасным удовольствием. Одной рукой он обезоружил её, ловко забрав палочку, а затем, с ленивой усмешкой, отобрал её ножи, словно это была обычная игра. Её собственное сердце теперь билось в ураганном ритме, и огонь ненависти и ярости заполнил её грудь.

— Что, золотце, решила немного погулять? — его голос был бархатистым и насмешливым, каждое слово резало её, как невидимый нож.

Гнев вспыхнул в её глазах. Она попыталась высвободиться, но он только сильнее прижал её к стене, не позволяя двигаться. Он смеялся над её беспомощностью, над её попытками вырваться, и это приводило её в ярость ещё больше. Она ударила его, её кулак врезался в его грудь, но это только заставило его сильнее ухмыльнуться.

— Когда ты стала такой слабой, Грейнджер? — его голос был полон яда, и она не могла понять, почему это не злило её ещё сильнее, почему в этом их постоянном противоборстве она вдруг нашла странную свободу.

Её кричащий разум требовал ненавидеть его, но что-то другое проснулось внутри неё. Может быть, это было отчаяние или что-то более глубокое и скрытое, что она боялась признать.

— Сожги меня, если сможешь, — прошептал он ей на ухо, его дыхание было горячим, словно вызывало её на неравный бой.

И когда он овладел ею у этой стены, она почувствовала нечто необратимое. Его губы были холодными, но его прикосновения горели, оставляя следы на её коже, как ожоги. Они были не врагами, не любовниками, но что-то между ними изменилось. Это был акт вызова, ярости и, возможно, неизбежного падения.

Когда всё закончилось, он отступил, его улыбка была горькой и насмешливой. Он вернул ей оружие с коротким, почти мимолётным поцелуем, как будто признавал её право на сопротивление, но всё же оставаясь хозяином ситуации. На её бедрах остались синяки от его пальцев, а его спина кровоточила от её ногтей.

— Убирайся к черту, — сказал он, и в его голосе не было ненависти, только усталость и нечто ещё, чего она не смогла бы назвать. Он смотрел, как она уходит, его взгляд был холодным, но на губах играла насмешливая улыбка.

Долохов всё ещё был в своём кабинете, и когда она подошла к нему, её руки больше не дрожали. Нож в её руке был острым, и его предсмертный крик заглушил тот же трюк, который Малфой использовал, чтобы заглушить её собственные крики минутой раньше.

Она покинула министерство, не оглянувшись, но что-то внутри неё осталось там, на той стене, в тех холодных серых глазах.

* * *

Четыре месяца спустя, оказавшись в очередном неудачном рейде, она знала, что ситуация складывалась плохо. Обугленные стены и разбитые окна старого особняка свидетельствовали о том, что бой шел здесь уже долгое время. Пожиратели смерти окружили их с Гарри, и волшебные всполохи озаряли мрачную комнату. Её дыхание было прерывистым, сердце билось так, что казалось, вот-вот разорвёт грудь. Она успела уклониться от особенно мощного заклятия бомбарда, которое обрушило потолок над её головой, осыпав ее облаком пыли и осколков.

В тот момент, когда она поднялась с пола, сотрясённая и сбитая с толку, один из пожирателей внезапно развернулся. Она успела заметить нечто странное в его глазах — что-то тёмное, глубоко личное, словно его решение назрело уже давно. Не колеблясь ни секунды, он направил палочку на своего напарника и произнёс заклятие. «Авада Кедавра,» — услышала она его холодный шёпот. Зеленый луч молнии ударил в грудь другого пожирателя, выбивая из него жизнь в одно мгновение. Шок пронзил её сознание.

Всё вокруг словно замедлилось. Её рука непроизвольно коснулась живота, где под тонкой тканью мантии скрывалась их с Гарри тайна, о которой никто, кроме них, не знал. Тёплое, едва ощутимое движение напомнило ей о новой жизни, которая росла внутри неё. Этот новый, крошечный огонёк стал её единственной слабостью, но и самой большой силой. Её глаза расширились от ужаса, когда она ощутила, как её окклюменция, столь долго защищавшая её мысли, начала рушиться под натиском волн страха и паники.

Сердце сжалось от острой боли, но она не успела произнести ни слова. В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и Гарри ворвался в комнату. Его лицо было мрачным, глаза горели решимостью. Не успела она осознать происходящее, как он схватил её за руку, сжатием которой словно пытался передать всю свою силу и поддержку. Их взгляды встретились, и на краткий миг весь мир сузился до этих двух пар глаз.

— Держись! — прошептал он, и её сердце замерло.

Не дав ей шанса что-либо сказать или сделать, Гарри резко потянул её, и они аппарировали. Всё закружилось вокруг, и на миг она почувствовала, как небо и земля поменялись местами. Когда же они наконец оказались в безопасном месте, дрожь сковала её тело. Её ноги подогнулись, и она едва не упала, если бы Гарри не поддержал её, притянув к себе.

— Всё в порядке, — его голос был мягким, но полным напряжения. Он нежно прижал её к себе, как будто боялся отпустить. Внутри неё всё ещё гремела битва, хотя бой уже давно закончился. Глубокий страх, едва не лишивший её самообладания, всё ещё тлел в душе.

Его рука скользнула к её животу, и в этот момент между ними установилась безмолвная связь. Их общая тайна теперь приобрела ещё большую важность. Она взглянула на Гарри, и в его глазах увидела ту же тревогу и страх, которые терзали её сердце. Но также и обещание — что бы ни случилось, он будет рядом.

* * *

Она была на пятом месяце беременности, когда Драко Малфой появился в штабе.

* * *

— Итак, Малфой сдался прошлой ночью, — сказал Гарри за завтраком, глядя на Гермиону с напряженным выражением лица. — Говорит, что хочет переметнуться.

Гермиона резко вздрогнула, и чашка в её руке выскользнула, разбиваясь о пол. Горячий чай тут же растекся по кухонным плиткам, оставляя после себя темные пятна. Она застыла на мгновение, осознавая происшедшее.

— Ох… — только и смогла вымолвить она, чувствуя, как что-то холодное и тревожное разливается внутри неё.

— Да, — тихо согласился Гарри, его голос был сдержанным, но в нем ощущалась неуверенность. — Это была и моя реакция. Но он принес кучу информации и утверждает, что у него есть ещё, если мы согласимся на его требование.

— Требование? — спросила Гермиона, голос её был едва слышен, словно силы покинули её. Она опустилась на стул, стараясь удержать равновесие, её рука инстинктивно скользнула к округлившемуся животу, словно защищая не только себя, но и будущего ребенка.

Гарри, заметив её беспокойство, нахмурился и присел рядом, его взгляд стал ещё более сосредоточенным.

— Никто не знает, что думать, — продолжил он, пытаясь подобрать слова. — Он говорит, что расскажет, где остальные документы, только если ты будешь его наблюдателем, пока он на испытательном сроке. Как думаешь, это какой-то трюк?

Гермиона смотрела на него, но её мысли были далеко. Ей казалось, что мир вокруг неё замер, и все её внимание сосредоточилось на этой неожиданной и пугающей новости. Она чувствовала, как паника поднимается в груди, но старалась не поддаваться ей.

— Я… — прошептала она, снова прижимая руку к животу, словно это могло удержать её от наступающей слабости. — Я думаю, мне сейчас станет плохо.