Глава 1: «Только я и они»

Дом Поттеров стоял на самом краю Долины Годриков, в конце узкой улочки, где волшебство пахло яблоками и теплым деревом. Летом здесь всё было залито солнцем, а осенью — покрыто туманом, который цеплялся за подоконники, как котёнок за одеяло. Альбус любил этот дом.

Не потому что он был большим (он не был), и не потому что он был новым (точно нет) — просто в нём было тепло. Настоящее тепло, не от камина, а от голосов, шагов, запахов, от того, как мама напевала, не замечая, что поёт, как папа хлопал дверью, забыв заклинание «Alohomora», и как сова постукивала клювом в окно каждое утро.

У Альбуса был мир. Небольшой, уютный, где всё было понятно.

Он знал, что в ящике под лестницей лежат его карандаши и мятая тетрадь с кривыми рисунками грифонов. Он знал, как скрипит половица у родительской спальни. И знал, что если положить ладонь на окно в кухне в 9 утра — оно тёплое, а в 5 вечера — прохладное.

Но самым главным в этом мире были мама и папа.

Каждое утро мама поднимала его с постели, пахнущей лавандой и солнцем. Она гладила его волосы, которые постоянно топорщились в разные стороны, и шептала: «Ты мой лучший волшебник». Альбус улыбался, хотя не был уверен, что это правда.

Он знал, что папа — герой. Об этом говорили дяди, тёти, даже соседи. Папа работал в Министерстве Магии, носил тёмную мантию и приходил домой поздно. Но когда приходил — весь дом светился. Он подбрасывал Альбуса вверх, будто тот был перо, и говорил: «Мой рыцарь в зелёной пижаме!»

Альбус смеялся. Потому что тогда он точно знал — его любят.

Однажды мама позвала его на кухню. В руках у неё была чашка с какао, на лице — странная, нерешительная улыбка. Папа стоял у окна и, казалось, чего-то ждал.

— Аль, — сказала мама мягко. — Мы хотим тебе кое-что рассказать.

Альбус замер. Он сразу почувствовал: что-то важное. Взрослое. Те разговоры, к которым обычно не пускают.

— У тебя скоро появится братик, — сказала мама и наклонилась, чтобы быть на уровне его глаз.

Альбус моргнул.

— Братик?

— Да. Он сейчас у меня в животике растёт, — она улыбнулась шире. — И мы все очень ждём, когда он появится. Ты ведь будешь ему хорошим старшим братом, правда?

Альбус не ответил сразу. Он посмотрел на папу. Тот кивнул и добавил:

— Это значит, что ты теперь у нас самый главный. Ты будешь показывать ему, как всё устроено. Ты — первый.

Первые секунды он почувствовал себя важным. "Самый главный". Почти как папа. Но потом — пришло другое чувство.

Необъяснимое, колючее. Как будто кто-то подвинул его любимое кресло, и теперь оно стояло не так.

С того дня многое стало меняться.

Мама чаще лежала. Уставала. Иногда злилась на папу без причины, а потом долго молчала. Она больше не носила Альбуса на руках. «Ты уже большой, сам дойдёшь», — говорила она, когда он тянул к ней руки. Иногда он садился у её ног и просто ждал, пока она снова станет прежней. Но мама всё чаще смотрела не на него, а куда-то в окно.

Папа старался. Читал сказки, приносил конфеты, водил в парк. Но в глазах у него тоже жила какая-то усталость, которую Альбус не понимал. Будто они оба чего-то ждали. А он — просто жил, день за днём, в тени их ожидания.

Именно тогда он впервые услышал фразу, которую случайно сказала бабушка Молли:

— Ну вот, с Джеймсом всё по-другому будет. Он летний ребёнок, поспокойнее.

Альбус замер. Он сидел под столом и рисовал домики, но уши его работали, как у совы. «С Джеймсом всё по-другому». Значит — со мной было не так?

Он не понял, что такое «летний ребёнок». Но слово «по-другому» впилось в него, как заноза.

Однажды ночью Альбусу приснилось, что он стоит в пустой комнате. Комната была такой же, как их гостиная, только без мебели. На полу — его игрушки. Но все они повернуты спиной.

Он звал маму. Потом папу. Никто не приходил.

Он проснулся в темноте. Сердце стучало. Он вышел из своей комнаты, прошёл по коридору и тихонько приоткрыл дверь в спальню родителей.

Мама спала, прижав руки к животу. Папа храпел. Между ними на тумбочке лежала мягкая игрушка — медвежонок, которого мама сама сшила.

Раньше он лежал в комнате Альбуса.

Мальчик долго смотрел на него. Потом тихо закрыл дверь.

Через неделю мама повела его в детскую. Он знал эту комнату: когда-то она была кладовой, а теперь — голубая, с качелями, мобилем над кроваткой и волшебными звёздами, что светятся в темноте.

— Хочешь помочь мне выбрать для Джеймса игрушку? — спросила мама.

Альбус посмотрел на полку. На ней были плюшевые совы, деревянный гиппогриф, даже маленький зефирный гном, который при нажатии пел песню о пирогах.

Он молча указал на самую далёкую сову. Серую, не очень красивую.

— Эту? — удивилась мама. — Она же такая... мрачная.

Альбус пожал плечами.

Мама вздохнула.

— Хорошо. Джеймс полюбит её, если ты выбрал.

Он ничего не ответил. Внутри у него было ощущение, что он только что отдал что-то своё. Хотя сова ему даже не нравилась.

Вечером, лёжа в своей кровати, он прошептал в темноту:

— А я ведь тоже когда-то был маленьким, да?

Тишина.

Только ветер за окном. И еле слышный храп совы за дверью.