Шорохи в сухой траве (гет)

Она сняла одну комнату. Дело было явно не в экономии — нам только что отсыпали неплохой куш, да и гостиница, которую она выбрала, была на порядок лучше тех мест, в которых мы обычно останавливались.

— Надо поговорить, — деловым тоном сообщила Лина и пошла к лестнице на второй этаж, не оглядываясь на меня. Я лишь пожал плечами и двинулся следом за ней.

Весь день, начиная от прощания с ребятами и до сих пор, она задумчиво молчала. Я уже видел её такой: когда возникала очередная проблема, она уходила в себя, пытаясь найти ответ самостоятельно. Это её «надо поговорить» обычно означало, что она зашла в тупик и ей надо высказаться, чтобы упорядочить мысли, а иногда она просто ставила меня в известность о своих планах. Но… Мы только что разобрались с очередным врагом, а в очередную неприятность она не могла вляпаться, весь день шагая рядом со мной. Разве что…

Утром я сказал ей не грузить себя, и, разумеется, она тут же загрузилась.

Длинный коридор, ведущий к нашей комнате, был залит мягким вечерним светом, и волосы Лины отливали медью, когда она проходила сквозь солнечные лучи. Я потянулся пригладить вечно выбивающуюся прядь, но Лина на мгновение обернулась, бросив на меня тревожный взгляд.

— Прости, — сказал я, сам не зная, за что извиняюсь, и отдёрнул руку.

Она не ответила.

Комната, которую Лина выбрала, оказалась угловой, а от смежной комнаты её отделял небольшой закуток с умывальником и бочкой воды. Две высокие кровати были застелены тюфяками, набитыми ароматным свежим сеном — было даже слышно, как шуршат в сухих травинках попавшие в ловушку букашки.

В полном молчании я бросил в угол вещмешок, снял доспехи и запихнул их под кровать, прислонил меч к тумбочке. Лина тоже сняла плащ и наплечники, вмиг обернувшись из грозной волшебницы, способной словом уничтожить мир, в хрупкую девушку, слишком много повидавшую на своём веку.

Мне всегда нравился этот контраст.

Можно было спуститься вниз и поужинать, но она замерла, растерянно таращась на свой плащ, будто не зная, что нужно вынуть из его бездонных карманов.

— О чём ты хотела поговорить? — спросил я, усевшись на кровать.

Она вздрогнула, выйдя из оцепенения, прислонилась к стене и скрестила руки на груди. Словно пытаясь закрыться. Словно я загнал её в угол.

— Вообще, была ли изначально эта причина? — выпалила она, по обыкновению не убедившись, поспеваю ли я за ходом её мыслей.

Я моргнул.

— Ты о…

— О причине путешествовать со мной, — она раздражённо перебила меня. — Если подумать, ты мог в любой момент пойти своей дорогой, и я никак не смогла бы этому помешать. Но ты всё равно оставался со мной. Почему?

На её вопрос мне не хотелось отвечать. Ответ у меня был, но я боялся его озвучивать.

— А ты стала бы останавливать меня, вздумай я уйти? — поинтересовался я, пытаясь избежать правды.

— Ну… — замялась она. — Я же говорила тебе, что буду следовать за тобой, пока ты не отдашь…

Она осеклась. Может, осознала, что оправдание, которое она сочинила вскоре после нашего знакомства, перестало работать ещё в Атласе — когда она беззаботно подшутила надо мной и даже не поняла, что попала в цель. А может, когда ценой своих рёбер защитила меня от удара. Или даже до того, как она вообще придумала этот повод — когда я отдал тот чёртов камень в обмен на её жизнь.

Но уж точно прежде, чем Меч Света исчез из нашего мира.

— Ты точно никуда не уйдёшь? — вдруг жалобно спросила она.

Я покачал головой.

— Я не смогу спать спокойно, не зная, в порядке ли ты. С твоим везением…

Нет, не так и не то. В глубине её глаз вновь появилось раздражение — такое же, что и в тот раз, когда я сказал Люку, что мне с ней удобно — можно не думать, не решать, а просто плыть по течению. Тогда это её обидело.

Я поднялся, подошёл к ней — не слишком близко, чтобы у неё не было ощущения, что я давлю на неё — и взял её за руку. Тонкие пальцы чуть сжались на моей ладони, неуверенно потянули меня ближе. Я не стал сопротивляться.

— Мы потратили впустую слишком много времени, — прошептала она, уткнувшись лицом в мою грудь.

— Всё в порядке, — ответил я и провёл ладонью по её спине. — Всё шло своим чередом. Нам некуда спешить.

— Какой же ты дурак, — только и сказала она.

Она не могла не оставить последнего слова за собой.

Но держать её в своих объятиях оказалось чертовски приятно. Тепло её стройного тела — того и гляди, сломается, стоит сжать руки чуть крепче — обжигало, и горло перехватило от сладкой тоски. Пальцы, медленно перебирающие ткань моей рубашки, запах волос, неровное дыхание…

— Лучше я сниму вторую комнату, — сказал я не своим голосом. — Нам…

— Нет, — оборвала меня Лина, резко вскинув голову и с гневом уставившись на меня.

Но тут же, покраснев от смущения, отвела глаза.

— Слушай, Лина… — я из последних сил боролся с собой. — Ещё немного, и…

…я возьму её, просто прижав к стене.

Это была слишком заманчивая мысль, давняя и до сих пор неосуществимая. Но это было бы жестоко с моей стороны.

Её ладонь вдруг скользнула под мою рубашку, прижалась к животу, и я вздрогнул от скрутившего тело спазма. Неловко схватив её запястье — лишь бы не поставить синяков, — я отвёл её руку в сторону.

— Ты не хочешь?.. — растерянно спросила Лина.

— Не хочу тебе навредить, — хрипло отозвался я, глядя на её губы. Мне очень хотелось попробовать их на вкус.

В тщетной попытке отвлечься я скользнул взглядом по её лицу. В её глазах не было обжигающей страсти, которую я, наверное, хотел бы видеть — только любопытство, сосредоточенность и беспокойство. Лина проводила очередное исследование.

Любой другой мужчина на моём месте оскорбился бы, но я знал, как серьёзно Лина относится к своим исследованиям, и насколько важен для неё я сам. Но, кажется, она всё ещё не вполне осознавала свои желания. Всё, что у неё было — отвлечённые знания из книг да доверие ко мне.

Было бы ещё чему доверять. Мой жалкий опыт — плохой помощник в подобных делах.

А, будь что будет. В конце концов, мне тоже было любопытно проверить одну свою недавнюю догадку.

Я наклонился ниже, задев губами её ухо, и прошептал:

— Как же нам теперь быть?

Лина резко вздохнула и задрожала, подтвердив мои подозрения о её слабом месте. Взгляд её затуманился — на мгновение.

А затем она вцепилась в волосы на моём затылке и поцеловала меня.

Это оказалось ещё чудеснее, чем мне мечталось, хоть и по-детски неловко поначалу. Закружилась вмиг опустевшая голова, сбилось дыхание, разок стукнулись зубы — я выругался, Лина тихо засмеялась. Рука сама соскользнула с её спины ниже, на изгиб поясницы. Двинуться дальше я не решился, на мгновение застыв из-за её неразборчивого бормотания на вдохе.

Имя? Признание? Клятва, проклятие, чары — да неважно. Важен был так легко найденный ритм движений, цепкие пальцы на моих плечах, шорох её одежды под моими ладонями. А потом — не знаю, как она вообще додумалась до такого — она поймала… Ну, она так дерзко поменяла манеру целоваться, что в моей душе всколыхнулись самые грязные фантазии, которые я подавлял уже долгое время.

У меня напрочь сорвало крышу.

Схватив взвизгнувшую от неожиданности Лину в охапку, я развернулся и уложил — почти что уронил её на кровать. Лина приподнялась на локтях и попыталась что-то сказать, но я уже навис над ней, раздвигая коленом её ноги, приникая к губам, шаря ладонью по её телу. Оттолкни она меня, укуси, да хоть немного отодвинься… Но нет же: наоборот, она обвила рукой мою шею, протяжно застонала и, выгнув спину, сильнее прижалась к моему колену. Жар её тела ощущался даже сквозь слои одежды, пока ещё надетой на нас, и эхом отдавался во мне, подпитывая похоть.

Жалких остатков рассудка мне хватило, чтобы понять: я слишком распалён для того, чтобы всё получилось как надо. Остатков воли — на то, чтобы прерваться и, сделав несколько глубоких вдохов, окинуть Лину взглядом.

Она лежала подо мной — растрёпанная, разрумянившаяся, в распахнутой на груди тунике, с припухшими от поцелуев губами и опьяневшими от желания глазами. Прекрасная. Совершенная.

— Что-то не так? — выдохнула Лина и тут же всхлипнула, когда я слегка сжал её грудь — о, я всё ещё помнил, как она прижималась ко мне в одном из недавних сражений. Помнил и бёдра, которыми она так крепко держалась за мою талию. Такое не забывается.

Я неторопливо провёл рукой по её телу вниз до колена, потом вверх по внутренней поверхности бедра — снова дрожь и тихий стон. Чуть замешкавшись, я склонился к приоткрытым губам Лины, помешав ей громко вскрикнуть, когда я погладил её большим пальцем вдоль среднего шва штанов. Чуть сильнее нажим, ещё один поцелуй… Лина теперь сама подсказывала силу и ритм движений, тяжело дыша, сминая покрывало.

А потом она широко распахнула глаза и замерла, чуть заметно вздрагивая.

Я уселся рядом, коснулся её волос, вдохнул запах разгорячённого тела, смешанный с ароматом трав. Я ждал, когда она придёт в себя — ждал с трепетом и беспокойством: вдруг она всё же решит, что это было ошибкой? Как же тогда быть?

Наконец Лина неловко села, окинула меня задумчивым взглядом, избегая смотреть ниже пояса. Легко прикоснулась к моей руке, которой я её только что гладил.

— Я… — она прикусила губу, вздохнула. — Я могу что-то для тебя сделать?

Я обнял её — она не возражала, не оттолкнула меня.

— Может, тогда спустишься вниз и закажешь ужин? — привычным беззаботным тоном ответил я. — У тебя желудок урчит.

Лина вспыхнула.

— Ну разумеется! Кое-кто начал распускать руки до того, как я вообще вспомнила о еде!

Она поднялась, вывернувшись из моих объятий, со стоном потянулась и ушла за загородку — умываться. Слышно было, как она плещется и фыркает там. Я невольно представил, как капли воды попадают на её грудь, стекают по её коже на живот, как она наклоняется над тазом, набрав воду в ладони…

Между нами всё осталось как прежде. Это — главное.

— Если ты не поторопишься, я сама всё съем, — пригрозила Лина, выйдя из-за загородки и на ходу застёгивая помятую тунику. Зная её, угроза была вполне серьёзной. — Оставлю тебе одну лапшу, и хоть подавись ей.

Мимолётный поцелуй, острый взгляд из-под мокрой чёлки — и за Линой захлопнулась дверь. Какое-то время она постояла за дверью комнаты, но всё же ушла, оставив мне обещание того, что всё ещё впереди.

Ей не пришлось долго ждать меня.