Любовь, которую ждала Агнес (джен)

«Какой момент в вашей жизни самый травмирующий?» — Ив Гроу, директриса Школы Четырёх Стихий, решила начать очередной урок психологии с вопроса. Очень болезненного вопроса. Но некоторые одногруппницы и одногруппники Агнес Флейм не побоялись обнажить свои израненные души перед командой. Так чего же бояться Агнес, ведь её близкие в отличие от многих других были живы? Ей даже не приходилось видеть смерть своими глазами. И она, вроде как, не была жертвой насилия со стороны членов семьи, чего не скажешь о подругах девушки — Анжелике Флай и Эшли Фауне.

Флейм было стыдно за свою травму. Или, скорее, за свою реакцию на неё. Но не в характере этой девушки было выставлять на амбразуру более трусливых Флай и Фауну, поэтому она всё же рискнула стать следующей отвечающей. Но намеренно упустила пару деталей.

* * *

30 мая 2014 года стал последним учебным днём в школе для Агнес. Дальше её ждала новая жизнь студентки колледжа. Вот только мать девушки, Эллен Флейм, планировала для неё другое будущее. По крайней мере, так заявил её начальник, зрелый афроамериканец по имени Чарльз Чапмен, когда пришёл к ним на ужин.

— Агнес, завтра вы с мамой переедете в Нью-Йорк. Я понимаю, что ты не подавала заявления в колледжи и университеты Нью-Йорка, поэтому я готов предоставить тебе рабочее место в моей фирме, — довольно ухмыльнулся мужчина, но тут же принял строгий вид. — Но только в качестве моей невестки. Мой сын уже в курсе и согласен.

— Эм... — от такого наглого предложения девушка, разумеется, растерялась. — Простите, но я в сентябре собираюсь идти в чикагский колледж на двухгодичные курсы по уголовному правосудию. А потом буду поступать в полицейскую академию, — сдержанно ответила Флейм младшая, которая обычно не позволяла себе грубости по отношению ко взрослым.

— В полицейскую академию?! — голос и мимика мистера Чапмена выражали злость и отвращение. — Эллен, выйдем на минуту, — он перевёл не менее недовольный взгляд на свою подчинённую. И тогда девушка впервые увидела свою независимую мать покорной и смущённой.

О чём говорили взрослые, Агнес стало известно довольно скоро. Чарльз отказался оставаться на десерт в доме будущей полицейской, которую уже начал презирать из-за выбранной профессии. А мать, тревожащаяся за свою карьеру, поспешила наругать дочь.

— Зачем ты сказала мистеру Чапмену, что хочешь быть полицейской? Я же сказала тебе забыть об этой профессии! Мистер Чапмен ненавидит полицейских! Они убили его отца! — кричала Флейм старшая.

— Но ты не говорила... — не успела закончить предложение девушка, как была резко прервана.

— Я тебе говорила! Ты хочешь, чтобы у меня были проблемы?! Ты этого хочешь?! Признавайся! — женщина грубо схватила Агнес за ворот футболки и начала её тормошить. — Ты вечно мне всё портишь! От тебя одни неприятности! Я должна была сразу согласиться одной уехать в Нью-Йорк! Ты же мне и там будешь жизнь портить! Ты достала меня!

— Сама достала! — вынести такой поток несправедливых обвинений в свою сторону девушка больше не могла и оттолкнула от себя Эллен, вырвавшись из её хватки.

Лампочка, горевшая над матерью и дочерью, вторила чувствам младшей Флейм: сначала мигала от обиды, а затем взорвалась от злости, вырвавшейся на волю. Это быстро привело в чувства обеих.

— Марш в свою комнату! — строго наказала Эллен, в голосе которой была слышна другая эмоция. Страх.

Этот момент Агнес прокручивала у себя в голове на следующий день, когда обнаружила, что осталась совершенно одна в трёхкомнатной квартире. Здесь уже давно не было переехавших в Эванстон бабушки и дедушки. А теперь не было и матери, бросившей своё ещё несовершеннолетнее дитя ради успешной карьеры в Нью-Йорке.

Травма Флейм — быть покинутой любимыми людьми. Так она ответила директрисе Гроу. Но это была лишь часть правды. Другую часть она вспомнит молча.

* * *

Телефон Эллен был вне зоны доступа. Но Агнес почему-то показалось, что женщина заблокировала номер родной дочери. И всё из-за более старого, но не менее болезненного воспоминания.

У девушки не самая хорошая память, но она никогда не забудет, как мать уговаривала своих родителей срочно переехать в другой город. Лишь бы они были в безопасности. Подальше от их внучки-монстрицы. И в голосе Флейм старшей звучал тогда тот же страх, что и при последнем разговоре со своим ребёнком.

Эллен боялась Агнес. Считала её злодейкой лишь за то, что та родилась с трудноконтролируемым и опасным даром. Даром Стихии Огня. Женщина постоянно упрекала дочь за неумение управлять своими силами. Как будто это так легко!

Флейм младшая не могла объяснить матери, что значит жить со способностями, которые сложно контролировать. Та всё равно бы не поняла, ведь не хотела. Ей было проще видеть в своём ребёнке монстра, чем принять такой, какая она есть. И боль от осознания этого ужасно терзала Агнес. Тогда, в момент паники от чувств покинутости и вины, девушка решила покончить с собой.

* * *

Флейм вспоминает, как холодное лезвие ножа разрезало её мягкую плоть и из неё полилась горячая кровь. Ей стыдно, что тогда она поддалась этому порыву. Стыдно, что не подумала об ответственности за других людей, которым в отличие от своей семьи действительно была нужна. Однако их любовь никогда не залечит травму от презрения со стороны родной матери. И об этом Агнес тоже никому не скажет.