По реке жизни (джен)

«Какой момент в вашей жизни самый травмирующий?» — спросила у Дюжины директриса и по совместительству психологиня Школы Четырёх Стихий Ив Гроу. И Сара Вейв точно знала, что ответит, когда очередь дойдёт до неё. Но она не хотела. Годы прошли, а боль не утихла, раны не затянулись. И вряд ли что-то изменится. Однако, глядя на горе своей лучшей подруги Саши Терры и их соседки по комнате Сальмы Кортес, обе из которых потеряли матерей, а также на трагедию её нового друга Честера Кейпы, лишившую его всей семьи, Сара рискнула рассказать о том, какое событие разбило её сердце.

* * *

Это был обычный солнечный день, какие часто бывают в июле в Канзас-Сити, что находится в штате Канзас. Вейв тогда было 9 лет, её пока что другу Скотту Винду — 10, а младшему брату девочки Сэмми — 5. Дети отдыхали возле водоёма, спасаясь от жары. Ничего необычного. Всё как всегда. Этот день не должен был отложиться в памяти Сары и уж тем более не должен был сниться в кошмарах. Но судьба, словно за что-то возненавидев бедняжку, распорядилась иначе.

Это было время, когда Вейв ещё занималась плаванием, ездила на соревнования, на которых получала заслуженные серебряные медали. Вот только ей всегда хотелось быть на первом месте, ведь Вода — её Стихия. Поэтому девочка пользовалась любой выпадавшей возможностью улучшить свои навыки. И в тот роковой день она решила потренироваться, оставив играть малыша Сэмми на мелководье, пока Скотт ходил за лимонадом и мороженым. Вскоре стало ясно, что это было ошибкой.

Сара не помнит, что заставило её повернуться в сторону брата. Возможно, это было какое-то тревожное предчувствие, кричавшее, что что-то не так. Но уже потом, отойдя от шока, девочка винила себя за то, что не обернулась раньше. Минуты промедления стоили малышу жизни.

Этот проклятый солнечный день, внезапно ставший дождливым, Вейв помнит обрывочно, но от этого болит не меньше. В памяти до сих пор всплывают её отчаянные крики сквозь слёзы, безуспешные попытки подоспевшего Винда вернуть братика подруги к жизни, из ниоткуда взявшиеся страшный ливень и ужасный ветер, а затем рыдания матери, потерявшей маленького сына, и утешающие объятия отца, у которого теперь осталась только дочь. Всё это до сих пор снится Саре в кошмарах и вызывает удушающую истерику. Прямо как сейчас, когда её снова затянуло в воронку воспоминания о самом травмирующем моменте жизни.

* * *

Пока Терра обнимала Вейв, Винд, теперь уже парень своей подруги детства, налил воды для безутешной возлюбленной и морально готовился рассказать о том же самом дне, но уже со своей точки зрения. Сара знала, что он будет говорить об этом, ведь и для него этот момент был самым болезненным в жизни. От этого предчувствия слёзы девушки, грозившие вызвать дождь прямо в помещении, стали лишь сильнее. Но вовсе не от обиды на Скотта, а от собственной вины, которую зачем-то взял на себя её парень.

Винд пытался спасти Сэмми. А что сделала Вейв? Оставила ребёнка играть возле воды без присмотра. И как только кто-то смеет любить её, утешать, убеждать в невиновности, да ещё и желать иметь общих детей? Эти вопросы Сара часто задавала себе, когда её накрывало волной воспоминаний о том роковом дне. И сейчас они шумной бурей плескались в её голове, не позволяя успокоиться.

Мелкий дождик уже начал тихонько покрапывать на остальных студенток и студентов, собравшихся на урок психологии в Школе Четырёх Стихий, а также на директрису Гроу. Ещё чуть-чуть и начался бы ливень, вторивший всей боли, что ощущала Вейв. Но чьё-то внезапное ледяное прикосновение привело её в чувства. Она с изумлением посмотрела на свою спасительницу — Эшли Фауну. Та, как и Сара, тоже могла управлять Стихией Воды. Несмотря на холод, исходивший от рук Эшли, её обычно ореховые, а сейчас сверкающие бирюзой глаза выражали теплоту сердца. И Вейв, обессиленная от истерики, лишь уткнулась носом в плечо своей сестры по Стихии. Она была благодарна Фауне за то, что та не пыталась её утешить и уверить в невиновности, а всего лишь «заморозила» её чувства своим льдом. Жаль, что он обязательно растает, и Сара вновь будет видеть смерть Сэмми в кошмарах, а наяву — захлёбываться в собственных рыданиях. Но пока девушка была готова услышать ту же историю, разбивающую сердце, уже со слов своего парня.