Кобра и лисица (гет)

Роуг проснулась от собственного крика и зажала ладонью рот, впившись в стену напротив безумным взглядом.

Успокаивающая тишина за залитым солнечным светом окном никак не помогала осознать реальность, потому что и сон ею выглядел — только дикой, лишённой всякой логики и самой Роуг.

В ту Роуг из сна категорически не верилось. Когда она пыталась не думать об увиденном, страх сменялся неудержимым желанием смеяться. И убивать тоже. Не только за себя.

Она опасливо повернула голову, продолжая игнорировать соленые дорожки слёз на щеках и улыбнулась какой-то ни то расстроенной, ни то растерянной, ни то вообще виноватой улыбкой, неизвестно только за что. За полуночный бред? Или за то, что едва не потревожила сон Гамбита?

Прислушалась к ровному дыханию, тихонько прижалась, положила голову на грудь. Улыбнулась тому, как он во сне погладил её по волосам — Гамбиту явно снилось что-то хорошее.

Голова кружилась даже в лежачем состоянии. Плюсом ко всему прочему, постучалась мысль о том, что сегодня важный день, а на часах уже полдень.

След от кошмара всё не стирался. Кошмара ли? Не покидало ощущение того, что её облили грязью, липкой и тошнотворной, которую не оттереть, не оспорить, даже не прокомментировать — будет похоже на выражение «вилами по воде» и легче не станет.

Роуг не ожидала от себя, что окажется настолько восприимчивой ко снам. Просто этот… Он и вправду будто бы не был обычным сном. Роуг точно упала в огромную воронку и оказалась совсем в другой Вселенной, в которой те же лица, голоса, запахи. И в то же время — абсолютно ничего знакомого. А самое жуткое в этом было то, что именно ей навязывали, как неоспоримую правду.

Там — в иной реальности — никто никого не любил. Там жили безликие и безразличные тени друг друга, не знающие о самоуважении и взаимоуважении. Способные на лицемерие люди, которые либо топтали чувства друг друга, либо отрекались от них по щелчку, либо вовсе прятали их за масками и ни за что не боролись, рассыпаясь в оправданиях.

В той, иной реальности, она потеряла Гамбита. Смотрела на себя во сне и не верила ни одной пролитой слезе над мертвым телом.

Он отдал собственную жизнь в обмен на жизни многих. Он погиб, защищая её… и только из-за неё.

Роуг прошибло ознобом. Отточенный контроль над способностями треснул против швов, и содержимое рассредоточились по коже.

Она злилась. Но не знала, куда себя деть.

— Это сон. Просто глупый сон, — еле слышно прошептала Роуг.

Но снова и снова бежала по испещренной взрывом улице, намереваясь успеть… Она не знала, куда и зачем. Просто не могла спокойно стоять и смотреть, как огромный страж заливается кинетической энергией, до этого проткнув Гамбита насквозь, а затем взрывается вместе с ним.

«Моё имя Гамбит. Запомни», — звучало в её голове эхом.

Роуг проклинала. Ни то саму себя, ни то другую Роуг.

Потому что не оставила ему смысла жить, растоптала сердце, что билось ради неё, предательством и изменой.

Не важно с кем, хоть с Эриком, хоть с самим чёртом. Она лгала о любви Гамбиту в глаза, отстаивала её, открыто враждуя с целой Гильдией убийц во главе с его бывшей женой. Чтобы однажды, на голубом глазу, смеясь, заявить:

— Я не могу быть с тобой. Но я всё ещё твоя сherie.

Эрик… Эрик из сна, как вдруг оказалось, умел сдерживать её способности. Правда, так и не смог променять личные амбиции на чувства.

А Роуг… Роуг из сна посчитала нужным упасть с головой в касания кожа к коже и в поцелуи на глазах у того, кто любил её по-настоящему. Она улыбалась, она смеялась.

В то время, как настоящая Роуг металась по подушке и не верила собственным словам и действиям.

Господи, да она с Бобби Дрейком порвала из-за такого же поцелуя с Китти! И чем лучше теперь сама?

«Это сон, это не я, это сон», — шептала Роуг, силясь отдышаться.

Но чем больше старалась убежать от дурных мыслей, тем сильнее нарастала паника. Она боялась разбудить Гамбита, который уже наверняка почувствовал её напряжение. Боялась заговорить, словно любое сказанное слово на деле окажется зеркально перевёрнутым. И вместо слов о любви, всплывёт отвратительное признание того факта, что их отношения — фикция, пустышка, игра, из которой она выросла, а он, дурачок, почему-то нет.

Роуг осторожно отстранилась, минуту посидела на кровати, встала и потянулась к телефону. Нахмурилась: на экране висело устрашающее уведомление о девяти пропущенных вызовах от Эрика. И тут же десятый, стоило лишь подумать перезвонить.

— Да? — настороженно произнесла Роуг, выскальзывая в коридор.

Босые ноги неприятно холодил пол. В голове тут же нарисовалась картинка её поцелуя с Эриком из сна, а когда она услышала его голос, то первая же мысль возвестила об измене — уже на сей раз ему. Не Гамбиту.

Проклятье!

— Только не говори, что разбудил.

— Н… Нет.

— Все уже в сборе, ждём только вас.

— Эр… Эрик, — тут глаза Роуг округлились ещё больше.

Важный день. Пикник за городом, на который она сама позвала. В честь мирного существования с людьми — только не говорите Эрику.

— Эй, ты там?

Захотелось скулить от злости.

— У вас всё в порядке? Может, помощь нужна?

— Конечно, в порядке. С минуту на минуту будем! — выпалила Роуг, на что услышала закономерный смешок.

— Позволь уточнить, насколько растяжимо это понятие? Я не нанимался никого развлекать.

— Прости. Да, Эрик, — выдохнула Роуг, — мне нужна помощь.

— Что такое?

— У тебя шлем с собой?

Молчание в трубке символизировало замешательство.

— Нет. Мы же договаривались без «игрушек». Хэнк Чарльза напичкал той дрянью, которая подавляет способности. Так что увидишь его сегодня здравствующим.

— Так с собой? — коварно улыбнулась Роуг. — В жизни не поверю, что нет.

— Тебе-то он зачем?

— Мысли странные лезут в голову. Хочу перестраховаться. Не телепатия Чарльза, так Джин заметит. А она заметит.

— Поделишься? Или личное?

Проницателен, как всегда.

— Роуг?

Она, верно, долго молчала.

— Не заморачивайся. Скажи там, что скоро будем.

— Хорошо. Если это действительно важно, то шлем с собой.

Он повесил трубку. Это отозвалось в Роуг облегчением. Его голос… Почему-то она не могла его слышать.

Сон прицепился назойливой мухой, которая впрыснула в кровь Роуг яд. Ей хотелось выговориться, но чтобы это был человек со стороны и одновременно умел хранить секреты… ну или стирать их, как ненужную информацию. Ей нужен был тот, кто протянул бы ей ниточку в реальность из того болота, в который она провалилась. И в этот раз это не могли быть Джин или Чарльз, не мог быть Логан и уж тем более Гамбит или, прости Господи, Эрик. Все они сложились в голове Роуг в одно большое целое. Она не боялась подозрений, насмешек или ещё чего. Просто… не могла.

Из путаных мыслей буквально вырвал ещё один телефонный звонок — на сей раз Гамбиту. Она не раздумывая схватила трубку и нахмурилась, увидев на экране знакомое имя: «Белла».

— Слушаю, — произнесла Роуг, нажав на кнопку «принять».

Недолгая тишина в трубке скоро окрасилась в игриво-ядовитый тон.

— Ты копаешься в его телефоне?

— У него нет от меня секретов.

— Ты действительно в этом уверена? — прозвучало с нажимом.

— Если и есть, то они не годятся для разрушения наших отношений, — выпалила Роуг. — Что тебе нужно?

— Ничего. Я перезвоню позже. Не хочу, чтобы мои слова для него были перевёрнуты тобой или вообще не переданы.

— Я передам. Просто не хочу будить.

Вновь тишина. Интерес.

— А если я скажу, что собиралась посетить общий праздник? — в вопросе Беллы почудилась улыбка.

Роуг хорошо её помнила. Белла всегда улыбалась неповторимо и доходчиво: ненависть, желание, готовность к чему-либо, радость — всё в одном и том же движении губ и всегда по разному. Сейчас, возможно, это была интрига.

На которую Роуг смело сказала:

— Приезжай.

— Внезапно.

— Мы уже давно всё обсудили. Не имею ничего против, больше нет.

Она немного лукавила, но слова лились рекой сами собой, словно так было нужно. Образы из сна снова заплясали перед глазами. И эти образы могла понять как раз только Белла Донна. Бывшая жена любимого ею человека. Та, которую взаимно ненавидела и теперь эту самую ненависть переросла.

— Ты не умеешь врать. Но раз так…

— Одно условие. Следую твоему правилу об оплате.

Теперь Роуг показалось, что Белла удивилась.

— Никаких фокусов и способностей в этот вечер. Взамен — я тоже буду относиться к тебе как к гостье, в пределах разумного.

— Принято, — холодно ответила Белла. — Но сейчас день.

Роуг замерла, а Белла продолжила:

— И я чувствую, что ты приглашаешь меня не зря.

— Ещё чего, — Роуг прикусила губу и положила телефон на место, закончив разговор.

Образы из сна затягивали всё глубже.

* * *

Роуг видела саму себя, идущую по мокрым тёмным улицам.

Она следила за мужчиной, который старался быть незаметным, но точно знал, кто именно за ним шёл.

Рывок, захват. Мужчина скалился, видя её злые, но полные боли глаза.

— Где Белла Донна Будро?

— Что, дошёл слушок?

— Отвечай на вопрос. Где Гамбит? Что она с ним сделала?

— Боишься, что не хочет видеть? Интересно, как она его с того света вытащила?

Роуг стянула перчатку, коснулась — боль обоим заволокла глаза.

И картинка сна сменилась другой. Сквозь помехи, как на старой пленке.

— За информацию в наших кругах принято платить, — холодно произнесла Белла.

— Сколько? — вопрос прозвучал уверенно. Только эту самую уверенность совершенно не разделяли пустые карманы.

— Деньги — не более чем один из способов.

— Чего ты хочешь?

Белла Донна приняла закрытую позу. Внимательные глаза чуть сузились.

— Прочитай мне своё письмо. Как читала бы ему.

Роуг вспыхнула, еле сдержалась, чтобы не вцепиться ей в горло.

— Не нравится? — от Беллы это не укрылось.

Роуг коснулась конверта перед собой, пальцы не слушались, то и дело сжимая исписанный лист. В следующий миг она медленно порвала его.

— Я знаю наизусть.

— Смело, — одобрительно кивнула Белла.

— Утаишь от меня хоть строчку, не найдёшь здесь ответов.

— Гамбит, — неуверенно произнесла Роуг, злость закипала в ней от подобного унижения, но, на удивление, она терпела. — Знаю, ты считаешь меня виноватой и вряд ли захочешь увидеть. Но я счастлива, что ты спасся. Ты действительно мне очень дорог.

Это глупая записка, я долго не понимала, о чем хотела бы сказать, и что надо сказать.

Ты прав. Мне следовало открыть тебе правду. Но я не смогла. Возможно, — сказав это слово, она прикусила язык, — твоя любовь ко мне та самая, настоящая. И я… не заслуживаю её. Или просто понимаю не так, как ты. Но пойми меня. И прости, если сможешь. Твоя cherie.

«Вот. Довольна?» — прочлось в глазах.

Белла сохранила холодность — не поверила.

А затем в груди прозвучало громовыми раскатами, подчёркнутыми жестокой улыбкой с толикой досады:

— Я солгала тебе, Роуг. Самой не хотелось бы в это верить, но Гамбита больше нет.

— Ты врешь мне сейчас! — Роуг сорвалась на крик.

— Я пустила этот слух, чтобы понять, во имя кого он погиб. Ты пришла. Зачем ты пришла? Ты пришла сказать, что ошибалась? Или что хочешь пригласить его на свадьбу? Или обвинить в том, что не искал тебя после всего, что ты сделала? Ты

ждала объятий в ответ на эти душещипательные строчки?

Обрывки письма разлетелись по комнате. Белла наклонилась вперёд, вперив в Роуг изучающий взгляд. Черный лакированный стол, за которым они сидели, дрогнул.

— Он вошёл бы в эту дверь. Я оставила бы вас одних. И у тебя духу бы хватило только на одно «прости». Кем вы его считали? Преступником, бегающим за первой попавшейся юбкой, неразумным мальчишкой, обиженным на жизнь? Поверь мне, я знаю его с детства, ты бы пожалела, что пришла сюда, вдвое больше, чем сейчас. Он дал слабину, общаясь с вами. Он верил вам. Верил в тебя. Ты не ценила. А теперь считай, что он вычеркнул всех вас из жизни. И хорошо, что ты сейчас его не видишь.

Белла смолкла, показывая всем своим видом, что встреча окончена. Но её, переходящий в шипение, голос так и повис в воздухе.

Роуг хотелось сказать о любви, она ведь любила. Только слова давно перестали иметь вес.

В груди засело предвкушение чего-то неизвестного, волнующего, возможно, счастливого. Того, что обычно ожидает тогда, когда ничего другого не остаётся, кроме как жить дальше. Роуг помнила: не стоит бояться этого. Только ноги вросли в пол, а упрямые слёзы собрались у зрачков.

Она стояла к Белле спиной. Слышала, шепот её шагов по комнате, как она почти беззвучно достала что-то металлическое из ящика и двинулась к ней, цепко взяла за плечо. Роуг закрыла глаза, освобождая, наконец, соленые дорожки.

— Радуйся. Теперь ты его не предаешь.

* * *

— Уже готова, любовь моя?

Роуг оглянулась. Гамбит стоял в дверях при полном параде и соблазнительно щурился.

Только теперь она по-настоящему спохватилась, ведь стояла перед ним босая, растрёпанная, в белом коротком топе и в таких же шортиках. Поэтому ничего не придумала лучше, как нырнуть ему под руку, которой он упирался в дверной косяк, и закрыться внутри спальни.

— Эй, — рассмеялся Гамбит, — чего я там не видел?

— Примерно триллион моих женских секретов! — крикнула Роуг, судорожно ища, в чём хотела бы поехать.

— Тогда жду внизу, — хитро отозвался Гамбит.

От его голоса становилось спокойнее. И всё же щепотка тревоги поселилась в сердце.

— Нет! Стой!

Распахнула дверь, сладко улыбнулась, крепко поцеловала и закрылась обратно — отлично спланированный и сработанный план.

Только вот — Роуг внимательно посмотрела на свои руки, коснулась губ, прислушалась к способностям — кожу немного жгло. Совсем немного.

Она просто переволновалась. Нет и не было никогда ничего такого, что могло бы помешать ей любить того, кого она любит. И Гамбиту не мешало.

Ещё несколько лет назад она устраивала настоящие истерики из-за способностей. Чувствовала, как само время текло через её поры — то время, которое должно бы принадлежать всем одинаково, но не принадлежало только ей. Замечала неприятные взгляды, слышала неудобные вопросы, видела во снах, как ещё одна — другая Роуг — убивала касаниями её близких, а затем смотрела прямо на неё и смеялась.

Ещё несколько лет назад она больно падала, борясь с собой, даже обвиняла Гамбита в том, что он пытался переделать её под себя. Не верила в то, что ему действительно всё равно, коснётся ли он когда-нибудь её кожи.

Ему было важно другое: чтобы его chérie жила в полную силу и ничего не боялась, особенно себя. И он победил. Она, благодаря его такой невозможной любви, победила.

Слово «отношения» никогда не имело ничего общего с простым лапанием друг друга. И сексом ради секса.

Роуг украдкой взглянула в окно. Сразу же отошла, стоило Гамбиту поймать её взгляд. Улыбнулась. Он тоже сейчас улыбался — она знала.

А через зеркальное отражение за ней упрямо следила та, другая Роуг, на которую совершенно не хотелось быть похожей в любом виде.

Та, другая, наплевала на борьбу с собой, выбрала лёгкий путь и растоптала того, кто ей верил. Посмеялась, отмахнулась, как от назойливой мухи и при этом привязала ещё крепче словами: «Я всё ещё твоя chérie».

Роуг скривилась. Собрала волосы в высокий пучок, оставив по бокам две серебристые прядки.

Удлиненный полупрозрачный топ, светлые джинсы — интуиция подсказывала, что шанса надеть платье Гамбит ей не оставил, хотя, после увиденного сна, у неё точно началась аллергия на красный — босоножки на высокой платформе, капелька топаза упавшая в декольте. Соблазнительная красотка, но Роуг решила не засматриваться и побежала вниз, прихватив клатч.

Окружающее пространство всё ещё обманывало её, преображаясь в картины из сна. Только ли сна?

* * *

Роуг распахнула глаза и уставилась в холодный белый потолок. В груди не хватало воздуха — она не дома. Где же?

Всё казалось до боли знакомым и родным, будто бы она только-только пришла в школу Ксавье, но в ней царили темнота и тишина… а ещё было слишком холодно на месте, где должен был спать Гамбит.

Роуг быстро оделась, даже не обратила внимание на то, что привычный образ стал ей, откровенно говоря, узок и выскользнула на улицу.

Что за шуточки? Где все?

И тут же осела.

С большой фотографии в рамке на неё смотрел Гамбит. А самого его несли в гробу Хэнк и Скотт.

Роуг огляделась — она стояла посреди большого кладбища. Курт говорил речь, от которой разве что волосы на голове не шевелились.

«Не успел побыть героем… Не успел отмолить грехов… Скромность…»

— Всем бы такую «скромность». Что ты несёшь? — воскликнула Роуг, но никто даже не посмотрел в её сторону.

Все выглядели такими, будто их заставили здесь быть. И никто не плакал. Почти никто.

— Почему она не пришла? Он любил её! — Джубили закрыла лицо руками и ни на кого не реагировала.

— Как меня может здесь не быть? — Роуг опустилась перед ней на колени и взялась за её ладошки. — Джубили, посмотри на меня. Посмотри на меня, это я, я здесь! — Роуг почти кричала, но Джубили её не слышала.

— У неё другие методы справляться с болью, — хмуро отозвался Логан.

— Ненавижу, — в бессильной злобе выплюнула Джубили себе под ноги.

Роуг отшатнулась, уже окончательно ничего не понимая, и буквально подлетела к стоявшей неподалеку Белле.

Она пришла. Она! А я — нет?

— Скажи, что ты меня видишь! Скажи что-нибудь! Ты знала Гамбита больше, чем все здесь вместе взятые! Скажи что-нибудь! Пожалуйста…

Она сжимала тонкие плечи, трясла, но Белла не повела и бровью.

— Это же всё неправда. Неправда. Абсурд. Не может быть.

Вскоре все начали расходиться. Будто бы ничего не было.

Роуг опустилась на землю возле серого камня. Минуту смотрела на большое фото увитое мелкими цветами, затем со всей силы ударила его об землю — удивилась, что хоть это получилось.

— Безвкусица. Рекламный баннер, — слетело с губ, а взгляд опустился на изящную кованую розу, которую оставила Белла. С острыми шипами и тоненькой коброй, которая туго обвила стебель и смотрела красными глазами.

«Белла Донне от Реми Лебо в знак самых нежных чувств и глубокой признательности» — гласила витиеватая серебряная гравировка на хвосте.

Роуг печально улыбнулась и бережно возвратила цветок на место.

Было время, когда она сильно бы разозлилась на этот жест, не постеснялась бы устроить скандал с той, которую считала соперницей. Но сейчас было страшно и больно представить себе то, что на могиле любимого ими обеими человека не лежало бы совсем ничего.

А ведь он стольких спас в ту ночь в Геноше… Того же Курта, который почему-то не вспомнил об этом. Что он нёс вообще? И почему остальные молчали? Почему она, если всё реально, видит их такими? И почему так уверена в том, что знает и помнит другими?

— Ты был очень хорошим другом, — произнесла Роуг. — И то, что не считал себя героем, делало тебя им ещё больше. Ты умел любить. Ты… Я очень тебя любила. И никогда не предала бы.

Она подняла взгляд и увидела, что на неё смотрит Белла. Но не сумела ничего сказать.

* * *

Необходимость срочно согреться толкнула к Гамбиту в объятия. Обхватить за пояс под курткой, поцеловать жадно и горячо, как никогда, должно быть.

Только бы он не почувствовал, как сильно её трясёт от увиденного ночью бреда. Только бы он никуда не исчезал.

Роуг поймала его вздох, затем ощутила нежное касание по спине. Представила, как поблескивают пайетки на топе под его тонкими пальцами. От поцелуя закружилась голова.

Сколько лет она училась самоконтролю? Сколько терпела? Срывалась?

Не нужны ей никакие блокирующие игрушки, не нужен тот, чьи способности выдерживают её.

В жизни Роуг когда-то давно был маленький мальчик, едва не погибший за собственное «не бойся». В жизни Роуг был Бобби, который умел прятать погибель под толщей льда, но не был готов к «вечно». Были интриги и лёгкий флирт в яркой обёртке кокетства — она не святая. Но Гамбит её ждал, и она ждала. Они расставались десятки раз, но встречались всегда на одном и том же их личном месте.

Роуг не смотрела на часы. Правда, лучше ей не знать, насколько они опоздали на собственный праздник. Но вроде бы никто не обиделся — чего стоил один Курт, который телепортировал их на «место приготовления праздничного пиршества» вместе с мотоциклом.

— Гамбит, помоги, Скотт и кухня — две несовместимые вещи, — шепнул он.

Роуг и не заметила, как оба исчезли. Не заметила, как Гамбит вернулся один.

Обнял за плечи, привлёк к себе. Роуг бы сразу поддалась, не в силах отпустить и на минуту, но…

— Привет, Морф.

Тишина.

— Как догадалась?

Черты любимого лица растворились и приняли исходный облик: колючие черные жемчужинки глаз, не менее колючий «ёжик» на голове столь же темного цвета, жилистая фигура, бледная кожа, тонкие губы и цепкие пальцы.

— Не знаю. Просто чувствую, что ты — не Гамбит, — она мягко отстранилась и похлопала его по спине. — Думала, не приедешь. Ты же у нас вольная птица. Можешь быть где угодно, кем угодно.

— Вот решил залететь на огонёк.

— Я очень рада. Собралось столько ребятишек. Если что, где громче визг — там Логан.

— Ха, принял, — просиял Морф. — Всё не могу забыть его лицо, когда он прибеднялся и доказывал мне, что ему никто не нужен. Но ему действительно идёт быть в окружении семьи. Настоящей. У него лицо преображается.

— Да, я знаю. Счастье обезоруживает, — задумчиво сказала Роуг. Она хотела узнать что-то, но мысль как возникала, так и терялась.

Морф сам заговорил.

— Он так забавно отвергает заботу, только близкие знают, какой он на самом деле.

— Да, Гамбит вечно угарает.

— Для начала — попробуй стать близким, это самое интересное. Я вот знаю, кто здесь мне точно не рад, обойдёмся без имён. Но ты, — он вдруг подхватил её на руки и закружил. — Ты точно рада. И знаешь, что я искренне ценю Логана, как тебя, как Шторм, как Гамбита.

— И без всяких подтекстов, — сквозь смех вырвалось у Роуг.

— Каких? — заинтересованно спросил Морф.

— Забудь, — Роуг нахмурилась и отмахнулась. — Не надо было читать комиксы на ночь.

— Я понял, — серьезно сказал Морф и вздохнул. — Тот, кто не слишком далек от настоящих чувств, прекрасно понимает, чем они не меряются. Короче, выплюнь бяку, а я пойду и соблазню Эрика ирландским виски. В последний раз, когда мы его пили, почти не поругались, — он подмигнул и подбросил, неизвестно откуда взявшуюся, бутылочку с янтарной жидкостью.

Поначалу Роуг наблюдала со стороны, затем подошла ближе, чтобы не вызывать вопросов.

Нашла глазами Джин. Проходя мимо Скотта с Эммой даже улыбнулась.

Роуг хорошо помнила, как в позапрошлом году рухнула «семья Саммерс», и дело было даже не в связи Скотта с Эммой — всё давно к этому шло, хоть и выглядело тогда чем-то красивым и крепким. Джин умела терпеть и прощать, но оправданий измен слушать не стала. Надолго ушла в себя, хотя старалась не подавать виду, а потом Роуг увидела её рядом с Логаном и первой мыслью в голову пришло: «теперь всё правильно».

Шторм с Бобби наполняли бокалы, украдкой используя способности, Китти наблюдала за Чарльзом, а Чарльз делал вид, что не видит. Похоже, только он один и придерживался общего правила — это Роуг из хитрющей улыбки Эрика поняла.

Морф отрабатывал на Логане приёмы борьбы — выглядело не менее странно, чем звучало.

Джубили помогала накрывать столы, попутно таская леденцы — она не виновата, что те «именно на неё смотрели». И на Лору тоже.

Хэнк развлекал ребятню в «уголке химических опытов», а Рэйвен постоянно путала ему колбочки «чтобы было веселее».

Играла музыка, светило солнце, пахло фруктами и прочими прелестями, напоминая Роуг о пропущенных завтраке и обеде.

За всеобщим весельем время летело быстро. Роуг немного забылась. Особенно, когда Гамбит соблазнил её яблочным штруделем. Ну как соблазнил… сама пробралась в шатёр с закусками и в наглую отрезала большой кусок.

— Всё хорошо, сherie? — он мягко обнял её со спины и поцеловал за ушком.

Роуг задрожала, ни то от прикосновения его губ, ни то от того, что проглотила довольно горячий кусок нежнейшего бисквита.

Блаженно закрыла глаза, повернулась к нему лицом и вдруг судорожно вздохнула — почудилось, что она не с ним.

Проклятье!

— Что-то случилось?

— Нет.

Какая же глупость — чувствовать вину за то, чего она не делала! Или чем объяснить ещё её состояние?

Порывы летнего ветра приподнимали полы шатра, залитого янтарным светом, и букеты разнообразных фруктовых ароматов и приправ.

Гамбит однажды обещал не бросать весь мир к её ногам, но как тогда выглядел мир, если он не делал этого сейчас? И каждый день?

— Прости. Я просто вспомнила, что совершила глупость. Позвала на праздник Беллу.

Гамбит помрачнел, но рук не опустил.

— Зачем?

— Она звонила тебе, но ты спал, и трубку взяла я. Думаешь, есть повод переживать?

— Но ты не ответила.

— Я просто хочу зарыть топор войны, вот и всё. Она обещала, что «фокусов» не будет.

— А взамен?

— А взамен их не будет от меня.

Гамбит тяжело вздохнул и покачал головой.

— Да брось. Неужели ты будешь не рад её видеть? — Роуг ревниво прищурилась и выскользнула из шатра, прихватив ещё один кусок пирога.

Лишь бы не заметил, как сама переживаю.

Она действительно больше играла в веселость. Всё остальное время — вглядывалась в лица и примеряла на них образы из сна. Могли ли все они быть на самом деле такими, какими были там?

Бред. Навязчивый бред.

Наконец, неподалеку послышался шум мотора, а затем Роуг заметила черную машину. Никто не выходил, но упорно казалось: за ней наблюдали через тонированные стёкла.

Роуг обернулась и удостоверившись, что осталась незамеченной другими гостями, скрылась за деревьями.