Гарри Поттер. Преступление на Косом переулке (джен)

Был ранний вечер, когда туман лениво сползал с крыш волшебных лавочек Косого переулка, укутывая улицу в плотную серую вуаль. Сквозь мутные витрины магазинов едва пробивался тусклый свет, как будто сами стены знали — случилось нечто ужасное, и свету здесь больше не место.

Гарри Поттер стоял у входа в лавку "Фаррел и Соу", некогда шумную мастерскую по ремонту палочек. Теперь витрина была разбита, а внутри царила пугающая тишина. Потёртые деревянные ступени, ведущие внутрь, были усеяны обугленными щепками — остатками палочек, что когда-то были сосудами магии.

— Ещё одна, Поттер, — пробормотал высокий аврор с седыми висками, стоящий рядом. — Это уже третья за месяц. Все они — бывшие ученики Олливандера.

Гарри ничего не ответил. Он вошёл внутрь, не дожидаясь разрешения. Стены были закопчены, запах гари и чего-то неестественно сладкого витал в воздухе — как будто сожгли перо феникса. На полу лежала бездыханная фигура — Сирилла Фаррел, 34 года, мастер по ядрам палочек, некогда прославившаяся тем, что смогла стабилизировать соединение волоса вейлы с сердцевиной чародейского дуба.

Тело её было странно вывернуто, а на руке — выгравирована руна. Не обычная. Гарри замер. Он уже видел эту метку — месяц назад, в Брайтоне, на теле Гилберта Шоу, ещё одного мастера палочек.

Точно такая же руна. Как клеймо.

Поздним вечером Гарри оказался в мастерской Олливандера. Та, как всегда, напоминала логово древнего библиотекаря — высокие полки, тысячи коробок, запах пыли, старого дерева и чего-то ускользающе живого. Сам Олливандер сидел в кресле, скрючившись, будто стал меньше с тех пор, как Гарри видел его в последний раз.

— Ты знаешь, что это значит, — сказал Гарри, не тратя времени на приветствия. — Фаррел мертва. Это третий случай. Все работали на тебя.

Олливандер не поднял глаз. Его голос был тонким, будто шёлест листьев в октябре.

— Они ищут… не людей. Они ищут её.

Гарри прищурился.

— Кого?

— Палочку.

Тишина в комнате стала почти зловещей. Часы в углу щёлкнули — раз, другой. За окном кто-то прошёл, не оставив ни тени, ни звука.

— Древнюю, — продолжил Олливандер. — Из древесины, которую мы больше не трогаем. Из той, что росла… на запретной земле. Из крови феникса, принесённой не добровольно.

Гарри шагнул ближе.

— Ты ведь говорил, что никогда не создавал ничего подобного.

— Я не создавал. Мы создавали. Их было шестеро. Осталась только я.

— Почему?

Олливандер медленно поднял глаза. Они были мутными, как у старого гриффиндорского привидения, но в глубине их теплился испуг.

— Потому что палочка не должна была выбрать никого.

— Но выбрала?

Он кивнул.

— Мы никогда не узнали, кого. Но она ушла. Исчезла. Легенды говорят, что когда она проснётся, она будет искать цель, а не хозяина.

— Цель?

— Не ты ли сам, мистер Поттер, однажды стал целью?

Гарри не успел ответить — дверь открылась с резким скрипом. На пороге появился кто-то в длинном сером плаще. Его лицо скрывал капюшон.

Но он промолчал. Сделал шаг назад и растворился в тумане Косого переулка.

Позже, в министерском кабинете, Гарри перебирал старые дела. Легенды. Заметки. Имена.

Фаррел. Шоу. Меррик. Все — бывшие ученики Олливандера. Все работали над неким "Протоколом 47". Что это было — в архивах молчали.

И тогда Гарри, вопреки разуму, но в угоду инстинкту, написал короткое, почти абсурдное письмо:

Драко Малфой.

Срочно.

Мне нужно твоё мнение о древнем проклятии.

Возможно, палочка убивает сама.