Уставшее солнце (гет)

Воздух в лаборатории «Орион» всегда был пропитан озоном и тревогой. Для трёхлетней Кассиопеи Блэк мир казался коробкой из бетона и стали, где звучали чужие шаги и звенели инструменты. Её имя обрело смысл только спустя годы, а до того она не знала ничего, кроме белых стен, стеклянных перегородок и металлических столов. Служители церкви привели её сюда, когда ей было три года.

Кассиопея не помнила лиц родителей — они исчезли из её памяти быстрее, чем первые слова. Она чувствовала лишь предательство, словно оно исходило из самой глубины её души. Так было до пяти лет.

Однажды, после очередного эксперимента, она случайно произнесла имя «Сириус». Это стало толчком. Она вспомнила всё: её отец — Сириус! Он не погиб и не исчез в большом мире. Он предал её, отдал в детский дом при церкви, откуда её и привели в «Орион». Кассиопея поняла, что она — ненужное дитя, брошенное теми, кто должен был её защищать. Она — подарок для науки, девочка с магией.

Она была одной из сотен детей, которых называли «одарёнными». Для остальных же они были просто «объектами». Кассиопея узнала, что среди учёных есть маги. Это был настоящий кошмар! Её детство превратилось в симфонию боли и трансформации. Эксперименты были безжалостными. Заклинания внедрялись в сознание, невидимые нити магии вплетались в каждую клетку, зелья текли по венам, разрывая их изнутри и пробуждая чудовищную силу. Не все эксперименты были успешными, что делало учёных ещё более жестокими. Кассиопея старалась не разочаровывать их, ведь за каждую неудачу следовало наказание. Электрический стул стал для неё привычным и даже родным. Это пугало её.

Каждое прикосновение было экспериментом, каждый взгляд — наблюдением. Кассиопея быстро поняла: человеческий контакт — это прелюдия к страданию. Она научилась прятаться за стеной льда, замирать при приближении и избегать любого прикосновения, словно её кожа горела от малейшего касания. Гаптофобия стала её второй натурой, хотя диагноз так и не был поставлен.

К десяти годам Кассиопея стала настоящим произведением искусства «Ориона». Её магия была первобытной, но при этом управляемой с хладнокровием хирурга. Она не знала, что такое любовь, нежность или объятия. Её языком стал сарказм — острый, как бритва, способный ранить быстрее, чем любое заклинание, и защищать лучше любого щита. Никто из учёных не мог отрицать, что объект номер 01 был удачным экспериментом.

Несмотря на жестокие опыты, девочка оставалась физически живой и относительно здоровой. Её магия была не просто сильной, а первобытной и необузданной, но при этом ласковой к своей носительнице. Это было причиной, почему она дышала. Учёные боялись, что магия уничтожит их, если попытается защитить носительницу. Поэтому на шее Кассиопеи был блокиратор, разделяющий её и её силу.

— Ещё один удар током? Как мило с вашей стороны, доктор. Мой мозг уже начал ощущать себя рождественской гирляндой, — могла прошипеть она, когда её подключали к очередному аппарату.

Ответом ей была тишина.