Зелёное Знамя (гет)

На пороге нового учебного года, когда осень подкрадывалась с холодными и серыми днями, большинство учеников школы Хогвартс ждали сентябрь с лёгким предчувствием унылой обыденности. Однако для ученика Слизерина этот месяц обрёл совершенно иной окрас. Сидя здесь, в мрачной комнате приюта в Лондоне, всего за несколько дней до отъезда, он с нетерпением думал о возвращении в те священные стены замка, которые за четыре года обучения стали ему поистине родными. Раскрыв письмо из школы волшебства и чародейства «Хогвартс», парень тихо зачитал:

«Уважаемый мистер Реддл, сообщаю вам, что новый учебный год начнётся первого сентября. Хогвартс-экспресс отправится с вокзала Кингс-Кросс, платформа девять и три четверти, в одиннадцать часов утра. Ученикам пятого курса разрешается посещать деревню Хогсмид в выходные дни. Пожалуйста, передайте прилагаемую форму разрешения вашему родителю или опекуну, чтобы он её подписал. Список книг на следующий год прилагается. А также искренне поздравляем вас с получением звания старосты. Значок, который вы найдёте в конверте, необходимо носить поверх мантии. Обязанности старосты будут озвучены при прибытии в школу на первом собрании старост.

Искренне ваш,

профессор А. Дамблдор.»

Холодный взгляд Тома Реддла тут же оттаял. Быстро достав значок, он с восхищением, начал разглядывать его. Прикреплённая буква «С» на мантии была символом важности и исключительности. Этим значком награждали лишь лучших учеников своего факультета, тех, на кого действительно можно было положиться. И теперь, ощущая некоторое превосходство над остальными учениками, званием старосты мог гордиться и Том Реддл.

Оставалось дождаться всего лишь несколько дней до отъезда в школу, и Реддлу казалось, что время остановилось: каждый день был томительным и бесконечным. Для Тома приют стал местом, где царили холод и безразличие. Он ощущал себя изгоем, словно единственное тёмное пятно, от которого владелица приюта, миссис Коул, пыталась избавиться. С каждым годом одиночество Реддла разрасталось. Ему хотелось сбежать от давящей атмосферы этого казённого дома в мир Хогвартса, где существовало волшебство. Хогвартс стал для него не только школой, но и оплотом спокойствия и утешения с самого первого дня. Директор школы, Армандо Диппет, хоть и относился к Тому с теплом, не мог осознать глубину его душевных страданий. Он совершенно ничего не знал о жизни Реддла там, за пределами Хогвартса. Об этом знал лишь один человек, чьим именем было подписано письмо. Альбус Дамблдор никогда никому не рассказывал, откуда Реддл пожаловал в их школу. Первый визит Дамблдора в приют оставил неизгладимый след как в сознании самого Тома, так и в памяти миссис Коул. Женщина, от которой за версту ощущался шлейф горячительного напитка, не могла понять, что же привлекло пожилого мужчину в таком странном маленьком мальчике. Ей было совершенно ничего неизвестно о существовании магии, как и всем остальным простецам, вроде неё. Волшебники свято охраняли эту тайну под семью замками и даже приняли Статут о секретности, запрещающий любому чародею разглашать, или, того хуже, демонстрировать свою магию людям, у которых её не было. Однако иногда Министерство магии разрешало сообщить простецу, или, по-иному, магглу, о существовании волшебного мира, если в их семье родился волшебник. В таких случаях не просто присылалось письмо с приглашением в Хогвартс: лично Альбус Дамблдор приходил в дом и проводил беседу с родителями маленького мага, чтобы те не боялись отдать своего ребёнка в школу-интернат. Так и произошло с Томом Реддлом. При первой же встрече Дамблдор спросил у миссис Коул, замечала ли она за мальчиком какие-то странности. Она любезно поделилась несколькими весьма пугающими историями, в которых участвовал Том. Альбус, выслушав владелицу приюта, и поговорив с Томом позже наедине, не сомневался: способности мальчика были невероятны. В одиннадцать лет он умел не только передвигать предметы силой мысли, но и управлять животными; и всё это он делал без волшебной палочки, без которой не мог обойтись ни один волшебник. Миссис Коул, конечно, до конца не понимала, куда собирались забрать Тома Реддла, однако была несказанно рада, что сможет избавиться от неуправляемого, странного ребёнка. Отделаться от него ей хотелось уже очень давно.

* * *

Поезд, величественно стоящий на рельсах, выглядел так, словно вышел из страниц старой сказки: красные вагоны с сияющими золотыми буквами «Хогвартс-экспресс» и классические паровозные дымовые трубы, выпускающие клубы белого дыма. На платформе девять и три четверти толпились юные волшебники со своими тяжеленными чемоданами, предвкушая предстоящие приключения.

В один из вагонов шагнули чёрные туфли. В руках ученика был увесистый багаж, словно в нём были собраны совершенно все вещи, хранившиеся дома. В коридоре образовалась натуральная пробка из учеников, которые не могли определиться, кто в какое купе пойдёт. Этот, с чёрно-жёлтой нашивкой, не дружит с тем, у которого зелёно-серебристая, поэтому ему нужно в купе подальше. А этому, с красно-золотым галстучком, обязательно надо к своим красно-золотым галстучкам. Интересно, что последние охотнее собирались в некоторые «прайды», и, что ещё примечательнее, на их шевронах красовался лев. Забавное совпадение отметил ученик в чёрных туфлях. Что ж, наконец, спустя несколько минут коридор опустел, а все купе заполнились гомоном разговоров соскучившихся друг по другу учеников.

— И за всё лето я не получила от него ни одного письма… — остановив свой рассказ, сидящая возле окна ученица повернула голову к двери. На входе стояла девушка с длинными чёрными волосами в кофте хвойного оттенка, клетчатой юбке и чёрных туфлях.

— Привет, — произнесла школьница, осмотрев с ног до головы девушку в дверях и, не увидев на ней школьной формы или хотя бы мантии, продолжила: — Ты новенькая?

— Да, — ответила та и присела у входа на бархатное синее сиденье.

— Я Вальбурга, шестой курс факультета Слизерин…

— Я Ронда, — перебила подруга напротив, протянув руку новенькой, — Слизерин, пятый курс.

Новенькая слегка нахмурилась, но после недолгой паузы протянула в ответ руку Ронде, неуверенно принимая импульсивное динамичное рукопожатие.

— Ты перевелась к нам из другой школы? — спросила Вальбурга, совершенно позабыв для начала спросить имя девушки. Так некстати ворвавшаяся со своими рукопожатиями Ронда, совсем сбила с толку шестикурсницу.

— Да.

— Вау! За пять лет обучения у нас ещё ни разу такого не было!

— Вообще-то было. Не на нашем факультете, но всё же… — поправила Ронда, махнув волшебной палочкой на зелёное яблоко в руках и произнеся очищающее заклинание «Тергео».

— Да? Не знала, что это возможно…

— Там есть какая-то программа по обмену учениками между школами, — укусила яблоко Ронда, продолжая говорить с набитым ртом, жуя, — но эта… не чафтая практика…

— Ронда, прожуй сначала, а то кажется, будто ты лишилась зубов, — произнесла подруга. — Ну, если что, — повернулась она к сидящей возле двери новенькой, — при распределении ты можешь сама попросить у шляпы пойти к нам, в Слизерин. Это лучший факультет в школе!

— Ни в коем случае не иди на Гриффиндор — там одни зазнайки! — дополнила Ронда, вновь откусив яблоко.

Новенькая ничего не ответила. Да и что можно было сказать, когда это звучало очень необычно: шляпа, у которой можно что-то попросить? Слизеринки переглянулись, поняв, что с мрачноватой девчонкой разговор не вяжется, и продолжили обсуждение каникул.

Поезд тронулся и, проехав несколько миль, Вальбурга села к Ронде, которая принялась показывать свои новые украшения, подаренные папой. Новенькая же заняла освободившееся место у окна. В дверях купе появилась пожилая женщина с доброй улыбкой. Рукой она подтолкнула тележку.

— О, доброго дня, юные леди! Желаете побаловать себя немного сладостями? У меня есть самые разные угощения — от шоколадных лягушек до конфеток «Берти Боттс», — произнесла она тёплым голосом.

— Только не «Берти Боттс»! Мне всё время попадается вкус грязных носков! — сморщилась Ронда. Новенькая округлила глаза и тут же успокоила их. Ей не доводилось слышать ни о чём подобном раньше.

— Может, бергамотное печенье или хрустящий сладкий порошок, во время поедания которого, если загадать желание, оно обязательно сбудется? — женщина показала небольшую цветную коробочку.

— Нет, ничего не надо, — решительно отрезала Вальбурга.

Женщина, слегка разочарованно, положила хрустящий порошок обратно на тележку.

— Можно, пожалуйста, шоколадную лягушку, миссис…

— Мофатт, дорогая, — улыбнулась женщина, протянув коробочку с яркой глянцевой поверхностью, на которой была изображена лягушка, окружённая сверкающими звёздами и фейерверками. Новенькая достала несколько сиклей, расплатилась с женщиной и взяла шоколадку в руки. Вернувшись к окну, она принялась рассматривать коробочку. Женщина со сладостями скрылась в коридоре, а две слизеринки продолжили разглядывать новые перстни Ронды. Девушка, открыв коробочку, увидела не только небольшую шоколадную лягушку, но и портрет какого-то рыжеватого мужчины в причудливом фиолетовом костюме. Она тихо начала читать себе под нос.

— Альбус Персиваль...

— …Вульфрик Брайан Дамблдор, — послышался голос на входе в купе. Это был светловолосый юноша в тёмной кофте поверх блузы и с таким же зелёным шевроном, как у девушек, сидящих напротив. Все обернули свои взгляды на молодого человека.

— Профессор трансфигурации школы Хогвартс. Многие считают его величайшим волшебником… после Грин-де-Вальда, разумеется.

— Эйвери! — подскочила Вальбурга. Девушки тут же посмотрели на неё с удивлёнными физиономиями, и та села обратно. — Иди, куда шёл!

— Блэк, дорогая, и я рад тебя видеть. Не дуйся за это лето. Я был очень занят…

— И чем же ты был занят?

— Мои родители решили навестить дальних родственников… Понимаешь, семья — это святое… — с некоторой деланной интонацией произнёс парень.

— Я не верю! Ты всегда что-то выдумываешь! — с обидой произнесла Вальбурга.

— Ладно, об этом позже поговорим… Не видели Реддла? Его, похоже, нет в нашем вагоне.

— Я видела его, — вклинилась Ронда. — Кажется, он заходил в вагон с другими старостами.

— Ничего себе! — удивился парень.

— Ничего удивительного, Эйвери! Он лучший ученик в школе, и заслужил быть старостой факультета!

— Да, конечно, Ронда. А ещё он лучший мальчик в твоём личном списке, не так ли? — усмешливо подметил Эйвери, жуя жевательную резинку. Девушка хотела было чем-то ответить, но парень не дал и шанса, исчезнув из дверей купе.

— Не бери в голову, Ронда, это же Эйвери… — пожалела подругу Вальбурга.

Ещё несколько часов в окнах картинки сменялись одна за другой: зелёные поля, леса, цветочные моря. Новенькая успела задремать, а когда проснулась, то вновь обнаружила болтающих девушек. Казалось, будто они не общались всё лето — столько им хотелось друг другу рассказать.

Уложив голову на стену возле окна, новенькая увидела приближающийся тоннель. Несколько минут тьмы за окном сменились на вечерний розовый закат, а вдалеке вдруг вырос замок, возвышающийся на холме. Его каменные стены придавали ему внушительный и загадочный вид. У девушки захватило дух от вида школы: остроугольные шпили, высокие окна и множество грандиозных башен, имеющих различные формы и размеры, тянущиеся прямо к небу.

После прибытия, всех учеников встретил горбатенький мужчинка. Это был завхоз. Неясно, чем недовольный, он всю дорогу к дверям замка что-то бухтел себе под нос.

На входе ученица увидела того самого мужчину с картинки из коробки с шоколадной лягушкой, который подошёл к ней и попросил отойти от толпы остальных прибывших учеников.

— Добрый день, — заговорил седовласый мужчина. — Меня зовут Альбус Дамблдор, я являюсь профессором трансфигурации и принимаю новых учеников в школу.

Девушка кивнула. Профессор продолжил:

— Вы ещё не определены на факультет, поэтому сейчас мы пройдём в мой кабинет, где вы пройдёте индвидуальное распределение, так как в Большом зале оно проходит только для первокурсников.

Девушка вновь лишь кивнула. Из-за волнения вышло, будто она сделала это дважды. Альбус двинулся к своему кабинету, девушка поплелась за ним.

Войдя в небольшое помещение, профессор рукой показал на стул.

— У нас мало времени, скоро начнётся основное распределение, поэтому необходимо это сделать побыстрее… — сказал он, будто обращаясь не к девушке, а к взятой в руки шляпе. Та же, очутившись на голове девушки, словно пробудилась.

Спустя десять минут из кабинета Дамблдора вышли профессор и ученица, которой была выдана форма её нового факультета.

В Большом зале — самом просторном помещении замка, собрались все ученики, преподаватели и директор школы. Первые курсы проходили распределение на факультеты. Каждого нового ученика школы директор приглашал на стул, стоящий в центре зала недалеко от преподавательского стола, затем усаживал старую потрёпанную шляпу на голову ученика и ожидал, когда та определит факультет и выкрикнет его в зал.

Старшие курсы болтали о чём-то своём, ожидая, наконец, ужина.

Всего в школе Хогвартс было четыре факультета: Гриффиндор, Слизерин, Когтевран и Пуффендуй. Каждый был назван в честь своего основателя и имел свой логотип. Распределяющая шляпа была заколдована так, что могла видеть скрытый потенциал каждого юного волшебника. Предлагая пойти ученику в Гриффиндор, она видела в нём храбрость, смелость и благородство. Символом факультета был лев, а на шевроне красовались красно-жёлтые цвета.

Видя в ученике амбициозность, хитрость и уверенность в себе, шляпа предлагала ему поступить на факультет Слизерин, чьим символом являлась змея. На нашивках этого факультета можно было заметить зелёно-серебристые цвета. Если же шляпа могла разглядеть необычного, креативного и смекалистого ученика, она предлагала факультет Когтевран, символом которого являлся орёл. Сине-бронзовый шеврон гордо развивался в просторной светлой гостиной когтевранцев.

Завидев в юном волшебнике трудолюбивого, преданного и терпеливого, шляпа направляла его на Пуффендуй, символом которого был барсук. Шеврон их факультета имел чёрно-жёлтый окрас.

Распределяющая шляпа никогда не настаивала на выборе определённого факультета, а лишь предлагала, ведь она видела гораздо больше, чем мог показать сам волшебник. В столь юном возрасте черты характера, казалось, ещё не были окончательно сформированы. Всё же, если ученик хотел, он мог настоять на выборе иного факультета, не того, который предлагала шляпа. По правде говоря, одиннадцатилетние ученики редко спорили с мудрым котелком, даже не подозревая о том, что могут сами определять свою судьбу…

* * *

Новый учебный год начался в среду. Первым же в списке у пятого курса стоял урок по уходу за магическими существами. Проходил он в специально отведённом классе. Все ученики уже давно ожидали учителя, который заметно опаздывал.

Дверь в класс резко отворилась, причём с такой силой, что втемяшилась прямо в стену, отлетая обратно в мужчину, который в ней появился.

— Стоять! Не смей отвечать мне! — возразил громкий, слегка скрипящий голос профессора. Ученики обернулись к двери.

— Видали? Хотела мне ещё что-то ответить! Но не тут-то было! — ученики то недоумённо смотрели на профессора, то переглядывались между собой, пытаясь понять, с кем он говорит.

— Так, — захлопнув за собой дверь, невысокий седовласый мужчина торопливо прошёл к своему столу. — Напоминаю для тех, кто за лето успел позабыть: я — профессор Сильванус Кеттлберн. На мои уроки вам ходить не обязательно, — остановившись, профессор оглядел одним глазом всю аудиторию. Второй глаз был замотан бинтом. В классе воцарилась неумолимая тишина. — Шутка! Ха-ха! Конечно, обязательно. Вообще-то, вам придётся сдавать экзамены по моему предмету. И не мудрено! Вы знаете, какие опасные существа обитают вокруг нас? — резко облокотившись на стол кулаками, профессор начал щуриться, глядя на учеников. — Нет! Конечно, даже не подозреваете. Ну-с, ничего, я вам покажу! Директор не хотел, чтобы я вновь приносил каких-то существ с пометкой «икс-икс-икс-икс» и иже с ними… Поэтому сейчас я познакомлю вас с более безопасными существами, однако всё же не совершенно безобидными.

У девочек, сидящих на первых партах, округлились глаза.

— Встречайте! Ужасные… Пугающие… И просто воплощение ада! Выйти на них крайне сложно, но всё же мне удалось остаться хотя бы с одним глазом! ЛУКОТРУСЫ! — профессор открыл чемоданчик на столе, и из него выползло несколько маленьких зелёненьких прутьев. У каждого было по три ножки, две ручки и крохотная голова, на которой висели два таких же зелёных листочка, а на маленьком личике — два чёрных милых глазика.

— Мерлин! Вызывайте полицию, мы все в опасности! — выкрикнул один из учеников, и весь класс засмеялся.

— Тихо, мистер Мальсибер! Вообще-то, Лукотрусы только кажутся безобидными, но это вовсе не так!.

Класс потускнел. Казалось, что предвещала самая скучная лекция из всех возможных. Учитель оглядел аудиторию и заговорил:

— Что ж, ну понятно… Стало быть, вам не интересны эти милые существа… Да, знаете, я вас понимаю. Но что уж тут поделаешь. В прошлом году я принёс Каппу в закрытом аквариуме, сказав директору, что там обыкновенные рыбки, которым нужна тьма. Но один из учеников не понял моих предупреждений о том, что ей нужно обязательно поклониться, иначе она… Ну, в общем-то она напала на ученика… В этом не было моей вины!

— Каппа питается человеческой кровью. Это действительно опасное существо, и его нет в школьной программе! — заговорила Ронда Доусон.

— Бмм, — замычал профессор. — Да… Ну и что? Надо было всего-то поклониться ей… Ну и написать своё имя на огурце…

По классу прокатились цоканья и вздохи.

«Неудивительно, что его уже несколько раз отстраняли от работы. Он же совершенно беспечен!», — прошептал один из учеников своему приятелю.

— Ну хорошо… Раз уж вам эти головастики неинтересны, можем… можем изучить… ммм… — профессор открыл учебник, пролистал несколько параграфов и вдруг остановился. — Фестралов. О, да! Фестралы! — профессор резко развернулся, подошёл к своему столу и из ящика достал огромный помятый пожелтевший плакат.

— Вот он! Фестрал! Это скелетообразный крылатый конь. Его кости обтянуты шелковистой тонкой кожей, а голова больше походит на драконью… Кто из вас знает, почему мы можем наблюдать его только на плакате?

В классе потянулись две руки.

— Да, мистер Эйвери?

— У директора страх большого количества иксов, — по классу прокатились смешки.

— Это не смешно, мистер Эйвери! Хотя, по правде говоря, и это тоже… Но всё же… Мистер Реддл?

— Фестралов могут видеть лишь те, кто видел смерть, профессор, — уверенным спокойным голосом ответил староста Слизерина.

— Совершенно верно! Действительно, даже приведи я сюда настоящего фестрала, вы бы его и не увидели… Ну, я полагаю, что никто из вас не видел чью-либо смерть… Что ж, приручить фестралов практически невозможно. Это очень мрачные существа, которые любят темноту, оттого и найти их ещё сложнее… Кстати говоря, кто знаком с легендой барда Бидля «Сказка о трёх братьях»?

В классе поднялись несколько рук и опустились.

— Я ожидал, что все вы знакомы с этой легендой… В ней говорится, что у одного из братьев этой сказки — Антиохи Певерелла — была бузинная палочка, сердцевина которой была сделана из шерсти фестрала, взятой с его хвоста. Это единственный случай, когда шерсть фестрала использовалась для создания волшебной палочки… Оттого она и является, по поверьям, сильнейшей палочкой из всех существующих…

Глаза старосты вдруг замерли, становясь абсолютно стеклянными.

— Профессор, как вы думаете, — медленно заговорил Том Реддл без разрешения профессора, — бузинная палочка действительно существует или, всё же, это не более, чем красивая сказка?

— По мне, так это больше легенда, нежели сказка, а любая легенда строится на основе реальных событий, мистер Реддл... Никогда мне не было дела до изучения волшебных палочек... Меня интересуют живые существа… И вообще… Возможно, бузинная палочка — это всего лишь больная фантазия барда Бидля, кто знает… Ведь, если мы будем верить в это, то нам придётся поверить и в то, что смерть подарила не только бузинную палочку Антиохе Певереллу, но и двум другим его братьям — камень воскрешения и мантию-невидимку. Вам выбирать, во что верить, мистер Реддл…

Ещё некоторое время профессор рассказывал о фестралах: местах их обитания, чем питаются и прочем.

* * *

Один за другим месяцы учёбы летели незаметно. Ученики пятого курса почти не вылазили из библиотеки. Расписание каждого не позволяло лишний раз прогуляться в окрестностях замка. Хэллоуин, на который рассчитывали ученики в октябре, директор школы отменил, чем, конечно, сильно расстроил всех без исключения. Это был один из любимейших праздников каждого ребёнка. Но делать было нечего. Директор был непреклонен.

Наступила пора рождественских каникул. Большая часть ребят, как и всегда, покинула стены школы, уезжая к родным. Том и некоторые другие ученики, по разрешению директора, остались в Хогвартсе. В школе царило абсолютное спокойствие, даже некоторая мрачность, несмотря на праздничные декорации в Большом зале. Армандо Диппет, конечно, не был ханжой, однако обладал весьма строгим характером, что можно было наблюдать и на том, какую «политику» школа вела в его управлении. Эти же черты — строгость и сдержанность — Диппету нравились и в юном Томе Реддле. Да, это был определённо его любимый ученик. Том Реддл отличался от остальных школьников своей повышенной заинтересованностью в учёбе, был невероятно дисциплинированным и влиятельным среди своего окружения, да что уж там, даже среди некоторых преподавателей.

Том был частым гостем библиотеки, засиживаясь до позволенных девяти часов вечера. По замку старостам разрешалось разгуливать и после комендантского часа. Одним из вечеров он вновь решил провести время в любимом книжном зале в поисках полезной информации на тему бессмертия. Мысли о собственной смерти поистине пугали Тома. Возможно, это было единственное, чего он действительно боялся. Оттого, весьма рано, его начали посещать идеи об обмане костлявой. Ведь если бы ему удалось жить вечно, это значило бы, что ему не способен противостоять никто — даже сама смерть. Этому же способствовала и знаменитая сказка барда Бидля о трёх братьях, которую Том неоднократно читал. В детский рассказ о волшебных артефактах мало кто верил, но что-то подсказывало Тому, что, возможно, и впрямь бузинная палочка, воскрешающий камень и мантия-невидимка существуют. Однако он никогда не относился к этому всерьёз до конца.

До пятого курса Реддлу приходилось искать весомые причины для своего пребывания в запретной секции библиотеки, в которой таились самые разные книги о запрещённых заклинаниях, тёмной магии и некромантии. Всеми правдами и неправдами Том получал разрешения от профессоров и отправлялся на поиски книг, в которых хотя бы что-то могло сказать о бесконечной жизни. Однажды ему попалась книга под названием «Волхование всех презлейшее», в которой говорилось:

«Что до крестража, наипорочнейшего из всех волховских измышлений, мы о нём ни говорить не станем, ни указаний никаких не дадим...»

Такое необычное и новое слово зацепило взгляд Тома. «Крестраж — что это значит и почему он наипорочнейший, что даже говорить о нём не станут?» — любопытство пробудилось в старосте, и с того момента он не терял надежды встретиться с этим словом и в других книгах. Ему казалось, что оно может привести его к тому, о чём он так грезит…

В один из поздних вечеров в запретной секции Реддл обнаружил привлекательный фолиант, переплетённый в уже поблёкшую чёрную кожу. Этой книге было название «Тайны наитемнейшего искусства». Взяв её в руки, Реддл оглянулся. Поблизости никого не было. Перелистывая одну за другой страницы, Реддл, сканируя, искал то самое странное слово. Периодически отрываясь, чтобы убедиться, что рядом никого нет, староста продолжал стоять в полутьме запретной секции. Попасть сюда мог не каждый. Несмотря на значок старосты, у которого входить в запретную секцию являлось одной из прерогатив, Том понимал, что мисс Агнес не позволит ему унести ни одну книгу без объяснений о том, что именно он желает в ней найти. Для этого и нужны были разрешения от преподавателей на книги, которые он брал в запретной секции для отвода глаз. Том понимал, что если библиотекарь, декан Слизерина или директор школы узнают о его интересе к такой тёмной магии, вряд ли он сможет посещать запретную секцию, а в ином случае, он и вовсе окажется под наблюдением. Это уж точно Реддлу было не нужно.

Он ещё раз обернулся, чтобы убедиться, что библиотекаря на горизонте нет, и вновь вернулся к одной из страниц. В висках запульсировало. Глаза вдруг упёрлись в искомое слово «крестраж». Ему не было известно, что эта находка может ему дать, но интуиция подсказывала, что потрачено время было не напрасно. И вот, спрятав тяжеленный фолиант в свою сумку, чтобы изучить его позже в укромном месте, Том готов был выдвинуться из запретной секции. В ту же секунду, когда Реддл обернулся, он заметил невысокий силуэт в тени, смотрящий прямо на него, а точнее, на фолиант, торчащий из сумки. Силуэт стоял буквально в трёх метрах, и даже при плохом освещении было понятно, что это ученик, а не библиотекарь. Сложив руки и облокотившись плечом на стеллаж, слегка покосив голову, силуэт заговорил:

— «Тайны наитемнейшего искусства», — спокойный женский голос произнёс название.

— Уже знакомы с данной книгой? — Том слегка прищурился, пытаясь рассмотреть человека в тени.

— Нет, не знакома, — девушка продолжала смотреть на фолиант так внимательно, будто могла увидеть его содержимое. Лёгкий свет от свечи падал на её глаза, освещая серебристо-голубой, окутанный подозрением, взгляд.

— Вы нашли, что искали? — делая медленные шаги вперёд, почти неощутимые, он взглянул, прищурившись, прямо в глаза уже стоявшей в метре от него девушки.

— Нет, боюсь, кто-то более заинтересованный в магических существах забрал необходимый мне фолиант, — ядовито произнесла девушка.

— Это претензия? — усмехнулся юноша.

— Возможно. Случайно не староста Слизерина мог ухватить манускрипт по магическим существам?

— Может быть. От кого вы получили разрешение на эту книгу?

— От профессора Сильвануса Кеттлберна, конечно же. Кто же ещё преподаёт уход за магическими существами?

Девушка вытащила помятый свёрток из своей сумки, висевшей на одном плече, и принялась мотать перед лицом старосты. Тот же, резко остановив лист и быстро пробежав глазами по бумажке, убедился в сказанном и вопросил:

— Так вы из Слизерина? — немного наклонившись к девушке, парень начал цепко осматривать зелёный галстук и нашивку Слизерина на кофте, цвета которых при таком освещении были едва уловимы. В конце концов взгляд старосты упал на лицо девушки. Он нахмурился и отвёл глаза, будто едва ли знал этот лик.

— Не узнали, Том Реддл?

— Нда… Не узнал. Кажется, Фрэнсис Бейли? — произнёс Том, то ли вопросительно, то ли с утверждением.

— Верно.

— Интересно… — задумался староста. — Все книги по магическим существам можно найти в обычной секции. Что же в самом деле вы тут ищите?

Том догадался, что интерес был явно не в простых животных, если вообще в них. Девушка занервничала, ей уж точно не хотелось откровенничать здесь и сейчас, ведь вопросы об этой книге могли раскрыть её самую большую тайну. Не придумав ничего лучше, она резко развернулась и быстрым шагом направилась к выходу, однако реакция Тома была незамедлительной. Он столь же молниеносно догнал её и схватил за локоть, повернув к себе силой.

— Стоять, мисс Бейли, — едва раскрывая губы, проговорил Реддл. — Как невоспитанно уходить в середине беседы, не ответив на вопрос!

— Как воспитанно хватать девушку за руку и удерживать силой, мистер Реддл! — задержанная смотрела прямо в глаза старосте, понимая, в какую неприятную ситуацию попала. «А могла ведь не заговаривать с ним, не пришлось бы объясняться… Мерлин», — промчалось в голове.

— Вы прямо сейчас озвучите мне только правду, — тихим, но строгим голосом произнёс Том. — Что именно вы ищите в этой секции? Какие магические существа вас интересуют?

В глазах потяжелело, будто мокрой плёнкой накрыло зрачки, отчего казалось, что всё плывёт. Волнение, окутавшее разум и не дающее трезво оценить ситуацию, просто сковывало всё тело девушки. Ещё и эта боль в руке от крепкого удерживания.

— Фрэнсис Бейли, я даю вам последний шанс обрести речь, иначе я, как староста факультета, буду вынужден сообщить о вашем... — Реддл дёрнул свободную руку, откинув с неё мантию, посмотрел на механические часы и продолжил: — пребывании в библиотеке в комендантский час. Эта информация, очевидно, не пойдёт вам на пользу

Его голос будто залез в голову, так близко он стоял.

— Я хочу найти сведения о демонических существах…

Выхода не было, и ещё помедлив, это могло бы и впрямь обернуться настоящей проблемой, поэтому девушке пришлось признаться.

— Зачем?

— Просто интерес…

— Так и поверил.

— Отпустите руку, Том! — сквозь зубы процедила Бейли, пытаясь вырваться из нагло вцепившейся руки старосты.

— Подробнее, какие демонические существа вас интересуют? Или, быть может, дело не в них вовсе? — последовала небольшая пауза. Девушка пыталась предвидеть, что будет, если она откажется отвечать. Будет ли староста действительно жаловаться профессору Слизнорту? Возможно, ничего страшного не случится, и она отделается лишь предупреждением за несоблюдение комендантского часа. Однако, возможно, профессор Слизнорт пойдёт по иному пути и решит привлечь к допросу и профессора Кеттлберна. В таком случае наказанием будет отчисление, ведь Фрэнсис использовала старое разрешение, подменив имена и некоторые другие детали, что говорило о грубейшем нарушении. А если поделиться со старостой? Сохранит ли он это в тайне? Вряд ли…

В эту же секунду над двумя учениками тихо зашелестела подлетевшая ветка. Красный атласный бант, закреплённый на самом верху растения, красиво переливался от появившихся вместе с букетом свечей.

— Омела? — отвлеклась девушка, посмотрев наверх.

— Депульсо! — недовольно произнёс Реддл, свободной рукой выводя заклинание отталкивания. И ветка омелы тут же отлетела в другую сторону и скрылась из запретной секции.

Внимание учеников вернулось друг к другу. Том, сжимая руку девушки ещё сильнее, продолжил: — Может, вы ищите что-то о тёмной магии, раз ваш взгляд так заинтересовался книгой из моей сумки?

Откуда ни возьмись, внезапно появилась злость. Она охватила девушку, словно одним из действий парня был удар этим же фолиантом ей по голове.

— Какое двуличие! — возмутилась Бейли. — И это спрашивает человек, у которого на руках «Тайны наитемнейшего искусства»?

Её возмущение стало настолько откровенно громким, что в эту же минуту появилась библиотекарь.

— Что здесь происходит? — воскликнула она, и парень тут же отпустил девушку. Увидев молодого человека со значком старосты Слизерина, библиотекарь повернулась к девушке: — Вы знаете который час, мисс… представьтесь!

— Фрэнсис Бейли, — промолвила она, потирая ту часть руки, что была только что освобождена из захвата. Девушка морщилась от боли и досады, что всё-таки избежать проблем не удалось.

— Фрэнсис Бейли, я повторяю: вы знаете, который час? — строгим с нотками недовольства голосом произнесла библиотекарь, постукивая носком туфли. Нетерпеливость хранительницы книг сочилась в каждом её движении, которое ей так тяжело удавалось скрыть. Складывалось ощущение, что вот-вот и библиотекарь вспыхнет от негодования.

— Простите... Половина девятого?

— Уже четверть десятого! Наступил комендантский час. Ученики пятого курса уже должны быть в своих покоях!

— Да, я собиралась уходить… — ученица претенциозно опрокинула взгляд на старосту, который стоял с абсолютно невозмутимым видом, будто проходил мимо и совершенно случайно оказался рядом.

— Не торопитесь, мисс Бейли. Вы идёте за мной к профессору Горацию Слизнорту!

— Но, миссис…

— Никаких «но», живо! И вы, мистер Реддл, тоже идёте! — тот едва заметно протяжно вздохнул. Кажется, его план по деланной непричастности провалился. Быстрыми короткими шагами библиотекарь выбежала из помещения, таща за собой двух учеников на хвосте.

В дверь кабинета Слизнорта постучались. Неторопливые шаркающие шаги приблизились, и в небольшой тусклой щели открывшейся двери показалось усталое лицо Слизнорта. Профессор Гораций, с его соломенными волосами и светло-рыжими усами, выглядел весьма комично в своём пижамном одеянии в голубую полосочку. Он явно не ждал гостей в столь поздний час, но, быстро оценив напряжённые выражения лиц библиотекаря и учеников, понял, что ситуация требует его внимания. Ничего не оставалось, как впустить их.

В кабинете Слизнорта мерцал огонь в камине, отчего комната казалась более уютной и просторной, чем являлась на самом деле. Серые каменные стены, не обременённые декором, создавали атмосферу строгости и дисциплины, резонируя лёгким эхом при каждом звуке.

— Что-то случилось, миссис Агнес? — удивлённо спросил профессор, поглаживая пижаму. На голове его устало лежал голубой ночной колпак.

— Два ученика находились в запретной секции моей... то есть, школьной библиотеки. Они вели себя непозволительно шумно, но, кроме того, один из учеников, а именно Фрэнсис Бейли, не является старостой, а значит, ей непозволительно в комендантский час быть вне своей комнаты!

Казалось, строгий голос остановился, но не тут-то было, библиотекарь продолжила:

— Кхм, кхм... Однако хочу заметить, в библиотеке действует комендантский час на всех, даже на старост! Поэтому, профессор, прошу принять соответствующие меры наказания к ученикам вашего факультета!

— Да, миссис Агнес, я конечно же приму меры. Подобного более не повторится, я вам обещаю!

— Прекрасно. Доброй ночи, профессор.

— Доброй, миссис Агнес.

Закончив с вежливостями, миссис Агнес торопливо покинула кабинет профессора. Тот же, аки дракон, округлил глаза, распахнул ноздри — ну точно вот-вот пойдёт дым из носа. Таким профессора ученики ещё не видели.

— Мерлинова борода! — икнул профессор. — Том, что вы делали в запретной секции библиотеки?

— Искал книгу для эссе по предмету «Защита от Тёмных Искусств», профессор. Не заметил, как наступил комендантский час, — уверенным, спокойным голосом ответил Реддл. В самом деле, в запретную секцию разрешалось входить старшекурсникам, которым давали задания по защите от тёмных искусств. Однако в такие периоды об этом был осведомлён и сам библиотекарь, дабы ученики не брали лишних книг. Вся литература, которую ученики старших курсов брали из запретной секции, была под особым присмотром. В этот раз библиотекарь, кажется, даже не заметила, что ученикам всё же удалось унести книги из особой секции.

Бейли понимала, что никакого задания на самом деле нет. Однако профессор этого не знал. Посему, как и всегда, поверил на слово своему любимому ученику. Об этом знала лишь Бейли, но отчего-то ей не хотелось говорить правду Слизнорту. Возможно, она боялась и без того привлекать к себе внимание, а может, понимала, что Реддлу простят даже это.

— А вы, мисс Бейли, что вы делали в библиотеке в такое время? — спросил профессор, повторно икнув. Слегка замедленный стеклянный взгляд Слизнорта обратился к ученице. Девушке этот вопрос казался глупым — ведь можно было догадаться, что она тоже искала книги.

— Думала, там проходит матч по квиддичу… И оказалось, что так оно и есть. Поглядите, какой у нас ловец!

Девушка приподняла руку и начала закатывать рукав блузки. Реддл отвлёкся на рядом стоящий стол, на котором стояла бутылка какого-то тёмного вина. Слизнорт заметил, куда устремился взгляд старосты, и тут же подвинулся к нему, чтобы прикрыть причину своей икоты. Тем временем ученица оголила локоть, на котором уже красовался фиолетовый синяк. Слизнорт, нахмурившись, начал осматривать руку девушки.

— Мисс Бейли, я не понимаю. Какой квиддич в библиотеке? И что это за синяк?

Похоже, профессор не уловил юмора ученицы — помутневший от нескольких бокалов вина разум уже не позволял ему трезво оценивать ситуацию.

— Профессор, — молодой человек прервал осмотр руки девушки. Та же раскатала рукав блузки обратно.

— Да, Том?

— Думаю, вышло недоразумение. Я приношу свои извинения за наше нахождение в библиотеке в столь позднее время и даю слово, впредь такого не повторится, — с прежней твёрдостью произнёс Том.

— Я не сомневаюсь в вас, Том, но... — повернув голову к девушке, профессор хотел было что-то добавить, но староста понял, что именно, и дополнил:

— И за мисс Бейли я также буду отныне более пристально присматривать. Извините нас и позвольте, мы удалимся в наши комнаты.

Девушка, стоявшая рядом ещё секунду назад с отрешённым взглядом, устремлённым куда-то в пол, вдруг зашевелилась: голова повернулась на старосту, глаза округлились, грудная клетка тяжело вдохнула, ноздри расширились, а губы, готовые выдать самые что ни на есть непристойные слова, поджались, еле сдерживая негодование. Слизнорт проигнорировал эти изменения в лице девушки, ему хотелось поскорее проводить учеников. Резкое желание лечь спать не давало ему покоя.

— Я очень рад, Том, что вы стали старостой, и верю, что вы справитесь с управлением и дисциплиной на вашем факультете, — с доброй улыбкой он слегка побил по плечу старосты и проводил слизеринцев к двери.

Выйдя в коридор, таймер терпения девушки вышел из строя и слова потекли сами собой:

— «Пристально присматривать»? За мной? — девушка ожидала хоть какой-то реакции, но молодой человек с каменным лицом и быстрой походкой шёл к подземелью, будто рядом никого и не было. Ей лишь оставалось поспевать за высоким юношей. К слову, уже на пятом курсе Том был выше большинства сокурсников — его рост составлял около ста восьмидесяти сантиметров, а девушка, кажется, едва дотягивала до ста шестидесяти восьми.

— Я требую объяснений!

Девушке приходилось делать два быстрых шага, чтобы хоть как-то сравняться со старостой, которому дела было до неё не больше, чем до назойливой мухи.

— Том Реддл, я заклинаю говорить!

Достав палочку, девушка бегом обогнала старосту и, преградив путь, тыкнула древком прямо в грудную клетку. На каменном лице парня появились морщины недовольства.

— Понятно почему я не замечал тебя раньше!

Переход на «ты» был настолько остро ощутим, будто сотня лезвий окружила горло и не давала сглотнуть собранное за секунду волнение.

— Ты даже не знаешь таких простых заклинаний. Серьёзно?

Достав палочку из внутреннего кармана мантии, он направил её прямо на девушку и чётко проговорил:

— Вилассио! Ты сейчас же озвучишь главную причину своего пребывания в библиотеке. Какую информацию и для чего ты искала?

— Я уже ответила…

Вдруг горло взаправду охватила боль и тошнота. Хотелось ответить, но язык не позволял даже повернуться в ту сторону. В сторону лжи. Чёрт…

— Это непозволительно, Реддл! — Схватившись за горло, девушка начала кислиться от неприятных ощущений.

— Но вовсе не запретно. Отвечай прямо сейчас!

Язык уже не подчинялся ей, как и слова, которые без фильтра обходили её разум.

— Я ищу информацию о превращениях человека в животное и контроля этих процессов.

— Информации по анимагам и оборотням предостаточно в обычной секции. Для чего именно запретная?

— Там нет информации по маледиктусам…

Каждое слово предательски покидало её рот.

— Ты являешься маледиктусом?

С абсолютным равнодушием Том смотрел на сопротивляющееся тело девушки.

— Д-да…

— В кого ты можешь превращаться?

— Я не хочу… н-нет…

Насколько сильно было сопротивление девушки, настолько же возрастала боль в горле, языке, глазах. Всё тело боролось, чтобы не выдать то, что она так отчаянно скрывала.

— Станет легче, когда скажешь, — раздражающий голос не отставал.

— Н-нет! — девушка перешла на крик.

Из поворота послышался топот. Староста моментально снял заклинание, в очередной раз хлёстко схватил её за локоть и потащил в другую сторону. Пришлось немного изменить курс, чтобы попасть в гостиную Слизерина. Там девушка решила убежать в женскую комнату. Реддл отпустил её, понимая, что ещё будет возможность допросить. Но он уже знал, что она — маледиктус.

Морозным утром следующего дня кабинет директора встретил загадочную тишину. За величественным, расшитым узорами, деревянным столом, восседал седовласый мужчина. Усталый от многовековой жизни взгляд медленно перебегал со строки на строку, читая выпуск Ежедневного Пророка. В картинах на стенах тихо посапывали предшественники директора в своих длинных красивых одеяниях.

Услышав за дверью шаги, Диппет наклонил газету. В кабинет без стука залетел профессор Дамблдор в тёмно-серой мантии с лёгкой позолотой на швах, под которой мелькал элегантный серый костюм. Седая борода назойливо колыхалась под руками. Профессор прошёл к столу и, облокотившись на него, заговорил:

— Армандо, вы, должно быть, уже в курсе новостей, — в попыхах выдал Дамблдор.

— О чём вы, Альбус? — положив «Ежедневный пророк», Диппет спокойно посмотрел на Дамблдора.

— Мне стало известно, что Геллерт собирает людей, чтобы ворваться в Хогвартс.

— Но зачем? Здесь же ученики.

— Как и те, кому мы дали временное убежище, Армандо. Нет никаких сомнений: он придёт за ними.

— Думаю, не о чем переживать, Альбус. Школа круглые сутки под присмотром, — тихим хриплым голосом отвечал Армандо.

— Вы недооцениваете силы Гриндевальда. Без какой-либо помощи он может… может убить любого из нас, — эти слова рябью выходили из уст профессора. Волнительным было признаваться, что он, Альбус Дамблдор, и в самом деле боялся Грин-де-Вальда. Человека, с которым когда-то его связывала дружба…

— Альбус, — голос директора стал более беспокойным, но, кажется, вовсе не из-за тех сведений, что принёс профессор. Ему казалось, что Геллерту незачем являться в школу, где живут несовершеннолетние школьники и их преподаватели. И даже тот факт, что директор самолично одобрил проживание некоторых важных волшебных семей в их замке, значил лишь то, что он не хотел казаться негостеприимным. Его самолюбие тешило, что именно ему удостоилась честь разместить у них в замке гостей. Было совершенно очевидно, что директор не осознавал истинную причину их пребывания в замке. Директор продолжил: — Что вы предлагаете?

— Предлагаю наложить защитные чары на школу не только на трансгрессию, но и на другие направления...

— Альбус, — директор пододвинулся к столу. — В этом нет необходимости. Не думаю, что он найдёт сюда дорогу, тем более, что он никогда здесь и не был.

— Что ж, — удручённо проговорил Альбус, — возможно, вы и правы. Нам не о чем беспокоиться, — заключил профессор, понимая, что это, конечно же, не так. Досаждать пожилому директору не имело смысла, все слова Дамблдора воспринимались как тревога на пустом месте. Дабы не выглядеть безумцем, Альбус решил, что самостоятельно справится с данной проблемой. Увидев на движущейся картинке газеты фотографию Гриндевальда с заголовком «Ради общего блага», он подумал, что Англия медленно сходит с ума. Даже Диппет, читая газету, ни разу не шелохнулся. Видимо, ему не приходило в голову, что никакого общего блага и нет. Волшебники и волшебницы примыкали к армии Гриндевальда, идеи которого заключались в отмене Статуса о секретности и рабстве магглов.

Альбус точно знал, за кем ведётся охота в стенах Хогвартса. Европейско-восточные именитые семьи волшебников, которых приютили в замке директор и профессор Дамблдор, были необходимы Геллерту для захвата власти на всём материке. Лишь в школе Хогвартс они смогли найти временную защиту, пока волшебные семьи Англии не могли противостоять тёмной силе Гриндевальда.

Выйдя из кабинета, Альбус торопливо спустился по кручёной лестнице, прошёл мимо статуи горгульи, охраняющей вход в башню, и направился в свой кабинет.

* * *

Тихие стены замка встречали Рождество. Большой зал заполнился снежинками, летящими с потолка. Не долетая до столов, заколдованные хлопья снега исчезали, оставляя лёгкий шлейф морозной ночи. Длинные столы, с момента отъезда большей части учеников, опустели. Все, кроме одного, были отодвинуты на периферию зала. Альбус Дамблдор предложил ученикам и преподавателям разместиться за одним, стоящим посередине. Диппет, конечно, не был рад такому решению, однако Дамблдор убедил его, что это сближение лишь на одну ночь, дабы оставшимся ученикам не было совсем одиноко.

Покрытый роскошной белоснежной скатертью с изысканно вышитыми золотыми узорами стол, наполнился настоящими кулинарными изысками: запечённая индейка, поданная с пряной подливкой; сочные ростбифы; нарезанные ломтики ветчины, покрытые сладким мёдом; горячие пироги. Не обошлось и без сладостей: шоколадные трюфели, карамелизированные яблоки, пастила, мармелад, пудинги и многое другое. Глаза учеников и преподавателей разбегались по столу. Казалось, что стол был рассчитан на всю школу, а не на одну дюжину волшебников.

Преподаватели что-то тихо обсуждали между собой. По правую руку от Дамблдора сидел Слизнорт. Его крайне заботили все изменения в Министерстве магии и он всегда был в курсе последних новостей. Пока профессор трансфигурации преспокойно поедал индейку, Слизнорт, попивая золотистый напиток с полупрозрачными пузырьками, смаковал каждую сплетню ему прямо под ухо. По левую сторону от Дамблдора, на расстоянии вытянутой руки, сидела Фрэнсис Бейли. Случайно или нет, именно рядом с ней решил расположиться Альбус Дамблдор. Девушка немного смутилась, когда профессор оказался рядом, но делать было нечего. Перейти на другое место ей казалось плохим тоном. Сев почти на самом краю длинного стола, она надеялась провести этот ужин в полном одиночестве. Что ж, девушке лишь оставалось уповать на то, что профессор Слизнорт займёт всё внимание Дамблдора, и с ней никто не заговорит.

— А мисс Флэнаган перевели на прошлой неделе в Отдел Тайн… Я убеждён, не за достойную работу, Альбус, вовсе нет… — долетали слова Слизнорта до Фрэнсис.

На другой стороне стола сидели ученики помладше. Фрэнсис не знала никого из них. Чуть поодаль расположился Том Реддл. Рядом с ним восседал сам Армандо Диппет.

— Не могу дождаться, когда мы снова пойдём в Хогсмид. В магазин «Зонко» наконец-то завезли партию икотных конфет… вот будет умора, когда Оливия съест их! — послышался голос девочки напротив.

С каждой минутой особое внимание учеников привлекала великолепная зелёная ёлка, стоявшая в самом центре зала, недалеко от стола. Она сияла многогранным нарядом из ярких игрушек, стеклянных шаров и сверкающих гирлянд. На самой верхушке ёлки торчала золотая звезда. Внизу, у корней ёлки, словно из ниоткуда, появилась небольшая горка подарков, обёрнутых в яркую упаковку.

— Тост! — провозгласил Слизнорт, вставая со своего места. — Уважаемые коллеги и дорогие ученики! — Гораций поднял бокал с шампанским. — Хочу поднять тост за то, что делает нашу школу поистине уникальной. Хогвартс — это не просто стены, наполненные знанием и магией. Это место, где мы учимся ценить истинные ценности… — остановился Слизнорт, ловя взгляды учеников. — Дружба, поддержка и… взаимопонимание! Давайте же выпьем…

— Кхм-кхм… — искусственно прокашлялся Диппет, прерывая профессора.

— Да… да, я понял, директор, — неловко ответил Слизнорт. — Выпьем морс, сок или что там у вас в бокалах… За достижения, за уроки, которые мы усвоили. За вызовы, которые ещё ждут нас впереди! Пусть каждый обретёт своё место в этом волшебном мире, помня, что доброта и смелость — лучшие заклинания в наших руках!

Библиотекарь поджала губы — она явно ожидала большего от Слизнорта.

— С Рождеством! — подняв бокал, произнёс Дамблдор.

— С Рождеством! — ответил довольно Слизнорт. Бокалы зацокали. По залу полетели фейерверки.

— Под ёлкой каждого ждёт небольшой подарок! — сказал Альбус.

Ученики повыскакивали со своих мест, отправляясь к ёлке. Диппет скривился от такой инициативности Дамблдора и решил покинуть праздник. Впрочем, это никого не расстроило.

— Фрэнсис, вы можете пройти к ёлке. Там и для вас имеется подарок, — обратился Дамблдор.

— Мне не от кого ожидать подарков, профессор, — скептично ответила Бейли, поедая мандаринку.

— Может, всё-таки, взглянете? Я точно видел там ваше имя!

Девушка ещё немного посмотрев в добрые глаза профессора, кивнула головой. Медленно выйдя из за стола, она направилась к огромной ёлке. Преподаватели стали расходиться по своим кабинетам, а ученики, разобрав подарки, по своим гостиным.

В спальне для девочек пятого курса Слизерина было как никогда тихо. Фрэнсис, сев на свою кровать, повертела небольшую коробочку в блестящей красной обёртке, обмотанную золотистым бантом. Фрэнсис не торопилась открывать. Внутри подкрадывалось беспокойство, ведь ей совершенно точно никто не мог прислать подарок. Она потянула за бант. Затем, аккуратно сняла яркую бумагу. В руках оказалась деревянная коробочка с необычной резьбой. Открыв, она увидела небольшой тёмный камень на полупрозрачной подвеске. Взяв в руки, девушка повертела его. «Люмос» — произнесла Фрэнсис, осветив комнату. От одной горящей свечи украшение тонуло во тьме. С появившимся светящимся шариком, Фрэнсис смогла рассмотреть опаловый камень. За почти непроглядным чёрным, как смола, стеклом, пестрили разноцветные миниатюрные кристаллы. Они переливались, словно внутри жил настоящий синий океан, буйно встретивший взгляд незнакомки. Затем океан исчез, возвращая непроглядную стену из стекла. Камень неровной, почти треугольной формы, с мягкими краями, был обрамлён в красивые золотые ветки. Фрэнсис положила его обратно на бархатную подушечку, лежащую в коробке. На вишнёвого оттенка атласной ткани, пришитой к внутренней части коробки, было красивым почерком написано: «Следуй только за истинным светом, мой мотылёк, и никогда за ложной лазурью надежды, отражённой на стекле».

В грудной клетке тревожно забилось сердце. «Мотылёк»… Так называл её лишь один человек, которого… уже не было рядом. Фрэнсис сглотнула. Нет, этого не может быть. Просто не может. Закрыв подарок, девушка убрала его глубоко в тумбочку.

Усталость вскоре забрала Фрэнсис в свои объятия, отправляя в ночное путешествие снов. Там ей повстречается человек, отправивший подарок, которого она ещё долго не захочет отпускать.