Зелёное Знамя (гет)

На пороге нового учебного года, когда осень подкрадывалась с холодными и серыми днями, большинство учеников школы Хогвартс ждали сентябрь с лёгким предчувствием унылой обыденности. Однако для ученика Слизерина этот месяц обрёл совершенно иной окрас. Сидя здесь, в мрачной комнате приюта в Лондоне, всего за несколько дней до отъезда, он с нетерпением думал о возвращении в те священные стены замка, которые за четыре года обучения стали ему поистине родными. Раскрыв письмо из школы волшебства и чародейства «Хогвартс», парень тихо зачитал:

«Уважаемый мистер Реддл, сообщаю вам, что новый учебный год начнётся первого сентября. Хогвартс-экспресс отправится с вокзала Кингс-Кросс, платформа девять и три четверти, в одиннадцать часов утра. Ученикам пятого курса разрешается посещать деревню Хогсмид в выходные дни. Пожалуйста, передайте прилагаемую форму разрешения вашему родителю или опекуну, чтобы он её подписал. Список книг на следующий год прилагается. А также искренне поздравляем вас с получением звания старосты. Значок, который вы найдёте в конверте, необходимо носить поверх мантии. Обязанности старосты будут озвучены при прибытии в школу на первом собрании старост.

Искренне ваш,

профессор А. Дамблдор.»

Холодный взгляд Тома Реддла тут же оттаял. Быстро достав значок, он с восхищением начал разглядывать его. Прикреплённая буква «С» на мантии была символом важности и исключительности. Этим значком награждали лишь лучших учеников своего факультета, тех, на кого действительно можно было положиться. И теперь, ощущая некоторое превосходство над остальными учениками, званием старосты мог гордиться и Том Реддл.

Оставалось дождаться всего лишь несколько дней до отъезда в школу, и Реддлу казалось, что время остановилось: каждый день был томительным и бесконечным. Для Тома приют стал местом, где царили холод и безразличие. Он ощущал себя изгоем, словно единственное тёмное пятно, от которого владелица приюта, миссис Коул, пыталась избавиться. С каждым годом одиночество Реддла разрасталось. Ему хотелось сбежать от давящей атмосферы этого казённого дома в мир Хогвартса, где существовало волшебство. Хогвартс стал для него не только школой, но и оплотом спокойствия и утешения с самого первого дня. Директор школы, Армандо Диппет, хоть и относился к Тому с теплом, не мог осознать глубину его душевных страданий. Он совершенно ничего не знал о жизни Реддла там, за пределами Хогвартса. Об этом знал лишь один человек, чьим именем было подписано письмо. Альбус Дамблдор никогда никому не рассказывал, откуда Реддл пожаловал в их школу. Первый визит Дамблдора в приют оставил неизгладимый след как в сознании самого Тома, так и в памяти миссис Коул. Женщина, от которой за версту ощущался шлейф горячительного напитка, не могла понять, что же привлекло пожилого мужчину в таком странном маленьком мальчике. Ей было совершенно ничего неизвестно о существовании магии, как и всем остальным простецам, вроде неё. Волшебники свято охраняли эту тайну под семью замками и даже приняли Статут о секретности, запрещающий любому чародею разглашать, или, того хуже, демонстрировать свою магию людям, у которых её не было. Однако иногда Министерство магии разрешало сообщить простецу, или, по-иному, магглу, о существовании волшебного мира, если в их семье родился волшебник. В таких случаях не просто присылалось письмо с приглашением в Хогвартс: лично Альбус Дамблдор приходил в дом и проводил беседу с родителями маленького мага, чтобы те не боялись отдать своего ребёнка в школу-интернат. Так и произошло с Томом Реддлом. При первой же встрече Дамблдор спросил у миссис Коул, замечала ли она за мальчиком какие-то странности. Она любезно поделилась несколькими весьма пугающими историями, в которых участвовал Том. Альбус, выслушав владелицу приюта, и поговорив с Томом позже наедине, не сомневался: способности мальчика были невероятны. В одиннадцать лет он умел не только передвигать предметы силой мысли, но и управлять животными; и всё это он делал без волшебной палочки, без которой не мог обойтись ни один волшебник. Миссис Коул, конечно, до конца не понимала, куда собирались забрать Тома Реддла, однако была несказанно рада, что сможет избавиться от неуправляемого, странного ребёнка. Отделаться от него ей хотелось уже очень давно.

* * *

Поезд, величественно стоящий на рельсах, выглядел так, словно вышел из страниц старой сказки: красные вагоны с сияющими золотыми буквами «Хогвартс-экспресс» и классические паровозные дымовые трубы, выпускающие клубы белого дыма. На платформе девять и три четверти толпились юные волшебники со своими тяжеленными чемоданами, предвкушая предстоящие приключения.

В один из вагонов шагнули чёрные туфли. В руках ученика был увесистый багаж, словно в нём были собраны совершенно все вещи, хранившиеся дома. В коридоре образовалась натуральная пробка из учеников, которые не могли определиться, кто в какое купе пойдёт. Этот, с чёрно-жёлтой нашивкой, не дружит с тем, у которого зелёно-серебристая, поэтому ему нужно в купе подальше. А этому, с красно-золотым галстучком, обязательно надо к своим красно-золотым галстучкам. Интересно, что последние охотнее собирались в некоторые «прайды», и, что ещё примечательнее, на их шевронах красовался лев. Забавное совпадение отметил ученик в чёрных туфлях. Что ж, наконец, спустя несколько минут коридор опустел, а все купе заполнились гомоном разговоров соскучившихся друг по другу учеников.

— И за всё лето я не получила от него ни одного письма… — остановив свой рассказ, сидящая возле окна ученица повернула голову к двери. На входе стояла девушка с длинными чёрными волосами в кофте хвойного оттенка, клетчатой юбке и чёрных туфлях.

— Привет, — произнесла школьница, осмотрев с ног до головы девушку в дверях и, не увидев на ней школьной формы или хотя бы мантии, продолжила: — Ты новенькая?

— Да, — ответила та и присела у входа на бархатное синее сиденье.

— Я Вальбурга, шестой курс факультета Слизерин…

— Я Ронда, — перебила подруга напротив, протянув руку новенькой, — Слизерин, пятый курс.

Новенькая слегка нахмурилась, но после недолгой паузы протянула в ответ руку Ронде, неуверенно принимая импульсивное динамичное рукопожатие.

— Ты перевелась к нам из другой школы? — спросила Вальбурга, совершенно позабыв для начала спросить имя девушки. Так некстати ворвавшаяся со своими рукопожатиями Ронда, совсем сбила с толку шестикурсницу.

— Да.

— Вау! За пять лет обучения у нас ещё ни разу такого не было!

— Вообще-то было. Не на нашем факультете, но всё же… — поправила Ронда, махнув волшебной палочкой на зелёное яблоко в руках и произнеся очищающее заклинание «Тергео».

— Да? Не знала, что это возможно…

— Там есть какая-то программа по обмену учениками между школами, — укусила яблоко Ронда, продолжая говорить с набитым ртом, жуя, — но эта… не чафтая практика…

— Ронда, прожуй сначала, а то кажется, будто ты лишилась зубов, — произнесла подруга. — Ну, если что, — повернулась она к сидящей возле двери новенькой, — при распределении ты можешь сама попросить у шляпы пойти к нам, в Слизерин. Это лучший факультет в школе!

— Ни в коем случае не иди на Гриффиндор — там одни зазнайки! — дополнила Ронда, вновь откусив яблоко.

Новенькая ничего не ответила. Да и что можно было сказать, когда это звучало очень необычно: шляпа, у которой можно что-то попросить? Слизеринки переглянулись, поняв, что с мрачноватой девчонкой разговор не вяжется, и продолжили обсуждение каникул.

Поезд тронулся и, проехав несколько миль, Вальбурга села к Ронде, которая принялась показывать свои новые украшения, подаренные папой. Новенькая же заняла освободившееся место у окна. В дверях купе появилась пожилая женщина с доброй улыбкой. Рукой она подтолкнула тележку.

— О, доброго дня, юные леди! Желаете побаловать себя немного сладостями? У меня есть самые разные угощения — от шоколадных лягушек до конфеток «Берти Боттс», — произнесла она тёплым голосом.

— Только не «Берти Боттс»! Мне всё время попадается вкус грязных носков! — сморщилась Ронда. Новенькая округлила глаза и тут же успокоила их. Ей не доводилось слышать ни о чём подобном раньше.

— Может, бергамотное печенье или хрустящий сладкий порошок, во время поедания которого, если загадать желание, оно обязательно сбудется? — женщина показала небольшую цветную коробочку.

— Нет, ничего не надо, — решительно отрезала Вальбурга.

Женщина, слегка разочарованно, положила хрустящий порошок обратно на тележку.

— Можно, пожалуйста, шоколадную лягушку, миссис…

— Мофатт, дорогая, — улыбнулась женщина, протянув коробочку с яркой глянцевой поверхностью, на которой была изображена лягушка, окружённая сверкающими звёздами и фейерверками. Новенькая достала несколько сиклей, расплатилась с женщиной и взяла шоколадку в руки. Вернувшись к окну, она принялась рассматривать коробочку. Женщина со сладостями скрылась в коридоре, а две слизеринки продолжили разглядывать новые перстни Ронды. Девушка, открыв коробочку, увидела не только небольшую шоколадную лягушку, но и портрет какого-то рыжеватого мужчины в причудливом фиолетовом костюме. Она тихо начала читать себе под нос.

— Альбус Персиваль...

— …Вульфрик Брайан Дамблдор, — послышался голос на входе в купе. Это был светловолосый юноша в тёмной кофте поверх блузы и с таким же зелёным шевроном, как у девушек, сидящих напротив. Все обернули свои взгляды на молодого человека.

— Профессор трансфигурации школы Хогвартс. Многие считают его величайшим волшебником… после Грин-де-Вальда, разумеется.

— Эйвери! — подскочила Вальбурга. Девушки тут же посмотрели на неё с удивлёнными физиономиями, и та села обратно. — Иди, куда шёл!

— Блэк, дорогая, и я рад тебя видеть. Не дуйся за это лето. Я был очень занят…

— И чем же ты был занят?

— Мои родители решили навестить дальних родственников… Понимаешь, семья — это святое… — с некоторой деланной интонацией произнёс парень.

— Я не верю! Ты всегда что-то выдумываешь! — с обидой произнесла Вальбурга.

— Ладно, об этом позже поговорим… Не видели Реддла? Его, похоже, нет в нашем вагоне.

— Я видела его, — вклинилась Ронда. — Кажется, он заходил в вагон с другими старостами.

— Ничего себе! — удивился парень.

— Ничего удивительного, Эйвери! Он лучший ученик в школе, и заслужил быть старостой факультета!

— Да, конечно, Ронда. А ещё он лучший мальчик в твоём личном списке, не так ли? — усмешливо подметил Эйвери, жуя жевательную резинку. Девушка хотела было чем-то ответить, но парень не дал и шанса, исчезнув из дверей купе.

— Не бери в голову, Ронда, это же Эйвери… — пожалела подругу Вальбурга.

Ещё несколько часов в окнах картинки сменялись одна за другой: зелёные поля, леса, цветочные моря. Новенькая успела задремать, а когда проснулась, то вновь обнаружила болтающих девушек. Казалось, будто они не общались всё лето — столько им хотелось друг другу рассказать.

Уложив голову на стену возле окна, новенькая увидела приближающийся тоннель. Несколько минут тьмы за окном сменились на вечерний розовый закат, а вдалеке вдруг вырос замок, возвышающийся на холме. Его каменные стены придавали ему внушительный и загадочный вид. У девушки захватило дух от вида школы: остроугольные шпили, высокие окна и множество грандиозных башен, имеющих различные формы и размеры, тянущиеся прямо к небу.

После прибытия, всех учеников встретил горбатенький мужчинка. Это был завхоз. Неясно, чем недовольный, он всю дорогу к дверям замка что-то бухтел себе под нос.

На входе ученица увидела того самого мужчину с картинки из коробки с шоколадной лягушкой, который подошёл к ней и попросил отойти от толпы остальных прибывших учеников.

— Добрый день, — заговорил седовласый мужчина. — Меня зовут Альбус Дамблдор, я являюсь профессором трансфигурации и принимаю новых учеников в школу.

Девушка кивнула. Профессор продолжил:

— Вы ещё не определены на факультет, поэтому сейчас мы пройдём в мой кабинет, где вы пройдёте индвидуальное распределение, так как в Большом зале оно проходит только для первокурсников.

Девушка вновь лишь кивнула. Из-за волнения вышло, будто она сделала это дважды. Альбус двинулся к своему кабинету, девушка поплелась за ним.

Войдя в небольшое помещение, профессор рукой показал на стул.

— У нас мало времени, скоро начнётся основное распределение, поэтому необходимо это сделать побыстрее… — сказал он, будто обращаясь не к девушке, а к взятой в руки шляпе. Та же, очутившись на голове девушки, словно пробудилась.

Спустя десять минут из кабинета Дамблдора вышли профессор и ученица, которой была выдана форма её нового факультета.

В Большом зале — самом просторном помещении замка, собрались все ученики, преподаватели и директор школы. Первые курсы проходили распределение на факультеты. Каждого нового ученика школы директор приглашал на стул, стоящий в центре зала недалеко от преподавательского стола, затем усаживал старую потрёпанную шляпу на голову ученика и ожидал, когда та определит факультет и выкрикнет его в зал.

Старшие курсы болтали о чём-то своём, ожидая, наконец, ужина.

Всего в школе Хогвартс было четыре факультета: Гриффиндор, Слизерин, Когтевран и Пуффендуй. Каждый был назван в честь своего основателя и имел свой логотип. Распределяющая шляпа была заколдована так, что могла видеть скрытый потенциал каждого юного волшебника. Предлагая пойти ученику в Гриффиндор, она видела в нём храбрость, смелость и благородство. Символом факультета был лев, а на шевроне красовались красно-жёлтые цвета.

Видя в ученике амбициозность, хитрость и уверенность в себе, шляпа предлагала ему поступить на факультет Слизерин, чьим символом являлась змея. На нашивках этого факультета можно было заметить зелёно-серебристые цвета. Если же шляпа могла разглядеть необычного, креативного и смекалистого ученика, она предлагала факультет Когтевран, символом которого являлся орёл. Сине-бронзовый шеврон гордо развивался в просторной светлой гостиной когтевранцев.

Завидев в юном волшебнике трудолюбивого, преданного и терпеливого, шляпа направляла его на Пуффендуй, символом которого был барсук. Шеврон их факультета имел чёрно-жёлтый окрас.

Распределяющая шляпа никогда не настаивала на выборе определённого факультета, а лишь предлагала, ведь она видела гораздо больше, чем мог показать сам волшебник. В столь юном возрасте черты характера, казалось, ещё не были окончательно сформированы. Всё же, если ученик хотел, он мог настоять на выборе иного факультета, не того, который предлагала шляпа. По правде говоря, одиннадцатилетние ученики редко спорили с мудрым котелком, даже не подозревая о том, что могут сами определять свою судьбу…

* * *

Новый учебный год начался в среду. Первым же в списке у пятого курса стоял урок по уходу за магическими существами. Проходил он в специально отведённом классе. Все ученики уже давно ожидали учителя, который заметно опаздывал.

Дверь в класс резко отворилась, причём с такой силой, что втемяшилась прямо в стену, отлетая обратно в мужчину, который в ней появился.

— Стоять! Не смей отвечать мне! — возразил громкий, слегка скрипящий голос профессора. Ученики обернулись к двери.

— Видали? Хотела мне ещё что-то ответить! Но не тут-то было! — ученики то недоумённо смотрели на профессора, то переглядывались между собой, пытаясь понять, с кем он говорит.

— Так, — захлопнув за собой дверь, невысокий седовласый мужчина торопливо прошёл к своему столу. — Напоминаю для тех, кто за лето успел позабыть: я — профессор Сильванус Кеттлберн. На мои уроки вам ходить не обязательно, — остановившись, профессор оглядел одним глазом всю аудиторию. Второй глаз был замотан бинтом. В классе воцарилась неумолимая тишина. — Шутка! Ха-ха! Конечно, обязательно. Вообще-то, вам придётся сдавать экзамены по моему предмету. И не мудрено! Вы знаете, какие опасные существа обитают вокруг нас? — резко облокотившись на стол кулаками, профессор начал щуриться, глядя на учеников. — Нет! Конечно, даже не подозреваете. Ну-с, ничего, я вам покажу! Директор не хотел, чтобы я вновь приносил каких-то существ с пометкой «икс-икс-икс-икс» и иже с ними… Поэтому сейчас я познакомлю вас с более безопасными существами, однако всё же не совершенно безобидными.

У девочек, сидящих на первых партах, округлились глаза.

— Встречайте! Ужасные… Пугающие… И просто воплощение ада! Выйти на них крайне сложно, но всё же мне удалось остаться хотя бы с одним глазом! ЛУКОТРУСЫ! — профессор открыл чемоданчик на столе, и из него выползло несколько маленьких зелёненьких прутьев. У каждого было по три ножки, две ручки и крохотная голова, на которой висели два таких же зелёных листочка, а на маленьком личике — два чёрных милых глазика.

— Мерлин! Вызывайте полицию, мы все в опасности! — выкрикнул один из учеников, и весь класс засмеялся.

— Тихо, мистер Мальсибер! Вообще-то, Лукотрусы только кажутся безобидными, но это вовсе не так!.

Класс потускнел. Казалось, что предвещала самая скучная лекция из всех возможных. Учитель оглядел аудиторию и заговорил:

— Что ж, ну понятно… Стало быть, вам не интересны эти милые существа… Да, знаете, я вас понимаю. Но что уж тут поделаешь. В прошлом году я принёс Каппу в закрытом аквариуме, сказав директору, что там обыкновенные рыбки, которым нужна тьма. Но один из учеников не понял моих предупреждений о том, что ей нужно обязательно поклониться, иначе она… Ну, в общем-то она напала на ученика… В этом не было моей вины!

— Каппа питается человеческой кровью. Это действительно опасное существо, и его нет в школьной программе! — заговорила Ронда Доусон.

— Бмм, — замычал профессор. — Да… Ну и что? Надо было всего-то поклониться ей… Ну и написать своё имя на огурце…

По классу прокатились цоканья и вздохи.

«Неудивительно, что его уже несколько раз отстраняли от работы. Он же совершенно беспечен!», — прошептал один из учеников своему приятелю.

— Ну хорошо… Раз уж вам эти головастики неинтересны, можем… можем изучить… ммм… — профессор открыл учебник, пролистал несколько параграфов и вдруг остановился. — Фестралов. О, да! Фестралы! — профессор резко развернулся, подошёл к своему столу и из ящика достал огромный помятый пожелтевший плакат.

— Вот он! Фестрал! Это скелетообразный крылатый конь. Его кости обтянуты шелковистой тонкой кожей, а голова больше походит на драконью… Кто из вас знает, почему мы можем наблюдать его только на плакате?

В классе потянулись две руки.

— Да, мистер Эйвери?

— У директора страх большого количества иксов, — по классу прокатились смешки.

— Это не смешно, мистер Эйвери! Хотя, по правде говоря, и это тоже… Но всё же… Мистер Реддл?

— Фестралов могут видеть лишь те, кто видел смерть, профессор, — уверенным спокойным голосом ответил староста Слизерина.

— Совершенно верно! Действительно, даже приведи я сюда настоящего фестрала, вы бы его и не увидели… Ну, я полагаю, что никто из вас не видел чью-либо смерть… Что ж, приручить фестралов практически невозможно. Это очень мрачные существа, которые любят темноту, оттого и найти их ещё сложнее… Кстати говоря, кто знаком с легендой барда Бидля «Сказка о трёх братьях»?

В классе поднялись несколько рук и опустились.

— Я ожидал, что все вы знакомы с этой легендой… В ней говорится, что у одного из братьев этой сказки — Антиохи Певерелла — была бузинная палочка, сердцевина которой была сделана из шерсти фестрала, взятой с его хвоста. Это единственный случай, когда шерсть фестрала использовалась для создания волшебной палочки… Оттого она и является, по поверьям, сильнейшей палочкой из всех существующих…

Глаза старосты вдруг замерли, становясь абсолютно стеклянными.

— Профессор, как вы думаете, — медленно заговорил Том Реддл без разрешения профессора, — бузинная палочка действительно существует или, всё же, это не более, чем красивая сказка?

— По мне, так это больше легенда, нежели сказка, а любая легенда строится на основе реальных событий, мистер Реддл... Никогда мне не было дела до изучения волшебных палочек... Меня интересуют живые существа… И вообще… Возможно, бузинная палочка — это всего лишь больная фантазия барда Бидля, кто знает… Ведь, если мы будем верить в это, то нам придётся поверить и в то, что смерть подарила не только бузинную палочку Антиохе Певереллу, но и двум другим его братьям — камень воскрешения и мантию-невидимку. Вам выбирать, во что верить, мистер Реддл…

Ещё некоторое время профессор рассказывал о фестралах: местах их обитания, чем питаются и прочем.

* * *

Один за другим месяцы учёбы летели незаметно. Ученики пятого курса почти не вылазили из библиотеки. Расписание каждого не позволяло лишний раз прогуляться в окрестностях замка. Хэллоуин, на который рассчитывали ученики в октябре, директор школы отменил, чем, конечно, сильно расстроил всех без исключения. Это был один из любимейших праздников каждого ребёнка. Но делать было нечего. Директор был непреклонен.

Наступила пора рождественских каникул. Большая часть ребят, как и всегда, покинула стены школы, уезжая к родным. Том и некоторые другие ученики, по разрешению директора, остались в Хогвартсе. В школе царило абсолютное спокойствие, даже некоторая мрачность, несмотря на праздничные декорации в Большом зале. Армандо Диппет, конечно, не был ханжой, однако обладал весьма строгим характером, что можно было наблюдать и на том, какую «политику» школа вела в его управлении. Эти же черты — строгость и сдержанность — Диппету нравились и в юном Томе Реддле. Да, это был определённо его любимый ученик. Том Реддл отличался от остальных школьников своей повышенной заинтересованностью в учёбе, был невероятно дисциплинированным и влиятельным среди своего окружения, да что уж там, даже среди некоторых преподавателей.

Том был частым гостем библиотеки, засиживаясь до позволенных девяти часов вечера. По замку старостам разрешалось разгуливать и после комендантского часа. Одним из вечеров он вновь решил провести время в любимом книжном зале в поисках полезной информации на тему бессмертия. Мысли о собственной смерти поистине пугали Тома. Возможно, это было единственное, чего он действительно боялся. Оттого, весьма рано, его начали посещать идеи об обмане костлявой. Ведь если бы ему удалось жить вечно, это значило бы, что ему не способен противостоять никто — даже сама смерть. Этому же способствовала и знаменитая сказка барда Бидля о трёх братьях, которую Том неоднократно читал. В детский рассказ о волшебных артефактах мало кто верил, но что-то подсказывало Тому, что, возможно, и впрямь бузинная палочка, воскрешающий камень и мантия-невидимка существуют. Однако он никогда не относился к этому всерьёз до конца.

До пятого курса Реддлу приходилось искать весомые причины для своего пребывания в запретной секции библиотеки, в которой таились самые разные книги о запрещённых заклинаниях, тёмной магии и некромантии. Всеми правдами и неправдами Том получал разрешения от профессоров и отправлялся на поиски книг, в которых хотя бы что-то могло сказать о бесконечной жизни. Однажды ему попалась книга под названием «Волхование всех презлейшее», в которой говорилось:

«Что до крестража, наипорочнейшего из всех волховских измышлений, мы о нём ни говорить не станем, ни указаний никаких не дадим...»

Такое необычное и новое слово зацепило взгляд Тома. «Крестраж — что это значит и почему он наипорочнейший, что даже говорить о нём не станут?» — любопытство пробудилось в старосте, и с того момента он не терял надежды встретиться с этим словом и в других книгах. Ему казалось, что оно может привести его к тому, о чём он так грезит…

В один из поздних вечеров в запретной секции Реддл обнаружил привлекательный фолиант, переплетённый в уже поблёкшую чёрную кожу. Этой книге было название «Тайны наитемнейшего искусства». Взяв её в руки, Реддл оглянулся. Поблизости никого не было. Перелистывая одну за другой страницы, Реддл, сканируя, искал то самое странное слово. Периодически отрываясь, чтобы убедиться, что рядом никого нет, староста продолжал стоять в полутьме запретной секции. Попасть сюда мог не каждый. Несмотря на значок старосты, у которого входить в запретную секцию являлось одной из прерогатив, Том понимал, что мисс Агнес не позволит ему унести ни одну книгу без объяснений о том, что именно он желает в ней найти. Для этого и нужны были разрешения от преподавателей на книги, которые он брал в запретной секции для отвода глаз. Том понимал, что если библиотекарь, декан Слизерина или директор школы узнают о его интересе к такой тёмной магии, вряд ли он сможет посещать запретную секцию, а в ином случае, он и вовсе окажется под наблюдением. Это уж точно Реддлу было не нужно.

Он ещё раз обернулся, чтобы убедиться, что библиотекаря на горизонте нет, и вновь вернулся к одной из страниц. В висках запульсировало. Глаза вдруг упёрлись в искомое слово «крестраж». Ему не было известно, что эта находка может ему дать, но интуиция подсказывала, что потрачено время было не напрасно. И вот, спрятав тяжеленный фолиант в свою сумку, чтобы изучить его позже в укромном месте, Том готов был выдвинуться из запретной секции. В ту же секунду, когда Реддл обернулся, он заметил невысокий силуэт в тени, смотрящий прямо на него, а точнее, на фолиант, торчащий из сумки. Силуэт стоял буквально в трёх метрах, и даже при плохом освещении было понятно, что это ученик, а не библиотекарь. Сложив руки и облокотившись плечом на стеллаж, слегка покосив голову, силуэт заговорил:

— «Тайны наитемнейшего искусства», — спокойный женский голос произнёс название.

— Уже знакомы с данной книгой? — Том слегка прищурился, пытаясь рассмотреть человека в тени.

— Нет, не знакома, — девушка продолжала смотреть на фолиант так внимательно, будто могла увидеть его содержимое. Лёгкий свет от свечи падал на её глаза, освещая серебристо-голубой, окутанный подозрением, взгляд.

— Вы нашли, что искали? — делая медленные шаги вперёд, почти неощутимые, он взглянул, прищурившись, прямо в глаза уже стоявшей в метре от него девушки.

— Нет, боюсь, кто-то более заинтересованный в магических существах забрал необходимый мне фолиант, — ядовито произнесла девушка.

— Это претензия? — усмехнулся юноша.

— Возможно. Случайно не староста Слизерина мог ухватить манускрипт по магическим существам?

— Может быть. От кого вы получили разрешение на эту книгу?

— От профессора Сильвануса Кеттлберна, конечно же. Кто же ещё преподаёт уход за магическими существами?

Девушка вытащила помятый свёрток из своей сумки, висевшей на одном плече, и принялась мотать перед лицом старосты. Тот же, резко остановив лист и быстро пробежав глазами по бумажке, убедился в сказанном и вопросил:

— Так вы из Слизерина? — немного наклонившись к девушке, парень начал цепко осматривать зелёный галстук и нашивку Слизерина на кофте, цвета которых при таком освещении были едва уловимы. В конце концов взгляд старосты упал на лицо девушки. Он нахмурился и отвёл глаза, будто едва ли знал этот лик.

— Не узнали, Том Реддл?

— Нда… Не узнал. Кажется, Фрэнсис Бейли? — произнёс Том, то ли вопросительно, то ли с утверждением.

— Верно.

— Интересно… — задумался староста. — Все книги по магическим существам можно найти в обычной секции. Что же в самом деле вы тут ищите?

Том догадался, что интерес был явно не в простых животных, если вообще в них. Девушка занервничала, ей уж точно не хотелось откровенничать здесь и сейчас, ведь вопросы об этой книге могли раскрыть её самую большую тайну. Не придумав ничего лучше, она резко развернулась и быстрым шагом направилась к выходу, однако реакция Тома была незамедлительной. Он столь же молниеносно догнал её и схватил за локоть, повернув к себе силой.

— Стоять, мисс Бейли, — едва раскрывая губы, проговорил Реддл. — Как невоспитанно уходить в середине беседы, не ответив на вопрос!

— Как воспитанно хватать девушку за руку и удерживать силой, мистер Реддл! — задержанная смотрела прямо в глаза старосте, понимая, в какую неприятную ситуацию попала. «А могла ведь не заговаривать с ним, не пришлось бы объясняться… Мерлин», — промчалось в голове.

— Вы прямо сейчас озвучите мне только правду, — тихим, но строгим голосом произнёс Том. — Что именно вы ищите в этой секции? Какие магические существа вас интересуют?

В глазах потяжелело, будто мокрой плёнкой накрыло зрачки, отчего казалось, что всё плывёт. Волнение, окутавшее разум и не дающее трезво оценить ситуацию, просто сковывало всё тело девушки. Ещё и эта боль в руке от крепкого удерживания.

— Фрэнсис Бейли, я даю вам последний шанс обрести речь, иначе я, как староста факультета, буду вынужден сообщить о вашем... — Реддл дёрнул свободную руку, откинув с неё мантию, посмотрел на механические часы и продолжил: — пребывании в библиотеке в комендантский час. Эта информация, очевидно, не пойдёт вам на пользу

Его голос будто залез в голову, так близко он стоял.

— Я хочу найти сведения о демонических существах…

Выхода не было, и ещё помедлив, это могло бы и впрямь обернуться настоящей проблемой, поэтому девушке пришлось признаться.

— Зачем?

— Просто интерес…

— Так и поверил.

— Отпустите руку, Том! — сквозь зубы процедила Бейли, пытаясь вырваться из нагло вцепившейся руки старосты.

— Подробнее, какие демонические существа вас интересуют? Или, быть может, дело не в них вовсе? — последовала небольшая пауза. Девушка пыталась предвидеть, что будет, если она откажется отвечать. Будет ли староста действительно жаловаться профессору Слизнорту? Возможно, ничего страшного не случится, и она отделается лишь предупреждением за несоблюдение комендантского часа. Однако, возможно, профессор Слизнорт пойдёт по иному пути и решит привлечь к допросу и профессора Кеттлберна. В таком случае наказанием будет отчисление, ведь Фрэнсис использовала старое разрешение, подменив имена и некоторые другие детали, что говорило о грубейшем нарушении. А если поделиться со старостой? Сохранит ли он это в тайне? Вряд ли…

В эту же секунду над двумя учениками тихо зашелестела подлетевшая ветка. Красный атласный бант, закреплённый на самом верху растения, красиво переливался от появившихся вместе с букетом свечей.

— Омела? — отвлеклась девушка, посмотрев наверх.

— Депульсо! — недовольно произнёс Реддл, свободной рукой выводя заклинание отталкивания. И ветка омелы тут же отлетела в другую сторону и скрылась из запретной секции.

Внимание учеников вернулось друг к другу. Том, сжимая руку девушки ещё сильнее, продолжил: — Может, вы ищите что-то о тёмной магии, раз ваш взгляд так заинтересовался книгой из моей сумки?

Откуда ни возьмись, внезапно появилась злость. Она охватила девушку, словно одним из действий парня был удар этим же фолиантом ей по голове.

— Какое двуличие! — возмутилась Бейли. — И это спрашивает человек, у которого на руках «Тайны наитемнейшего искусства»?

Её возмущение стало настолько откровенно громким, что в эту же минуту появилась библиотекарь.

— Что здесь происходит? — воскликнула она, и парень тут же отпустил девушку. Увидев молодого человека со значком старосты Слизерина, библиотекарь повернулась к девушке: — Вы знаете который час, мисс… представьтесь!

— Фрэнсис Бейли, — промолвила она, потирая ту часть руки, что была только что освобождена из захвата. Девушка морщилась от боли и досады, что всё-таки избежать проблем не удалось.

— Фрэнсис Бейли, я повторяю: вы знаете, который час? — строгим с нотками недовольства голосом произнесла библиотекарь, постукивая носком туфли. Нетерпеливость хранительницы книг сочилась в каждом её движении, которое ей так тяжело удавалось скрыть. Складывалось ощущение, что вот-вот и библиотекарь вспыхнет от негодования.

— Простите... Половина девятого?

— Уже четверть десятого! Наступил комендантский час. Ученики пятого курса уже должны быть в своих покоях!

— Да, я собиралась уходить… — ученица претенциозно опрокинула взгляд на старосту, который стоял с абсолютно невозмутимым видом, будто проходил мимо и совершенно случайно оказался рядом.

— Не торопитесь, мисс Бейли. Вы идёте за мной к профессору Горацию Слизнорту!

— Но, миссис…

— Никаких «но», живо! И вы, мистер Реддл, тоже идёте! — тот едва заметно протяжно вздохнул. Кажется, его план по деланной непричастности провалился. Быстрыми короткими шагами библиотекарь выбежала из помещения, таща за собой двух учеников на хвосте.

В дверь кабинета Слизнорта постучались. Неторопливые шаркающие шаги приблизились, и в небольшой тусклой щели открывшейся двери показалось усталое лицо Слизнорта. Профессор Гораций, с его соломенными волосами и светло-рыжими усами, выглядел весьма комично в своём пижамном одеянии в голубую полосочку. Он явно не ждал гостей в столь поздний час, но, быстро оценив напряжённые выражения лиц библиотекаря и учеников, понял, что ситуация требует его внимания. Ничего не оставалось, как впустить их.

В кабинете Слизнорта мерцал огонь в камине, отчего комната казалась более уютной и просторной, чем являлась на самом деле. Серые каменные стены, не обременённые декором, создавали атмосферу строгости и дисциплины, резонируя лёгким эхом при каждом звуке.

— Что-то случилось, миссис Агнес? — удивлённо спросил профессор, поглаживая пижаму. На голове его устало лежал голубой ночной колпак.

— Два ученика находились в запретной секции моей... то есть, школьной библиотеки. Они вели себя непозволительно шумно, но, кроме того, один из учеников, а именно Фрэнсис Бейли, не является старостой, а значит, ей непозволительно в комендантский час быть вне своей комнаты!

Казалось, строгий голос остановился, но не тут-то было, библиотекарь продолжила:

— Кхм, кхм... Однако хочу заметить, в библиотеке действует комендантский час на всех, даже на старост! Поэтому, профессор, прошу принять соответствующие меры наказания к ученикам вашего факультета!

— Да, миссис Агнес, я конечно же приму меры. Подобного более не повторится, я вам обещаю!

— Прекрасно. Доброй ночи, профессор.

— Доброй, миссис Агнес.

Закончив с вежливостями, миссис Агнес торопливо покинула кабинет профессора. Тот же, аки дракон, округлил глаза, распахнул ноздри — ну точно вот-вот пойдёт дым из носа. Таким профессора ученики ещё не видели.

— Мерлинова борода! — икнул профессор. — Том, что вы делали в запретной секции библиотеки?

— Искал книгу для эссе по предмету «Защита от Тёмных Искусств», профессор. Не заметил, как наступил комендантский час, — уверенным, спокойным голосом ответил Реддл. В самом деле, в запретную секцию разрешалось входить старшекурсникам, которым давали задания по защите от тёмных искусств. Однако в такие периоды об этом был осведомлён и сам библиотекарь, дабы ученики не брали лишних книг. Вся литература, которую ученики старших курсов брали из запретной секции, была под особым присмотром. В этот раз библиотекарь, кажется, даже не заметила, что ученикам всё же удалось унести книги из особой секции.

Бейли понимала, что никакого задания на самом деле нет. Однако профессор этого не знал. Посему, как и всегда, поверил на слово своему любимому ученику. Об этом знала лишь Бейли, но отчего-то ей не хотелось говорить правду Слизнорту. Возможно, она боялась и без того привлекать к себе внимание, а может, понимала, что Реддлу простят даже это.

— А вы, мисс Бейли, что вы делали в библиотеке в такое время? — спросил профессор, повторно икнув. Слегка замедленный стеклянный взгляд Слизнорта обратился к ученице. Девушке этот вопрос казался глупым — ведь можно было догадаться, что она тоже искала книги.

— Думала, там проходит матч по квиддичу… И оказалось, что так оно и есть. Поглядите, какой у нас ловец!

Девушка приподняла руку и начала закатывать рукав блузки. Реддл отвлёкся на рядом стоящий стол, на котором стояла бутылка какого-то тёмного вина. Слизнорт заметил, куда устремился взгляд старосты, и тут же подвинулся к нему, чтобы прикрыть причину своей икоты. Тем временем ученица оголила локоть, на котором уже красовался фиолетовый синяк. Слизнорт, нахмурившись, начал осматривать руку девушки.

— Мисс Бейли, я не понимаю. Какой квиддич в библиотеке? И что это за синяк?

Похоже, профессор не уловил юмора ученицы — помутневший от нескольких бокалов вина разум уже не позволял ему трезво оценивать ситуацию.

— Профессор, — молодой человек прервал осмотр руки девушки. Та же раскатала рукав блузки обратно.

— Да, Том?

— Думаю, вышло недоразумение. Я приношу свои извинения за наше нахождение в библиотеке в столь позднее время и даю слово, впредь такого не повторится, — с прежней твёрдостью произнёс Том.

— Я не сомневаюсь в вас, Том, но... — повернув голову к девушке, профессор хотел было что-то добавить, но староста понял, что именно, и дополнил:

— И за мисс Бейли я также буду отныне более пристально присматривать. Извините нас и позвольте, мы удалимся в наши комнаты.

Девушка, стоявшая рядом ещё секунду назад с отрешённым взглядом, устремлённым куда-то в пол, вдруг зашевелилась: голова повернулась на старосту, глаза округлились, грудная клетка тяжело вдохнула, ноздри расширились, а губы, готовые выдать самые что ни на есть непристойные слова, поджались, еле сдерживая негодование. Слизнорт проигнорировал эти изменения в лице девушки, ему хотелось поскорее проводить учеников. Резкое желание лечь спать не давало ему покоя.

— Я очень рад, Том, что вы стали старостой, и верю, что вы справитесь с управлением и дисциплиной на вашем факультете, — с доброй улыбкой он слегка побил по плечу старосты и проводил слизеринцев к двери.

Выйдя в коридор, таймер терпения девушки вышел из строя и слова потекли сами собой:

— «Пристально присматривать»? За мной? — девушка ожидала хоть какой-то реакции, но молодой человек с каменным лицом и быстрой походкой шёл к подземелью, будто рядом никого и не было. Ей лишь оставалось поспевать за высоким юношей. К слову, уже на пятом курсе Том был выше большинства сокурсников — его рост составлял около ста восьмидесяти сантиметров, а девушка, кажется, едва дотягивала до ста шестидесяти восьми.

— Я требую объяснений!

Девушке приходилось делать два быстрых шага, чтобы хоть как-то сравняться со старостой, которому дела было до неё не больше, чем до назойливой мухи.

— Том Реддл, я заклинаю говорить!

Достав палочку, девушка бегом обогнала старосту и, преградив путь, тыкнула древком прямо в грудную клетку. На каменном лице парня появились морщины недовольства.

— Понятно почему я не замечал тебя раньше!

Переход на «ты» был настолько остро ощутим, будто сотня лезвий окружила горло и не давала сглотнуть собранное за секунду волнение.

— Ты даже не знаешь таких простых заклинаний. Серьёзно?

Достав палочку из внутреннего кармана мантии, он направил её прямо на девушку и чётко проговорил:

— Вилассио! Ты сейчас же озвучишь главную причину своего пребывания в библиотеке. Какую информацию и для чего ты искала?

— Я уже ответила…

Вдруг горло взаправду охватила боль и тошнота. Хотелось ответить, но язык не позволял даже повернуться в ту сторону. В сторону лжи. Чёрт…

— Это непозволительно, Реддл! — Схватившись за горло, девушка начала кислиться от неприятных ощущений.

— Но вовсе не запретно. Отвечай прямо сейчас!

Язык уже не подчинялся ей, как и слова, которые без фильтра обходили её разум.

— Я ищу информацию о превращениях человека в животное и контроля этих процессов.

— Информации по анимагам и оборотням предостаточно в обычной секции. Для чего именно запретная?

— Там нет информации по маледиктусам…

Каждое слово предательски покидало её рот.

— Ты являешься маледиктусом?

С абсолютным равнодушием Том смотрел на сопротивляющееся тело девушки.

— Д-да…

— В кого ты можешь превращаться?

— Я не хочу… н-нет…

Насколько сильно было сопротивление девушки, настолько же возрастала боль в горле, языке, глазах. Всё тело боролось, чтобы не выдать то, что она так отчаянно скрывала.

— Станет легче, когда скажешь, — раздражающий голос не отставал.

— Н-нет! — девушка перешла на крик.

Из поворота послышался топот. Староста моментально снял заклинание, в очередной раз хлёстко схватил её за локоть и потащил в другую сторону. Пришлось немного изменить курс, чтобы попасть в гостиную Слизерина. Там девушка решила убежать в женскую комнату. Реддл отпустил её, понимая, что ещё будет возможность допросить. Но он уже знал, что она — маледиктус.

Морозным утром следующего дня кабинет директора встретил загадочную тишину. За величественным, расшитым узорами, деревянным столом, восседал седовласый мужчина. Усталый от многовековой жизни взгляд медленно перебегал со строки на строку, читая выпуск Ежедневного Пророка. В картинах на стенах тихо посапывали предшественники директора в своих длинных красивых одеяниях.

Услышав за дверью шаги, Диппет наклонил газету. В кабинет без стука залетел профессор Дамблдор в тёмно-серой мантии с лёгкой позолотой на швах, под которой мелькал элегантный серый костюм. Седая борода назойливо колыхалась под руками. Профессор прошёл к столу и, облокотившись на него, заговорил:

— Армандо, вы, должно быть, уже в курсе новостей, — в попыхах выдал Дамблдор.

— О чём вы, Альбус? — положив «Ежедневный пророк», Диппет спокойно посмотрел на Дамблдора.

— Мне стало известно, что Геллерт собирает людей, чтобы ворваться в Хогвартс.

— Но зачем? Здесь же ученики.

— Как и те, кому мы дали временное убежище, Армандо. Нет никаких сомнений: он придёт за ними.

— Думаю, не о чем переживать, Альбус. Школа круглые сутки под присмотром, — тихим хриплым голосом отвечал Армандо.

— Вы недооцениваете силы Гриндевальда. Без какой-либо помощи он может… может убить любого из нас, — эти слова рябью выходили из уст профессора. Волнительным было признаваться, что он, Альбус Дамблдор, и в самом деле боялся Грин-де-Вальда. Человека, с которым когда-то его связывала дружба…

— Альбус, — голос директора стал более беспокойным, но, кажется, вовсе не из-за тех сведений, что принёс профессор. Ему казалось, что Геллерту незачем являться в школу, где живут несовершеннолетние школьники и их преподаватели. И даже тот факт, что директор самолично одобрил проживание некоторых важных волшебных семей в их замке, значил лишь то, что он не хотел казаться негостеприимным. Его самолюбие тешило, что именно ему удостоилась честь разместить у них в замке гостей. Было совершенно очевидно, что директор не осознавал истинную причину их пребывания в замке. Директор продолжил: — Что вы предлагаете?

— Предлагаю наложить защитные чары на школу не только на трансгрессию, но и на другие направления...

— Альбус, — директор пододвинулся к столу. — В этом нет необходимости. Не думаю, что он найдёт сюда дорогу, тем более, что он никогда здесь и не был.

— Что ж, — удручённо проговорил Альбус, — возможно, вы и правы. Нам не о чем беспокоиться, — заключил профессор, понимая, что это, конечно же, не так. Досаждать пожилому директору не имело смысла, все слова Дамблдора воспринимались как тревога на пустом месте. Дабы не выглядеть безумцем, Альбус решил, что самостоятельно справится с данной проблемой. Увидев на движущейся картинке газеты фотографию Гриндевальда с заголовком «Ради общего блага», он подумал, что Англия медленно сходит с ума. Даже Диппет, читая газету, ни разу не шелохнулся. Видимо, ему не приходило в голову, что никакого общего блага и нет. Волшебники и волшебницы примыкали к армии Гриндевальда, идеи которого заключались в отмене Статуса о секретности и рабстве магглов.

Альбус точно знал, за кем ведётся охота в стенах Хогвартса. Европейско-восточные именитые семьи волшебников, которых приютили в замке директор и профессор Дамблдор, были необходимы Геллерту для захвата власти на всём материке. Лишь в школе Хогвартс они смогли найти временную защиту, пока волшебные семьи Англии не могли противостоять тёмной силе Гриндевальда.

Выйдя из кабинета, Альбус торопливо спустился по кручёной лестнице, прошёл мимо статуи горгульи, охраняющей вход в башню, и направился в свой кабинет.

* * *

Тихие стены замка встречали Рождество. Большой зал заполнился снежинками, летящими с потолка. Не долетая до столов, заколдованные хлопья снега исчезали, оставляя лёгкий шлейф морозной ночи. Длинные столы, с момента отъезда большей части учеников, опустели. Все, кроме одного, были отодвинуты на периферию зала. Альбус Дамблдор предложил ученикам и преподавателям разместиться за одним, стоящим посередине. Диппет, конечно, не был рад такому решению, однако Дамблдор убедил его, что это сближение лишь на одну ночь, дабы оставшимся ученикам не было совсем одиноко.

Покрытый роскошной белоснежной скатертью с изысканно вышитыми золотыми узорами стол, наполнился настоящими кулинарными изысками: запечённая индейка, поданная с пряной подливкой; сочные ростбифы; нарезанные ломтики ветчины, покрытые сладким мёдом; горячие пироги. Не обошлось и без сладостей: шоколадные трюфели, карамелизированные яблоки, пастила, мармелад, пудинги и многое другое. Глаза учеников и преподавателей разбегались по столу. Казалось, что стол был рассчитан на всю школу, а не на одну дюжину волшебников.

Преподаватели что-то тихо обсуждали между собой. По правую руку от Дамблдора сидел Слизнорт. Его крайне заботили все изменения в Министерстве магии и он всегда был в курсе последних новостей. Пока профессор трансфигурации преспокойно поедал индейку, Слизнорт, попивая золотистый напиток с полупрозрачными пузырьками, смаковал каждую сплетню ему прямо под ухо. По левую сторону от Дамблдора, на расстоянии вытянутой руки, сидела Фрэнсис Бейли. Случайно или нет, именно рядом с ней решил расположиться Альбус Дамблдор. Девушка немного смутилась, когда профессор оказался рядом, но делать было нечего. Перейти на другое место ей казалось плохим тоном. Сев почти на самом краю длинного стола, она надеялась провести этот ужин в полном одиночестве. Что ж, девушке лишь оставалось уповать на то, что профессор Слизнорт займёт всё внимание Дамблдора, и с ней никто не заговорит.

— А мисс Флэнаган перевели на прошлой неделе в Отдел Тайн… Я убеждён, не за достойную работу, Альбус, вовсе нет… — долетали слова Слизнорта до Фрэнсис.

На другой стороне стола сидели ученики помладше. Фрэнсис не знала никого из них. Чуть поодаль расположился Том Реддл. Рядом с ним восседал сам Армандо Диппет.

— Не могу дождаться, когда мы снова пойдём в Хогсмид. В магазин «Зонко» наконец-то завезли партию икотных конфет… вот будет умора, когда Оливия съест их! — послышался голос девочки напротив.

С каждой минутой особое внимание учеников привлекала великолепная зелёная ёлка, стоявшая в самом центре зала, недалеко от стола. Она сияла многогранным нарядом из ярких игрушек, стеклянных шаров и сверкающих гирлянд. На самой верхушке ёлки торчала золотая звезда. Внизу, у корней ёлки, словно из ниоткуда, появилась небольшая горка подарков, обёрнутых в яркую упаковку.

— Тост! — провозгласил Слизнорт, вставая со своего места. — Уважаемые коллеги и дорогие ученики! — Гораций поднял бокал с шампанским. — Хочу поднять тост за то, что делает нашу школу поистине уникальной. Хогвартс — это не просто стены, наполненные знанием и магией. Это место, где мы учимся ценить истинные ценности… — остановился Слизнорт, ловя взгляды учеников. — Дружба, поддержка и… взаимопонимание! Давайте же выпьем…

— Кхм-кхм… — искусственно прокашлялся Диппет, прерывая профессора.

— Да… да, я понял, директор, — неловко ответил Слизнорт. — Выпьем морс, сок или что там у вас в бокалах… За достижения, за уроки, которые мы усвоили. За вызовы, которые ещё ждут нас впереди! Пусть каждый обретёт своё место в этом волшебном мире, помня, что доброта и смелость — лучшие заклинания в наших руках!

Библиотекарь поджала губы — она явно ожидала большего от Слизнорта.

— С Рождеством! — подняв бокал, произнёс Дамблдор.

— С Рождеством! — ответил довольно Слизнорт. Бокалы зацокали. По залу полетели фейерверки.

— Под ёлкой каждого ждёт небольшой подарок! — сказал Альбус.

Ученики повыскакивали со своих мест, отправляясь к ёлке. Диппет скривился от такой инициативности Дамблдора и решил покинуть праздник. Впрочем, это никого не расстроило.

— Фрэнсис, вы можете пройти к ёлке. Там и для вас имеется подарок, — обратился Дамблдор.

— Мне не от кого ожидать подарков, профессор, — скептично ответила Бейли, поедая мандаринку.

— Может, всё-таки, взглянете? Я точно видел там ваше имя!

Девушка ещё немного посмотрев в добрые глаза профессора, кивнула головой. Медленно выйдя из за стола, она направилась к огромной ёлке. Преподаватели стали расходиться по своим кабинетам, а ученики, разобрав подарки, по своим гостиным.

В спальне для девочек пятого курса Слизерина было как никогда тихо. Фрэнсис, сев на свою кровать, повертела небольшую коробочку в блестящей красной обёртке, обмотанную золотистым бантом. Фрэнсис не торопилась открывать. Внутри подкрадывалось беспокойство, ведь ей совершенно точно никто не мог прислать подарок. Она потянула за бант. Затем, аккуратно сняла яркую бумагу. В руках оказалась деревянная коробочка с необычной резьбой. Открыв, она увидела небольшой тёмный камень на полупрозрачной подвеске. Взяв в руки, девушка повертела его. «Люмос» — произнесла Фрэнсис, осветив комнату. От одной горящей свечи украшение тонуло во тьме. С появившимся светящимся шариком, Фрэнсис смогла рассмотреть опаловый камень. За почти непроглядным чёрным, как смола, стеклом, пестрили разноцветные миниатюрные кристаллы. Они переливались, словно внутри жил настоящий синий океан, буйно встретивший взгляд незнакомки. Затем океан исчез, возвращая непроглядную стену из стекла. Камень неровной, почти треугольной формы, с мягкими краями, был обрамлён в красивые золотые ветки. Фрэнсис положила его обратно на бархатную подушечку, лежащую в коробке. На вишнёвого оттенка атласной ткани, пришитой к внутренней части коробки, было красивым почерком написано: «Следуй только за истинным светом, мой мотылёк, и никогда за ложной лазурью надежды, отражённой на стекле».

В грудной клетке тревожно забилось сердце. «Мотылёк»… Так называл её лишь один человек, которого… уже не было рядом. Фрэнсис сглотнула. Нет, этого не может быть. Просто не может. Закрыв подарок, девушка убрала его глубоко в тумбочку.

Усталость вскоре забрала Фрэнсис в свои объятия, отправляя в ночное путешествие снов. Там ей повстречается человек, отправивший подарок, которого она ещё долго не захочет отпускать.

Прошедшие рождественские каникулы для старосты прошли весьма продуктивно. Том узнал из найденной книги информацию о крестражах, которые помогли бы обмануть саму смерть. Даже то, что он узнал до окончания каникул про Бейли, которую видел теперь каждый день, тоже не вызывало такого интереса, как создание крестражей. Но всё же любопытно, что он не замечал девушку, пока не столкнулся с ней в библиотеке. Неужто Том настолько загружен своими заботами, что не замечает, кто вокруг него учится? Это вводило в странные ощущения, будто на самом деле он не контролировал всех вокруг, как ему казалось до этого момента. Он знал абсолютно каждого ученика Слизерина: имя, домашний адрес, кто его родители, насколько чиста его кровь, какие успехи в каких предметах, с кем общается и чем увлекается внеучебное время. Но не знал, что девушка, которая сидит с ним за одним столом здесь, в Большом зале, является маледиктусом. Что ещё он не знал о своих сокурсниках? В конце концов, он — староста. Ему необходимо знать о каждом под его «крылом». Но насколько эти люди были близки для него на самом деле? Вряд ли можно было назвать хоть одно имя, которое числилось бы в списке его друзей.

— Том, ты на диете? — неожиданный толчок в локоть привёл в действие руку, которая спала, сжатая в кулачок на столе. Кулак двинулся прямиком в тарелку, которая едва осталась целой благодаря быстрой реакции Реддла. Он схватил тарелку и, тяжело выдохнув, повернул голову налево.

— Смотри в свою тарелку, Эйвери, — отчеканил староста, но светловолосый парень был непреклонен.

— В моей уже пусто, а в твоей как лежала каша, так и лежит.

— Желаешь, чтобы эта каша оказалась у тебя на голове?

— Мерлин! Это всё потому, что ты голоден, Реддл, поешь! А то противный, как дементор, — усмешливо проговорил слизеринец и отвернулся к другому, более сговорчивому сокурснику.

Тома не привлекало ничего из возложенного на столе. Он думал только о крестражах и о маледиктусе Бейли. Как только её фамилия возникла в его голове, он тут же повернул в её сторону свой взор. Она сидела там же, где и сидела всегда. Впрочем, сама девушка мало интересовала его, больше привлекало то, что она могла превращаться в какое-то животное. И от незнания, в кого именно, он приходил в состояние, когда все мысли были повёрнуты только на одном — узнать во что бы то ни стало. В этом был весь он — он не мог позволить себе жить в неведении. Ведь кто владеет информацией — владеет миром.

По всей видимости, он слишком долго смотрел на неё, поскольку начал ощущать на себе бурение серых глаз. В ту же минуту он понял, что всё это время, размышляя, бессовестно пялился на девушку, даже не осознавая, как это могло странно выглядеть. Она сидела на противоположной стороне, примерно в двух метрах справа от него. Что ж, главное, чтобы этого не заметили другие.

После завтрака Том посмотрел в расписание уроков и отправился в кабинет трансфигурации, которую преподавал Дамблдор. Это были не самые любимые уроки Тома, поскольку профессор Альбус Дамблдор, казалось, всё время в чём-то подозревал Реддла. К тому же, зачастую это были совмещённые уроки с факультетом Гриффиндора, который был самым главным конкурентом в лице факультета Слизерина.

Профессор трансфигурации прочитал лекцию о новом заклинании «Эванеско», которое позволяло исчезать предметам или живым существам раз и навсегда. После этого ученики ринулись мучить улиток полученными теоретическими знаниями.

«Эванеско» звучало буквально от каждого стола. Рассинхронизация звуков создавала невероятную какафонию. Бедные улитки, вероятно, молились богу улиток, чтобы тот их в конце концов забрал. Дамблдор наблюдал за каждым учеником, и эта картина забавляла его. Однако в его лице было что-то едва уловимое. Казалось, Альбус Дамблдор всё время о чём-то беспокойно думал.

— Проще непростительным было бы избавиться от неё, — тихим голосом проговорил слизеринец.

— Задание не в убийстве, а в исчезновении, Эйвери, — спокойно ответил Нотт.

— Да какая разница? Бессмысленное занятие, — отвесил Эйвери и посмотрел на соседний ряд, где сидели за партой гриффиндорки. — Ну, хотя бы эти у них ничего... — усмехнулся светловолосый слизеринец, облизнув губы. Нотт осмотрел девушек.

— А как же Вальбурга? Или чем короче юбка гриффиндорки, тем...

— Длиннее мой интерес. Да, Нотт, всё так.

— Ну ты недоумок, — двое тихо засмеялись.

«Эванеско» — со стола спереди донеслось заклинание, и улитка исчезла.

— Браво, Том! — по-доброму улыбнулся Дамблдор, стоявший у своего стола.

— Как тебе это удалось, Реддл? — прошептал Эйвери.

— В момент произношения заклинания не представлял тяжело дышащую грязнокровку Уинтер, — тихо ответил Том.

— Чего? — выкрикнул Эйвери. Дамблдор обратил внимание на ученика, одним взмахом брови дав замечание. Эйвери нахмурился от злости, Нотт еле сдерживал подступающий смешок.

— Ты... — Эйвери не мог определиться, что его больше удивило: то, откуда Реддл знал о чистоте крови Уинтер, или то, о чём он и в самом деле думал несколько секунд назад. — Откуда знаешь, что она грязнокровка?

— То есть, первое тебя не смутило, а только её кровь, так? — всё так же тихо, не поворачиваясь, отвечал Реддл. Эйвери лишь поджал губы и вновь принялся заниматься улиткой.

За уроком трансфигурации шёл урок травологии. Расположившиеся подле Хогвартса теплицы, были излюбленным местом всех ботаников школы, которые в основной своей массе учились именно на Пуффендуе. Именно с ними и делили уроки слизеринцы.

— На сегодняшнем занятии мы познакомимся с Китайской жующей капустой. Это прекрасное, но весьма опасное растение необходимо для приготовления зелья «Костерост». Так что, прошу вас, будьте осторожны. Не обижайте этих милых существ, — заключил невысокого роста старичок в шляпке. — Ммм… Капусте всегда необходимо что-то жевать, чтобы она не расстраивалась, иначе в ход пойдут ваши пальцы... Ммм... поэтому подкармливайте её чучелом при необходимости... — ещё немного помявшись, профессор продолжил. — У нас не так много Китайских капуст, так что вам нужно разделиться по парам, по одному человеку из разного факультета, — после этих слов оба факультета единогласно недовольно замычали.

«Пуффендуй и Слизерин — да уж, приятное сотрудничество» — прошептал один из пуффендуйцев своему сокурснику.

Профессор Герберт Бири, проигнорировав вопли, продолжил своим ворчливым голосом:

— Это разделение пойдёт на пользу каждому из вас. Так что рекомендую отбросить вашу неприязнь друг к другу и подружиться. Хотя бы на один урок. Что ж... Заданием будет понаблюдать за растением, сделать заметки в своих пергаментах, подкормить капусту и, в конце концов, сохранить свои конечности. Один будет наблюдать, второй — записывать. Всё. За работу!

Зелёные и жёлтые галстуки перемешались, создавая пары. Растения были явно в плохом настроении, посему в достаточно душной теплице образовался гам из споров учеников, пытающихся разобраться, как успокоить этих зубастиков, словно пропустив слова профессора о чучелах, лежащих на столах.

— Привет, — неловко махнул рукой пуффендуец, подошедший к слизеринке.

— Привет.

— Не против, если буду с тобой в паре?

— Не против.

— Меня Крис зовут. Крис Дэвенпорт... А тебя? — немного стесняясь, парень опустил свою сумку недалеко от горшка с капустой.

— Фрэнсис Бейли. Что ты будешь делать?

— Думаю, будет лучше, если я буду непосредственно контактировать с растением, а ты записывать.

Девушка подняла бровь, будто желая возмутиться такому самомнению, но, вспомнив, что это ученик барсучьего факультета, сомневаться в его способностях в общении с растениями не стоило.

— Да, наверное, действительно так будет лучше, — достав пергамент, девушка стала записывать всё, что озвучивал парень.

— Внешняя характеристика: крупный распустившийся куст, высота... — Крис достал из мантии волшебную палочку и, проведя ею, произнёс: — «Менсум Аккурацио».

Рядом с растением появилась полупрозрачная табличка с точными данными о растении.

— Ух ты… — удивлённо прошептала Бейли. Парень довольно улыбнулся, окинув беглым взглядом девушку.

— Рост — сорок пять сантиметров. Листья яркого сочно-зелёного оттенка с заметными мерцающими прожилками.

Перо девушки скрипело с такой силой, чтобы поспевать за диктовкой, что бедная капуста, скривившись, начала нещадно стучать острыми зубами.

— Острые зубы, — немного усмехнувшись, пуффендуец отодвинулся, взял маленькое чучело и сунул в рот растению.

— Какая она... голодная, — поморщилась девушка.

— Жаль, не получится рассмотреть лучше её зубы в спокойном состоянии.

— Да уж, очень жаль...

Крис продолжал надиктовывать замеченные интересные детали растения, когда у рядом стоявшей пары случился какой-то коллапс. Девушка из Слизерина, стоявшая за спиной Дэвенпорта, истошно завизжала. Вся теплица тут же начала оглядываться в поисках источника.

— Чёрт! Дурацкое жвачное растение! — ученица с пышной белой копной волос стояла с окровавленным пальцем. Крис повернулся и провёл палочкой.

— «Эпискей», — в ту же секунду рана затянулась, а кровь исчезла.

— Спасибо, — Ронда мило улыбнулась.

— Профессор предупреждал об осторожности. Она у вас заметно проголодалась, дайте ей что-нибудь пожевать, — вежливо указал Крис.

— Да, да, конечно... — Ронда замешкалась. Сосед по столу быстро нашёл что-то съедобное для растения.

— Ронда Доусон, — девушка протянула руку Крису, он ответил взаимностью.

— Крис Дэвенпорт… Я продолжу работать, — завершив, он вернулся к Бейли, которая всё это время гладила растение. Глаза пуффендуйца округлились, а руки живо схватили кисти девушки.

— Что ты делаешь, Фрэнсис? Их не стоит трогать, ещё и голыми руками!

— Кажется, она очень занята пугалом, а мне очень хотелось потрогать её листья, — глаза девушки опустились на руки парня, которые до сих пор держали её собственные.

— Прости... — неловко обронил парень, заметив взгляд Бейли и отпустив её.

За столом Реддла, к счастью, всё было спокойно. Доставшийся напарник был застенчив и аккуратен, так что для этого стола никаких неприятностей не предвиделось.

В планах на вечер у Реддла был поиск той самой Тайной комнаты, сведения о которой он пытался сыскать все пять курсов.

У Тома достаточно рано открылись способности к парселтангу — змеиному языку. Он понимал, что он не простой волшебник, ведь разговаривать со змеями мог только сам Салазар Слизерин — один из основателей Хогвартса, величайший чистокровный волшебник. Это натолкнуло Тома на мысль о незримой родственной нити между ними и придало уверенности в том, что он является наследником Слизерина.

В середине первого курса Том рассказал об этом своим сокурсникам, дабы заработать авторитет в их глазах. Факультет Слизерина славился своими богатыми чистокровными волшебниками, поэтому Реддлу нечем было их впечатлить, кроме как рассказать о том, что он змееуст и является потомком самого тёмного волшебника всех времён, в честь которого и назван факультет. Эта информация быстро разлетелась и по остальным факультетам. Тома начали побаиваться, ведь если он наследник Слизерина, это могло значить, что он может продолжить и его дело…

По школе ходила легенда, что в замке много веков назад Салазар Слизерин сотворил Тайную комнату, в которой спрятал Ужас Слизерина. Никто не знал, существует ли эта комната на самом деле и что за ужас она в себе хранит, но одно было ясно: если наследник откроет Тайную комнату, то неизвестное существо, оставленное Слизерином, продолжит убивать всех волшебников, рождённых в семьях магглов. В глазах слизеринцев такие волшебники считались «грязнокровками», недостойными магического мира.

«Если я и впрямь наследник Слизерина, значит, Тайная комната откроется мне. Но как её найти?» — этот вопрос не отпускал Тома. Помимо забот об учёбе, мыслей о крестражах и поиске Тайной комнаты, отныне добавлялось любопытство о девушке-маледиктусе.

Придя в зелёный зал подземелья, Том уселся перед камином, чтобы спокойно составить список всех дел на будущую неделю, а также составить список всех кабинетов, залов, туалетов, в которых мог бы найти что-то похожее на вход в Тайную комнату. В тусклую комнату начали возвращаться ученики Слизерина, стараясь успеть покинуть коридоры замка до начала комендантского часа. Так в гостиную завалилась целая орава учеников, занося звонкий смех и непонятные диалоги.

— Ты для меня маловат, так что не дождёшься! — доносился до журнального стола женский игривый голос.

— Ой, Блэк, возраст — не главное, главное — размер! — гоготом раздался смех. — Ты же знаешь, что со вторым у меня точно нет проблем! — парень продолжал откровенный флирт, которого, кажется, даже не стеснялся.

— Эйвери, побойся Мерлина! — прервал их сладкое щебетание Том. Нотт и Мальсибер, зашедшие за влюблённой парочкой, не желая слушать более пошлых шуточек Эйвери, воспользовались моментом и скорым шагом ушли в комнату.

— Прости, Святой Мерлин, я и подумать не мог, что мои размеры тебя ранят, — Эйвери театрально поклонился воображаемому Мерлину и усмешливо продолжил: — Том, ты решил перенести библиотеку в нашу гостиную?

— На столе всего пару книг да пергамент с пером, а для тебя это уже целая библиотека. Давно не захаживал туда, забыл, как она выглядит, — не отвлекаясь, Реддл продолжал записывать все помещения, которые вспоминал.

— Что ж, Блэки, пойдём в другое, более укромное место, а то глядишь, наш староста и впрямь вызовет Мерлина, — взяв за руку Вальбургу Блэк, светловолосый юноша удалился из гостиной Слизерина.

Сверив список, Том начал вычёркивать те комнаты, в которых точно не могло быть никаких потайных. Что ж, список уменьшился не сильно, обход предстоял непростой. Взяв пергамент, он направился к выходу, но не успев покинуть общую комнату, к нему подошла ученица с его курса. Девушка немного потупив взгляд, всё-таки решила задать вопрос:

— Том, я знаю, что у тебя есть другие заботы, но удели мне минутку, пожалуйста.

Том лишь махнул головой. Ронда продолжила:

— Как ты знаешь, скоро намечается один важный день и мы, девочки, обсудив эту тему, хотели бы, чтобы в нашей гостиной стоял ящик на протяжении всего дня.

Том плотно закрыл глаза и тяжело вздохнул, поскольку не мог слушать этот несвязный бред о каком-то событии, которое она даже не озвучила, будто он должен был телепатически понять, о чём она говорит.

— Стоп, Ронда. Какой важный день? О чём ты?

— День святого Валентина, конечно. Том, мы хотим, чтобы в нашей гостиной стоял ящик, как у других факультетов, и ребята кидали туда свои валентинки! — абсолютно невинным взглядом она отбивала своими ресничками пляску.

— Какой в этом смысл? Если тебе нравится кто-то, ты можешь подойти и сказать ему об этом, — искренне непонимающе заявил Том. Да, он никогда не понимал подобных таинственных посылок. Возможно, потому что он был слишком прямолинеен. Или просто... чёрств. В его сердце никогда не появлялось ноющего чувства о ком-то. Ему казалось, что это отвлекает от действительно важных вещей, таких как влияние, сила, бессмертие…

— Да ты... пфф… — девушка, не находя слов, возмущённо пыхтела. — Тебе нет смысла, а другим есть! Чего тебе стоит поставить этот чёртов ящик? Вернее, даже просто разрешить его здесь установить.

— Я разрешаю. Это всё? — приподняв бровь, он готов был улететь из этого места.

— Да, Том, это всё, — и это была ложь. Ронде отчаянно хотелось внимания Реддла. Ещё с первого курса ей всегда нравился только он. Доусон нравилось в Реддле абсолютно всё: вороньего оттенка волосы, так красиво уложенные, будто целая группа фей работает над ними каждое утро перед его выходом в свет; тяжёлые тёмные брови, которые чаще всего находят своё положение естественным лишь когда хмурятся; острые выступающие скулы и губы… Она неоднократно представляла, как коснётся их своими. Но это было так далеко от реальности, ведь все их взаимодействия заканчивались тем, что староста просто убегал. Он всегда был в своих мыслях и делах. Просто одна сплошная ледяная стена, которую невозможно было пробить ничем. Ронда не понимала, чем может заинтересовать его, так как не входила даже в ту компанию, в которой он иногда появлялся. Да и та компания представляла собой копию Клуба Слизней. Это были в основном парни, с девушками Реддл вёл исключительно «деловые» отношения только когда ему было что-то от них нужно. Доусон надеялась, что настанет день, когда и она сможет быть ему полезной, в таком случае она точно не упустит шанса приблизиться к нему.

Реддл вылетел из гостиной. Строго по списку он обходил все кабинеты, которые были открыты и в которых точно никого не мог встретить. Одно наименование за другим исчезало с пергамента, но работы, казалось, было слишком много. Остановившись на лестнице, он присел, обдумывая, где же может находиться Тайная комната. И если в ней заточён Ужас Слизерина, каких размеров он может достигать? Может ли эта комната быть маленькой или это лишь название большого зала? Пробившая до пота на лбу мысль дала понять, что, возможно, это огромное помещение. Салазар! Тогда поиски в классах были напрасны. Если это действительно какой-нибудь зал, то он может быть только под землёй. Подорвавшись со скоростью пули, Том бежал по лестницам, игнорируя звуки, создаваемые его обувью. Казалось, комендантский час закончится для всей школы прямо сейчас, ведь Реддл абсолютно не контролировал шум, который бежал эхом от его каблуков. Проклятые каблуки! Уж лучше бы бежал босиком.

Добравшись до самого нижнего этажа, Том шёл по подземелью, будто что-то ища. Правда, он не понимал, есть ли в этом смысл. Из стены вдруг вылетело привидение. Реддл, не ожидавший такого внезапного появления, испугался, но, как и всегда, не показал этого.

— Пивз! Что вы делаете в подземелье? — ему так не хотелось возиться с полтергейстом, но нужно было прогнать его, иначе привязчивая натура Пивза не дала бы спокойно продолжить поиски.

— Ищу того, кто решил, что это смешно использовать мои же методы... кхм... розыгрышей, — маленький человечек слегка задумался, почёсывая голову через шляпу. Бубенчики, свисающие с неё, начали звенеть, чем неимоверно раздражали старосту.

— Кто-то всюду оставляет дохлых пауков, которых я обычно подкидывал первокурсникам. Сначала, конечно, этот кто-то нещадно издевается над ними, я уж и не знаю как, но они все мертвы. Все, представляете? — продолжал он почёсывая свою шляпу.

— Думаю, вам стоит поискать их в другом месте. Здесь никого, кроме меня, нет.

— Так может, это вы и издеваетесь над моими бедными пауками, мм? — закричал призрак.

— Пивз, у меня нет никакого желания с вами препираться. Если вам нужна компания, могу позвать Кровавого Барона, — в этот момент Пивз выпучил испуганные глаза.

— Нет-нет, мистер Реддл, я уже улетаю. Тут их и не могло быть, что же я... — привидение тут же улетело в стену, будто позабыв, кого искал. Одного лишь имени Кровавого Барона хватало, чтобы спугнуть Пивза. Неизвестно, отчего он так боялся того, но как хорошо, что это работало.

Реддл остался один посередине коридора подземелья. На секунду ему показалось, что он услышал шипение. Парень обернулся, но никого не было. Казалось, большей бессмыслицы нет, чем разгуливать в ночное время по замку. «Ладно, если завхоз увидит меня здесь, скажу, что патрулирую коридоры» — эта мысль успокоила его. Шипение, которое в первый раз прозвучало, думалось, просто фантомное, но сейчас... Оно вновь появилось, и оно было более чётким. Более того, в этом шипении едва проскальзывали какие-то внятные слова: «ккк… мнее». Остановившись и повертев головой, Том пытался прислушаться, откуда идёт шипение, но наступила тишина. Лишь факелы, висевшие на стенах, отдавали лёгкими потрескиваниями огоньков. Староста двинулся вперёд в том же направлении, в котором шёл изначально. Пройдя буквально десять метров, шипение возобновилось с невиданной силой: «иддди ккко мммнеее… насссследник Ссслизерина». Разобрать, мужской это был или женский голос — было просто невозможно. Том сорвался на бег и оказался стоящим недалеко от чулана. Заглянув, он не увидел никого. Пройдя внутрь, он начал осматривать небольшое помещение, которое было пустым и глухим. Лишь нескончаемая свеча давала лёгкое освещение. Оглядывая комнату, ему казалось, что он может найти зацепку. Но… ничего. Эта комната была неживой, и никакого завлекающего шипения в ней не было. Повернувшись к центру чулана, староста обратил внимание на стол. На нём лежали горстки чего-то, чего невозможно было рассмотреть. Кинув «Люмос», Том осветил стол. На нём отчётливо проступили несколько мёртвых пауков. Реддл даже не поморщился — эта картина не вызывала у него ни отвращения, ни страха. Скорее, у него появились вопросы: «Зачем было убивать пауков? Может, их убивали с какой-то целью, а не ради отомщения Пивзу?». С этими мыслями Реддл нагнулся ближе к распластанным тельцам чёрных пушистых подопытных. На них и под ними не было крови. Никаких рубцов и других признаков насилия — они просто мёртвенно лежали на столе. «Похоже, на них кто-то испытывал непростительные заклинания, после которых не остаётся следов», — заключил Реддл.

Осмотрев остальные уголки комнатки, Реддл больше не нашёл ничего интересного. Повернувшись к выходу, он неожиданно встретился взглядом с тем самым силуэтом, который более месяца назад был в библиотеке.

— Что делаете здесь, староста? — подозрительно осмотрела парня девушка.

— Это мне следовало бы задать этот вопрос. Что ТЫ здесь делаешь? Комендантский час начался четверть часа назад. Почему я вижу тебя разгуливающей по подземелью? — каждое слово чётко отлетало от зубов, а ноги приходили в действие, медленно левитируя в сторону девушки.

— Как раз шла в комнату из кабинета Слизнорта. Я задержалась, обсуждая некоторые детали домашнего задания. Смотрю, а тут дверь открыта. Поэтому не следует меня вновь отчитывать! — горделиво запрокинув голову, девушка всё-таки попыталась защититься от старосты, убирая руки в крестообразное положение вокруг живота.

Парень остановился на расстоянии вытянутой руки, рассматривая каждое действие девушки, даже моргание. Ему казалось, что хлопанье ресниц участилось, а это могло сказать о волнении. Возможно, она вновь решила умолчать о каких-то деталях своей прогулки. Этого он не мог допустить. Подняв глаза с её рук, которые он расценил как защитную позу, он тихим, но уверенным тоном произнёс:

— Ты же помнишь, какие неприятные ощущения могут последовать после ряда ложных ответов? — наклонив голову, парень смотрел прямо в глаза, практически не моргая, чтобы не пропустить ни единой эмоции, которая могла бы выдать очередную фальшь.

— Я. Не. Вру! — с неприязнью в голосе произнесла девушка, чуть ли не плевком выбросив эти слова ему в лицо. Скрыть негодование от вседозволенности старосты было просто невозможно. Кажется, его даже радовало, что она не умеет контролировать свои эмоции.

— Я могу это проверить.

Голос Реддла казался каким-то тянущим и волнистым, будто попытка контроля превратилась для него в игру. Девушка, не задумываясь, достала палочку, которая торчала из резинки её юбки.

— Как это... неуважительно, — удивлённо оценил место хранения палочки Том.

— Неуважительно к палочке? — усмешливо переспросила девушка и попыталась создать между ними большее расстояние, тыкая палочкой в грудную клетку старосты, отталкивая от себя.

— Что на сей раз? «Абракадабра»? «Крекс, фекс, пекс»? Или без всяких заклинаний — «приказываю молчать»? — деланно произнёс Том и усмехнулся. Впервые на его лице она увидела такие яркие эмоции, смешавшиеся в удивлении, высокомерии и некоторой детской весёлости. Это естественным образом выбило её из колеи. Рука с палочкой непроизвольно опустилась, ведь наблюдать за старостой было куда интереснее.

За долю секунды он вырвал из её руки палочку и занёс её за свою спину. Девушка опешила от такой наглости.

— Том Реддл, я заклинаю, верни мою палочку! — последние слова явно выговаривались с необузданной злостью.

— На меня твои заклинания не действуют, я подчиняюсь только настоящей магии.

Похоже, его было не остановить. Локомотив хорошего настроения гудел, испаряя всё терпение, которое оставалось у девушки. Вообще-то, не сильно терпеливой она и была.

Ничего более не придумав, кроме как попытаться силой вырвать свою палочку, девушка стала кружиться как маленький ребёнок вокруг Тома. Его это шоу забавляло как никогда. Том, подняв руку, просто наслаждался непринуждённой игрой в «забери у меня свою бесполезную игрушку». Не заметив шума, который они наделали кружась, они ясно услышали шаги. В одно мгновение Том махнул этой же палочкой и произнёс: «Коллопортус», но ничего не произошло. Девушка живо вырвала свою палочку из его рук и повторила то же заклинание: «Коллопортус». Дверь осторожно закрылась. Бейли принялась осматривать палочку, после чего ядовито прошипела:

— Ты осквернил её!

— Глупость. Она первый раз в жизни была использована по назначению, а не для пустого размахивания несуществующими заклинаниями, — тихим голосом ответил Том. — Но почему она ослушалась меня? — удивился Реддл, будто каждая палочка в этом мире должна беспрекословно слушаться его.

— Она очень предана своему хозяину! — девушка деланно скривила лицо.

— Твои эмоции фальшивы! Впрочем, как и вся ты…

Они оба облокотились спинами на стол, который стоял посередине чулана, в ожидании, когда шаги за дверью окончательно утихнут.

— Важнее, что ты не скрываешь своего нутра! — подёргивая бровями, отвесила девушка, словно нарочно провоцируя старосту на злость. И, кажется, это начало действовать.

— Ты не знаешь моего нутра, Бейли. И, поверь мне, если бы тебе удалось приоткрыть завесу моего мира, который скрыт от любопытных глупых глаз глубоко внутри меня… твоё дыхание остановилось бы от ужаса! — прошипел Реддл, поворачиваясь к девушке. — Ты до конца своих жалких дней, спя в обнимку с проклятьем, вспоминала бы моё имя с содроганием… с сожалением… оглядываясь на те мгновения, когда позволяла себе столь легкомысленно хамить мне... И, Бейли, почему тебе стоит начать сожалеть прямо сейчас, так это потому, что я-то о тебе уже кое-что знаю!

Эти слова прозвучали как приговор. Девушка сглотнула, представляя что он мог о ней узнать.

— И что же ты знаешь, Реддл?

— Знаю, что ты нарушаешь одно правило за другим. Знаю, что ты врёшь не только мне — старосте факультета, но и преподавателям, лишь бы заполучить подпись и пробраться в запретную секцию библиотеки. И я мог бы прямо сейчас пойти к директору школы, попросить его о твоём отчислении — и он сделал бы это! А твоё будущее закончилось бы, даже не успев начаться. С позором изгнанная из лучшей школы волшебства и чародейства, ты не смогла бы найти себе работу ни в жалкой захудалой деревушке — Хогсмиде, ни уж тем более в Министерстве магии. Так что я делаю тебе одолжение, ничего не предпринимая в эту секунду. Тебе нужно быть благодарной мне за моё великодушие и снисходительность.

Бейли выдохнула. Совершенно не этого она боялась услышать. Староста заметил, что тревожное ожидание на лице девушки сменилось на облегчение. Реддлу стало понятно, что он не попал в цель. Запугивание отчислением и последующими последствиями на её жизни — не сработали. Это несколько начало нервировать его, ведь прежде, если девушка вела себя эмоционально, скрещивала руки, бурила взглядом, это говорило о том, что Реддл всегда задевал её за живое, что невероятно радовало его жестокую садистскую натуру. Но сейчас… он увидел спокойствие в её мимике, и это принесло лишь раздражение.

— А ещё… — Реддл тяжело выдохнул, сбавляя внутреннюю нарастающую злость. Он слегка наклонил голову и вкрадчиво, но с толикой нравоучения, заговорил: — Тогда, в запретной секции библиотеки, твой неподдельный интерес к книге в моей сумке читался в одном лишь взгляде. Стремление познать тёмную магию имеет смысл лишь для тех, кто, по меньшей мере, прошёл второй курс школы. Так что… Начни с простого — выучи «Вилассио».

Девушка, не дожидаясь новой порции заносчивости, отпрянула назад на достаточное расстояние и, взмахнув палочкой, произнесла: «Вилассио». Неожиданная скованность в горле заставила парня схватиться за него.

— Том Реддл, твоё пожелание исполнено, а теперь исполни и моё.

Довольно улыбнувшись, Бейли продолжила:

— Ответь: зачем ты ходил в запретную секцию? Какую информацию ты ищешь?

— Крес… крестражи, — даже не сопротивляясь правде, горло всё равно сдавливало мерзкой болью.

— Что это?

— Это то, что позволит стать мне бессмертным…

— И как это работает?

Реддл задумался. В горле всё ещё отдавало скребущейся болью, а продолжительное молчание лишь усиливало её. Но не это волновало его в тот момент. Рассказав девчонке о крестражах, он мог подвергнуть себя опасности. Да и быть не единственным, кто когда-либо соприкоснулся бы с бессмертием — не хотелось. Это было его мечтой и только его возможностью, которой он ни с кем делиться не хотел. Однако было что-то, что подвергало его мысли сомнениям. Возможно, причиной этих сомнений стал секрет самой Бейли, которым она поделилась, хоть и под этим же заклинанием «Вилассио», но всё же. Реддл подумал, что это было бы… честно. Честно? Это было странно, даже для него самого. Почему-то ему хотелось ей ответить правдой и без сдавливающей тугим узлом болью в горле.

— Крестраж, — Реддл встретился взглядом с Бейли, — это колдовское творение, создаваемое при помощи ритуала. Душа человека разделяется, отправляя частичку себя в выбранный объект… И, как я понял, нет никаких ограничений в выборе предмета, в который вселяется душа.

Девушка нахмурилась. Ей казалось подозрительным, что впредь она никогда не слышала о таком способе продлить свою жизнь до самой бесконечности. Значило ли это, что метод являлся неизвестным для волшебников не просто так? Но книга, в которой Реддл сыскал информацию по крестражам, была найдена им именно в школьной библиотеке. Безусловно, запретная секция была охраняема, однако не настолько, чтобы в ней преспокойно хранились столь тёмные знания. Возможно, она накрутила себя мыслями о страшных последствиях подобных ритуалов, но ей тотчас захотелось убедиться, что это не так опасно, как рисовало её бурное воображение.

— В чём подвох? — девушка уронила взгляд куда-то вниз, будто там были ответы на все её вопросы. Однако ответа не последовало. Воцарившаяся тишина обволокла напряжением то малое пространство, что было между учениками. Бейли сглотнула. Тревога словно натянулась на тетиву. Девушка заставила глаза вновь подняться и стрела, пронизанная ядом самых худших догадок, током пронеслась по её телу. Тотчас она встретилась с жуткой улыбкой и абсолютно стеклянными, широко раскрытыми глазами. Две чёрные точки смотрели на неё с какой-то дикой и необъяснимой жаждой… Жаждой погрузить её в самые кошмарные представления о тёмной магии и её ритуалах.

— Подвох? — тихо и елейно переспросил Реддл. — А ты как думаешь? — Том сделал контрольный шаг к девушке, сократив дистанцию до касания носков их туфель, чем вновь ввёл дозу волнения в её голову. Он уже поймал эту взаимосвязь: как только он начинал приближаться, она теряла всю свою напускную уверенность и это невероятно забавляло его.

Смотря ей в глаза ещё несколько мгновений, он понял — девчонка не заговорит. Никаких предположений от неё не последует.

— Это ритуал, Бейли. Как я уже и сказал, часть души отрывается, отправляясь в другой объект. И, разумеется, как и в любом тёмном ритуале, необходимо принести в жертву другую душу. То есть… — остановился Реддл, раззадоривая любопытство и беспокойство девушки ещё сильнее. — Убийство — единственный путь к созданию крестража.

Девушка сглотнула, и это не осталось незамеченным. Реддлу нравилось наблюдать за растерянностью и волнением, это вызывало истинно приятные чувства в нём. И он ни на секунду не пожалел, что поддержал её интерес в этом вопросе. Сейчас она так щедро отблагодарила его своим страхом, который подпитывал его уверенность в себе.

— Т-ты… планируешь кого-то… кого-то убить? — еле бормоча себе под нос, она не могла собраться. Он говорил об этом ритуале так, словно это что-то обыденное для него. Словно убийство другого человека нисколько не пугало его, а наоборот — было наградой в довесок к бесконечной жизни.

— Светлая душа… Конечно, нет, — слова снова плавали в его голосе, звуча абсолютно притворно.

— Заклинание спало, и ты начал врать!

— Попробуешь наложить ещё? — Том слегка наклонил голову в ожидании.

— Иди к чёрту, Том Реддл!

Бейли бегом выбежала из чулана, позабыв, что ещё некоторое время назад они прятались в нём от чьих-то шагов. Но удача была на стороне Слизерина, потому как в коридоре уже никого не было.

Вернувшись в свою комнату, Том ещё долго не мог уснуть. Последние дни выдались очень насыщенными. Ему впервые в жизни хотелось с кем-то поделиться своими размышлениями, но мог ли он рассказать о Тайной комнате Эйвери, Нотту или Лестрейнджу? Том лежал на кровати с открытыми глазами. Но заставить их закрыться не удавалось. В голове накопилось слишком много мыслей, которые Том просто не успевал детально обдумать. Внезапно ему вспомнился поход в маггловский магазин на Воксхолл-Роуд, где он купил себе дневник. «Возможно, это поможет очистить разум — просто отправив все свои мысли в него?». Выскочив из комнаты, Том направился в гостиную. В это время в ней уже никого не было. Том сел недалеко от горящего камина и принялся передавать свои мысли бумаге.

«Доброго вечера, безмолвный свиток. Кажется, ты — единственный, кто способен выдержать бремя моих мыслей. Да начнётся история, которая потрясёт этот мир, и ты станешь её свидетелем!

В последнее время я погружён в поиски Тайной комнаты. Мною исследован каждый уголок школы. Я чувствую, что близок к разгадке, но пока мне не удалось найти ничего. В Тайной комнате я намерен встретиться лицом к лицу с Ужасом Слизерина. Вообразить сложно, насколько это может оказаться опасным приключением, но я готов ко всему. Я готов помочь своему предку в продолжении его дела. Однако моё пребывание в школе не ограничивается лишь поисками Тайной комнаты. На днях я наткнулся на удивительную книгу, в которой наконец-то обнаружил информацию о крестражах! Я искал её не из нежных побуждений. Человеческая жизнь противно коротка, а за чертой смерти одинокая неизвестность. Пусть это будут не пустые слова, не проза, но манифест силы против самой Смерти! Я стану неуязвимым и достигну величия! Ни одна живая душа не сможет помешать мне в этом деле!

Т. М. Р.».

* * *

Январь, как и декабрь, пролетели стремительно. День Рождения Тома, которому исполнилось шестнадцать лет тридцать первого декабря, остался незамеченным. Впрочем, как и всегда. Реддла это никогда особо не волновало. Любые праздники он оценивал как возможность с кем-то встретиться, чтобы извлечь из этого какую-либо выгоду, не более. В остальном, он считал это обременением.

— Вау, Ронда, твоей креативности нет предела! — наигранно удивилась одна из слизеринок, завидев большущий красный ящик в гостиной Слизерина.

— Я применила заклинание «Глиттердаст»!

— Я и не знала, что существует заклинание на блёстки, — усмешливо ответила девушка.

— Это заклинание придумала моя мама. Она, так же, как и я, любит блестящие вещи, — девушка с белоснежными волосами закинула конвертик в ящик и вместе со своей подругой направилась к дивану гостиной.

— Колись, Ронда, кому отправила открытку?

— Не могу пока сказать, — Ронда окинула взглядом сидевшего на диване Тома. Глаза того бегали по страницам учебника, не замечая происходящего вокруг. Ронда присела рядом с Томом и продолжила диалог с подругой:

— Лукреция, а ты кому планируешь отправить свою валентинку?

— Я в своём выборе не изменяю себе. Конечно, Винки, — это походило на намёк на вечно меняющиеся влюблённости Ронды. По крайней мере, такое впечатление она о себе создавала.

— Пфф… Праздник влюблённых, а не семейных пар, которые уже десятки лет вместе! — утрированно произнесла Ронда.

— Ронда, это у тебя новый объект воздыхания сменяется чаще, чем выходит свежий выпуск «Пророка».

В эту же секунду, казалось бы, увлечённый чтением и ничего не слышащий вокруг Том усмехнулся себе под нос, что не могло не остаться незамеченным для девушек. Ронда слегка опешила и решилась спросить:

— Том, что тебя так рассмешило? Позволь поинтересоваться.

— Не позволю, — отрезал тот, продолжая вчитываться в книгу.

Девушка побоялась что-либо ответить, так как каждый слизеринец знал: отвлекать Тома от его дел — к беде. Недовольно отвернувшись, она некоторое время смотрела в пол.

В гостиную нахрапом ввалились две чёрных мантии, создавая помехи по всей комнате. Два парня были явно в приподнятом настроении, об этом сообщал их заливистый смех. О чём они говорили, было не разобрать. Они пролетели по гостиной прямо к красному ящику. В руках у одного был чёрный мешок. Открыв его, парень заметил, что он и его друг стали главными объектами в поле зрения сидящих на диване зрителей:

— Девочки, не подглядывайте! Мальчики готовят вам сюрприз! — с некоторой издевательской интригой проговорил парень с мешком.

— Что у тебя в мешке, Эйвери? Неужто не определился, кому отправлять валентинку, и решил отправить всем? — подметила Лукреция.

— Я же сказал: не подглядывайте!

— Вы ураганом ворвались в общую гостиную, привлекая внимание, и хотите, чтобы мы не подглядывали? Тогда стоило прийти сюда в наше отсутствие! — колко ответила девушка.

— Лукреция, прекрати бубнить, ты портишь атмосферу дня! — наигранно нежно проговорил последнее слово Эйвери так, будто кто-то мог поверить в искренность его намерений подарить от всей души кому-то валентинку. Только не свои. От этого диалога устал и сам Том, которому не удавалось прочесть ни одной строчки без грубого вмешательства в его мысли словами о Дне святого Валентина, о котором только и шли разговоры. Резко и вполне демонстративно захлопнув книгу, Реддл перетянул всё внимание на себя.

— Уважаемые сокурсники, если кто-то из вас подвергнут заклинанию слепоты, — медленным холодным тоном с нотками раздражения чётко выговаривал Том. — Вы могли бы предупредить.

Все с полным непониманием уставились на старосту. Ехидные улыбки вдруг куда-то испарились. Том встал с дивана и продолжил:

— Помнится, я давал вам понять, что не выношу, когда мне мешают заниматься.

Справедливо было бы сказать, что есть и другие места для занятий, например библиотека, и, вероятно, каждый в этой комнате так и сделал бы — сказал, но если бы это был не Том Реддл. Вступать в конфронтацию со старостой казалось глупостью в принципе, а вступать в конфронтацию с Томом Реддлом — чем-то немыслимым. Да, его влияние сложно было недооценить, как и его эгоизм. Каждый считался с его прихотями, потому что его влияние распространялось и на профессоров. Он являлся любимым учеником не только Горация Слизнорта — декана Слизерина, но и самого директора школы — Армандо Диппета. Казалось, такой поддержке Реддла невозможно было противостоять, и навлекать на себя проблем не хотел никто. Так что сложно было сказать наверняка — было это искренним уважением к Тому или просто… страхом.

Несколько потупив глаза, Эйвери и Нотт переглянулись, давая себе время на обдумывание плана. Тогда Нотт сказал:

— Извини, Том, мы сейчас уйдём.

Кинув взгляд на друга по несчастью и махнув головой в сторону двери, намекая на провал плана и отход в спальню, Эйвери ответил кивком, и они быстро удалились из гостиной Слизерина.

Том хотел остаться, но присутствие девушек не давало вновь сконцентрироваться на книге. Он поспешно вышел из гостиной в коридоры подземелья. Ему хотелось перемотать эти два дня — день ажиотажа вокруг ящика и последующий с незаканчивающимися воплями сокурсниц от получения заветных сердечек. «Проклятый Валентин» — единственное, что мелькнуло в голове старосты.

Время перевалило за комендантский час. К счастью, по коридорам никто не ошивался, кроме самого Тома. Идя, загруженный своими мыслями и упёршись глазами в пол, Реддл услышал уже знакомый звук — шипение. Пробудившись, Том ускорил шаг, надеясь, что вновь услышит слова. Так и произошло. Шипение становилось всё громче и разборчивее:

— Иддиии кккко мммнеее… нассследник Сссслиззериинааа.

Том непроизвольно спросил:

— Куда?

Казалось, это безумие — разговаривать с самим собой, но голос отвечал:

— Нниииже.. Ссспустись ккко ммнее…

Реддл остановился, вспоминая все проходы замка, которые ему были известны. Он не знал, куда ниже подземелья он мог уйти. Подумав, что может упустить шанс, спросил:

— Как к тебе попасть? Где найти вход?

Шипение ненадолго утихло, а затем вновь появилось:

— Чччерез ввводу… ккран…

Едва разбирая в шипении слова, Том понял, что Тайная комната находится в одном из туалетов или ванных комнат. Не теряя ни минуты, Том двинулся проверять туалет и ванную комнату Слизерина. Выглядело это весьма странно: озабоченный староста врывался в уборную, проверяя краны так, будто искал, откуда случился потоп. К счастью, в этих комнатах никого не было, хотя, даже в ином случае, ему никто бы не сделал замечания.

Недолго думая, Том двинулся на второй этаж замка, где находилась женская ванная комната. Спешным шагом, преодолевая коридоры, Реддл очутился в женской туалетной комнате. Завидев красивейший умывальник, он без промедления двинулся к нему. Включая и выключая кран за краном, Том увлёкся так, что не сразу заметил странное ощущение, которым обдало его по всей спине. Будто что-то прожигало его от затылка до пят. Староста остановился, а затем, решив, что ему не показалось, выправился и со всей строгостью приготовился отчитывать ученика, который по какой-то причине не находился в своих покоях. Обернувшись, Том увидел те самые две серые искорки, сверлящие его из-под бровей. Уже знакомые длинные неопрятно лежащие волосы, знакомая защитная поза и, разумеется, так осквернительно запихнутая волшебная палочка в юбку.

— Снова ты, — ядовито выплюнул староста.

— Снова я, — усмешливо ответила девушка.

— Я уже начинаю подозревать тебя, Бейли. Ощущение, что тебе просто нравится нарываться на проблемы, нарушая одни и те же правила!

— Может, и так, но любопытно... Что наш староста делает в дамской комнате посреди ночи?

— Не твоё дело, Бейли. Отправляйся в свою спальню!

— Ну уж нет. Если я туда и отправлюсь, то только под «более пристальным присмотром» нашего уважаемого старосты, — вспомнив его же обещание Слизнорту, Бейли воспользовалась ситуацией, чтобы вставить эту язвительную речь.

На несколько секунд Том отвернулся к умывальнику, раздумывая, стоит ли при другом человеке пытаться отыскать Тайную комнату. Повернув голову к полу, он пытался продумать тактику, как выгнать девушку. Салазар! Она всегда оказывается не в том месте и не в то время.

— Том Реддл, вы ещё здесь? — усмехнулась девушка, наблюдая за задумавшимся старостой. Тот повернул голову к ней и, слегка подумав, в привычной манере медленно стал сокращать дистанцию, направляясь к девушке. В голове у него не было никакого плана. Ему очень не хотелось покидать это место, поскольку казалось, что он близок к разгадке самой желанной тайны в его жизни. Но открыть эту тайну не в одиночку он не мог. Привычные угрозы на девушку не влияли, будто у неё был иммунитет на выгон из школы. Дистанция между учениками сократилась, и, кажется, Том переборщил. Они стояли так близко, что даже если бы он вытащил палочку и вытянул руку — не хватило бы места.

Староста не мог скрыть своей злости от безысходности ситуации и просто смотрел на движения девушки, стоящей напротив него. Всё происходило не более десяти секунд, хотя казалось, что прошло несколько минут.

— Если естественная потребность была единственной целью твоего пребывания в данной уборной, то, думаю, можно завершить это действие, уйдя в свою комнату. Найти её не составит никаких проблем. Моей помощи не потребуется.

Молодой человек пытался сохранить привычный контроль над собой, полностью игнорируя, что туалет есть и в подземелье Слизерина, но сейчас было важно выгнать непослушную ученицу.

— После вашего появления, — она намеренно говорила на «вы», — у меня появилась новая цель…

— И какая же?

— Пристально проследить за парнем в женском туалете. Странная ситуация, не находишь?

— Не нахожу, — сквозь зубы выцедил Реддл.

— Что ты искал у раковины? — возвращая подозрительное выражение лица, подметила Бейли.

— Воду.

Девушка прищурилась, понимая, что это даже не попытка скрыть то, что он искал. Решив не медлить, она направилась к раковинам. Том, потупив глаза, только спустя две секунды обернулся, будто не понимая, как вообще попал в такую нелепую ситуацию. Девушка уже стояла у раковин и вполне провокационно смотрела на старосту. Том незамедлительно приблизился к ней и, по своей дурной привычке, схватил её за локоть, повернув к себе:

— Проклятье, Бейли, ты начинаешь меня бесить!

Его лицо буквально кричало своей гримасой о том, что девушке пора делать ноги, но та всё не могла угомониться.

— Хочешь мне что-то рассказать, Реддл?

Кажется, точка кипения была достигнута. Нельзя было допустить, чтобы Бейли увидела или, того хуже, сама открыла Тайную комнату. Откуда ни возьмись в руках парня появилась палочка, и тот быстрым движением вывел:

— Империо!

В тот же самый момент лицо девушки расслабилось, приняв самый блаженный вид из возможных. Том слегка скривился, но продолжил:

— Иди в первую кабинку, прикрой за собой дверь и сиди молча до тех пор, пока я не велю тебе выйти, — строгим тоном выговорил староста, и девушка, сохраняя тот же блаженный вид, отправилась в указанную кабинку.

Том продолжил искать кран и, не поверив своим глазам, увидел выгравированный символ змеи на одном из них. Несколько попыток открыть воду не обвенчались успехом, и кран никак не реагировал. Отчаявшись Том злобно выпалил: «Откройся», чем привёл в действие весь умывальник, который начал уходить куда-то глубоко под землю, а затем совсем скрылся из виду, открыв разверстый зев широкой трубы.

Смело прыгнув в беспросветную тьму, образовавшуюся под умывальником, Реддл полетел по скользкой трубе в самую пучину, находящуюся ниже всех подземелий. Труба была столь длинной и извилистой, что Тому казалось, что конца и края ей нет. Однако после очередного поворота трубы его неожиданно выкинуло на прямую поверхность. В абсолютной тьме было трудно определить, где пребывал слизеринец. Достав палочку, Реддл произнёс: «Люмос».

Появившийся свет из древка помог увидеть место, в котором оказался Том. Это был каменный тёмный тоннель, высотой в человеческий рост. Реддл делал уверенные шаги вперёд, преодолевая воду под ногами. Выйдя из толщи тьмы, Том смог разглядеть стены, на которых россыпью растирался мох. Под ботинками лежали кости разных животных. Это не вызывало страха, только ощущение, что он подбирается к логову, в котором живет настоящий хищник.

Преодолев несколько поворотов, слизеринец наконец вышел к стене, на которой были вырезаны две свившиеся в кольца змеи с поднятыми головами; вместо глаз у них блестели огромные изумруды. Подойдя вплотную, Том произнёс уже ранее работающее «Откройся!» — и змеи плавно соскользнули в стороны, открывая вход в Тайную комнату.

Он вошёл в просторный тусклый зал, оглядываясь по сторонам. По всему помещению располагались колонны, на которых мёртвенно красовались каменные змеи. Мраморная дорожка, вокруг которой, отражая блеск, лежала вода, вела прямо к статуе, возвышающейся до потолка. Дойдя до самого изваяния, Том смог рассмотреть в нём лицо, которое казалось ему знакомым. Это лицо принадлежало великому старцу — Салазару Слизерину. Реддл подошёл к статуе и произнёс:

— Говори со мной, Слизерин, величайший из Хогвартской четвёрки!

Рот каменного Салазара раскрылся, образуя чёрное жерло. Прямо изо рта выполз огромный змей. Блестящий, ядовито-зелёного оттенка, примерно двадцать метров в длину. Змей остановился перед Томом, покорно внимая каждое слово. Реддл ощутил приток невероятной храбрости и силы; он нисколько не боялся василиска. Сама мысль о том, что это чудовище может убить любого, кого пожелает сам слизеринец, растекалась по его жилам в танце удовольствия. В жизни Реддл не испытывал такой эйфории, как сейчас. В его власти был сам василиск.

— Вот мы и встретились! Я — Том Марволо Реддл, явился в эту Тайную обитель, чтобы продолжить дело своего предка, самого великого волшебника — Салазара Слизерина. И ты, василиск, мне в этом непременно поможешь…

В Большом зале царила непривычная атмосфера — с потолка падали красные блестящие сердечки, растворяясь, не долетая до столов. Несмотря на мрачную погоду за окнами, потолок в зале сменил картину на нежно-голубую простыню с белыми пористыми облаками. На столах пестрили самые разные лакомства с совершенно забавными фигурками: кексы в виде розовых мишек из белого шоколада, сладкая вата на палочке в форме букета цветов, огромные мятные леденцы, которые походили на ключи и многое другое. Ну и, конечно, тарелки с кашами, которые именно сегодня имели кислотные оттенки всех цветов.

— Да уж, впервые в жизни мне жаль, что наш директор не придерживается своих взглядов на сдержанность при проведении праздника. Как он мог допустить этот дождь из девчачьих соплей? — недовольно выплюнул Эйвери.

— Согласен. Это не похоже на него, — дополнил Реддл.

В зал громко распахнулись двери, и все взгляды устремились на вход. Потоком разноцветных одеяний в помещение влетели маленькие крылатые феи, оставляя после себя шлейф растворяющейся пыльцы. Феи хаотично летали по залу, приковывая к себе всё внимание. Ученики, особенно та часть, что носила юбки, неподдельно визжали от счастья, потому что из рук фей летели валентинки. Каждая точно знала к кому должна приземлиться. Кому-то прилетали целые стопы валентинок сразу от нескольких фей. Ясное дело, одной маленькой фее было невозможно утащить все признания одному человеку. А если это были коробки конфет или мягкие игрушки — создавался целый отряд фей.

— Не понимаю. Ящик стоял не только в нашей гостиной? — недоумённо выдал Нотт.

— Похоже на то, — сморщившись, ответил Эйвери.

Валентинки и подарки летели во все стороны, казалось, что этому нет конца и края. Хотя надо признать, эти крылатые были осторожны — ни одна тарелка не пострадала, чего нельзя было сказать о головах учеников. Им прилетало знатно, особенно сладостями.

На стол с зелёным знаменем тоже нещадно летели валентинки. Одна из таких, весьма увесистых, прилетела и к Бейли. Это была чёрная матовая с бархатистой поверхностью квадратная коробка, перевязанная бантом вишневого цвета. Бейли едва увернулась от прямого попадания в темечко. Она схватила подарок в руки, но скиснувшее лицо не выражало никакого желания открывать таинственную посылку. Вокруг творился полный балаган — все открывали свои валентинки, кто-то начинал с упоением читать вслух, кто-то радостно чавкал сладостями, кто-то сразу же обсуждал с сидящими рядом друзьями. Настроение Бейли явно не соответствовало окружающей атмосфере. Всё ещё с горящей от боли головой она пыталась не смотреть в сторону своего старосты — злость и обида не давали ни на йоту забыть вчерашнюю ночь. Но всё же, украдкой посмотрев на виновника головной боли, она встретилась с ним взглядом. Тот казался пустым, словно тяготы вины его совершенно не посещали. Это вызывало ещё большее негодование и желание справедливого наказания. Но как она себе это представляла? Реддл — староста факультета, подставить его было практически невозможно. Даже сообщив об использовании запрещённого заклинания, никто бы не поверил и даже не стал бы проверять. Да и в самом деле, Бейли не могла жаловаться ещё и по той причине, что его нахождение в туалете в ту ночь было не случайностью... она точно это знала.

Всё ещё не отпускающий чёрный взгляд осматривал руки Бейли, в которых лежала коробка. Резким глухим ударом по лбу Реддлу прилетела бумага. Не ожидая ни от кого посланий, он схватил кислотно-розового цвета конверт и в этот момент его цепко выкрал из рук Эйвери.

— Так, так, так… Что тут у нас? — Быстро раскрыв, светловолосый слизеринец обнаружил такого же цвета валентинку в форме сердца.

— Каждый миг без тебя — вечность, — начал зачитывать Эйвери, имитируя женский нежный голос. — А в мечтах я рисую наши сладкие дни, полные счастья и нежности... Ты — моя самая заветная мечта! И в этот день любви отправляю тебе своё волшебное послание, полное нежности и всепоглощающей страсти. С любовью, твоя Р., — дочитал Эйвери. — Мерлин, да у тебя тайная поклонница — маньячка. Ты уже в её планах женился на ней и наделал маленьких Реддликов… А что, мне нравится, — усмехнулся друг.

— Повезло, что мы в Большом зале! А иначе пришлось бы тебе обниматься с унитазом от моего щедрого подарка слизней. Чтобы впредь ты с моей фамилией не заигрывался!

— Это всего лишь шутка, Том. А вот кто такая «Р.»? Неужто нашей Ронде захотелось попытать своего счастья с самым чёрствым человеком во всём Хогвартсе? — ехидно заметил Эйвери, поворачивая голову к Ронде. Та же ела розового шоколадного мишку с кекса и что-то мило обсуждала с подругой Лукрецией.

— Нда, а партия-то неплохая. Ты подумай, — уже серьёзно сказал Эйвери.

Для каждого парня на факультете Слизерин Ронда Доусон была лакомым кусочком: чистокровная, из богатой семьи, незаурядная внешность и неиспорченная репутация. Но при всём при этом никто никогда не пытался завоевать её внимание, так как казалось, что у этой недотроги слишком высокие идеалы. По правде говоря, выяснить, так ли это на самом деле, тоже никто не брался.

Завтрак окончился, и ученики направились кто куда. Воскресный день Реддлу хотелось провести в своих чертогах разума, размышляя о планах на ближайшее будущее. Вернувшись в гостиную Слизерина, Том достал дневник и начал записывать все предстоящие дела.

Тем временем в подземелье стали возвращаться ребята: кто уходил в комнаты, кто в уборную, а кто оставался в гостиной. В целом, кроме потрескивания огня в камине, чирканья пера по бумаге и тихих разговоров ребят, звучащих где-то в другой части гостиной, было подозрительно спокойно для такого дня.

Страница дневника слегка колыхнулась от образовавшегося с правой стороны ветра. Обернувшись, Реддл увидел, что рядом уселась Ронда. В последнее время её общество начало напрягать старосту.

— Привет, — ненавязчиво произнесла Ронда. Том не желал тратить время на пустые диалоги, поэтому продолжил что-то записывать в свой дневник.

— Том, прости, что отвлекаю, но я хочу поговорить с тобой. Удели мне минутку... пожалуйста, — жалостливо попросила девушка. Реддл терпеть не мог такие убогие попытки завести разговор. Он никогда не испытывал вины за то, что являлся таким... жестоким. Ему было действительно неинтересно, что чувствуют другие люди, за исключением тех ситуаций, когда ему от них было что-то нужно. В таких случаях он мог казаться самым очаровательным и эмпатичным человеком на Земле. Но Ронда... Какой от неё был толк? Обычная слизеринка. Никаких особенностей в ней нет. Только приятная мордашка.

Том захлопнул и положил дневник на стол, ещё пару секунд настраиваясь на беседу.

— Говори, — сухо проговорил Том, даже не смотря на Доусон.

— Ты получил мою валентинку?

— Ты видела.

— Да. Я хотела бы знать, что ты об этом думаешь…

— О чём конкретно?

— Ну, например, взаимно ли это?

Парень задумался. Нет, конечно, это было не взаимно. Том не знал, чем могла быть полезна слизеринская девчонка в будущем. Возможно, ему пригодились бы связи её родителей, работающих в Министерстве магии, или что-нибудь ещё. Однако он никогда не терял возможности пополнить свою коллекцию марионеток. Здесь же он понимал, что кукла сама идёт в его руки, нужно только подыграть.

— Допустим, — ответил Реддл, повернув голову на Ронду. Девушка не ожидала такого ответа. Она, конечно, надеялась, но точно не рассчитывала на взаимность. Щёки налились алым цветом, а реснички-щёточки пришли в действие, вот-вот взлетят.

— Мы можем пройтись по первому этажу, просто пообщаться, узнать друг друга получше…

— Хорошо. Пойдём.

— Сейчас? То есть, да... Я готова... — казалось, Ронда вновь не ожидала такой открытости Тома, но нельзя было терять такой шанс.

Он встал с дивана, бесцеремонно взяв её за кисть, и повёл за собой в коридоры подземелья. Выйдя из гостиной, Том отпустил её. Странные порывы хватать девушек за руки уже становились нормой для него. Поднявшись на первый этаж, они заметили, что коридор был практически пуст, что было совершенно необъяснимо, учитывая, что сегодня воскресенье. Изредка им встречались такие же парочки, разгуливающие за ручки. Ронда была вне себя от счастья, что сам Том Реддл уделил ей внимание.

— Расскажи о своей жизни вне школы, — решила завести диалог девушка.

Том, нахмурив брови, ещё раз подумал, зачем он на это подписался…

— Ничего особенного, — сглотнув, Том понял, что не готов обсуждать самую больную для него тему. — Может, лучше ты расскажешь о себе?

— Мм... Наверняка ты уже многое знаешь обо мне, — девушка мило улыбнулась, надеясь, что это действительно было так.

— Верно. Я знаю обо всех учениках Слизерина предостаточно. Например, откуда ты, кто твои родители и... — Реддл замялся, не решаясь сказать и ещё кое о чём, ведь это совершенно не принято было уточнять. Это было его личным помешательством.

— Что я — чистокровная волшебница?

— Да.

— Это так важно для тебя? — мило поморщившись, девушка посмотрела на парня. Они всё ещё не торопясь слонялись по первому этажу в поисках места для остановки.

Реддл понимал, что взгляды Салазара Слизерина поддерживали далеко не все даже чистокровные волшебники. Ещё немного подумав, Том не желал притворствовать; в этом важном для него вопросе он не мог потерять себя.

— Да, это важно для меня, и это должно быть важно для всего магического сообщества.

— Но почему?

— Потому что магглы — настоящая угроза для каждого из нас. Они никогда не примут магию. Если ты помнишь, в «Истории магии» Батильды Бэгшот говорилось о сжигании ведьм на кострах. Так вот, такая борьба с нами закончилась несколько лет назад. И, возможно, продолжалась бы, если бы магглам не стирали память, как только они видят волшебство. Всё, что им, простецам, непонятно, они стараются уничтожить. Именно поэтому был принят Статут о секретности. Но будь я Министром магии, всё было бы совсем иначе... — Том остановился и на его лице резко вырисовалась картина злости.

— Что ты имеешь ввиду, Том?

Староста задумался. Кажется, он был на грани, чтобы осыпать девушку своими весьма негуманными идеями, которые впоследствии могли бы передаться в другие нежелательные уста. Реддлу совершенно не хотелось портить свою репутацию. Не сейчас.

— Неважно.

Том остановился возле окна, Ронда повторила и встала напротив. Они некоторое время смотрели на мрачную картину на улице, столь же мрачную, сколь и их разговор. Том ушёл в свои мысли, размышляя о том, зачем вообще согласился на эту странную прогулку по замку.

— Том... — девушка опасливо прикоснулась к его руке, слегка зажав её. Парень обернулся к ней. Оценивающим взглядом он прошёлся по её пышным, слегка волнистым белым волосам, которые всегда аккуратно уложены, по крупным наивным глазам, вздёрнутому носу, губам, похожим на розовый бант, по бережно выглаженной белой блузке, зелёному галстуку и чёрной юбке. Обычную форму слизеринки обильно украшали запонки и брошки в виде цветов. На миниатюрных пальчиках красовались явно дорогие кольца с разными камнями. Девушка производила впечатление дорогой фарфоровой куклы, с которой ребёнку запрещают играть; она стояла на полке самого видного шкафа со стеклянными дверцами, и трогать её категорически запрещалось.

Но вот её тёплая бархатистая ручка держит за холодную руку Реддла, которому непонятно, что она хочет от него. Нет, он совершенно точно не был о себе низкого мнения; ему легко представлялось, что общение с ним могло нравиться окружающим. Однако он отлично понимал, что все его связи — это некая взаимная выгода. Могла ли Доусон желать общения с ним, чтобы в дальнейшем что-то получить от Реддла? Вероятно, могла. Но было ли это основной причиной её заинтересованности в нём? Он не понимал.

— Ронда, — наконец заговорил Том, — для чего всё это?

Тепло, исходившее от касания её руки, немного остудило пыл старосты.

— Ты мне нравишься, Том, это же очевидно... И всегда нравился... — тишина, наступившая после этих слов, была по-настоящему гробовой. Девушка ожидала, что стоящие напротив чёрные глаза хоть как-то отреагируют, но в них ей встретился лишь холод. — Скажи, это правда взаимно? — она вспомнила подтверждающие слова Тома в гостиной, но тогда они звучали очень неубедительно; ей хотелось услышать это сейчас и совсем иначе.

— Правда, — нагло соврал Реддл, не чувствуя и доли того, что чувствовала к нему она. Доусон решила, что если ещё помедлит, то он раз и навсегда потеряет к ней интерес, и в ту же секунду прильнула к его губам. Он не двигался, лишь закрыл глаза. Поцелуй был таким холодным, словно напротив стоял камень. Он не отвечал взаимностью, и мысли девушки сплелись в кучу, не зная, как действовать дальше. Реддл отпрянул, открыв глаза.

— Прости, это... была ошибка... — девушке стало стыдно за свою решимость. Он не отвечал ей, этого было достаточно, чтобы уйти.

Ронда сорвалась с места, но далеко уйти не удалось. Ловкая, уже родная хватка за кисть притянула к себе. Том закрыл глаза и коснулся её губ. Поцелуй был резким, но по-прежнему пустым. Девушка отчаянно хваталась за каждое прикасание его губ так, словно это их последняя встреча. Он же просто проверял, щёлкнет ли внутри. Появится ли ноющее чувство, но... ничего. Эта связь не вызывала у него абсолютно никаких эмоций. Том резко отпрянул вновь. Посмотрев пару секунд с каким-то необъяснимым омерзением в пол, парень вытер губы об рукав и, ничего не объясняя, быстрым шагом удалился.

Расстерянная Ронда осталась у окна. «Он сделал это так явно, что нет никаких сомнений — я противна ему» — пробежало в её голове. Прогремевшая молния где-то недалеко от замка слегка взбодрила девушку, заставляя отвлечься на погоду за окном. Тёмно-синее затянутое небо контрастировало с той атмосферой, что витала в воздухе внутри Хогвартса. Девушка почувствовала лёгкое прикосновение к своему плечу. Повернув голову, она увидела знакомое лицо.

— Ронда, здравствуй, — сказал парень с чёрно-жёлтым галстуком.

— Крис... рада тебя видеть, — девушка еле натянула улыбку. Крис ещё несколько секунд смотрел в её лицо. Ему хорошо удавалось считывать, что по-настоящему чувствует человек в данный момент.

— Дурацкий праздник? — неловко улыбнулся он.

— Да…

— Мы слишком юны, чтобы не совершать ошибок.

Это было странно. Странно, что Крис будто бы что-то знал о том, что произошло на этом месте несколько минут назад.

— О чём ты?

— Ни о чём конкретном… Иногда лучше совершить то, чего так сильно хочет сердце, чтобы убедиться в том, что это на самом деле не то, что ему было нужно. Иначе можно обречь себя на всю оставшуюся жизнь на сожаление о несделанном, будто бы это действие и взаправду могло принести счастье…

— Самое ужасное… это то... — с трудом выговаривала девушка.

— Что это желание было не взаимным?

— Кажется, да…

— И после этого ты по-прежнему питаешь какие-то надежды?

— Нет, но… я не знаю, Крис, — удручённо ответила девушка.

— Тебе необходимо время, чтобы принять эту ситуацию, — мягко заключил Дэвенпорт. Доусон подняла на него свои мокрые глаза. — Это вовсе не тот человек из-за которого стоит огорчаться, Ронда.

Ей стало всё предельно ясно: он действительно подслушивал разговор с Реддлом. Но почему-то сейчас её это совсем не волновало, будто его вовремя подоспевшая поддержка перекрыла этот не самый приятный факт.

Чёрная мантия преодолевала лестничные пролёты; в голове старосты было лишь сожаление о потраченном времени. «Видит Салазар, этого не повторится никогда».

В гостиной Слизерина было по-прежнему умиротворённо. Бейли сидела на диване, вновь осматривая подаренную коробку. Открыть её до сих пор не поднималась рука. От кого ей могла прийти валентинка, если она ни с кем не общалась? У неё не было подруг, которые могли бы поддержать её в этот день дружеской валентинкой, и тем более не было воздыхателей. На секунду Бейли подумала, что это мог быть Крис Дэвенпорт, но тут же отмахнула эту мысль; было бы странно после единственной встречи дарить валентинку. Думать было не на кого, отчего открывать матовую коробку было волнительней.

В гостиную залетел Реддл. Краем глаза окинув журнальный стол у дивана, он заметил свой дневник. Салазар! Реддл в одно мгновение оказался возле стола. Повертев дневник и убедившись в его целости, Том уже собирался уйти, как увидел недалеко сидящую на диване Бейли с всё ещё закрытой коробкой. Реддлу было любопытно узнать, что прислали Бейли в такой загадочной упаковке, но ещё интереснее — кто мог прислать валентинку девчонке, с которой и за партой-то никто не сидит. Однако желание уединиться оказалось сильнее. Староста двинулся к спальне.

Не успев покинуть гостиную, Том услышал оглушающий хлопок и весьма внушительный грохот позади, будто упало как минимум тяжеленное мягкое кресло. Он был уверен, что звук исходил от дивана. Обернувшись, Том увидел тёмную, кроваво-мерцающую дымку, за которой на диване оказалась… пустота.

Нахмурившись Том рассматривал одинокую гостиную, в которой только что видел девушку, но сейчас… её нет. Салазар! Не хватало лишних забот. Уйти, закрыв глаза на эту странную ситуацию, он не мог — значок старосты обязывал держать всё под контролем. Неохотно подойдя к дивану, Реддл поднял коробку, из которой до сих пор выходили остатки кроваво-красного дыма. Аромат, исходивший от дымки, был ему не знаком. Он казался едким и весьма... специфичным. Словно смесь гнили, затхлости, лимона и чего-то невыносимо приторно-цветочного. Решив не медлить, Том закрыл коробку, желая сохранить хотя бы йоту того, что уже вышло из неё, чтобы выяснить у преподавателя зельеварения, что это могло быть. Девушки в комнате он не обнаружил, да и искать не было времени, ведь следов в коробке могло не остаться.

В кабинет Слизнорта постучались. Профессор, приоткрыв дверь, впустил ученика своего факультета.

— Том? Добрый день, мой дорогой Том. Что вас привело ко мне в воскресный день всех влюблённых? — недоумённо уставился тот.

— Добрый день, профессор. Мне необходима ваша помощь. В этой коробке остатки неизвестного мне зелья. Большая часть вышла с волшебной хлопушкой при открытии. Что это может быть? — Том протянул коробку профессору. Слизнорт осторожно открыл и принюхался. Подняв настороженный взгляд на ученика, профессор вопросил:

— Том, откуда у вас эта коробка?

— Подарили на День святого Валентина.

— Вам? — удивлённо уставился Слизнорт.

— Нет. Так что это, профессор?

— Это... Том, это анимагическое зелье. Его принимают, когда хотят превратиться в животное, — профессор вновь принюхался, чтобы убедиться в своих словах.

— Вы хотите сказать, что тот, кто создал данное зелье, хотел, чтобы тот, кто получил эту коробку, превратился?

— Мне не дано знать, какие намерения преследовал тот, кто изготовил это зелье. Меня удивляет, Том, что оно проявилось не в обычной форме, а в виде пыльцы, которую достаточно лишь вдохнуть. Однако ещё более интригующим является тот факт, что анимагическое зелье может принимать лишь тот, кто его сам и приготовил... Более того, процесс его приготовления настолько сложен, что я не в состоянии понять, как это могло произойти… Я в смятении, Том, совершенно в смятении. Как же это возможно? — продолжал хмуриться и удивляться Слизнорт, сжимая в руках чёрную посылку. — На чьё имя была адресована эта коробка?

— Не знаю, сэр. Я шёл по одному из коридоров и услышал позади хлопок. Обернувшись, никого возле коробки не обнаружил.

Ложь была привычной для Реддла, и ему ничего не стоило солгать даже профессору. Решив, что разговор больше не принесёт никакой пользы, Том завершил:

— Думаю, это была чья-то шутка, сэр. Знаете, в день влюблённых не всегда присылают исключительно любовные послания.

— Да, это верно, конечно… В мои школьные годы мне прислали коробку с удивительно сладкими мармеладками, после которых мои зубы окрасились в цвет радуги. Ха-ха, это было даже забавно, — казалось, профессор на мгновение действительно поверил в несерьёзность посланной коробки. — Возможно, среди учеников есть гениальный зельевар, чья шутка могла бы стать настоящим открытием в мире зельеварения. Однако мы, вероятно, так и не узнаем этого.

— Благодарю вас, профессор, за оказанную помощь. Я вынужден удалиться. Хотелось бы лучше подготовиться к завтрашним занятиям.

— Да-да, Том, конечно. Идите.

— Профессор… — Том махнул, головой прощаясь с профессором, и покинул кабинет.

Навалившаяся новая тайна — стала ещё одной проблемой для Тома, которую он непременно решил взвалить на себя. Маледиктус Бейли таинственно исчезла после хлопка, который до сих пор проигрывался в памяти Реддла. Если бы она открыла эту коробку в Большом зале… там, где и получила посылку… то, вдохнув, могла превратиться в то животное, о котором она говорила. Вернее, не говорила. Она так и не поделилась этим секретом. Возможно, анимагическое зелье в виде пыльцы сработало и она… превратилась. Хлопок, грохот и исчезновение. Куда она могла исчезнуть? Может, улетела? Учитывая, что они были в подземелье, в замкнутом пространстве гостиной, она не могла далеко улететь. Как, в принципе, и убежать. Всё это было странно. Неужели тот, кто подослал ей коробку, желал, чтобы она превратилась прямо в Большом зале, у всех на глазах? Но зачем? Это могло бы подставить её. Кому это нужно?..

Мысли о василиске и Тайной комнате ушли куда-то на второй план. Тому впервые хотелось встретиться лицом к лицу с нарушительницей школьных правил, чтобы вновь допросить. Он был готов использовать любое запретное заклинание, лишь бы узнать, кем она является.

* * *

Наконец, прошедший Валентинов день вернул спокойную учебную атмосферу в стены замка. Новая неделя началась с первого урока Истории магии.

В класс с бледно-серыми стенами залетело привидение. Это был профессор Катберт Бинс. Пролетая между деревянными партами, страницы учебников перелистывались, захваченные проскальзывающим за профессором холодным ветром. В классе было немного тускловато, и лишь слабые лучи солнца, пробивающиеся сквозь грязные окна, освещали учительский стол, над которым, подсвечиваясь, летала пыль.

Занудливым голосом профессор начал свою лекцию на тему Международного статута о секретности. У Реддла и Доусон одновременно возникла мысль о странном совпадении их вчерашнего разговора и темы урока. Сидя на разных рядах, они нашли друг друга взглядами.

— Ронда, ты что-то не рассказала мне? — тихо прошептала сидящая за одной партой Лукреция, увидев, как та смотрит на старосту.

— Что? Нет. Мне нечего рассказывать, — отрезала девушка, вернувшись к перу.

— Да брось, я же вижу ваши гляделки и то, что ты сама не своя со вчерашнего дня. Я ведь твоя подруга, почему ты скрываешь от меня ваши отношения?

— Да ничего я не скрываю, Лукреция. Просто... никаких отношений у нас и нет.

«Я бы хотел, конечно, выделить Закон Раппапорт, который и по сей день действует в Северной Америке. Закон гласит, что волшебникам не позволяется вступать в брак или заводить близкие знакомства с не-магами. Любые личные отношения с ними несут суровые наказания», — доносился монотонный голос профессора.

— Так что произошло вчера? — продолжала шептать подруга.

— Мы прогулялись по замку. И у нас был не самый приятный диалог, который закончился так, что мы, по всей видимости, больше никогда не заговорим.

— Да что же вы такое обсуждали?

— Как ни странно, мы обсуждали Статут о секретности и магглов.

— Ах, вот в чём дело.

— Почему ты так говоришь, будто тебе всё понятно?

— Ты что, не знаешь, каких взглядов придерживается наш староста?

— О чём ты, Лукреция?

— Ох, Ронда… В общем-то, у всех «Слизняков» такая… как бы так сказать... навязчивая идея. Они думают, что магглы на более низком уровне, чем даже… — девушка начала шептать ещё тише: — грязнокровки. И в лучшем случае они должны быть на уровне домашних эльфов…

— А в худшем? — Ронда замерла от услышанного, а глаза от ужаса округлились.

— А в худшем и сама догадаешься.

— Мерлин! Надеюсь, они это не серьёзно.

— Ронда, ты будто и не была в нашей компании всё это время. Реддл... не знаю, как ты этого не заметила… вообще-то тот ещё диктатор и садист. Впрочем, как и все они…

«Как прекрасно, что в Европейском магическом сообществе маги и не-маги уже давно сотрудничают, дружат и вступают в браки. Надеюсь, никогда наши связи не оборвутся», — заключил профессор. В этот момент две девушки посмотрели в сторону Реддла, который, услышав последние слова профессора Бинса, сморщился и откинул перо.

На уроке Зельеварения изучали новое зелье — Укрепляющий раствор, способный излечить незначительные ранения. Этим весьма полезным раствором часто пользовался целитель в больничном крыле. Достаточно непростая рецептура заставляла кропотливо работать над зельем несколько дней. Профессор Гораций Слизнорт попросил ребят разделиться самостоятельно по парам, дав задание следить за зельем по очереди и вне класса до следующего урока. Том Реддл обернулся, чтобы выбрать себе пару. Он понимал, что справился бы на отлично и в одиночку, однако не стал бы пререкаться с профессором. «Надо выбрать того, кто не будет мне мешать готовить зелье самостоятельно» — подумал Реддл. И почему-то именно в этот момент ему пришла в голову фамилия Бейли. «Ну, конечно, она-то постоит тихо в сторонке» — иронично подловил себя на мысли Том. И впрямь, с её вредным характером в это было бы сложно поверить.

Том начал глазами искать девушку в классе, но вдруг не обнаружил её. Это показалось странным, ведь пропускать уроки категорически запрещалось. Тогда Том задумался, всё ли в порядке с ней. Интересоваться у преподавателей не хотелось, это могло бы вызвать подозрения, ведь вчера она совершенно таинственным образом исчезла, оставив лишь коробку с анимагическим зельем. Оставалось лишь ждать, что она появится на одном из уроков.

Выбрав в пару Лестрейнджа, Реддл сразу предупредил, что вне класса приготовит зелье в одиночку. Лестрейндж молча согласился.

Прошла неделя после загадочного исчезновения Фрэнсис Бейли. Том не понимал, в курсе ли кто-то о её пропаже, ведь никто ни разу не произнёс её имени ни на одном из уроков. Обычно, если кто-то отъезжал к родным или попадал в больничное крыло в учебное время, об этом говорили хотя бы друзья этих пропащих. Но у Бейли, судя по всему, не было друзей. Никто не обращал на неё внимания, когда она числилась присутствующей, и, поэтому, то же самое происходило, когда она пропала.

После уроков Том зашёл в библиотеку за книгой по анимагам и оборотням. Вопрос, который его волновал: может ли анимагическое зелье убить того, кто его выпьет или вдохнёт? Информация была найдена быстро. Красными буквами в побочных эффектах выводилось: «В случае неудачи пьющий, возможно, испытает ужасные мутации получеловека-полуживотного, которые будут постоянными и не поддадутся исправлению. В крайнем случае, анимаг умрёт». Последнее прошибло пот на лбу старосты. Осознавать, что Бейли нет, потому что она мертва… было жутко. Не то чтобы он испытывал к ней жалость. Скорее его ввело в недоумение — кому вообще понадобилось так издеваться над безобидной тихоней Фрэнсис? Это не укладывалось у него голове. Единственное, что ему пришло на ум — наведаться в больничное крыло.

Направившись туда, Том не знал, что скажет целителю, но проверить, находится ли там Бейли, было просто необходимо. От школьного целителя Норин Блэйни Том узнал, что в больничном крыле Фрэнсис Бейли уже нет.

— Миссис Норин, что случилось с Фрэнсис Бейли?

— Мисс Бейли поступила к нам с очень необычной болезнью... До сих пор неизвестно, что повлекло за собой её состояние. Я сделала всё, что было в моих силах, — огорчённо промолвила Норин.

— Вы хотите сказать, что мисс Бейли... — староста тяжело сглотнул, не веря, что это могло взаправду произойти, и тогда, в гостиной, он видел её последний раз. Что-то кольнуло его в грудную клетку. Возможно, это было воспоминание о том, как она дважды тыкала в него своей палочкой… Или что-то иное. Ему необходимо было услышать подтверждение его опасений от целительницы.

— Она умерла, миссис Норин? — принявшиеся эмоции злости, недоумения и даже страха на его лице сплелись в одну тяжёлую картину ужаса.

— Мистер Реддл, я неопытный целитель… однако в моих руках ещё никто не умирал. Мисс Бейли отправлена на лечение в больницу святого Мунго.

Это отпустило, хоть и ненадолго.

— Что всё-таки с ней произошло, миссис Норин? — не мог успокоиться Реддл.

— Её принёс на руках Альбус Дамблдор. Он сказал, что нашёл её на первом этаже, недалеко от его кабинета, без сознания. Всё её тело было покрыто странной шероховатой сожжённой плёнкой. Она была весьма сильно изранена. По всему телу большие ссадины, огромная потеря крови, и мне не удалось привести её в чувства ни спустя день, ни спустя неделю. Её состояние ухудшилось, и сегодня было принято решение отвезти её в больницу, — закончила миссис Норин.

Сегодня. Он мог прийти раньше и увидеть всё это сам… Но не успел.

— Миссис Норин, где находится больница святого Мунго?

— В Лондоне, мистер Реддл. А что? Вы же не думаете покинуть школу во время учёбы? Директор будет против.

— Нет, миссис Норин, не планирую. Благодарю вас за уделённое время.

Том резко сорвался и покинул больничное крыло. Преодолев один лестничный пролёт, Том собирался продолжить спускаться в подземелье, но вдруг... передумал. Выйдя на первый этаж, Том стремительно шёл в класс трансфигурации. Ему было просто необходимо поговорить с профессором Дамблдором.

В классе, несмотря на позднее время, Том всё-таки обнаружил профессора. Он явно был очень занят, но согласился поговорить со старостой.

— Тебя что-то беспокоит, Том? — заботливым голосом поинтересовался Дамблдор, проверяя груду домашних заданий за своим столом.

— Что произошло с мисс Бейли?

— Неизвестно, что именно, Том.

Реддлу показалось, что профессор будто что-то скрывает.

— Том, ты желаешь мне что-то сказать? — с прищуром спросил Дамблдор.

— Нет, профессор, только... — замялся ученик.

— Да, Том?

— Могу ли я посетить больницу в выходные дни?

— Боюсь, не можешь. Мисс Бейли обязательно вернётся к нам, и у вас будет возможность обсудить случившееся, — отрезал профессор, отпрянув на спинку габаритного кресла.

— А если не вернётся, профессор? Мне необходимо с ней поговорить, — напористо ответил староста.

Дамблдор мило улыбнулся. Ещё пару секунд подумав, он медленно проговорил:

— «Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на время, место и обстоятельства», — в своей, как всегда, таинственной манере произнёс Дамблдор, смотря куда-то на стол.

— Профессор?

— Древняя китайская пословица… — улыбнулся учитель трансфигурации, продолжив: — Что ж, в выходные я собираюсь направиться в больницу. Так тому и быть, можешь отправиться со мной.

Том махнул головой, соглашаясь, хотя прекрасно понимал, что ожидание было ему не на руку. Но выбора не было. Открыв дверь и собираясь выходить, Реддл остановился, задумавшись.

— Том? — спросил удивлённо Альбус.

— Профессор, вы сказали про красную нить…

— Это всего лишь легенда, Том, — наблюдая за нахмуренным учеником, Альбус продолжил: — Согласно пословице, боги привязывают к щиколотке каждого человека красную нить, а затем прикрепляют её к телу того, с кем этот человек должен соприкоснуться. «Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвётся».

Реддл смотрел сквозь профессора. Ему казалось странным, что эту фразу Дамблдор сказал в контексте того вопроса, с которым он пришёл, но задавать больше вопросов он не хотел. Развернувшись, он молча покинул кабинет.

Спустя два дня Гораций Слизнорт начал приглашать учеников на собрание Клуба Слизней. Пятеро слизеринцев, пришедшие в наглаженных костюмах, с прилизанными волосами и задранными к потолку носами от собственной важности, сели за деревянный стол в кабинете Горация Слизнорта. Декан факультета был на самом деле очень расчётливым человеком. Отбирая лучших из лучших, он хотел не только сблизить этих учеников, но и иметь связи вне школы Хогвартса. Ведь это были поистине самые амбициозные и способные ребята, как считал сам профессор Слизнорт. К тому же практически каждый был из чистокровной влиятельной семьи. Вот только не каждый, но об этом профессор не знал.

Стол скромно украшали чайный сервиз и несколько фарфоровых тарелок с конфетами и печеньем. Во главе стола сидел Слизнорт в своём клетчатом коричневом костюме с атласной бабочкой на шее. Выглядел профессор самым счастливым на этой встрече.

— Что ж, приветствую вас, мои любимые ученики! Наконец-то мы вновь нашли время для собрания, — светящееся от радости лицо Слизнорта казалось вот-вот лопнет от переизбытка эмоций.

— Омрачают лишь ограничения, профессор, — сказал Лестрейндж, сидящий на другом конце стола.

— Да, понимаю. Директор так и не пошёл навстречу нам, к сожалению. У нас есть половина часа и ещё немного, чтобы вы успели добраться до своих спален к комендантскому часу, — удручённо заключил Слизнорт, слегка поджав губы. — Как продвигаются служебные дела у вашей матушки в Министерстве, мистер Эйвери?

— Прекрасно. Всё так же предотвращает дожди в кабинетах, вызванные недовольными сотрудниками, — смешливо ответил Эйвери.

— Недовольные сотрудники? Что же их не устраивает? — удивился Слизнорт, разливая чай в маленькие чашечки.

— Восемьдесят галеонов в один календарный месяц — вероятно, предел мечтаний, — съязвил Эйвери.

— Даже не знал, что в Министерстве так мало платят…

— Это средний ранг, есть и те, кто получают ещё меньше.

— Мерлинова борода! На это же самому невозможно прокормиться, не говоря уж о семье... — продолжал восклицать профессор. Чашки наполнились горячим чаем. Слизнорт пододвинул поднос в середину стола, и гости с удовольствием разобрали напитки. Сам же Слизнорт налил в глубокую тёмную кружку напиток из другого кувшина.

— Наверное, стоит всё-таки взяться за учёбу, не так ли, Эйвери? Иначе твоя матушка будет подтирать дожди после тебя, — подколол Мальсибер. Слева сидящий Эйвери еле сдержал смех, покачав головой в стороны, мысленно говоря «недоумок». Несмотря на колкое замечание, Эйвери был не так уж плох в учёбе. Конечно, перепрыгнуть Реддла было невозможной задачей, однако учился он не хуже остальных Слизней. Но подколы для слизеринцев были чем-то неотъемлемым в их понимании дружбы.

— Мистер Мальсибер, а что насчёт ваших родителей? Кем они работают?

— Мой отец работает главным целителем и получает пятьсот галеонов, а матушка помогает, получая двести галеонов, но они не живут на работе, как работники Министерства, — горделиво ответил Мальсибер. В этот момент Реддл сглотнул, надеясь, что до него вопросы о родителях не дойдут.

— Что ж, какие у нас полезные знакомства, оказывается, — неловко улыбнулся Слизнорт. Отпив из кружки, он немного хохотнул. — Нотт, может, вы поделитесь? Я знаю, что ваш отец работает в Отделе магического правопорядка. Чем именно он занимается?

— Он работает в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии. Следит за соблюдением Статута о Секретности, — ответил Нотт.

— Ох, как интересно. Получается, что ваш отец контактирует порой и с магглами?

— Да, бывает. Иногда он стирает им память, если магия применялась при них.

— Да, это, наверное, очень непросто... — сочувствующе произнёс профессор, смотря на Нотта.

— Вовсе нет, — спокойно ответил Нотт.

— Муки совести совсем не посещают вашего отца?

— Что вы, нет. Кажется, это работа его мечты, — сидящие за столом Слизняки принялись тихо смеяться.

— Профессор, как вы считаете… У каждого из нас есть перспективы достигнуть чего-то большего, чем заниматься рутиной в Министерстве магии? — внезапно раздавшийся вопрос от Реддла ввёл профессора в лёгкий ступор.

— Эм... Думаю, да. Конечно, да! Я неспроста пригласил именно вас. В каждом из вас я вижу огромный потенциал. Но, по правде говоря, мистер Реддл, я не до конца понимаю, что вы имеете ввиду, говоря «чего-то большего».

— Я имею в виду, что магия не должна быть так... осквернена. Весьма унизительно, что мы, волшебники, вынуждены прятать свои поистине невероятные способности, занимаясь бесконечной чепухой под землёй Министерства магии.

Слизнорт никак не ожидал услышать подобное здесь, за столом Клуба Слизней. Это было, по меньшей мере, смело, а по большей... пугающе. Однако остальных присутствующих данная тема только заинтриговала, перетягивая внимание с сервиза на себя.

— Эм... Мистер Реддл, но кто-то же должен решать такие вопросы, как контроль над использованием магии в мире магглорождённых, контроль над популяциями и... — не успел договорить профессор, как тут же был прерван Эйвери.

— Контроль над погодой за окнами под землёй... — поддерживая Реддла, Эйвери съязвил про работу своей матери, которой он не особо-то гордился. Ему казалось, что для чистокровной семьи такая работа не иначе как позорное пятно.

— Что ж, мистер Эйвери, даже этим кому-то необходимо заниматься.

— Этим бы не пришлось заниматься, если бы нам не нужно было скрывать свои способности… — добавил Реддл.

— Том, прошу вас… Магглорождённые люди никогда не примут волшебников в той мере, в которой бы нам хотелось, — нервно замотал головой Слизнорт, пытаясь убедить, но, увидев взгляды всего стола на себе, понял, что эта позиция, кажется, была близка каждому.

— Именно об этом я и говорю, профессор, — спокойно продолжал Реддл.

— Но... Что ж, мне абсолютно нечего добавить. Думаю, мы можем обсудить прошедший День святого Валентина, — профессор поднёс чашку ко рту, дабы заполнить паузу, но послышался лишь пустой звук втягиваемого воздуха — в чашке ничего не было. Слизнорт нахмурился посмотрев в чашку, и поставил обратно на стол. Ученики молча смотрели на профессора.

— Мистер Эйвери, как вы провели этот день? Были ли валентинки от воздыхательниц?

— Конечно, сэр, — хитрая улыбочка натянулась на лицо светловолосого парня.

— Ох уж эта волнительная пора... Не так ли? Кто же стал вашим Валентином?

— Знаете, профессор, их было так много, что я не успел прочесть все валентинки…

— Кажется, там были имена всех гриффиндорок, — добавил Нотт.

— Ну конечно, и даже имя твоей гриффиндорки, Нотт, — съязвил в ответ Эйвери. Нотт в секунду потерял улыбку со своего лица.

— Как интересно... — глаза Слизнорта по-детски прыгали с одного ученика на другого. — А вы, мистер Реддл, получали валентинки?

В этот момент Реддлу захотелось провалиться сквозь землю. Захлопнув глаза, он тяжело выдохнул, но не успев ничего сказать, услышал ответ от Эйвери:

— О да, вы даже не представляете, профессор, какого содержания это была валентинка. — Эйвери засиял.

— Поделитесь.

— Письмо весьма интимного характера. Не могу ничего сказать, профессор, но, поверьте, сотни моих валентинок и рядом не стояли... — издевательски продолжал Эйвери. Реддл лишь с омерзением помотал головой; в его глазах читалось «Я. Тебя. Убью».

— Это не та ли чёрная коробка с интимным посланием, Том?

Весь стол затих, нахмурив взоры на Реддла.

— Нет, профессор. Я говорил вам, это была не моя коробка.

— Какая коробка? — спросил Эйвери.

— Неважно! — Отрезал Реддл.

— Мм... Что ж… Ох!

Профессор посмотрел на часы и ужаснулся.

— Незаметно пролетело время. Благодарю, что смогли собраться, и надеюсь на скорую встречу. Нам всегда есть что с вами обсудить, — немного дурашливая улыбка Слизнорта выдворяла учеников из кабинета. Те ушли.

Спускаясь в подземелье, молодые люди разделились.

— Реддл, что за коробка? О чём говорил Слизнорт? — тихо допытывал Эйвери. Реддл остановился и дёрнул за плечо сокурсника.

— Слушай, Эйвери, если это вы с Ноттом собирались подкинуть в ящик…

В этот момент на картине, висевшей рядом на стене, два силуэта переглянулись между собой. Кажется, диалог двух учеников стал достоянием картинного сообщества, потому как один из мужчин побежал за женщинами из соседних рамок.

— Что? О чём ты? — привычная придурковатость моментально стёрлась с лица Эйвери. Таким по-настоящему разгневанным Реддла он ещё не видел.

— В коробке... В общем-то, как я уже и сказал, неважно, что было в ней, но мне лишь нужно знать, чьих рук это дело!

Всё ещё держа за плечо Эйвери, Реддл испепелял его взглядом. В картине рядом собрались, по меньшей мере, четыре лица, любопытно внимая каждому слову слизеринцев.

«О какой коробке они говорят?» — прошептал один из мужчин на картине.

«Не могу знать, Ваше Величество, однако, по всей видимости, это раритетная вещица, поскольку намечается мордобой» — последние слова услышал староста Слизерина, но решил разобраться с этим позже.

— Том, я вообще не понимаю, о какой коробке речь. Серьёзно.

Реддл, не моргая, смотрел в глаза Эйвери и, кажется, до конца не верил его словам. В ту же секунду, достав палочку, он сказал лишь:

— Я проверю. И если ты соврал, Эйвери… Легилименс!

Картины хором ахнули: «Неужели в самом деле этот мальчишка так беспардонно войдёт в чужую голову?» — проговорила одна из дам с картины.

Блуждая в воспоминаниях, Реддл нашёл тот день, когда два слизеринца решили провернуть какое-то дело с красным ящиком. Но в чёрном мешке и впрямь были одни валентинки. Огромное количество валентинок для девушек разных факультетов. Лукреция была права.

Следующие воспоминания или фантазии Эйвери с гриффиндоркой Уинтер стали настолько откровенно противными Реддлу, что он тут же прервал своё путешествие в его голове.

Рядом стоял светловолосый парень, который резко схватился за голову от нахлынувшей к ней боли.

— Реддл, разве я тебе когда-то врал?

— И не смей начинать! — холодно выплюнул Реддл. Обернувшись к картине, в которой толпа ожидала продолжения, он махнул палочкой и без слов подверг каждого забвению. Ещё с полминуты разодетые важные фигуры стояли с абсолютно глупыми лицами, не понимая, что забыли в чужой раме. Реддл быстрым шагом оторвался от Эйвери в подземелье.

* * *

В выходные, как и обещал, Дамблдор пригласил Реддла проведать мисс Бейли в больницу. Трансгрессия из Хогвартса была невозможна, так как на школе были наложены защитные чары. Дамблдор и Реддл, добравшиеся до Хогсмида, воспользовались каминной сетью, что позволило телепортироваться в один из каминов в Англии. Затем Альбус Дамблдор перенёс себя и старосту Слизерина трансгрессией прямо ко входу в больницу Мунго, расположенную в самом сердце Лондона. Вход был замаскирован под странный старинный магазинчик, благодаря чему ни один маггл и не думал сюда ступать.

Их впустили в одну из палат на пятом этаже, где располагались больные с недугами от заклятий, и в которой ученица пребывала в полном одиночестве. Она сидела на кровати, держа книгу в руках.

— Мисс Бейли, — поприветствовал Дамблдор.

— Профессор? Добрый день, — растерянно ответила девушка, не ожидавшая увидеть гостей в своей палате. Быстро захлопнув учебник по зельеварению, она взглянула на посетителей.

— Как поживаете?

— Лучше, профессор.

— Прекрасно. Мы принесли вам гостинцы, — сказал Дамблдор, укладывая на прикроватную тумбочку сладости. — Мм… Что ж, схожу к целителю Гелберту, узнаю, когда вас планируют выписывать.

Дамблдор вышел из палаты, оставив двух учеников наедине. Странная пауза повисла в светлой комнате. Взгляд Реддла оценивающе скользнул по тем частям тела, которые были у девушки открыты, а их было не так много. Верхнюю часть закрывала просторная белая рубаха, низ был накрыт одеялом. Только и оставалось, что разглядывать кисти, шею и лицо. Фрэнсис, устав от назойливого взгляда старосты, заговорила:

— Соскучился, Реддл? Не можешь наглядеться.

— Самонадеянно, Бейли. Но я здесь исключительно как староста, которому не позволительно спускать на самотёк подобные ситуации. Найти виновного — единственная цель, — строго выговорил Том.

Всё ещё гуляя по открытым частям тела, Том вдруг остановился на её шее. Сощурив глаза, он увидел небольшую часть кожи, цвет которой напоминал обуглившийся камень. Том нахмурился, и Бейли обратила на это внимание. Пощупав рукой то место, она поняла, что он увидел. Староста подошёл чуть ближе к кровати.

— Бейли, ты знаешь, кто мог прислать тебе ту чёрную коробку?

— Нет, — ответила та, не дёрнувшись и даже не моргнув. Взгляд девушки показался несколько странным Реддлу. Было что-то в нём подозрительное, но что — он не мог понять. Словно она что-то не договаривает. Опять…

— Знаешь, Бейли, врать ты не умеешь, так может, скажешь уже правду? Мне ничего не стоит применить «Вилассио», тем более, оно так эффективно на тебе работает.

— Вряд ли ты посмеешь это сделать, когда рядом профессор Дамблдор.

— Ничего, дождусь встречи с тобой в Хогвартсе и тогда…

— Мерлин! Я же сказала, что не знаю, кто мог это сделать. Что ещё ты хочешь от меня?

— В какое животное ты превращаешься?

— Есть догадки?

— Ты думаешь, мне интересны эти игры?

— Думаю, ты хочешь знать, раз даже убедил Дамблдора взять тебя с собой... Ты очень хочешь знать. Поэтому да, придётся сыграть, иначе… Возможно уже никогда не узнаешь…

В ехидной улыбке лицо Бейли растеклось, ожидая ответного удара. Но его не последовало. Реддл вздохнул. Ему действительно хотелось уже поставить точку в этом вопросе, а потому… решил пойти навстречу, сыграв в её «игру».

— Судя по звуку, который образовался после хлопка, что-то тяжёлое. Однако я не видел тебя в комнате. Значит, ты либо улетела, либо трансгрессировала. Что невозможно, так как на школе чары, да и мы ещё не проходили этот раздел магии.

Бейли хитро улыбалась; ей очень нравилось следить за его воображением и тем, куда оно его приводит.

— И поэтому я… — приподняв брови, она намекнула, чтобы парень продолжил свои догадки.

— У меня нет предположений. Но твоя кожа говорит мне о твоём весьма неприятном отходе в камин, — завершил Том.

На её коже действительно был небольшой кусочек обугленного участка. Это было единственное, за что мог ухватиться Реддл.

— Да уж, не много у тебя сведений о случившемся, — довольно проговорила девушка.

— Когда ты собираешься открыть свой секрет? — нетерпеливо вздохнул староста; ему эта игра не приносила удовольствия. Он не вёл её, как обычно, а был в зависимом положении. Непривычно и неприятно. Хоть раз ему стоило прочувствовать это на своей шкуре.

— А мне за это что будет?

— Лучше сказать, чего не будет, если ты расскажешь.

— Я не боюсь тебя, Реддл.

— А стоило бы.

— И что ты сделаешь? Подвергнешь меня круциатусу? Или… убьёшь? Поверь, такому человеку…

Остановившись и отведя на секунду глаза, девушку пробрало. Она уже давно не была уверена, что она может считать себя человеком…

— Такому человеку, как я, не страшна смерть. Возможно, это именно то, чего я заслуживаю.

Девушка повернула голову в другую сторону, чтобы Реддл не видел подступающих слёз. Это была натуральная заноза в её жизни. Староста наблюдал за каждым микродвижением девушки, и ему не нужно было видеть её глаза, чтобы понять, что она вот-вот разрыдается. Реддл медленно подошёл к койке и опустился на неё. Он всё ещё пытался понять, что может сделать в данной ситуации, чтобы не вывести девушку из строя окончательно, но и узнать наконец, в кого она может превращаться.

— Послушай, Бейли, — тихим, мягким голосом сказал Том. — Я не собираюсь вредить тебе. Ты можешь доверить этот секрет мне, и обещаю, я никому никогда не скажу кем ты являешься.

Староста подумал, что после его угрозы применения «Вилассио» будет совершенно неубедительно просто заявить, что он не навредит. А ведь и впрямь, готов ли он был сохранить в тайне то, что так важно для неё?

— Готов поклясться на крови.

Эти слова громом прозвучали в её голове. Том Реддл был готов поклясться на крови, что никому никогда не расскажет её секрета? Безумие. Повернув к нему голову, девушка с полминуты пыталась увидеть фальшь в его глазах, но... ничего. Он смотрел на неё с лёгким прищуром, будто ожидая заключительного ответа.

— Ты действительно понимаешь, что если кто-то от тебя узнает, кем я являюсь, ты умрёшь? Это настоящий магический контракт, который невозможно разорвать. Ты правда готов умереть за этот секрет? — девушка недоумённо посмотрела в две маленьких тьмы в его глазах.

— Готов.

«Почему ему настолько это нужно знать, что он прибыл сюда и готов дать клятву?» — на этот вопрос ответа у неё не было. Но Бейли точно знала, почему идёт на это сама — не из-за страха стать испытуемой тех заклинаний, которые он мог применить на ней — нет. Никогда прежде никто не интересовался ей так отчаянно, рискуя своей жизнью. По правде говоря, это была не единственная причина. От другой она и сама открещивалась в своих мыслях…

Тем временем в кабинете целителя. Альбус Дамблдор не собирался задерживаться в стенах больницы, посему отказался от предложения Ланселота выпить мятный чай.

— Альбус, я рад вас видеть. Конечно, было бы весьма неплохо, если бы причинами для наших встреч не становились больные ученики.

— Тоже очень рад вас видеть, Ланселот, и соглашусь со сказанным. К сожалению, сейчас всё меньше времени остаётся на свидания со старыми друзьями. Впрочем, я и не об этом хотел с вами поговорить.

— Конечно, Альбус. Вы наверняка хотите знать, что случилось с Фрэнсис Бейли? Верно? — улыбнулся целитель и сел за свой скромный рабочий столик.

— Именно, Ланселот. И любопытно, почему вы определили её на пятый этаж, на котором, насколько мне известно, лечат… потерявших рассудок волшебников.

— Мм… Альбус, на пятом этаже не только психически нездоровые волшебники. У Фрэнсис Бейли были не просто ожоги, как предполагалось, и на этот счёт у меня есть к вам вопрос: что вы знаете о случившемся? В прошлый раз вы так скоропостижно ушли, что мне было даже сложно представить, с чем я работаю, — казалось, целитель стал серьёзнее.

— Всё, что я знал, рассказал ещё неделю назад. Мне правда неизвестно, что произошло. Это предстоит выяснить. Фрэнсис лежала в коридоре, возле моего кабинета, без сознания… Так что вы думаете это могло быть?

Целитель немного покривил лицом, думая, стоит ли говорить о своих догадках, ведь он совершенно не был в этом уверен.

Тем временем в палате Том на несколько секунд затих, прислушиваясь, не возвращается ли профессор. Никого не услышав, он выставил руку и, достав свою палочку, произнёс заклинание, наносящее неглубокий надрез на его ладони. Подняв взгляд на девушку, он слегка наклонил голову в ожидании. Девушка достала из-под подушки палочку, протянула свою руку и сделала такой же надрез на своей ладони.

— Я — Том Марволо Реддл, клянусь своей жизнью, что никогда никому не скажу, в какое животное превращается Фрэнсис Бейли.

Девушка слегка кивнула головой, давая согласие, и их ладони соединились. Над их руками в воздухе поднялись две сверкающие капли крови и смешались в одну. Вокруг капли возник фиал, и это означало, что контракт заключён. Они расцепили руки и Бейли забрала фиал.

— Я покажу тебе, — девушка посмотрела на Тома.

— Договорились. Когда тебя выпишут, покажешь, — Реддл вновь обернулся, чтобы проверить, не возвращается ли профессор, но никого не было.

В кабинете продолжался разговор.

— Не могу сказать, как девочку угораздило так обжечься, но могу сказать, что перед этим она выпила зелье…

— Зелье? Какое зелье? — нахмурился Дамблдор.

— Исходя из того, что у Фрэнсис были странные следы по всему телу…

— На что вы намекаете, Ланселот?

— Моё предположение — она выпила анимагическое зелье, Альбус. Этому нет подтверждения, однако всё это очень уж странно. К тому же один из симптомов ярко проявлял себя — это высокие показатели сердцебиения, — заключил мужчина в халате лимонного оттенка.

— Но это… немыслимо. Анимагическое зелье ещё не проходили!

— Это уже совсем, как говорится, другое дело. Важно другое — теперь, если она действительно стала анимагом, ей необходимо зарегистрировать себя в реестре анимагов. Это обязательная процедура, Альбус. Поскольку, если в Министерстве узнают, что в вашей школе есть анимаг, и он не стоит на учёте, у вас будут проблемы. А их, как я понимаю, и без того хватает… я наслышан о планах Грин-де-Вальда и мне… очень жаль. Непростые времена грядут… непростые.

— Вы меня серьёзно удивили, Ланселот. Эту информацию необходимо проверить, и я, разумеется, сделаю это сам. Прошу вас, не сообщайте о девочке в Министерство. Думаю, мы разрешим этот вопрос.

— Конечно, Альбус. Я всего лишь хотел вам об этом сказать.

— Благодарю. Что теперь? Фрэнсис может вернуться к учёбе?

— Да, конечно. Я дам вам лекарство и мазь, которые помогут быстрее избавиться от ожогов, так что вы можете забирать её, — улыбнулся целитель.

— Я благодарен вам за помощь, Ланселот.

Дамблдор забрал мазь и лекарство, покинув кабинет.

— Как ты оказалась возле кабинета трансфигурации?

— Ты правильно подумал на камин. Превратившись, я прыгнула в него, прижавшись к верхней стенке внутри. В камине горел огонь, и это… была просто жуткая боль. Но я всё ожидала, когда ты уже соизволишь уйти туда, куда и шёл изначально — в спальню. Но ты возьми да пойди в коридор! Затем, когда ты всё-таки вышел, я выпрыгнула из камина и вернулась в человеческое тело. По подземелью я практически следовала по твоим следам, боясь, что ты решишь резко вернуться обратно. Ты очень непредсказуемый, поэтому это было вполне возможно. К счастью, этого не случилось. Уж не знаю как, но я вышла на первый этаж, хотя мне казалось, что это был второй. Я чувствовала, что вот-вот отключусь, поэтому направлялась в больничное крыло. Честно сказать, те ожоги, которые я получила, просто сводили меня с ума. В голове был глухой звон, в глазах то было очень светло, то очень темно. Поэтому не удивительно, что я перепутала этажи. Ну, а дальше, я просто уснула. Пару раз просыпалась и видела вокруг себя мельтешащую миссис Норин, но затем…

В палату зашёл Альбус и с очень довольным видом сообщил:

— Кажется, мисс Бейли, вам пора вернуться к занятиям. Целитель дал мне всё необходимое, что по прибытии вы ещё некоторое время будете принимать, но в целом вы можете вернуться с нами.

— Но затем я проснулась здесь и, как видишь, всё в полном порядке, — тихим, быстрым тоном проговорила Бейли Реддлу, улыбнулась и принялась вставать с кровати. — Мне нужно переодеться, профессор.

— Разумеется. Мы будем ожидать вас в холле первого этажа.

Вернувшись в замок, девушка мигом исчезла в свою комнату. Тревожить вопросами было не время. Том же отправился в гостиную, где примкнул к общению с однокурсниками.

— Этот завхоз Мун просто чокнутый, — возмутился Эйвери. — Только потому, что я немного задержался в библиотеке, он отвёл меня в свою каморку и дважды подверг розгам.

— Эйвери, что? — выпучила глаза Вальбурга. — Ты серьёзно сейчас это говоришь?

— Нет, Блэки, я прикалываюсь, — сморщив лицо, Эйвери приподнял рубашку. На спине красовались две небольшие бордовые линии с засохшей кровью.

— Святой Мерлин! Нужно сообщить Слизнорту! — возмутилась девушка.

— Ты думаешь, он не в курсе мер наказаний? Если это одобрил сам Диппет, поверь, Слизнорт ничего с этим не сделает, — ответил удручённо Эйвери и опустил рубаху.

— Интересно, а за ложь дополнительные удары не дают? — ехидно выпалил зашедший Реддл.

— Если бы за это давали, ты бы не покидал стены его убогой комнатки, — усмешливо ответил Эйвери.

— Ненормальные! — с кислой миной проговорила Вальбурга.

— Да брось, Блэк, твоему другу иногда полезно прописать горькую пилюлю. Да и какая, к чёрту, библиотека, Эйвери? Что за прохладные истории? Поди к гриффиндоркам захаживал, но при «Блэки» не хочешь признаваться? — подстегнул друга Том.

— Ну Мерлиновы трусы! Реддл! — выкрикнул Эйвери, разводя руками. Том прыснул.

— К гриффиндоркам, значит? — обернула голову Блэк, сидя на подлокотнике дивана. — Тогда действительно ты этого заслужил! — вскочив с дивана, Вальбурга быстрым шагом вышла из гостиной.

— Ты чего говоришь? Я думал, мы друзья…

И вот улов в лице Блэки был навсегда утерян.

— Да, Эйвери, мы, конечно, друзья, — саркастично ответил Реддл. Эйвери никогда не умел долго злиться или обижаться, поэтому быстро отпустил ситуацию.

Покинув гостиную, Том ещё некоторое время копался в своей комнате, собирая котёл и принадлежности для него, чтобы найти укромное местечко для варева зелья по заданию от Слизнорта. Не горя желанием встречаться с другими учениками, которые, вероятно, тоже могли искать свободные классы для одинокого выполнения задания, Реддл решил посетить уже знакомый чулан.

Добравшись до него, Том не сразу решился открыть дверь — за ней он услышал новые звуки. Это было не похоже на топот или человеческую речь. Староста прислонил ухо к двери, чтобы вслушаться, однако кроме странного шуршания и лёгкого царапанья он ничего не услышал. Нахмурившись, Том задумался об опасности, которая может поджидать его за дверью. Недолго размышляя, староста решил затаиться недалеко за углом и подождать, когда кто-то выйдет из чулана.

Сверив время с наручными механическими часами, он понял, что простоял так целый час; однако в коридоре по-прежнему никого не было видно. Время перевалило за девять часов, а значит, наступил комендантский час. Вряд ли он мог уже кого-то встретить, а звуки в чулане, казалось, исчезли. Спустя два шага он услышал приближающийся топот где-то за поворотом. Том вернулся обратно, спрятавшись за ближайшим углом. Такой шум мог исходить только от одного человека в школе. Даже пытаясь передвигаться беззвучно, ему это слабо удавалось. Крупный парень открыл дверь в чулан и тут же принялся тихо с кем-то говорить:

— Я принёс тебе немного курочки и... ээ... хлебушка... ешь-ешь. Какой ты голодный... Я принесу тебе в следующий раз что-то ещё… — Том был уверен, что слышал и второго, но разобрать слова не получалось.

— Какой ты маленький... а ешь как гриффон, да... — усмехнулся парень. Второй что-то отвечал.

— Конечно, я приду и завтра... Что? Где? Я не приходил к тебе сегодня... — похоже, неизвестный в чулане почувствовал Тома, когда он прислонился ухом к двери час назад, поэтому решил оповестить об этом крупного парня.

— Здесь могут проходить ученики и учителя, Арагок… Постарайся не шуметь, хорошо? Я закрою тебя на ключ, никто не войдет, ээ… это просто чулан…

Том понял, что ученик, разгуливающий в комендантский час, скрывает кого-то в чулане, и оставалось выяснить, кого и почему он его скрывает. Дождавшись, когда парень наговорится с неким «Арагоком» и закроет на ключ дверь, Том вышел прямо навстречу. Мельком окинув взглядом, он увидел красную нашивку у парня на форме.

— Ученик Гриффиндора… Представься!

— Ээ... Хагрид... Рубеус Хагрид, — боязливо ответил высокий крупный парень, больше походивший на низкорослого великана.

— Какой курс?

— Третий...

— Знаешь ли ты, Рубеус Хагрид, какое наказание применяют к ученикам, которые пойманы за несоблюдение комендантского часа?

— Ээ… Не знаю…

— Розги… подвешивание… — с явным садизмом эти слова выходили из старосты. Рубеус лишь испуганно слушал. — Рекомендую тебе, Рубеус Хагрид, более не нарушать правила школы.

Прозвучало это так, будто провинившегося отпустили с предупреждением.

— Да, конечно... Ээ, это больше не повторится…

— На первый раз я закрою на это глаза. За такую услугу молчания, Рубеус, тебе стоит быть благодарным. И я приму благодарность в виде информации…

— Какая информация?

— Ну же, Рубеус, кто в чулане?

— Ээ… — глазёнки-пуговки забегали, и, ничего не придумав, Хагрид выдал: — Там маленький зверёк... он… Ээ, любит темноту и одиночество... он очень боится людей.

— Каким зверьком является Арагок?

Паника охватила Хагрида. Откуда же он мог узнать?

— Это маленький паучок... Он пока не готов к самостоятельной жизни…

Рубеус видел как на лице Реддла один уголок губ приподнялся, а взгляд явно излучал не самые добрые намерения.

— Паучок... Как долго он будет жить в чулане?

— Ээ... ну... До осени, наверное. Я постараюсь его подготовить пораньше... Пожалуйста, не говорите учителям, а то они, ээ... ну, они выгонят меня…

Реддл моментально среагировал, наклонив голову и приподняв брови в удивлённом положении.

— Конечно, я никому об этом не сообщу, Рубеус. Никому.

Том покинул коридоры подземелья, зная, что эта информация ему в будущем может пригодиться. Любое подёргивание за ниточки-информации у учеников могло сделать из него настоящего кукловода. В его копилке прибавилась ещё одна марионетка — Рубеус Хагрид, которой он мог ловко управлять, если ему это когда-нибудь пригодится.

Искать свободное помещение для выполнения задания после потраченного часа ожидания не было никакого желания. Реддл решил, что кто бы не был в классе Зельеварения, придётся смириться с его компанией.

Зайдя в класс, Реддл обнаружил нескольких учеников, старательно готовящих свои зелья. Заняв отдалённое от остальных место за свободным столом, Том принялся читать записи лекций. С другого стола доносились тихие разговоры двух девушек:

— Я знаю, что в укрепляющий раствор входит кровь саламандры, но... Может, и кровь скоробея сойдёт?

От услышанного у Тома округлились глаза и подскочили брови. Он обернулся, чтобы взглянуть на гения зельеварения. Увидев жёлто-чёрный шеврон, глаза приняли свой обычный спокойный вид, вернувшись к котлу. Не стоило и сомневаться, что такие интересные мысли могли приходить исключительно ученикам Пуффендуя.

— Нет, нужна саламандра. Как ты могла её потерять? — возмущалась вторая ученица, размахивая руками.

— Бетти, не маши Руками, сейчас котёл уронишь!

— Мы провалим это задание из-за твоей рассеянности, Поппи! — продолжала вторая, не прислушиваясь к подруге.

— Да не маши руками! — на смену тихим голосам пришли возгласы.

— Я не машу! Как теперь мы будем сдавать это задание? — девушка окончательно дожестикулировалась, всё-таки опрокинув котёл подруги с уже кипящей водой.

— Навозные мозги! Бетти, твои руки следует связать, от них всё равно так мало проку!

Тяжёлый вздох пришёлся от стола слизеринца. Именно поэтому ему так не хотелось выполнять задание в классе Зельеварения. Здесь всегда было очень колготно практически в любое время. Но, на секунду вспомнив, что уже комендантский час давно настал, ему пришла вполне резонная идея отправить пуффендуек в свои покои:

— Девушки, полагаю, вы догадываетесь, что находитесь в одном классе со старостой? — ехидно спросил Реддл. Девушки переглянулись не понимая отвечать молодому человеку или приниматься убирать лужу.

— Догадываемся, — сказала Бетти.

— И так же, в теории, наверняка знакомы с методами наказания, которые так охотно применяет завхоз Мун за нарушения школьных правил…

Девушки занервничали, но только Бетти хватало смелости отвечать.

— Сейчас мы всё уберем и уйдем. Простите нас, мистер Реддл…

Девушка схватила тряпку, лежавшую на одной из полок, и принялась в перчатках для зельеварения выжимать воду в котёл. Казалось бы, у Реддла уже не должно было оставаться вопросов, но тряпка…

— Бетти, а ты точно волшебница? — не скрывая комичности ситуации, Том то и дело дёргал бровями и недоумевая моргал глазами.

— Да... аа… ой…

— Просто уйдите в комнату своего факультета, моя палочка справится с этой задачей!

Том проводил взглядом быстро уходящих девушек из класса.

Убрав потоп одним движением палочки, Реддл устало вернулся к своему котлу. Оставшись наедине с собой, он принялся сравнивать результат настаивания зелья после нескольких дней. В записях говорилось: «После первого этапа цвет правильно приготовленного зелья — бирюзовый». Тёмный класс без окон, освещаемый лишь двумя свечами, приобрёл голубовато-зелёный оттенок. Первый этап удался. Реддл принялся ко второму.

Спустя пару минут в класс открылась дверь. «Кто же желает встретиться с розгами Муна? На сей раз я это точно устрою» — промелькнуло в мыслях старосты. В класс зашла чёрноволосая девушка.

— Бейли? Это уже третье нарушение. Тебе так не терпится вылететь из школы?

Злость подступала. На этих везде шастающих учеников не было управы, а возможность приготовить зелье в умиротворённой обстановке вновь показалась призрачной.

— И тебе привет, Том.

Девушка, как ни в чём не бывало, прошла к столу Реддла и положила свою сумку.

— Салазар! — ругнулся Реддл. Неслыханная дерзость слизеринки выводила его из себя. Оставив половник мешать зелье в котле под заклинанием, староста повернул голову к Бейли, готовый выдать новую порцию упрёков, но не успел. Девушка заговорила:

— Ты вроде хотел узнать, в кого я превращаюсь?

В эту же секунду эмоции недовольства на лице парня стёрлись, и на смену им пришло удивление.

— Сейчас?

— Учитывая, какая я непослушная ученица, уже завтра меня в этой школе может не быть…

У Бейли было явно очень задорное настроение или ей просто нравилось раздражать Реддла.

— Прекрасно, что ты осознаёшь это.

Том немного потупил взгляд в свой котёл, однако любопытство, давно мучившее его, не отпускало. «Доделаю позже. Будет даже лучше, если раствор настоится подольше». Том отошёл от стола и кивнул головой, показывая готовность смотреть. Девушка так же отошла от стола и произнесла последние слова:

— Только не бойся… наследник Слизерина! — это были последние слова, которые услышал Том.

Девушка изогнулась в спине, и её тело окутала тёмная дымка, в которой человеческий облик затерялся, обретая зелёную плоть.

Реддл отшатнулся назад, не ожидая, что маледиктус Фрэнсис Бейли приобретёт именно змеиную форму. Жёлтые глаза смотрели в две чёрных точки в двух метрах напротив. Змея начала медленное движение в сторону слизеринца; тот отступал до самого шкафа. Прижавшись к нему спиной, он всё ещё не мог поверить в случившееся. Змея настигла старосту и поднялась на уровень глаз Реддла. Змееуст услышал голос Бейли:

— Ну что, Том Реддл, теперь твоё любопытство удовлетворено в полной мере?

Пасть змеи слегка открывалась, а красный раздвоенный язычок выходил прогуляться. Том не испытывал страха, скорее, это было полное недоумение. Проигнорировав вопрос, Том задал встречный:

— Откуда ты узнала о том, что я наследник Слизерина?

— Это не важно. Вероятно, тебе будет интереснее узнать, как я открыла Тайную комнату…

Том нахмурился, его глаза забегали. Этого не могло произойти…

— Тайную комнату открыл я!

В ответ он услышал лишь усмешку. Ему не хотелось верить в то, что он был не первым. Хотя, вспоминая тот день, в его голове начал складываться пазл…

— Ладно, допустим, — скрепя зубами, сказал Реддл. — Но как ты вышла на неё?

— У нас очень общительные призраки. Ты не пробовал разговорить Кровавого Барона?

Тому было нечего на это ответить. И впрямь, почему ему не приходило в голову, что живущие в замке столетиями призраки могли что-то знать о спрятанной под землёй Тайной комнате?

Змея изящно изогнулась назад, и из чёрной дымки появилась девушка. Она смотрела с улыбкой победителя, но Том всё ещё был в своих мыслях, лишь изредка пробегая по взгляду девушки.

— В ту ночь ты не случайно оказалась в женском туалете? — Том ринулся подтверждать свои догадки.

— Не случайно.

— И шёпот я слышал не василиска...

— Идди ккко мне... Нассследник Ссслизерина… — изобразила себя же девушка и немного засмеялась. — Но ты оказался послушнее меня. Сразу же пришёл.

— Но зачем ты помогала мне найти эту комнату?

— Сложно сказать…

— Ты уж постарайся найти слова, — его ноги начали плавное движение в сторону девушки. «Не ответит по-хорошему, узнаю как обычно — при помощи легилименции».

— Думаю, ты достаточно знаешь, Реддл. Остальная информация тебе ни к чему.

Том подошёл почти впритык. Он ощутил нервное биение сердца и… аромат… аромат листьев мяты с чем-то лёгким и сладким. Эта связка напоминала мятные леденцы.

— Реддл?

Глаза Тома опустились, видя, как руки её сложились в любимую конструкцию креста вокруг тела, а грудная клетка испуганно запрыгала назад-вперёд. Он стоял беспрецедентно близко, что явно вызывало волнение у слизеринки.

— Знаешь, для чего Слизерин создал Тайную комнату?

Том задал этот вопрос не потому, что сам не знал. Ему было интересно, насколько Бейли была осведомлена о весьма жуткой идеологии Слизерина.

— Вероятно, он хотел оставить частичку себя в Хогвартсе. Между ним и другими основателями был идейный конфликт. Создав василиска и оставив часть своей души в нём…

— Василиск — крестраж?

— Думаю, да. По крайней мере, мне так кажется. Иначе зачем ему создавать василиска и целую обитель для него?

— Бейли... Ты же сама сказала про идейный конфликт основателей.

— Ну и…?

— И ты не догадываешься, для чего в Тайной комнате василиск? А как же легенда, которую знает даже первокурсник?

— Этого не может быть. Я не хочу верить, что он мог быть таким кровожадным!

— Бейли, Бейли... Твоё простодушие меня потрясает. Наверное, шляпа ошиблась, определив тебя в Слизерин, — ухмыльнулся парень.

— Вероятно, так. Я действительно не совсем подхожу под определение амбициозного и властолюбивого человека. Но шляпа всегда даёт возможность выбрать факультет самому.

— И ты сама выбрала Слизерин? — удивлённо спросил Том.

— Именно. Очевидно, символу Слизерина место в Слизерине, — девушка неловко улыбнулась; звучало это не особо убедительно. Стоять столь близко и собирать мысли в кучу становилось всё сложнее. Бейли не нравилось, когда её личное пространство так грубо нарушалось. Не выдержав напора старосты, она отошла к столу, делая вид, что её заинтересовало зелье. Встав боком к Реддлу, Бейли продолжила: — Ладно, дело вовсе не в моём облике змеи. Когда-то одна ясновидящая увидела фрагмент моего будущего, она сказала…

Девушка опустила глаза в пол, нахмурилась, словно вспоминая тот день. Реддлу не хотелось упустить ни одной детали из её рассказа, ни одной эмоции, которыми девушка щедро одаривала собеседника, поэтому вновь подошёл к ней, встав напротив.

— «Слушай же, юная душа! Судьба твоя призвана стать светом и опорой для того, чей путь усеян великими свершениями…», — Бейли посмотрела в котёл, а в её серо-голубых глазах отразились бирюзовые волны, создавая иллюзию лазурного моря. В горле пересохло. Девушка, взяв стоящий на столе пустой стеклянный стакан, взмахнула палочкой и произнесла Агуаменти. Сосуд наполнился водой и Бейли быстро осушила его под не сходящий взгляд старосты. Тот терпеливо ожидал продолжения. Тихий бархатный голос продолжил: — «когда над твоей головой взметнётся зелёное знамя — запустится предназначение… Это единственный путь к тому, чего ты так сильно желаешь…», — девушка остановилась.

— А дальше?

— Не помню… Какая-то ерунда… — ухмыльнулась Бейли. Реддл увидел обеспокоенность в глазах напротив, словно те что-то скрывали.

— Знаешь, я не особо в это верю… в эти прорицания… Но… когда я увидела шеврон Слизерина, в моей голове что-то щёлкнуло. Я вспомнила слова этой женщины и… решила поддаться, будто в этом есть какой-то смысл… По правде говоря, какое-то время я никакого смысла не находила. Я подумала, что это ошибка, что никакого предназначения не существует и я просто… просто подстраиваю свою жизнь под слова какой-то сумасшедшей… Позже до меня дошли слухи, что среди нас ходит наследник Слизерина… В одном из разговоров девочек я услышала, что этот наследник это — ты. Ещё я узнала, что Слизерин оставил Тайную комнату, в которой прячется нечто, что поможет тебе продолжить его дело. Это заинтересовало меня… Благодаря Кровавому Барону мне удалось выйти на Тайную комнату. Я была в том зале, но не видела василиска. После этого я ещё долго следила за тобой, пытаясь призвать на парселтанге в подземелье. И в один день это сработало.

— Впечатляет. Однако, вот что непонятно. Если ты знала, что я — наследник Слизерина, призвала меня на змеином в женский туалет, зачем делала вид, что не понимаешь, чего я ищу?

— Мне хотелось проверить, будешь ли ты со мной честен. Если бы тогда ты сказал правду, всё могло быть иначе, Реддл. Но ты предпочёл ложь. И когда я задавала вопросы о крестражах, я знала о них лишь поверхностно. Собственно говоря, за книгами о них я и охотилась в запретной секции позже. В одном из моих прорицаний мелькало это слово, но я и правда не знала, что это такое, поэтому мой интерес о них был искренним.

— В библиотеке ты говорила, что ищешь книги о демонических существах, — вспомнил Реддл.

— Да… В тот момент так и было. Мне хотелось знать о своём проклятии немного больше, но... я ничего так и не нашла.

Том не ожидал, что девушка могла пойти на такое — помогать ему, рискуя своей жизнью. Ведь если бы василиск в Тайной комнате выполз к ней, она была бы уже мертва. Но его всё ещё не отпускала ситуация с подаренной коробкой на День святого Валентина.

— Скажи мне, Бейли, есть ли у тебя враги в Хогвартсе?

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты знаешь.

— У меня нет врагов ни в Хогвартсе, ни за его пределами, — отчаянно девушка продолжала отмахиваться от темы.

— Бейли, то зелье подослали тебе не из добрых побуждений. Этот человек хочет тебя подставить.

— Тебе-то что, Реддл? — выплюнула Бейли. Тому так не хотелось вступать в эти жалкие игры ну-поуговаривай-меня-ещё-немного-и-я-расскажу. Каждый раз ей удавалось вывести Реддла из себя.

— Салазар!

«Несносный характер. Ни одна живая душа не позволяет себе такое поведение в моём присутствии» — подумал Том. Достав палочку из внутреннего кармана мантии, он наклонился вперёд к девушке. Их лбы почти прикоснулись.

— У тебя есть выбор, Бейли: либо ты говоришь добровольно, либо тебе будет очень неприятно... или приятно, уж не знаю, может, ты мазохистка? — язвительно выдал Реддл.

— А ты, получается, садист? — не уступала девушка.

— Это риторический вопрос. Ты свой выбор сделала!

Не желая более убеждать её на откровение, Том в своей привычной манере решил прибегнуть к принудительным мерам. Сделав шаг назад, Том махнул палочкой и произнёс: «Легилименс». Взор Тома в эту же секунду улетел в другое пространство. Очень мутные кадры, мельтешащие звуки и резко остановившаяся картина. Это был класс прорицаний. Тело, в котором он очутился, сидело за круглым столом, рядом с которым никого не было. Вокруг в душном классе все сидели по два или три человека, но не он... Какое-то скребущее, обречённое чувство внутри, до этого момента незнакомое. Стеклянный шар на столе замерцал, в нём показалась та самая труба, а затем зал. Это была Тайная комната.

Рисунок мрачного зала стёрся, появилось зеркало, в отражении которого стояла Фрэнсис. Спустя несколько секунд в отражении зажглись жёлтые глаза змеи. Внутри закрадывалось чувство абсолютного одиночества и безысходности. Вновь воспоминание сменилось на класс прорицаний. Урок закончился и ученики покидали аудиторию. Профессор Мадива Онай подошла и начала интересоваться, что я увидел в своём шаре. Голос, вырвавшийся из меня, был женским. Я ощутил прилив злости.

— Профессор, это не ваше дело!

— Голубушка, я видела ваше прорицание. Профессорский состав должен знать, что вы — анимаг... Или того хуже... оборотень!

Эти слова вызвали бурю эмоций в девушке и во мне; я ощущал всё, что чувствует она.

— Всё это — полнейшая несусветная глупость! Прорицания не работают, а вы дурите людей!

— Ну, знаете, мисс Бейли! Подобные слова непростительны! Этот шар станет доказательством для директора!

Не дав профессору и шанса дотронуться, мои руки схватили шар и кинули его на пол изо всех сил. Шар вдребезги разбился, и всё прорицание улетучилось.

— Что ж, мисс Бейли, будьте уверены: ваше пребывание в Хогвартсе будет самым запоминающимся приключением в вашей жизни, но таким коротким…

Я стал покидать это тело возвращаясь в реальность. Помутнение ушло. Напротив стоящая девушка тяжело подняла глаза — это не прошло бесследно и для неё. После такого аттракциона у неё кружилась и болела голова.

— Ну, Реддл, это просто бесчинство! Я не давала тебе позволения залезать в мою голову! — вскрикнула Бейли. В её голосе звучали эмоции отчаяния и обиды.

— Да и ты, Бейли, не пуффендуйский барсучок. Ты когда-нибудь пробовала не врать?

— Что ты имеешь в виду?

— Разговорила Кровавого Барона или всё-таки в очередной раз прорицание подсказало?

— Всё так и было. Сначала прорицание, затем разговор с Кровавым Бароном. Или ты думаешь, что мне бы удалось самостоятельно понять, где находится Тайная комната? И вообще, Реддл, я тебе больше ничего не скажу! И если ты ещё раз поднимешь на меня свою палочку... Моя палочка ответит взаимностью!

Девушка достала спящую волшебную палочку, как всегда, из резинки своей юбки.

— Ты вызываешь меня на дуэль? — усмехнулся Реддл.

— Условия ты слышал, Реддл.

— Не могу не ухватиться за такую возможность. Не каждый день палочке перепадает счастье выпустить красный луч погулять.

Том держал палочку опущенной, но наготове. Его взгляд исподлобья сообщал о серьёзности намерений. Весьма быстрый переход от откровений в бездну полной ненависти ничуть не удивлял двух учеников Слизерина. Кажется, это становилось абсолютной нормой в их взаимоотношениях.

— На сей раз что-то новое выучил?

— Исключительно для тебя, Бейли. И да, я получаю неподдельное удовольствие от твоих страданий.

Кривая улыбка Реддла исказила и без того раздражающее лицо.

Палочка Реддла резко поднялась, и изо рта старосты вылетело: «Круцио!». Девушка, ожидая это заклинание, без промедления в тот же момент произнесла то же самое. Два кровавых луча столкнулись в искромётной схватке. Отступая на максимально возможное расстояние, ученики были прижаты к шкафам по обе стороны класса. Лучи вот-вот готовы были поглотить своего соперника. Однако искреннее желание принести боль другому было только у одного ученика.

Электрическим током пронёсся сквозь всё тело алый луч. Боль, сравнимая с тысячей маленьких лезвий, хаотично летающих, как феи в Валентинов день, в поисках своих адресатов. Все органы становились адресатами этой мучительной боли. В глазах потемнело, а ноги больше не подчинялись разуму. Рухнув на пол и съёжившись в агонии, на выпученных глазах стали лопаться капилляры. Лезвия не давали ни на секунду вдохнуть свежий воздух, отчаянно ища выход из этой проклятой фигуры. Нос подал красный сигнал кровью, щёки побледнели, а губы потеряли свой естественный алый вид. Жизнь решила покинуть это безнадёжное тело.

* * *

Унылое высокое квадратное здание с пустым двориком встречало пасмурное утро. Высокие чугунные ворота обрамляли и без того неуютные стены приюта. По чёрно-белой плитке торопливо спешили строгие чёрные каблуки. Рядом, отточенной походкой, плелись ботинки поменьше. Дверь в двадцать седьмую комнату открылась, женщина подтолкнула мальчика внутрь. Закрыв за собой, двое сели на кровать, и женщина заговорила:

— Том, — еле сдерживая страх и гнев, женщина тяжело выдохнула, дабы дать себе возможность успокоиться. Разговор предстоял не из лёгких.

— Скажи мне, Том, ты причастен к этой ситуации с кроликом?

Женщине едва удавалось сдерживать свою торопливую натуру, но Том был не тем, с кем стоило проявлять себя привычным для неё образом. Мальчик молчал. Его взор с некоторой злобой буравил соседскую стену.

— Том, мне необходимо знать, это ты... подвесил кролика на стропилах?

Мурашки пробежали по её телу, картина с бедным животным не выходила из её головы. В приюте все понимали, что так высоко забраться не мог ни один ребёнок, поэтому не было сомнений в причастности Реддла к этой ситуации. С ним нередко происходили странности, которым не было никакого объяснения. Билли Стаббс — мальчик, чей кролик погиб жуткой смертью, за день до происшествия поссорился с Томом. И разве их конфликт не мог связаться в головах всех, работающих в Лондонском приюте Вула, с событием днём позже? Именно так и произошло.

Том был молчаливым мальчиком, и оправдываться перед глупыми магглами ему претило больше всего на свете. К тому же, он осознавал безвыходное положение владелицы приюта — Миссис Коул, которая не могла просто выбросить ребёнка на улицу. Этим, разумеется, и пользовался маленький Реддл.

О родных Тома было известно только то, что поведала его мать, когда пришла в приют обездоленной и беременной. День, когда двери приюта открылись для помощи нищей женщине, Миссис Коул запомнила навсегда.

Это был поздний декабрьский вечер. Меропа Мракс, родившая мальчика, на последнем издыхании попросила дать ребёнку имя «Том» — в честь его отца, «Марволо» — в честь своего отца и фамилию «Реддл». Меропа Мракс мечтала лишь о том, чтобы сын унаследовал черты Реддла-старшего. И её заветное желание исполнилось даже в большей степени, чем она этого хотела. Том Реддл родился поистине красивым мальчиком. Однако унаследовал он не только физическую красоту, но и душевную чёрствость своего отца. Муж Меропы бросил её, когда та перестала его поить амортенцией. Ушедшие чары открыли молодому человеку глаза на истинную внешность девушки — тусклые безжизненные волосы, некрасивое бледное лицо с весьма грубыми чертами, а глаза и вовсе косили в разные стороны. Реддл-старший не мог поверить, что был влюблён в эту неряшливую убогую дурнушку, ради которой сбежал из родного дома богатой семьи, владевшей поместьем в Литтл-Хэнглтон.

Миссис Коул понимала, что Том ничего ей не ответит. Отвернувшись от мальчика, она ещё какое-то время вспоминала о другой ситуации, когда Эми Бинсон и Деннис Бишоп ушли прогуляться вместе с Томом, а затем вернулись и выглядели весьма... «пришибленными». Каждый раз миссис Коул молилась, чтобы хоть кто-то из родных Тома Реддла наконец-то его забрал.

Заведующая приюта покинула комнату номер двадцать семь. Мальчик, чьё имя носило клеймо «странного и опасного ребёнка», никогда не встречался с пониманием со стороны кого бы то ни было. Он не ведал, что такое дружба, ведь каждый ребёнок в приюте хотя бы раз задирался на него. Это были как простые шутливые передразнивания его сдержанных серьёзных реплик, так и весьма варварские игры с его личными вещами, которых, к слову, у него было не так много.

Мальчику с вороньим цветом волос хотелось, чтобы его вещи никто никогда не трогал. В приюте у него не было никакой защиты, и даже от милосердных помощниц миссис Коул. Единственной защитой служила магия, с которой Реддл познакомился ещё в раннем детстве. Его магия была настолько сильна, что он мог без помощи палочки передвигать предметы силой мысли, управлять животными и многое другое, чем и пользовался без угрызений совести. Ему было чуждо сожаление, ведь это чувство никто никогда не проявлял и к нему. Таким образом, мальчик, выросший среди мрачных серых стен, лишённый тепла и поддержки, впитывал в себя лишь чувства холодного отчуждения, ненависти и жестокости.

* * *

Тело, лежащее на полу класса Зельеварения, аккуратно дышало. Причинённая боль, забравшая рассудок на некоторое время, не позволяла пошевелиться ни одной конечности. Лишь веки с непосильным трудом открывались и закрывались. Пелена перед глазами не позволяла разглядеть окружение. К запястью руки прикоснулась чужая рука, явно ощупывая пульс. Видимо, убедившись в присутствии жизни, рука убралась прочь. По телу пробежало тепло магии, и контакт с полом был утерян. Почувствовалась лёгкость и пустота вокруг. В глазах стали проявляться очертания стен коридора Слизерина. Картинка сменялась одна за другой, пока полностью не исчезла.

Утренние лучи солнца бессовестно уставились прямо в лицо. Где-то рядом загремели каблуки, и уже знакомый женский голос принялся кому-то объясняться:

— Профессор Слизнорт, мне неизвестно о случившемся, но уверяю вас, всё будет в порядке. Сейчас посещение будет лишним.

— При всём уважении, миссис Норин, но я должен увидеться с учеником своего факультета.

Профессор был как никогда взволнован. Миссис Норин пришлось впустить Горация Слизнорта.

— Но прошу вас, профессор, не задавайте много вопросов, сознание сильно пострадало, необходим покой, — напоследок проговорила целительница и удалилась.

Отодвинув шторки, профессор увидел полулежащую фигуру ученика.

— Том… Дорогой Том, что с вами произошло?

Увидев, что глаза старосты слегка приоткрыты, профессор кинулся к кровати с допросами. Гораций не мог даже представить, что когда-то перед ним предстанет на койке больничного крыла Том Реддл. Однако он действительно лежал здесь, с совершенно побелевшим лицом, будто недавно лично познакомился с дюжиной дементоров, высосавшими всю жизненную силу из юного прекрасного лика.

— Я… в порядке, профессор, — хриплым голосом произнёс он. Эти слова еле выходили из сухих губ. Уставший взгляд смотрел куда-то в другую сторону от профессора.

— Том, что произошло?

— Неудачная практика заклинания… — всё ещё медленным хриплым голосом отвечал Реддл. И в этих словах было мало лжи.

— Как вы оказались здесь? Вы сами пришли? — удивлённо поинтересовался Слизнорт, принявшись осматривать палату в поисках чего-то, что могло бы дать хоть какую-то подсказку. «Может, это была каталка?» — подумал Слизнорт, но её рядом не оказалось.

— Не помню, профессор...

— Да, да, я понимаю, Том. Простите за мои вопросы, вам нужен покой, миссис Блэйни права.. — профессор почувствовал себя виноватым за свою нетерпеливость узнать всё здесь и сейчас.

Тотчас зашла миссис Блэйни, словно подслушивала их разговор.

— Профессор, мистер Реддл вернётся к учёбе уже завтра, он быстро приходит в себя, можете не беспокоиться. Думаю, вы ещё успеете задать ему вопросы.

— Как скажете, миссис Норин.

Профессор развернулся и, выйдя за шторку, остановился. Целительница вышла следом и тут же упёрлась в профессора. Гораций обернулся к миссис Норин и тихим голосом спросил:

— Миссис Норин, могу я вам задать пару вопросов?

— Конечно, профессор.

— Как Том оказался в больничном крыле? — в голосе Горация не было прежнего волнения; этот голос был наполнен нотками строгости и злости.

— Его привела ученица... Фрэнсис Бейли.

— Привела? — приподнял бровь профессор, вспоминая состояние Реддла, который вряд ли мог прийти даже с чьей-то помощью.

— Кажется, она использовала заклинание «Вингардиум Левиоса», — заключила целительница. Профессор сверлил взглядом миссис Норин, будто не до конца чего-то понимал. — Профессор?

— Завхоз Мун явился ко мне утром, передав ваше предупреждение о заболевшем старосте, но помимо этого он сообщил, что ученица Фрэнсис Бейли была поймана поздно ночью разгуливающей по замку... Не могу понять одного… в какое время мисс Бейли привела к вам Тома Реддла?

— Профессор... Это действительно было поздним вечером, и я не обратила на это должного внимания, потому как, как вы понимаете, мне было необходимо привести в себя вашего старосту... — начала было оправдываться целительница, однако профессор остановил её.

— Всё в порядке, миссис Норин, я всего лишь хотел уточнить. Это не ваши заботы. Я пойду, скоро начнутся занятия, — улыбнулся Гораций и удалился из больничного крыла, направляясь к завхозу. Несмотря на своё состояние, Реддл по-прежнему обладал слухом. Теперь он знал ещё и то, что Бейли привела его сюда заклинанием — «Вингардиум Левиоса». Это простейшее заклинание позволяет взлетать только неживым предметам, но не человеку. Он точно это знал, как и должны были знать целительница и профессор. По всей видимости, ситуация со старостой настолько переполошила их, что они и не заметили этого. Но не Реддл.

На глухой стук в дверцу маленькой каморки без окон никто не отреагировал. Профессор был слишком порядочным, чтобы войти без приглашения, но стоило ли сейчас думать об этикете, когда один из учеников находился на больничной койке, а второй бесследно пропал? Помявшись, профессор открыл дверь, которая, к его удивлению, не была заперта. В комнатке, если её можно было так назвать, дотлевала свеча, едва освещая четыре узких стены. На стуле с привязанными к ногам и рукам цепями сидела разыскиваемая ученица. Вокруг стула виднелись тёмные размазанные чьей-то подошвой ошмётки крови. Одежда девушки сидела весьма неопрятно, будто чужими руками снималась и надевалась. Слизнорт, повергнутый в шок, не хотел верить, что завхоз действительно использует такие зверские наказания. Конечно, ему было известно, что у того развязаны руки и он мог применять весьма негуманные способы наказания по отношению к ученикам, но увиденная картина совсем не вписывалась в представления профессора об этих репрессиях.

Подойдя ближе, Гораций увидел, что девушка спит. «В таком неудобном положении... Святой Мерлин, что же Мун вытворяет!». Подвешенные кисти рук обволакивали браслеты, прикреплённые к цепям, свисающим с потолка. На ногах также красовались кандалы, уходящие в пол. Даже в такой позе девушка умудрялась видеть сны. Голова её заваливалась на собственные плечи, а на лице виднелись чёрные подтёки некой краски, похожей на косметическую тушь.

Профессор достал палочку и заклинанием снял все ограничения с её конечностей. Ученица проснулась. Её лицо не испытало ни страха, ни удивления от встречи с профессором. Бесконечная усталость не давала сил на какие угодно реакции. Профессор наклонился к ученице и спросил:

— Мисс Бейли, вы в состоянии идти?

— Д-да... — едва проговорила она.

Профессор Слизнорт взял под руку ученицу и вывел из кабинета завхоза. В этот день ученица была отпущена со всех уроков, а разговор с Муном не дал должного эффекта. Гораций знал, что подобное одобряется самим директором Диппетом, и эти цепи — меньшее, чем могла отплатить девушка за свои «проступки».

Угрюмый февраль сменился на тёплый солнечный март. В окрестностях замка начал подтаивать снег, и ученики Хогвартса заметно чаще стали выбираться на прогулки.

В один из выходных дней ученики отправились в Хогсмид. Деревня находилась недалеко от Хогвартса. Её особенностью было то, что в ней проживали одни волшебники, что позволяло всем находящимся здесь открыто обсуждать всякие волшебные вещи, не боясь, что их услышат магглы.

— Может, зайдём сюда? — махнула белокурая ученица, указывая на серое здание с розовыми, торчащими из стен, окнами.

— Как пожелаешь, — ответил Крис.

Зайдя в полупустое кафе, девушка в длинной персиковой юбке и белой блузке с рюшечками уверенным шагом направилась к столу возле окна, будто уже множество раз захаживала сюда и точно знала, какое место лучше всего занять. Пуффендуец же принялся осматривать небольшое помещение, в котором отовсюду рябил розовый цвет: розовые оборочки, бантики, рюшечки и даже розовые напитки и сладости. Крис не испытывал отвращения, хотя и думал, что это… слишком.

Догнав Ронду, он любезно снял с её плеч пальто, как тому учил его отец. Ронда лишь застенчиво улыбнулась. До этого момента ей не доводилось ходить на свидания или принимать любые знаки внимания от парней. Ей казалось, что все ровесники невоспитанны и вообще глупы. Однако Крис был не такой. Возможно, это было связано с тем, что её окружают одни слизеринские мальчишки, которым и впрямь было не до ухаживаний за девушками. Хотя у некоторых и получалось строить отношения на курсе, всё же это были единицы. Ронде в голову приходили такие, как Эйвери, Мальсибер и Гойл, которым явно было не до того, чтобы искренне интересоваться переживаниями девушек. В их головах сидело что-то иное, весьма свойственное их возрасту.

Заняв стул напротив Ронды, Крис услышал услужливый голос женщины-официантки:

— Добро пожаловать в «Кафе мадам Паддифут»! Желаете выпить кофе? Или, быть может, чай? У нас огромный выбор: клубнично-розовый настоянный на цветках гибискуса и лепестках роз, или же чёрный чай с маслом бергамота, обладающий невероятным ароматом, или... — женщина в бело-розовом фартуке повернулась к Ронде: — чай для пар? — официантка подмигнула девушке.

— Да, с удовольствием испробуем последний, — мило улыбнулась Ронда.

— Булочки или конфеты желаете заказать к чаю?

— Нет, благодарю, — ответила Ронда, а Крис будто язык проглотил. Оценивающе он продолжал осматривать тесное кафе. Вокруг почти никого не было, может, ещё две пары влюблённых, которые, не стесняясь, иногда соединялись в поцелуях. Дэвенпорт не понимал, стоит ли расценивать эти посиделки как настоящее свидание.

Тем временем в этой же деревушке в магазин «Дэрвиш и Бэнгз» зашла ученица в чёрном приталенном пальто, под которым виднелись школьные юбка и кофта.

На сей раз профессор Дамблдор решил прогуляться до Хогсмида, сопровождая учеников. Целью визита в деревню, конечно, был не сам присмотр за учениками. В Хогсмиде жил и работал в трактире «Кабанья голова» его родной брат.

Зайдя в помещение, Альбус немного поморщился. Никогда ему не нравилось это место. Висевшая на стене заколдованная кабанья голова казалась живой, вызывая тошноту. Грязные полы и стены, повидавшие не один год, угнетали. Пройдя к барной стойке, Альбус увидел брата. Тот же, кажется, не сильно был и рад этой встрече.

— Аберфорт... Как поживает «Голова»? — не зная, с чего начать непростой разговор, Альбус заговорил. Аберфорт, потирая стойку бара, фыркнул.

— Зачем ты пришёл?

— Ну вот... Я думал, мы сможем начать с чего-то приятного, — огляделся профессор и понял, что вряд ли светские разговоры о трактире могли бы быть приятными. — Что ж... Пришёл я сюда и впрямь не просто так. Аберфорт, мне нужна твоя помощь.

— Я уже говорил, что не стану помогать тебе в любых твоих планах, — грозно ответил брат.

— Я знаю, знаю. Мне не много нужно от тебя, Аберфорт. В твой трактир частенько захаживают разного рода волшебники, нужно лишь…

— Я сказал! Не смей меня просить о чём угодно! — разозлённо выплюнул Аберфорт. Сидящие в баре гости немного потупили взоры на него.

— Аберфорт, ты можешь прятаться здесь сколь угодно, но пострадают люди. Он придёт совсем скоро. Гриндевальд не успокоится, пока…

— НЕ СМЕЙ ПРОИЗНОСИТЬ ЕГО ИМЯ ЗДЕСЬ! — загромыхал Аберфорт, кинув кружку с пивом на пол. Гости поспешили покинуть трактир.

— Бежать от его имени бессмысленно. Он придёт за каждым из нас. Но самое ужасное, что он придёт за невинными людьми... Пострадают все.

— Да что ты? Ты не думал об этом, когда заключал с ним магический контракт о неприкосновенности друг друга! Из-за вашей дружбы пострадала Ариана! Всё из-за тебя, Альбус! Из-за твоих амбиций!

Альбус замялся. Чувство вины за смерть сестры ни на один день не покидало его. Брат был прав: не будь магического контракта с Геллертом, не погибла бы и сестра.

— Брат, я знаю, что ты чувствуешь всякий раз, когда заходит речь о нём, но прошу, послушай меня. Я испытываю вину за Ариану. Мы были молоды, хотели большего, не осознавая в полной мере о последствиях. Я не осознавал... И теперь несу этот крест на себе. Никогда мне не очиститься от этого…

— Что тебе нужно от меня? — немного подуспокоившись, спросил Аберфорт.

— Неизвестно, явится ли Геллерт один или с кем-то из своих последователей. Я неспроста сказал, что к тебе заходят разные волшебники… Наверняка, сначала он попытается выведать всё о территории Хогвартса, дабы визит его оказался по-настоящему неожиданным. Тебе, Аберфорт, нужно будет лишь коснуться этой монетки и немного потереть её. Моя монетка засветится — это будет знаком, что он или его люди здесь, в Хогсмиде. Тогда я буду готов к встрече.

Альбус достал золотую монетку и протянул брату. Аберфорт взял монетку в руку и повертел её. Переливающееся золото красиво поблёскивало, а выгравированный феникс спал. Аберфорт потёр его, тотчас «сестринская» монетка в руках Альбуса засветилась, пробуждая второго феникса.

— Как я должен догадаться, что это его люди?

— Такие сюда не захаживают... Это чистокровные волшебники из влиятельных семей. Трудно не узнать их среди тех, кто приходит в «Голову».

После этих слов Аберфорт еле сдерживал свой гнев. Оскорбительным было услышать подобное, однако он и сам это понимал.

— А теперь уходи! — выплюнул Аберфорт. Альбус двинулся на выход и заметил, как в грязном окне мелькнул силуэт, который, кажется, подслушивал. «Кабанья голова» начала вновь заполняться гостями.

Выйдя из помещения, Альбус не торопясь спускался с небольшой горки, на которой и стояла Кабанья голова. Идя, он следил за тем силуэтом, который был готов ускользнуть в толпе. Затем силуэт повернул в один из магазинов. Альбус остановился в ожидании.

Тем временем в «Дэрвиш и Бэнгз» Фрэнсис прошлась по мрачному помещению, в котором продавались принадлежности для игры в «квиддич», разные напоминалки, телескопы, флаконы для зелий и многое другое. На одной из полок шкафа лежали несколько странных маленьких приборов. Пальцы потянулись к одному из них. Взяв его в руки, она принялась крутить и рассматривать его.

— Вредноскоп, — послышался за спиной голос.

Фрэнсис обернулась. За секунду она успела опознать лицо ученика. Молодой человек в сдержанном сером костюме и пальто подошёл к этой же полке. Девушка вновь отвернулась и положила прибор на место. К полке была прикреплена табличка, на которой красивым шрифтом было выведено «Вредноскоп».

— Как вы внимательны! — саркастично произнесла девушка.

— Что-то конкретное ищите, Фрэнсис Бейли? — деланно произнёс юноша.

— Не вашего ума дело, Том Реддл! — слова девушки, облечённые в некоторую ядовитость, тотчас принялись нервировать старосту. Тяжело выдохнув и закрыв глаза, ему всё-таки удалось успокоиться.

Вредноскоп, возвращённый на полку, начал подрагивать. Двое, не отрываясь, смотрели на него.

— Что, Том Реддл, не за что зацепиться? И на нарушениях не поймаешь, и проучить своими любимыми методами, как со старостой не стоит разговаривать, не выйдет. Всё-таки мы не в чулане, тут смелости не хватит — слишком много глаз.

Зубы заскрипели. Терпению Реддла можно было позавидовать. В своих мыслях он уже нарисовал картину, в которой множество раз повторяет одно и то же слово: «Круцио! Круцио! Круцио!».

Вредноскоп вскочил на свой острый конец и, как юла, завертелся и засвистел. Девушка тут же прочитала на табличке под названием:

Если враг тайком крадётся,

Вредноскоп тотчас забьётся:

Закружится, зазвенит,

И тебя предупредит!

— Даже вредноскоп чувствует кто ты, Реддл. Ты — опасность! — выплюнула девушка, ринувшись к выходу.

В кафе мадам Паддифут подали «чай для пар».

— Приятного чаепития! — воскликнула официантка и, скорым шагом, начала удаляться к другому столику.

Крис и Ронда приступили к распитию чая.

— Какие планы на завтрашний день?

— Тренироваться. Скоро матч с Гриффиндором, а после, в мае, и со Слизерином. Так что необходимо хорошенько подготовиться.

— Ты играешь в квиддич? — удивилась Ронда.

— Ты правда не знала? Я, вообще-то, капитан команды, — улыбнулся Крис.

— Не может быть!

— Отчего же?

— Нет, я имела в виду... Вау, это так здорово! И так опасно... — меняющиеся эмоции с восторженности на испуг забавляли Криса.

— Любой вид спорта опасен.

— Да, но... Ты меня правда удивил, Крис. Знаешь, я не посещала ни одной игры.

— Что ж, тогда приглашаю тебя. В матче со Слизерином будешь болеть за меня или за своих?

— Надо подумать, — шутливо ответила девушка, прихлёбывая розовый чай. Кинув в окно беглый взгляд, Ронда заинтересовалась происходящим. За окном остановилась парочка, которая явно что-то выясняла. Что именно — было не слышно. За окном были Реддл и Бейли.

Догнав девушку именно здесь, он ловко схватил её за локоть, повернув к себе.

— Бейли, — стараясь говорить не громко, дабы не привлекать лишнего внимания, Реддл еле сохранял привычное для него хладнокровие.

— Что ещё, мистер Реддл?

— Почему ты злишься на меня?

— Действительно? Может, потому что сначала ты влез в мою голову, чтобы в чём-то убедиться, а затем поднял на меня свою палочку и использовал…

Девушка оглянулась, никого на улице рядом не обнаружив, тихо продолжила:

— Непростительное заклинание! И это после того, что я рассказала тебе о своей самой большой тайне, которая является и самой большой болью! Ты и представить себе не можешь, Реддл, каково это... Я рассказала тебе не из-за твоей клятвы, а ты… — девушка уже готова была расплакаться, обида принялась забирать её в свои объятия. — А ты просто самый жестокий из всех, кто мне когда-либо встречался. Не говори со мной больше, Реддл!

Ронда и Крис молча наблюдали за всем представлением. Девушка с длинными чёрными волосами в слезах ушла от старосты.

За всем этим представлением тихо наблюдал и Альбус Дамблдор. Когда ученики разошлись, он ускорил шаг в сторону Хогвартса.

Уже у входа в замок он увидел сидящую на ступеньках ученицу факультета Слизерин. Та, опустив голову на колени, тихо всхлипывала. Альбус сел рядом.

— Мисс Бейли, простите, что мешаю вашему горю… — заботливым голосом произнёс профессор. Девушка приподняла голову на него.

— Всё в порядке, профессор, — Бейли тут же вытерла об рукав свои слёзы и сделалась серьёзной, будто ничего её не беспокоило.

— Нет сомнений, вам хватит сил не показывать своей боли…

Девушка резко встала, и Альбус повторил.

— Нет, профессор, всё хорошо. Это… это всё глупости. Извините…

— Мисс Бейли, вообще-то я давно хотел с вами поговорить, но всё как-то не было возможности. Пройдёмте в мой кабинет? — Альбус аккуратно провёл рукой, приглашая подняться по ступенькам замка.

— Хорошо, профессор, — произнесла девушка. Вместе с профессором трансфигурации она поднялась в кабинет. Никогда прежде Фрэнсис не была здесь. Весь кабинет был обставлен полками с книгами, артефактами и интересными вещицами, которые так и хотелось рассматривать. Помещение было небольшим и не сильно светлым в сравнении с классом, однако очень увлекательным для глаз.

— Присаживайтесь, — сказал Дамблдор и направился к чайнику. — Какой чай предпочитаете?

— Эм… Ягодный, профессор. Из листьев чёрной смородины, если у вас они есть, — смущённо ответила девушка, усевшись в кресло возле стола.

— Этого, простите, у меня нет, — удивился профессор. — Из ягодных, пожалуй, могу предложить малиновый чай.

— Да, малиновый чай… Благодарю, профессор, — ответила девушка, рассматривая необычную каменную тарелку неестественно больших размеров. Она стояла на подставке, а из неё, словно испаряя ртуть, исходили полупрозрачные завиточки. Дамблдор вернулся, поставив перед ученицей горячий чай и тарелку с конфетами.

— Угощайтесь, мисс Бейли.

Дамблдор сел в кресло напротив, прямо за свой стол. Он увидел, как взгляд девушки был прикован к чему-то позади него.

— Это Омут памяти.

— Что это такое?

— В нём можно хранить свои воспоминания. Весьма полезная вещь, — сказал Дамблдор, слегка улыбнувшись и принявшись пить свой чай.

— О чём вы хотели поговорить, профессор?

— Что ж… — вздохнул Альбус, отпрянув в кресло. Пальцы двух рук соединились, а глаза профессора устремились куда-то вниз, явно призадумавшись. — Мне стало известно, что у вас есть некоторая особенность, мисс Бейли… Может, вы хотели бы мне что-то рассказать?

Дамблдор поднял глаза на ученицу. Она еле проглотила кусочек конфеты. Слова профессора стали полной неожиданностью для неё. Светлые, окутанные мудростью, глаза, смотрели в самую душу. Ей казалось, что в её подсознании кто-то копошится, залезая в самые глубокие его уголки. Оторвать свой взгляд от пристального взгляда профессора было чем-то невозможным. Он действовал как гипноз, как одно из самых непростительных заклятий… Империус. Или, быть может, это было не оно. Бейли не понимала. Но что-то мешало ей сосредоточиться; она уже и забыла, о чём в этот момент они говорили. Она просто смотрела в серое ничто, какую-то смазанную картину. Она силой держала не только её взгляд, но и мысли, не давая ни на секунду оторваться, вспомнить где она и что делает сейчас. Внутри не было спокойствия и блаженства, которые её посещали, когда это заклятье применял кто-то другой… Кто-то другой… Сейчас всё было иначе. Это напоминало легилименцию, но более чистую, в которой она не теряла связь с настоящим, хотя сейчас она не могла собраться с мыслями. Затем… Резкий хлопок. Веки сомкнулись и разомкнулись.

— Мисс Бейли?

Перед лицом девушки вновь сидела чёткая фигура профессора. Тот спокойно попивал свой чай. Девушка сглотнула; в горле пересохло. Девушка отхлебнула воду из чашки, но сильно обожглась, забыв, что в ней был горячий чай. Немного скислив лицо, она облизала губы.

— Скажите, Фрэнсис, вы способны контролировать свои обращения?

Девушка ошарашенно посмотрела в глаза профессора. Кончик языка предательски зудел, словно с него вот-вот сойдёт оболочка. Алые губы поджались. Вопрос выбил её из колеи, как и вся ситуация, но она тут же ответила:

— Да, профессор, способна.

— Вы планируете уйти из школы, я верно понимаю? — каким-то странным глубоким голосом говорил Альбус Дамблдор.

— Д-да… — девушка хмурилась, смотря то на него, то на кружку. Дыхание участилось. Всё это пугало её не на шутку. Откуда-то профессор всё знает… Откуда?

— И что же планируете делать дальше?

— Не знаю… — ответила Бейли, опустив взгляд. И это была ложь. Она уже знала, что в её планах… «Нет, если это и впрямь была легилименция, то нельзя, нельзя допускать имён. Нельзя думать ни о ком. Даже о Р… Остановись! Нельзя представлять ничьи имена. Образы. Нужно контролировать себя. Мерлин! Нужно всё время думать… о чём думаешь. Как это сложно. Каждую секунду держать всё, даже в своей голове, под контролем. Не думай о нём…», — мысленно проговаривала себе девушка, а её грудная клетка заходилась назад-вперёд.

Дамблдор, прищурившись, наблюдал. За дверями послышались шаги и громкий хохот учеников, а шкаф, стоящий недалеко от стола, скрипнул, словно хохот из коридора эхом донёсся до него и разбудил старые деревяшки.

— Перед учебным годом мне довелось поговорить с вашим дедушкой. Он сообщил мне о вашем непростом положении, — девушка нахмурилась. Было не совсем понятно, о чём говорит Дамблдор. — Вам лучше увидеть это своими глазами.

Встав с кресла, он подошёл к омуту памяти и головой клюнул в его сторону, приглашая ученицу окунуться в его воспоминания. Девушка подошла и, осторожно наклонив голову, погрузилась в жидкость.

В глазах закружилось и выкинуло в дом, где Фрэнсис жила с дедушкой перед поездкой в Хогвартс. Это была небольшая квартира, по которой она уже успела соскучиться. Бейли увидела дедушку и профессора со стороны.

— Добрый день, Альбус! Хорошо, что вы пришли. Я уже подумал, что вы не получили моего письма…

— Что вы, Генри, как я мог не прийти? Девочке нужно продолжать обучение, — произнёс Дамблдор, медленно входя в гостиную.

— Разумеется, но дело не только в этом… — беспокойно произнёс глубоко пожилой мужчина.

— Я внимательно вас слушаю, Генри.

— Дело в том… даже и не знаю, с чего начать…

— Можете начать с самого начала, — улыбнулся Альбус и принялся рассматривать фотографии в рамках. На одной из них он увидел знакомый силуэт.

— Как тут… Ну, в общем, бывший супруг дочери очень влиятельный человек там, у него на родине. И, полагаю, его руки дотянутся и до Англии… В общем-то, он не из тех, кто принимал всё это… магию. Он всегда был категоричен…

— Что изменилось? — спросил Дамблдор, поворачиваясь к Генри.

— Боюсь, что ничего не изменилось. Но с тех пор, как он узнал, что у Фрэнсис есть магические способности, он хочет забрать её, и, знаете, не из добрых побуждений…

— Я понимаю, о чём вы, Генри.

— Да… И вот моя единственная надежда это вы и ваша школа. Возможно, в ней будет безопаснее, потому что, ну… знаете, я не могу её защитить. И к тому же, я уже давно серьёзно болен…

— Конечно, мы примем Фрэнсис в школу. Можете не беспокоиться, она будет в полной безопасности.

Руки Дамблдора потянулись к фотографии, стоявшей на комоде. В деревянной рамке за стеклом на него смотрела женщина средних лет в длинном лиловом платье. Её волнистые седые волосы развивались на ветру. Карие глаза, прищурившись, смотрели на Альбуса, а натянутая улыбка отдавала некоторой болью… Альбус вернул рамку на место, тяжело вздохнув.

— Если он всё-таки прибудет в Англию, в чём я не сомневаюсь, он сделает всё, чтобы забрать её… Даже согласится на сотрудничество с магами, лишь бы иметь её силу в своих руках…

— Что ж, Генри, думаю, если такая ситуация произойдёт, я придумаю, как помочь ей.

— Благодарю.

Разговор закружился и картинка гостиной сменилась на кабинет профессора.

— Я не понимаю… — нахмуренно сказала Бейли, глядя на омут.

— Как я и сказал, мисс Бейли, после пятого курса вам действительно лучше будет уйти из школы. Какой бы защитой не обладал Хогвартс, мы не сможем защитить от законов, которыми руководствуется наше государство. Вы, пока несовершеннолетняя, можете учиться в той школе, которую выберет ваш опекун. И если случится то, о чём говорил ваш дедушка, ваш папа…

— Отчим, — поправила Фрэнсис.

— Отчим? — Дамблдор с сомнением посмотрел на ученицу.

— Да. О своём отце мне ничего неизвестно, к сожалению. Мама утверждала, что он тоже волшебник, но… кажется, он давно мёртв.

— Что ж, мисс Бейли, мне очень жаль…

Дамблдор тяжело вздохнул. Ему искренне стало не по себе, что он, возможно, задел своими неаккуратными словами ребёнка. Виновато посмотрев на Фрэнсис, Дамблдор провёл по бороде рукой.

— Фрэнсис… Понимаю, остаться без родителей — тяжёлое бремя… Даже не представляю, какие сложности вас ожидают там, за стенами Хогвартса. И мне бы хотелось вам помочь…

— Вам не нужно мне помогать, профессор.

Дамблдор увидел, что Фрэнсис вовсе не нуждается в его жалости. Это была поистине сильная девочка. Он действительно так считал. Не каждый бы смог пережить утрату близких людей в столь юном возрасте, продолжая жить и строить планы на далёкое будущее.

— Пока что вы в безопасности, и у вас есть время обучиться всему необходимому. Например, перемещениям…

— Но на школе…

— Чары, конечно. Думаю, я смогу найти время, чтобы обучить вас трансгрессии вне стен замка, но кроме трансгрессии есть и другие способы перемещения. Портключи, например. Наложить чары на любую вещицу не так уж и сложно. Я научу вас, мисс Бейли.

— Спасибо, — неуверенно произнесла ученица.

— Помимо этого, конечно, вам не следует пренебрегать и другими важными умениями. Дайте мне время, я составлю вам список обязательных заклинаний и зелий, которые вы должны будете изучить за это время.

— Но, профессор… К чему вы меня готовите?

— Простите мне мою фамильярность, но я немного прогулялся по чертогам ваших беспокойных мыслей… Не могу знать, что вы задумали ещё до того, как узнали информацию из омута, однако ваш отъезд будет верным решением. Но, полагаю, вам будет непросто без определённых знаний и навыков. Поэтому, хотя бы в этом я смогу вам помочь… если позволите.

— Да. Спасибо, профессор. Извините, мне бы хотелось отдохнуть… я пойду.

— Конечно, мисс Бейли. Думаю, мы достаточно поговорили… — загадочно заключил Дамблдор. Бейли выскочила из кабинета и быстрым шагом направилась в подземелье.

В тени, недалеко от кабинета, стоял ученик. Тут же из стены вылетело привидение, которое пряталось в шкафу кабинета трансфигурации.

— Пивз! — воскликнул шёпотом ученик.

— Ой! Добрый, добрый денёчек, мистер Реддл! Как поживаете? Ой, как вы обольстительны в этом сером костюме, мистер Реддл! Ой, как обольстительны! — тараторило приведение. — Знаете, мне нужно лететь по своим важным, очень важным делам! Так что, ой! Как я рад вас встретить!

Пивз явно оказался в классе трансфигурации не случайно. Реддл видел, что в кабинет зашли только Бейли и Дамблдор.

— Пивз, не смейте улетать! Вы подслушивали профессора и ученицу? Вероятно, Дамблдору очень это не понравится. Конечно, если он узнает, — загадочно произнёс староста. Пивз нервно почесал шляпу, и бубенчики на ней принялись звенеть.

— Так что же… что же, вы не собираетесь ему докладывать?

— Думаю, в этом не будет необходимости, если вы расскажите мне о чём они говорили.

— Ох, мистер Реддл! Ох! — крехтя, привидение кувыркнулось вокруг своей оси. — Боюсь, профессор может выйти, и тогда…

— На четвёртом этаже есть пустой кабинет. Летите туда.

— Как скажете, мистер Реддл.

Староста быстрым шагом направился на четвёртый этаж. В кабинете было очень тоскливо — лучи солнца почти никогда не попадали на серые стены небольшого помещения. Здесь не было ни столов, ни стульев — одно лишь зеркало, и это показалось странным старосте, но было не до этого.

— Мистер Реддл, наконец-то вы пришли! Я уже заждался!

— Не так уж долго и ждали, — фыркнул Реддл. — Рассказывайте, о чём говорили профессор и ученица?

— Ох… эм… Что ж, они говорили… говорили… — приложив указательный палец к нижней губе, Пивз пытался сообразить, о чём же они вообще говорили.

— Пивз! Соберитесь!

— Да, да, извините, мистер Реддл. Просто я не уверен в том, что я слышал, — неуверенно ответило привидение.

— Постарайтесь дословно вспомнить всё, о чём они говорили.

— Хорошо… Ммм… Они говорили об уходе… Да, об уходе! Мисс Бейли куда-то уходит… Затем, профессор Дамблдор говорил о каких-то руках, они куда-то тянутся…

— Пивз! — разозлился Реддл.

— Что? Я же сказал, я ничего не понял! Они говорили о какой-то ерунде. Видит Мерлин, о ерунде! Что-то о каком-то разговоре… Затем я услышал шаги и посмотрел в щель: они подошли к водице, девочка окунула туда зачем-то свою голову… Вот чудная! — почесал голову Пивз. — И снова Дамблдор заладил, что куда-то ей нужно уйти… Какая-то опасность… Надо куда-то уехать… Это не диалог, а чёрти что!

— Это всё, Пивз?

— Не совсем. Потом профессор говорил о каких-то знаниях и умениях, которые ей пригодятся. Если честно, мистер Реддл, в шкафу было весьма тесно и неуютно. Я лишь отрывисто слышал их диалог. Ну, там было что-то… что-то про порключи, кажется…

— Порключи? — удивился Реддл. Он, конечно, уже знал, что это такое, но не понимал, зачем Бейли это обсуждала с профессором.

— Вроде бы да, они… Профессор предложил её обучить каким-то вещам…

— Зачем ему обучать её чему-то вне программы?

— Да откуда же мне знать? — выпучил театрально глаза Пивз. — Если бы это не был профессор Дамблдор, я бы сказал, что это был разговор двух сумасшедших… Они так загадочно обсуждали какую-то опасность, которая надвигается на мисс Бейли, что я так и не понял ничегошеньки. Ничего!

— Ладно, можете… — Реддл махнул рукой в стену, — лететь.

— Вы не сообщите Дамблдору о том, что я подслушивал?

— Не сообщу, — сухо ответил староста и быстро покинул кабинет.

«То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлёт эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдёт к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения» (Л. Н. Толстой. Война и мир).

В классе профессора Мадивы Онай, как всегда, было душно и темно. Зашторенные бархатные ткани едва пропускали свет в помещение, отчего атмосфера царила поистине волшебная. Переполненный класс, состоящий из учеников двух факультетов — Слизерина и Когтеврана, казался настоящим муравейником. Ученики, прежде разделённые по два или три человека за одним столом, были вынуждены потесниться. За столом с Бейли впервые кто-то сидел. Кажется, ей это не нравилось ровно так же, как и не нравилось сидеть совсем одной.

— Сегодня, дорогие ученики, мы будем гадать на картах на ближайшее будущее, — произнесла учительница. — Это не так сложно, нужно лишь запомнить все трактования карт.

В классе послышались перешёптывания: «Всего лишь? Там на одну карту страх сколько трактовок... это же с ума сойти, всё заучивать». Профессор продолжила:

— И чувствовать истинную суть, которую они нам несут. Начнём с вас, мистер Нотт.

Учительница подошла к круглому столу Нотта и Эйвери. Те до этого момента о чём-то своём говорили, будто вообще находятся не на уроке.

— Тяните карту, — строго проговорила профессор.

— Одну?

— Пока одну.

Нотт вытянул из середины карту и положил перед собой.

— Что вы видите перед собой?

— Ангела?

— Верно, мистер Нотт. Карта с изображением ангела называется Умеренность, что говорит о спокойствии и балансе вашего ближайшего будущего.

Нотт ожидал большего от великих карт и их содержания.

— Что ж, мистер Эйвери, ваша очередь. Тяните карту, — повернувшись к соседнему от Нотта ученику, профессор протянула ему колоду карт. Тот вытащил карту и положил перед собой.

— Молодой симпатичный парень, — в своей привычной деланной манере начал Эйвери, — идёт с розой в руках. Вероятно, его ждёт очаровательная девушка в замке, и очевидно, у него всё прекрасно, — двое за столом еле сдерживали свой смех.

— Это карта называется Дурак, мистер Эйвери, и она вас в целом неплохо характеризует, — заключила профессор. Глаза оскорблённого округлились, и в классе, всем, кроме него, вдруг стало немного веселее.

Профессор прошла к столу когтевранцев, протянув одной из девушек колоду.

— Это карта Звезды. Означает надежду, исцеление и духовное просвещение. Возможно, это говорит о хорошем обучении и сдаче СОВ, — заключила когтевранка.

— Прекрасно! Плюс десять очков Когтеврану за отличную подготовку к занятиям.

Ещё некоторое время профессор гадала когтевранцам, обходя каждого и обещая довольно оптимистичные события в ближайшем будущем.

— Следующий. Есть желающие? — в классе повисла гробовая тишина.

— Что ж, тогда вы! — профессор подошла к столу Бейли. — Тяните!

Ученица нехотя вытянула карту и положила её на стол.

— Мисс Бейли, что перед вами? — профессор говорила с некоторым презрением. Она всё ещё помнила ту неприятную ситуацию с шаром.

— Пятёрка Кубков…

Девушка смотрела на картинку с угрюмо стоящим мужчиной так, словно видела в нём себя.

— Это карта говорит о некоторой потере, разочаровании… Тяните ещё одну карту, мисс Бейли. Следующая подскажет, что именно вы можете потерять или в чём разочаруетесь.

Мадива противно улыбнулась. Первая карта явно была ей по нраву. До сих пор тянувшие только по одной карте ученики заметили, что внимание профессора обращено только к одной ученице. Любопытство каждого в аудитории взяло верх; все пары глаз устремились к одному столу. Девушка вытянула ещё одну карту и положила её перед собой на стол.

— Паж пентаклей…

— Эта карта означает обучение. Ещё, конечно, может говорить об удаче, но необходимо учитывать первую карту. Вам остаётся сложить эти две простые интерпретации, мисс Бейли, — ухмыльнулась профессор. — Что ж, предлагаю закрепить этот весьма любопытный расклад третьей картой, которая ответит на глубинный вопрос — в чём ваше предназначение.

— Предназначение? Профессор, это недопустимо!

— Тяните карту, Бейли. Или я вытащу её за вас.

— Мне нет до этого дела, — отпрянув от стола, девушка отвернула голову.

— Хах. Так и быть. В чём же предназначение Фрэнсис Бейли? — демонстративно профессор достала одну карту.

— Подвешенный…

По классу прошлись испуганные возгласы учениц.

— Эта карта не обязательно означает натуральную погибель. Это может быть некоторая жертвенность, самоотдача. Достанем вторую карту, которая объяснит, по отношению к кому или чему может быть эта жертвенность.

Профессор достала ещё одну карту и положила её рядом.

— Дьявол. Что ж, всё на поверхности. Ваше предназначение, мисс Бейли, в служении какому-то весьма тёмному делу.

— Это глупость, — выцедила ученица.

— Не сомневалась, что вы что-то подобное ответите. Занятие окончено, все свободны.

Ученики тут же позабыли о странных толкованиях, будто всё представление не имело большего веса, чем театральная постановка.

— Мисс Бейли, задержитесь, — произнесла профессор, останавливая ученицу.

На протяжении всего урока за этим спектаклем пристально наблюдал староста Слизерина, тихо сидящий за одним из столов слизеринцев. Услышав просьбу профессора задержаться Фрэнсис Бейли, он намеренно не торопился уходить. Оставшись в кабинете втроём, профессор обратилась к Реддлу:

— Мистер Реддл, урок окончен, вы можете идти в Большой зал.

Том подошёл к профессору.

— Миссис Онай, в связи с тем, что ученица Слизерина Фрэнсис Бейли была недавно выписана из больницы, я присматриваю за ней, поскольку её состояние ещё не позволяет быть уверенным, что она вновь не окажется там. Вы можете поговорить с ней при мне, — вежливым тоном произнёс староста. Профессору это явно не понравилось, но против сказать ей было нечего.

— Фрэнсис, ваше поведение абсолютно неприемлемо на моих занятиях. И, разумеется, я не забыла о ваших… особенностях. Вам следует немедленно сообщить о них директору! Иначе…

До сих пор стоявший будто отрешённо рядом Реддл повернул к ней свою голову, слегка наклонив её. Мадива немного напряглась. Говорить завуалированно было непросто.

— Иначе я сделаю это сама. В предыдущий раз вы весьма легко отделались от моего сообщения, не так ли? На этот раз вас сразу выгонят из школы. Вы понимаете, о чём я говорю.

Профессор не подозревала, что Реддл уже знает об «особенностях» Бейли. Но вот чего он не знал и даже до этого момента не мог предположить, так это то, что профессор и была тем зачинщиком пренеприятного чёрного короба, после которого Бейли ещё две недели оправлялась в больнице Мунго. Эта мысль встала колом в потоке остальных. На лице Реддла яркими красками вырисовывалась откровенная злость.

— Мистер Реддл? — вопросительно посмотрела на него профессор.

Староста, обольщённый собственным гневом, достал палочку и направил её на учителя.

— Что вы делаете, мистер Реддл? Немедленно опустите палочку!

— Обливиэйт!

Не давая профессору более сказать ни слова, Реддл влез в чертоги её разума, которые ничем не были защищены. Окклюменцией — защитой от любого рода нападения на разум — владели лишь единицы. И, к счастью, профессор не была одной из тех, кто владел ею. Подтерев необходимые воспоминания с прорицаниями о Бейли, Том отпустил профессора, которая ещё какое-то время находилась в помутнённом сознании. Ученики Слизерина покинули класс.

Двое шли синхронным шагом, преодолевая весь замок и направляясь в Большой зал. На одной из движущихся лестниц один из учеников всё-таки заговорил:

— Если ты думаешь, что это как-то смягчит моё отношение к тебе…

— Плевать мне на твоё отношение, Бейли. Но меня не отпускает та ситуация… Ты сделала это. Твоя палочка оказалась сильнее. Из чего она? — прищурившись, Том осматривал торчащую из резинки юбки волшебную палочку Фрэнсис.

— Сердцевина из жилы крыла летучей мыши, древесина из эбонита, — сухо ответила Фрэнсис. — Знаешь, Реддл, моя палочка не сильнее твоей. Всё дело в её обладателе! — Язвительно выплеснула девушка, спрятавшись в свою любимую защитную позу.

Том обратил внимание на скрещённые руки. Поднявшиеся рукава выдали жуткую картину — на запястьях красовались фиолетовые следы, вперемешку с засохшими ранами.

— Что с твоими руками? — Том живо схватил девушку за руку, тем самым выбивая её из удобной позы. За осмотром рук они не заметили, как лестница ждала их ухода.

— Мун за тебя отплатил, не беспокойся.

Бейли вырвала руку и поспешила к Большому залу. Реддл поспевал рядом.

— Он видел нас в классе Зельеварения?

— Нет, он видел меня в коридоре после того, как я привела тебя в больничное крыло. Про «отплатил» — это была шутка. Меня наказали не из-за тебя. Если бы кто-то узнал о нашей дуэли, поверь, мы бы оба отправились наслаждаться остатками жизни в Азкабане. Кто знает, может, мы этого заслуживаем? — девушка ускорилась в шаге, влетев в Большой зал.

В завершении дня ученики пятого курса Слизерина и Пуффендуя отправились на ночные занятия по астрономии. Уроки проходили в самой высокой башне после комендантского часа, и это было единственным исключением из правил, когда ученики могли перемещаться по замку после его наступления. Однако и перед занятием, и после него — только в сопровождении профессора. Сатьявати Шах была увлечённым преподавателем, поэтому те ученики, кто искренне интересовался астрономией, толпились поблизости телескопа и профессора, внимая каждому слову. Остальные же разбредались по парам, отвлечённо общаясь на свои темы.

Реддл всегда относился к тем, кто стоял в первых рядах, всё-таки он был лучший ученик школы. Однако в этот раз ему было увлекательнее вновь допросить Бейли.

Девушка смотрела в небо вдали от остальных ребят. Отойдя от толпы учеников, староста Слизерина успел сделать всего два шага в её сторону, заметив, что к ней уже подошла другая фигура. Это был ученик Пуффендуя. Реддл решил постоять в двух метрах от общающейся парочки и подслушать разговор.

— Фрэнсис, здравствуй.

— Крис…

— Неинтересно узнать о самой величественной планете нашей солнечной системы?

Пуффендуец был весьма обходителен и всегда знал, как вывести на разговор даже самого колючего собеседника, коим и являлась Фрэнсис.

— Мы так мало знаем о своей, какой смысл лезть так далеко? — пессимистично ответила Бейли. Крис некоторое время смотрел на неё, и, кажется, её настроение передалось и ему.

— Фрэнсис, возможно, я лезу не в своё дело. Ты будто чем-то омрачена . Если хочешь, можем поговорить…

Разумеется, Крис знал чем расстроена девушка. Развернувшаяся сцена возле кафе могла говорить без слов о том, кто являлся причиной тоскливого настроения слизеринки после выходных дней.

— Спасибо, Крис, ты очень внимателен, но со мной всё в порядке. Я… всегда такая... — с некоторой неловкостью ответила девушка.

Этот светский разговор стал казаться невыносимым старосте Слизерина. Он и так ждал весь вечер, когда сможет наконец-то вновь поговорить с Бейли. Больше ждать он уже не мог.

Подойдя к парочке, он оценивающе взглянул на пуффендуйца. Во взгляде Реддла читалась брезгливость.

— Крис Дэвенпорт. Оставьте нас с мисс Бейли, нам необходимо поговорить.

Крис тяжело вздохнул и посмотрел на девушку; та махнула ему головой, молчаливо говоря: «Всё в порядке, оставь нас». Крис удалился.

— Фрэнсис… — Том издевательски передразнил Криса, слегка поморщив нос. Отчего-то называть людей по именам ему казалось слишком интимным.

— О чём ты хотел поговорить, Реддл?

— Что Мун делал с тобой? — вставший рядом с Фрэнсис, Том облокотился руками на невысокое ограждение, отделяющее его от смертоносной высоты.

— То, что и со всеми провинившимися.

Реддл вспомнил, как Эйвери жаловался на розги; тогда Том смеялся над этим. Сейчас, представляя подобное с Фрэнсис, ему отчего-то не приносило это должной радости.

— Розги?

— Безусловно, его любимое, — усмехнулась Бейли.

— Ты точно мазохистка. Тебя рассмешила мысль о перенесённой боли? — улыбнулся Реддл.

— Меня это не пугает, Реддл. Вовсе не самая страшная участь для меня.

— Какая же самая страшная в таком случае?

— Потерять человеческий облик, — девушка повернулась к старосте. — Разве может быть что-то хуже, чем жить в теле животного, которого понимает лишь один человек на Земле, и этот человек — Том Реддл? — с вызовом Бейли смотрела в чёрные глаза Реддла, которые не откликались ни злостью, ни удивлением.

— В твоём предназначении говорилось о некотором служении Дьяволу. Возможно, тебе стоит прислушаться к этому, раз твоя жизнь настолько безысходна, что в ней, в конечном итоге, остаётся только одно имя.

— Как спокойно ты принял то, что Дьявол — это ты.

— А ты — то, что служишь Дьяволу. Открыв Тайную комнату и помогая отыскать её мне, ты прекрасно знала, что я планирую сделать вместе с Ужасом Слизерина. И я сделаю это. Очень скоро…

Реддл остановился. Бейли вновь скрестила руки. Разговор, кажется, вновь начинал досаждать ей.

— Ты не договорила о своих прорицаниях. Вероятно, их было больше. Чем ещё ты собираешься помочь мне, Бейли? Не станешь же идти поперёк своей судьбы, не так ли?

Глаза девушки ненавистно прищурились. Она понимала, что для неё это действительно важно — следовать предназначению. Ведь служение «Дьяволу» являлось единственной тропой, которая могла привести её к желаемой цели. Однако заносчивость Реддла каждый раз выводила её из себя.

— Конечно, нет. Не собираюсь. Именно поэтому я всё ещё здесь.

— Что значит «всё ещё»?

— То, Реддл, что скоро мой путь в этом замке будет окончен. Мне придётся уйти.

— Сколько ещё у тебя тайн, которые ты не можешь мне рассказать?

— Может быть, две, три…

Бейли повернулась к тёмному синему небу, на котором виднелась яркая белая точка. Это был величественный Юпитер. Голос профессора эхом доносил интересные факты о спутниках планеты.

— И какая причина твоего ухода?

— Мне будет необходимо отправиться в одно место, — завидев любопытный взор на себе, девушка поспешила сказать. — Не спрашивай сейчас. Придёт время, и ты узнаешь. Это действительно нужно сделать.

— Ты всегда говоришь загадками. Кажется, теперь я терпеть не могу их благодаря тебе, — заключил юноша. Девушка лишь улыбнулась.

— «Тогда лишь двое тайну соблюдают, когда один из них её не знает».

— Великие маггловские произведения… — фыркнул Реддл.

— Знаешь, я никогда не отмечала свой День Рождения. Но забавно то, что ровно в час ночи первого марта меня решил побаловать своим вниманием сам завхоз Мун. Он был весьма щедр на подарки. По словам моей мамы, именно в час ночи я и родилась.

Том находил странным то, что так забавляло Фрэнсис.

— Поздравляю, Бейли. Этого ты ждала?

— Именно. Теперь я абсолютно счастлива. Два самых доброжелательных человека Хогвартса поздравили меня.

* * *

Март для школы волшебства и чародейства «Хогвартс» летел незаметно. Каждый ученик пятого курса волнительно готовился к сдаче экзаменов. Одним из важнейших и сложных предметов была Защита от Тёмных искусств, которую преподавала профессор Галатея Вилкост. Класс располагался на третьем этаже замка и представлял из себя просторный зал с высокими округлыми потолками. Парт было так много, что хватало на совмещённый урок сразу с несколькими факультетами одновременно. Зайдя в аудиторию, ученики остановились в недоумении.

— Добрый день, — заговорила профессор Вилкост. — Как вы могли заметить, ваши рабочие места сегодня отдыхают по бокам класса, а это значит, что у нас состоится необычное занятие. По программе мы должны повторить пройденный материал, но уже на практике. Сегодня, ученики, вы будете познавать искусство дуэли!

Класс завороженно заулюлюкал; этого дня ждал каждый. Учитель распределила по парам учеников. В соперниках у Реддла стоял Эйвери.

— Напоминаю, перед дуэлью обязательно необходимо поклониться — таким образом вы выражаете уважение противнику и готовность биться честно!

Два ученика поклонились друг другу и приступили к дуэли.

— Остолбеней! — произнёс Эйвери.

— Протего! — моментально защитился Реддл. Не давая Эйвери произнести новое заклинание, Том продолжил: — Экспеллиармус!— палочка вылетела из рук Эйвери и прилетела в руку Реддла. Это означало безоговорочную победу Реддла. По части реакций ему не было равных, и эти дуэли не представляли для него особых трудностей. Даже возможность Эйвери хоть что-то сделать первым была подарком от Реддла, чтобы первый не ушёл с полным позором.

— Реддл, ты же знаешь, что это заклинание сбивает преданность палочки… — удручённо произнёс Эйвери.

— Палочка, выбитая из рук Экспеллиармусом в дружеской или учебной дуэли продолжит слушаться своего прежнего хозяина, мистер Эйвери. Не беспокойтесь об этом, — ответила профессор. Реддл с усмешкой вернул палочку другу.

Следующей парой стали Розье и Нотт.

— Таранталлегра!

Выведенное заклинание заставило Нотта плясать. Ученики стали смеяться, прикрывая лица руками.

— Это же заклинание начальных курсов, серьёзно? — выкрикнула из толпы Лукреция.

— Вы правы, мисс Блэк, — отметила профессор. — Молодые люди, остановите этот театр кукол и попробуйте ещё раз.

Нотт и Розье вновь поклонились друг другу и подняли свои палочки.

— Бау…

— СИЛЕНЦИО!

Не успел Розье договорить, как в него прилетело заклинание немоты. Пытаясь произнести хоть слово, Розье ощутил слипшиеся губы, которые не давали выдать изо рта ни одного заклинания. По классу прокатились смешки, а Розье отчаянно дёргал своей палочкой, пытаясь вывести хотя бы какое-нибудь заклинание невербально. Нотт был более щадящим юношей из всей компании Слизней, ему не так уж и хотелось издеваться над собственным другом, тогда как Розье точно воспользовался бы этой возможностью.

— Думаю, это можно засчитать за победу, — довольный собой, сказал Нотт.

— Разумеется, мистер Нотт, — ответила Галатея, снимая немоту с ученика. — Доусон и Бейли!

Девушки вышли в центр класса и встали друг напротив друга. Поклонившись, они приступили к дуэли.

— Инкар…

— ОСТОЛБЕНЕЙ! — выкрикнула чёрноволосая девушка и Доусон, оглушённая заклинанием, подлетела в воздух и кувырком полетела в самый конец класса. Бейли повторно дёрнула палочкой, но из её уст ничего не вышло, словно ученица забыла произнести заклинание вслух. Доусон, долетев до школьной доски, резко остановилась в воздухе, и мягко приземлилась на ноги.

— Вау! Молодец, Ронда! — запищала радостно Лукреция, видя, как подруга смогла прямо в воздухе остановить себя.

— Прекрасно! Следующие…

Пара за парой сменялись. Каждый ученик должен был выйти хотя бы раз со своим сокурсником, и, конечно, ценились новые заклинания, которые ещё никто не произносил. Настал черёд Бейли и Реддла. Оба с неохотой поклонились и навострили друг на друга палочки. Глаза засверкали ярче обычного. Эти двое уже боролись однажды, и как хорошо, что этого никто не видел. Запретное заклинание, которое оба в тот раз догадались наложить друг на друга, стало бы последним, о чём они вспоминали бы, почивая дни в Азкабане.

Прошла секунда, после которой из одного рта вылетело заклинание, которое ещё не изучалось на пятом курсе.

— Легилименс!

Сознание одного резко и беспрепятственно вошло в другое. Просторный светлый класс сменился на тёмную комнатку без окон, пропитанную удушающим запахом гнилого дерева, сырости и обжигающим горло медицинским спиртом. Крик, исходящий изнутри, не мог вырваться наружу — губы грубо обволакивала мокрая вонючая тряпка. Боль, пробегающая по спине, ощущалась как острый край бумаги, прошедшийся по пальцу. Только эта боль множилась на десять. Один порез. Второй. Под носом защекотала кровь. Слюна наполнилась привкусом противного железа и в глазах вдруг картинка запульсировала, стала размытой и неясной. Сквозь пелену слёз виднелись худенькие ноги из-под юбки и деревянный пол, залитый алой, почти чёрной, густой кровью. Затёкшие руки оказались где-то наверху; тяжёлая голова не поднималась, чтобы посмотреть, что их сдерживало. В ушах эхом доносился глухой скрипящий голос, который что-то спрашивал, но что?.. Послышался размах и... ещё один нахлыст. Тело задрожало от нестерпимой боли и жуткого холода. По спине побежали свежие капли крови.

— Хватит с тебя, мерзкая девчонка, — послышался голос Муна.

Мрачная картинка закружилась, возвращая в класс Защиты от Тёмных искусств. Реддл ещё какое-то время смотрел в глаза Бейли, абсолютно не моргая. Это был взгляд ужаса и... ненависти. Но не к ней.

— Мистер Реддл, это заклинание мы ещё не проходили. Однако похвально, что вы уже с ним ознакомлены. Не каждому дано овладеть Легилименцией... На этом урок окончен.

Бейли пришла в себя и ни слова не обронив удалилась из класса. Реддл решил не возвращаться к этой ситуации понимая что перенесла Бейли. Это было странное и совершенно новое для него ощущение — понимать другого и… сопереживать.

Вечером этого же дня в дверь кабинета учителя трансфигурации постучались.

— Войдите, — пригласил мягкий голос. — Фрэнсис? — профессор удивился, увидев девушку в восемь часов вечера в своём кабинете. Убрав перо, он махнул рукой на дверь, и та послушно закрылась. — Что-то стряслось?

— Простите, что так поздно, профессор. Я помню о назначенном дне, но… мне бы хотелось начать обучение сейчас, — неуверенно и с некоторым волнением произнесла ученица. Профессор внимательно посмотрел на девушку из-под своих очков-половинок.

— Что ж, Фрэнсис, это можно устроить… — Дамблдор стал копаться на столе в поисках какого-то пергамента среди остальных. — Можем начать с простейших заклинаний, например, глушитель звуков…

— Профессор, я бы хотела научиться окклюменции… — положив потёртую сумку на стул, девушка достала палочку из юбки. Дамблдор немного опешил.

— Что сподвигло тебя на желание изучить столь непростое защитное заклинание?

— Были на то причины. Так вы бы… Вы бы могли обучить меня этому заклинанию?

— Думаю, мы могли бы попробовать, — профессор медленно встал из-за стола и приблизился к ученице. Заметив, что она занервничала, Альбус сказал: — Для начала, Фрэнсис, я настоятельно рекомендую тебе перестать бояться человека напротив тебя. — Дамблдор посмотрел слегка наклонив голову, будто давая время девушке на осмысление своих слов. — Страх — это всего лишь эмоция, а эмоции служат помехой в сосредоточении. В то время как твоему противнику они предоставят неоценимое преимущество, — прозвучал наполненный спокойствием и мудростью голос Дамблдора.

— Хорошо, я постараюсь контролировать свои эмоции… — тихо ответила Фрэнсис, сделав глубокий вдох, а затем выдох.

— Лучшей защитой послужит хладнокровие. Когда я попытаюсь проникнуть в глубины твоего сознания, важно, чтобы ты держала в центре одну единственную мысль. Эта мысль станет для меня тюрьмой, не позволяя мне копаться в твоих тайниках в попытках узнать больше. Это может быть что угодно: от реального воспоминания до плода твоей фантазии. Ты можешь запутать меня так, что я не смогу разобрать, что в конце концов я увидел.

— Хорошо… — тихо произнесла девушка и вновь закрыла глаза.

— Открой глаза, Фрэнсис, — девушка послушно открыла их. — С закрытыми глазами проще, но мы не будем давать тебе таких преимуществ, верно? Ведь тот, от кого ты решительно хочешь защититься, не будет упрощать тебе окклюменцию. Смотри мне прямо в глаза.

Профессор затих. Перед ним, несколько ниже, стояла Фрэнсис. На лице ученицы он больше не видел страха и сомнений; в этом лице читалось спокойствие и принятие. Но что-то вдруг смутило самого профессора. Вздохнув, он решил откинуть странные мысли. Эта девушка напоминала ему другого человека…

Сосредоточившись, его разум, словно покинув тело, полетел навстречу серо-голубым глазам напротив. Оба, не моргая, смотрели друг на друга. Альбус оказался в тёмном коридоре, в котором мельтешили линии воспоминаний. Он старательно хватался за их хвосты, но они тотчас исчезали у него в руке. Повернув голову налево, он увидел открытую дверь, из которой яркой вспышкой исходил свет. И он двинулся туда. Выйдя, он оказался возле Чёрного озера, раскинувшегося подле Хогвартса. На полянке сидели рыжеволосый мальчишка в чёрной мантии и девчонка с длинными каштановыми локонами, одетая в белую блузку и тёмную юбку. На блузке виднелся красно-жёлтый галстук. Они отрывали одуванчики с земли, смеялись и что-то мило обсуждали. Альбус повернулся назад — рядом, будто ниоткуда, появилось дерево. Ещё несколько секунд назад его здесь точно не было. На нём, словно выжжено под гнётом жарких лучей, было высечено «А+К=ЛД». Коснувшись букв, его потянуло к дереву, и оно перенесло его в другое место.

Это был его дом в Годриковой впадине. Рядом стояли всё тот же парень и та же девушка. Только уже заметно старше.

— Дамби, ты заблуждаешься… Его помыслы не столь чисты, как ты думаешь. Тебе не стоит верить ему… — отчаянно вторила юная девушка.

— Ты не понимаешь! Мы с ним похожи. У нас одна цель! — ответил рыжеволосый парень на вид лет восемнадцати.

— Но… неужели ты не осознаёшь, что к этой цели ведёт лишь один путь… и этот путь полон жертв!

— Это не так! Мы найдём артефакты и станем самыми великими волшебниками!

— Ты слепой, Дамби, абсолютно слепой… Ты нужен ему до тех пор, пока поддерживаешь его идеи, но стоит тебе отказаться… — девушка испуганно отвела глаза в сторону. — Он убьёт тебя!

— Не убьёт! Если ты не знала, мы дали друг другу клятву на крови, что никогда не будем биться друг против друга!

— Мерлин! Просто безумие! — воскликнула девушка. — Видимо, только время сможет образумить тебя… я надеюсь… — девушка ринулась к выходу.

— Беги! Впрочем, я и не ждал, что ты поддержишь меня, Тэни, — девушка остановилась в открытых дверях, повернувшись, тяжело вздохнула. Завершить эту дружбу явно было непростым решением для неё.

— Ты знаешь, где меня найти, Дамби… на случай, если мне не удастся достучаться до твоего разума, то хотя бы до твоего сердца… — девушка покинула дом в Годриковой впадине.

Воспоминание выбросило профессора. Ученица схватилась за голову от пронзающей боли.

— Что это было, профессор?

— Ты прекрасно справилась, Фрэнсис…

На профессоре не было лица. Ученица не могла понять что увидела несколько секунд назад и почему профессор с таким волнением и ужасом ринулся к своему столу.

— Время позднее, тебе необходимо вернуться в гостиную Слизерина до наступления комендантского часа…

Альбус Дамблдор стоял спиной к ученице, облокачиваясь на стол и уронив голову от бессилия.

— Профессор? Прошу, объясните, кто эти люди? — девушка подошла к столу и с жалостью взглянула на учителя.

— Это… Фрэнсис, это мои воспоминания… Тебе удалось не впустить меня к себе в голову… Или я допустил ошибку, подумав о другом человеке перед тем, как использовать легилименцию… — профессор выглядел беспокойно, смотря куда-то на стол.

— Вы не ответили на вопрос…

— Это было моё прошлое. И, если честно, Фрэнсис, я не хотел бы говорить об этом больше.

— Как скажете, профессор. Мне уйти?

— Да… Думаю, да, — поджав губы, профессор закрыл глаза, словно жалея, что согласился на этот урок.

— Доброй ночи, профессор…

— Доброй ночи, Фрэнсис.

* * *

Тёплое весеннее выходное утро сопровождалось последней тренировкой перед матчем. Мётлы пуффендуйцев разрезали небо, а верные болельщицы факультета сидели на трибунах. Кто-то приходил понежиться под солнышком, читая книгу, кто-то обсуждал последние сплетни, а кто-то просто смотрел на своих любимчиков, перекидывающих квоффл из рук в руки.

В одной из башен неторопливо по ступенькам стучали каблуки мужских туфель. Остановившись у длинного высокого окна, взгляд упал на поле, на котором проходила тренировка, а затем на трибуны, на которых виднелась чёрная шевелюра. «Бейли?»… Ещё несколько секунд чёрная мантия пристально наблюдала за знакомой фигурой, которая вдруг сорвалась и пошла на поле. С неба спустился пуффендуец, который шёл ей навстречу. Глазки, наполненные чёрными радужками, прищурились, а лицо принялось кривиться, будто увидело таракана, не меньше. «Салазар! И чего она с ним носится?»…

Тем временем на поле, уставший после тренировки Крис, облокотился на метлу.

— Не ожидал тебя увидеть в качестве зрителя, — улыбнулся Крис, стараясь сдерживать эмоции радости, которые могли бы показаться чересчур пугающими для вечно мрачной Фрэнсис.

— Ну что ты, я просто решила прогуляться, погода благоволит. Да и на воздухе лучше читается, — девушка приподняла руки, показывая учебник.

— Ну да, возле замка нет мест для чтения. Шумное поле, заполненное свистом мётел над головой — идеальное место, — подкольнул Крис. Девушка улыбнулась.

Тем временем в замке…

— Подумываете над вступлением в команду своего факультета, Том? — незаметно подкравшийся мягкий голос сотряс все мысли в голове. Староста обернулся. На две ступеньки ниже стоял профессор Дамблдор.

— Нет, сэр.

— Что же в таком случае могло поймать ваш любопытный взор?

Дамблдор тотчас посмотрел в окно. Две маленькие фигурки на поле стояли рядом, и та, что держала метлу, что-то рассказывала. Фигурка рядом время от времени принималась смеяться.

— «Если бы мне сказали, что за это меня завтра казнят, я всё равно бы на неё смотрел», — тихо, практически шепча, проговорил профессор, глядя в окно.

Реддл непонятливо взглянул на Дамблдора.

— Чудесное время, Том, чтобы обзаводиться друзьями… Вы с мисс Бейли в близких отношениях?

Дамблдор был единственным, кто знал об истинном положении Реддла. Он понимал, что у него нет родных, нет друзей вне школы, никто не ждёт его и в стенах приюта. Дамблдору искренне хотелось, чтобы Реддл смог найти хоть какой-то оплот поддержки и тепла в Хогвартсе. Смотря на сокурсников Тома, профессор не видел в них друзей Реддла. Несмотря на своё обаяние и ум, которым Реддл завоёвывал симпатии всех без исключения, он не привязывался ни к кому. Это видел и Альбус Дамблдор. Но сейчас ему показалось, что Том Реддл был заинтересован кем-то больше, чем обычно. По правде говоря, он не совсем понимал, чем именно был обусловлен этот интерес.

— Профессор, простите, если это покажется вам грубостью, но меня мало интересуют подобные связи. И я не хотел бы обсуждать своих сокурсников, с которыми меня связывает лишь учёба, — холодно произнёс Реддл. Альбус посмотрел на старосту, и в его глазах он и впрямь не увидел ни единой эмоции. Всё-таки Том умел держать лицо до конца.

— Конечно, Том. Ваше право, — улыбнулся профессор. Достав из кармана золотую монетку, он увидел пробудившегося феникса. Это заметил и Реддл. Профессор нахмурился, развернулся и почти бегом направился обратно вниз. Реддл же продолжил смотреть в окно.

— Ладно, поймал. Мётлы — моя слабость, — Бейли тут же вырвала из руки метлу Дэвенпорта, на которой он так уютно успел приютиться. — Держи, — девушка отдала книгу и сумку парню. Запрыгнув на метлу, слизеринка начала медленно взлетать. На высоте трёх метров она решила подразнить хозяина метлы. Отпустив одну руку, она сделала весьма странный жест, с которым Крис был явно не знаком. Поднеся большой палец к кончику носа, Бейли начала шевелить пальцами, показывая жест «длинный нос». Лицо Криса заиграло бровями; картина с Фрэнсис одновременно и забавляла его, и вводила в недоумение. Доселе ему не доводилось видеть слизеринку в таком задорном настроении.

— А теперь забери свою метлу, — забавлялась Бейли.

— Фрэнсис, спустись пониже, это не безопасно для тебя, — запереживал Крис, видя, как метла начала немного дёргаться.

— Это почему же?

— Ты же не проходила уроки полётов на мётлах.

— Откуда ты знаешь?

— Я не припоминаю тебя в Хогвартсе на первых курсах… Фрэнсис, спускайся!

Метла, до этого предупреждавшая девушку, чтобы та наконец слезла, устала ожидать. Взлетев выше, она начала кружиться. Затем один толчок хвостом... второй... Ей абсолютно точно не нравился её новый хозяин. Третий толчок был весьма резким, с переворотом, отчего Бейли моментально слетела с метлы, держась лишь одной рукой. Метла не пожелала давать шансов упёртому гостю схватиться и второй рукой. Вновь устроив круговорот, она взлетела ещё выше. И вот, находясь уже как минимум на расстоянии шести метров, рука начала скользить по гладкой поверхности рукоятки. Метла встала вертикально, и рука вконец соскользнула.

Реддл дёрнулся к окну. Грудная клетка волнительно запрыгала назад-вперёд. Палочка, молниеносно взятая в руки, быстро вывела: «Арресто Моментум». Девушка, подлетев к земле на расстоянии всего нескольких сантиметров, резко остановилась в воздухе и через пару секунд плюхнулась на живот.

— Фрэнсис, ты в порядке? — ринулся Крис. Метла прилегла на траву рядышком с хозяином.

— Да… — проговорила Бейли, медленно поднимаясь с земли. На правой стороне лица, которой она поздоровалась с землёй, красовались следы травы и грунта.

— Прости, не ожидал что она может себя так повести, — виновато произнёс Крис. Девушка поднялась на ноги, принявшись отряхиваться от травы.

— Ты не виноват. Спасибо, что помог не убиться, теперь это будет мне уроком, — Бейли забрала книгу и сумку.

— Если честно, Фрэнсис, я ничего не успел предпринять. И не уверен, что смог бы…

— Но... я остановилась над землёй. Я думала, это был ты… — нахмурилась девушка.

— Увы, но нет.

Оба ученика задумались.

— Я пойду. Мне нужно забежать в библиотеку.

— Да, конечно. До встречи, Фрэнсис.

Преодолевая один за другим пролёты, девушка добралась до четвёртого этажа, где и находилась библиотека.

Вновь поддельное разрешение на вход в Запретную секцию пропустило девушку. Несмотря на то, что ещё было весьма светло на улице, в этой секции окна едва пропускали лучи света. Дойдя до нужного стеллажа, девушка принялась искать книгу. «Тёмная книга теней» — шепча себе под нос, девушка достала единственный фолиант, на котором не было ни пылинки.

— Бейли, — плавающий голос прозвучал возле уха. Девушка вздрогнула и захлопнула книгу.

— Мерлин! Ты меня перепугал. Не подкрадывайся больше! — ученица осмотрелась, библиотекаря не было видно. — Ты что, следишь за мной?

— Вот ещё, — фыркнул староста. Хотя ему и не хотелось признаваться, но в самом деле так и было. Его так взволновала ситуация на поле, что ноги сами ринулись на первый этаж, а затем он и сам не понял, как проследил за Бейли до самой библиотеки. Девушка, быстро открыв книгу, вновь принялась что-то искать.

— Чьей подписью на этот раз ты обманула библиотекаря? — усмехнулся староста, посмотрев в страницы, в которые также смотрела и Бейли. Глаза её бегали по строкам книги, на которую у неё не было разрешения.

— Слизнорта, — отрешённо ответила девушка, изучая едва разборчивый почерк и жуткие рисунки. Кажется, что на этот раз это даже не смутило Реддла, который при любом удобном случае угрожал наказанием. По всей видимости, он решил сжалиться над и без того настрадавшейся девушкой.

— Человек контрастов.

Девушка медленно подняла голову на рядом стоящего старосту. В глазах повис немой вопрос: «Чего?».

— Ученица, в чьих руках книга с тяжёлой артиллерией по тёмной магии не знает или игнорирует заклинания, которым обучают на первом курсе.

Бровь слизеринки подпрыгнула, а лицо в привычной манере исказилось в недовольстве.

— Что?

— Тергео, — произнёс Реддл, проведя палочкой по лицу и телу девушки, не прикасаясь к ней. Очищающее заклинание тут же привело в порядок кожу и одежду. — Ты была в земле и траве, — усмехнулся староста. Девушка лишь закатила глаза и продолжила читать. На одной из страниц она остановилась. Запись, которая её заинтересовала, гласила:

«О, всемогущая магия! Как же тонка нить, что связывает два существа, когда один жертвует часть своего злака жизни, чтобы другое могло взойти, как цветок весной, расцветая в новых надеждах и мечтах. Но помните, о мудрые и осторожные, что жизнь ваша истощается, и вы должны быть готовы принять тьму, что будет медленно и неумолимо заполнять пустоту, оставшуюся в вашем сосуде.

Когда произносите заклинание, сосредоточьтесь на свете, что внутри каждого из вас, и лишь с благими намерениями позвольте ему покинуть ваше тело. Помните: с каждой искрой, что вы даруете, вы ослабляете свою собственную сущность, как звезда, погасшая во мраке Вселенной, но оставляющая за собой след света в сердцах тех, кто продолжает жить. Жертва, способная исцелить, может стать источником погибели. Внимая этому закону, храните его в тени вашего разума, ибо сила жизни и смерти — в ваших руках».

— Что это?

— Перенос жизненных сил, — ответила девушка.

— Ты уже подходила к этой книге, верно?

— Да… — девушка достала пергамент и перо. Оглянувшись, чтобы проследить, нет ли рядом библиотекаря, девушка присела. Облокотившись спиной на стеллаж, Бейли подпёрла к животу ноги. Совершенно неприлично задёрнутая юбка в такой позе, кажется, даже не обратила на себя внимание девушки. Положив пергамент на ноги, девушка обратилась к старосте:

— Подержи книгу, раз уж тебе совсем нечем себя занять.

Реддл взмахнул бровью, удивившись такой наглости, однако совсем не разозлился. Сев рядом, он взял в руки книгу. Пока Бейли торопливо чиркала пером, переписывая заклинание и то, как его применять, Реддл, не отрываясь, ходил по её лицу изучающим взглядом. Внимательные серо-голубые глаза; прямой нос с небольшими погрешностями; слегка заострённые высокие скулы; небольшие, вечно искусанные и оттого алые губы... Словно вёл отчёт в своей голове Том… Кожа неестественно белого цвета, из-под которой просвечиваются веснушки на носу, лбу и щеках. Словно девушка отчаянно скрывает не только своё проклятье, но и что-то в своей внешности…

— Ты пялишься! — тихо произнесла слизеринка, даже не поворачиваясь. Скрипя пером, она старалась побыстрее закончить. Реддл устало наклонил голову назад, облокотившись на стеллаж.

— Скажи мне, Бейли... В твоих прорицаниях только моё имя или есть чьё-то ещё?

Этот вопрос заставил сердце девушки подпрыгнуть. Она повернула голову и недоумённо посмотрела на старосту.

— Чего? О чём ты? — но Реддл молчал. — В моих прорицаниях нет ничьих имён. Я уже говорила тебе, как это всё происходит... И вообще… почему ты спрашиваешь? Ты кого-то имеешь в виду?

— Не знаю. Например, какую-то грязнокровку…

— Я не понимаю.

— Возможно, ты заблуждаешься, Бейли, думая, что помощь мне — это и есть твоё предназначение, — староста положил книгу на ноги девушки. Встав, он хотел было двинуться на выход.

— Реддл, стой! — Бейли захлопнула книгу, вскочила, и убрала её на полку. Забрав все принадлежности, ученики вышли из библиотеки вместе.

Идя по коридору рядом друг с другом, каждому хотелось спрятаться. Ни один из них не желал светиться вместе перед другими учениками. Это вызвало бы волну сплетен.

— Говорить загадками — не твоё, Реддл. Скажи, что всё это значило, — шептала девушка, идя рядом со старостой.

Реддл сморщился. Это было явно не место для обсуждений. Взяв за кисть, он потащил слизеринку в ближайший кабинет, в котором царила тишина. Реддл был здесь уже ранее, когда разговаривал с Пивзом.

— Ну, о какой грязнокровке ты говорил?

— Я видел тебя с тем недоделанным загонщиком.

Из кармана штанов староста достал маленькую безделушку, которая, как ему показалось, шевелилась и оттого доставляла дискомфорт. Положив на подоконник у окна, он продолжил ходить по кабинету.

— С Крисом? Где ты видел нас? — девушка смотрела на медленно расхаживающего туда-сюда старосту.

— Вы были на поле, а я поднимался в башню астрономии. Затем, посмотрев в окно, я увидел вас. Не подумай, что я следил, мне в этом нет интереса… Когда ты начала падать, этот идиот стоял как истукан, смотря на то, как твоя жизнь висит на волоске от смерти, — ядовито выплюнул Реддл, проходя мимо старинного зеркала. Тотчас краем глаза ему что-то показалось странным в нём, и староста сделал шаг назад, оказавшись ровно по центру.

— Так это ты помог мне?

Девушка начала двигаться в сторону старосты, делая медленные шаги. Реддл умолк. Собственное отражение, кажется, завораживало его.

— Реддл?

Подойдя к старосте, девушка встала рядом. Он, не моргая, смотрел на себя в зеркало. Голова наклонялась то на одну сторону, то на другую. Безделушка на подоконнике всё не утихомиривалась, слабо подёргиваясь на одной из своих круглых сторон. Рука Реддла поднялась, будто что-то держа, но в ней ничего не было. На лице Реддла появилась жуткая улыбка, а его рука начала дёргаться, словно из неё выходили невидимые заклинания, которыми он фантазировал. Девушка исступлённо смотрела на старосту. Затем, повернувшись к зеркалу, она увидела себя и Реддла. Наконец-то его руки успокоились, а улыбка, напугавшая её до чёртиков, стёрлась с его лица. Смотря в отражение, девушка спросила:

— Что ты увидел? Почему твои руки поднялись?

— Не знаю. В этот момент я будто потерял контроль над собой, — ответил спокойно Реддл.

— Ты не ответил. Это ты помог мне?

Реддл обернулся, развернув к себе и девушку.

— Да, Фрэнсис, это был я. И прошу: не рискуй так собой впредь. Договорились?

Голос старосты звучал искренне заботливым, что, конечно, было необычным для Бейли.

— Это было недоразумение, я просто заигралась…

— Всё могло закончиться иначе. Но повезло, что я оказался там, в башне. Теперь я всегда буду рядом.

Реддл подошёл совсем близко и трепетно обнял девушку. Это несказанно удивило её. Столько тепла она не получала с тех пор, как умерла её мама. Тем более было странным ощущать тепло от Реддла... Крепкие объятия без слов говорили об отношении Тома. Это было самое приятное чувство, которое она когда-либо испытывала — она была нужной кому-то.

— Слышишь? — сказал Реддл.

— Да, Том... ты всегда будешь рядом…

Бейли тихо повторила его слова. Объятия стали сильнее, из них не хотелось выходить. Никогда бы раньше ей и не пришло в голову, что он может быть таким.

— Бейли…

— Что?

— Слышишь?

— Да…

— Да приди в себя уже!

Колоколом пронёсся разозлённый голос Реддла. Девушка отпрянула, словно ощутив толчок от него и вокруг вновь будто стало холоднее.

— Что?

— Я смотрел на себя в зеркало и видел в нём… неважно… Затем, ты резко ни с чего ринулась меня обнимать… Это весеннее обострение так влияет на тебя? — с омерзением Реддл посмотрел на девушку. И, кажется, до неё начало доходить, в чём дело. Зеркало, стоящее рядом, было заколдовано странным образом.

— Бейли, что ты увидела в нём?

— Мы стояли здесь, напротив него и ты… ты просто говорил… — глаза забегали по полу.

— Что говорил?

— Ничего особенного, — соврала Бейли. Те слова были особенными для неё, ей действительно хотелось их слышать. И с теми интонациями, и с обращением по имени. И даже объятия… Они были так кстати. В них она чувствовала себя в безопасности.

— Тогда зачем ты обняла меня?

— Не знаю. Забудь.

Девушка окончательно всё поняла. Она видела в этом зеркале то, что хотела бы ощутить в реальности. Самое подлое, что мог придумать какой-то маг — это заколдовать зеркало подобным образом, чтобы каждый видел в нём то, чего он больше всего желает. И тогда, дойдя до этой мысли, девушка задумалась: а что видел он?

— Подожди… Реддл, а что видел ты?

— Вероятно, это зеркало показывает будущее, потому как в нём я видел себя самым великим волшебником! Все чистокровные повинуются мне, а магглорождённые становятся вечными служителями нам, волшебникам!

Реддл начал ходить по кабинету, театрально размахивая руками, задирая подбородок и меняя интонации с величественной до противно высокомерной. Волчок, лежавший на подоконнике, встал на свой острый конец и завертелся.

— Грязнокровки... Что до них... Им нет места ни среди магглорождённых, ни среди нас... Никакого кровосмешения... Только чистые волшебники и рабы-простецы. А ещё... — девушка смотрела на старосту с ужасом в глазах. — Я обрету бессмертие! — кабинет залился холодным хохотом старосты, который вызывал мурашки по телу. Незамеченный волчок стал свистеть, как кипящий чайник, привлекая к себе внимание.

— Вредноскоп? Откуда он у тебя? — спросила Бейли.

— Взял из магазина.

— Взял? В смысле, купил?

— Нет, Бейли. Я могу брать что пожелаю абсолютно свободно. Когда ты это уже уяснишь?

Девушка, нахмурившись, подошла к вредноскопу и вспомнила на чём они остановились.

— Если это будущее, то просто интересно... Ты видел кого-то рядом с собой?

Девушке было мерзко от собственного унизительного вопроса, но ей нужно было убедиться, что то, что она увидела в зеркале, не было её фантазией.

— Да, некоторые лица я хорошо запомнил, — усмехнулся Реддл.

— Чьи? — не переставала надеяться услышать хоть что-то о себе Бейли.

— Да так... один пуффендуец, целующий мне ноги и молящий пощадить его.

У Бейли не было сомнений, что речь шла о Крисе.

— Ну и так, по мелочи... Мои Слизняки, которые будут выполнять всё, что я им скажу… Хотя никакое это не будущее. Они уже это делают. Осталось дело за малым, — прыснул староста.

— Ты отвратителен! — выпалила Бейли, сорвавшись к выходу. Реддл тут же преградил ей путь.

— В чём дело, Бейли? Обидно за своего нерасторопного дружка, у которого скорость реагирования для квиддича и магии не лучше, чем у тролля для балета?

— Уйди с дороги, Реддл!

— Какой глупый вид занятий — квиддич, — никак не мог угомониться староста. — Тратить своё время на полёты на метле? — издевательски продолжал Том.

— Всяко лучше, чем вообще не летать.

— Можно трансгрессировать... — Реддл не успел договорить, как Бейли тут же перебила.

— Попробуй прямо сейчас. Что? Никак?

— На школе чары. Но за её пределами я бы показал.

— Ты не умеешь!

— Умею, Бейли. И ещё много чего умею, что твоему барсучку будет всю жизнь только сниться… Если, конечно, ты хорошо попросишь, — голос Реддла изменился. Он стал тише, загадочнее и, кажется, ядовитее. — Тогда я не убью его, а позволю продолжать подчиняться мне.

Глаза девушки округлились. В это было просто невозможно поверить — он и в самом деле это сказал.

— Ты не убьёшь его!

— Условия ты слышала... — не мило улыбнулся Реддл. — Но возвращаясь к полётам... Можно летать без метлы. Без ничего. Да, Бейли, нужно быть сильным магом, чтобы твоё тело рассекало небо без какой угодно приблуды… И я буду им. Я уже сильнее, чем твой Дэвенпор! — ядовито выплюнул староста, смотря девушке с вызовом прямо в глаза.

— У тебя зацикленность на Крисе. Полагаю, он нравится тебе даже больше, чем мне, — нервно улыбнулась девушка.

— Так он тебе… всё-таки… нравится? — почти шипящим от недовольства тоном выговорил Реддл.

— О, Реддл, очень нравится. Даже не представляешь как!

В чёрных радужках Реддла будто заискрилась сама тьма. Ноздри, широко распахнувшись, принялись тяжело дышать.

— Только вот нет в нём ничего, что тебе нужно, Бейли. То, что ты увидела в зеркале не его отражение — это только подтверждает!

Девушка осеклась. Это было слишком… слишком метко. И впрямь. В зеркале она видела не Криса. И вообще, до конца она не понимала, было ли это будущее или её мечты. В любом случае, там не было пуффендуйца.

— Ты не знаешь, что я видела, Реддл, и давай закроем эту тему раз и навсегда! — завершила девушка, выбежав из кабинета.

Вечером этого дня Реддл вновь вспомнил о своём дневнике. Ярость, заполнившая чашу терпения до краёв, вот-вот готова была вылиться на какого-нибудь бедного сокурсника. Том, дождавшись глубокой ночи, когда все ученики разошлись по своим спальням, скользнул в гостиную.

«Снова ты, мой безмолвный слушатель. Достать тебя было и впрямь отличной идеей!

Может показаться, что я пишу для себя, но в действительности я пишу для истории. Эти записи станут настоящим олицетворением ужаса, который рано или поздно сойдёт со страниц дневника, обретая форму, вкладываемого мной человека. Частички меня. Так что внимай каждое слово — я не терплю ошибок!

Сегодня я ощутил разную палитру эмоций. Зеркало, которое мне повстречалось, сводит меня с ума. Мне хочется вернуться и посмотреть в него ещё раз. Я знаю, что то, что я видел в нём — это моё будущее! И я поделюсь с тобой простой истиной, которую губы большинства не осмелятся произнести. Никакой жалости, никакой стёртости! Это то, что перечеркнёт старые устои мира волшебников! Мне хочется повторять это вновь и вновь: никакого кровосмешения, никакого равенства с вездесущими магглами! И… Салазар! Ты не можешь вообразить, как меня раздражают слабые умы вокруг… Я сломаю мир каждого, кто воспротивится мне, кто встанет на моём пути! Я изуродую их представление о норме! И я абсолютно точно, безвозвратно клянусь, я заполучу то, что принадлежит мне!

А теперь, дорогой и всепрощающий дневник, пора рассказать тебе о том, что уже несколько месяцев является занозой, проникающей в самые уязвимые уголки моей нервной системы… Девчонка, чьё имя вызывает во мне непомерное раздражение, является бесконечным источником моего неутолимого гнева! Загнанная в угол своим же проклятием, она всё же продолжает оказывать сопротивление, демонстрируя все свои отталкивающие качества. Иногда… Иногда я действительно думаю, что мог бы прикончить её за этот несносный характер! Каждая наша встреча, словно игра в напёрстки, в которой я пытаюсь предсказать, чем всё закончится. И я никогда не угадываю. Но вот что не даёт мне действительно покоя, так это вечно ошивающийся рядом ничтожество — Дэвенпорт. И это… это вызывает непреодолимое желание прикончить и его! Видит Салазар, эта девчонка не достанется этому жалкому экземпляру! Никогда! Я обрежу все нити, связывающие её с этим недостойным существом!

За шестнадцать лет я понял простую вещь: страх — это сила, способная подмять под себя волю любого человека. Страх можно вызвать через физическую боль — это самый простой и эффективный инструмент. Однако в отношении этой девчонки всё не так просто. Она устойчива к подобным методам, и именно поэтому, вместо привычной и приятной мне грубости, мне придётся обратиться к более тонким играм, к более деликатным механизмам манипуляции. Как и всем носителям юбок в нашей школе, наверняка она хочет одного — пресловутой любви. Это вызывает во мне смех, ведь это так тривиально. Любовь — это слабость. Это яд, медленно отравляющий каждую клетку разума, не дающий здраво видеть картину мира. Ты не принадлежишь себе за необходимостью быть кому-то нужным. Лишь глупцы ведутся на это! И что же… Эта девчонка не стала исключением. Она так рьяно пыталась скрыть то, что увидела в зеркале, но её действия всё сказали сами за себя. И я дам ей то, чего она так хочет… Я окутаю её иллюзиями, этими фальшивыми ощущениями, впитаю надежды и страхи, прежде, чем сыграю свою финальную партию. Я буду ловцом бабочек, который даёт своей жертве сладкий нектар, чтобы та насладилась вдоволь, ощутила вкус доверия, надёжности и безопасности, а затем… я аккуратно спрячу её за стеклом, в отражении которого блеклые тени прошлого будут болью напоминать ей о себе.

В этом жестоком мире марионеток кукловод может быть только один — и им буду я.

Т. М. Р.».

Понедельник возвратил в окрестности замка угрюмое небо. Ученики сидели на уроках. В класс Трансфигурации влетел завхоз Мун. Подойдя к столу Дамблдора и еле собирая слова в предложение, проговорил:

— Профессор… там… там... ОН!

— Тот, о ком я просил предупредить?

— Да, профессор.

— Он один?

— Вроде... вроде да…

— Всех учеников срочно разведите по их гостиным!

Дамблдор и направился на выход. Мун принялся провожать учеников. Дамблдор, летящей походкой, торопился ко входу в замок. В голове он прогонял все возможные исходы встречи. Ему было страшно, ведь он знал — Геллерт Грин-де-Вальд сильнейший волшебник. И так же он знал, что тот не поскупится использовать любое из заклинаний, чтобы добиться своего.

Тем временем все классы опустели. Ученики были отправлены в свои гостиные. Том Реддл шёл со слизеринцами по подземелью, но в момент, когда все заходили в люк гостиной, Реддл ускользнул за поворотом. Преодолевая быстро один за другим коридоры, он поднялся из подземелья на первые этажи обходными путями.

— Где Реддл? — спросил Эйвери.

— Он с нами зашёл, — ответил Нотт. — Наверное, уже ушёл в спальню.

Эйвери точно не видел его внутри гостиной. Но делать было нечего — выходить строго-настрого запрещалось. Чёрноволосая девушка, услышав разговор парней, нахмурилась. После вчерашнего разговора ей не хотелось видеть старосту. Не сейчас. Но в груди что-то защемило. Стало тревожно. «Если даже сам Дамблдор нас отправил в гостиные, значит, происходит что-то поистине недоброе. И Реддл, по всей видимости, знает, что именно... Но куда он ушёл? Даже если это так, даже если Хогвартс в опасности... чем он может помочь? Мерлин! Он может пострадать. Хотя почему меня это должно волновать?». Девушка ещё некоторое время стояла в шумной гостиной, в которой собрались слизеринцы всех семи курсов. Складывалось ощущение, что проходит какая-то вечеринка без возрастных ограничений. Этим и воспользовалась Бейли. В один из моментов она тихо выскользнула из люка гостиной.

Массивные двери замка раскрылись перед серой фигурой Дамблдора. Он увидел знакомый силуэт во дворе, стоявший в полном одиночестве. В голове, словно живой альбом, заиграли картинки: их знакомство, их планы на совместное будущее, в котором они, два великих волшебника, будут вместе… Вместе… Их клятва, данная на крови, что никогда один другому не причинит вреда... Не сможет убить. И их первая в жизни схватка, когда Грин-де-Вальд попытался убить племянника Дамблдора, но пострадала его сестра — Ариана. Разрушенная клятва на крови. Теперь они могут это сделать. Они могут убить друг друга.

— Мой старый друг... Альбус, — раздался приятный мужской голос. Мужчина в тёмном фраке стоял возле маленького фонтана. Волосы его были белее снега, а глаза... уже не те… Дамблдор запомнил их тепло… Они были друзьями или чем-то большим, но сейчас... Он стоит здесь, и лишь Мерлину известно о его истинных планах.

— Зачем ты пришёл сюда, Геллерт?

— Ты говоришь как твой братец. Только тот многим грубее, — улыбнулся Геллерт.

— Что ты сделал с ним?

— Ничего… — невинно произнёс Геллерт. — Стал бы я трогать единственного близкого человека, который у тебя остался? Я же не какое-то чудовище, — улыбка расплылась в некоторой хитринке.

— О, Геллерт, я бы поспорил…

— Ты, вероятно, об Ариане... Но её убил не я, — развёл руками Геллерт. Альбус слегка отвёл голову и тяжело вздохнул.

— Ты же знаешь, это была... случайность. Всего лишь случайность. Она не должна была погибнуть тогда. Это должен был быть обскур, но Ариана так некстати влезла…

— Это был мой племянник! И звали его Криденс!

— Конечно... Криденс. Сын Аберфорта. Талантливый юнец. Как жаль, как жаль, что его уже нет. Он бы мог пригодиться мне…

Поднявшись из подземелья на первый этаж, Реддл заметил двух людей, расхаживающих по коридорам, как в своём доме. Старосте пришлось сменить путь, чтобы в конце концов добраться до своей цели.

— Так зачем ты явился сюда, Геллерт? Неужто только ради разговора со мной?

Геллерт расхохотался, принявшись ходить вокруг фонтана.

— Почему бы и нет? Мы весьма давно не говорили друг с другом. Помнишь ли ты, когда мы последний раз вот так задушевно общались?

— Я бы предпочёл забыть, но я помню, Геллерт, — несколько удручённо прозвучали слова профессора.

Бейли обнаружила, что на первом этаже патрулировали чужаки в обаятельных костюмах. Каждый незваный гость был одет с иголочки и в руках держал наготове палочку. Их было порядка пяти человек. В её голове был только один вопрос «Где Реддл?».

— Даже так... Хотел бы всё забыть? — спросил Геллерт. Альбус посмотрел в глаза ему и ничего не ответил. — Что ж, прискорбно.

— Уходи, Геллерт, пока не поздно.

— Ты знаешь за кем я пришёл. Отпусти их и… девчонку. Кажется, Фрэнсис её имя… Хотя у неё было много имён, — осклабился Геллерт.

— Зачем тебе Фрэнсис? — глаза Альбуса расширились, словно до этого момента диалог шёл фоном сквозь его мысли. Сейчас же он пробудился и обеспокоенно вскинул брови.

— О, так ты не знаешь? — рассмеялся Геллерт. — Эта девочка имеет уникальную способность, ею владеют единицы, и её отец обещал мне, что даст попользоваться этим инструментом… когда я приведу её к нему. Так что, Альбус, тебе нужно лишь отпустить всех этих людей, которых вы прячете в школе. И никто не пострадает.

— Никто не пойдёт с тобой, Геллерт! И уж тем более, ученики. Этому не бывать!

— Знаешь, Альбус, я всё думал… — Геллерт начал делать медленные шаги в сторону профессора, удерживая интригующий взгляд на нём. — Этот богатенький маггл… Он ведь её отец… этой девчонки… Но, побывав в его поместье, я заметил интересную вещицу… Это была обычная фотография. На ней была эта Фрэнсис и рядом её мать… — оставались какие-то два метра до Альбуса, и Геллерт остановился. — И она, эта девчонка, совсем не походила на свою мать, которую, к слову, я сумел узнать… Но не об этом сейчас, — белокурый мужчина загадочно улыбнулся. — И я решил тогда, что так бывает… Дети не всегда походят на обоих родителей. Фрэнсис не похожа на свою мать, может она походит на своего маггла-отца? Но вот незадача: посмотрев на этого брюхатого, низкорослого, тёмноволосого и…

— Достаточно! — отрезал Альбус, не в силах слушать оскорбления другого человека, пусть и маггла. Для него это не имело значения.

— В общем-то, Альбус, девчонка-то и не его плодов творение! — рассмеялся вновь Геллерт. Но Альбуса это не удивило, ведь он уже знал, что тот богатенький маггл являлся всего лишь отчимом. По всей видимости, Геллерту он сказал совсем иное. — Такие необычайно кристально-голубые глаза… рыжие волосы… И мне показалось, что я видел эти черты лица когда-то… Когда-то в другом человеке…

Профессор трансфигурации крепче сжал палочку в руках. Это не осталось незамеченным для Гриндевальда. Геллерт сделал несколько шагов назад.

— Почему тебя так беспокоит её судьба? — спросил Геллерт, подмечая растерянность на лице бывшего друга. — Разве ты не понимаешь, что этот дар сможет стать мощным оружием в руках мудрого человека, а если этот дар не контролировать, не направлять в правильное русло… Я уверен, девочка совсем не понимает, что с ним делать… Это может пугать её и даже запутывать! Да-да, Альбус, в силу своего ещё столь юного возраста, она может не понимать природу своих возможностей… Вспомни того обскура…

— Криденс! Его звали Криденс, Геллерт! — рявкнул Альбус, а в его глазах заплясали огоньки ненависти.

— Криденс, конечно… — деланно завилял палочкой Геллерт.

Альбус начал закипать от подходящей злости. Он знал, что Геллерт всегда использовал других людей для реализации своих амбициозных планов, и он не мог позволить, чтобы это произошло с любым из его учеников.

— Неважно, что может предложить тебе её сила, Геллерт, — умерив свой пыл, спокойно и твёрдо произнёс Альбус. — Я не позволю тебе превратить её в бездушное рабское создание. У неё есть будущее, и я намерен защитить его.

— Было бы величайшей глупостью с моей стороны не предусмотреть такой исход нашего разговора. Ты же не думал, в самом деле, что я приду сюда один?

Альбус нахмурился. Грин-де-Вальд поднял руку вверх, щёлкнул пальцами, и тут же из арки вышли его последователи. Это ничуть не испугало Альбуса. Однако, увидев идущих рядом с ними под заклинанием империуса завхоза, некоторых учеников и преподавателей, повергли Альбуса в шок.

— Отпусти их, Геллерт! — загрохотал Альбус, но Грин-де-Вальд лишь расхохотался. За ним повторили и его приспешники. Дамблдор поднял палочку. Волшебник напротив моментально потерял улыбку.

— Это то, чего я так долго ждал... — сказал Геллерт.

Небо затянулось сильнее. Недалеко прогремела молния. Будто сама природа поощряла эту схватку. Геллерт взмахнул палочкой в небо, обводя вокруг себя и отправив неизвестное сверкающее заклинание в сторону Дамблдора. Голубая молния, вырвавшись из палочки, бросилась со скоростью кобры в сторону Дамблдора. В ту же секунду профессор невербально произнёс «Протего максима!». Затем, взмахнув вокруг себя, он намеревался призвать огненный хлыст, однако услышав «АВАДА…» от Грин-де-Вальда, Дамблдор тут же невербально произнёс обезоруживающее заклинание. Зелёный и красный лучи сплелись в едином танце. Искры летели по разные стороны, а ветер, создаваемый смешением заклинаний, был подобен урагану.

На втором этаже замка сторонники Грин-де-Вальда, стоящие возле окон, наблюдали за битвой. Им строго-настрого запрещалось выходить до тех пор, пока другие не найдут семьи чистокровных восточноевропейских фамилий, за которыми они и пришли в замок. Женщина и мужчина в галантных плащах, услышав странный звук позади, словно что-то громоздкое упало на пол, обернулись. Тотчас в их глазах отразился жёлтый свет, и их ноги подкосились, а тела приняли объятия холодного каменного настила. Позади был Том Реддл и василиск.

На движущейся лестнице развернулась настоящая боевая сцена. Фрэнсис была обнаружена, когда пыталась проверить другие этажи. Лестница, будто живая, начала поворачивать то в одну, то в другую сторону, опасаясь, что волшебники заденут и её. Фрэнсис бежала вниз и ровно на середине её обволокло невидимыми верёвками. Она едва ли не покатилась, успев всё же схватиться свободными кистями рук за перекладину. Догнав её, женщина, с поднятой палочкой прямо к лицу ученицы, спросила:

— Как тебя зовут?

— Эмили… Эмили Браун, — протараторила Бейли, сочинив на ходу.

— Где же, Эмили Браун, — произнесла крупная женщина немного пыхтя от долгой пробежки, — находятся гости в вашем чудо-замке?

— Они рассредоточены по этажам…

— Где именно?

— Пять человек на первом, двое на четвёртом, ещё трое прямо передо мной, — выдала Фрэнсис с лицом, наполненным презрения.

— Ты думаешь это смешно? — прошипела женщина, тыкнув волшебной палочкой в щёку Фрэнсис.

— Думаю, нет. Это верх бестактности — приходить в чужой дом, когда тебя не приглашали.

— Ах ты… Ну, знаешь, я тоже умею шутить… КРУЦИО!

Бейли тут же начала корчиться от боли, но не могла в полной мере согнуться из-за крепко обмотанных вокруг тела верёвок.

— Весело тебе? ВЕСЕЛО? — вскрикнула женщина. — РИКТУСЕМПРА!

Ученица прижалась к перилам. К пронизывающей боли по всему телу прибавилась щекотка. Фрэнсис охватил безудержный смех. На лице эмоции перемешались: губы растянулись в безумной улыбке, оголяя зубы, выдавая беззвучный смех, а глаза и брови приняли самый страдальческий вид из возможных.

— Хелен, прекрати. Это ж ребёнок как никак… — проговорил мужчина позади. Женщина цокнула и сняла все заклинания.

— Не скажешь по-хорошему, никто больше меня не сможет остановить! — в картинах по всему залу начали бегать испуганные лица. Бейли пришла в себя, встала и тут же ринулась вновь бежать вниз по лестнице.

— Глупая, глупая девчонка! — побежала следом женщина в синем деловом костюмчике. Облегающая юбка-карандаш ниже колен мешала двигаться так же быстро, как двигалась ученица.

Реддл, стоя на втором этаже, прислушался. На ступеньках послышались топот нескольких пар туфель, возгласы и странные звуки, точно электрические разряды.

— Остановись! ОСТОЛБЕНЕЙ!

— ПРОТЕГО! — донёсся крик до Реддла, и он узнал этот голос. Повернувшись к василиску, Реддл что-то быстро прошипел ему, и тот развернул голову к стене. В ту же секунду на другом конце длинного коридора вбежала Фрэнсис Бейли. Она бежала так быстро, будто вот-вот её догонит сама смерть. Добежав до середины коридора, она увидела огромного змея, находящегося в тени, и тут же принялась тормозить. Изрядно набравшие скорость каблуки не сразу приняли команду остановки, проскользнув немного по полу и уронив хозяйку на бок. Глаза Фрэнсис округлились в полном ужасе. Непонятно, что было теперь страшнее — змей, гигантских размеров, которому коридор являлся маленькой коробкой, или то, что её ждало позади. Появившиеся из за угла преследователи остановились в начале коридора.

— Стой! — выкрикнул женский голос.

Фрэнсис, достав заранее из кармана мантии пять маленьких лезвий, навела на них палочку и проговорила: «Оппуньо!». Ножички тотчас молниеносно взлетели, отправившись к толпе чужаков. Женщина, стоявшая впереди всех крикнула: «РЕФЛЕКТО!». Ножички, не отлетев далеко от ученицы, повернулись в воздухе и ринулись обратно к Фрэнсис. Это стало полной неожиданностью, отчего девушка лишь прикрыла глаза. До столкновения лезвий с лицом оставалось мгновение… Она уже приняла эту мучительную боль где-то внутри себя.

— ЭВАНЕСКО! — крикнул голос позади. Ножички исчезли в небытие прямо перед самым носом Бейли.

— ЭКСПЕЛЛ…

Палочка Реддла дёрнулась и рот женщины слипся в немоте. Не произнося ни слова, он продолжал отбиваться от присоединившихся двух волшебников, стоящих позади женщины. Та же, по всей видимости, не обладала невербальными заклинаниями, поэтому исступлённо наблюдала за происходящим.

— Бейли, отойди в сторону и не смотри ему в глаза! — протараторил Реддл, продолжая защищаться. Бейли открыла глаза и послушно прилипла спиной к ближайшей стене, отвернув голову в сторону.

— Так это ты — Фрэнсис Бейли? Ты-то нам и нужна! — выкрикнул мужчина, словно совершенно не видя змея в конце другого коридора. Реддл, продолжая отбиваться, что-то прошипел василиску и последний, предвкушая по-настоящему сытный обед, кинулся в сторону чужаков.

Красно-зелёные лучи продолжали поглощать друг друга. Из дверей замка выбежал мужчина. Он бежал сломя голову в сторону двух волшебников, не выпускающих палочек из своих рук.

— Уходим! УХОДИМ! Там чудовище! Он убил всех... — кричал мужчина, пробегая мимо. Даже схватка двух волшебников не казалась ему такой уж удивительной по сравнению с тем, что он увидел в замке. Геллерт тут же отправил луч ввысь и, посмотрев в глаза Дамблдору, попятился назад.

— Мы отпустим заложников, — крикнул Геллерт. Отступая, он следил, чтобы Дамблдор не поднимал свою палочку. Последователи ринулись за ним. Отпустив заложников, Геллерт рассёк палочкой воздух и из-под земли стал появляться туман. Геллерт и его последователи исчезли в графитовом облаке. Дамблдор ринулся помогать ученикам и преподавателям.

* * *

Ещё несколько недель ученики жили своей обычной школьной жизнью, словно в Хогвартсе ничего и не произошло. По правде говоря, никто и не знал о том, что к их «самому защищённому замку» кто-то приходил. Ученикам, которых брали в заложники, было приказано директором стереть память. Посему остальным школьникам, оставщимся в гостиных, казалось, что в тот день паника преподавателей была на пустом месте. Об этой ситуации быстро позабыли... Кроме двух учеников, которые оказались на втором этаже и участвовали в битве. Но об этом никто не знал. Василиск был слишком голоден, чтобы оставить хоть какие-то следы от пребывания чужих волшебников; разве что следы крови, которые Реддл быстро убрал.

В кабинете Дамблдора вновь состоялась встреча профессора и ученицы Слизерина. Выпив чай, профессор предложил перейти к делу.

— Что ж, Фрэнсис, в прошлый раз мы прикоснулись к защитному заклинанию окклюменции, и, думаю, можем попробовать вновь.

— Правда? Я с удовольствием! — девушка импульсивно поставила чашку с недопитым чаем на стол, слегка разлив его. — Простите…

Ученица провела палочкой и без слов очистила стол от чая.

— Неплохо, — удивился Дамблдор. — Невербальные заклинания.

— Да, но это всего лишь очищающее заклинание, а не что-то более серьёзное…

— В нашей школе невербальным заклинаниям учат на шестом курсе, однако не всем удаётся овладеть данным навыком. Более того, не все палочки годятся для этого…

Дамблдор, прищурившись, начал осматривать палочку ученицы.

— Могу познакомиться с твоей, Фрэнсис?

— Да, конечно, — девушка протянула палочку профессору. Тот, со всем уважением, аккуратно взял её в руки, словно она была не из дерева, а из хрусталя.

— Ммм… Чёрное дерево… Эбеновое, полагаю?

— Да, профессор.

Дамблдор с двух концов слегка надавил, будто пытаясь сломать палочку. У девушки округлились глаза.

— Мягкая на ощупь. Однако… абсолютно несгибаемая.

Виляя ею в воздухе вверх-вниз, Дамблдор продолжил:

— Тяжёлая… Из чего сделана сердцевина?

Профессор продолжал крутить палочку в руках, внимательно рассматривая интересную резьбу у рукоятки.

— Сердцевина из жилы летучей мыши, профессор.

— В самом деле? — удивился Дамблдор, посмотрев на ученицу. — Такая редкость…

— Это что-то значит?

— О, ещё как… — Дамблдор встал со своего кресла, подошёл к стеллажу с книгами и начал их перебирать. Спустя минуту он всё-таки остановился, достав тонкую потёртую тетрадь и, вернувшись за стол, начал её листать.

— Когда-то Джервейс любезно предоставил мне некоторые трактовки палочек. Практически все я помню без этих записей. Но знаешь, Фрэнсис, сердцевина из жилы летучей мыши — большая редкость. Вернее сказать, на моей памяти я таких палочек и не встречал. Что ж… По заверениям Олливандера, палочка сама выбирает волшебника…

— И что даёт такая сердцевина?

— Я помнил, что это значит, но не был уверен. Сейчас, открыв свои записи, я убедился, что моя память свежа, как и двадцать лет назад… Сердцевина из жилы летучей мыши может принадлежать только тому, кто обладает даром предвидения…

Девушка занервничала. Глаза стали беспокойными, а нижняя губа попала под растерзание зубам.

— Есть ли в этом правда, Фрэнсис?

— Да…

— Интересно… — задумался Дамблдор, вспомнив слова Геллерта об особенности ученицы. — Тебе не о чем беспокоиться. Если это твоя тайна, то она останется в этих стенах.

— Спасибо, профессор… — выдохнула девушка. Дамблдор вернул волшебную палочку хозяйке.

— Что ж, приступим к занятию.

Не успев ничего ответить, ученица тут же ощутила, как её сознание обволокло чем-то тяжёлым. Послышались голоса откуда-то справа; они показались знакомыми. Перед глазами картинка начала плыть. Вот сидит профессор, с широко раскрытыми пугающими глазами и смотрит точно в душу. А вот, повернув голову направо, она видит шкаф, из которого доносятся голоса. Рядом с ним стоял неприметный старый табурет, на котором, как и всегда, спала распределяющая шляпа. Что-то блеснуло в ней. Фрэнсис ощутила тяжесть своего дыхания — ей, верно, не хватало воздуха в лёгких. Снова поворот к профессору. И его уже нет. Перед ней стоит стол с котлами. Но где же книги, записи? Где же сам профессор Дамблдор? Стало темнее. Голова вновь повернулась к голосам, которые стали громче и разборчивее. Два ученика, стоящие возле шкафа с книгами, что-то громко обсуждают, спорят… Фрэнсис встала со стула, и он тотчас исчез. Она медленно подошла ближе и увидела себя со стороны. Рядом с ней был Реддл...

«— На сей раз что-то новое выучил?»

«— Исключительно для тебя, Бейли. И да, я получаю неподдельное удовольствие от твоих страданий.»

В этот момент Фрэнсис поняла, что это тот день, когда они использовали непростительное заклинание. Она повернулась назад и увидела профессора. Он также наблюдал за происходящим. Вот-вот и он узнает, что тогда произошло здесь. Девушка сглотнула. В её мыслях уже нарисовалась жуткая картина, как они с Реддлом предстанут в Министерстве, объясняя эту ситуацию. Как их не оправдают, и они отправятся в тюрьму. В Азкабан… Мурашки пробежали по телу девушки. Нет. Этого нельзя допустить. Нельзя, чтобы Дамблдор узнал…

Палочка Реддла резко поднялась, и в эту же секунду Фрэнсис закричала так сильно, что все склянки в классе Зельеварения начали лопаться. Напряжение в её голове стало таким невыносимым, что воспоминание, бело-красной вспышкой, начало взрываться.

Спустя несколько секунд девушка открыла глаза и вновь очутилась в кабинете трансфигурации. Профессор ещё некоторое время смотрел на неё с прищуром, понимая, что девочка что-то скрывает. Услышанное в самом деле напугало его. «..я получаю неподдельное удовольствие от твоих страданий» — у Дамблдора подкралась мысль, что Реддл применил какое-то запретное заклинание. Но почему Фрэнсис так рьяно это пыталась скрыть?..

— Фрэнсис… — пытался подобрать слова Дамблдор.

— Да, профессор? — волнительно спросила девушка, надеясь не услышать вопросов по поводу увиденного.

— Может, ты хочешь мне что-то рассказать?

— Нет. Ничего.

— Если он как-то… Как-то навредил тебе, Фрэнсис…

— Нет. Всё в порядке, — отрезала девушка.

Дамблдор лишь кивнул головой, однако совершенно не поверил в её слова. Ему явно хотелось что-то сказать по этому поводу, но он так и не решился. Ему не хотелось давить на ученицу, ведь это могло испугать её и, возможно, эта встреча стала бы последней. А он обещал… обещал её дедушке, что сможет помочь ей. Посему приходилось осторожничать. Тем более, в самом деле, он не знал, стоит ли эта необъяснимая взаимосвязь со старостой его внимания. «Может, это была лишь шутка?» — успокаивал себя Альбус.

— Что ж, — удручённо произнёс профессор, отвлекаясь на стол. — Я записал несколько заклинаний и зелий, которые тебе полезно будет изучить. Вот список.

Дамблдор протянул два пергамента, на которых красивым мелким почерком было написано не менее четырёх дюжин заклинаний и почти столько же зелий. Часть из написанного ученице была уже знакома, однако львиная доля всё же приходилась неизвестной.

— Бомбарда? — удивилась Фрэнсис. Дамблдор улыбнулся.

— Что-то не так?

— Но… зачем мне это заклинание?

— Мне неизвестно, в каких местах твоей палочке необходимо будет колдовать… Может, это будет пещера, или заброшенный дом…

Фрэнсис подняла глаза на профессора и увидела в них неподдельную весёлость.

— Вы шутите?

— Возможно… В любом случае, это заклинание уже было в программе, так что ничего, если оно будет и в списке твоих возможностей.

— Конфринго, Орбис, Экспульсо… Профессор? — Фрэнсис удивилась ещё больше. — В этом списке не хватает только трёх непростительных, пожалуй…

— Твоё удивление подсказывает мне, что ты знакома с этими заклинаниями. Так ли это, Фрэнсис?

— Лишь в теории, — замешкалась Бейли.

— В этом списке нет ничего, что отправит тебя на эшафот, — улыбнулся профессор, достав из вазочки лимонную дольку.

— Благодарю, профессор. В таком случае, у меня много работы в библиотеке.

— Угу… — с наслаждением промычал Дамблдор, закидывая в рот вторую дольку.

Фрэнсис, дойдя до двери, резко остановилась. Дамблдор прищурился.

— Что-то ещё, Фрэнсис?

— Профессор…

Ученица повернулась.

— Когда вы использовали легилименцию…

Девушка вновь нашла взглядом спящую шляпу — она молчаливо ютилась на табурете в тени шкафа.

— В шляпе… Вероятно, мне показалось… В ней что-то было…

Дамблдор резко прекратил жевать мармеладку, проглотив половину целиком. Тяжело сглотнув, он чуть не подавился. Это принесло неприятные ощущения в горле. На лице появилась кислинка. Дамблдор захлопал ресницами в недоумении от услышанного. Он повернулся к шляпе. Сейчас она мирно лежала на боку, и в ней точно ничего не было. Дамблдор нахмурился и потёр губы ладонью. Эти слова озадачили его. Нет, он не сомневался в них, хотя и поверить в это было трудно.

— Что ты увидела в ней?

— Кажется… Какой-то металлический крест. На конце его был красный рубин… Но я не уверена…

Дамблдор, недоверчиво глядя на ученицу, продолжал поглаживать подбородок, спрятавшийся под густой бородой.

— Фрэнсис… Думаю, это легилименция игралась с твоим разумом. Не бери в голову…

Ученицу вдруг осенило. Она вспомнила похожую ситуацию.

— Профессор… На четвёртом этаже я обнаружила зеркало… Оно показывало странные картинки. Не могу понять, что это было… Это будущее?

— Полагаю, ты о зеркале Эиналеж? Не думал, что кто-то обратит на него внимание. В том кабинете же совершенно ничего, помимо него, нет.

Девушка поджала губы. Дамблдор понял, что если она там и оказалась случайно, то отчего-то долго оставалась в кабинете, раз успела разглядеть что-то в зеркале.

— Э-и-на-леж, — мягко, разделяя слоги, произнёс профессор. — Желание. Если прочитать в обратном порядке. Оно не показывает будущее, Фрэнсис, а лишь то, о чём ты больше всего грезишь… Не рекомендую подходить к нему больше. Жить иллюзиями опасно.

Девушка молчала, переваривая сказанное.

— Когда твой день рождения, Фрэнсис?

— Уже прошёл, — ответила девушка, посмотрев на профессора. Тот явно ожидал чего-то большего. — Первого марта.

Дамблдор лишь кивнул и задумчиво уронил взгляд на стол.

— До встречи, профессор.

— Доброго дня, Фрэнсис.

Дамблдор макнул перо в чернила и принялся что-то подсчитывать.

«1943-16. 1927.03.01… ~ июнь 1926».

Перо выскользнуло у него из руки, и чёрные большие и маленькие кляксы разлетелись по пергаменту. Тяжело вздохнув, Альбус закрыл глаза и откинулся на свой скрипучий стул. Какое-то странное ощущение подкралось у него внутри. Теперь все его догадки подтвердились, и он понял, что Геллерт был прав.

* * *

Том, помня о своих словах, сказанных слизеринке, не намеревался откладывать вопрос с полётом. Резко в его голове нарисовалась ситуация, когда он, лёжа в больничном крыле, услышал разговор профессора Слизнорта и целительницы. Они лишь вскользь сказали о заклинании, которое использовала Бейли. Реддл совсем об этом позабыл. Теперь же ему стало неимоверно интересно, что на самом деле она использовала.

Выйдя из спальни, он попытался отыскать её в гостиной. Затем прошёлся по подземелью. Поднялся на первый этаж. «Салазар! Когда она нужна, её не найти!».

Побродив ещё немного, он ринулся в библиотеку. Ему было немного странно брать учебник первого курса в руки, но хотелось убедиться, что он был прав и Вингардиум Левиоса действительно не может применяться на людях.

В библиотеке в выходной день был муравейник из учеников. Многие вели себя откровенно громко, хотя миссис Агнес жутко нервничала, ловя учеников за подобным поведением. Но её Реддл не встретил, как и Бейли. Отыскав учебник по предмету «Заклинания» первого курса, Том быстро пробежался по строчкам:

«В древних свитках, где собраны мудрости предков, поведано о таинственном искусстве левитации, дарующем возможность поднимать и перемещать предметы через волшебное воздействие. Однако, внимая учению, юные маги должны помнить, что путь, по которому следует перемещаемый объект, должен оставаться абсолютно свободным от каких-либо преград. Ибо если на его пути возникнет запертая дверь, стена или иное препятствие, предмет, коим вы желаете манипулировать, не сможет их перешагнуть. Лишь те, кто обладают величайшей магической мощью и значительным опытом в этом ремесле, способны разрушить барьеры, преграждающие их волшебному стремлению, открывая дорогу для своих замыслов. Эти заклинания предназначены исключительно для неживых объектов. Лишь те вещи, что познали долгие часы покоя и молчания, могут быть подняты на крыльях магии.»

Теперь, убедившись, не было сомнений: «Бейли вновь соврала! И на что она рассчитывала? Что целительница окажется настолько глупой, что не обратит внимания на то, какое заклинание она назвала?».

Поставив учебник на полку, староста двинулся к выходу. Уйдя в свои мысли и ускорив шаг, Реддл повернул за стеллаж и тотчас врезался в ограждение.

— Салазар! — выкрикнул он, подняв взгляд. Перед ним стоял Дэвенпорт. Оба принялись потирать лбы.

— Стоит осторожнее ходить по библиотеке, в особенности на поворотах. Здесь ходят первокурсники, которых ты, Реддл, мог сбить с ног, — проговаривал Крис так, будто отчитывает ученика помладше.

— Так и ходи осторожнее, пуффендуйская лошадь. Неужели ты не знаешь, что в библиотеке нельзя разъезжать, словно трактор на параде? — вывалил Реддл. Из за спины пуффендуйца вышла миниатюрная фигура с длинными белокурыми косами.

— Что тут происходит? — спросила Доусон.

— Ничего, — спокойно ответил Крис.

— Буду ждать тебя на нашем месте, — кокетливо сказала Ронда, пройдясь своей рукой по плечу пуффендуйца так мягко, что стало понятно: они вместе. Это изрядно удивило Реддла. Девушка ушла вглубь библиотеки.

— Интересно... У тебя стоит только на тех слизеринок, которые влюбляются в меня, или вообще на всех? — спросил Реддл, ядовито улыбаясь. Дэвенпорт нахмурился, а Реддл продолжил: — Ну, разумеется, на Пуффендуе чистокровных, да ещё и хоть сколько-то симпатичных, можно по пальцам одной инвалидной руки посчитать. А тут сразу две... Для грязнокровки вроде тебя это успех, — заключил Реддл.

— Я догадывался, что за сдержанным, излишне вежливым образом пай-старосты, прячется натуральная чернь, — слегка закипая, ответил Крис. Достав палочку, он живо поднял её на старосту Слизерина: — Нужно привести в порядок твой грязный язык! Эскуро!

Зря Крис говорил про язык. Это дало время Реддлу подготовиться. По части реакций ему не было равных.

— Рефлекто! — молниеносно вывел староста Слизерина, вспомнив недавний бой с чужаками. И пена изо рта тотчас начала сочиться из рта пуффендуйца.

— Как это было глупо, — усмехнулся Реддл. — Тебе не стоит тягаться со мной — не дорос. Хотя, о чём это я…

Пена продолжала идти изо рта Дэвенпорта, который наклонился и стал выплёвывать её на пол.

— Никогда не дорастёшь.

— Что тут происходит, мистер Реддл? — прорезал ухо голос библиотекаря.

— Миссис Агнес, я пытаюсь вспомнить контрзаклинание, чтобы помочь уважаемому Крису Дэвенпорту избавиться от пены. Видимо, он случайно заколдовал себя и теперь, бедняга, мучается.

Реддл едва сдерживал уголки губ, которые так и рвались высокомерно растянуться в ехидной улыбке. Миссис Агнес повела бровями, кажется, поверив в эту небылицу.

— Ох, мистер Реддл, это, конечно, похвально. Вспоминайте скорее, а мне нужно в Запретную секцию. Кто-то без разрешения зашёл туда, — заявила она. Дверца в запретную секцию и впрямь была открыта. Библиотекарь быстро ушла, а пуффендуец продолжал выплёвывать мыльные пузыри.

— Я бы смотрел на это вечно — на твои мучения. Но должен сказать, что мыльные пузыри не так впечатляют, как... — староста осёкся. Нельзя было говорить вслух, что он знает как выглядят мучения человека от Круциатуса...

Оставить в таком положении пуффендуйца он не мог. Как только заклинание спадёт, тот расскажет обо всём Доусон и… Бейли. О том, как слизеринец отзывался о них. Но всё же именно фамилия последней не должна была ничего узнать. Почему-то Реддлу не хотелось этого. Возможно, потому что он и сам не был уверен, что она в него влюблена.

— Финита! — вывел староста. Пена исчезла, и Крис выпрямился.

— Ты пожалеешь, Реддл! — выговорил Дэвенпорт, вытирая рот о рукав мантии. Реддл оглянулся, чтобы убедиться, что рядом точно никого нет.

— Это вряд ли, — усмехнулся Реддл, снова подняв палочку и произнеся: — Обливиэйт!

Подтерев память пуффендуйцу, староста Слизерина довольный удалился из библиотеки. Крис ещё с минуту стоял, не понимая, что произошло.

Выйдя в коридор четвёртого этажа, Реддл увидел девушку, которую так долго искал. Она стояла у окна, что-то записывая в пергамент, будто не было времени найти иного места. Подойдя к ней, Реддл заговорил:

— Бейли!

— И снова ты делаешь это! Прекрати подкрадываться! — испуганно возмутилась девушка. Староста всегда подходил незаметно, словно у его обуви отсутствовали каблуки. Слишком тихо.

— Нужно поговорить. Наедине.

— Каждый наш разговор наедине заканчивается чем-то неприятным.

— И ты думаешь, что дело исключительно во мне?

— Я знаю это точно, Реддл.

— И всё же… Тут недалеко та комната. В ней, скорее всего, никого нет.

Девушка закатила глаза, тяжело вздохнула и принялась убирать пергамент с пером в сумку.

— Хорошо, Реддл, но только если это действительно что-то важное.

Двое зашли в уже знакомый кабинет, в котором одиноко существовало зеркало. Реддл хотел уже направиться к нему, чтобы проверить, не появятся ли те картинки вновь, но Бейли живо схватила его за руку.

— Нет. Не подходи к нему больше. Я узнала у Дамблдора об этом зеркале. Оно называется Эиналеж. В отражении ты видишь не своё будущее, а то, чего ты больше всего хочешь... — остановилась девушка, отпустив руку старосты. Тот опустил голову. Ему очень хотелось вновь посмотреть в зеркало. Такими манкими были те картинки, что он видел в отражении.

— О чём ты хотел поговорить?

— Когда я был в больничном крыле, услышал разговор профессора Слизнорта и миссис Блэйни. Целительница сказала, что ты использовала Вингардиум Левиоса, чтобы привести меня… Но это заклинание нельзя использовать на людях. Оно не будет работать. Скажи мне, ты вновь соврала? — стараясь держать холодный голос, спросил Реддл, повернувшись к девушке.

— Нет, Реддл, я не врала.

— Но как это возможно?

— Ну, во-первых, это заклинание действует на одежду. А ты, к счастью, не был голым, — провоцирующе повиляла бровями девушка.

— Об этом, признаюсь, я не подумал. А во-вторых?

— Во-вторых, оно всё-таки работает на людях. Как оказалось, если сильно захотеть, можно свою магию направить на что угодно, и это сработает… при должной концентрации.

— И на что ты направила свою магию?

— На некоторые части твоего тела... — произнесла девушка, и брови Реддла взлетели, а эмоции на его лице принялись колебаться.

— Ты осознаёшь, насколько это звучит двусмысленно?

— Окстись, Реддл. Моя магия пропитала твои кости. Кости! И это помогло донести тебя. Хотя, честно сказать, это отняло слишком много сил, потому что мне приходилось концентрировать внимание каждую секунду, чтобы твоё и без того полумёртвое тело не полетело на пол.

И тут Реддла осенило. Он опустил глаза в пол.

— Почему ты заинтересовался этим?

— Помнишь, я сказал тебе, что научусь летать без метлы?

— Да.

— Ты подкинула мне отличную идею, как я смогу это реализовать.

— Вряд ли это возможно. Для того, чтобы эти чары действовали на собственном теле, нужно быть… поистине могущественным волшебником. Неустанный контроль магии, которой должно быть достаточно, чтобы она шла в направляемое место так долго, чтобы этого хватило на целый полёт. Даже не знаю… Это слишком сложно и невероятно опасно.

— Магия же не будет уходить из моего тела, — рассуждал Реддл. — Она будет направляться на конкретные части, но не покидать меня полностью. Получается, необходимо научиться концентрировать внимание на левитационных чарах каждую секунду.

— Да, Реддл… всего-то…

— Знаешь, Бейли, я всё чаще думаю о том, что недооценивал тебя. И впрямь, как это я тебя не замечал раньше?

— Может, потому что я и не училась в Хогвартсе? — усмехнулась девушка.

— Ты серьёзно? — удивился Реддл.

— Да, но я не хочу об этом говорить…

Скрывать любопытство было сложной задачей, но Реддл принял эти слова.

— Спасибо.

— Мне послышалось?

— Нет, — сухо ответил Том. Ему не хотелось этого повторять.

— Ладно, принимается, — улыбнулась девушка.

Отныне Реддл точно знал, как он овладеет искусством полёта. И ещё он точно знал, что в этом он будет первым.

Утром в гостиной Слизерина собрались молодые люди, живо обсуждая сдачу экзаменов. Для кого-то это было настоящей проблемой — набрать хотя бы минимальные баллы. Дружная компания не часто собиралась вот так просто поболтать. Пока гостиная заливалась бурными обсуждениями всего и вся, Реддл, сидя на диване, вычерчивал в воздухе палочкой из тиса буквы своего имени, переставляя их местами. Лестрейндж, сидящий рядом, увидел эту весьма необычную картину:

— Том, что ты делаешь? — удивился тот.

— Играю в занимательные анаграммы, — ответил Реддл. Спустя несколько секунд он вывел в воздухе огненные буквы «Лорд Волан-де-Морт».

— Мерлиновы трусы, что… — воскликнул Эйвери, бросив взгляд в сторону Реддла.

— Полёт смерти, — довольно проговорил Реддл.

— Теперь так велишь к тебе обращаться? — усмехнулся Эйвери, но, оторвав глаза от букв, и посмотрев на старосту, быстро стёр ехидство со своего лица.

— Да. Это моё новое имя. Разумеется, только среди своих.

— Не дурно, — заключил Нотт.

В гостиную вошли девушки, что-то очень увлекательно обсуждая. Реддл подтёр воздушные буквы.

— У вас тут что, мальчишник? — спросила Блэк, увидев исключительно мужскую компанию.

— Блэки, можешь присоединиться, мы уже обсудили экзамены и, конечно же, вас, девочек, — сказал Эйвери, кокетливо хлопнув рукой по дивану рядом с собой. Блэк с радостью прижалась к тому.

— Надо уже идти в раздевалку, — сказал Розье, глядя на висящие на стене механические часы. — Матч начнётся через час. Где Крокетт?

— Разве он не говорил вам, что будет ожидать в раздевалке? Это же было буквально сотню раз прямо здесь, в гостиной, — отрапортовал Нотт.

— Чего? Чтоб тебя, Гойл! Это была твоя идея! «Давай просто подождём в гостиной», — кривляясь, процитировал друга Розье. — Давай действительно подождём, когда матч закончится так и не начавшись, потому что охотник и вратарь решили не утруждать себя своим присутствием!

— Да заткнись уже! — недовольно выпалил Гойл, вставая с дивана и направляясь к люку. Розье поплёлся за ним.

— Прекрасная у нас команда… Такая ответственная и пунктуальная… — сказала Вальбурга, поглаживая Эйвери по бедру.

— Плевать. Всего лишь квиддич, — ответил Эйвери.

— Вы не идёте болеть за своих? — вклинилась Ронда.

— Реддл, мы идём? — спросил Лестрейндж.

Реддл скривил лицо. Конечно, квиддич совсем не казался привлекательным видом спорта для него, однако он знал, что это был решающий матч против Пуффендуя. Итог игры ощущался, как личный бой Реддла против самого Криса Дэвенпорта. И, разумеется, даже не участвуя в этом бою, он хотел одержать победу над капитаном и загонщиком Пуффендуя, который по совместительству является другом Бейли.

— Да. Идём, — отрезал Реддл, резко поднимаясь с дивана.

На трибунах уже скандировали ученики Пуффендуя. Слизеринцы медленно собирались на свои места. Реддл, идущий во главе Слизняков, увидел на одной из скамей Фрэнсис. Остановившись, он проследил за её взглядом. Он точно знал, что Бейли пришла на этот матч не ради слизеринцев. И это вновь привело его в недоумение, глядя на жёлтую точку на стадионе, раздающую своей команде последние наставления. «Нерасторопный, бестолковый, бездарный и просто уродец… и что ты в нём нашла?». Испепеляющим взглядом Реддл стеклянно смотрел на Криса Дэвенпорта.

— Реддл, мы будем прямо тут смотреть матч? — усмехнулся Эйвери, ожидая решения от старосты. Они вот уже минуту стояли на первых ступеньках, не решаясь пройти дальше без команды своего предводителя.

— Идём, — фыркнул Реддл и двинулся на седьмой ряд. Эйвери, Нотт и Лестрейндж поплелись за старостой. Ронда, Вальбурга и Лукреция сели на ряд ниже, рядом с Фрэнсис.

На поле уже собрались обе команды. Оставались считанные минуты до начала, заговорил комментатор. По всему полю раздался оглушающий шаркающий звук.

— Проверка… проверка звука…

— Бетти, что ты делаешь? — послышался другой девчачий голос.

— Поппи, я проверяю как меня слышно!

— Клянусь Мерлиновой бородой, мисс Тёрнер, я заберу у вас возможность говорить в рупор! — рявкнул рядом сидящий Слизнорт, мизинцем ковыряясь в ухе.

— Простите, профессор, — виновато потупила Бетти. — Приветствую зрителей! С Вами Бетти Тёрнер! Сегодня предпоследний матч в этом учебном году, но для Слизерина и Пуффендуя — последний шанс показать себя. Эта игра для каждой команды станет решающей. Думаю, всем очевидно, конечно, что в данный момент у Пуффендуя небольшое преимущество. Мне кажется, нужно сильно постараться, чтобы обогнать барсучков, ведь мы обладаем невероятной силой — мы очень дружные ребята…

На трибунах с зелёным шевроном недовольно загудели.

— Мисс Тёрнер, вы не можете отдавать предпочтение той или иной команде! — строго прошептал Слизнорт.

— Что вы, профессор, я бы и не подумала…

— А стоило бы…

Судья — мадам Трюк, приложила к губам свисток и объявила о начале матча. Взлетевшие на мётлах зелёные и жёлтые точки перемешались.

— Игра началась с уверенной атаки Розье. Ну ничего, это только начало! Мяч передался их второму охотнику — Малфою и он кидает его… в пустоту… пфф… Ладно, красавчик, у тебя ещё будет шанс показать себя… Мяч ловит наш Джой Детора и летит прямо к воротам Слизерина… Ох, нет, бладжер… Джой кидает мяч и уворачивается от бладжера… мяч оказывается у Мальсибера…

Спустя десять минут матча пошёл дождь, что стало абсолютной неожиданностью для каждого игрока. Рукоятки мётел стали невыносимо скользкими, усложняя процесс управления. Слизерин уверенно вёл со счётом тридцать-ноль, забив три гола Пуффендую. Крис Дэвенпорт подлетел к своим и что-то быстро скомандовал. Все игроки Пуффендуя, кроме вратаря, моментально поменялись местами в воздухе.

— Таким серьёзным его не встретишь в обычные дни, — краснея, сказала Ронда своей подруге. Это было так громко, что услышали даже сидящие слизеринцы позади.

— Ронда, твой вкус на парней ухудшается в геометрической прогрессии, — усмехнулся Эйвери. Парни, рассмеявшись, поддержали.

— Прекрати! — шикнула Вальбурга, сидящая на ступеньке ниже. Эйвери кокетливо подмигнул подруге.

Пуффендуйцы в небе начали колесить по лемнискатной прямой, вырисовывая знак бесконечности вокруг своих противников. Новая тактика сбивала слизеринцев с толку. Тем не менее, запутывания не способствовали прорыву Пуффендуя, Гойл несколько раз поймал квоффл возле своих ворот. Через несколько минут Пуффендуй вновь сменил тактику. Бладжеры, до этого летавшие будто бы бесцельно, стали главными объектами барсучков, которые встречали мячи, резко отправляя их в противника. Несколько раз бладжер чуть не выполнил свою задачу — практически влетев в маленького ловца Слизерина — Ориона Блэка.

— О, ЭТО БЫЛО ОЧЕНЬ БЛИЗКО! — выкрикнула Бетти. — Блэк едва остался жив!

Крис Дэвенпорт подлетел к воротам Слизерина, как тут же был сбит пролетающим мимо охотником из Слизерина.

— ПРЕСВЯТАЯ ПЕНЕЛОПА! Этот… Блэк… как его там… Орион…

— Альфард… — поправила Поппи.

— ОЧЕРЕДНОЙ БЛЭК! ОН СДЕЛАЛ ЭТО НАРОЧНО! ГОВОРЮ ВАМ, НАРОЧНО! ОН ПОДБИЛ НАШЕГО КАПИТАНА! — продолжала истерично кричать в рупор Бетти. Слизеринцы снова недовольно загудели.

— Мисс Тёрнер, передайте рупор вашей подруге. Ваша несдержанность неуместна! — сказал Слизнорт. Бетти тяжело вздохнула, шмыгнула носом и перевела взгляд на поле.

— ГОЛ! — выкрикнула Бетти, вскочив со своего места. — Да! Да! Десять очков у Пуффендуя! Где же снитч?

И, словно услышав Бетти, в небе просверкнул золотистый маленький шарик с крылышками. С трибун его было невозможно разглядеть. Но ловцы Слизерина и Пуффендуя одновременно заметили его. Орион Блэк и Эйра Медраут тут же ринулись к нему.

Тем временем, перехватив дважды квоффл, Мальсибер и Крокетт принесли команде ещё двадцать очков. И теперь все трибуны внимательно наблюдали за ловцами, ведь пойманный снитч мог завершить матч и принести одной из команд победу.

Эйвери, Нотт и Лестрейндж — что-то между собой отвлечённо обсуждали. Их квиддич не интересовал так же, как и Реддла. Но последнему именно этот матч был важен. На кону, как казалось Реддлу, стояла репутация Дэвенпорта в глазах Бейли. Реддлу так не хотелось, чтобы он в этом матче предстал героем перед ней. Зубы злобно заскрежетали. Но даже капли дождя, падающие на голову, скатывающиеся по ресницам и далее по щекам не давали ни на секунду отвлечься, моргнуть глазами. Словно он за эту долю секунды пропустил бы какой-то важный момент.

Крис Дэвенпорт уверенно рассекал воздушное мокрое поле, увиливая от назойливых бладжеров, которые то и дело норовили сбить именно его. Фрэнсис заметила, что никто из игроков Слизерина не притрагивался к бладжерам уже долгое время. Крис, отбивая то один, то второй мяч, не успевал отлететь, чтобы осмотреться, что происходит в игре, как бладжеры вновь возвращались к нему, будто отрекошечивая о невидимую стену.

— И зачем он под конец года решил сменить пароль… — долетел голос до Реддла. — Слышишь, Реддл, не знаешь, зачем?

Реддл как под гипнозом смотрел в небо, абсолютно не моргая. Его ледяной взгляд прорезал дождь, небо, смотря далеко ввысь, следя за летающими чёрными точками.

— Реддл… — повторил Эйвери, аккуратно потеребив старосту за плечо. Тот же, не отвлекаясь от поля, грубо смахнул руку Эйвери со своего плеча. Эйвери вновь вернулся к Нотту и Лестрейнджу.

Фрэнсис ещё некоторое время наблюдала за двумя бладжерами и ей стало ясно — они заколдованы. «Кто-то старается обеспечить Крису разбитую голову» — подумала девушка. И тотчас в её мыслях вырисовалось лишь одно имя, которое могло пойти на такое. «Реддл!»… Фрэнсис резко вскочила и повернулась назад. Ровно позади неё сидел староста, сверлящий своим взглядом бладжеры. Она перекрыла его взор своей фигурой. Слизняки тут же вопросительными взглядами обратились к чёрноволосой девушке.

— Реддл! Не могу поверить, что ты пришёл, чтобы сорвать этот матч! Такие методы абсолютно неприемлемы! Это нечестно! — злобно выпалила Фрэнсис. Реддл так же встал со своего места. Слизеринцы, сидящие вокруг, напряглись.

— Что за истерика, Бейли? — сдержанно ответил Реддл и спустился на ряд ниже, оказавшись рядом с девушкой. — Снова за своего барсучка распереживалась?

В этот момент по всему полю пролетел визгливый голос Бетти Тёрнер: «СНИТЧ ПОЙМАН! Ох… ах… Победа достаётся Слизерину»…

Бейли ядовито посмотрела на старосту.

— Радуйся, наследник Слизерина. Твоя подлость помогла нашему факультету победить!

Фрэнсис тут же побежала по трибунам, убираясь прочь. Реддл ринулся за ней.

— Что, Доусон, прямо перед самым носом уводят? — съязвил Эйвери. Доусон, внезапно прослезившись, двинулась к выходу.

— Считаю, блестяще провели время! — завершил Эйвери под рассерженный взгляд Вальбурги.

Забежав в замок, Бейли провела над собой палочкой, невербально произнеся заклинание очищения, став чистой и сухой. Следом в замок быстрым шагом залетел Реддл. Бейли повернула на первый этаж, наполовину уже пересекла коридор, как позади, буквально в десяти метрах, услышала голос старосты.

— Импедимента!

Бейли, развернувшись, моментально достала палочку, но вывести ею «Протего» так и не успела. Тело словно затянуло в болото. Дёрнуться с места стало чем-то невероятно сложным. Лишь кисть руки, повисшая в воздухе с палочкой, слегка подрагивала.

— Немедленно сними это проклятье, Реддл, иначе…

— Что? — староста улыбнулся одним уголком губ и медленно стал сокращать дистанцию до застывшей девушки. — Убьёшь меня? — заигрывающим голосом отвечал парень. Подойдя вплотную к девушке, он посмотрел на её правую руку, которая лишь едва дёргалась в попытках освободиться. Скользнул взглядом по ней к предплечью, а затем к лицу, на котором отчётливо проигрывалась злость.

— Убью! — прошипела Фрэнсис.

— Ты на такое не способна… Отчего ты злишься, Бейли? Бладжеры — основная задача загонщиков, разве нет?

Девушка уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но Реддл накрыл его рукой, крепко зажимая. Голова Фрэнсис не могла двинуться назад, чтобы вырваться из наглой руки.

— Поверь, твоих барсучков ничего не спасло бы. Даже если бы бладжеры летали по всему полю — даже тогда они проиграли бы. А это представление было… лишь потехой. Мне было скучно, не более того. И, разумеется, я бы не убил твоего Дэвенпорта. Не на поле и не во время матча.

Размеренный тихий голос обволакивал уши девушки, а чёрные радужки старосты вот-вот готовы были прикоснуться с её светло-голубыми — так близко Реддл наклонился к ней.

— Но вот какой вывод ты должна из этого представления сделать, Бейли: я и впрямь могу совершить это с ним в любой момент, — голос стал ещё тише и ядовитее. — Могу убить Дэвенпорта, и никто никогда не сможет доказать, что это был я. Просто держи это в своей умненькой, но вредной голове, хорошо? — закончив, Реддл провёл пальцами по волосам Бейли, убирая прядь с лица. И тотчас левая рука девушки перехватила руку Реддла, а голова вырвалась из ладони, до этого закрывающей ей рот. Палочка дёрнулась.

— ЭВЕРТЕ СТАТУМ!

Реддл тут же отлетел от девушки, сделав переворот в воздухе. Приземлившись на пол, он увидел убегающую ученицу, но на сей раз отпустил её.

Экзамены СОВ для пятых курсов и ЖАБА для седьмых прошли вполне успешно. В Большом зале собрались все факультеты школы, и ученики усаживались за празднично накрытые столы. Атмосфера царила по-настоящему торжественная. Тёплый свет от невероятного количества летающих под потолком свечей освещал величественный зал. Преподаватели ждали главную и заключительную в этом учебном году речь Диппета, пока ученики, сидя за столами, перешёптывались о результатах своих оценок.

— Кхм-кхм, — прокашлялся директор, поднеся палочку к горлу. Кашель, разверзшийся по всему залу с помощью Соноруса, привлёк внимание к стоящему у преподавательского стола директору.

— Дорогие ученики и уважаемые преподаватели… Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить завершение ещё одного удивительного учебного года в нашей замечательной школе. В этом зале я вижу множество лиц, полных энергии, знаний и, конечно же, веселья. Каждый из вас прошёл свой путь, и каждый достоин похвалы за проделанную работу и достигнутые результаты. Как вы знаете, лето — это время для отдыха, но я надеюсь, что вы не забудете о той магии, которую познали здесь. Помните, что настоящее волшебство заключается не только в чарах и заклинаниях, но и в тех отношениях, которые вы построили за эти месяцы.

Директор остановился и вновь принялся тяжело кашлять.

«Может, ему стоило сократить свою речь? Иначе этот удивительный учебный год может стать для него последним» — прошептал Эйвери и Нотт прыснул.

— В начале года я сообщал вам, что в этом году мы проведём Бал-маскарад после пира, — произнёс он своим старческим голосом. Весь зал обрушился бурными воплями. Диппет одним жестом руки утихомирил учеников.

«Походу, он всё-таки сократил свою речь. В прошлом году каждому преподавателю посвящалось целых пять минут дифирамб» — прошептал Нотт. «В этом году не заслужили» — ответил Эйвери.

— Такого бала мы ранее не проводили, и я надеюсь, что благоразумие будет сопровождать каждого в этот прекрасный вечер... Ах да, бал состоится исключительно для пятых, шестых и седьмых курсов!

Курсы младше пятого отчаянно замычали.

«Отлично. Не будем пересекаться с мелюзгой» — обрадовался Эйвери.

Директор вновь махнул рукой, призывая к тишине. Ученики угомонились.

— У вас был целый год, чтобы подготовиться к этому запоминающемуся дню. Проявите креативность в выборе нарядов и отправляйтесь пировать. Желаю вам чудесного вечера!

Палочка убралась от горла директора, и зал вновь наполнился шумными обсуждениями и стучанием приборов по тарелкам.

— Какие планы после бала? — спросил Эйвери, обращаясь к сокурсникам.

— У тебя есть идеи? — ответил сидящий по левую руку Нотт.

— О, да. Можем закатить вечеринку в гостиной. Как вам идея?

— Отлично! — выкрикнул Лестрейндж, сидевший напротив Нотта.

— У меня есть для вас представление поинтереснее, — заинтриговал Реддл.

— Так, так, так. Ну же, озвучь, — повернулся Эйвери.

— Приглашены не все, — Реддл махнул головой в сторону девушек, намекая, что им на этой встрече делать нечего.

— Только Слизняки? — спросил Нотт.

— Именно, — ответил Реддл.

Парни махнули головой в знак согласия.

— Блэки, идешь на бал? — загадочно заговорил Эйвери с подругой напротив. Вальбурга отвлеклась от обсуждения наряда с рядом сидящей Рондой.

— Нет, оставлю тебя одного гриффиндоркам на растерзание.

— До сих пор обижаешься?

— Не портите застолье своими овечьими ласками, — фыркнул Нотт.

Застолье было поистине масштабным. Представить, что после такого количества куриных ножек в карамельном соусе, всех видов салатов, газировки и сладостей, предстоит танцевать, казалось невозможным. Однако после фуршета ученики неохотно вылезли из-за своих столов, разбредаясь по своим комнатам, чтобы подготовиться к балу.

Спустя пару часов начало смеркаться. Комендантский час для отмечавших курсов был отменён — это придавало уверенности, что в этот день точно никто не встретится с плетью завхоза Муна. В коридорах царила тишина, лишь изредка прерываемая каблуками торопящихся на бал. Компания Слизняков уже появилась в зале и вовсю веселилась со своим факультетом. Эйвери, одетый в светлый костюм с белой маской на глазах, производил впечатление доброго принца из детских сказок. Светло-русые волосы придавали его образу аристократичности. Рядом стоявшая Блэк кокетливо выпивала вишнёвый пунш, бесконечно рассказывая заинтересованному Эйвери о своих планах на лето. Помещение едва ли выдавало своё истинное предназначение. Заколдованные свечи, прежде летавшие под потолком, исчезли. Сейчас освещением служили сверкающие линии по всему залу, напоминающие бесшумный бесконечный фейерверк. Столы, отодвинутые к стенам, были переполнены разными сладостями, лёгкими закусками и напитками; некоторые из них имели странный привкус. Бал-маскарад становился более раскрепощённым с каждым выпитым бокалом пунша. Бесконечные разговоры и танцы превращали вечер в настоящий праздник. Узнавать своих друзей в масках было не всегда просто, это интриговало и помогало обретать новые интересные знакомства не только среди своего факультета, чем и пользовались старшие курсы. Двери в зал были открыты, и большая часть уже отмечала завершение учебного года.

В зал зашёл молодой человек, облачённый в чёрный классический костюм. На нем была металлическая маска, больше походящая на черный обугленный обшарпанный череп с полностью отсутствующим ртом. Носа у маски не было — только две маленькие дырки посередине и две прорези, из которых едва виднелись глаза. Маска была так явственно приставлена к лицу, будто была его частью. Вороньи, слегка волнистые волосы, были аккуратно уложены. Высокий юноша пытался высмотреть хотя бы одну знакомую фигуру. Динамичные танцы не давали найти хотя бы один взгляд, одну улыбку, что-то, что могло выдать своих. На плечо что-то осторожно упало — это была чья-то рука. Парень повернулся. Рядом стояла невысокая светловолосая девушка. Нежно-абрикосового цвета маска закрывала верхнюю часть её лица. Мутно-зелёные точки виднелись из двух прорезей. Не узнать их было невозможно, ведь эти наивные крупные глаза могли принадлежать только одной девушке — Ронде. Её белоснежные крупные локоны были уложены на одну сторону, а платье ослепляло от обилия маленьких бриллиантиков, украшающих золотое пышное платье.

— Доусон, — сказал Реддл.

— Привет, Том. Интересный выбор маски… Мрачноватый…

— Как ты узнала меня в ней?

— По правде, ты сильно задержался. Я высматривала тебя, и, кажется, ты единственный, кто мог прийти в подобной маске.

— Она пугает тебя?

— Может быть... Желаешь выпить пунша? — девушка указала на столы.

— Нет. Где Эйвери и Нотт?

— Они там, — девушка указала на принца в белой маске.

— Нет, не может быть, — усмехнулся Реддл, не веря, что его друг мог одеться подобным образом. Все Слизняки вне учебное время одевались примерно одинаково — сдержанно. Это всегда были серо-чёрные одеяния.

Реддл двинулся к Эйвери, совершенно позабыв про девушку. Та отчаянно поплелась за ним.

— Эйвери, я бы тебя в жизни не узнал! — подойдя, Реддл хлопнул слизеринца по спине.

— Я ослепителен, понимаю. Держи.

Эйвери сунул Реддлу бокал с бордовым напитком. Староста понюхал и, конечно, не было ни единого сомнения, что могло так развеселить каждого в этом зале.

— И много ты выпил этого «пунша»? — поставив бокал на стол, спросил Реддл.

— Парочку… чаш, — рассмеялся Эйвери.

— Ты так до вальса не доживёшь, — Блэк вырвала очередной бокал у Эйвери.

— Я могу танцевать в любом состоянии, Блэки… и любые танцы, — с намёком подмигнул Эйвери, приближаясь к Блэк.

— Началось... — закатил глаза, закинул виноградину в рот и отвернулся Нотт.

Вновь заговорил Сонорусом директор:

— А сейчас, дамы и господа, белый танец. Девушки приглашают юношей на английский вальс. Все вы помните как его танцевать. Я надеюсь…

Летающие сверкающие линии по залу успокоились, на смену вернулись таинственные свечи. В зале воцарилась истинно волнующая атмосфера. Плавно перетекающая мелодия заставила девушек двинуться к кавалерам. Эйвери и Блэк ускользнули в танце. Нотта пригласила незнакомка, очень напоминавшая Тому одну из пуффендуек, с которыми он когда-то встретился в классе Зельеварения. Нотт, конечно, не догадывался, с кем имеет дело, и, казалось, ему было всё равно.

Ронда, больше не питая никаких надежд вновь завоевать внимание Реддла, пригласила на танец Дэвенпорта. Реддл остался наедине. По краям зала, возле столов, стояли такие же никому ненужные молодые люди.

Кисть внезапно обволокло неприятной хваткой. Девушка, резко появившаяся из ниоткуда, потащила за собой в самую гущу событий. Развернувшись лицом к Реддлу, она силой подтянула его к себе. Инициативно положив его руки в необходимые места, она завела медленную шарманку ногами. Реддл поддался. Было бы глупо посередине танцпола устраивать истерику из выяснений. Разозлённый такой фамильярностью, он пытался разглядеть лицо незнакомки. Реддл прекрасно танцевал вальс, и даже неожиданное приглашение не застало его врасплох. Каждое движение было точным и весьма резким. Холодный острый взгляд старосты смотрел на несколько ниже ростом леди, полностью облачённую в чёрное одеяние. На теле не было ни одного открытого места. Лицо застенчиво пряталось под глубокой тенью капюшона.

— Назови своё имя, — процедил сквозь зубы Реддл. Девушка медленно подняла голову. На её лице, будто чёрной, слегка прозрачной тканью, лежала маска; она практически повторяла все черты лица. — Салазар, Бейли…

— Вращение.

Реддл немедля покрутил девушку вокруг поднятой руки, сделав это синхронно с другими парами.

— Не нужно говорить мне, когда и что делать в танце! Я прекрасно слышу музыку и лучше других управляю своим телом! — Реддл продолжал весьма резко вести их пару. На фоне остальных они казались менее «лёгкими», но очень гармоничными друг для друга. Две тёмные фигуры среди светлых заметно выделялись. — Куда ты уезжаешь? — сухо спросил Реддл.

— Далеко.

— Я так полагаю, это не желание твоих родителей… Что-то мне подсказывает, что у тебя их вообще нет.

Грубость не была для Бейли чем-то необычным в общении с Реддлом, поэтому она даже не обратила на его едкие слова внимания. Она лишь слегка удивилась, словно задаваясь вопросом «откуда он знает?». Том догадался, ведь учеников, которые проводили рождественские каникулы в школе, было очень мало. Они буквально помещались все за одним столом, вместе с директором и преподавателями. И, как правило, это были либо дети из не очень благополучных семей, либо те, у кого по каким-то причинам с родителями отношения не складывались. Иных причин оставаться в стенах замка в самый семейный праздник просто не было. И догадаться, почему Бейли оказалась с ним за одним рождественским столом, было не сложно.

— Верно. А ты, наверное, поедешь на каникулы отдыхать к своему маггловскому папочке? Или всё-таки в приют? — съязвила в ответ Бейли.

Глаза напротив прищурились. Эта тема была действительно для Реддла ахиллесовой пятой. Но он сам заговорил о семье. Стоило ли ожидать чего-то иного от девчонки, которая всегда зеркалила его колкие фразы? По правде говоря, для себя у Реддла были преференции, себе он подобное позволял, а вот другим…

В эту же секунду Реддл нарушил дозволенные границы, грубо притянув девушку за талию к себе. Она встрепенулась, пытаясь отпрянуть; на мгновение ритм танца был сбит. Однако Реддл быстро вернул их в поток, не позволяя более создать дистанцию.

— И откуда ты всё знаешь, Бейли? — в голосе сочился яд.

— Интересуюсь своими сокурсниками, в особенности теми, кто планирует совершать очень тёмные дела.

Заключив, девушка крутанулась вокруг своей оси. Реддл вновь притянул её близко к себе, сжимая талию сквозь чёрную плотную ткань.

— Не испытывай вновь моё терпение! Как далеко ты собираешься уезжать?

— Ты ведь не будешь скучать, верно? — усмехнулась девушка.

— Точно нет. Так..?

— Не могу сказать. Но, знаешь, Реддл, у меня есть для тебя кое-что поинтереснее, чем просто информация... — девушка вгляделась в маску напротив. Глаза в той явно были заинтересованы сказанным. — Сейчас…

Дождавшись, когда мелодия окончится, Бейли была отпущена старостой. Показав пальцем «идём за мной», они отошли в угол зала, где за ними никто не наблюдал. Бейли огляделась и аккуратно сняла с шеи цепочку с кулоном, которые были спрятаны под одеждой.

— Это тебе, Реддл, — Бейли протянула цепочку. — Кулон открывается. Откроешь его только тогда, когда тебе действительно будет необходимо меня найти. Один раз.

Реддл взял подвеску с кулоном.

— Это портключ?

— Вроде того. Хотя я немного переделала его. У меня точно такой же, и они связаны. Если ты откроешь кулон, я смогу переместиться к тебе. Если я открою — то наоборот.

Лица Реддла не было видно, но глаза его непонимающе смотрели то на кулон, то на девушку.

— Зачем это, Бейли? С чего вдруг мне может понадобиться твоё появление?

— Просто носи его всегда с собой.

— Не думай, что я приду по первому твоему зову.

— Но по второму-то придёшь? — усмехнулась девушка.

— Нет. — Отрезал Реддл.

— Ладно, в этом не будет необходимости, но ты… носи этот кулон везде за пределами школы. Сюда я не смогу телепортироваться.

Неловкая пауза длилась недолго. Девушке стало любопытно:

— Ты уже решил, какую вещь наградишь частичкой своей души?

Реддл и впрямь задумывался над этим не раз. Ему не хотелось, чтобы это оказалась первая попавшаяся вещь под рукой. Это должно быть что-то значимое не только для него, но и для всего магического мира. Конечно, ему хотелось связать своё бессмертие с великими именами основателей школы волшебства и чародейства «Хогвартс». Кандиде Когтевран принадлежала диадема, Салазару Слизерину — медальон, Пенелопе Пуффендуй — чаша и Годрику Гриффиндору — меч. Но где находилась часть из них — он не знал.

— Нет... Но в рождественские каникулы мне удалось выяснить, где находится один из желаемых артефактов — диадема Когтевран.

— Диадема? — повторила девушка, нахмурившись и отведя глаза. Ей показалось, что в её памяти что-то скользнуло. Какая-то весьма странная картинка.

— Ты что-то знаешь о ней?

— Не уверена, но мне кажется, что она мелькала в моих прорицаниях…

— А подробнее?

— Сначала мелькали кадры какого-то леса. Понятия не имею, что это за место… Затем, словно в какой-то коробке, мелькнула диадема. Она лежала на сухих ветках. Это всё, что я помню об этом прорицании.

— Албанские леса…

— Откуда ты знаешь?

— Вот уж кому действительно удалось разговорить призраков, так это мне. Елена Когтевран сказала, что диадема спрятана в Албанских лесах.

— Что ж, теперь искать её будет немногим проще, — усмехнулась девушка.

— Зачем тебе диадема? — Реддл заметно напрягся.

— Мне? Мне она не нужна, Реддл… Странно, что ты ещё ничего не понял.

Реддл вспомнил слова Бейли о её предназначении, о служении Дьяволу. И тогда пазл сложился. Она собиралась искать диадему не для себя. Для него. Но вот что действительно он до сих пор не понимал: что же в самом деле могло дать ей выполнение её предназначения? Неужели наградой могло быть что-то настолько стоящее, что она готова была пожертвовать годами своей юности на поиски артефактов для него? Может, она тоже хотела достичь бессмертия и оттого делала всё, чтобы расположить его к себе? Тогда бы он показал ей как делается крестраж. Но это были лишь его догадки…

— По правде говоря, не только за этим…

— Что ещё?

— Помнишь ту ситуацию с моим превращением? — Реддл лишь кивнул. Бейли продолжила: — Дамблдор узнал об этом. И обо многом другом… Если я когда-нибудь смогу, я расскажу тебе подробнее…

— В тот день, когда ты превратилась из-за подаренной коробки, я разговаривал с профессором Слизнортом. Он сказал, что анимагическое зелье не может готовиться для другого волшебника, только для себя.

— Ты намекаешь, что я сама себе сделала такой подарочек? — удивлённо уставилась девушка.

— Нет. Но, согласись, это действительно странно.

— Я читала как работает это зелье. Я ведь не являюсь анимагом, однако принцип схож. То есть, я уже имею форму превращения, а когда волшебник пьёт анимагическое зелье, он делает это первый раз и, по сути, последний. Это зелье работает как активатор. Мне кажется, что на мне оно сработало именно так: просто спровоцировало уже имеющуюся форму… Но что касается того, что готовилось оно не мной… Да, это необычно. Однако никто никогда не пробовал давать это зелье маледиктусу, поэтому и не было информации о том, как это могло подействовать. Можно считать, что это своего рода побочный эффект. И, что самое главное, никто не узнает, ведь я не стану говорить об этом никому. О моих превращениях знаешь только ты, профессор Дамблдор и… возможно, целитель Ланселот. Наверное, это он и рассказал Дамблдору, но это уже не имеет никакого значения... С Дамблдором мы ещё долго обсуждали сложившуюся ситуацию и пришли к тому, что я отчислюсь после пятого курса. Я сказала, что планирую уезжать из Англии… Мне стоит быть ему благодарной. Он так обо многом молчит… — завидев, что за спиной Реддла приближается фигура в белом костюме, Бейли закончила: — До встречи, Реддл…

Повернувшись, она стала спешно покидать зал. Реддл ещё несколько секунд рассматривал опаловый маленький камень, обвитый золотистыми тонкими ветвями. При наклоне кулона Реддл заметил: сквозь завесу чёрного стекла проявилась неясная картина. Не то бушует синее море, не то мерцает звёздное ночное небо. Затем картинка остановилась, затянувшись непроглядной тьмой.

Подняв глаза, он лишь на мгновение запечатлел миниатюрную фигуру в длинном чёрном платье, выпорхнувшую из зала.

Балкон, прилегающий к вестибюлю, освещался лунным светом. Выходить из замка запрещалось, но Бейли так хотелось глотнуть ночного воздуха. Она вышла на балкон. Облокотившись на перила и закрыв глаза, девушка жадно забирала летнюю прохладу в свои лёгкие. Ароматы полевых цветов, травы и чего-то поистине волшебного витали в атмосфере. Последние часы в Хогвартсе перед отъездом…

— Фрэнсис, — позади раздался умиротворённый мужской голос. Девушка медленно открыла глаза, немного повернула голову и увидела перед собой Дэвенпорта.

— Крис…

— И вновь одна. Тоскливо себя чувствуешь?

— Что? Нет я…

— «Всегда такая»? — по-доброму подстегнул парень, напоминая её же слова.

— Да, — улыбнулась Бейли.

— Чудесно выглядишь… Я бы даже сказал… Волшебно!

— Смеёшься?

— Эта маска… Как ты это сделала?

Крис прищурился, рассматривая тонкую тёмную ткань на лице, которая ни на чём не держалась, словно была верхним слоем её кожи.

— Только никому, хорошо? — тихо прошептала девушка, слегка наклоняясь, словно расскажет великий секрет.

— Ладно, — Крис нахмурился и тоже наклонился к девушке.

— Это… — шептала она, — магия…

— Да что б тебя! Фрэнсис!

Девушка прыснула, вновь отворачиваясь к таинственной простыни неба.

— Какие планы на лето?

Внезапный вопрос заставил девушку понервничать. О своих настоящих планах она говорила лишь Реддлу, но для остальных это была весьма непродуманная версия об отъезде, поэтому здесь и сейчас нужно было придумать продолжение своей выдумки.

— Мы с родителями собираемся уезжать. По правде говоря, неизвестно на какой период…

Парень повернулся к ней.

— Ты не вернёшься в Хогвартс?

— Нет.

— Фрэнсис, но…

Крис нахмурился; в его голове не укладывалась мысль, что эта встреча может стать для них последней. И он не хотел этого допускать. Общение с Фрэнсис не было типичным для него. Девушка была абсолютно непонятной, с запутанным сюжетом, книгой. В ней сочетались детская наивность и подозрительность. Простота и хитрость. Смелость и осторожность. Крису казалось, что столь противоречивой фигуры в его окружении он никогда не встречал, и вряд ли бы смог. Он точно был околдован этой непростой и притягательной энергией, которую и сам не мог объяснить. И отпустить её он был не готов.

— Мы можем поддерживать общение дальше?

— Думаю, да, — улыбнулась Бейли.

— Назовёшь адрес, куда отправлять сову?

— Мы будем путешествовать. Поэтому лучше назови свой домашний адрес, я буду отправлять сову.

— Хампстед-Гарден-Саберб, дом одиннадцать. Это пригород Лондона.

— Я запомню.

— Надеюсь.

Двое посмотрели украдкой друг на друга. Фрэнсис видела по-настоящему добрые, насыщенно зелёного цвета глаза. Находясь в Слизерине, она и забыла, что общение может быть таким — простым, светлым, искренним, без лжи и иронии. Это было непривычным.

— Наверное, хорошим тоном было бы поинтересоваться у тебя, чем ты будешь заниматься этим летом... Дай угадаю: практиковаться в магии?

— Увы, нет. Мои родители — не-маги. И хотя они знают, что я волшебник, но, видишь ли, использовать магию несовершеннолетним вне школы нельзя. Исключением являются семьи волшебников. Так что... Лето для меня пройдёт самым обыкновенным образом. Но никто не запрещает читать, теория — тоже очень важна, — улыбнулся парень.

— Верно…

Пуффендуец открыл пиджак и из внутреннего кармана достал свою волшебную палочку. Фрэнсис напряглась. Каждый раз, когда кто-то брал в руку палочку, находясь один на один с ней, это почти всегда завершалось неприятностями. Конечно, она понимала, что тот «кто-то» совершенно не похож на Криса, однако тревожная натура Бейли не могла и предположить что задумал рядом стоящий парень. Незаметно положив руку на свою палочку, которая торчала из широкого пояса, затянутого на платье, девушка приготовилась к самому худшему.

— «Орхидеус», — проговорил парень. На свободной руке у него появился небольшой букет белых орхидей. Крис протянул его Бейли. Девушка ожидала чего угодно — Круцио, Империо, Вилассио, да хоть Аваду Кедавру, но никак не букет цветов. Девушке стало противно от собственных надуманных мыслей. И как могло в голову прийти, что Крис способен причинить ей вред?

— Фрэнсис, это тебе, — всё ещё ожидая реакции, парень держал протянутые цветы.

— Спасибо?.. — неуверенно ответила девушка и, помявшись, забрала букет. До сих пор Фрэнсис никогда не дарили цветы. И вообще, припомнить было сложно, чтобы за ней когда-то ухаживал противоположный пол… Разве что… Это было в другой школе… И, Фрэнсис казалось, то было детской забавой… Но, чтобы серьёзно к ней кто-то проявлял подобные знаки внимания? Никогда… Фрэнсис смотрела на Криса и внутри тревожно завязывался узел. Что она чувствовала в этот момент? Была ли это симпатия, или просто дружба? А, может, они были всего лишь приятели? Собственные чувства ей были неясны.

Позади послышался стук каблуков. Оба обернулись.

— Крис… — приблизилась белокурая девушка. Платье под лунным освещением переливалось из нежно-розового в лиловый. Украшения на ушах, шее и руках — поблёскивали, заигрывая с окружающими на свету. Ронда слегка покосилась на букет. В эту же секунду, не раздумывая, она приподняла руку, положив кисть на плечо Крису. Кольцо внушительных размеров привлекло к себе внимание. Розовый бриллиант царственно восседал в белоснежной, словно хрусталь, оправе.

— Ронда, это Фрэнсис Бейли, — мягко представил девушку Крис, аккуратно снимая руку со своего плеча, перекладывая её в свои тёплые ладони.

— Да, знаю. Мы с одного факультета, — ответила Ронда, вновь окинув взглядом букет. Повисла неловкая пауза.

— Мне нужно идти, завтра отъезд…

— Конечно, иди, — с некоторой колкостью ответила Ронда.

— Надеюсь, ещё увидимся, Фрэнсис. И... Буду ждать сову, — ответил Крис.

Девушка лишь кивнула головой и быстро удалилась, оставляя пару наедине.

— Орхидеи? — как-то слащаво и неестественно улыбнулась Ронда, повернувшись к парню. — От тебя?

— От меня. Она уезжает…

— И это, конечно же, повод дарить ей букет цветов? — Ронда выдернула свою руку из ладоней парня.

— Ты ведь не ждёшь, что я стану оправдываться за букет цветов, верно? — уверенно отрезал Дэвенпорт. Повисла пауза. Ронда хотела что-то сказать, но в тот же момент осеклась. Возможно, это было действительно глупо — проявлять ревность, когда девчонка уезжает и они никогда впредь не увидятся.

— Нет, прости. Это глупость, — сфальшивила Доусон.

Конечно, дружба Фрэнсис и Крис досаждала ей. Ронда помнила, как однажды Реддл побежал за Бейли с матча. В её голове не было сомнений — Фрэнсис являлась главной причиной несостоявшихся отношений со старостой. Но теперь… это было неважно. Теперь её интересовал лишь капитан пуффендуйской команды по квиддичу. Крис Дэвенпорт. И отдать его Фрэнсис она не могла. В голове торжественно прогудели язычки-дудки. Теперь этой девчонки не будет рядом, и Дэвенпорт будет только её.

Время близилось к ночи.

— Ну, Реддл, когда планируешь пригласить на своё мероприятие? — за спиной раздался голос Эйвери.

— Честно сказать, я уже хочу спать, — зевая, добавил Мальсибер.

— Какой спать, всё только начинается, — ответил Эйвери.

— Где Нотт? — спросил Реддл.

— Ошивается с какой-то Бетти, — выплюнул Эйвери.

— Лестрейндж, найди Нотта, — произнёс Реддл. И, как только староста дал поручение, Лестрейндж моментально исчез в толпе.

— Слабоватый пунш. Надо бы докинуть пару бокальчиков…

— Тебе хватит, — назидательно произнёс Реддл, забирая бокал из рук Эйвери и ставя его на стол.

Лестрейндж вскоре вернулся вместе с Ноттом, и вся компания парней быстро двинулась из зала, наполненного весёлым смехом и звуками музыки.

Том понимал, что задуманное может нести опасность для его сокурсников, но эту идею он вынашивал с тех самых пор, как познакомился с Тайной комнатой. Добравшись до женского туалета, Реддл махнул головой, зазывая зайти.

— Серьёзно? В женском туалете будет вечеринка?

— Да, Эйвери, как ты и мечтал, заходи.

Реддл подвёл слизеринцев к раковине. Эйвери решил, что пунш начал действовать на него сильнее, чем он предполагал. Староста открыл умывальник и начал громко говорить на непонятном для парней языке.

— Что, Мерлиновы трусы, происходит? — удивлённо воскликнул Эйвери, тряся головой, думая, что действительно перебрал.

Реддл продолжал что-то говорить на своём странном языке, игнорируя изумлённые взгляды своих товарищей. Он знал, что вот-вот они столкнутся с тем, что сможет навсегда изменить их отношение к нему.

— Сейчас вы встретитесь с настоящим Ужасом Слизерина. Только не смотрите ему в глаза. Эйвери, ты понял?

— Чего? — зенки опьяневшего Эйвери вот-вот готовы были покинуть орбиты.

— Не смотри ему в глаза!

Через несколько секунд компания Слизней услышала грохот из чёрной дыры, образовавшейся в полу под умывальником.

— Отойдите! — крикнул Том.

Стены, казалось, затряслись, и в эту секунду из дыры вылетело огромное тело змея, шипящего на всех вокруг. Том заговорщически что-то начал быстро говорить, а змей, услышав его, покорно остановился. Он не смотрел ни на кого, только на Реддла, который без остановки что-то науськивал василиску. Ребята, доселе прижавшиеся к стенам и прищурившие глаза, стали подглядывать. Это был он — настоящий, невыдуманный василиск — Ужас Слизерина. И Том, стоящий рядом и абсолютно уверенно смотрящий ему прямо в глаза, управлял им. Он не давал смотреть василиску ни на кого, потому что это могло бы убить их. Реддл напоследок что-то ещё раз нашептал змее, и она послушно убралась туда, откуда и приползла. Умывальник закрылся. Ещё несколько секунд компания, потупив взоры, смотрела на старосту. Каждый в этот момент убедился в том, что Том Реддл и впрямь является наследником Салазара Слизерина. Тишина, воцарившаяся в женской комнате после ухода василиска, казалась поистине зловещей. Слова Реддла прорезали её, как меч.

— Теперь вы знаете, что василиск — это не чья-то глупая выдумка. Тайная комната открылась мне — настоящему наследнику Слизерина, и с сегодняшнего дня я продолжу его дело! — произнёс Реддл, и его глаза засверкали, как два чёрных уголька. — Школа Хогвартс очистится от грязнокровок!

В тот момент, когда слизеринцы осознали силу и величие Тома Реддла, в воздухе повисло что-то мрачное и пугающее. Странное смешение восхищения и ужаса охватило группу юных волшебников, которые, хоть и старались выглядеть непринуждённо, всё равно почувствовали на себе всю тяжесть той мощи, которую демонстрировал их лидер. Реддл стоял перед ними, как настоящее олицетворение их амбиций и страха. Каждый из них стал частью его плана, ведомый к свету, который был лишь миражом в бездне зла.

Наступили летние каникулы. Ученики отдыхали последние дни в школе, дожидаясь отъезда домой. В женский туалет на втором этаже влетела чёрноволосая девушка в очках. Что-то, по всей видимости, сильно расстроило её, ведь заперевшись в кабинке, она стала истошно реветь. Не замечая ничего вокруг, девушка провела в кабинке не меньше десяти минут. В туалет кто-то зашёл, но это было совершенно неважно для девочки по имени Миртл Уоррен. Слёзы горести заливали носовой платочек, а собственные всхлипывания не давали встретиться с реальностью. «Опять, опять она говорит про мои очки… Я виновата что ли, что у меня плохое зрение?».

Но тут девочка с синим галстуком услышала грохот, а затем странный шёпот за дверцей, словно кто-то говорил на ненастоящем языке. Миртл прекратила рыдать и прислушалась к разговору по ту сторону кабинки. Услышав, что голос принадлежал мальчишке, Миртл вышла из себя от возмущения. Ей тотчас захотелось отчитать его. «Что вообще он тут забыл?!». Открыв дверь, девочка увидела лишь большие жёлтые глаза, смотрящие прямо в её душу. И… умерла. Рядом с большими жёлтыми глазами стоял Том Реддл. Его лицо осветилось жуткой улыбкой.

— Момент настал… — тихо произнёс Реддл, достав дневник и волшебную палочку.

— Душа моя, призываю тебя расколоться…

Реддл направил палочку на свою грудную клетку. Из неё, словно бесформенный дух, начал выходить тёмный фиолетовый пепел.

— Отправься в этот артефакт, бережно храня частичку моей жизни…

Провёл палочкой над парящим на месте пеплом, направляя его к дневнику.

— Я приношу в жертву чужую жизнь, отнятую в этот миг по воле моей…

Тисовая палочка взмахнулась над холодным телом мёртвой Миртл Уоррен.

— Да будут отмечены силы древние этим ритуалом! И да создастся мой первый Крестраж!

Последнее произнесённое слово погрузило Реддла в водоворот чёрного облака, поднимая над полом, словно завершая скверный ритуал.

Так Миртл Элизабет Уоррен стала первой жертвой Волан-де-Морта, и часть его души отделилась, отправляясь в собственный дневник. Частичка человечности была навсегда оторвана от Тома Реддла, и этот процесс, казалось, был абсолютно безвозвратен.

В Министерстве магии насторожились такими странными обстоятельствами гибели ученицы прямо в стенах школы Хогвартс. Никто на самом деле не догадывался, что в смерти Миртл Уоррен был виновен василиск. Армандо Диппету было необходимо объясниться перед Министром: что же действительно произошло в замке. От этого зависело, будут ли ученики продолжать обучение в этих стенах. Директор не мог позволить, чтобы школа закрылась. Это было делом всей его жизни, и он понимал, что не только его. Найти убийцу было непростой задачей, требующей времени, чего у Диппета, конечно, не было.

Для Тома Реддла же это была не просто школа, а настоящий дом. Ему даже на некоторое время подумалось, что он совершил ошибку, вызвав василиска и убив Миртл. Ему ведь совсем некуда было идти. Безусловно, он бы ни за что не отказался от своих планов по очистке школы от грязнокровок, но… Возможно, стоило заняться этим позже. О таких последствиях он и не догадывался. Написав директору школы письмо, Реддл ожидал ответа.

Некоторое время спустя в дверь кабинета директора постучали.

— Войдите.

В кабинет вошёл староста Слизерина.

— А, Реддл.

— Вы хотели меня видеть, профессор Диппет?

— Садись. Я только что прочитал твоё письмо.

Реддл со вздохом сел на стул и крепко сжал руки.

— Мой дорогой мальчик, я просто не могу разрешить тебе остаться на лето в школе. Ведь, наверное, тебе хочется побывать дома на каникулах?

— Нет, я предпочёл бы остаться в Хогвартсе, чем возвращаться к этим… к этим…

— Ты всегда жил на каникулах в маггловском приюте для сирот, я полагаю?

— Да, сэр. — Реддл слегка покраснел.

— Ты урождённый маггл?

— Полукровка, сэр. Отец — маггл, мать — колдунья.

— Что с твоими родителями?

— Моя мать умерла сразу после моего рождения, сэр. В приюте мне говорили, что она только успела дать мне имя — Том — в честь отца, Марволо — в честь деда.

— Принимая во внимание особые обстоятельства, можно было бы пойти тебе навстречу, но в школе сейчас такая ситуация…

— Вы имеете в виду нападения, сэр?

— Именно. Мой милый мальчик, ты должен понять, сколь неразумно было бы позволить тебе остаться в замке после окончания семестра — особенно в свете последней трагедии… смерти этой несчастной девочки… Тебе будет гораздо безопаснее далеко отсюда, в твоём приюте. В Министерстве магии идёт разговор о закрытии школы. Ведь мы пока, увы, ни на йоту не приблизились к установлению… причины этих неприятностей…

— Сэр… Но если этот человек будет схвачен… Если всё это прекратится…

— Что ты хочешь сказать? — Голос у Диппета сорвался на фальцет, директор подскочил в кресле. — Реддл, тебе что-то известно об этих нападениях?

— Нет, сэр.

Диппет, слегка растерянный, упал обратно в кресло.

— Можешь идти, Том.

Реддл покинул кабинет директора, спустился по винтовой лестнице и остановился в полутёмном коридоре. Тотчас он задумался. «Что, если… Что, если ученицу убил не василиск? Что, если… это был кто-то другой… но кто бы это мог сделать?».

Реддл стоял возле статуи горгульи, нервно кусая губы. Он пытался придумать хоть какое-то решение, которое помогло бы ему остаться в стенах Хогвартса и избежать возвращения в приют. Внезапно ему пришла в голову идея. Он тут же сорвался с места, отправившись в чулан.

Некоторое время Реддл поджидал возле входа того, кто смог бы помочь ему. И вскоре, на его удачу, пришёл Рубеус Хагрид. Вероятно, Рубеус осознал, что его питомец может привлечь внимание, ведь он стал ещё больше в размерах. Посему, Рубеус решил спрятать его в большущий ящик. Однако как раз тогда на пороге чулана оказался и сам Том Реддл.

После короткого напряжённого диалога между ними, Рубеус осознал, какие мрачные намерения таятся в душе Реддла. Он не мог допустить, чтобы тот убил его друга-паука и возложил на него вину за трагическую гибель Миртл Уоррен. Решив вмешаться, Хагрид открыл дверь и выпустил Арагока на свободу. Таким образом, Реддлу так и не удалось осуществить задуманного.

Однако спустя некоторое время Реддл убедил Диппета в том, что смерть Миртл произошла от лап Арагока, паука, которого приютил Хагрид. В результате этого обвинения Хагрид был отчислен из Хогвартса, а его друг-паук бежал в близлежащий лес. В свою очередь, Альбус Дамблдор предложил Хагриду возможность отучиться на лесничего, на что тот, конечно же, согласился.

Жизнь в Хогвартсе продолжалась, однако под маской кажущегося спокойствия таилась угроза, которая неумолимо нарастала. Теневое влияние Реддла постепенно увеличивалось в стенах замка, как паутина из лжи и манипуляций, привнося в школу атмосферу мрака и отсутствие безопасности.

* * *

На летних каникулах Том Реддл, как и все ученики школы Хогвартс, уезжал в родной дом, а вернее, в приют. За время учёбы Том успел узнать, где проживал его дядя — мамин родной брат, Морфин Мракс. Тома давно мучил вопрос: кем является его родной отец, о котором он никогда ничего не слышал, кроме имени?

Дом Мраксов находился в Литтл-Хэнглтоне, на склоне холма. Вокруг него раскинулась рощица. Заросший деревьями и кустарниками дом источал холод и мрак. Было видно, что за ним давно никто не ухаживает.

Реддл вошёл в обветшалую хибарку, думая, что здесь давно никого и нет. Но на пороге ему предстала полупьяная мужская фигура, явно не ждавшая гостей.

— Ты кто такой и зачем вошёл в мой дом? — хрипучим голосом пробасил неизвестный мужчина.

— Я — Том Марволо Реддл, сын Меропы Мракс, — уверенно ответил Реддл.

— Ч-что? — раскрыл от удивления глаза мужчинка в поношенных рваных одеяниях.

— Кем является вам Меропа Мракс?

— Родной сестрой… Являлась... — удручённо произнёс мужчина, подойдя к столу и приземлившись на стул.

— Выходит, вы и есть Морфин? А где же ваш отец? — Том медленно стал ходить по грязному полу, рассматривая тёмный домик.

— Давно уж умер…

— И вы живёте здесь один, Морфин? — повернулся к нему Реддл. Тот лишь покачал головой в утвердительной форме. — Есть ещё кто-то из Мраксов, помимо вас?

— Нет... — взяв кружку, Морфин принялся пить какую-то едкую жидкость, от которой кисло морщился.

— Простите, что задаю столько вопросов и, вероятно, не самых приятных для вас, — приторно вежливо заговорил Том.

— Да уж, ничего... задавай… как-никак, сын моей сестры…

Реддл ещё немного осматривался, но услышал за спиной шаги. Обернувшись, он увидел перед собой невысокого мужчину с отросшей неухоженной бородой, который смотрел на Реддла как на родного сына, которого давно не видел.

— Хах… Ты совсем не похож на Меропу. Вылитый уродец Реддл, — улыбнувшись и икнув, проговорил Морфин.

— Вы знаете что-то о моём отце?

— О, я многое знаю об этом нелюде! — ответил Морфин, проходя мимо Тома к окну и всматриваясь в него, будто вспоминая прошлое. — Наша семья никогда не жила в достатке. Отец кое-как сводил концы с концами, а нас, детей, было двое... Тяжко было... Когда выросли, ничего уж и не поменялось. Ни я, ни Меропа не могли себе позволить уехать из этих краёв... Так и жили — худо да бедно… А тут, на соседнем холме, стояло поместье, в котором жила зажиточная семья Реддлов. Твоей матушке отчего-то сильно понравился юнец Реддл… Твой отец... Она, видно, даже назвала тебя в честь него, так сильно любила... Ну, оно и понятно. Вообще-то он был и впрямь неплох собой. И решила она его... приворожить. Приготовила зелье... амортенция, кажется. Дак вот и приворожила его, Реддла, отца твоего. И поила этой гадостью до тех пор, пока не забеременела тобой. А потом… Чары-то спали, любовь прошла... Ну, как любовь… Не бывает любви от зелий, всё это временное помутнение… Мы весьма близко общались с сестрой, она всё мне и рассказала. А затем он ушёл от неё. Как только чары спали, так и ушёл... А сначала-то даже отвернулся от своей богатенькой семейки. Хах, мерзкий тип… Ну и на этом их история окончилась…

— Ему было всё равно, что она вынашивает его ребёнка? — без какого-либо удивления спросил Реддл.

— О-о-о... Не то слово! Он стыдился этого! — повернулся к Реддлу Морфин. — Это порочило его имя, видишь ли. Он говорил ей, что нужно избавиться от плода... Угрожал ей, что убьёт… В общем-то, ты был его проблемой... А Меропа... У неё опустились руки. Это стало ударом для неё. Она и впрямь думала, что он будет любить её и без зелий… Наивная была, что уж там…

— Что было дальше?

— А дальше Меропа выкрала из дома фамильную ценность — медальон Слизерина… И сбежала.

Морфин подошёл к покосившемуся шкафу, из которого достал шкатулку. Открыв её, он вытащил кольцо с чёрным камнем.

— Она, видно, не смогла найти это кольцо… Так бы прибрала и его.

— Чьё это кольцо?

— Кольцо моего отца — Марволо Мракса. Он считал, что на нём печать Певереллов, а это значит, что мы, Мраксы, потомки самой древней магической семьи…

Глаза Тома, не отрываясь, смотрели на золотой перстень. Он уже представил в своей голове, как это кольцо будет красиво переливаться на свету… на его пальце. В его взгляде словно замерло время, а вокруг всё исчезло, оставив лишь это сверкающее украшение. Реддл медленно подошёл к Морфину.

— Могу взглянуть?

— Конечно. Ты же тоже Мракс... отчасти… — Морфин протянул кольцо Реддлу.

— Мой отец так и живёт в поместье на холме?

— Куда б ему деться… Живёт и ещё как…

Реддл заскрипел зубами; в нём пробудилась ярость. Месть была так близка... Но в то же время он понимал, что нужно быть предельно осторожным: ведь он ещё учится в школе, и если кто-то узнает, что он вытворял на каникулах, это вновь может привести к непредсказуемым последствиям. Набравшись решительности, он достал палочку, а в его глазах мелькнула искра.

— Остолбеней! — произнёс Реддл, и дядя навзничь упал на пол. Реддл ощупал карманы дяди, но ничего не нашёл. Затем, обыскав дом, он всё-таки обнаружил волшебную палочку дяди. С этой находкой, а также с кольцом, он вышел из лачуги Мраксов.

Преодолев долину, Реддл оказался возле статного замка, возвышающегося на холме. Дорога к нему заняла немало времени. В дверь дома Реддлов постучались. Открывшая дверь слуга обомлела. На пороге стоял в точности Том Реддл, хозяин дома, только моложе.

— Добрый день, милая леди, — произнёс Том приятным, обволакивающим голосом. — Могу ли я увидеть Тома Реддла?

— Конечно, — юная девушка покраснела и, немного замявшись, пригласила гостя в дом. — Проходите и ожидайте здесь.

— Благодарю, — мило улыбнулся Реддл, и лицо девушки покраснело ещё больше. Еле оторвав взгляд от его симпатичного лица, она побежала за хозяином дома.

Тем временем Том осматривал высокие стены, обставленные дорогой мебелью из красного дуба. Висевшие картины в золотых рамах без слов говорили о достатке тех, кто здесь проживал. Из благородной, слоновьего оттенка арки, вышел мужчина средних лет. За ним следовали два силуэта — пожилые мужчина и женщина. Все трое, завидев Тома, побледнели.

— Ну, здравствуй… отец, — ехидно произнёс Том. Хозяин дома оцепенел. Отрицать свою причастность к рождению этого юнца было бы глупо — одно лицо на двоих говорило за себя. Том продолжил: — Полагаю, вы — мои бабушка и дедушка, — наклонил голову и посмотрел на пожилых людей Том.

— Полагаю, вам лучше покинуть этот дом! — возразил Том Реддл-старший.

— Вот как?

Реддл начал медленно обходить просторный холл, не глядя на хозяев дома, а лишь рассматривая картины.

— Хорошо живёте, Том Реддл… Кстати говоря, меня ведь назвали в вашу честь, — он резко повернулся к Реддлу-старшему.

— В честь человека, который отрёкся от своей беременной женщины, оставив её в нищите... В честь человека, который отрёкся от своего ребёнка, который ещё даже не родился.

На лице появились нотки презрения, а слова стали напоминать шипение.

— В честь человека, который угрожал моей матери расправой, если та не предпримет меры, чтобы избавиться от плода... Ты хотел убить меня ещё в зародыше! И ты пожалеешь, что не сделал этого...

— Убирайтесь из нашего дома! — крикнула пожилая женщина.

— Эмма, позови дворецкого, пусть выведет этого проходимца! — выкрикнул Том Реддл-старший.

— Проходимец? Как и моя мать, не так ли? Ну, разумеется, я уберусь отсюда, но сначала... Сначала я покажу вам, к чему приводят равнодушие и жестокость. Ты, Том Реддл, думал, что сможешь остаться в стороне, но сегодня ты испытаешь всю тяжесть последствий своих гнилых поступков. Я буду твоим судьёй и карающим мечом, а моё ледяное и безжалостное сердце будет справедливым, потому что это ты сделал меня таким. Ты отверг свою женщину, оставив её в самый трудный час, лишь потому что она не обладала той же властью и богатством, что и ты. Или, быть может, чем-то иным — это не имеет значения. Ты бросил её! Моя мать покинула этот мир из-за тебя. Ты обрёк меня на одиночество в враждебных стенах приюта, и вот — итог твоей жизни. Настало время, когда ты ответишь за всё.

Подняв палочку дяди, прятавшуюся под мантией, Реддл крикнул:

— АВАДА КЕДАВРА!

Он сделал это трижды, убив всех Реддлов, стоящих перед ним. Из кармана Том достал кольцо. Не было сомнений, оно должно стать крестражем. Том принялся произносить заклинание. Руки его начали бледнеть, а в жилах закипела кровь. Вены по всему телу явственно запульсировали синим цветом, словно злая магия пробудилась в каждой клеточке его организма.

Убитые отец, бабушка и дедушка мёртвенно лежали здесь, в холле поместья. Две прислуги, сбежавшиеся на крики, казалось, потеряли всякий дар речи. Реддл, не медля, проник в воспоминания двух, заменяя свой лик на чужой и удалился из дома.

Вечерело. Реддл вернулся в дом Мраксов. На деревянном полу, окутанный полумраком, лежал в оцепенении его дядя. Реддл снял заклятие, которое держало дядю в безмолвии, и принялся вводить в его разум ложные воспоминания, используя легилименцию. Он вселил Морфину уверенность в том, что тот, в состоянии ярости, покончил с тремя магглами, безжалостно обрушив свою месть на них за смерть сестры.

Покинув дом, Реддл направился в приют, удовлетворённый тем, как ловко сплёл свою паутину обмана. На утро, когда лучи солнца пробились сквозь облака, в дом Мраксов явился работник из Министерства магии. Морфин решил признаться в том, что он забрал три жизни, в красках рассказывая о каждом применённом непростительном заклинании. В конце концов Морфина Мракса отправили в суровые стены Азкабана, где ему суждено было провести остаток жизни, ползая в тени своих собственных заблуждений.