Кинцуги по-ангельски (джен)

— Осторожно, врата открываются! — возвестил лифт гласом Метатрона. — Нулевой этаж.

Уриил шагнула в вечно серый коридор и поморщилась: после сияющих просторов верхних этажей здесь всегда было как-то неуютно. Да и те времена, когда она была восторженным юным ангелом, регулярно дежурящим по Чистилищу, давно прошли. Хотя иногда она ещё забегала сюда по старой памяти…

Но не сейчас. Уриил решительно свернула налево и постучала в неприметную дверь. Кривовато висящая табличка качнулась, и в косо падающем свете стало заметно, что к официальному «Зав. Хоз.» чья-то шаловливая рука в конце нацарапала «-иил». Завхозиил? Наверняка кто-то из демонов развлекается, благословений на них нет!

— Заходьте, кто тама, — ворчливо донеслось изнутри.

Шагнув внутрь, Уриил только было открыла рот, как её взгляд наткнулся на ещё одну табличку, стоящую посреди стойки выдачи: «Оболочек нет!»

— Совсем нет? — вырвалось у неё.

Из-за стойки неспешно воздвиглась седовласая личность, по уши заросшая не менее седой бородой. Личность была ей отлично известна — да что там ей, обеим канцеляриям, — но раньше Уриил не приходилось просить что-то в обход регламентов. Под укоризненным взглядом ей стало ещё неуютнее, и пришлось поспешно добавлять:

— Здравы будьте.

Вознесшиеся пророки и праведники такие обращения любили, она знала. Пусть теперь и могли начудесить себе того самого здоровья в любой момент.

— И тебе здравия, — прогудел когда-то самопровозгласивший себя завхозом, да так и оставшийся на этом посту Ной и огорчённо развел руками. — Совсем. Последнюю давеча вниз отправил, дык там высочайший заказ был. А нонеча вон чего, начальство заявки не одобряет. Мол, и так тратют эти оболочки почём зря, а они казённые, подотчётные. Е-дем штумповать не успевает.

— Штамповать, — механически поправила Уриил. «Эдем» она уже не поправляла: Ной всегда его произносил только так.

— Пущай так, — благодушно согласился Ной. — Оболочек всё одно нетуть.

Последняя надежда рассыпалась в прах. Уриил тяжело вздохнула остатками лёгких — какие привязчивые эти телесные привычки! — и осторожно потрогала растрескавшееся лицо.

Ной был запасливый. Если у него чего-то не было — значит, и вправду не было. Но нельзя же дальше ходить в поврежденной оболочке. Так досадно: всего-то один приступ гнева праведного, и она уже раскололась!

— Ладно, не страдай. — Ной вдруг заговорщически подмигнул. — Сейчас чего-ничего придумаем. Лучше ж рестыренная оболочка, чем никакой, верно я говорю?

— Какая-какая?

— Рестыренная! Эх, мо́лодежь, ничего-то не знают, а в Начала метят. Это когда берешь поломанное и починяешь! Ну-ка, где-то тут у меня замазка была, которой смертные узкоглазики чашки рестыри́руют…

* * *

— Осторожно, врата закрываются.

Уриил довольно оглядела себя в блестящей стенке лифта. Ну и не надо новую оболочку, спасибо Ною.

Но вот откуда, оказывается, берутся эти золотистые узоры на лице — даже у старших по званию!