Мёртвая краса (джен)

На то он и Сайгак — можно было ведь спокойно обойти, силы-то приберечь для обратной дороги. Он же скачет, да ещё на цыпочках — вот и нарекли Сайгаком. Но фишку он сечёт — не зажарится, можно не беспокоиться. Кинул болт — гадость вырвалась огнём из земли, и этим путём уже не пойдёшь. И не поскачешь. Там за тысячу градусов: попадёшь в огненную воронку — испепелит, и поминай как звали. Сталкер ищет другой маршрут, да поскорее — жара вокруг аномалии стоит страшенная: в один момент комбинезон так нагреется, что обжигать начнёт, прижимаясь к вспотевшему телу. Того и гляди не выдержит. Важно ещё всегда на безопасном удалении от точки выплеска держаться, а то вырвется пламя и прижжёт насмерть. Оно может, зараза, и под углом струиться, что добавляет опасности в случаях, когда человек в опасной близости стоит. Чтобы не угодить туда, нужно и глаза поднапрячь: аномальные места выделяются облаками горячего пара, дрожащими невысоко над землёй. Не шутят, словом, с аномалиями. На то она и «жарка». У Сайгака сегодня небогатый улов: закрыл в контейнерах два «огненных шара» и поспешил удалиться. Жив, и на том спасибо.

Двинул он в сторону «Скадовска». Лагерь сталкеров в ржавеющем на суше сухогрузе «Скадовск» в последнее время — относительно безопасное место. Сайгак уже две недели как в почёте — много полезного делает для лагеря.

Зеркала затона в низине косили под хмурое небо; высокая выцветшая трава, мешающая обзору, и голые кривые ветки скрюченных деревьев на возвышенностях, когда-то представляющих собой берега, в мёртвой тишине поплыли мимо Сайгака, осторожными шагами ступающего по забытой человечеством земле. С возвышения уставились на него заброшенные постройки — старые пустые цеха некогда функционирующего лесхоза да здание лесничества. На убитой дороге гнил уазик, трагически закончивший свою службу десятилетия назад. Призраки ушедшей эпохи не были отчётливо видны сталкерам, петляющим в низине между лужами и озерками затона.

«Скадовск», давным-давно осевший в грунт, имеет славу лучшего сталкерского укрытия центральной Зоны. Вспотевший Сайгак добрался до судна, вошёл через раскол в его центральной части между, в целом, уцелевшими надстройкой и кормой и разрушенным носом. Отворив шлюзовую дверь, наконец, оказался в трюме корабля — надёжном лагере сталкеров.

Если и есть такое место, откуда даже бывалому сорвиголове не хочется уходить, допив честно заработанные двести грамм водки и послушав «Чернобыльскую цыганочку» в исполнении товарища с гитарой, то это «Скадовск». Пробирающий до костей вой мутантов здесь не слышно, а их нынче развелось ужас сколько. Здешний бармен и торгаш по кличке Борода — возрастной обросший мужчина, добрый и не скупой — только увидел Сайгака — сразу налил да стал думать, как бы поаккуратнее всучить ему задание извести стаю к северу от лагеря. Обычно такого не было — тот артефактами занимается. Как-то пробовал проводником подработать, но не сложилось: вместе с первым клиентом, добираясь до «Янова», угодили они в «молотилку». Чудом выжили оба, но назад не пошли — только вперёд. А там — самый что ни на есть полтергейст. В голове затрещало, зажужжало — думали, всё, кранты: забегали, засуетились, а чудище как метнуло какую-то тяжеленную железную ферму в сталкера — насмерть беднягу придавило. А Сайгаку что оставалось делать? Ускакал обратно на затон. С тех пор совесть мучает — вот одна из причин, почему он так бегает уже третью неделю и всем-всем сталкерам на «Скадовске» помогает. Виноватым себя чувствует перед братством сталкерским.

Сегодня к вечеру Борода Сайгаку говорит:

— Пришли к нам два юнца с Большой Земли. Обращались тут ко всем — позарез ребятам надо в Припять.

— В Припять? — Сайгак одёрнулся, поставил на стойку перед барменом свою рюмку. — На кой ляд?

— А кто же их знает? Скрытные они. Нет, так-то приветливые, но о себе рассказывают неохотно, как утаивают что-то, — я сразу заметил.

— И где они сейчас?

— Наверх ушли. Барсука, небось, донимают своей просьбой. Одного Юнгой зовут, другого Резким. Я уж их отговаривал: опасное это место — Припять.

— Схожу-ка я к ним.

«Юнцы… Зелёные ещё, а в Припять рвутся. Ещё и скрывают, зачем. Странно», — думал Сайгак, поднимаясь по тонким металлическим ступеням. В помещении без двери, похожем на небольшую кают-компанию, он встретил приятеля Барсука и двух незнакомых сталкеров рядом с ним.

— О, привет, брат! — крикнул другу Барсук. — Как сам?

— Бодрячком. Здорово, парни! — Сайгак протянул руку для рукопожатий. — Не видел вас раньше.

— А мы сегодня пришли. Резкий, — сталкер пожал руку Сайгака, тот направил её второму.

— Юнга я, — сказал второй. — Мы специально сюда добирались: помощь нужна.

— Ну-ка, выкладывай, — Сайгак подошёл ближе.

— Мы ищем проводника, который смог бы сопроводить нас в Припять. В центр.

— Сдалась она вам, — быстро ответил Сайгак, чем удивил Барсука, до этого с улыбкой ожидавшего реакцию друга на просьбу Юнги и Резкого.

— Нам очень нужно.

— Вы понимаете, — Сайгак заговорил суровым, местами даже угрожающим голосом, — город считается самым опасным местом в Зоне после ЧАЭС. Он не любит чужаков. Мутанты на каждом шагу, радиационный фон в определённых точках зашкаливает, военные в любой момент нагрянут на вертолётах, зомби до хрена, ещё монолитовцы или, что хуже, наёмники западные. Редко те появляются, но вооружены до зубов, не по-нашему, ищут чего-то и любого постороннего застреливают без раздумий. Говорят также — хоть, может, это брехня, — что дома в Припяти все живые: могут иллюзии вызывать, миражи всякие, а могут вовсе зомби из тебя сделать.

Слова Сайгака, нужно сказать, произвели должное впечатление. Правда, на Барсука. Он глаза выпучил, головой закачал. А целевая аудитория стойкая духом попалась. Резкий ответил:

— Наслышаны мы, друг, об опасностях. Поэтому и ищем проводника, причём хорошего. Деньги есть у нас — это не проблема. Да и сами мы не лыком шиты. Оружие есть, — он показал навороченный АК-12 и открыл подсумки с боевыми гранатами, — боевой опыт есть…

— Ну, хорош, — Сайгак прервал его. — Не знаю, где ты такую снарягу достал, но я вот что скажу: в Зоне всё по-другому. Нет на планете мест, где можно было бы научиться тому, что спасёт твою жизнь здесь. Любая опасность тут — стократ страшнее.

С минуту все четверо молчали, и только это молчание убедило Сайгака пойти навстречу новым знакомым и сказать:

— Я в Зоне давно. Это здесь, на затоне, мало — только… Сколько я здесь?

— Две недели, — подсказал Барсук.

— Точно! Так вот, я знаю только двух проводников, которые в Припять водят по самой Зоне. Сразу снаружи проще, говорят, туда попасть, но так разрешения всякие нужны, а сейчас с этим туго. Судьбу одного из них я не знаю, а второй — товарищ мой — сейчас вроде в Зоне. Он такой интересный — то уходит, то возвращается. Постоянно не обитает здесь. Не знаю, как умудряется. Знают его по прозвищу Странник. Мой совет, короче: отправляйтесь на юг, в сторону станции «Янов». В крайний раз я его видел там.

Сталкеры снова помолчали, затем Барсук обратился к Сайгаку:

— Слушай, а ты же знаешь дорогу? Даже водил кого-то…

— Нет! — тот громко прервал его.

— Ты не дослушал.

— Я сказал нет. Извините, ребята, не смогу помочь. Я не проводник.

— Да ладно тебе.

— Барсук, проехали, — Сайгак потупил взгляд. — Удачи вам, парни. Берегите себя.

— Спасибо, друг, — ответил ему Резкий.

— Завтра утром выдвигаемся, — решил Юнга.