Секрет (гет)

Телемах не понимал, что происходит и почему мир вокруг трясется. Он смутно помнил, как на пиру Антиной чуть ли не силой усадил его рядом и на спор заставил выпить неразбавленного вина. Он шутил, что Телемах недостаточно мужчина, раз ни разу не пил в сомнительной компании женихов его матери — и это напугало принца Итаки. Нельзя показывать слабость, тем более им — толпе шакалов, готовых растерзать за малейший промах. Но, видимо, на этот раз стоило бы отступить — тогда он не оказался бы на плече у Антиноя, совершенно не способный контролировать себя. Телемах попытался сопротивляться, но с губ слетело лишь невнятное бурчание, а тело и вовсе застыло неповоротливым мешком. Антиной истолковал эту возню по-своему:

— Потерпи чуть-чуть, волчонок, мы почти дошли. Кажется, кому-то стоит меньше пить, не думаешь? — в голосе слышалась усмешка.

Телемах промычал что-то гневное: это Антиною, определенно, следовало меньше его спаивать, тогда бы не пришлось носить куда-то. Тем временем Антиной донес Телемаха и сгрузил его на кровать — Телемах сквозь радужные пятна перед глазами узнал очертания своей комнаты и понадеялся, что неприятный вечер на этом закончится. Но у Антиноя были другие планы. Телемах с ужасом почувствовал, как его пытаются избавить от одежды, как чужие грубые руки скользят по животу и...

— Ух ты ж, ничего себе! — на лице Антиноя проступил шок. — О боги...

Туман в голове Телемаха стремительно рассеивался.

— Просто я там порезался, пришлось бинтовать! — выпалил Телемах отговорку на случай, который никогда не должен был настать.

Антиной, пользуясь беспомощностью Телемаха внаглую запустил руку между его ног, видимо, чтобы убедиться окончательно, что...

Телемах, не задумываясь, со всей силы зарядил Антиною в нос и отодвинулся, чуть не свалившись с кровати.

— Ты с ума сошел? Вон отсюда! Ты что творишь вообще?

Из носа Антиноя закапала кровь, что ни капли не уменьшило выражение чистейшего удивления на его лице.

— Я, кажется, перепил, — он задумчиво почесал в затылке и очень довольно улыбнулся. — А может и нет. Но я практически уверен, что мне теперь следует звать тебя принцесса Телемах, — ему ещё хватило наглости подмигнуть!

Сердце Телемаха ушло в пятки. Почти двадцать лет назад у Одиссея и Пенелопы родился долгожданный ребенок. Дочь. Многоумный Одиссей предчувствовал, что грядут непростые времена, и не хотел оставлять Итаку без надежды, без наследника и волновать народ, поэтому было объявлено о сыне: в расчете на то, что сын вскоре всё-таки появится. Но Одиссей ушел на войну. Ушел и не вернулся до сих пор. Телемах даже не знал, как его зовут по-настоящему. Не привык думать о себе, как о девочке. Девушке. Сроднился с впопыхах надетой маской и криво придуманной легендой.

— Перепил это точно, — мрачно фыркнул Телемах, не желая сдаваться. — Тебя еще раз ударить, чтобы дурные мысли из головы выветрились?

Антиной противно оскалился:

—А ты попробуй... принцесса.

Злой удар под дых стёр ухмылку с мерзкого лица Антиноя.

— Твою ж мать, — он согнулся пополам. — Я тебе это ещё припомню.

— А мать мою не трогай! — Телемах, пошатываясь, поднялся на ноги. — Убирайся из моей комнаты сейчас же!

Антиной сплюнул кровь из разбитого носа и вновь погано усмехнулся:

— М-м, мать у тебя, конечно, интересная женщина, но я, кажется, нашел кого-то ещё интереснее.

"Не показывать страха!" — напомнил себе Телемах и сам оскалился в тон Антиною.

— Себя? Великолепно, живите долго и счастливо! — он прищурился, думая, как бы избавиться от этой горы. Как назло, стражи поблизости не было: пересменка или подкупили?

Антиной тяжело поднялся на ноги и, покачиваясь, почти на голову навис над Телемахом.

— На твоём месте я бы особо не дерзил, — серьезно сказал он. — Подумай, что будет, если я раскрою твой секрет?

— Тебе никто не поверит, — нельзя, нельзя, нельзя об этом думать! Страшно до дрожи в коленях, до сорванного голоса, до желания сбежать и свернуться калачиком где-нибудь в углу. Нельзя бояться. — Решат, что ты перебрал... Я мужчина! В этом не будут сомневаться, — уверено ответил Телемах.

— Конечно, не будут, — почти добродушно, а оттого более пугающе улыбнулся Антиной. — Если тебе не составит труда это доказать. Но ведь наш принц так скромен! Никогда не тренируется с открытой грудью даже в самую жару, да и в купальни ходит один... Совсем не подозрительно, верно?

— Я силен, как любой мужчина! — Телемаху оставалось только упрямство. Только цепляться за привычный и правильный мир, где хотя бы в его комнате безопасно. — Никто не поверит, а ты... Ты не сделаешь этого, — почти мольба, звучащая приказом.

— И почему вдруг не сделаю? — Антиной наклонил голову со снисходительным любопытством.

— Потому что! Зачем тебе это?

— Ну, например, избавиться от угрозы, — делано задумчиво протянул Антиной. — Девчонке не быть наследницей трона. Или, может, женюсь на тебе сам, — Телемах аж поперхнулся от такого заявления. — Характер у тебя, конечно, прескверный, зато наследство неплохое.

— Раскатал губу! — возмущённо взвился Телемах. — С чего ты взял, что я за тебя замуж выйду?

Антиной бесшумно подступил ближе, как хищник к жертве.

— А ты думаешь, у тебя особо выбор будет? Да и... Чем я тебе плох? Силен, если что, от других отбить сумею. Если все вскроется, то ни мать, ни ваша жалкая стража тебя от ста с лишним человек не спасут.

В глубине души Телемах знал: Антиной прав. Если народ обо всем узнает, волнений не избежать. А женихи матери, эти жирные, разъевшиеся, обнаглевшие и злые мужчины будут только рады молодой крови. Им и так хватит искры, чтобы пожар сжёг до тла итакийский дворец. Вот только Антиной — не тот, от кого Телемах принял бы защиту. Не после такого поведения.

— Отец спасет, когда вернётся, — нахмурился Телемах, повторив давно надоевшую сказку. — И я сам умею с оружием обращаться. А ты грубый, дерзкий, наглый и невыносимый. Знаю мужчин и повежливее.

— Вот он десять лет не возвращался — и вернётся как раз вовремя, чтобы спасти тебя от группового изнасилования, да? — ехидно рассыпал соли на незаживавшую рану Антиной. Его слова били наотмашь, метко, больно. — Или сам ты справишься со всей сотней? Или кто-то из твоих вежливых мужчин справится со мной?

Телемах передернулся, но продолжил стоять на своем:

— Ты не непобедим. И я справлюсь, мои друзья будут рядом со мной в бою. И стража. И я найду того, кто будет меня ценить и защищать, а не запугивать, — он упрямо взглянул на невозмутимо пожавшего плечами Антиноя.

— А твои друзья знают твой "маленький секрет"? А то вдруг они захотят тебя для себя? И, может, я и не непобедим, но ровни мне на этом островке нет, — самоуверенно усмехнулся он. — И я ценю тебя, уже. Поэтому говорю с тобой, а не сразу сделал вот так, — резкое, неуловимое движение — и Телемах почувствовал, как его руку заломили за спину, а сзади прижалась чужая горячая грудь. — Ш-ш, не дергайся, не обижу, если будешь послушной девочкой, — отвратительный тихий тон и то, что значили слова Антиноя, заставили Телемаха брыкаться и выворачиваться со всей силой, на которую он был способен.

— Мои друзья не такие, как ты! Они не отвернутся, не бросят, не предадут! И никогда не тронут без разрешения! И лучше я с ними, чем с тобой! Пусти!

Руку заломили сильнее, заставив вскрикнуть от острой боли.

— Аккуратнее, принцесса, с переломом сражаться будет сложнее, — пропахшее вином дыхание коснулось уха. — И почему я никогда не встречал этих замечательных друзей во дворце, а? Они вообще существуют?

Телемаху не разрешали играть с другими детьми. Он общался с сыновьями слуг, едва ли умевших держать оружие. Но Антиною об этом знать необязательно.

— Существуют. Отпусти, я тебя ненавижу! — любое движение причиняло боль. Телемах был почти уверен, что придется обращаться к лекарю с вывихом. Но сдаться он не мог. Не мог позволить творить с собой все мерзкие вещи, которые задумал Антиной.

— Я не хочу причинять тебе вред, — угрожающе тихо и спокойно прошипел Антиной. — Но если ты продолжишь дёргаться, то мне придется. Женщины должны знать свое место. Хотя, признаю, парень из тебя получился отличный. Хочешь, чтобы я отпустил? Тогда успокойся и выслушай.

Волна протеста и ярости опалила изнутри. Как он смел так обращаться с Телемахом? Как смел затыкать ему рот?

— И после этого ты говоришь, что не самый худший вариант? — отчаянно крикнул Телемах. — Ты только и можешь, что угрожать и запугивать! Да, я знаю свое место: подальше от тебя и остальных таких же мерзавцев!

Антиной раздражённо заломил руку так, что Телемах почти взвыл от боли. "Точно вывихнул!"

— Ты не представляешь, как тебе повезло, что ты нужна мне живой! И я не только угрожал. Я сделал тебе лучшее предложение, которое ты только можешь получить в этих условиях. Но у принца Итакского, похоже, плоховато с стратегическим мышлением! — Антиной наконец отпустил ее, но вместо этого грубо швырнул на кровать и навис сверху. — Хочешь, оставим природе все решить? Если ты забеременеешь от меня, мне и быть твоим мужем!

Дикий, первобытный страх мешался со злостью, туманя разум не хуже вина. Телемах был готов царапаться, кусаться, драться — все, лишь бы продать свою честь подороже. Он не думал о матери — он думал, что лучше умрет, чем позволит Антиною продолжить.

— Лучшее? Это, по-твоему, лучшее? Дать себя насиловать тебе или целой толпе? Ты даже сейчас доказываешь, что можешь только силой, а добровольно с тобой никто и никогда не будет!

Странно, но Антиной на мгновение замер — как раз тогда, когда Телемах прицеливался, чтобы половчее выцарапать ему глаза.

— Поверь, я умею быть ласковым, когда хочу, — хмуро усмехнулся Антиной. — И не прикоснусь к тебе против воли, если мы договоримся, — он одной рукой провел по щеке Телемаха. Тот одернулся от противной ладони. — А вот толпа церемониться не будет. Они и так уже слишком злы, — он вздохнул псевдо-сожалеюще. — Я знаю, что изначально взял неверную ноту, но сейчас у нас есть шанс все исправить. Итак, или прямо сейчас ты соглашаешься стать моей невестой — и я не прикоснусь к тебе, пока не позволишь. Или твой секрет выйдет наружу, и я предоставлю тебе справляться с последствиями.

"Конечно, шантаж!" — с ненавистью подумал Телемах. Внутри все возмущённо роптало: отказаться — и будь что будет. Отказаться — и бежать. Из дворца, из Итаки, из жизни — куда угодно, лишь бы подальше от Антиноя. Но тонкий, почти неслышный голос разума нашептывал: "Потерпи, схитри. Если он решил сыграть в благородство, можно потянуть время. Можно избавиться от прочих женихов, а потом и от него. Можно усыпить бдительность и перерезать горло — легко, одним движением. Сейчас не победить. Отступление — это ещё не поражение. Это перегруппировка."

— Ладно, я согласна стать твоей невестой, — зло выплюнул Телемах и упёрся руками в грудь Антиноя, пытаясь отодвинуть. — А теперь вон из моей комнаты! И можешь засунуть свои умения себе куда подальше, мне твоя ласка не нужна!

Антиной ухмыльнулся довольно и отпустил, позволив отползти на другой конец кровати, но, вопреки жгучей надежде, не ушел.

— Вот и хорошая девочка, — Телемаха передёрнуло от такого обращения. — Но не спеши так. Нам надо подумать, как избавиться от остальных женихов.

— И какие есть варианты? — мрачно уставился на него Телемах. Думать не хотелось, хотелось к маме и поплакать. Все то, чего ему никогда не позволяли. — Завалиться к ним в комнаты и перебить по одному?

— Хорошая идея, мне нравится, — зловеще оскалился Антиной. — Но их аж сотня, сложновато будет избавиться от тел, не вызвав подозрений. Есть другой вариант: ты попросишь Пенелопу публично выделять меня, пустим слух, что дело решенное, и большая часть разойдется несолоно хлебавши. С остальными разберемся, — Телемах сверлил его хмурым взглядом, не желая впутывать сюда маму. — Ладно, предложи сама? Или хочешь ждать, пока они окончательно озвереют?

Вариант перебить всех, включая Антиноя, по одиночке всё ещё казался Телемаху более привлекательным. Ну или можно было бы подсыпать яд в еду... Он замотал головой. Усталость и напряжение брали свое, запутывая мысли в склизкий змеиный клубок.

— Я подумаю завтра. И поговорю с мамой. Один день ничего не решит. Теперь ты наконец отстанешь от меня?

Антиной улыбнулся:

— Ага, давай, обрадуй мамочку. Нашей свадьбой именно. Потому что Пенелопа мне теперь даже в половину не так интересна, как ты. Поцелуешь жениха на прощание? — руки Телемаха сами собой сжались в кулаки; Антиной лающе рассмеялся. — Нет? Зря. Спокойной ночи, принцесса, — он похабно подмигнул и всё-таки ушел.

Телемах убедился, что шаги в коридоре стихли. И только потом подтянула колени к груди и разрыдалась, тихонько подвывая. Болела рука. Болело все внутри. Бессильная злость из-за пережитого унижения душила.

— Я отомщу, — прошептала Телемах, кусая губы. — Пожалуйста, кто-нибудь, хоть кто-нибудь, помоги. Дай мне знак. Папа, где же ты? Скажи, если я одолею этого монстра, ты вернёшься?