Как-то раз, в лесу дремучем (гет)

В избушку на курьих ножках попасть — это ещё постараться надо. У правильной избушки эти самые курьи ножки метра два, а то и все три. Ну и дверь, в соответствии с правилами магической безопасности, тоже не у земли висит. И не то чтобы обитательница избушки кого-то боялась: архимагу третьей ступени после выпускного экзамена в магистратуре кого-то бояться — в лес не ходить, там не жить, не колдовать и вообще лучше сразу офисным планктоном.

Но бывает всякое.

И всякие бывают.

Поэтому в дверь официального обитания этого самого архимага нельзя просто взять и постучать.

Но взять можно, например, приставную лестницу. В густой траве её особо не видно, но если поискать… Зато валяющаяся в траве лестница исключала в избушке непрошеных гостей вроде мишек, зайчиков, бэмби и прочей лесной живности, почему-то уверенной, что их тут и напоят, и накормят, и самих при этом не съедят. Незамутнённые создания, чё. Только выспаться не дают. Поэтому архимаг и злилась, разгоняя по утрам эту стаю, каждый раз лихим словом поминая непонятно какого «диснея с ихними золушками и евоными белоснежками», потому как «дуры замуж повыскакивали, а за зверьём ухаживать некому».

Можно до двери долевитировать, но самолевитация — это уже конец четвёртого курса минимум, а сейчас на дворе осень, и четвёртый курс по теории левитации ещё только введение прошёл. Да и все студенты, дожившие в Школе Магии аж до четвёртого курса, о визите предупреждают заранее: соваться без предварительного звонка к архимагу, да ещё в лесную глушь — чревато, знаете ли.

Можно палкой. В принципе, обычно идиоты только до палки и дотумкивали. Правда, идиоты в эту самую глушь и до избушки доходили редко. Мишки, бэмби и зайчики беспрерывно мониторили окрестности на предмет заблудившихся иванушек — раз самих в избушку не пускают, так хоть так подсуетиться и подзакусить.

На сей раз стук в дверь раздался аккурат после полуночи. Стучали вежливо — то есть не грохотали кулаком до сыплющихся со всех углов пауков, не матерились с воплями и не скреблись зловеще когтями, подвывая от нетерпения. Конкретно в этом помещении слыхали и не такое, в любое время дня и ночи. Вообще-то хозяйка избушки даже сонно подумывала махнуть рукой и не открывать, но любопытство взяло верх — чем на этот раз стучат?

Так что она всё-таки заспанно прошлёпала к двери и с размаху её открыла.

Прямо перед ней висели шишки. В воздухе. Сами по себе.

Она поморгала на нерождественскую композицию и посмотрела вниз.

Парень почти под избушкой задрал голову и улыбнулся. Себя он ещё левитировать не мог. Впрочем, он ещё ничего левитировать не мог — первокурсник угадывался сразу: по слишком дружелюбной улыбке. Второй курс архимагу, периодически ведущему в Магических Школах травоведение, уже не улыбается.

Зато парень левитировал шишки — с помощью амулета, сверкающего алым на пальце. И с интересом оглядывался на ограду из черепов. Несмотря на угрожающий вид, ограда из них, к слову сказать, была хиленькая — с десяток кучно воткнутых в землю палок, ничего и ни от кого не огораживающих. Черепа накануне Мабона⁽¹⁾ веселились кто во что горазд и вместо привычно мертвенно-зелёного светили всеми цветами радуги. Кажется, парень подумал, что там просто огоньки на батарейках с Алиэкспресса.

Хозяйка со вздохом щёлкнула пальцами. Приставная лестница воздвиглась из травы за спиной парня совершенно бесшумно. Зато раскладываться начала с жутким скрипом, в разы увеличиваясь, выдвигая сама из себя ступеньки по всем правилам неевклидова пространства, и превращаясь в хороший такой самолётный трап. Парень, уловив движение краем глаза, шарахнулся и стал наблюдать за трансформацией, раскрыв рот. Едва лестница всё с тем же жутким скрипом и шорохом подъехала к крыльцу, как черепа засветились синеватым, торжественно-кладбищенским, фокусируя свет на ступеньках.

Парень с восторженными ахами начал медленно подниматься, сияя улыбкой и поглаживая перила. Только фанфар под его восхождение и не хватало. Хозяйка избушки зябко поёжилась в светло-жёлтой пижаме с цыплятами и бантиками и щёлкнула пальцами. Ей на плечи мигом порхнула пушистой птицей шаль, а парня воздушной волной под мягкое место совершенно не торжественно пнуло в избушку. Тот вроде как возмущённо кхыкнул, и завершающим аккордом заскрипела и бухнула у него за спиной дверь.

— И кто ж вас, болезных, ко мне на выходных гонит-то? — вместо «здрасьте» вздохнула хозяйка, зевая и пытаясь проснуться окончательно.

— Сегодня понедельник… — растерянно сказал парень.

— Понедельник — отличный повод чего-нибудь понеделать! — наставительно зевнула ещё раз баба-яга и тряхнула головой. — Ну глаголь, зачем пришёл.

Парень сморгнул, очухиваясь, и замялся. Пока он ждал под избушкой, успел разглядеть рядом с дверью табличку — строгую, современную и стильную, на коей значилось: «Баба-яга. Архимаг 3-ей ступени». В принципе, баба-яга ака магический эколог — профессия для местных широт уважаемая и редкая, слухов на его родине о ней ходило много, вот только его ожидания с реальностью ушли в хороший такой разрыв. И перестать пялиться на представительницу сей редкой профессии он не мог, как и сразу собраться с мыслями.

Потому и выпалил первое попавшееся:

— У вас, случайно, нет кота?

Кот в наличии имелся и был застигнут вопросом врасплох — с лапой, наполовину засунутой в кринку со сметаной. Архимаг похлопала осоловело глазами, всё ещё не очень вникая. Ночной гость вопрос не орал и не хрипел умирающим голосом, так что у неё была надежда быстренько колдануть ему за умеренную плату искомое, и просыпаться для этого окончательно нужным она не сочла. Зато посягательство на сметану ей поводом очень даже показалось.

— Уассся? — с интересом спросила баба-яга уже бодрым голосом, зло прищуривая глазки. Уася слитным движением шмыгнул под печь. — Кот есть, — ответила она, поворачиваясь к молодому человеку.

— А он у вас живой?

Кажется, вопрос архимага огорошил.

— Был с утра, — пожала та плечами. — Вася!

Кот выглянул из-под печки и медленно и многозначительно поднёс заднюю лапу с одним отставленным когтем к уху. Только что ею не покрутил.

— Живой, у зомбяр когтей нет — почти сразу вываливаются, — пояснила хозяйка. — А вам какого?

Молодой человек вздохнул и расстроился.

— Мне б неживого….

— А зачем вам неживой кот? — уточнила хозяйка избушки. Переться буквально за тридевять земель всего лишь за неживым котом — это, знаете ли…

— Да вот, — совсем тоскливым голосом сказал молодой человек, раскрывая висящую через плечо сумку. У него в руках оказался стандартный общеобразовательный учебник первого курса Магической Школы.

— А-а-а, в Школе Магии воскрешение задали? — догадалась баба-яга. — Чё там у вас, опять зоошиза вылезла, котиков оживлять не дают? Ох уже мне эти ваши столицы… Ладно, помогу, чем смогу, — хозяйка кивнула на стол, предлагая парню сесть, и тот умостился на деревянной, уютно скрипнувшей и чуть прогнувшейся под его весом скамье, осторожно положив учебник на стол.

Архимаг тем временем открыла печную заслонку, подбросила дров, проследила, чтобы они занялись от непрогоревших углей, и спросила:

— Зовут-то тебя как?

— Ким Тэхён, — вскочил и представился парень, вежливо кланяясь на положенные девяносто градусов и почти тюкнувшись лбом о стол.

— Василиса, — баба-яга продолжала возиться возле печки.

— Васи…? — отлипнуть взглядом от архимага Тэхён не мог ни в какую и половину пропускал мимо ушей.

— Лиса!

— Ли-иса, — протянул довольно парень, разулыбался во все тридцать два и добавил, робея: — Нуна.

— Что?

— Что «что», нуна?

— Это я тебя спрашиваю, что тебе нужно? — недовольно фыркнула в его сторону архимаг. Языки для общения у магов проблем не представляли — каждый говорил на своём, понимая собеседника больше на интуитивном уровне, — но вот некоторые обращения, названия и ругательства иногда доставляли.

— Э-э-э… воскрешение? — растерялся Тэхён.

Хозяйка развернулась к коту, осмелевшему до запрыгивания на скамейку рядом с Тэхёном.

— Я в корейском не фурычу, что ему нужно? — Тэхён дёрнулся, когда из-под печки раздалось ворчание, несмотря на отсутствующего там кота. Баба-яга мигом наклонилась, заглядывая туда. — Что? Ах, обращение… — она зыркнула в сторону Тэхёна и подхватила чайник. — Ладно, нуна так нуна. Располагайся, чай сейчас пить будем, — хозяйка заглянула в чайник, поболтала явно пустой ёмкостью и подошла к деревянной кадке под маленьким настенным зеркалом.

— А где вода? — заполошно спросила она. Кот испуганно шмыгнул опять под печь. Оттуда что-то ворчливо-неразборчиво пробурчало. — Чего??? Мать, где колодец? — архимаг грохнула кулаком по стене, и на чердаке что-то натужно заскрипело. — Никакого порядка в этих хоромах, — огорчённо пояснила она Тэхёну. — Ладно, раз уж оно так вышло, ты мне вот давай воду и наколдуй — посмотрим, что там из тебя за ученик, — пальчик архимага наставительно тыкнул в сторону парня.

— Воду? — нервно сглотнул Тэхён. У него как-то во рту внезапно пересохло, и водичка сейчас была бы кстати.

— Ну, можешь кваса, но вы ж там у себя в Кореях квас вряд ли, ннэ? — насмешливо спросила баба-яга, усаживаясь напротив.

Тэхён почесал в затылке и раскрыл учебник. Раздел некромантии там был самым затасканным, потому что давался ему хуже всего. Намучившись с тонсэном сам, Джин-хён решился потратить драгоценную энергию на телепорт «до одного крутого и шикарного архимага, который мигом тебя в этом заклятии натаскает».

Всё бы ничего, но, во-первых, Тэхён был свято уверен, что архимаг — мужчина, во-вторых — прилично его старше. Табличка на дверях с солидным званием архимага аж 3-й ступени тоже в этом убеждала. И когда на его стук распахнулась дверь избушки и вместо аджосси или аджуммы в освещённом проёме показалась фигуристая невысокая девица едва ли на пару лет старше его, он слега растерялся. А разглядев её в избушке при свечах — так вообще залип. Растрёпанная коса русых волос с золотисто-выбеленными солнцем прядями спускалась ниже талии, над россыпью почти незаметных веснушек на светлой коже лукавыми огоньками горели васильковые глаза. Не походила она ни на архимага, ни на бабу-ягу. А уж до аджуммы ей было ещё ой как далеко. Больше всего в пижаме с цыплятами и накинутой на плечи шалью архимаг напоминала ему школьницу-старшеклассницу, и если бы не насмешливая улыбка и уверенный тон с нотками сарказма на всё и вся, то про школьницу он бы и дальше думал.

Русоволосая и светлоглазая же пялилась на него с нескрываемым ехидством, пока он растерянно перебирал страницы учебника, отчаянно пытаясь вспомнить заклинание. Привыкший к поголовному смущению женского пола, айдол на сей раз смущался сам. Он по корейскому обычаю обучаться начал с приходом весны и за полгода, да ещё со своим концертным графиком, выучил не то чтобы много. Но наколдовать небольшой объём воды из ближайшего источника в кадку вполне мог.

— Аква… — пошептал он, пытаясь правильно и плавно повести рукой, и сбился.

Магия — это пассы и жесты, которые сто раз отработал и запомнил. Это легко.

Магия — это напевность, правильно подобранные слова, верно взятые интонации и плавно вытянутые ноты. Это тоже легко.

Магия — это вдохновение. Нечто, разлитое за пределами тебя. И очень много в тебе.

Оно, это нечто, так легко ловилось на концертах — плотным маревом висело в воздухе, невидимыми крыльями подхватывая его и Джина, подпитываемое тысячами и тысячами поклонников, даря непередаваемое ощущение энергии и счастья. И очень тяжело — вот так, почти в одиночестве, когда неведомую сладкую силу приходилось судорожно искать и ловить в самом себе.

Тэхён глубоко вздохнул, почти отчаявшись, и посмотрел на девушку напротив.

И вдруг поймал.

В подрагивании густых, пушистых ресниц.

Манящем сиянии ярких глаз.

Изящной вязи веснушек на курносом носике, отблесках свечей на нежной коже, растрёпанной косе и тонких пальчиках, подперевших щёку…

В улыбке, что едва дрожала в уголке губ.

— Invoco ut magicis cogit aquas! — торжественно провозгласил Тэхён.

Девушка на латынь поморщилась, как от зубной боли. А затем над головой громыхнуло, и в стекло маленького окошка застучали капли. Архимаг подхватилась и выглянула за дверь. Тэхён высунулся у неё из-под руки.

Черепа на ограде горели нехорошим, а локальный ливень хлестал, как из ведра. Звёздная ночь, луна, и только над избушкой, совсем низко, висела отливающая белёсым тучка и изливалась по приказу одного бестолкового недоведьмы.

В неверном лунном свете парню показалось, что у ограды шевелилось что-то тёмное, массивное, будто приседая и ввинчиваясь в землю. Вокруг этой массы вроде мельтешило что-то, тонкое и суставчатое. Девушка же поцокала языком, глядя на небо, и несильно влепила недоведьме подзатыльник.

— Ай! За что? — обиженно спросил Тэхён, потирая голову.

— За вектор! Направление внутрь задавать надо было, а не наружу! Хорошо, хоть спецэффекты не включил… — в ответ на это над головой опять прогремело, яркая вспышка молнии высветила у ограды колодец и поспешно зарывающиеся в землю тонкие паучьи ножки. Тэхён живо втянулся обратно в избушку, избегая второго подзатыльника, и занял оборонительную позицию на дальнем конце стола.

— Уф, недоучки! — вздохнула архимаг, закрывая дверь, и с грустью посмотрела на пустую кадку. Щёлкнула пальцами, в кадке булькнуло и рассыпало по потолку дрожащие блики. Одновременно чайник сразу забурлил, свистя и выпуская густой струёй пар. Девушка налила кипятка в чашку, плавным движением кисти отлевитировав её на стол прямо перед парнем. Тэхён втянул носом поднимающийся пар — просто горячая вода? Но из чашки тянуло чем-то немного терпким, немного цитрусовым, немного ягодным, и напитка сразу захотелось — вот именно такого: горячего.

— И кто ж тебя, такую бестолочь, ко мне прислал? — баба-яга, поднявшись на цыпочки, вытянула с верхней полки над буфетом запыленное белое блюдо с синими цветами по ободку, дунула, заставив расчихаться кота, и бухнула его на стол.

— Джин… — рот обожгло, и «хён» айдолу выговорить не удалось.

— Это который из Магриба⁽²⁾ или из Лейдена⁽³⁾? — архимаг порылась в корзинке с фруктами и овощами, поморщилась на яблоко и швырнула на блюдо сливу — крупную, сочную, отливающую фиолетовым.

— Ким Сокджин, — уточнил Тэхён.

— Ах, этот Джи-ин, — протянула она, немного странно дёрнув носом. Пока фрукт послушно сам по себе катался по кругу, вытянула мобильник из объёмного пижамного кармана, порхнула пальцами над экраном и внимательно по очереди всмотрелась в две картинки — одну на дне блюда, вторую в мобильнике. Затем вздохнула и снова прищёлкнула пальцами. Слива послушно улетела с негромким шмяком обратно в корзинку, блюдо — на буфет, а мобильник опустился обратно в карман. — Ну так, с тобой всё ясно… И что мне за это будет? Плату принёс? — спросила Василиса.

Тэхён тут же полез в карман за бумажником, на полдороге бросив взгляд на архимага, — и замер.

Одна бровь у девушки приподнялась в немом изумлении.

— Ты со мной деньгами собрался расплачиваться? — спросила она таким тоном, что у Тэхёна сразу холодом протянуло по затылку.

Тэхён, вообще-то, в этом мире магии и айдолов был далеко не бедным. Вот совсем не бедным. Можно даже сказать, опупеть каким богатым. Но вот прямо сейчас почувствовал себя нищим школьником на дотации у родителей, хотя бумажник был набит вонами, которые, вообще-то, были в первых рядах валютных рынков, регулярно сдавая позиции только КФА⁽⁴⁾. Против Вуду, как ни крути, даже всей Халлю не попрёшь.

— А… чем? — голос у него от волнения сел.

«Силами жизненными не вздумай платить, как хошь отмазывайся….» — тут же в голове всплыло строгое наставление Джин-хёна.

Отмазываться Тэхён и собирался, особенно когда вместо древней аджуммы застал молодую, фигуристую и с аппетитными формами красавицу, да ещё и синеглазую блондинку. Секс как плата за услуги в магической среде — явление распространённое, и если архимаг вдруг согласится провести ночь с одним из самых красивых айдолов Кореи, то может…

В общем, Тэхён провёл языком по губам, улыбнулся и подумал…

— Нет, ну о чём эта молодёжь думает! — тут же возмутилась баба-яга, полыхнув фиолетовым в глазах, и подскочила к растерявшемуся парню. О чтении мыслей Джин-хён ничего не говорил. А архимаг вцепилась айдолу в локоть, притянула спиной к себе и потянула носом по шее от ключиц до мочки уха.

— У-ух, какие мы молодые и горячие! — восторженно прошептала она, всё-таки давая парню надежду на приятный остаток ночи. Его накрыло запахом леса и лета, привкусом свежего, горьковатого земляничного варенья, ароматом разогретой на солнце хвои, и мысли порскнули стайкой мелких пичуг из головы, разлетелись прочь. А пальцы тем временем ласково пробежались по… украшениям Тэхёна: шаловливо щёлкнули длинную серёжку, отчего та закачалась, протянули меж пальцев цепочки на шее, огладили браслеты вкруговую, задержались самыми кончиками на кольцах и тут же одно ласково стянули.

— Вот это заберу! — архимаг посмотрела сквозь кольцо на пламя горящей свечи. — Норм, четыре единицы жизненной силы, как раз хватит. Платишь? — тон был властным и уверенным, и Тэхёну даже в голову не пришло возразить — его от запаха и касаний вело, как подростка, и соображал он сейчас очень и очень слабо.

— Да…

Кольцо в её руках заискрило фиолетовым, отразилось в синих глазах, и Тэхён вдруг почувствовал жуткую слабость, приваливаясь к стене. Зато в голове разом прояснилось.

«А почему?»

«Ощущения потом гадкие»

«Это как?»

«Как потрахался, только без кайфа»

— Как потрахался, только без кайфа? — спросил девичий голосок, и Тэхён покрылся мурашками с головы до пят, краснея от смущения. — Ничё, молодой и сильный, ща поешь, поспишь и к утру будешь как огурчик, — успокоила архимаг.

Василиса махнула рукой, лежавшая на краю скатерть расстелилась сама собой, являя миру приличный набор закусок, соусов и пышущую паром рисоварку. Палочки прилагались, вместе с ложками и вилками. Девушка, проходя, погладила скатерть рукой, а затем ткнула Тэхёну в деревянную широкую скамью у окна со сложенной на ней парой одеял.

— Там спать. Учти, утром до рассвета подниму — ритуал с первыми лучами проводить надобно…

Тэхён повиновался, поел и мгновенно уснул.

— Подъём! — радостно проорал над ухом бодрый женский голос. Тэхён подскочил как ошпаренный. И удивился — так хорошо он со своей айдольской деятельностью уже давно не высыпался, будто не на деревянной лежанке спал, а на ортопедическом матрасе.

Умываться пришлось здесь же, в кадке, покуда Василиса что-то колдовала у растопленной печки. За окном было ещё темно — до первых солнечных лучиков оставалось больше часа. Тэхён чистил зубы, стоя в проёме распахнутой двери и сплёвывая за порог избушки. Та за ночь изрядно просела — до земли осталось меньше метра. Черепа ближе к утру сонно потухли, да и не стояли как ночью — прямо, а висели вкривь и вкось, будто устали держать осанку. Колодец мирно сидел в земле, мха на нём наросло — будто он тут сотню лет уже, и если бы Тэхён ночью не видел закапывающихся паучьих ножек — так и решил бы.

— Иди перекуси, — позвала Василиса. К вчерашнему напитку прилагалось нечто многослойное, отдалённо напоминающее американские гамбургеры. Кажется, это был ломтик хлеба, правда, совсем не похожий на обычную гамбургеровскую булочку, который сверху был накрыт чем-то розовым со странными круглыми белыми вкраплениями и сыром. Сыр вроде был молочный. Второй булки сверху не было.

— А это съедобно? — жалобно спросил Тэхён, и архимаг на него уставилась с таким возмущённым видом, что айдол поспешно сунул недогамбургер в рот.

Оказалось вкусно, особенно если запивать чаем.

Василиса, умявшая свой завтрак вообще мгновенно, теперь возилась у буфета, тщательно рассматривая склянки. Отобрала парочку и бережно уложила в суперсовременный бокс — Тэхён такие только в кино про какие-нибудь нанолаборатории и видел.

— Переодевайся, — приказала баба-яга, и Тэхён опять растерялся.

— В смысле?

Та тормознула и посмотрела на парня. Середина сентября в Корее — жарковато, поэтому наряд Тэхёна состоял из летних шорт, майки и шлёпанцев.

— Мы идём в сердце Дремучего Леса. Дремучий Лес — это много травы, много кустов и много деревьев. Так что — сапоги, — терпеливо пояснила баба-яга ему, как младенцу. — Резиновые, желательно — выше колена. Что-нибудь плотное, лучше кожаное или полиэтиленовое. Непромокаемое. И тёплое, разумеется, на улице всего плюс три. Или у вас там Фаренгейт? — любезно уточнила она. Затем бесцеремонно сунула нос к нему в сумку и, обнаружив, что там нет тюка с запасной одеждой, уменьшенного до размеров носового платка, презрительно фыркнула. Тэхён теперь понимал, чего её так боятся второкурсники, ненавидят третьекурсники и боготворит Джин. Ехидства в ней было вот прям вообще с избытком, и глупость она не переваривала. Непредусмотрительность тоже. А тяжёлая, холодная и обильная утренняя роса обещала превратить Тэхёна в полузамороженную курицу аккурат к тому времени, как они доберутся до жертвенного камня. Даже если архимаг рискнула и устроила сейчас стоянку избушки на минимально допустимой к нему границе — это километров пять, не меньше.

В общем, пока они дойдут, Тэхёну будет не до магии.

— Не то чтобы я верила в карму, но вот такие тэхёнушки-дурачки на постоянке — это ж кого я в прошлой жизни прокляла-то так, а? — тоскливо вздохнула баба-яга и вытащила из-за печи свёрток с вещами. — Поторопись. Опаздываем…

Тэхён мгновенно натянул брезентовые штаны на подтяжках, сапоги на пару размеров больше, в которые его ноги влезли прямо в шлёпанцах, и куртку, в которой практически утонул. Его так и подмывало спросить, что за великан носил эти вещи. Воображение рисовало типично славянского мультяшного богатыря, обнимающего Василису, но та поморщилась, прищёлкнула опять пальцами — и одежда мигом стала ему по размеру: не спадала, не жала, сидела как влитая. Даже задники сапог не раздражали.

Девушка, недолго думая, спрыгнула с крыльца, одним движением выдернула из земли череп вместе с палкой и его на плечо. Тэхён бросился следом — Луна уже зашла, не видно было ни зги, и в окружающей кромешной тьме единственным источником света были удаляющиеся глазницы черепа. Парень пристроился позади и пошёл след в след за архимагом по густой, высокой и мокрой сентябрьской траве.

1) Мабон — Языческий праздник, осеннее равноденствие.

Вернуться к тексту

2) Магриб — Арабска-ая но-о-о-очь…

Вернуться к тексту

3) А этот джин хорошо идёт с тоником, льдом, мятой, и прикольным зонтиком. Дольку апельсина можно ещё на край…

Вернуться к тексту

4) Официальная валюта Буркина-Фасо.

Вернуться к тексту