Как-то раз, в лесу дремучем (гет)

В избушку на курьих ножках попасть — это ещё постараться надо. У правильной избушки эти самые курьи ножки метра два, а то и все три. Ну и дверь, в соответствии с правилами магической безопасности, тоже не у земли висит. И не то чтобы обитательница избушки кого-то боялась: архимагу третьей ступени после выпускного экзамена в магистратуре кого-то бояться — в лес не ходить, там не жить, не колдовать и вообще лучше сразу офисным планктоном.

Но бывает всякое.

И всякие бывают.

Поэтому в дверь официального обитания этого самого архимага нельзя просто взять и постучать.

Но взять можно, например, приставную лестницу. В густой траве её особо не видно, но если поискать… Зато валяющаяся в траве лестница исключала в избушке непрошеных гостей вроде мишек, зайчиков, бэмби и прочей лесной живности, почему-то уверенной, что их тут и напоят, и накормят, и самих при этом не съедят. Незамутнённые создания, чё. Только выспаться не дают. Поэтому архимаг и злилась, разгоняя по утрам эту стаю, каждый раз лихим словом поминая непонятно какого «диснея с ихними золушками и евоными белоснежками», потому как «дуры замуж повыскакивали, а за зверьём ухаживать некому».

Можно до двери долевитировать, но самолевитация — это уже конец четвёртого курса минимум, а сейчас на дворе осень, и четвёртый курс по теории левитации ещё только введение прошёл. Да и все студенты, дожившие в Школе Магии аж до четвёртого курса, о визите предупреждают заранее: соваться без предварительного звонка к архимагу, да ещё в лесную глушь — чревато, знаете ли.

Можно палкой. В принципе, обычно идиоты только до палки и дотумкивали. Правда, идиоты в эту самую глушь и до избушки доходили редко. Мишки, бэмби и зайчики беспрерывно мониторили окрестности на предмет заблудившихся иванушек — раз самих в избушку не пускают, так хоть так подсуетиться и подзакусить.

На сей раз стук в дверь раздался аккурат после полуночи. Стучали вежливо — то есть не грохотали кулаком до сыплющихся со всех углов пауков, не матерились с воплями и не скреблись зловеще когтями, подвывая от нетерпения. Конкретно в этом помещении слыхали и не такое, в любое время дня и ночи. Вообще-то хозяйка избушки даже сонно подумывала махнуть рукой и не открывать, но любопытство взяло верх — чем на этот раз стучат?

Так что она всё-таки заспанно прошлёпала к двери и с размаху её открыла.

Прямо перед ней висели шишки. В воздухе. Сами по себе.

Она поморгала на нерождественскую композицию и посмотрела вниз.

Парень почти под избушкой задрал голову и улыбнулся. Себя он ещё левитировать не мог. Впрочем, он ещё ничего левитировать не мог — первокурсник угадывался сразу: по слишком дружелюбной улыбке. Второй курс архимагу, периодически ведущему в Магических Школах травоведение, уже не улыбается.

Зато парень левитировал шишки — с помощью амулета, сверкающего алым на пальце. И с интересом оглядывался на ограду из черепов. Несмотря на угрожающий вид, ограда из них, к слову сказать, была хиленькая — с десяток кучно воткнутых в землю палок, ничего и ни от кого не огораживающих. Черепа накануне Мабона⁽¹⁾ веселились кто во что горазд и вместо привычно мертвенно-зелёного светили всеми цветами радуги. Кажется, парень подумал, что там просто огоньки на батарейках с Алиэкспресса.

Хозяйка со вздохом щёлкнула пальцами. Приставная лестница воздвиглась из травы за спиной парня совершенно бесшумно. Зато раскладываться начала с жутким скрипом, в разы увеличиваясь, выдвигая сама из себя ступеньки по всем правилам неевклидова пространства, и превращаясь в хороший такой самолётный трап. Парень, уловив движение краем глаза, шарахнулся и стал наблюдать за трансформацией, раскрыв рот. Едва лестница всё с тем же жутким скрипом и шорохом подъехала к крыльцу, как черепа засветились синеватым, торжественно-кладбищенским, фокусируя свет на ступеньках.

Парень с восторженными ахами начал медленно подниматься, сияя улыбкой и поглаживая перила. Только фанфар под его восхождение и не хватало. Хозяйка избушки зябко поёжилась в светло-жёлтой пижаме с цыплятами и бантиками и щёлкнула пальцами. Ей на плечи мигом порхнула пушистой птицей шаль, а парня воздушной волной под мягкое место совершенно не торжественно пнуло в избушку. Тот вроде как возмущённо кхыкнул, и завершающим аккордом заскрипела и бухнула у него за спиной дверь.

— И кто ж вас, болезных, ко мне на выходных гонит-то? — вместо «здрасьте» вздохнула хозяйка, зевая и пытаясь проснуться окончательно.

— Сегодня понедельник… — растерянно сказал парень.

— Понедельник — отличный повод чего-нибудь понеделать! — наставительно зевнула ещё раз баба-яга и тряхнула головой. — Ну глаголь, зачем пришёл.

Парень сморгнул, очухиваясь, и замялся. Пока он ждал под избушкой, успел разглядеть рядом с дверью табличку — строгую, современную и стильную, на коей значилось: «Баба-яга. Архимаг 3-ей ступени». В принципе, баба-яга ака магический эколог — профессия для местных широт уважаемая и редкая, слухов на его родине о ней ходило много, вот только его ожидания с реальностью ушли в хороший такой разрыв. И перестать пялиться на представительницу сей редкой профессии он не мог, как и сразу собраться с мыслями.

Потому и выпалил первое попавшееся:

— У вас, случайно, нет кота?

Кот в наличии имелся и был застигнут вопросом врасплох — с лапой, наполовину засунутой в кринку со сметаной. Архимаг похлопала осоловело глазами, всё ещё не очень вникая. Ночной гость вопрос не орал и не хрипел умирающим голосом, так что у неё была надежда быстренько колдануть ему за умеренную плату искомое, и просыпаться для этого окончательно нужным она не сочла. Зато посягательство на сметану ей поводом очень даже показалось.

— Уассся? — с интересом спросила баба-яга уже бодрым голосом, зло прищуривая глазки. Уася слитным движением шмыгнул под печь. — Кот есть, — ответила она, поворачиваясь к молодому человеку.

— А он у вас живой?

Кажется, вопрос архимага огорошил.

— Был с утра, — пожала та плечами. — Вася!

Кот выглянул из-под печки и медленно и многозначительно поднёс заднюю лапу с одним отставленным когтем к уху. Только что ею не покрутил.

— Живой, у зомбяр когтей нет — почти сразу вываливаются, — пояснила хозяйка. — А вам какого?

Молодой человек вздохнул и расстроился.

— Мне б неживого….

— А зачем вам неживой кот? — уточнила хозяйка избушки. Переться буквально за тридевять земель всего лишь за неживым котом — это, знаете ли…

— Да вот, — совсем тоскливым голосом сказал молодой человек, раскрывая висящую через плечо сумку. У него в руках оказался стандартный общеобразовательный учебник первого курса Магической Школы.

— А-а-а, в Школе Магии воскрешение задали? — догадалась баба-яга. — Чё там у вас, опять зоошиза вылезла, котиков оживлять не дают? Ох уже мне эти ваши столицы… Ладно, помогу, чем смогу, — хозяйка кивнула на стол, предлагая парню сесть, и тот умостился на деревянной, уютно скрипнувшей и чуть прогнувшейся под его весом скамье, осторожно положив учебник на стол.

Архимаг тем временем открыла печную заслонку, подбросила дров, проследила, чтобы они занялись от непрогоревших углей, и спросила:

— Зовут-то тебя как?

— Ким Тэхён, — вскочил и представился парень, вежливо кланяясь на положенные девяносто градусов и почти тюкнувшись лбом о стол.

— Василиса, — баба-яга продолжала возиться возле печки.

— Васи…? — отлипнуть взглядом от архимага Тэхён не мог ни в какую и половину пропускал мимо ушей.

— Лиса!

— Ли-иса, — протянул довольно парень, разулыбался во все тридцать два и добавил, робея: — Нуна.

— Что?

— Что «что», нуна?

— Это я тебя спрашиваю, что тебе нужно? — недовольно фыркнула в его сторону архимаг. Языки для общения у магов проблем не представляли — каждый говорил на своём, понимая собеседника больше на интуитивном уровне, — но вот некоторые обращения, названия и ругательства иногда доставляли.

— Э-э-э… воскрешение? — растерялся Тэхён.

Хозяйка развернулась к коту, осмелевшему до запрыгивания на скамейку рядом с Тэхёном.

— Я в корейском не фурычу, что ему нужно? — Тэхён дёрнулся, когда из-под печки раздалось ворчание, несмотря на отсутствующего там кота. Баба-яга мигом наклонилась, заглядывая туда. — Что? Ах, обращение… — она зыркнула в сторону Тэхёна и подхватила чайник. — Ладно, нуна так нуна. Располагайся, чай сейчас пить будем, — хозяйка заглянула в чайник, поболтала явно пустой ёмкостью и подошла к деревянной кадке под маленьким настенным зеркалом.

— А где вода? — заполошно спросила она. Кот испуганно шмыгнул опять под печь. Оттуда что-то ворчливо-неразборчиво пробурчало. — Чего??? Мать, где колодец? — архимаг грохнула кулаком по стене, и на чердаке что-то натужно заскрипело. — Никакого порядка в этих хоромах, — огорчённо пояснила она Тэхёну. — Ладно, раз уж оно так вышло, ты мне вот давай воду и наколдуй — посмотрим, что там из тебя за ученик, — пальчик архимага наставительно тыкнул в сторону парня.

— Воду? — нервно сглотнул Тэхён. У него как-то во рту внезапно пересохло, и водичка сейчас была бы кстати.

— Ну, можешь кваса, но вы ж там у себя в Кореях квас вряд ли, ннэ? — насмешливо спросила баба-яга, усаживаясь напротив.

Тэхён почесал в затылке и раскрыл учебник. Раздел некромантии там был самым затасканным, потому что давался ему хуже всего. Намучившись с тонсэном сам, Джин-хён решился потратить драгоценную энергию на телепорт «до одного крутого и шикарного архимага, который мигом тебя в этом заклятии натаскает».

Всё бы ничего, но, во-первых, Тэхён был свято уверен, что архимаг — мужчина, во-вторых — прилично его старше. Табличка на дверях с солидным званием архимага аж 3-й ступени тоже в этом убеждала. И когда на его стук распахнулась дверь избушки и вместо аджосси или аджуммы в освещённом проёме показалась фигуристая невысокая девица едва ли на пару лет старше его, он слега растерялся. А разглядев её в избушке при свечах — так вообще залип. Растрёпанная коса русых волос с золотисто-выбеленными солнцем прядями спускалась ниже талии, над россыпью почти незаметных веснушек на светлой коже лукавыми огоньками горели васильковые глаза. Не походила она ни на архимага, ни на бабу-ягу. А уж до аджуммы ей было ещё ой как далеко. Больше всего в пижаме с цыплятами и накинутой на плечи шалью архимаг напоминала ему школьницу-старшеклассницу, и если бы не насмешливая улыбка и уверенный тон с нотками сарказма на всё и вся, то про школьницу он бы и дальше думал.

Русоволосая и светлоглазая же пялилась на него с нескрываемым ехидством, пока он растерянно перебирал страницы учебника, отчаянно пытаясь вспомнить заклинание. Привыкший к поголовному смущению женского пола, айдол на сей раз смущался сам. Он по корейскому обычаю обучаться начал с приходом весны и за полгода, да ещё со своим концертным графиком, выучил не то чтобы много. Но наколдовать небольшой объём воды из ближайшего источника в кадку вполне мог.

— Аква… — пошептал он, пытаясь правильно и плавно повести рукой, и сбился.

Магия — это пассы и жесты, которые сто раз отработал и запомнил. Это легко.

Магия — это напевность, правильно подобранные слова, верно взятые интонации и плавно вытянутые ноты. Это тоже легко.

Магия — это вдохновение. Нечто, разлитое за пределами тебя. И очень много в тебе.

Оно, это нечто, так легко ловилось на концертах — плотным маревом висело в воздухе, невидимыми крыльями подхватывая его и Джина, подпитываемое тысячами и тысячами поклонников, даря непередаваемое ощущение энергии и счастья. И очень тяжело — вот так, почти в одиночестве, когда неведомую сладкую силу приходилось судорожно искать и ловить в самом себе.

Тэхён глубоко вздохнул, почти отчаявшись, и посмотрел на девушку напротив.

И вдруг поймал.

В подрагивании густых, пушистых ресниц.

Манящем сиянии ярких глаз.

Изящной вязи веснушек на курносом носике, отблесках свечей на нежной коже, растрёпанной косе и тонких пальчиках, подперевших щёку…

В улыбке, что едва дрожала в уголке губ.

— Invoco ut magicis cogit aquas! — торжественно провозгласил Тэхён.

Девушка на латынь поморщилась, как от зубной боли. А затем над головой громыхнуло, и в стекло маленького окошка застучали капли. Архимаг подхватилась и выглянула за дверь. Тэхён высунулся у неё из-под руки.

Черепа на ограде горели нехорошим, а локальный ливень хлестал, как из ведра. Звёздная ночь, луна, и только над избушкой, совсем низко, висела отливающая белёсым тучка и изливалась по приказу одного бестолкового недоведьмы.

В неверном лунном свете парню показалось, что у ограды шевелилось что-то тёмное, массивное, будто приседая и ввинчиваясь в землю. Вокруг этой массы вроде мельтешило что-то, тонкое и суставчатое. Девушка же поцокала языком, глядя на небо, и несильно влепила недоведьме подзатыльник.

— Ай! За что? — обиженно спросил Тэхён, потирая голову.

— За вектор! Направление внутрь задавать надо было, а не наружу! Хорошо, хоть спецэффекты не включил… — в ответ на это над головой опять прогремело, яркая вспышка молнии высветила у ограды колодец и поспешно зарывающиеся в землю тонкие паучьи ножки. Тэхён живо втянулся обратно в избушку, избегая второго подзатыльника, и занял оборонительную позицию на дальнем конце стола.

— Уф, недоучки! — вздохнула архимаг, закрывая дверь, и с грустью посмотрела на пустую кадку. Щёлкнула пальцами, в кадке булькнуло и рассыпало по потолку дрожащие блики. Одновременно чайник сразу забурлил, свистя и выпуская густой струёй пар. Девушка налила кипятка в чашку, плавным движением кисти отлевитировав её на стол прямо перед парнем. Тэхён втянул носом поднимающийся пар — просто горячая вода? Но из чашки тянуло чем-то немного терпким, немного цитрусовым, немного ягодным, и напитка сразу захотелось — вот именно такого: горячего.

— И кто ж тебя, такую бестолочь, ко мне прислал? — баба-яга, поднявшись на цыпочки, вытянула с верхней полки над буфетом запыленное белое блюдо с синими цветами по ободку, дунула, заставив расчихаться кота, и бухнула его на стол.

— Джин… — рот обожгло, и «хён» айдолу выговорить не удалось.

— Это который из Магриба⁽²⁾ или из Лейдена⁽³⁾? — архимаг порылась в корзинке с фруктами и овощами, поморщилась на яблоко и швырнула на блюдо сливу — крупную, сочную, отливающую фиолетовым.

— Ким Сокджин, — уточнил Тэхён.

— Ах, этот Джи-ин, — протянула она, немного странно дёрнув носом. Пока фрукт послушно сам по себе катался по кругу, вытянула мобильник из объёмного пижамного кармана, порхнула пальцами над экраном и внимательно по очереди всмотрелась в две картинки — одну на дне блюда, вторую в мобильнике. Затем вздохнула и снова прищёлкнула пальцами. Слива послушно улетела с негромким шмяком обратно в корзинку, блюдо — на буфет, а мобильник опустился обратно в карман. — Ну так, с тобой всё ясно… И что мне за это будет? Плату принёс? — спросила Василиса.

Тэхён тут же полез в карман за бумажником, на полдороге бросив взгляд на архимага, — и замер.

Одна бровь у девушки приподнялась в немом изумлении.

— Ты со мной деньгами собрался расплачиваться? — спросила она таким тоном, что у Тэхёна сразу холодом протянуло по затылку.

Тэхён, вообще-то, в этом мире магии и айдолов был далеко не бедным. Вот совсем не бедным. Можно даже сказать, опупеть каким богатым. Но вот прямо сейчас почувствовал себя нищим школьником на дотации у родителей, хотя бумажник был набит вонами, которые, вообще-то, были в первых рядах валютных рынков, регулярно сдавая позиции только КФА⁽⁴⁾. Против Вуду, как ни крути, даже всей Халлю не попрёшь.

— А… чем? — голос у него от волнения сел.

«Силами жизненными не вздумай платить, как хошь отмазывайся….» — тут же в голове всплыло строгое наставление Джин-хёна.

Отмазываться Тэхён и собирался, особенно когда вместо древней аджуммы застал молодую, фигуристую и с аппетитными формами красавицу, да ещё и синеглазую блондинку. Секс как плата за услуги в магической среде — явление распространённое, и если архимаг вдруг согласится провести ночь с одним из самых красивых айдолов Кореи, то может…

В общем, Тэхён провёл языком по губам, улыбнулся и подумал…

— Нет, ну о чём эта молодёжь думает! — тут же возмутилась баба-яга, полыхнув фиолетовым в глазах, и подскочила к растерявшемуся парню. О чтении мыслей Джин-хён ничего не говорил. А архимаг вцепилась айдолу в локоть, притянула спиной к себе и потянула носом по шее от ключиц до мочки уха.

— У-ух, какие мы молодые и горячие! — восторженно прошептала она, всё-таки давая парню надежду на приятный остаток ночи. Его накрыло запахом леса и лета, привкусом свежего, горьковатого земляничного варенья, ароматом разогретой на солнце хвои, и мысли порскнули стайкой мелких пичуг из головы, разлетелись прочь. А пальцы тем временем ласково пробежались по… украшениям Тэхёна: шаловливо щёлкнули длинную серёжку, отчего та закачалась, протянули меж пальцев цепочки на шее, огладили браслеты вкруговую, задержались самыми кончиками на кольцах и тут же одно ласково стянули.

— Вот это заберу! — архимаг посмотрела сквозь кольцо на пламя горящей свечи. — Норм, четыре единицы жизненной силы, как раз хватит. Платишь? — тон был властным и уверенным, и Тэхёну даже в голову не пришло возразить — его от запаха и касаний вело, как подростка, и соображал он сейчас очень и очень слабо.

— Да…

Кольцо в её руках заискрило фиолетовым, отразилось в синих глазах, и Тэхён вдруг почувствовал жуткую слабость, приваливаясь к стене. Зато в голове разом прояснилось.

«А почему?»

«Ощущения потом гадкие»

«Это как?»

«Как потрахался, только без кайфа»

— Как потрахался, только без кайфа? — спросил девичий голосок, и Тэхён покрылся мурашками с головы до пят, краснея от смущения. — Ничё, молодой и сильный, ща поешь, поспишь и к утру будешь как огурчик, — успокоила архимаг.

Василиса махнула рукой, лежавшая на краю скатерть расстелилась сама собой, являя миру приличный набор закусок, соусов и пышущую паром рисоварку. Палочки прилагались, вместе с ложками и вилками. Девушка, проходя, погладила скатерть рукой, а затем ткнула Тэхёну в деревянную широкую скамью у окна со сложенной на ней парой одеял.

— Там спать. Учти, утром до рассвета подниму — ритуал с первыми лучами проводить надобно…

Тэхён повиновался, поел и мгновенно уснул.

— Подъём! — радостно проорал над ухом бодрый женский голос. Тэхён подскочил как ошпаренный. И удивился — так хорошо он со своей айдольской деятельностью уже давно не высыпался, будто не на деревянной лежанке спал, а на ортопедическом матрасе.

Умываться пришлось здесь же, в кадке, покуда Василиса что-то колдовала у растопленной печки. За окном было ещё темно — до первых солнечных лучиков оставалось больше часа. Тэхён чистил зубы, стоя в проёме распахнутой двери и сплёвывая за порог избушки. Та за ночь изрядно просела — до земли осталось меньше метра. Черепа ближе к утру сонно потухли, да и не стояли как ночью — прямо, а висели вкривь и вкось, будто устали держать осанку. Колодец мирно сидел в земле, мха на нём наросло — будто он тут сотню лет уже, и если бы Тэхён ночью не видел закапывающихся паучьих ножек — так и решил бы.

— Иди перекуси, — позвала Василиса. К вчерашнему напитку прилагалось нечто многослойное, отдалённо напоминающее американские гамбургеры. Кажется, это был ломтик хлеба, правда, совсем не похожий на обычную гамбургеровскую булочку, который сверху был накрыт чем-то розовым со странными круглыми белыми вкраплениями и сыром. Сыр вроде был молочный. Второй булки сверху не было.

— А это съедобно? — жалобно спросил Тэхён, и архимаг на него уставилась с таким возмущённым видом, что айдол поспешно сунул недогамбургер в рот.

Оказалось вкусно, особенно если запивать чаем.

Василиса, умявшая свой завтрак вообще мгновенно, теперь возилась у буфета, тщательно рассматривая склянки. Отобрала парочку и бережно уложила в суперсовременный бокс — Тэхён такие только в кино про какие-нибудь нанолаборатории и видел.

— Переодевайся, — приказала баба-яга, и Тэхён опять растерялся.

— В смысле?

Та тормознула и посмотрела на парня. Середина сентября в Корее — жарковато, поэтому наряд Тэхёна состоял из летних шорт, майки и шлёпанцев.

— Мы идём в сердце Дремучего Леса. Дремучий Лес — это много травы, много кустов и много деревьев. Так что — сапоги, — терпеливо пояснила баба-яга ему, как младенцу. — Резиновые, желательно — выше колена. Что-нибудь плотное, лучше кожаное или полиэтиленовое. Непромокаемое. И тёплое, разумеется, на улице всего плюс три. Или у вас там Фаренгейт? — любезно уточнила она. Затем бесцеремонно сунула нос к нему в сумку и, обнаружив, что там нет тюка с запасной одеждой, уменьшенного до размеров носового платка, презрительно фыркнула. Тэхён теперь понимал, чего её так боятся второкурсники, ненавидят третьекурсники и боготворит Джин. Ехидства в ней было вот прям вообще с избытком, и глупость она не переваривала. Непредусмотрительность тоже. А тяжёлая, холодная и обильная утренняя роса обещала превратить Тэхёна в полузамороженную курицу аккурат к тому времени, как они доберутся до жертвенного камня. Даже если архимаг рискнула и устроила сейчас стоянку избушки на минимально допустимой к нему границе — это километров пять, не меньше.

В общем, пока они дойдут, Тэхёну будет не до магии.

— Не то чтобы я верила в карму, но вот такие тэхёнушки-дурачки на постоянке — это ж кого я в прошлой жизни прокляла-то так, а? — тоскливо вздохнула баба-яга и вытащила из-за печи свёрток с вещами. — Поторопись. Опаздываем…

Тэхён мгновенно натянул брезентовые штаны на подтяжках, сапоги на пару размеров больше, в которые его ноги влезли прямо в шлёпанцах, и куртку, в которой практически утонул. Его так и подмывало спросить, что за великан носил эти вещи. Воображение рисовало типично славянского мультяшного богатыря, обнимающего Василису, но та поморщилась, прищёлкнула опять пальцами — и одежда мигом стала ему по размеру: не спадала, не жала, сидела как влитая. Даже задники сапог не раздражали.

Девушка, недолго думая, спрыгнула с крыльца, одним движением выдернула из земли череп вместе с палкой и его на плечо. Тэхён бросился следом — Луна уже зашла, не видно было ни зги, и в окружающей кромешной тьме единственным источником света были удаляющиеся глазницы черепа. Парень пристроился позади и пошёл след в след за архимагом по густой, высокой и мокрой сентябрьской траве.

1) Мабон — Языческий праздник, осеннее равноденствие.

Вернуться к тексту

2) Магриб — Арабска-ая но-о-о-очь…

Вернуться к тексту

3) А этот джин хорошо идёт с тоником, льдом, мятой, и прикольным зонтиком. Дольку апельсина можно ещё на край…

Вернуться к тексту

4) Официальная валюта Буркина-Фасо.

Вернуться к тексту

Кот сидел в капюшоне у Василисы, вцепившись лапами в плечо и с любопытством рассматривая лес. Ну да, ему-то, небось, с его обычного роста такого и не видно. Тэхён совсем уже подумывал вытащить мобилку и сделать пару фото — дремучесть тут и правда зашкаливала, как они только не спотыкались каждую минуту, но побоялся. Жертвенный камень — это вам не хухры-мухры типа чашки с цыплячьей кровью у них в общаге, это напитанная тысячелетиями сила. Рядом с ним и заклинание не всякое можно ляпнуть, и мобилки сбоили, а то и взрывались прямо в руках у отчаянных селфистов.

Архимагу на угрожающую тысячелетнюю ауру плевать было с высокой колокольни. На звонок своей мобилки она раздражённо рявкнула в трубку, что подменять никого не собирается даже за удвоенную ставку, а парой щелчков пальцами обеспечила себе раздвигающуюся тропинкой траву, чтобы не сильно мочить ноги. Тэхён в плотной одежде взопрел и запыхтел, начиная подозревать, что на него эту гору тряпок напялили не просто так, а поиздеваться. Сама баба-яга шагала всего-то в лёгкой блузке с рукавами до локтей, накинутой сверху дешёвенькой китайской болоньевой куртке (кажется, её главным достоинством был капюшон, в котором уютно устроился кот) да длинной холщовой юбке с цветами по краю. Юбка, кстати, вела себя странно: подол у неё колыхался сам по себе, то и дело отодвигая от ног хозяйки гибкие ветки кустарников, и Тэхён мог поклясться, что видел, как он щёлкнул по носу высунувшуюся из травы не ко времени треугольную голову гадюки. Та мигом учесала подальше от такого агрессивного предмета женского гардероба, а Тэхён на сапоги сетовать перестал — уж лучше пусть жарко, чем укусы от малознакомой фауны.

Череп на палке тихо и недовольно скрипел, старясь всего двумя глазницами светить во все стороны одновременно — чтобы ночную тьму разгонять и перед архимагом, и перед Тэхёном. За кругом мертвенно-бледного света в лесу что-то шебуршало, пищало, подвывало и хриплым голосом хохотало. Неясные тени то и дело появлялись из-за деревьев и вырастали из-за кустов. Тэхёну жутко захотелось забрать кота в капюшон себе — неприкрытая шестью мемберами спина казалась голой и беззащитной. Он то и дело пугливо оглядывался, стараясь при этом ступать за бабой-ягой след в след, и решил, что к тому времени, как они дойдут, у него точно разовьётся косоглазие, и смотреть он будет, как череп светить — в разные стороны.

— Мобилку отключи! — прервал его переглядки с темнотой голос Василисы. Впереди разгоралось багровое тусклое сияние жертвенного камня. Тэхён вытащил мобилку и чуть испуганно не заорал — закошмарик пытался выбраться из экрана, вцепившись костлявой пятернёй в край гаджета. Дрожащими пальцами парень отключил телефон, раза три промахнувшись мимо иконки, и поспешно сунул его в карман робы. Закошмарики, мелкие паразиты с Той Стороны, в местах скопления силы то и дело пытались пролезть на Эту. И с ними Тэхён пока сталкивался только в теории, хотя пару раз видел у Джина в мониторе ноутбука. Хён, правда, непонятно, что делал — то ли избавиться от них пытался, то ли уже внимания не обращал, гоняя по локациям вместе с нарисованными монстрами компьютерной игрушки.

Василиса, дойдя до здоровенного валуна с выглаженной до идеально ровного состояния поверхностью, обратилась к Тэхёну:

— Ну валяй, студентик. Начнём с теории. Давай-ка 126-й пункт конвенции, — скомандовала она. Куртку она сбросила и повесила на ближайшее дерево. Тэхёна, которого благоговейная дрожь брала от нахождения рядом с Настоящим Жертвенным Камнем, немножко коробило при мысли, что девушка с артефактом обращается так же небрежно, как он с той самой чашкой с цыплячьей кровью.

Жара от камня расходилась волнами, и Тэхён вслед за архимагом стал поспешно сбрасывать заколдованную одежду. Василиса тоже рисковать не стала — провела по юбке ладонью, и заклинание, каким бы оно там не было, искрами осыпалось с подола, впитавшись в землю. Кот, выскочивший из капюшона, едва они подошли к валуну, тут же на нём развалился и с удовольствием покатался по тёплой поверхности, а сейчас непочтительно сидел и вылизывался.

— Э-э-э… конвенция ООМ⁽¹⁾ гласит, что оживление следует производить только в особо отведённых для этого местах, ака жертвенные камни с не менее чем пятисотлетней историей ритуалов, из коих минимум десять процентов должны были быть связаны с потерей крови. Воскрешение людей запрещено в соответствии с дополнением от 1890 года, — оттараторил Тэхён зазубренный кусок, и Василиса согласно кивнула. И тут же коварно спросила менторским тоном:

— И зачем тогда нам это оживление нужно, если людей нельзя?

Тэхён открыл рот и … закрыл. А и правда?

— Э-э-э… любимые животные? — растерянно то ли спросил, то ли ответил он. — Мы этого ещё не проходили…

Баба-яга закатила глаза. Она осторожно выкладывала из баула склянки и странные, черепасто-скелетистые бокалы, расставляя всё это на гладкой поверхности валуна.

— Если тебе голова только для того, чтобы петь и лыбу давить, нефиг у меня было помощи просить. В магии никакие амулеты не спасут, тут думать надо!

Тэхён поёжился и подошёл к камню. Уголь и мел для начертания гексагона⁽²⁾ были уже приготовлены и лежали возле склянок, но парень подозревал, что ему их так просто не отдадут.

— Эм-м… — порыв ветра холодом прошёлся по коже, заодно освежив мысли. Чёрт, буквально в метре от камня и правда было прохладно, Тэхёна в шортах и майке сейчас только жар от артефакта и спасал. — Возможно, должны быть исключения… допрос жертв или пострадавших, если убийц не нашли.

— Верным путём идёшь, товарищ, — ухмыльнулась Василиса. — Всех подряд? — У айдола всё больше складывалось ощущение, что он не в Лесу Дремучем, а в классе на лекции.

Тэхён, после одобрения протянувший руку к мелу и углю, тут же отдёрнул её обратно и задумался. Всех подряд — эдак на планете будет больше мёртвых, чем живых.

— Массовые убийства? Терроризм? — наконец растерянно спросил он.

— Почти угадал, — кивнула баба-яга и взмахом руки указала на поверхность — черти гексагон, мол. — Риск оказаться при воскрешении человека затянутым на Ту Сторону составляет пятьдесят на пятьдесят, причём не только для заклинателя, но и его ближайшего окружения в радиусе пяти километров. Поэтому жертвенные камни от цивилизации и обнаруживаются чаще всего на расстоянии «хрен найдёшь». И разрешение на воскрешение человека ООМ даёт только в случае, когда риск потерять одного мага стоит того, чтобы выяснить причину смерти воскрешаемого на благо всего человечества или для предотвращения подобных же случаев. И то присутствие воскрешаемого на Этой Стороне допущено лишь на время допроса.

— А кота? — Тэхён, у которого по некромантии было всего-то несколько лекций, про такое ещё не слышал. Их преподаватели традиционно технику безопасности оставляли на сладкое — чтобы недоучки не вздумали соваться в заклинания, пока не выучат их как следует. Впрочем, когда ТБ останавливала студентов?

— А коты между Той и Этой стороной и без заклинаний шляются, как к себе домой, — саркастически заметила архимаг, протянув руку питомцу. Тот мурлыкнул, доверчиво сунулся под ладонь, преданно глядя на хозяйку, и покосился жёлтым глазом в сторону Тэхёна. Айдол сосредоточился на том, чтобы начертить гексагон как можно ровнее, стараясь не выронить зажатые в пальцах мел и уголь — по правилам, рисовать приходилось двумя цветами одновременно.

Убедившись, что все знаки на месте, Тэхён стопорнул и посмотрел на кота.

То ли Уася, то ли Вася был пока очень даже живой. Кажется, архимаг просекла его сомнения и подвинула коту, с интересом наблюдающему за манипуляциями Тэхёна, кубок с ножкой в виде когтистой лапы. Кот понюхал, сел и уставился на архимага. Архимаг, прищурив глаза, уставилась на кота. От доверчивости, преданности и былой ласки минуту назад не осталось и следа.

— А что там? — и кот и баба-яга отвлеклись от игры в гляделки и перевели взгляды на айдола, тянущего в любопытстве шею. Архимаг пожала плечами.

— Обычная мёртвая вода.

— Яд?

— Какой тебе яд ещё! Вода! Только мёртвая! Уасенько! — без перехода обратилась Василиса к коту. — Пей, не кочевряжься, а то опять лично придушу!

Тэхён на «опять» немного нервно сглотнул. Его совершенно внезапно посетила мысль, навеянная их самой первой лекцией по некромантии и правилами проведения заклинания воскрешения.

— А если у меня того… не получится? Кто его оживлять будет? — Тэхён вдруг остро ощутил отсутствие шести мемберов или хотя бы одного Джина, очень нужного ему сейчас для моральной поддержки. От бабы-яги в этом плане толку было ноль — такая фиг похвалит или поддержит, так и будет стоять, саркастически вздёрнув бровь и осыпая язвительными замечаниями. А чужую энергетику в заклинание вмешивать нельзя, и как оживлять кота в случае чего, и что с ним сделает Василиса в этом же случае, недоведьме даже подумать было страшно.

— Дык вон живая, если чё, ею и отпоишь, — успокоила его девушка, кивая на второй кубок, в виде черепа, и Тэхён облегчённо выдохнул. Хотя…

— Я? — выпалил он. Как отпаивать живой водой мёртвых котиков, он не знал.

Архимаг немедленно с подозрением прищурилась.

— Я надеюсь, ты помнишь, что чужую энергетику нельзя вмешивать в заклинание, — прошипела она. Тэхёну от замечания стало, во-первых, немного обидно, потому что эту мысль он уже и сам подумал, а во-вторых, от тона захотелось немедленно спрятаться куда-нибудь под стол. Но камень был сплошной, а столов в поле зрения не наблюдалось. Не дай Будда, она у них тоже вести что-нибудь будет!

— Я… э-э-э… просто никогда с котами… а как? — растерянно спросил Тэхён. — Пипеткой?

— Какой тебе пипеткой ещё? — удивилась Василиса. — Набираешь — и рот в рот!

Тэхён и кот с одинаковым недоверием уставились друг на друга. Ёнтана айдол был готов зацеловывать по поводу и без, но вот почти французские поцелуи с совершенно незнакомым ему котом он в ближайшем будущем пока не планировал.

— Он у вас хоть девочка? — жалобно спросил Тэхён.

Вася оскорблённо развалился и начал вылизываться опять, очень даже демонстрируя Тэхёну, что никакая он не девочка. Василиса посмотрела на Тэхёна, как на… впрочем, она сразу же и озвучила.

— Да ты, Тэхёнушка, никак, прямо вот вообще дурак? Уася! — рявкнула она, обращаясь уже к коту, но вздрогнул всё равно Тэхён.

Кот поднялся, потянулся, продефилировал до кубка, опустил туда морду, но вместо того, чтобы лакать эту гадость, всосал как через коктейльную трубочку, с хлюпающим звуком. Баба-яга на это аристократически поморщилась, кот вальяжно дошёл до центра гексагона, потоптался, устраиваясь поудобнее, и свернулся клубочком, прикрыв голову лапой. Потом из-под лапы на Тэхёна глянул хитрый жёлтый глаз, голова кота запрокинулась навзничь и для усиления эффекта из пасти чуть высунулся язык.

— Ну всё, — уже спокойным тоном сказала архимаг. — Оживляй.

Тэхён, честно, очень старался. Он знал каждый слог, каждую ноту заклинания, часами в аудиокомнате с Джином выверял, чтоб звучало лучше, чем просто идеально. С Хосоком каждый пасс отрабатывал до безупречной точности. А сейчас жмурился до чёрных мушек перед глазами — и ничего.

Пустота внутри так и осталась пустотой, хотя должна была заискриться теплом и радугой, пробежаться внутри живыми ручейками, выйти наружу через слова и жесты, разлететься искрами, объять пушистый комок на камне и, сплетясь с могучей магией артефакта, вернуть кота на Эту Сторону.

Пустота давила, поглощала, и Тэхёну уже начало казаться, что он задыхается и тонет. И заклинание было от него так нереально далеко, будто путь к нему — не один шаг, а много сотен по тёмному, зловещему, сужающемуся тоннелю. И он не вырвется…. Он пытался — по-настоящему пытался зацепить вдохновение хоть где-нибудь, но гадские мушки всё роились и множились, мельтешили, не давая разглядеть ничего вокруг: ни светлого лика архимага, ни зверька на камне, ни даже хоть и Дремучего, но почему-то совсем не мрачного леса. Липкий беспросветный мушиный туман надвигался и поглощал…

В спину врезалось что-то горячее, чья-то ладонь нагло забралась под майку, раскалённой кожей обжигая живот. А под сомкнутыми веками вдруг вспыхнул свет — приветливый и уютный, прогоняя и тьму и назойливых чёрных мушек. Ощущения накрыли — прижатое плотно к спине вроде бы хрупкое женское тело, тем не менее с богатырской силой надавило ему рукой на пресс так, что дыхание спёрло по-настоящему, а не от придуманной панической атаки. Тэхён в жизни бы не подумал, что у него спина и задница настолько чувствительные, но тут он каждой клеточкой ощутил плавные изгибы и упругие формы прижавшейся к нему Василисы. Тэхён буквально почувствовал, как смущение алым размазалось по скулам, а из суматошных мыслей в голове осталась только одна — верните меня в Корею-у-у, там девушки не такие-е-е!

Долго ему смущаться не дали. Второй рукой архимаг почти безжалостно вцепилась в волосы, чуть оттянув голову назад, и совсем неприветливым, зато отрезвляющим и яростным тоном прошипев на ухо:

— Внутри силу ищи, дурак, а не вовне!

Его как окатили — но не ледяной водой, а тёплой, приятной, разом смывая неуверенность и страх, да поставили перед зеркалом — посмотри на себя!

Вот же он, Ким Тэхён — красавец, любимец публики и девушек. А ещё он упорный и настойчивый, и он видит теперь сам, как горит в нём эта жажда — делиться с другими всем тем прекрасным, чем он владеет: красотой и талантом, песнями и голосом, вдохновением и поддержкой, добрыми словами даруя силу тысячам людей. Всегда, как бы больно, тяжело и плохо ни было — он всё преодолеет и улыбнётся. И неважно, кто получит капельку тепла и радости от его улыбки — друзья-мемберы, стафф, даже один-единственный случайный прохожий — если ему улыбнутся в ответ, то оно того стоило. И все они за его спиной — родители, друзья, мемберы, стафф, бесчисленная армия поклонников и даже один саркастичный и язвительный архимаг — ни за что не дадут ему утонуть.

Он будто бы нашёл клад в грязи — там, где совсем не ждал. За спиной словно крылья выросли — сила рванула вперёд искрящимся потоком, разделилась на ручейки, мелкими брызгами взлетела в воздух, строгим танцем следуя узору и ясным нотам заклинания. Пылью осела на шерсти пушистого комка в центре гексагона…

— Куда столько, едрён-батон, ты ж его ща до предрождённого развоплотишь! — голос архимага сорвался на визг, и она с недюжинной силой перехватила вдруг его руки, переплела пальцы и припечатала их к артефакту, тыльную сторону своих ладоней вбивая в камень и сдирая костяшки о каменную поверхность. По рукам Тэхёна полыхнуло жаром, обожгло на мгновение. А затем артефакт и эту силу поглотил без остатка с тысячелетней невозмутимостью — в него и не такое веками сбрасывали.

Вася с хриплым мявом подскочил из положения лёжа в положение «атас!» и серо-белой молнией нырнул за камень. Василиса пихнула локтем парня в сторону и стала остервенело дуть на свои обожжённые руки, которые только что не позволили сгореть Тэхёновым пальцам, перенаправив излишки энергии в жертвенный камень. Кажется, на правило не вмешиваться в чужое заклинание архимагу наперекор своим же словам было параллельно и фиолетово.

— Переборщил? — виновато спросил Тэхён. Сквозь вину прорывались радостные всё равно нотки — он не мог отделаться от ощущения праздника, когда вдруг увидел себя и свои возможности, так долго ускользавшие, несмотря на все старания педагогов. — Давайте посмотрю? — всё так же виновато предложил он, на что Василиса только злобно зыркнула и отодвинулась подальше. Это хоть и огорчило, но совсем немного.

— Ща тебе, посмотрел уже, — недовольно пробухтела под нос баба-яга и встряхнула уже заживающими ладонями. Тэхёну только присвистнуть и оставалось — такая скорость регенерации была ему точно в новинку. Он пока так не мог вообще, а Джин хоть и мог, но всего-то в полтора раза быстрее обычной. Но вот чтоб мгновенно….

— Понял хоть, чё и как делать надо, студентик? — ехидно проскрипела архимаг, отходя ещё дальше.

— Понял, — радостно закивал Тэхён. По заложенной их учителями привычке он прокручивал только что проделанные действия в голове снова и снова. Кота-то ему в городе точно никто не даст, но вот на жуках потренироваться теперь можно будет… или на тараканах.

— Ну и вали тогда, — сварливо пробурчала архимаг. Она сделал пару шагов в сторону от жертвенного камня, поморщилась — руки всё ещё болели — и одним щелчком пальцев вдруг совершенно неожиданно от щедрот открыла портал. У Тэхёна челюсть от такого отвисла: то ли Василиса и вправду нереально сильный маг, то ли просто бессмертная — активировать телепорт прямо у артефакта. У парня голова кругом пошла, и он совсем растерялся — энергии для этого требовалось море, она у него с собой была, и он точно не рассчитывал на бесплатный проезд аж до Сеула. Да и после всех виденных чудес пообщаться с архимагом хотелось… поближе. И подольше.

Но Василису он то ли совсем достал, то ли у неё свои дела были — она приглашающим жестом указала ему на крутящуюся в воздухе воронку. Тэхён тормозить на стал: подхватил сумку, успел зацепить взглядом выползшего из-за камня и всё ещё перепуганного кота, и нырнул в крутящийся розовато-фиолетовый водоворот, на ходу выкрикивая «Спасибо» аж на пяти языках.

Едва воронка портала схлопнулась, как Василиса живо забралась и уселась на артефакт по-турецки, всё ещё недовольно махая в воздухе всё ещё заживающими руками. Затем наклонилась и с интересом посмотрела на кота. Тот перестал изображать бедное испуганное животное, присел рядом с камнем и с не меньшим интересом посмотрел снизу вверх на хозяйку.

— Ах ты ж артист непогорелой избушки! — умилилась архимаг, отдавая должное актёрским данным кота. — Сюда иди!

Вася послушно прыгнул, и Василиса затащила его на колени, чеша за ухом. Кот довольно развалился и замурлыкал.

— Ты хоть откуда воду наливал? — спросила девушка, перебирая пальчиками шерсть. Кот посмотрел в сторону кубков. В мурчание кота прибавились ноты, которые, видать, расшифровать могла только одна Василиса. — Что значит из чайника — вообще страх потерял? Я два дня назад с него уксусом накипь снимала, а если б этот студентик запах учуял? До колодца было лень сбегать? А подсыпал что — опять соль и сахар? Ну, это ты молодец, это правильно, — Василиса, на мгновение прервавшая процесс почёсывания кошачьей шерсти, снова к нему вернулась. Зато кот внезапно выскочил у неё из рук, уселся рядом и с укоризной посмотрел бабе-яге в глаза. Потоптался на месте передними лапами и мяукнул — громко и точно осуждающе.

— Кто жульничает? Я жульничаю? А с чего бы мне не жульничать! Он пассы отработал? Отработал. Где энергию брать и как перенаправлять понял? Понял. А каждого такого охламона с реальными жертвами учить — да я котов не напасусь! Тебе себя не жалко? Жизней то всего девять, а студентов — до хрена! — выдала возмущённую речь Василиса на его мяуканье.

Кот фыркнул, потоптался, уселся к ней спиной и начал умываться. Кажется, с такими методами воспитания студентов то ли Уася, то ли Вася был в корне не согласен.

Телефон тренькнул уведомлением — Василиса вытянула его из кармана и полюбовалась на фото. Джин прислал селфи: цепко взяв захватом шею ошеломлённого и явно только что выпавшего из портала Тэхёна, старший одновременно подмигивал и тянул губки в воздушном поцелуе. Под фото была единственная надпись на хангыле «Спасибо» и альпака с сердечком в руках. Архимаг невольно растянула губы в улыбке, но тут же одёрнула себя, спрятав мобилку в карман и ничего не отослав в ответ. Вздохнула, протянула руку к первому попавшемуся кубку и отпила, любуясь рассветными лучами.

Над Дремучим Лесом разгоралась заря.

1) ООМ — Организация Объединённых Магов

Вернуться к тексту

2) Шестиугольник

Вернуться к тексту