Перезагрузка Уокера (джен)

Старшеклассник Джон Уокер имел репутацию успешного парня из благополучной семьи. Квотербек, душа компании, влажная мечта пусть и не всех, но как минимум трёх горячих чирлидерш. Учителям грубит редко, ботаников задирает только два дня в неделю (график плавающий), чтобы не расслаблялись. Успеваемость сносная, несмотря на регулярные тренировки. С родителями не конфликтует. Есть подружка.

Учителя считали, что Джон — сообразительный парень, и мог бы прослыть способным, если бы не футбол. Многие из них открыто сокрушались, что он предпочёл спорт всему остальному. Уокер-старший видел сына военным. Миссис Уокер представляла сына кем угодно (в идеале бизнесменом или политиком), но только не военным. Сам Джон не знал, чего хочет, а потому шёл по самому лёгкому для себя пути — стремился к спортивной стипендии в любом более-менее престижном университете. До недавних пор.

* * *

Вторая мировая война. Ужас давний и почти забытый. Да, проходили как-то по истории. Было скучно, как всегда. Учитель, видя безразличие подопечных, ограничивался тем, что включал им очередную серию документального фильма по теме, и трагично покидал аудиторию, которая тут же начинала бесноваться. Но Джона искренне увлекла серия про Гидру и «Ревущих коммандос». Дерзкие ребята, архивные кадры с ними пробирали даже спустя десятилетия. «Ревущие коммандос» в бою, почти как его команда, бьющаяся на футбольном поле. Когда вместо итогового теста по теме учитель задал делать доклад, Уокер сразу поднял руку и безапелляционно заявил, что возьмёт тему про коммандос. Никто не стал ему возражать.

* * *

После уроков Джон, в компании своих приятелей-сокомандников — Мёрча, Коллинза и Причарда, обыденно докопался до зубрилы Паркера, задержавшегося у своего школьного шкафчика. Этот парень своей почти маниакальной дисциплинированностью, тщедушностью и склонностью к доносам, действовал им на нервы. «Постоять за себя» для него означало «пожаловаться», и это только сильнее распаляло обидчиков.

Джон, хищнически улыбаясь, резко захлопнул дверцу шкафа, и Паркеру прищемило пальцы.

— Ай! — болезненно вскричал он, и, зашипев, схватился за покалеченную руку. — За что?

Слезы брызнули из глаз. Он судорожно потряс кистью, пытаясь стряхнуть острую боль.

— Поторапливайся, додик, а не то сделаем из тебя отбивную! — докончив фразу, Джон громко рассмеялся. Его смех подхватили Мёрч и Причард. Коллинз лишь усмехнулся, заложив руки в карманы.

Паркер, сжимая травмированные пальцы, попытался проскользнуть мимо них, прижимая к груди потрепанный учебник. Его лицо было перекошено от боли и страха.

— П-пожалуйста, пропустите... Мне нужно домой... — пробормотал он, глядя в пол.

— Ой, вот так сразу домой? — Коллинз широким шагом преградил парню путь. — А кто за тебя пойдет жаловаться сегодня, а? Мы сами, что ли, должны? — Он толкнул Паркера плечом, откинув того к стенке шкафчиков. Учебник со стуком упал на пол.

— Я... я не жаловался! — запинаясь, выпалил Паркер. — Просто... вы не должны...

— Не должны что? — внезапно рявкнул Джон, вплотную нависая над тщедушным парнем. В глазах горела злая насмешка. Напоминать чмошнику, где его место — был в этом свой кайф. — Ты в самом конце пищевой цепи, Паркер, ты должен помнить об этом постоянно!

— По-сто-ян-но, — издевательски протянул Причард, подходя сбоку. Он легко сдернул очки с носа Паркера. — Без своих стёкол ты вообще кто?

— Отдайте! — взвизгнул Паркер, беспомощно потянувшись к очкам, которые Причард дразняще поднял повыше, а потом играюче передал Мёрчу. — Это же новые!

— Новые? Ого! — усмехнулся Мёрч. — Значит, папочка купил? Или мамочка? Жаловался им, что старые сломали? А? — Он сделал вид, что роняет очки, заставив Паркера судорожно дернуться.

В этот момент Джон, посмотрев на часы, а затем — по сторонам, негромко бросил:

— Поторапливаемся. У нас тренировка через полчаса.

Но было уже поздно. Коллинз, видя панику Паркера и чувствуя поддержку стаи, перешел к действиям. Он резко схватил Паркера за грудки рубашки и прижал к холодному металлу шкафчика.

— Ты нам жизнь портишь, ябеда! Просто бесишь своей кислой рожей и постоянными жалобами!

— Я... я просто говорю правду! — попытался оправдаться Паркер, задыхаясь от страха и давления на грудь. — Вы же спортсмены, вы должны понимать правила!

Слова "спортсмены" и "правила", прозвучавшие из его уст в такой ситуации, словно подлили масла в огонь. Уокер фыркнул:

— Правила? Я тебе сейчас покажу правила, ботан!

Он ловко поднял учебник химии с пола и зашвырнул его, словно футбольный мяч, в дальний конец коридора. Тот пролетел мимо мусорного бака с грохотом.

— Мой учебник! — простонал Паркер, пытаясь вырваться.

— Заткнись! — рявкнул Причард. Коллинз резко отпустил его, но не для того, чтобы дать уйти. Освобождение было ловушкой. Как только Паркер сделал неуклюжий шаг в сторону, пытаясь отстраниться, Мёрч, стоявший сбоку, подставил ему подножку.

Паркер тяжело рухнул на четвереньки, ударившись коленями о бетонный пол. Новый вскрик боли был тут же прерван несильным, скорее просто профилактическим пинком в живот от Джона.

— Вот так-то лучше, — проворчал он. Парни не стали ждать, пока Паркер поднимется.

Они немного понаблюдали за тем, как зубрила, согнувшись пополам, обхватив руками живот, кашлял, с трудом ловя ртом воздух. Коллинз отвернулся первым.

— Ладно, хватит на сегодня, — буркнул Джон, видя, что цель достигнута. — Пусть ползет, куда хочет, и жалуется, кому хочет. Только в следующий раз, стукач, — он наклонился к уху Паркера, который все еще не мог выпрямиться, — Мы тебе не пальцы прищемим. Понял?

Мёрч с презрением бросил очки Паркера рядом с ним на пол. Одна линза треснула.

— Собирай свое барахло и вали отсюда.

Парни знали — за это им ничего не будет. Сколько бы на них не жаловались. Футболисты — гордость школы, в отличие от Паркера, который выше второго места на своих конференциях ни разу не поднимался. Максимум, чего им стоило ожидать — беседы с директором.

Компания, перебрасываясь похабными шутками, развернулась и пошла по коридору к выходу, громко обсуждая предстоящую тренировку. Уокер шёл последним, и ни разу не оглянулся. Зубрила Паркер остался корчиться на полу в пустом коридоре.

* * *

Джону не хотелось слишком глубоко погружаться в историю, но если уж он и собрался делать доклад, то хотел написать непременно о крутых парнях. Парень решил сделать подборку сочных военных фактов о «Ревущих коммандос» и обойтись без презентации — выехать на своём обаянии. Но какие могут быть сочные факты о Капитане Америке, тем более в школьной библиотеке? Герой, конечно, но слишком идеальный, почти святоша, да и умер, наверное, девственником. Информация в интернете копировала параграфы из словарей и учебников. Иногда ещё встречались статьи о великом вкладе «Ревущих», боровшихся с Гидрой, в победу над нацизмом и злом во всём мире.

Пришлось Уокеру обратить своё внимание на других участников отряда и зарыться в эту тему чуть глубже. Был, конечно, соблазн поменять тему на что-то более доступное, учитывая, что тренировки в преддверии важного матча отнимали у него всё больше времени. Да и вечеринки, к слову, сами себя не посетят. Однако Джон, в тот день после школы заглянув к своей подружке Норме, наткнулся на каком-то богом забытом ftp-сервере на мемуары эксперта по взрывчатке Жака Дернье в формате djvu. Конечно же, в переводе.

— Брось, Джонни, — беспечно сказала Норма, мягко массируя парню плечи. — Ты бы мог вообще не париться с докладом. Ты же квотербек. Тебе бы и так зачли.

— Ну, знаешь, — сладостно промямлил старшеклассник, подставляясь под умелые руки. — Стану знаменитым, встречусь с президентом, начнётся серьёзный разговор за фуршетом, а я даже историю своей страны не знаю.

Подружка в ответ только чарующе рассмеялась.

* * *

Бесспорно, не было в Джорджии, да и ни в одном другом штате Америки гражданина, который не знал бы «Ревущих коммандос» в лицо. Человек мог не помнить всех поимённо, но он как минимум назвал бы Роджерса, ведь с его именем на устах рождаются все американские младенцы. Ещё многие припоминали Баки Барнса, потому что он был «тем, что с поезда шлёпнулся» — такой себе национальный герой. Для Уокера, как и для многих других, не особенно увлекающихся и не очень-то задумывающихся, все эти люди были лишь лицами с плакатов, с воинственным воодушевлением смотрящие в пустоту. Героями минувшего. Ну да, были такие — «Ревущие коммандос», спасибо им за это. Поэтому за мемуары парень принялся без особого энтузиазма, в то время, когда насыщенная жизнь школьной звезды его отпускала — глубокой ночью. К тому же, ему пришлось их распечатывать, потому что читать длинный текст с монитора было неудобно. Принтер, не особенно востребованный дома, отказался работать и Джону пришлось поторопиться в лавку, чтобы превратить чтиво в формате djvu в нечто более привычное. Он едва успел до закрытия.

Конечно, всё ещё был соблазн всё бросить, но теперь это стало делом принципа. Слишком много сил уже было вложено. Уокер действительно загорелся идеей сделать крутой доклад с сочными фактами, которые показали бы, что «Коммандос» хоть и герои, но в то же время — просто парни. Что они — не недосягаемый идеал, есть ребята и покруче. Он был уверен, что в мемуарах француза-взрывника обязательно обнаружится что-то подобное. Однако, уже вскоре после начала чтения, парень понял, что тон повествования у забытых, переводных мемуаров не такой лёгкий, каким он его себе представлял.

«...Если Стив был мозгом отряда, то Баки — конечно же, его сердцем. Когда мы лишились их, сначала одного, потом другого, мы были опустошены, почти уничтожены. Нам казалось, мы не сможем продолжать без них. Но Дум-Дум убедил нас, что мы должны, обязаны вернуться — не только ради продолжения нашего общего дела, но и во имя памяти наших друзей».

«Может быть, во Франции эта книга и стала бестселлером…» — подумал Уокер. — «Но по мне у неё слишком серьёзное начало. Уже хочется забросить и потратить время на что-то более стоящее. На сон, например».

Тем не менее, Уокер решил прочитать хотя бы несколько страниц, прежде чем оставить чтение, чтобы точно убедиться, что крутых фактов в этой скучной книге нет. В таком случае он всегда сможет оправдать себя тем, что он хотя бы попытался. Однако, уже через пару страниц его усталый взгляд зацепился за следующие строки: «...а Барнсу, черт возьми, взбрело в голову спасти кролика во время нашего рейда на лабораторию в Шалон-сюр-Марн. Да, кролика! Белого, как снег, дрожащего в клетке у окна, из которого рвался огонь. Мы уже отходили, когда он его услышал. Мы орали, что он идиот, но только глотки себе посрывали. Он исчез в здании, но вскоре вернулся, прикрывая зверька от огня и осколков, а потом весь обратный путь на базу гладил эту мелкую тварь, бормоча: «Тише, солдат, мы почти дома». Когда мы вернулись на базу, он передал его какой-то девчонке в деревне. Конечно, Роджерс потом его несколько дней отсчитывал, но Баки со всей серьёзностью отмахивался: «Пушистик хотел жить. Он не виноват, что родился ушастым идиотом. Представь себе смерть в огне, когда ты заперт в клетке. Ничего хорошего». Не знаю, как дальше сложилась судьба кролика, наверное, его сожрали на обед, но вот Баки мы уберечь не смогли».

Джон Уокер криво усмехнулся, устало потирая переносицу. Из-за плохого освещения сонные глаза и вовсе будто песком засыпало.

Барнс, наверное, был придурком. Какой, к чёртовой матери, кролик, когда всё вокруг тебя горит, взрывается и то и дело свистят пули? Парень задался вопросом, как бы он поступил на месте Баки. Наверное, он бы писк кролика среди хаоса войны вовсе не расслышал. И всё-таки было в этой истории что-то, что заставляло его задуматься. Если Баки Барнс рискнул ради спасения беззащитного, глупого существа, можно было уже не сомневаться в том, что уж сослуживца в беде он точно не оставит. Значит, ему можно было доверить свою жизнь. Уокер, полусидя в нагретой постели при свете ночной лампы, мелкими буквами выписал на краю распечатанного листа первый факт: «Во время рейда на лабораторию Гидры Баки спас белого кролика из лабораторной клетки и назвал его...»

— Пушистик, — вслух произнёс он, дописывая, и неверяще усмехнулся.

Абсурд, конечно, и чудачество. Наверняка, в том же духе отсчитывал друга и Роджерс.

Джон честно прочитал ещё несколько страниц о приключениях «Ревущих коммандос» перед тем, как быстро взглянул на часы. Было около полуночи. «Поинтереснее стало, но завтра тренировка», — подумал он и, небрежно отложив распечатку, выключил лампу. Он быстро уснул и в ту ночь ему ничего не снилось.