↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Он проснулся в тишине, мягкой, как старое шерстяное одеяло, покрытое пылью. Воздух был неподвижен, но пах не гниением и смертью, как он ожидал, а чем-то иным — лёгким, еле уловимым ароматом полевых трав, обуглённого дерева и, странно, валерианы. Северус Снейп лежал на чем-то мягком — под ним был не матрас, а ткань, похожая на плотный мох, усыпанный пеплом. Он не чувствовал боли, но и живым себя не ощущал. Тело было, скорее, тенью самого себя: он мог поднять руку, но пальцы казались невесомыми, как дым, очерченными серебристой нитью на фоне темноты.
Комната вокруг него была неправильной — арки заворачивались, словно отказывались подчиняться законам архитектуры. Некоторые стены дрожали, как марево над жарой, исчезали, а потом появлялись вновь. Всё пространство словно дышало — то расширялось, то сжималось, как грудная клетка в вдохе. Линии потолка переливались зеленью и синим, будто в глубине океана, и свет, если это был свет, шел не от ламп или окон — он сочился из щелей между камнями, из подоконников, из самих кошачьих глаз, впившихся в него с такой сосредоточенной настойчивостью, что его кожа покрылась мурашками.
Кошек было много. Он сначала не понял, насколько — они появлялись то тут, то там, в углах, на перилах, на книгах, которых секунду назад не было. Белые, чёрные, полосатые, короткошерстные и пушистые. Все они молчали, но их присутствие было ощутимее любого крика. Снейп чувствовал себя предметом обсуждения, заключённым, на которого уставились присяжные. Только в этих глазах не было осуждения. Не было ни презрения, ни жалости. Только… оценка.
И тогда она появилась — не из-за угла, не из воздуха. Она просто *была*. Чёрная, как сама ночь, с белым пятном на груди, которое напоминало оборванную мантию или осколок звезды. И тогда воздух зашептался. Он струился между арками и стенами, будто само пространство заговорило сквозь камень и пыль:
— Мори... Мори... это Мори идёт...
Шёпот был везде и нигде. Он проскальзывал мимо уха, дрожал в полу, касался кожи. Он повторялся ритмично, как старая молитва, как забытая детская песенка, которую напевали когда-то в чёрных деревнях, у печей и котлов.
— Мори... Мори... это Мори...
Слепые глаза, вывернутые к небу, не мешали ей видеть — Снейп это понял сразу, когда её лапы, уверенные и тяжёлые, коснулись пола. Он услышал, как она идёт — каждый шаг сопровождался легчайшим звоном, словно старый серебряный колокольчик тронул ветер. Она села напротив него и молчала. И все кошки замерли вместе с ней.
— Семь ночей, — сказала Мори. Голос не исходил от кошки. Он был в его голове, но не мысленный. Это был голос женщины, старой, с хрипотцой, будто она прожила слишком долго, чтобы говорить мягко. — Семь ночей, семь историй, семь решений.
Снейп попытался заговорить, но горло было вязким, как будто он проглотил глину.
— Ты умер, — сказала она. — Но смерть не конец. Не для тебя. И не потому, что ты герой.
Она хихикнула — звук старой колдуньи у котла, которой плевать на добро и зло.
— Здесь ты не исправишь ничего. Это не искупление. Это не сделка. И уж точно не наказание.
Она подняла морду, и хотя глаза её оставались мёртвыми и закатными, Снейп почувствовал, как она *смотрит* в него — прямо в его вину, в его усталость, в его ярость, в ту змею внутри, которую он лелеял годами.
— Ты должен понять. Не изменить. Не спасти. Понять.
Он сжал кулаки. Губы дрогнули.
— Что ты такое? — выдавил он.
Кошки замерли. В этот момент вся комната затихла, как лес перед бурей. Мори не пошевелилась.
— Я была ведьмой, — сказала она спокойно. — До того, как предала свою подругу ради власти. Сильной. Умной. Я сожгла всё. Меня прокляли. Моё тело умерло, а душа — осталась. Слепая, но зрячая. Старая, но вечная. И теперь я встречаю таких, как ты.
Снейп хмыкнул.
— Таких, как я?
— Людей, у которых внутри что-то неумолимое. Ты не плохой, Северус. И не хороший. Ты — острый. Как лезвие. Разрезаешь и лечишь. Но ты не знаешь, на что способен. Потому ты здесь.
Он хотел отвернуться, но стены за его спиной исчезли. Только комната. Только арки. Только кошки.
— Я не хочу играть в притчи, — сказал он. — Если ты судья — суди. Если пророчица — говори.
Мори опустила голову.
— Я — проводник. Первый. Завтра будет другой. А сегодня… сегодня ты пойдёшь туда, где впервые отвернулся от света.
Комната снова дышала. Арки зашептали. С потолка осыпались золотые пылинки, но не падали вниз — они поднимались, будто время в этом месте шло вспять.
Мори подошла ближе, её морда оказалась рядом с его лицом. Он ощутил её шерсть, мягкую, пахнущую гарью и лавандой.
— Пора, — сказала она.
— Куда?
Она не ответила. Только ткнулась мордой ему в грудь.
И мир — исчез.
![]() |
Travestiавтор
|
Bombus
Эванс нужно было всего-навсего вспомнить годы настоящей безупречной дружбы. Там скорее всего сыграл человеческий фактор, именно человеческий. Потому что мы хуже животных в некоторых аспектах, в остальных на ровне. И там сыграл фактор выгодной перспективы нежели с беднягой Снейпом. И мне кажется она порвала с ним даже и без этого "грязнокровка".А не вцепляться в одно-единственное слово, как крыса в тухлую рыбу. |
![]() |
|
И мне кажется она порвала с ним даже и без этого "грязнокровка". Конечно. Поче6му я и говорю - крыса. 1 |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |