Рядовой Риддл (джен)

Хогвартс, апрель 1943 года⁽¹⁾

— Что ж, как всегда, отлично, — Слагхорн, сложив руки на уже весьма солидном животе, прохаживался вдоль столов с котлами, осматривая результаты занятия. — Вы определенно сможете добиться больших высот в зельеварении, мистер Риддл.

Подросток, прилично возмужавший и окрепший за последний год, сморщился, как и всегда, при звуках своей фамилии.

— Не знай я, кто сварил это зелье, я бы стал перебирать в уме своих семикурсников, не меньше. А это — работа пятикурсника! Прекрасно! Если бы вы нашли определенную протекцию и деньги, мистер Риддл, то могли бы подумать об ученичестве у мастера. Впрочем, я уже заметил интерес к вам одной небезызвестной семьи…

Интерес. Вот как это, значит, называется? По сути же Риддл был любимой игрушкой Вальбурги Блэк, заканчивавшей Хогвартс в этом году, и не более того. Конечно, вслух этого при нем не говорили — связываться с Риддлом уже было чревато неприятными последствиями — но все было и так всем понятно. Игрушка обязана развлекать свою госпожу, но на нее не строят далеко идущих планов. Нет, конечно, Блэки или те же Малфои могли бы вложиться в перспективного полукровку, но они ничего не делали просто так — а в многолетнюю кабалу Риддл не собирался. У него были совсем другие планы.

Планы… Правда, в последнее время он ловил себя на мысли о том, что слишком часто думает о ней вместо того, чтобы перекапывать тайком тома Запретной секции — а ведь Тайная комната была уже практически на расстоянии протянутой руки. И эти мысли были для Риддла совсем не характерными. Иногда на него накатывала ядовитая злость на самого себя — расклеился! Пускает слюни! У лорда Волдеморта не может быть слабостей, тем более таких! Но потом госпожа снова высказывала желание, чтобы ее позабавили. А кому это еще делать, как не единственному полукровке Слизерина, носящему до неприличия маггловскую фамилию?

Отделавшись от профессора уклончивым ответом, Риддл собрал вещи и вышел с однокурсниками из лаборатории. Пристроившийся рядом МакНейр, пускай и чистокровный, но из давно захиревшего клана откуда-то с Оркнеев, ткнул его в бок:

— Надеюсь, твое варево не подведет, — его глаза были направлены в сторону замыкавшего ряд удаляющихся гриффиндорцев грязнокровки О’Райли, с которым МакНейр недавно крупно повздорил (ибо ирландец был не менее буйным, чем МакНейр), но тот, при силовой поддержке своего факультета, вышел победителем.

— Можешь считать ровно до трех, — холодно ухмыльнулся Риддл. — Должен будешь.

Ну да, сварить прямо под носом у хитрожопого Слагхорна сразу два зелья — это была задача непростая, но не из числа невозможных. Правда, за второе ему бы не поставили «Превосходно», хотя именно на такой балл оно и было сварено. Стоп, хитрожопого? Риддл мысленно зашипел. Вытравливать из себя кокни, которого он неизбежно нахватался в ист-эндском приюте, ему пришлось долго и упорно, еще до Хогвартса — плебейский даже по маггловским меркам жаргон.

Тем временем мантия на О’Райли начала расползаться, показав сначала штаны, которые постигла та же участь, затем белье… Схватившись за начавшую чернеть на глазах задницу, грязнокровка взвыл и тут же понесся вперед, размахивая руками, которые тоже начало жечь. МакНейр довольно загоготал — ему, не будучи представителем местного «высшего света», подобное было вполне уместно, тем более что он сам старательно поддерживал образ туповатого шотландца, которому всех развлечений — почесывать хозяйство под килтом, упорно носимым им вместо школьной мантии, и всем желающим (и не очень) пятикурсницам предлагать наглядно продемонстрировать, что он, как и подобает, не надевает под него исподнее. Вообще, конечно, где-то в школьных правилах притаилось исключение для шотландских горцев, введенное веке этак в тринадцатом и до сих пор не отмененное, но про него давно не вспоминали даже сами шотландцы. Да и к горцам выбравшийся с просоленных Оркнеев МакНейр никакого отношения не имел. Просто деканы поняли уже курсу ко второму, что проще не замечать макнейровский тартан (по счастью, хотя бы правильных слизеринских цветов), чем заставить его носить мантию.

На первых курсах МакНейр любил отлавливать и мучать животных, которых привозили грязнокровки с других факультетов. Потом он понял, что развлекаться с самими грязнокровками гораздо увлекательнее и приятнее.

— Проваляется на животе в лазарете до самых СОВ, не меньше, — Риддл, довольный собой, оступился и замер.

— А, понятно, не мешаю, — МакНейр проследил за его взглядом и пошел дальше, успев заметить, как мисс Блэк нетерпеливым жестом подзывает к себе Риддла.

Она была одета как все (кроме МакНейра, конечно же), по школьным требованиям, но одного взгляда на мантии Вальбурги и Тома было достаточно, чтобы понять, насколько велика между ними пропасть. Если одна мантия была стандартной, из недорогой, но хорошей шерсти маггловских овец — такие десятками отгружал магазинчик на Косой, куда каждый год водили обычных учеников Хогвартса, то другая почти незаметно, но определенно точно отливала тем оттенком, который был только у какой-то дико дорогой породы магических родственников перуанских альпак, чье название Риддл забыл сразу же, как сдал по ней экзамен. Он не любил захламлять память ненужным.

Такова же была разница и в тех, кто эти мантии носил. Если в осанке Блэк чувствовалось, что она привита с самого раннего детства и стала такой же естественной, как собственная кожа, то Риддлу все еще приходилось ее держать. Вальбурга не была идеально красивой по современным меркам, но в ней чувствовалось что-то, что неизменно притягивало, даже несмотря на ее характер. Риддл же, к сожалению, быстро в детстве понял, что даже в приютских обносках вызывает определенный интерес у некоторых посетителей, которых миссис Коул называла «наши благодетели». Работа над собой добавила к доставшейся от природы внешности еще и долю харизмы, но все равно рядом с Блэк он не выглядел равным. Грязнокровки этого не замечали, но у старых чистокровных семей система распознавания «свой-чужой» была доведена до состояния прекрасно работающего механизма.

Риддл старался идти обычным шагом, хотя… Хотя ему хотелось пойти быстрее? Дьявол, да что это такое? Нужно будет усилить тренировки по окклюменции, она хоть как-то помогает держать голову в порядке. Завтра выходной, и можно будет…

— Завтра ты идешь в Хогсмид, — не спросила, а именно практически приказала Вальбурга Блэк.

— Мне там ничего не нужно, — по возможности твердо постарался ответить Риддл.

— Хогвартс такой скучный, — отрезала Вальбурга. — Поэтому ты пойдешь со мной. И, естественно, ни в какой Хогсмид мы на самом деле не пойдем.

Увидев вопросительный взгляд своей игрушки, она объяснила:

— У меня есть портключи. Ты покажешь мне маггловский Лондон, доходит? Мне хочется прогуляться по Лондону.

Вот это действительно удивило Риддла. Уж кто-кто, а Вальбурга Блэк, пожелавшая посмотреть на магглов — это была вещь из разряда тех, что ни в жизнь не придут в голову любому, кто хоть немного знал Блэков. Возможно, для нее это была как прогулка в зоопарк? Риддл слышал о таком маггловском развлечении, хотя сам, конечно, в зоопарке ни разу не был — посмотреть на разных зверей в клетках. Говорят, когда-то магглы даже держали там других магглов…

— Это плохая идея, мисс Блэк, — он попытался объяснить. — Там война…

— И что мне маггловская война? — Вальбурга скривилась. Ровно настолько, насколько это допустимо для хорошо воспитанной леди. — Или, может, ты боишься магглов, Риддл?

Захотелось выругаться. Да, черт возьми, он боялся! Потому что прекрасно помнил, как летом сорокового приют начали эвакуировать. Как двадцать пятого числа он поехал обратно в Лондон, чтобы на ученическое пособие купить на Косой все нужное по списку, и увидел, как магглы разбирают развалины. Как в поезде первого сентября не оказалось Энтони Райта — он, конечно, был всего лишь полукровкой, да еще и с Хаффлпаффа, но именно он в ответ на некоторые услуги должен был летом разузнать все, что можно, о семье Риддлов через своего отца. И он, мать твою, был магом! Для которого погибнуть от маггловских бомб — немыслимо!

Еще он слышал, что в сентябре тридцать девятого у ветеринарной клиники, находившейся в нескольких кварталах от приюта, собирались очереди — магглы сотнями приносили своих собственных собак и кошек на усыпление. Сумасшедшие магглы даже печатали брошюры, рассказывавшие, что это надо сделать, чтобы избежать голода, и как правильно брать кошку, чтобы ее убить самостоятельно⁽²⁾ — некоторые приютские подряжались разносить их за пару монет, которые потом отбирали старшие. Что ж, в этой идее был хоть один плюс: Риддл не любил кошек. Их слишком часто называли тем же именем, что и его самого.

Сам «Лондонский блиц» Риддл не застал, проведя очередной учебный год в шотландской глуши. Но, когда он вышел с вокзала Кингс-Кросс летом, его что-то потянуло в ненавистный Ист-Энд, который Риддл не сразу узнал — все это время, с сентября по май, немецкие магглы особенно упорно сравнивали этот район с землей, целясь по докам и заводам.

Приют Вула превратился в груду строительного мусора. Это было, наверно, единственным, что Риддлу понравилось в тот день. В день, когда он понял, что смертен, чего бы он ни добился в магии.

В сорок втором было уже проще, но и на побережье, куда вывезли приютских детей, по ночам иногда можно было слышать гул авиационных моторов и отдаленные взрывы. Потом в деревне неподалеку появились одинаковые грузовики с одинаковыми магглами внутри, которые с ругательствами на разный лад стали споро разворачивать… как ее называли? Зенитную батарею, да. Теперь к звукам самолетов добавлялся еще и ее грохот.

«Добровольно отправляться в Лондон? Она что, считает меня слабовольным идиотом?» — подумал Риддл и тут же понял, что согласно кивает.

До слизеринских покоев он дошел уже с наиотвратительнейшим настроением.

— Нет, вы видели, как этот грязнокровка несся? — повторял, похоже, не в первый раз МакНейр. Он сидел напротив камина, вытянув ноги к огню, и возбужденно размахивал своей палочкой.

— Мы видели, как ты пялился на его задницу, — хмыкнул долговязый слизеринец, чье имя «Гжегож» еще как-то научились произносить, а вот его фамилия все так же ломала английские языки с тех самых пор, как его семья, чистокровная в восьмом поколении, перебралась в Шотландию подальше от гриндевальдовских приспешников, начавших буйство в Польше. — Хотя у вас, юбочников, говорят…

Моментально вскочив, МакНейр отправил в поляка какое-то заковыристое проклятье на гэльском. Тот увернулся и попытался ответить, но поймал обездвиживающее от старосты, Гая Лестрейнджа. Второе угодило в МакНейра, оцепеневшего на половине жеста палочкой.

— По-моему, нам нужно принести Шляпу, чтобы она исправила свою ошибку и отправила этих идиотов на Гриффиндор, где им самое место, — Лестрейндж, слегка растягивая слова, покачал в воздухе палочкой. — Одного, похоже, зачали, не просыхая от виски, а этот… Долохов!

— Држеньческикевич, — моментально ответил тот, оторвавшись от свитка с работой по нумерологии. Этот русский был единственным, кто аж с пятой попытки научился выговаривать без ошибок фамилию Гжегожа и даже ее писать, за что и был награжден обязанностью каждый раз это делать вместо своих британских соучеников.

— А про этого я даже не знаю, что и сказать, кроме того, что с МакНейром они явно неравнодушны друг к другу, — ехидно продолжил Лестрейндж. — Не знаю, как у вас, а у нас в Британии за маггловский грех положено от пяти до десяти лет Азкабана⁽³⁾.

Он лениво отменил заклинание, о чем тут же пожалел.

— Jebnąć cię czy się zamkniesz już? — заорал оскорбленный подозрением в мужеложеских вкусах Држеньческикевич, забыв, что сам только что в том же самом обвинял МакНейра. Тот, в свою очередь, не отставал:

— А у нас на Оркнеях за такие слова можно и в море искупаться в одном направлении!

— Опять балаган. Господа, а вы уверены, что вы не магглы? — в гостиную вошла Вальбурга Блэк, уже сопровождаемая своим троюродным братцем Орионом. Прошуршав юбками под накинутой сверху мантией, она прошла в свою комнату, демонстративно не глядя на пожирающих друг друга глазами Лестрейнджа и МакНейра.

«Завтра я никуда не пойду с ней» — подумал Риддл, слепо уставившись в строки учебника по трансфигурации. — «Она просто пользуется тем, что красивая… Стоп, я сказал это? Слюнтяй!»

Он попытался погрузиться под окклюментивные блоки, очищая сознание от лишних мыслей. Внутренний мир Риддла напоминал темную пещеру, наполненную практически черной водой — он видел такую как-то и даже неплохо с ее помощью развлекся в свое время, до смерти перепугав надоевших ему Бенсона и Бишоп. Посреди озера возвышался небольшой каменистый островок, который почему-то притягивал взгляд и казался важным…

Как Блэк.

«Что, мать твою?»

Риддл даже не заметил, как снова опустился до маггловских ругательств.

«Завтра я буду тренировать окклюменцию. Никакого Хогсмида и Лондона. Я не ее игрушка.»

На следующий день он, придирчиво осмотрев себя в зеркале, надел уличную мантию и вышел из замка, быстрым шагом двигаясь по дорожке, протоптанной не одной тысячей учащихся Хогвартса. Весна уже утвердила свои права в Шотландии, земля успела просохнуть, а солнце ощутимо грело.

«Мне просто нужно пополнить запасы чернил и пергамента. Ничего больше.»

Эти мысли он думал, к сожалению, стоя вовсе не у канцелярской лавки, а за хижиной МакЛафлина, школьного хранителя ключей — в месте, указанном в записке, которую ему принес, не скрывая ехидного выражения лица, Орион Блэк.

— Ты опаздываешь к пригласившей тебя даме, Риддл, — холодно сказала Вальбурга Блэк. — Что ж, на первый раз я тебя прощаю. Применяй к себе чары невнимания для магглов и бери портключ.

Небо над Лондоном было затянуто облаками, в воздухе тянуло сыростью и угольным дымом. Город казался серым и полумертвым, хотя определенно жил — вот только жизнью больного, уже успевшего привыкнуть к своей койке палаты госпиталя.

— Не могу поверить, что мне придется здесь жить, — сморщилась Вальбурга, с видимым отвращением разглядывая магглов, заделывавших глубокую яму прямо посреди дороги. — Ах да, ты же не знаешь… Когда Орион закончит Хогвартс, мы с ним должны будем пожениться и переедем сюда, в старый особняк на Гриммо. Это должно быть не очень далеко отсюда, если портключи зачаровали правильно… Послушай, зачем эти животные испортили дорогу, а теперь сами же засыпают свою яму?

— Это не яма, — ответил Риддл, внутри которого начало зреть непонятное беспокойство. — Это воронка. От маггловской бомбы.

— Бомбы? — не понимая, спросила Блэк, повернувшись к нему. — Звучит похоже на «Бомбарду»…

Риддл непроизвольно огляделся, зацепившись взглядом за неуместно смотревшийся на улице, наскоро слепленный указатель «Убежище».

— Это же слова одного корня. Да, бомба — это как маггловская «Бомбарда»… Только магглы вместо заклинаний сбрасывают их со своих самолетов.

— Магглы умеют летать? — удивилась Блэк, посмотрев на Риддла, как на сумасшедшего. — Это же… магглы!

— Они слишком многое умеют, — на грани парселтанга прошипел Риддл, вспомнив пергаменты с речами Гриндевальда, которые нет-нет да оказывались на Слизерине, хотя официально, конечно же, после начала магической войны, слившейся с маггловской, были запрещены под страхом серьезного наказания.

— Я бы предпочла остаться в отцовском особняке к югу от Йорка, — капризно протянула его спутница. — Здесь все так… По-маггловски.

Она нетерпеливо притопнула, и совсем не как благовоспитанная леди дернула Риддла за рукав.

— Пойдем уже. Покажи мне что-нибудь, на что можно посмотреть, а то здесь…

Ее прервал рев, быстро набиравший громкость. Такой же рев, казалось, начал нарастать и в нем самом из скребшегося в уголке души беспокойства.

— Нам лучше вернуться, — он постарался не выдать этого голосом. — Это воздушная тревога!

— Магглы будут убивать друг друга? — глаза Блэк блеснули выражением какого-то извращенного удовольствия. — Что ж, давай посмотрим!

Риддл похолодел. Эта сумасшедшая собралась разгуливать по улице во время налета? Чертовы Блэки! Она что, совсем не понимает, ЧЕМ это может закончиться?

— Нам нужно вернуться, — повторил он.

— Томми-бой боится? — издевательски протянула Блэк. — Что эти магглы нам сделают? Ах да, ты же полукро-о-овка… Не переживай, если они убьют твою маггловскую половину, остальное мне еще пригодится.

Внезапно она протянула руку и потрепала Риддла по щеке — но даже от такого прикосновения его сердце пропустило такт. Наклонившись к нему, Блэк добавила голосом, который будто бы стал внезапно ниже:

— Я еще подумаю, как именно ты мне пригодишься. Твой папаша-маггл, кажется, был известным красавчиком… То есть я не хочу сказать, что приличная ведьма могла позариться на животное настолько, чтобы еще и сделать ребенка…

— Моя мать не была приличной ведьмой, — прошипел Риддл, пытаясь отвлечься от запаха духов девушки. Духов и чистой кожи. — Она умерла в нищем маггловском приюте, когда я родился. Она даже взяла маггловскую фамилию!

— А как ее звали на самом деле? — Вальбурга вернулась к привычному виду скучающей благородной девицы, как будто бы не она сейчас выглядела…

«Скажи это слово, слюнтяй.»

«Доступно.»

— В маггловских бумагах было только имя Меропа Риддл, больше ничего, — Том напрягал волю, пытаясь выгнать из головы нелепые мысли, но они, кажется, перебивали даже вышедшую на полную громкость маггловскую сирену.

— Имя, приличное для чистокровной ведьмы, — в голосе Вальбурги заинтересованность смешалась с отвращением⁽⁴⁾. — Подумать только, чистокровная ведьма с магглом… Он должен был быть очень хорош, если ты понимаешь, о чем я…

— Нам все равно нужно возвращаться, — еще раз, на этот раз настойчивее, сказал Риддл, краем уха уловивший до мерзкого знакомый звук мощных авиационных моторов. Если бы не облака, уже, наверное, можно было увидеть вдалеке самолеты…

Однажды он видел, как это происходит. Тогда все приютские высыпали из старого санатория, куда их перевезли из Лондона, на улицу — сначала темные точки все росли, потом наперерез ним пронеслись другие, более быстрые.

«Истребители, вот как это называется.»

Строй бомбардировщиков не расходился, хотя Риддл не понимал, почему они так делают. Это же странно, правда? А истребители делали один заход за другим, и в этом сумасшедшем воздушном танце число участников постепенно сокращалось с обеих сторон. Самолеты, падающие в чадящем огне, выглядели… Красиво?

Том не узнал, чем все закончилось — опомнившаяся миссис Коул, взяв на помощь подсобного рабочего, закоренелого пьяницу Флэнагана, загнала с ругательствами детей в подвал.

— Если ты так боишься, то, так уж и быть, я сама наложу на тебя «Протего», — с ядом в голосе протянула Блэк и достала свою палочку. — До Гриммо должно быть не больше мили, хотя какая тебе разница? Ты же все равно не знаешь точного адреса.

Ее зрачки слегка расширились — казалось бы, что такого? Но голова Тома снова начала плыть.

— Хотя, возможно, когда-нибудь я позволю тебе узнать, если ты будешь хорошо себя вести, Томми-бой… Пошли уже!

Они вышли на другую улицу, где дорога тоже несла на себе следы недавнего ремонта, а на фасадах домов нет-нет, да виднелись выщербины. Так, а вот этот дом недавно горел… Риддл пытался поддерживать великосветский разговор со спутницей, но сам постоянно ловил себя на мыслях о том, что Вэл бывает… такой.

Стоп.

«Как ты ее назвал???»

Следующие минуты — или это были уже часы? — плохо сохранились в его памяти⁽⁵⁾. Сначала разрывающий уши грохот, затем боль во всем теле… Забивающая легкие пыль, обломки кирпичей, врезающиеся в пальцы… Кровь, которой просто не должно было быть здесь, изломанное тело, в котором было что-то странное, и Том даже не сразу понял, что лежащая перед ним Вальбурга — не вся…

Потом нахлынула такая боль, по сравнению с которой, казалось бы, и «Круциатус» — детские шалости. Она будто разрывала голову Риддла, пытаясь выбраться наружу — и он, обняв то, что осталось от Вальбурги, выплеснул все, на что был только способен. Он не знал как, но видел сквозь круги перед глазами, что ее голова принимает нормальное положение, размозженная рука восстанавливается…

Затем снова не было ничего.

— Ну и натворил ты делов, пацан, — голос откуда-то снаружи небытия одновременно с парой заклинаний вернул Риддла в сознание.

Он огляделся и замер, как будто его приложили крепким проклятием. Вальбурга лежала абсолютно целой — будто просто заснула. Вот только даже в таком состоянии Том почувствовал, что в ней нет жизни.

— Я только один раз такое видел, еще в ту войну, — сказал стоявший рядом с телом пожилой усач в красной мантии Аврората. — Ты, идиот, сам себя почти выжег, у нас долбаная тревога верещала почище мамаши моего пиздюка от того, сколько ты магии выдал. Только вот… Так даже хуже, чем если бы ты ее так валяться, блядь, оставил. Звать-то тебя как?

— Риддл. Томас Марволо Риддл, — ответил он, не отрываясь уходящим в безумие взглядом от тела.

— Полукровка, значит? — хмыкнул понимающе аврор. — Тогда я тебе без экивоков скажу, Риддл: пиздец тебе.

Том все-таки заставил себя оторваться от Вальбурги и непонимающе посмотрел на аврора.

— Ну гляди, малахольный: лежит она целехонька, ни царапинки. На что похоже, знаешь? Правильно, знаешь. Девица-то, похоже, из благородных, а тут ты такой, нахуй, красивый рядышком. Магия тут зафиксирована, а на палочку твою и смотреть не будут — любой дурак знает, что после Непростительных покидай какие-нибудь «Люмосы», и хер чего из нее вытянешь. Вот и получаем: грязный выродок затащил девушку в маггловские ебеня да «Авадой» приголубил. Хватает сейчас таких любителей — некоторым, знаешь ли, нравится развлекаться даже после, а не до. И поедешь ты в Азкабан первым же рейсом. Подожди, бля…

Аврор уставился на Вальбургу с выражением внезапного узнавания.

— Твою мать, пацан, да она же из Блэков! Ну, тогда тебе точно пиздец. Знаешь, я бы на твоем месте Азкабану радовался. Вот только не успеешь ты туда попасть.

Риддл закрыл лицо руками. Какая ему теперь разница? Вальбурга… Вэл… мертва. Он сам — почти сквиб: не то, чтобы Том так сразу поверил незнакомому аврору, но он действительно почти не чувствовал в себе магической силы — а это чувство было с ним практически всю жизнь, пускай он и не сразу понял его смысл. Все пошло прахом. Абсолютно все.

— Ладно, пацан, — аврор потормошил Риддла за плечо, заставив посмотреть на себя. — Я-то понимаю, что тут было, да и Блэков, знаешь ли, у нас не очень любят… В общем, дам тебе хороший совет — тебе теперь прямой путь к магглам, а у магглов тебя точно не найдут только в одном месте: в армии Его ебучего Величества. Выглядишь ты на нормальный возраст, так что запоминай, куда идти…

— Мне нечем вас отблагодарить, — вставил Риддл, которого жизнь на Слизерине быстро научила тому, что за просто так в магическом мире и нюхлер не почешется.

— Да что с тебя и взять-то? — ухмыльнулся аврор. — Можешь просто в сраном Берлине когда-нибудь за меня выпить. Возьмешь фляжку с ебучим джином и скажешь: «Чтоб тебе не кашлялось, старый хер Армарос Муди!».

1) Если верить Поттервики, Риддл убил Миртл Уоррен в июне 1943-го, то есть на описываемое время крестражей у него еще не было.

Вернуться к тексту

2) Реальный факт, кстати. https://www.iwm.org.uk/collections/item/object/1500046856

Вернуться к тексту

3) В пику всем любителям гомофанфиков напомню, что в то время и у магглов-то даже возможная, а не доказанная, содомия считалась преступлением, а куда более консервативный магический мир отделился вовсе во времена, когда действовал закон, по которому за шпих под хвост вешали.

Вернуться к тексту

4) Учитывая, что Меропа — это еще и звезда из созвездия Плеяд, а нездоровой страстью к астрономическим именам известно одно семейство...

Вернуться к тексту

5) Хотя в сорок третьем активность Люфтваффе занчительно снизилась, в марте-апреле действительно происходили дневные бомбардировки Лондона.

Вернуться к тексту