Не проверялось на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Хогвартс, апрель 1943 года(1)
— Что ж, как всегда, отлично, — Слагхорн, сложив руки на уже весьма солидном животе, прохаживался вдоль столов с котлами, осматривая результаты занятия. — Вы определенно сможете добиться больших высот в зельеварении, мистер Риддл.
Подросток, прилично возмужавший и окрепший за последний год, сморщился, как и всегда, при звуках своей фамилии.
— Не знай я, кто сварил это зелье, я бы стал перебирать в уме своих семикурсников, не меньше. А это — работа пятикурсника! Прекрасно! Если бы вы нашли определенную протекцию и деньги, мистер Риддл, то могли бы подумать об ученичестве у мастера. Впрочем, я уже заметил интерес к вам одной небезызвестной семьи…
Интерес. Вот как это, значит, называется? По сути же Риддл был любимой игрушкой Вальбурги Блэк, заканчивавшей Хогвартс в этом году, и не более того. Конечно, вслух этого при нем не говорили — связываться с Риддлом уже было чревато неприятными последствиями — но все было и так всем понятно. Игрушка обязана развлекать свою госпожу, но на нее не строят далеко идущих планов. Нет, конечно, Блэки или те же Малфои могли бы вложиться в перспективного полукровку, но они ничего не делали просто так — а в многолетнюю кабалу Риддл не собирался. У него были совсем другие планы.
Планы… Правда, в последнее время он ловил себя на мысли о том, что слишком часто думает о ней вместо того, чтобы перекапывать тайком тома Запретной секции — а ведь Тайная комната была уже практически на расстоянии протянутой руки. И эти мысли были для Риддла совсем не характерными. Иногда на него накатывала ядовитая злость на самого себя — расклеился! Пускает слюни! У лорда Волдеморта не может быть слабостей, тем более таких! Но потом госпожа снова высказывала желание, чтобы ее позабавили. А кому это еще делать, как не единственному полукровке Слизерина, носящему до неприличия маггловскую фамилию?
Отделавшись от профессора уклончивым ответом, Риддл собрал вещи и вышел с однокурсниками из лаборатории. Пристроившийся рядом МакНейр, пускай и чистокровный, но из давно захиревшего клана откуда-то с Оркнеев, ткнул его в бок:
— Надеюсь, твое варево не подведет, — его глаза были направлены в сторону замыкавшего ряд удаляющихся гриффиндорцев грязнокровки О’Райли, с которым МакНейр недавно крупно повздорил (ибо ирландец был не менее буйным, чем МакНейр), но тот, при силовой поддержке своего факультета, вышел победителем.
— Можешь считать ровно до трех, — холодно ухмыльнулся Риддл. — Должен будешь.
Ну да, сварить прямо под носом у хитрожопого Слагхорна сразу два зелья — это была задача непростая, но не из числа невозможных. Правда, за второе ему бы не поставили «Превосходно», хотя именно на такой балл оно и было сварено. Стоп, хитрожопого? Риддл мысленно зашипел. Вытравливать из себя кокни, которого он неизбежно нахватался в ист-эндском приюте, ему пришлось долго и упорно, еще до Хогвартса — плебейский даже по маггловским меркам жаргон.
Тем временем мантия на О’Райли начала расползаться, показав сначала штаны, которые постигла та же участь, затем белье… Схватившись за начавшую чернеть на глазах задницу, грязнокровка взвыл и тут же понесся вперед, размахивая руками, которые тоже начало жечь. МакНейр довольно загоготал — ему, не будучи представителем местного «высшего света», подобное было вполне уместно, тем более что он сам старательно поддерживал образ туповатого шотландца, которому всех развлечений — почесывать хозяйство под килтом, упорно носимым им вместо школьной мантии, и всем желающим (и не очень) пятикурсницам предлагать наглядно продемонстрировать, что он, как и подобает, не надевает под него исподнее. Вообще, конечно, где-то в школьных правилах притаилось исключение для шотландских горцев, введенное веке этак в тринадцатом и до сих пор не отмененное, но про него давно не вспоминали даже сами шотландцы. Да и к горцам выбравшийся с просоленных Оркнеев МакНейр никакого отношения не имел. Просто деканы поняли уже курсу ко второму, что проще не замечать макнейровский тартан (по счастью, хотя бы правильных слизеринских цветов), чем заставить его носить мантию.
На первых курсах МакНейр любил отлавливать и мучать животных, которых привозили грязнокровки с других факультетов. Потом он понял, что развлекаться с самими грязнокровками гораздо увлекательнее и приятнее.
— Проваляется на животе в лазарете до самых СОВ, не меньше, — Риддл, довольный собой, оступился и замер.
— А, понятно, не мешаю, — МакНейр проследил за его взглядом и пошел дальше, успев заметить, как мисс Блэк нетерпеливым жестом подзывает к себе Риддла.
Она была одета как все (кроме МакНейра, конечно же), по школьным требованиям, но одного взгляда на мантии Вальбурги и Тома было достаточно, чтобы понять, насколько велика между ними пропасть. Если одна мантия была стандартной, из недорогой, но хорошей шерсти маггловских овец — такие десятками отгружал магазинчик на Косой, куда каждый год водили обычных учеников Хогвартса, то другая почти незаметно, но определенно точно отливала тем оттенком, который был только у какой-то дико дорогой породы магических родственников перуанских альпак, чье название Риддл забыл сразу же, как сдал по ней экзамен. Он не любил захламлять память ненужным.
Такова же была разница и в тех, кто эти мантии носил. Если в осанке Блэк чувствовалось, что она привита с самого раннего детства и стала такой же естественной, как собственная кожа, то Риддлу все еще приходилось ее держать. Вальбурга не была идеально красивой по современным меркам, но в ней чувствовалось что-то, что неизменно притягивало, даже несмотря на ее характер. Риддл же, к сожалению, быстро в детстве понял, что даже в приютских обносках вызывает определенный интерес у некоторых посетителей, которых миссис Коул называла «наши благодетели». Работа над собой добавила к доставшейся от природы внешности еще и долю харизмы, но все равно рядом с Блэк он не выглядел равным. Грязнокровки этого не замечали, но у старых чистокровных семей система распознавания «свой-чужой» была доведена до состояния прекрасно работающего механизма.
Риддл старался идти обычным шагом, хотя… Хотя ему хотелось пойти быстрее? Дьявол, да что это такое? Нужно будет усилить тренировки по окклюменции, она хоть как-то помогает держать голову в порядке. Завтра выходной, и можно будет…
— Завтра ты идешь в Хогсмид, — не спросила, а именно практически приказала Вальбурга Блэк.
— Мне там ничего не нужно, — по возможности твердо постарался ответить Риддл.
— Хогвартс такой скучный, — отрезала Вальбурга. — Поэтому ты пойдешь со мной. И, естественно, ни в какой Хогсмид мы на самом деле не пойдем.
Увидев вопросительный взгляд своей игрушки, она объяснила:
— У меня есть портключи. Ты покажешь мне маггловский Лондон, доходит? Мне хочется прогуляться по Лондону.
Вот это действительно удивило Риддла. Уж кто-кто, а Вальбурга Блэк, пожелавшая посмотреть на магглов — это была вещь из разряда тех, что ни в жизнь не придут в голову любому, кто хоть немного знал Блэков. Возможно, для нее это была как прогулка в зоопарк? Риддл слышал о таком маггловском развлечении, хотя сам, конечно, в зоопарке ни разу не был — посмотреть на разных зверей в клетках. Говорят, когда-то магглы даже держали там других магглов…
— Это плохая идея, мисс Блэк, — он попытался объяснить. — Там война…
— И что мне маггловская война? — Вальбурга скривилась. Ровно настолько, насколько это допустимо для хорошо воспитанной леди. — Или, может, ты боишься магглов, Риддл?
Захотелось выругаться. Да, черт возьми, он боялся! Потому что прекрасно помнил, как летом сорокового приют начали эвакуировать. Как двадцать пятого числа он поехал обратно в Лондон, чтобы на ученическое пособие купить на Косой все нужное по списку, и увидел, как магглы разбирают развалины. Как в поезде первого сентября не оказалось Энтони Райта — он, конечно, был всего лишь полукровкой, да еще и с Хаффлпаффа, но именно он в ответ на некоторые услуги должен был летом разузнать все, что можно, о семье Риддлов через своего отца. И он, мать твою, был магом! Для которого погибнуть от маггловских бомб — немыслимо!
Еще он слышал, что в сентябре тридцать девятого у ветеринарной клиники, находившейся в нескольких кварталах от приюта, собирались очереди — магглы сотнями приносили своих собственных собак и кошек на усыпление. Сумасшедшие магглы даже печатали брошюры, рассказывавшие, что это надо сделать, чтобы избежать голода, и как правильно брать кошку, чтобы ее убить самостоятельно(2) — некоторые приютские подряжались разносить их за пару монет, которые потом отбирали старшие. Что ж, в этой идее был хоть один плюс: Риддл не любил кошек. Их слишком часто называли тем же именем, что и его самого.
Сам «Лондонский блиц» Риддл не застал, проведя очередной учебный год в шотландской глуши. Но, когда он вышел с вокзала Кингс-Кросс летом, его что-то потянуло в ненавистный Ист-Энд, который Риддл не сразу узнал — все это время, с сентября по май, немецкие магглы особенно упорно сравнивали этот район с землей, целясь по докам и заводам.
Приют Вула превратился в груду строительного мусора. Это было, наверно, единственным, что Риддлу понравилось в тот день. В день, когда он понял, что смертен, чего бы он ни добился в магии.
В сорок втором было уже проще, но и на побережье, куда вывезли приютских детей, по ночам иногда можно было слышать гул авиационных моторов и отдаленные взрывы. Потом в деревне неподалеку появились одинаковые грузовики с одинаковыми магглами внутри, которые с ругательствами на разный лад стали споро разворачивать… как ее называли? Зенитную батарею, да. Теперь к звукам самолетов добавлялся еще и ее грохот.
«Добровольно отправляться в Лондон? Она что, считает меня слабовольным идиотом?» — подумал Риддл и тут же понял, что согласно кивает.
До слизеринских покоев он дошел уже с наиотвратительнейшим настроением.
— Нет, вы видели, как этот грязнокровка несся? — повторял, похоже, не в первый раз МакНейр. Он сидел напротив камина, вытянув ноги к огню, и возбужденно размахивал своей палочкой.
— Мы видели, как ты пялился на его задницу, — хмыкнул долговязый слизеринец, чье имя «Гжегож» еще как-то научились произносить, а вот его фамилия все так же ломала английские языки с тех самых пор, как его семья, чистокровная в восьмом поколении, перебралась в Шотландию подальше от гриндевальдовских приспешников, начавших буйство в Польше. — Хотя у вас, юбочников, говорят…
Моментально вскочив, МакНейр отправил в поляка какое-то заковыристое проклятье на гэльском. Тот увернулся и попытался ответить, но поймал обездвиживающее от старосты, Гая Лестрейнджа. Второе угодило в МакНейра, оцепеневшего на половине жеста палочкой.
— По-моему, нам нужно принести Шляпу, чтобы она исправила свою ошибку и отправила этих идиотов на Гриффиндор, где им самое место, — Лестрейндж, слегка растягивая слова, покачал в воздухе палочкой. — Одного, похоже, зачали, не просыхая от виски, а этот… Долохов!
— Држеньческикевич, — моментально ответил тот, оторвавшись от свитка с работой по нумерологии. Этот русский был единственным, кто аж с пятой попытки научился выговаривать без ошибок фамилию Гжегожа и даже ее писать, за что и был награжден обязанностью каждый раз это делать вместо своих британских соучеников.
— А про этого я даже не знаю, что и сказать, кроме того, что с МакНейром они явно неравнодушны друг к другу, — ехидно продолжил Лестрейндж. — Не знаю, как у вас, а у нас в Британии за маггловский грех положено от пяти до десяти лет Азкабана(3).
Он лениво отменил заклинание, о чем тут же пожалел.
— Jebnąć cię czy się zamkniesz już? — заорал оскорбленный подозрением в мужеложеских вкусах Држеньческикевич, забыв, что сам только что в том же самом обвинял МакНейра. Тот, в свою очередь, не отставал:
— А у нас на Оркнеях за такие слова можно и в море искупаться в одном направлении!
— Опять балаган. Господа, а вы уверены, что вы не магглы? — в гостиную вошла Вальбурга Блэк, уже сопровождаемая своим троюродным братцем Орионом. Прошуршав юбками под накинутой сверху мантией, она прошла в свою комнату, демонстративно не глядя на пожирающих друг друга глазами Лестрейнджа и МакНейра.
«Завтра я никуда не пойду с ней» — подумал Риддл, слепо уставившись в строки учебника по трансфигурации. — «Она просто пользуется тем, что красивая… Стоп, я сказал это? Слюнтяй!»
Он попытался погрузиться под окклюментивные блоки, очищая сознание от лишних мыслей. Внутренний мир Риддла напоминал темную пещеру, наполненную практически черной водой — он видел такую как-то и даже неплохо с ее помощью развлекся в свое время, до смерти перепугав надоевших ему Бенсона и Бишоп. Посреди озера возвышался небольшой каменистый островок, который почему-то притягивал взгляд и казался важным…
Как Блэк.
«Что, мать твою?»
Риддл даже не заметил, как снова опустился до маггловских ругательств.
«Завтра я буду тренировать окклюменцию. Никакого Хогсмида и Лондона. Я не ее игрушка.»
На следующий день он, придирчиво осмотрев себя в зеркале, надел уличную мантию и вышел из замка, быстрым шагом двигаясь по дорожке, протоптанной не одной тысячей учащихся Хогвартса. Весна уже утвердила свои права в Шотландии, земля успела просохнуть, а солнце ощутимо грело.
«Мне просто нужно пополнить запасы чернил и пергамента. Ничего больше.»
Эти мысли он думал, к сожалению, стоя вовсе не у канцелярской лавки, а за хижиной МакЛафлина, школьного хранителя ключей — в месте, указанном в записке, которую ему принес, не скрывая ехидного выражения лица, Орион Блэк.
— Ты опаздываешь к пригласившей тебя даме, Риддл, — холодно сказала Вальбурга Блэк. — Что ж, на первый раз я тебя прощаю. Применяй к себе чары невнимания для магглов и бери портключ.
Небо над Лондоном было затянуто облаками, в воздухе тянуло сыростью и угольным дымом. Город казался серым и полумертвым, хотя определенно жил — вот только жизнью больного, уже успевшего привыкнуть к своей койке палаты госпиталя.
— Не могу поверить, что мне придется здесь жить, — сморщилась Вальбурга, с видимым отвращением разглядывая магглов, заделывавших глубокую яму прямо посреди дороги. — Ах да, ты же не знаешь… Когда Орион закончит Хогвартс, мы с ним должны будем пожениться и переедем сюда, в старый особняк на Гриммо. Это должно быть не очень далеко отсюда, если портключи зачаровали правильно… Послушай, зачем эти животные испортили дорогу, а теперь сами же засыпают свою яму?
— Это не яма, — ответил Риддл, внутри которого начало зреть непонятное беспокойство. — Это воронка. От маггловской бомбы.
— Бомбы? — не понимая, спросила Блэк, повернувшись к нему. — Звучит похоже на «Бомбарду»…
Риддл непроизвольно огляделся, зацепившись взглядом за неуместно смотревшийся на улице, наскоро слепленный указатель «Убежище».
— Это же слова одного корня. Да, бомба — это как маггловская «Бомбарда»… Только магглы вместо заклинаний сбрасывают их со своих самолетов.
— Магглы умеют летать? — удивилась Блэк, посмотрев на Риддла, как на сумасшедшего. — Это же… магглы!
— Они слишком многое умеют, — на грани парселтанга прошипел Риддл, вспомнив пергаменты с речами Гриндевальда, которые нет-нет да оказывались на Слизерине, хотя официально, конечно же, после начала магической войны, слившейся с маггловской, были запрещены под страхом серьезного наказания.
— Я бы предпочла остаться в отцовском особняке к югу от Йорка, — капризно протянула его спутница. — Здесь все так… По-маггловски.
Она нетерпеливо притопнула, и совсем не как благовоспитанная леди дернула Риддла за рукав.
— Пойдем уже. Покажи мне что-нибудь, на что можно посмотреть, а то здесь…
Ее прервал рев, быстро набиравший громкость. Такой же рев, казалось, начал нарастать и в нем самом из скребшегося в уголке души беспокойства.
— Нам лучше вернуться, — он постарался не выдать этого голосом. — Это воздушная тревога!
— Магглы будут убивать друг друга? — глаза Блэк блеснули выражением какого-то извращенного удовольствия. — Что ж, давай посмотрим!
Риддл похолодел. Эта сумасшедшая собралась разгуливать по улице во время налета? Чертовы Блэки! Она что, совсем не понимает, ЧЕМ это может закончиться?
— Нам нужно вернуться, — повторил он.
— Томми-бой боится? — издевательски протянула Блэк. — Что эти магглы нам сделают? Ах да, ты же полукро-о-овка… Не переживай, если они убьют твою маггловскую половину, остальное мне еще пригодится.
Внезапно она протянула руку и потрепала Риддла по щеке — но даже от такого прикосновения его сердце пропустило такт. Наклонившись к нему, Блэк добавила голосом, который будто бы стал внезапно ниже:
— Я еще подумаю, как именно ты мне пригодишься. Твой папаша-маггл, кажется, был известным красавчиком… То есть я не хочу сказать, что приличная ведьма могла позариться на животное настолько, чтобы еще и сделать ребенка…
— Моя мать не была приличной ведьмой, — прошипел Риддл, пытаясь отвлечься от запаха духов девушки. Духов и чистой кожи. — Она умерла в нищем маггловском приюте, когда я родился. Она даже взяла маггловскую фамилию!
— А как ее звали на самом деле? — Вальбурга вернулась к привычному виду скучающей благородной девицы, как будто бы не она сейчас выглядела…
«Скажи это слово, слюнтяй.»
«Доступно.»
— В маггловских бумагах было только имя Меропа Риддл, больше ничего, — Том напрягал волю, пытаясь выгнать из головы нелепые мысли, но они, кажется, перебивали даже вышедшую на полную громкость маггловскую сирену.
— Имя, приличное для чистокровной ведьмы, — в голосе Вальбурги заинтересованность смешалась с отвращением(4). — Подумать только, чистокровная ведьма с магглом… Он должен был быть очень хорош, если ты понимаешь, о чем я…
— Нам все равно нужно возвращаться, — еще раз, на этот раз настойчивее, сказал Риддл, краем уха уловивший до мерзкого знакомый звук мощных авиационных моторов. Если бы не облака, уже, наверное, можно было увидеть вдалеке самолеты…
Однажды он видел, как это происходит. Тогда все приютские высыпали из старого санатория, куда их перевезли из Лондона, на улицу — сначала темные точки все росли, потом наперерез ним пронеслись другие, более быстрые.
«Истребители, вот как это называется.»
Строй бомбардировщиков не расходился, хотя Риддл не понимал, почему они так делают. Это же странно, правда? А истребители делали один заход за другим, и в этом сумасшедшем воздушном танце число участников постепенно сокращалось с обеих сторон. Самолеты, падающие в чадящем огне, выглядели… Красиво?
Том не узнал, чем все закончилось — опомнившаяся миссис Коул, взяв на помощь подсобного рабочего, закоренелого пьяницу Флэнагана, загнала с ругательствами детей в подвал.
— Если ты так боишься, то, так уж и быть, я сама наложу на тебя «Протего», — с ядом в голосе протянула Блэк и достала свою палочку. — До Гриммо должно быть не больше мили, хотя какая тебе разница? Ты же все равно не знаешь точного адреса.
Ее зрачки слегка расширились — казалось бы, что такого? Но голова Тома снова начала плыть.
— Хотя, возможно, когда-нибудь я позволю тебе узнать, если ты будешь хорошо себя вести, Томми-бой… Пошли уже!
Они вышли на другую улицу, где дорога тоже несла на себе следы недавнего ремонта, а на фасадах домов нет-нет, да виднелись выщербины. Так, а вот этот дом недавно горел… Риддл пытался поддерживать великосветский разговор со спутницей, но сам постоянно ловил себя на мыслях о том, что Вэл бывает… такой.
Стоп.
«Как ты ее назвал???»
Следующие минуты — или это были уже часы? — плохо сохранились в его памяти(5). Сначала разрывающий уши грохот, затем боль во всем теле… Забивающая легкие пыль, обломки кирпичей, врезающиеся в пальцы… Кровь, которой просто не должно было быть здесь, изломанное тело, в котором было что-то странное, и Том даже не сразу понял, что лежащая перед ним Вальбурга — не вся…
Потом нахлынула такая боль, по сравнению с которой, казалось бы, и «Круциатус» — детские шалости. Она будто разрывала голову Риддла, пытаясь выбраться наружу — и он, обняв то, что осталось от Вальбурги, выплеснул все, на что был только способен. Он не знал как, но видел сквозь круги перед глазами, что ее голова принимает нормальное положение, размозженная рука восстанавливается…
Затем снова не было ничего.
— Ну и натворил ты делов, пацан, — голос откуда-то снаружи небытия одновременно с парой заклинаний вернул Риддла в сознание.
Он огляделся и замер, как будто его приложили крепким проклятием. Вальбурга лежала абсолютно целой — будто просто заснула. Вот только даже в таком состоянии Том почувствовал, что в ней нет жизни.
— Я только один раз такое видел, еще в ту войну, — сказал стоявший рядом с телом пожилой усач в красной мантии Аврората. — Ты, идиот, сам себя почти выжег, у нас долбаная тревога верещала почище мамаши моего пиздюка от того, сколько ты магии выдал. Только вот… Так даже хуже, чем если бы ты ее так валяться, блядь, оставил. Звать-то тебя как?
— Риддл. Томас Марволо Риддл, — ответил он, не отрываясь уходящим в безумие взглядом от тела.
— Полукровка, значит? — хмыкнул понимающе аврор. — Тогда я тебе без экивоков скажу, Риддл: пиздец тебе.
Том все-таки заставил себя оторваться от Вальбурги и непонимающе посмотрел на аврора.
— Ну гляди, малахольный: лежит она целехонька, ни царапинки. На что похоже, знаешь? Правильно, знаешь. Девица-то, похоже, из благородных, а тут ты такой, нахуй, красивый рядышком. Магия тут зафиксирована, а на палочку твою и смотреть не будут — любой дурак знает, что после Непростительных покидай какие-нибудь «Люмосы», и хер чего из нее вытянешь. Вот и получаем: грязный выродок затащил девушку в маггловские ебеня да «Авадой» приголубил. Хватает сейчас таких любителей — некоторым, знаешь ли, нравится развлекаться даже после, а не до. И поедешь ты в Азкабан первым же рейсом. Подожди, бля…
Аврор уставился на Вальбургу с выражением внезапного узнавания.
— Твою мать, пацан, да она же из Блэков! Ну, тогда тебе точно пиздец. Знаешь, я бы на твоем месте Азкабану радовался. Вот только не успеешь ты туда попасть.
Риддл закрыл лицо руками. Какая ему теперь разница? Вальбурга… Вэл… мертва. Он сам — почти сквиб: не то, чтобы Том так сразу поверил незнакомому аврору, но он действительно почти не чувствовал в себе магической силы — а это чувство было с ним практически всю жизнь, пускай он и не сразу понял его смысл. Все пошло прахом. Абсолютно все.
— Ладно, пацан, — аврор потормошил Риддла за плечо, заставив посмотреть на себя. — Я-то понимаю, что тут было, да и Блэков, знаешь ли, у нас не очень любят… В общем, дам тебе хороший совет — тебе теперь прямой путь к магглам, а у магглов тебя точно не найдут только в одном месте: в армии Его ебучего Величества. Выглядишь ты на нормальный возраст, так что запоминай, куда идти…
— Мне нечем вас отблагодарить, — вставил Риддл, которого жизнь на Слизерине быстро научила тому, что за просто так в магическом мире и нюхлер не почешется.
— Да что с тебя и взять-то? — ухмыльнулся аврор. — Можешь просто в сраном Берлине когда-нибудь за меня выпить. Возьмешь фляжку с ебучим джином и скажешь: «Чтоб тебе не кашлялось, старый хер Армарос Муди!».
1) Если верить Поттервики, Риддл убил Миртл Уоррен в июне 1943-го, то есть на описываемое время крестражей у него еще не было.
2) Реальный факт, кстати. https://www.iwm.org.uk/collections/item/object/1500046856
3) В пику всем любителям гомофанфиков напомню, что в то время и у магглов-то даже возможная, а не доказанная, содомия считалась преступлением, а куда более консервативный магический мир отделился вовсе во времена, когда действовал закон, по которому за шпих под хвост вешали.
4) Учитывая, что Меропа — это еще и звезда из созвездия Плеяд, а нездоровой страстью к астрономическим именам известно одно семейство...
5) Хотя в сорок третьем активность Люфтваффе занчительно снизилась, в марте-апреле действительно происходили дневные бомбардировки Лондона.
Тренировочная база на территории замка Акнакерри, Шотландия, 1943 год(1)
Рядовые, быстро построившиеся в шеренгу, вытянулись, хотя многим это было явно трудно: здесь нагрузки были на порядок выше, чем в обычных тренировочных лагерях армии Его Величества. Настолько выше, что некоторые из числа тех, что изъявили желание из пехоты перейти в подразделения с безликими номерами, уже были отправлены обратно, как не выдержавшие. В первый же день кандидатам «всего лишь» пришлось сразу, сгрузившись с поезда, пробежать с полной выкладкой до замка — восемь миль, на протяжении которых ты сначала думаешь, что сдохнешь, а потом перестаешь думать вовсе.
«Замок, потом сортировка. Как-то это знакомо.»
Распределяющей Шляпы тут, конечно, не было — зерна от плевел отделял лично лейтенант-полковник Воган(2), командовавший лагерем. И, конечно, никаких факультетов — просто «годен» или «негоден». Если бы Риддл верил в Бога, он поблагодарил бы его — пускай магия и ушла почти, но он все равно оставался крепче обычных людей. Впрочем, стоило поблагодарить и лейтенанта Оуэна из учебного полка Винчестер, где Риддл пробыл тринадцать недель перед тем, как написал заявление о переводе — тот поставил его обычным стрелком, а не пулеметчиком или, того упаси, гранатометчиком. Таскать на себе кочергу BREN было бы просто тяжелее, а тех, кого армия награждала правом волокать тридцатидвухфунтовый PIAT, и вовсе открыто называли самоубийцами. Что, учитывая милые особенности этого дьявольского сооружения, было вовсе не преувеличением(3).
Проковылявший вдоль шеренги одноглазый с нашивкой уоррент-офицера(4) оглядел солдат, не нашел, к чему придраться, подошел к столам с разложенным оружием, расставленным по мокрой с утра траве, и взял один из образцов:
— Ну что, щеглы, я — уоррент-офицер Стоктон, а с младшей сестрицей(5) этой хуевины вы уже должны были познакомиться. Майор Шеперд и мистер Терпин осчастливили армию Его Величества пистолетом-пулеметом STEN, а хитрые жопы, про которых вам знать все равно не надо, сделали вот это.
Уоррент-офицер похлопал рукой по обтянутой грубым брезентом трубе, заменявшей знакомый рядовым перфорированный кожух.
— Чем хуева наша «Марк 2»? Хотя, скажу вам, щеглы, «Марк 3» еще хуевее — хорошо, что это дерьмо решили больше не выпускать.(6) Так, вот ты, рядовой, — инструктор ткнул пальцем в здоровенного шотландца, которому, естественно, вручили пулемет и велели таскать его с собой везде, как любимую волынку.
— Рядовой МакГонагалл, сэр!
— Ну, МакГонагалл, чем хуева наша любимая «Марк 2»? — тут же рявкнул Стоктон.
— Это, ну… — в полном соответствии со внешностью рядовой явно не был титаном словесного витийства, даже если бы принял на грудь пинту виски.
— Пятьдесят отжиманий, блядь! — оценил ответ инструктор и, когда рядовой исполнил указанное и вернулся в строй, продолжил. — Так вот, не буду ерзать жопой: эта ебаная сука хуева совершенно всем. Она сделана из говна, лежит в руках, как говно, стреляет как говно, причем делает это даже тогда, когда никто, блядь, стрелять и не собирался(7). А еще, блядь, она делает это громко!
Стоктон снова похлопал по странному стволу своего оружия.
— Так вот, вся хуевость «Марк 2» в этой железяке сохранилась, за исключением одного — теперь она делает это тихо. Причем, блядь, нас наконец-то осчастливили этой сранью Господней не тогда, когда мы по уши в говне забирались колбасникам в самую жопу, а когда нас, блядь, переориентировали на общевойсковые операции! Коммандос, блядь, на общевойсковые! (8)— Стоктон явно входил в раж. По нему, в общем-то, было прекрасно заметно, что немцы за Каналом были не очень гостеприимны. — И вот теперь, блядь, я пропердываю казенные портки в этом ебаном замке и учу вас, как не сдохнуть с этой хуйней в руках. Так, блядь, ты!
На этот раз палец уткнулся в Риддла.
— Рядовой Риддл, сэр!
— Ну и ебло у тебя, — ощерился Стоктон. — А, помню такого в списках. У тебя еще второе имя, блядь, припизднутое. Марволо, нахуй, вот уж в рот мне ноги. Тебя что, залетный циркач заделал? Хотя нет, пидоры они все. Похер, демонстрируй разборку и сборку.
Риддл подошел к столу и взял один из пистолетов-пулеметов. Это маггловское поделие было простым, как яичница, и все операции с ним моментально вбили в подкорку еще в учебке. Отсоединить магазин, утопить кнопку в задней части ствольной коробки и снять приклад, вытянуть крышку с пружиной… Не сложнее, чем сварить зелье уровня первого курса.
«Не думай о зельях. Ты теперь маггл.»
Снятие глушителя ничем не отличалось от отворачивания кожуха на обычном «СТЕНе». Риддл собрал обратно пистолет-пулемет еще быстрее, чем разбирал, и положил его обратно.
— Ну, по крайней мере, ты не такой дебил, как МакГонагалл, — оценил уоррент-офицер. — Поэтому, блядь, тридцать отжиманий!
— Есть, сэр!
В отжиманиях, в принципе, Риддл не видел ничего страшного. Простые повторяющиеся движения, которые очищают голову не хуже, чем окклюменция. Еще в учебке он быстро перестал удивляться тому, как много, оказывается, у магглов способов заставить себя (или кого-то другого) вообще ничего не думать, при этом не используя ни капли магии.
— А теперь каждый, блядь, продемонстрирует мне умение обращаться с этой херовиной! — рявкнул Стоктон, который, судя по манере выражаться, имел в магическом мире одного родственника в красной мантии.
Когда солдаты закончили лязгать железом, Стоктон удовлетворенно скомандовал:
— А теперь, блядь, отбираете из вот тех ящиков по три магазина, которые подойдут к вашей железяке — да, блядь, мы не колбасники, у нас магазин — плод ебучего высокого творчества и может ни хуя не влезать, если его ебучий создатель был не в настроении, снаряжаете их патронами и ползком хуячите на стрельбище!
Риддл мысленно простонал. Он, конечно, уже понял, куда попал, учитывая, как им пришлось добираться до замка от станции. Да и местные уже успели просветить, что, если коммандос не тренируется, он или сдох, или сачкует. Ни одна из этих причин к уважительным здесь не относилась. Но все равно то, что явно больной на голову инструктор вытащит из-за стола пулемет и выпустит над головами солдат очередь трассирующими, его несколько шокировало.
— Чего уставились, блядь? —заорал Стоктон, меняя магазин «БРЕНа». — Здесь вам, блядь, не ебучая пехота, в которой сопливым педикам выдадут холостые, а то и деревянную винтовку, блядь, как в сороковом(9)! Хотите играться в игрушки — пишите рапорт и уебывайте!
Рядовые поспешно плюхнулись на холодную землю, закидывая оружие за спины. Это опять не понравилось уоррент-офицеру, который доходчиво объяснил им, что коммандос, который не держит оружие в руках — любитель мужчин, плод противоестественной связи ирландского католика с макакой, дерьмо похмельного Сатаны и позор британской армии, что, конечно, в этом списке было самым страшным.
— Кстати, а где стрельбище? — Риддл спросил шепотом у ползшего рядом солдата, с которым еще не удосужился познакомиться.
— Миля, вроде, — ответил тот.
«Кажется, я скоро вспомню маггловский мат.»
— И что это, блядь? — Стоктон выпустил еще одну очередь, причем гораздо ниже. — Ты, как там тебя!
— Рядовой Форман, сэр! — раздалось где-то позади Риддла, и он непроизвольно оглянулся, насколько это позволяла поза.
— Ты, блядь, пидор? Или, может, ты считаешь меня пидором? — в руках быстро приближавшегося, несмотря на хромоту, Стоктона вместо пулемета уже оказался «виккерсовский» шомпол(10). — Тогда какого хуя ты отклячиваешь так жопу? И хули ты не записался на Королевский флот?
Под звуки хлестких ударов Риддл пополз дальше. Прямо как вернулся в родной Хогвартс — только вместо мантий форма, а вместо розги — казенный шомпол. К счастью, слизеринцы были достаточно изворотливыми, чтобы не нарываться на третий раздел школьных правил, подробно (еще бы — он пополнялся веками!) расписывавшего, за какие прегрешения ученика можно выпороть, за какие — подвесить, и список наказаний явно показывал, что фантазия на воспитательные меры у предков была хороша. Высшим пилотажем считалось, конечно же, подставить под наказание какого-нибудь грязнокровку с Гриффиндора или, на худой конец, Хаффлпаффа, хотя второе не рекомендовалось: «барсуки», когда прижимало, вполне соответствовали животному со своего герба и брали если не умением, то яростью и числом. Рейвенкло по молчаливой договоренности обычно не трогали — они были индивидуалистами… но способными подойти к мести очень изобретательно.
Под мысли о Хогвартсе ползти было легче, Риддл уже даже начал привыкать не реагировать на регулярную стрельбу сзади — причем Стоктон не ленился идти за своими подчиненными следом, чтобы пулемет всегда звучал громко. Итак, Рейвенкло… Неплохой факультет для подбора чистокровной невесты или должника, на котором, по слухам, порядки были на уровне нынешних казарменных: «милые» ботаники не выносили сор из избы и не стравливали пар в открытой вражде факультетов, а с наслаждением строили иерархию внутри собственного, затаптывая слабых и стараясь залезть по другим повыше.
На стрельбище, естественно, после такого способа добраться туда мало кто смог хотя бы для приличия попасть по мишеням. Руки плохо слушались, да и сосредоточиться на цели через отверстие апертурного прицела было нелегко. К тому же Риддл, как и все его сослуживцы, быстро понял, почему глушитель обтянули брезентом — так он все равно жег руки, но хотя бы начинал это чуть попозже. STEN лязгал железом, дымил не самым качественным порохом, причем Том быстро заметил, что в его сторону вони летит больше, чем при обычной стрельбе. В общем, ничего хорошего от этой маггловской поделки ждать не стоило. Стрелять очередями Стоктон вообще запретил.
«Ты сам теперь маггл, не забывай.»
Пришлось опять поползать — каждый, заваливший стрельбу, получал от инструктора «энфилдовский» штык и отправлялся поражать мишень так, раз уж без толку потратил казенные патроны. Собственного штыка у их пистолетов-пулеметов, в отличие от стандартных «Марк 2», не было — но Стоктон, кто бы сомневался, заранее припас винтовочный, прекрасно зная, чем для новичков закончатся стрельбы. Затем по возвращению — разборка и чистка, причем вот тут-то многие прокляли тех, кто догадался оснастить STEN глушителем: сначала нужно было открутить специальной отверткой успевшую прикиснуть пробку (свою отвертку МакГонагалл умудрился сломать и снова отжимался), затем долго и муторно надраивать все высыпавшиеся перегородки.
«Совсем как десяток котлов после особо цепких зелий.»
Том старался не думать о Хогвартсе так же, как до этого пытался не думать об… Стоп, стоп, освобождаем голову. Руки совершают механические движения, голова абсолютно чиста. Собрав STEN обратно, он отчитался уоррент-офицеру, только хмыкнувшему — Риддл опять успел все сделать первым.
«Потому что я и должен быть первым.»
Последующие дни при всем желании нельзя было бы назвать одинаковыми. Даже бесконечная физуха никогда не повторялась: от марш-бросков вокруг Лох-Аркейг, где и налегке-то можно разбить ноги и переломаться, не то что будучи полностью экипированным, до сплавов на байдарках. И все было «не как у девочек», как не переставали твердить инструкторы: если ножевые тренировки — то с настоящим «Ферберн-Сайксом», если обучение установке и обезвреживанию мин-ловушек — то они действительно взрывались(11).
На этом этапе списали О’Нила — низкорослого крепыша из-под Белфаста, оказавшегося недостаточно осторожным, еще двое валялись в лазарете с осколочными. Риддл же, заслужив славу человека, на котором все заживает, как на собаке, уже перестал обращать внимание на мозоли, легкие ожоги и порезы. Ко всему можно привыкнуть — и к этому, оказывается, тоже.
Кормили на удивление хорошо, хотя для гражданских еще с сорок второго почти на все продукты ввели карточки, и их еще как не хватало: после лета с приютскими Риддл отъедался в Хогвартсе, где еда всегда появлялась, как по волшебству. Он не особо набирал мышечную массу, как тот же МакГонагалл, но становился все крепче — и ловил себя на мысли о том, что ему это нравится. Его было уже не назвать эталоном слизеринца, к чему было положено стремиться на факультете: пороховая гарь надежно заменяла аристократическую бледность, а тонкие пальцы человека, которому неприличен физический труд, твердели. И это было по душе Риддлу — чем меньше он походил на себя в прошлом, тем легче было не вспоминать Большой зал, вечера в библиотеке, беседы в гостиной факультета у камина. Здесь все было на порядок проще: никаких вроде бы простых, но с десятью слоями подоплеки, разговоров, расшаркивания и заучивания наизусть «кто есть кто» до пятого колена. Риддла учили убивать и не оказаться убитым самому, хотя бы первое время.
В этом тоже была своя красота. Не гордо стоять, демонстрируя противнику на дуэльном помосте несокрушимость своего щита, а вжиматься в землю, сливаться с кустарником. Моторика, наработанная с палочкой, не помогала в стрельбе — но Риддл уже не раз ловил себя на мысли, что, встретив лучших дуэлянтов слизеринского седьмого курса, успел бы убить тех даже до того, как его заметят — или, наоборот, открыто приблизившись вплотную, так и не попав ни под одно заклинание, и вонзив свой кинжал сквозь дорогую мантию по самую гарду.
Иногда, как бы он это ни запрещал себе, он вспоминал разговоры в Хогвартсе. Особо не скрываемые старшекурсниками рассказы о том, как они позабавились с маггловскими животными там, вне школы, как их предки доблестно соблюдали обычаи кровной мести (с подробностями, достойными пары запретных гримуаров). Обсуждения того, что они будут делать, когда в Англию придет Гриндевальд — а в сороковом это было отнюдь не страшилкой, хотя такие разговоры уже по возможности скрывали. Как дети, честное слово… Шестнадцатилетний Риддл, добавивший себе в призывном пункте пару лет, понял, что он — нынешний он — действительно считает бывших соучеников, даже тех, кого заслуженно боялись, обычными детьми.
«Интересно было бы поглядеть на какого-нибудь Малфоя в окружении отряда боевой группы(12), просушивающего исподнее.»
А магия все не возвращалась, как будто заменившие магические учебники тонкие брошюры с заголовками наподобие «Тренировки со стрелковым оружием, часть 1. Легкий пулемет, 1942» не давали ей вернуться. Первое время рука с шомполом непроизвольно пыталась совершить S-образное движение «Экскуро». Но Хогвартс остался в другой жизни — а в этой Риддл начинал учиться радоваться малому. Например, что можно просто снять ботинки и вытянуть ноги к костру на вечернем привале — солдат старались поменьше держать в поставленных на скорую руку казармах, они почти всегда были в движении, а разбивали палаточный лагерь уже на автомате.
— Что там сегодня? — нетерпеливо промычал МакГонагалл, бывший первым любителем пожрать на весь Акнакерри, копаясь в рюкзаке.
— Ты ж сам его собирал, Эрни! — донеслось сзади.
«Мы как-то сразу привыкли зваться по именам. Нонсенс по меркам Слизерина.»
— Не, ну а вдруг, — задумчиво ответил пулеметчик, вертя в руках жестянку «булли-бифа». — Мало ли, добрая фея прилетит и поменяет мне паек на ленд-лизовский(13)… А лучше на два…
— Главное, отберите у него бобы! — крикнул кто-то со стороны минометчиков. Ну да, они-то как раз были рядом с МакГонагаллом, на которого по возможности старались повесить часть скарба от своего трехдюймовика. О том, что бобы из пайка и МакГонагалл — сочетание, запрещенное Женевским протоколом(14), в третьем отделении знали, как истовый католик — Pater Noster.
Огненно-рыжий Керриган, разводивший огонь — вольность в виде костров здесь допускалась, хотя солдатам быстро вбили в голову, что на боевых можно использовать только штатные «Гекси»(15) — задумчиво сказал:
— Интересно, куда нас в итоге отправят?
— Слышал про Италию, — ответил Риддл, который как-то незаметно стал в боевой группе штатной «головой». — Парни из «десятки»(16) уже на ушах стоят, высадка давно была, но там все капитально застряли. Владеющих итальянским с руками отрывают.
— Италия, да еще в это время года, когда уже не жарко… — мечтательно закатил глаза отвечавший за взрывчатку Джо Стоун, как и Риддл — приютский лондонец. — Знаете, а мне уже начинает нравиться в армии. Так, Тома отправим по местным матронам…
— Зачем? — прогудел МакГонагалл, печально рассматривавший дно пустой жестянки.
— А зрелые дамы до таких красавчиков падки, — охотно пояснил радист Уилкинс, который до войны работал в ресторане «не для всех» и всякого успел, похоже, насмотреться. — И им хорошо, и тебе прибыток.
Риддл лениво запустил в радиста пустой банкой. Все уже как-то успели привыкнуть, что разговоры на подобные темы — а от них не спасали даже запредельные нагрузки — с Риддлом вести бесполезно, потому что он замыкался в себе, явно демонстрируя нежелание продолжать общение. В принципе, от него быстро отстали, учитывая, что Риддл был из Лондона, могли что-то правдоподобное сами для себя насочинять.
— Вино, женщины, море — что еще нужно для счастья? — подражая пафосному декламатору, продолжил Стоун. — А, ну да, там еще зачем-то в тебя стреляют чертовы макаронники.
— Макаронники уже капитулировали, там теперь колбасники, — поправил его Риддл.
— А какая нам разница? — искренне удивился МакГонагалл, пристраивая поудобнее рядом свой пулемет.
1) Во время войны замок и прилегающая территория использовались как основная база тренировки коммандос. https://en.wikipedia.org/wiki/Commando_Basic_Training_Centre_(United_Kingdom)
2) По-нашему подполковник. Реальная личность, кстати.
3) Принимали на вооружение эти 14,4 килограмма оружейной мысли в срочном порядке без должных испытаний — в результате выяснилось, что даже в полигонных условиях на расстоянии всего в сотню ярдов солдат может попасть в танк всего в 60% случаев, при этом четверть гранат образца Mk I просто не взрываются.
4) Несмотря на название, офицерским чином не является.
5) В английском оружие, как и корабли — she.
6) Таки да, STEN Mk III разрабатывался как еще более простая и дешевая версия STEN Mk II, который и сам-то был, мягко говоря, конструкцией для наколенной сборки. Клепали Mk III исключительно на фабрике братьев Лайнс, до войны выпускавшей детские игрушки, и, как только острая потребность в оружии спала, в 1943 году производство Mk III свернули.
7) Таки да — если прикладом невзведенного STEN ударить во что-нибудь, затвор откатится достаточно далеко, чтобы на обратном ходу дослать патрон в патронник и разбить капсюль. Именно поэтому на Mk V был добавлен передний вырез блокировки затвора (аналогично изначально имевшемуся заднему).
8) Аккурат в 1943, вместе с реорганизацией.
9) Британия реально использовала тренировочные винтовки Swift, которые могли научить солдата только прицеливаться и нажимать на спуск, от них армия отбрыкивалась, как могла. https://www.rifleman.org.uk/The_Swift_training_rifle.html
10) Это стальной пруток метровой длины, если что.
11) И это действительно происходило именно так.
12) После реорганизации 1943 года — 30 человек.
13) Bully-beef — консервированная солонина с добавлением желатина, типично входившая в армейские пайки Великобритании в обе мировые войны. Американские «полевые рационы К», среди прочих поставок продуктов приходившие в Британию из США, ценились куда выше.
14) «Протокол о запрете применения на войне удушающих, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств» 1928 года.
15) Компактная индивидуальная плитка, названная в честь гексаминовых таблеток (сухое горючее). Сменяла постепенно во Вторую мировую малоэффективные «плитки Томми», использовавшие пропитанный горючим фитиль в обычной консервной банке. Хотя «Гекси» военных лет делались из тех же самых банок.
16) 10-е подразделение коммандос формировалось из иностранных добровольцев.
Ладно, давайте немного развлечемся, кровь и кишки еще подождут.
То же место, то же время
Однако не так-то просто было встроиться в маггловскую жизнь — если в чем-то помогали ум и умение быстро усваивать нужную информацию, то в другом у Риддла не хватало самых азов и банального умения думать, как маггл, которое за время жизни на Слизерине, оказывается, прилично атрофировалось. В обычной пехоте было бы проще, но в коммандос просто не могло быть незаменимых специалистов. И поэтому...
— Ты теперь тяжелый! — палец Стоктона ткнул в Уилкинса. — Риддл! Вызывай помощь!
Том обреченно посмотрел на ящик, скрывавший в себе устройство, официально называвшееся «Беспроводной набор номер 18», а проще говоря, рацию. С ней, в принципе, можно было научиться обращаться, как со сложным зельем(1) — сначала по рецепту подключаем батарею, потом переводим переключатель «Батареи» в положение «Включено», затем поворачиваем регулятор «Настройка ГО в МГц»(2)… Стоп, тут уже требовалось что-то побольше автоматизма — то, что отличает мастера зельеварения от ремесленника, а подготовленного связиста от Риддла. Увы.
— Что такое «Воздушная настройка»(3)? — пользуясь тем, что Стоктон прошел назначать убитых и раненых дальше, Риддл шепотом спросил у изображающего тяжелораненого Уилкинса.
— Антенный тюнер это, блин. Стой, антенну собери! — лучше бы Уилкинс ничего не отвечал, потому что мозг Риддла закипел окончательно. Он, лорд Волдеморт, не может понять ни слова и не может заставить работать маггловскую поделку!
— Так, ну и хули? — характерный звук шагов Стоктона нельзя было не узнать. — У него кишки выпущены! Пулеметчику хуй оторвало! Там вообще пиздец! Где связь, блядь, я тебя спрашиваю?
Риддл судорожно пытался заставить рацию работать и даже вспомнил, как свинчиваются коленца антенны. Так, «Переключатель измерителя» на «АЕ», «Переключатель АЕ» на… Да на сколько же?
— Ну пиздец! — остановил его Стоктон. — Все, нахуй, первое отделение полегло! Второе отделение полегло, блядь! Третье отделение полегло, блядь! Боши уже тебя в жопу ебут, потому что ты, пидор, нихуя не сделал!
«Полусотней отжиманий не отделаюсь.»
— Уилкинс, вставай. Сдох, что ли? — вынес вердикт уоррент-офицер. — Выдашь этому наставление. Чтобы к пятнице от зубов отскакивало. От владения, блядь, до ебаного ремонта! Ах да, Риддл, рацию и мертвого товарища в лагерь, блядь, тебе переть на своем сраном горбу.
На лицах Уилкинса и Риддла застыло одно и то же выражение: «Пиздец».
До рядов хижин Ниссена(4), служивших в Акнакерри казармами, Риддл добрался на последнем издыхании. Все-таки, несмотря ни на что, возможности шестнадцатилетнего парня были далеко не безграничными. Знаний Риддла бы хватило на то, чтобы справиться парой взмахов палочки — вот только ни палочки, ни самой магии не было. А в маггловской магии разбираться было пыткой.
Когда Том в первый раз взял в библиотеке книгу по древненорвежским проклятиям, написанную на староанглийском, даже там все было с первого раза понятнее. Риддл уставился в каракули из завитков, прямоугольников и пересекающихся линий, сопровождавшихся какими-то цифрами и обычными латинскими буквами, и не понимал ровным счетом ничего. Интересно, как это у магглов? Как и в магическом мире, есть семьи, где знание передается от отца к сыну? Стоп, но Уилкинс-то тарелки по ресторану носил!
Одно Том осознал точно — церковноприходская школа, куда приходилось ходить до одиннадцати лет, ничего полезного в маггловском мире, кроме умения читать и писать, ему не дала вообще. И это ему еще чертовски повезло встретить Муди и получить от него правильный совет — армия была хороша хотя бы тем, что большую часть времени тебе просто показывали, что делать, или приказывали делать то, что уже показывали, а забивать голову думами солдату Его Величества не полагалось. Когда до Риддла дошло, что в обычном маггловском мире он был бы беспомощен, накатила злость на самого себя. Править магглами, ага, указать грязнокровкам, ничего не понимающим в жизни великой магической Британии, на их место, ага дважды. Том представил себя пытающимся разбить «Бомбардой» даже не «Черчилль», а куда более слабый «Кромвель» (с другими английскими, а тем более немецкими, танками ему еще не приходилось встречаться), и проклял напыщенных болванов, которые так любили толкать в гостиной Слизерина пафосные вещи про «маггловских животных».
«Как и ты сам.»
Том задумался — а вообще, на что годится волшебная палочка как оружие? Одной из базовых тренировок в Дуэльном клубе было метание заклинаний в круг диаметром один ярд на двадцати ярдах(5) — а ведь «двадцать из двадцати» могли уверенно сделать только известные мастера уровня Филиуса Флитвика, перед войной взявшего два чемпионата подряд (хотя в силу происхождения для слизеринцев он не был лицом, чьими успехами достойно интересоваться). Так, теперь возьмем сто ярдов — смешную дистанцию не только для шестифунтовой пушки «Кромвеля», но даже для его пулеметов. Заклинание летит по прямой. Значит, даже для очень тренированного мага круг будет не менее пяти ярдов… А «Кромвель» в высоту и ширину, считай, вполовину меньше. Да уж, «Бомбарде» стоит предпочесть «бомбарду Блэкера»(6). А власть в маггловском мире, кажется, стоит брать маггловским же оружием(7).
Том вздохнул и перелистал наставление к началу. Здесь хотя бы часть слов была знакомой и относительно понятной. «Беспроводной набор номер 18 разработан для телефонии и CW на коротких дистанциях…», дьявол!
— Слушай, если ты завалишься, Стоктон и мою жопу порвет, — вздохнул Уилкинс, видя написанные на лице Риддла мучения. Он-то был занят простым и понятным делом — надраивал промасленной ветошью STEN и выданный ему, как и всем остальным «на крайний случай», завезенный с ленд-лизом американский пистолет. Можно было только позавидовать.
— Не завалюсь, — почти прошипел Том. — Джим, просто нормально объясни мне, зачем сначала нужно переключить измеритель на «АЕ», что бы это ни значило, и какую цифру выбирать на «Переключателе АЕ».
— Ну, смотри, — Уилкинс вздохнул, наверное, перебирая в уме грехи, за которые его могли наказать личным учеником. — Антенна может работать хреново, а может совсем хреново. Значит, вместо связи у тебя большой и толстый болт, а Стоктон приближается к твоей жопе.
— Доходчиво, — хмыкнул Риддл, уже начавший привыкать к простоте армейского диалекта маггловского английского.
— Когда измеритель у тебя включен на «АЕ», его стрелка показывает… А, да похуй, что она показывает, она в идеале должна смотреть сюда, — Уилкинс ткнул пальцем в приборчик с непонятной надписью «Миллиамперметр». — А антенна хуевая, поэтому так не выходит. Поэтому ты сначала переключателем «АЕ» выбираешь один из выводов катушки в контуре согласования… А, забей, короче, это грубая настройка. Выбрал одну, крутишь регулятор.
— Который «Воздушная настройка»?
— Бля, — кивнул Уилкинс. — Ладно, пусть будет воздушная настройка. Не вышло выставить стрелку? Переключаешь «АЕ» на следующую цифру, все заново. Если вообще не получилось, значит, в рации где-то пиздец.
Риддл еще раз грустно посмотрел в наставление:
— Слушай… А нельзя его было сразу так написать?
— Не знаю. Но у нас в учебке примерно так же и объясняли, — Уилкинс посмотрел на часы. — Хорош голову ломать, ужин подождать не останется.
Пока группа находилась рядом с замком, в убогих, но все-таки бывших чуть покомфортнее палаток «хижинах», рядом подымливала полевая кухня. Естественно, Уилкинс с Риддлом оказались далеко не в начале очереди, в которой уже привычно орали:
— Эй, вытолкайте его в конец!
Подпускать к раздаче одним из первых МакГонагалла никто не хотел. Бездонного шотландца вообще уже считали тайной разработкой Офиса стратегических служб, предназначенной для заброски в тыл противника с целью уничтожения запасов продовольствия. А если найдется — то еще и шнапса. Пулеметчик лениво отбрехивался, что не виноват в том, что у него такая кость широкая, и все больше напоминал Риддлу одного хогвартского ученика — тоже не блиставшего интеллектом, но уже в свои щенячьи годы здоровенного.
«Этот, по крайней мере, не разводит под кроватью акромантулов.»
Ели здесь же, расположившись вокруг кухни — столы с прочей мебелью для коммандос считались уж слишком большим сибаритством. Где можешь — там и ешь, не нравится — надо было проситься в штабные крысы. Будущие коммандос разбивались на «группы по интересам» — в стороне замка собирались обычно ирландцы, хотя их здесь откровенно недолюбливали(8), но в каждой партии новоприбывших все равно нет-нет да находились сыны Зеленого острова. Шотландцы, валлийцы… В этом наборе даже собралось свое лондонское землячество, с которым обычно и оставался Уилкинс, не забывавший, впрочем, заскочить и к парням из Корнуолла и Девона, имея в тех краях немало родни.
— Двадцать к одному, — с заговорщическим шепотом он наклонился к Риддлу, как раз о чем-то быстро пошушукавшись с южанами.
Риддл вопросительно посмотрел на него, ничего не спрашивая из-за занятого ужином рта.
— Ставки на то, что ты облажаешься. Обычная пачка сигарет к одной штуке!
— По каким сигаретам счет? — в разговор тут же включился Стоун.
Вопрос был действительно важный, ибо содержимое жестянок из пайков, на которых просто было написано «Сигареты», а на самих сигаретах помимо привычного по гражданке «Gold Flake» — «H. M. Forces», пахло чем угодно, но не табаком(9). Флотский «Player's» ценился куда выше (но его попробуй достань!), а американцы имели наглость вкладывать в свои «рационы К» обычный «Camel», «Chesterfield» или, на худой конец, «Lucky Strike» в маленьких пачках по четыре штуки(10), и вот тут курсы обмена уже могли подскакивать так, что биржевым маклерам и не снилось. Учитывая, что пайки в последнее время подвозили только английские, курс «жестянок» уже стабилизировался на критически низком уровне, когда больше брать за хорошее курево совесть не позволяла.
Том про себя выругался. Мало того, что он не любил запах табака — причем неважно, какого качества, так ведь ставили еще и против него! Не то чтобы он в принципе допускал возможность завалиться, но теперь…
— Курс пачка к пачке, — то есть, по словам Уилкинса, за одну американскую на четыре штуки давали двадцатку английских с якобы «индийским табаком». А, поскольку приютская бережливость быстро вспомнилась еще в учебке, да и выменивать все равно особо было не на что…
Мысль, пришедшая ему в голову, настолько пахла детским хулиганством, что Том даже не сразу себя обругал. Дожился лорд Волдеморт — придумать способ оставить толпу магглов без вонючего курева, да еще с помощью дурацкого спора.
— Твои десять процентов, — Риддл пододвинулся поближе к Уилкинсу. — Кто за ставки отвечает?
Уилкинс, оживившись, малозаметным жестом указал в нужную сторону:
— Хьюз, вон тот.
— Ставишь на меня двадцать американских, — Риддл прикинул как-то незаметно накопившиеся запасы.
— Пять пачек? Неплохо, — хмыкнул Уилкинс и тут же услышал:
— Ты не понял. Двадцать американских пачек.
— Херня выйдет. Ставки сразу обвалятся.
— Ладно, — задумался Риддл. — Придется собрать небольшое тайное общество.
«Лорд Волдеморт впал в детство.»
Обзавестись подручными даже в таком детском, чего уж там, занятии было… приятно? Пока Риддл с матом зубрил порядок поиска неисправностей в проклятом «Номере 18», обнаруживший в себе таланты, достойные звания почетного гоблина, Стоун умудрился поставить на уши весь местный бартерный рынок, пустив в ход даже тяжелую артиллерию — ленд-лизовские батончики. Батончики было жалко, после приюта Риддл, грешным делом, был неравнодушен к сладкому. Но еще неравнодушнее был МакГонагалл, а тот тоже не курил. Сигаретный капитал МакГонагалла со свистом пошел в дело.
— Итак, я опять ничего не слышу.
— Эту хуйню менял? — нет, Уилкинса определенно стоило отправить прямиком в Министерство Обороны и посадить заведовать всеми учебными материалами армии Его Величества.
— Менял, — Риддл продемонстрировал радиолампу.
— Это не хуйня, а поебень! — к счастью, ламп в приемнике было всего ничего, и для каждой нашлось свое название.
— Ладно, меняю хуйню, — Риддл выполнил требуемое уже как заправский радист.
— Включай накал и анодное.
— Чего?
— Там один тумблер, блядь!
— Включил.
— Хуйня светится?
— Не светится.
— Блядь, накального нет… Ладно, пошевели вон ту херовину… Блядь, да не руками туда лезь!
— Раньше не мог сказать? — огрызнулся Риддл, только что пощупавший 162 вольта.
— Я тебе третий раз объясняю! Кстати да, нормально уебало?
— Не жалуюсь.
— Запоминаем — анодное в норме…
Где-то там, южнее шотландских гор, в очередной раз ревели сирены воздушной тревоги. Поллукс Блэк, заметно сдавший за последнее время, в сотый раз проклинал себя, что не заказал живой портрет дочери — хотя кто об этом думает в таком возрасте? Вещи пропавшего Тома Риддла потихоньку пылились, перенесенные домовиками в кладовку, а его самого активно искали по Лютному люди, нанятые Блэками — пока что только для разговора. Пока для разговора. А здесь и сейчас Том внезапно понял, что просто-напросто смеется, тряся измерившей анодное напряжение рукой над раскуроченной армейской рацией.
Утром пятницы напряжение чувствовалось уже реальным. Чем-то это было похоже на последний квиддичный матч прошлого курса, когда не просто накопленные очки складывались так, что Слизерин мог с позором остаться без кубка, но и впервые запустили серьезный тотализатор, на который гриффиндорцы внезапно ввалили солидную кучу галлеонов против «подвальных змей». Галлеоны? Пшик! Вы когда-нибудь видели три сотни здоровых лбов, которые вскоре начнут экономить даже самое вонючее курево?
Судя по выражению единственного глаза Стоктона, он уже прокручивал в голове все возможные варианты мучений и унижений Риддла, который наконец-то что-то завалит, причем в той области, где, казалось бы, и не должен иметь проблем смазливый лондонский умник. Ничего, и не таких обламывали.
— Время пошло, блядь! — команда была, естественно, отдана в стоктоновском стиле.
Риддл уже отработанными движениями подключил батарею, соединил кабелем блоки приемника и передатчика, собрал антенну, подал питание. Так, попробуем «4»… Не то. Сразу «6»? Есть!
— Вызываю всех, вызываю всех, вызываю всех! — Риддл удовлетворенно выдохнул, увидев, что стоящая неподалеку рация, настроенная на ту же волну, захрипела, принимая сигнал.
— Обстрел, блядь! — кто бы думал, что Стоктон на этом остановится. В руке уоррент-офицера оказался потертый «Вальтер», привезенный им когда-то с той стороны Канала, и пуля прошила станцию, траурно выпустившую дымок через пробитое отверстие. На то, что пуля пролетела рядом с ним самим, Риддл уже не обратил особого внимания — при всех минусах обучение у Стоктона все-таки было эффективным. Даже чересчур.
Отключить питание. Так, так… Том отчетливо осознал, что он может это сделать, здесь и сейчас. Неважно, как именно работало это нагромождение хуйней, хуевин и поеботин, и как они взаимодействовали. Он. Мог. Заставить. Это. Работать. Он. Овладел. Чертовой. Маггловской. Магией. Перебитые провода срощены и заизолированы. Это меняем. Это поправляем. Батарея. Питание.
— Так, блядь, а теперь скажи мне, как такой имбецил, как ты, мог это сделать? — по голосу Стоктона было непонятно, то ли он доволен, то ли, наоборот, хочет разорвать Риддла на флаг Империи, Над Которой Никогда Не Заходит Солнце.
— Срастил перебитую срань и заменил поеботину. Сэр,— гордо отрапортовал Риддл, держа в руках нижний цоколь разбитой радиолампы.
1) Можете тоже попробовать почувствовать себя Томом: http://www.vmarsmanuals.co.uk/archive/65_WS18_Working_Instructions.pdf
2) В оригинале «M.O. Tuning frequency in m/cs», сиречь более-менее приближенный к прочитанному Риддлом перевод — «Настройка главного осциллятора в мегагерцах».
3) Не владеющий терминологией Риддл, естественно, понял Aerial tuning буквально.
4) Легковозводимое сооружение, похожее на мини-ангар, такие широко применялись армией Британии в войну.
5) Цифры взяты от балды, хотя, учитывая, что магические битвы у Роулинг даже у известных боевых магов выглядят как упорное закидывание друг друга огоньками на расстоянии плевка...
6) Противотансковый миномет, прямой предок PIAT. https://www.yeovilhistory.info/hgw-blacker.htm
7) А вы думали, он станет добрым и пушистым?)))
8) 10-е подразделение было изначально задумано сформировать из северных ирландцев, но его в итоге пришлось раскидать по частям, ибо достаточно добровольцев и младшего командного состава для него так и не смогли насобирать по всему Ольстеру, и только в 1942 оно было создано вновь уже как интернациональное.
9) С началом войны в Британии, табак импортировавшей из колоний, с ним стало весьма хреново.
10) Вот таких, например: https://collection.nam.ac.uk/detail.php?acc=1989-04-116-838-5
К концу пятой недели обучения нервная обстановка все-таки уже чувствовалась повсюду, и не только из-за того, что «тайное общество» Риддла стало монополистом в сфере удобоваримого табака. Ирландцы, оставшиеся без курева вообще, вроде как даже собирались устроить проклятым сассанахам «темную», но эта идея встретила молчаливое, но очень конкретное неодобрение МакГонагалла, который уже сожранные батончики любил больше, чем абстрактные понятия о справедливости.
Только Стоктон оставался на одной волне и как раз добрался с ежевечерним разносом до громилы-горца:
— Вот объясни мне, блядь, как можно было погнуть ствол, мать твою, «БРЕНа», и получить один только блядский синяк на ребрах? Я в сорок первом уебал таким пулеметом пидорасу в эсэсовской форме и расхуярил ему башку, как тыкву сраную, и ебаный пулемет, блядь, нужно было просто протереть тряпочкой! Блядь, да тебе даже не RTU надо въебать(1), а сразу сослать на гражданку в твои ебаные горы и наказать не размножаться! Хорошо, блядь, что ты один такой!
— Нет, сэр, — тут шеренга синхронно замерла не дыша, потому что за все пять прошедших в Акнакерри недель МакГонагалл впервые не согласился с ором уоррент-офицера. Даже сам Стоктон, казалось, опешил на мгновение, что позволило рядовому продолжить:
— Нас трое МакГонагаллов, сэр. Старший, Роберт, священник, у него уже дочке восемь лет осенью будет. Забавная она такая. И имя забавное, Минерва(2). А средний, Брюс, в авиацию пошел, он пока без бабы. И я, значит, младший, вот.
— По тебе видно, блядь, что ты младший! — Стоктон пришел в себя. — Иисусе, мне даже страшно представить: Минерва МакГонагалл, блядь! Ладно, сраная горилла у вас в семье уже есть, а она кем вырастет? Ведьмой, блядь, чтобы ее папаше до смерти икалось? А ну собрал весь свой шмурдяк и бегом пять миль, сука! Пять, блядь, это после четырех, а четыре после ебаных трех! Ты еще и считать не умеешь, блядь! У тебя, блядь, дедушки-поэта не было? (3)
— Есть, сэр! — привычно, хотя и непонятно в контексте последнего вопроса, ответил МакГонагалл и отправился по уже протоптанной предыдущими наказаниями тропе отбывать нынешнее.
«Даже подозрительно забавное имя для дочки шотландского попа. Надеюсь, к ним тоже придет Дамблдор, и все МакГонагаллы его будут долго и с удовольствием бить ногами.»
— Пиздец, блядь, кто бы мне сказал, что я буду сочувствовать ебаным Гансам, — сплюнул Стоктон под звуки удаляющегося топота. — Даже ебаный Гитлер, срать бы ему в рот, не заслуживает хуева МакГонагалла. А вы хули лыбитесь, будто уже спороли нашивки на память(4), блядь? Вольно! Оправиться и по койкам!
Риддл прошел сразу к себе. Каждая армейская «хижина», наскоро собранная полубочка из профилированной жести на каркасе, что были расставлены рядом с замком у импровизированного плаца, вмещала, в зависимости от размера, до сорока человек без каких-либо намеков на приватность(5). Аккуратного деления на отряды по тридцать человек не получалось, но сами эти «отряды» были один черт условными — по окончанию обучения солдат все равно разгоняли по разным подразделениям четырех новоиспеченных бригад в зависимости от умений одних и потребностей других. Разве что одна эрзац-казарма выделялась — и ее саму, и ее обитателей привыкли называть «десяткой», ибо иностранные добровольцы-то по определению знали с самого начала, что отправятся на службу в Десятое подразделение.
Больше всего Риддла по прибытию позабавило то, что здесь тоже были свои «факультеты», причем, как и в Хогвартсе, чисто условные — тренировали-то всех одинаково, разве что уже пришедшие со специализацией по тяжелому вооружению продолжали заниматься с ним тоже — но, опять-таки, независимо от того, в какое из трех «Коммандо» они попадали. И у каждого «Коммандо» был свой «основатель»: «Коммандо Киза»(6), «Коммандо Хейдона»(7), «Коммандо Стерджеса»(8). В том, что Риддла отправили в последнее учебное подразделение, он нашел отдельную иронию судьбы — ибо сэр Роберт Стерджес давно славился типичнейше гриффиндорским нравом и совершеннейше солдафонской речью. И уже в каждом подразделении были четыре группы, чтобы это хоть как-то походило для слаживания на реальную структуру коммандос. На каждую группу полагался офицер, но основную работу чаще всего выполнял его помощник в сержантском звании.
Или уоррент-офицер, как раз сейчас и взбиравшийся по лестнице старого замка, проклиная опять проснувшуюся стреляющую боль в ноге, которую после операции «Стрельба из лука» (9)так толком и не залечили. Это был не детский «Клеймор»(10) с единственным раненым на пятьсот коммандос… А замок, казалось, упорно не хотел принимать нашествие армии Короля, как будто помнил, что построен на месте старого замка клана Камерон, разрушенного войсками принца Уильяма Августа давным-давно(11). По крайней мере, чертовы лестницы будто специально пытались поставить Стоктону подножку, считая, что раз уж его не добили немцы, то шотландцы себя не посрамят.
Поэтому забираться на второй этаж для доклада Стоктон старался как можно реже, проводя больше времени снаружи, с солдатами. Нельзя сказать, что они были этому рады, но, по крайней мере, группа Стоктона с самого открытия базы всегда числилась в лучших в каждом наборе, и он надеялся, что начальство когда-нибудь это оценит. Нет, конечно, не наградой ему самому — пускай лучше повысят чертова второго лейтенанта(12) Уотсона и отправят отсюда куда подальше. Уотсона его помощник искренне не выносил — неудивительно, только-только выпустившийся из Сандхерста сопляк, которого зачем-то засунули в тренировочный центр в шотландских горах. Еще одна причина из списка тех, почему по меркам Стоктона слово «реорганизация» стало матерным — изначально людей на все должности набирали действительно нужных, и последнее слово было за командиром базы, а Воган, начавший еще рядовым в прошлую войну(13), был своим в доску, да и сын у него не прохлаждался в штабе, а жарил сейчас жопу в Африке. Но тут и Воган разводил руками — мол, просто постараемся сбагрить этого сопляка побыстрее, и все: «иногда один джентльмен просит другого о незначительной услуге». Крысы — они хоть в трюме, хоть в погонах крысы. Просто у одних чутье на кораблекрушение, а у других — на перелом в войне.
Класть с пробором на субординацию — удовольствие не всегда доступное, но иногда какое!
— Прибыл, — коротко сказал Стоктон, ничуть не собираясь отдавать честь. Берет бы потом стирать пришлось.
— А, Стоктон, — временный хозяин кабинета, стол которого для видимости занятости, скорее всего, был заложен папками. — Сверху требования по подразделениям спустили. У тебя все нормально?
— В вашей группе все нормально, — подчеркнул голосом Стоктон, вынужденный обходиться хотя бы без привычного казарменно-английского. — К переводу готовы будут все, если за неделю без происшествий.
— А происшествий мне больше не надо, Стоктон, — выражение лица Уотсона, которому будто бы в лондонском клубе, насчитывающем минимум четыре века истории, поднесли чай с прокисшим молоком, невольно вызывало желание повалить сопляка на пол и разбить ему морду ботинками в кровавую юшку, а потом долго и упорно молотить по тупой голове оковкой приклада, чтобы с треском, чтобы с брызгами. — Так, давай по списку. Андерхилл?
— Без разницы, куда. У него все по среднему, не лидер.
— Брекенридж?
— На воде как у себя дома, да и шотландец. В одиннадцатое бы его, да поздно(14). В остальном ничего особенного.
Пока что все шло нормально. Но Стоктон, прекрасно помня подчиненных по алфавиту, отлично понимал, в какой момент начнется…
— МакГонаголл?
— МакГонагалл.
— Что? — не понял Уотсон, свято уверенный, что уж в его-то произношении ошибок быть не может.
— В Хайленде говорят через «А», — коротко поправил Стоктон. — Это как пэдди Шеймаса Симусом назвать.
— И что будет? — с явной скукой попытался изобразить интерес Уотсон, в очередной раз за последние месяцы показавшись Стоктону похожим на манерного педераста из тех, что любят ходить слушать мальчиков из католического церковного хора.
— В зубы дадут, — объяснил нелюбовь шотландцев и ирландцев к английскому акценту Стоктон.
— Мммм, — промычал Уотсон. — Так что там МакГонаголл?
— Здоровый как бык. Ума столько же. В пулеметно-артиллерийскую группу, любую. Пускай сразу у себя доучивают на «Виккерс», ему эти семь десятков фунтов что слону дробина(15). Карты читает плохо. Буквы тоже.
— Еще неделя! Если с ним у тебя будут проблемы… — завелся Уотсон, пытаясь изобразить командирский голос, что вышло более чем жалко.
— У нас с ним проблем не будет, — акцентировал Стоктон.
За окном резко хлынул дождь — без привычной для этих мест долгой подготовки, со всей возможной силой начав превращать в очередной раз утоптанные сотнями пар ботинок тренировочные площадки в грязные хляби. Нога Стоктона уже не постреливала болью, а устраивала полноценную артподготовку.
— МакТавиш?
— Стрелок от Бога. Но по физическому — на нижней. Я его и гонял по минимальным требованиям, мулов мы всегда найдем, а с винтовкой в руках родиться надо.
— Ладно, понял… Запишем. Риддл?
— Риддл, — выдохнул Стоктон. — Мутный. Себе на уме. Есть лидерские, но только когда ему самому надо.
— В чем мутный? — напрягся Уотсон.
— По бумагам приютский. По морде и речи — нет. Упорство, когда надо, запредельное. Рапорт написал сразу после Винчестера. Спиздит, когда надо, и не моргнет, — казарменный все-таки попер из Стоктона, ибо при виде Риддла у него постоянно чуйка скребла. — Да он последний, кого я бы в хаки себе представил.
— Но?
— Но, блядь… Есть пацаны, которые от крови ломаются. Сразу, через год, один хуй. А этот смотрит, как будто у него кладбище уже за плечами. И рожа при этом, как с плаката в призывном сраном.
— Стоктон!
— Не верю я ему, понимаешь? Вот хоть тресни — не верю.
— Языки?
— Английский только, причем как у благородного, бль… Но прихерился махом, в казарме свой своим, хуй отличишь.
— Стоктон!
— С рождения Стоктон! Куда хочешь, туда и девай, а лучше нахуй вообще.
— Ммм, — Уотсон брезгливо отложил папку, — Доложу капитану по старшинству. Это не наша проблема, понятно, Стоктон?
— Да хоть сразу Вогану.
Проводив глазами Стоктона, все-таки сдержавшегося от хлопанья дверью, Уотсон приоткрыл окно и сел на подоконник, вдохнув пропитанный влагой и озоном воздух. Ему, если честно, собственная личина не нравилась точно так же, как и Стоктону (да и всем прочим здесь, чего скрывать), но вариантов было мало: сыграть кадрового офицера, тем более с боевым опытом, не смог бы и величайший лицедей Британии. Даже таким отбитым, как Стоктон, нужно именно быть, а не казаться. Провал был бы пускай и не смертельным, но совсем не нужным — так что Отдел Тайн был вынужден устраивать своего агента, изначально обрекая его как минимум на остракизм со стороны сослуживцев.
Причем сколько же времени было потрачено впустую — «Сатурн» нужно было разворачивать даже не в сентябре тридцать девятого, а заранее. Но количество бюрократии и откровенных преград, которые пришлось пробивать, оказалось таким, что самое жаркое время было бездарно упущено. Да ладно время — к сорок второму, когда дали «добро», упущены были люди…
Маггловские войны магам были привычны всегда. Чего уж там, если даже легендарный Гриффиндор оставил потомкам пускай и непростой, но все-таки меч, напившийся крови после дня святого Брайса(16) — а ведь Годрик тогда, решив тряхнуть стариной, спустился с шотландских гор и встал под знамена английского короля Этельреда. Когда участвуя в войнах, а когда и, не скроем, разжигая, маги вынужденно ушли в изоляцию во времена Статута о Секретности — и не по доброй воле.
Даже сложнейшие кинетические щиты того времени имели недостаток, делавший их, по сути, малополезными: их возможности были отнюдь не безграничными, срок действия — не бесконечным, и их нужно было ставить вовремя. Не зря же из века в век дети слушали от родителей, а потом и читали в печатных книгах историю Антиоха Певерелла, которому обычным ножом перерезали глотку. Достаточно сильный маг мог закрыть себя от града стрел или остановить арбалетный болт… если успевал понять, что в него стреляют. Фитильный мушкет тоже еще не был проблемой — слишком мала дальнобойность, слишком заметен стрелок. Но здесь уже начинали игру большие числа: магглов становилось все больше, а их жизнь оставалась такой же дешевой.
Замкнувшееся в себе магическое общество, в строгом соответствии с модным недавно учением Шломо Фройда, переродило комплекс неполноценности в манию величия при том, что изоляция неизбежно несла и стагнацию. Возвышение «чистокровных», презрение к «маггловским животным» как-то уводили на задний план память о том, что именно сами маги стали корнем своих бед. Истории о том, как маггловская инквизиция уничтожала ведьм, уже стыдливо умалчивали, что преступлением было не само колдовство, а колдовство злонамеренное, внезапнейше наказуемое и в магическом мире — а следующий заповедям Христа добрый мирянин вполне себе творил чудеса по воле Божьей (ведь справок об этом в небесной канцелярии не спрашивали), а после смерти даже мог быть канонизированным как святой… Святой Мунго, например — и ведь даже не задумывался никто о том, как же так назвали лондонскую клинику! Но нет — антихристианство стало одним из инструментов раскола между мирами, точно так же, как это происходило в исламском мире, где маги старательно забыли понятие «карамат»(17), но всегда повторяли, что маггловская вера за сихр полагает смертную казнь.
Изолированный социум загнивал и вырождался, одновременно пестуя культ «старых обычаев» и «магии времен Основателей». Превозношение чистоты крови и презрение ко всему маггловскому сделали рождение сквибов, которые в достатутные времена оставались обычными членами объединенного общества и даже родоначальниками знатных фамилий, вещью настолько постыдной, что таких детей в лучшем случае выбрасывали во внешний мир. Законы Менделя тогда еще не были сформулированы, а тот факт, что презренных «грязнокровок» начинает почему-то становиться все больше, проходил мимо напыщенных стариков в мантиях времен Кромвеля. Хотя именно сочетание «спящих» генов сквибов со случайными мутациями, которые нет-нет да приводили к появлению настоящих магглорожденных магов, не просто дало прекрасные всходы, но и позволяло надеяться на расширение и возрождение зарастающего паутиной магического анклава в то время, когда у вырождающихся магов рождалось все больше слабосильных детей.
Но двадцатый век, когда уже это было точно понятным даже не только в Отделе, принес катастрофу. Всеевропейская мясорубка забирала с собой и магглов, и сквибов, и магглорожденных, которых магический мир так старательно уже отталкивал, что им ближе оставался родной. Вот только искусство взаимного уничтожения у магглов ушло далеко за пределы, которые современные маги могли бы понять, выбравшись из своей скорлупы, и, подхлестнутое одной войной, еще больше развилось к другой. Счет уже шел на миллионы.
Гриндевальд… В его речах было достаточно разумного, много сумасшедшего, но в одном он был бесспорным гением: вновь смог слить маггловскую и магическую войну воедино. Если в Средние века слабый маг, которого не было смысла учить серьезно, опоясывался мечом и входил в историю как святой воин или погибал безвестным, то сейчас он надевал форму мышиного цвета и перехватывал удобнее свой «машиненгевер». И рота таких по меркам магического мира бессилков добивалась большего, чем сильнейшие из магов. И Британии было просто нечем ответить симметрично — полноценное участие в войне для магов было бы самоубийством в сороковом, да и сейчас, в сорок третьем, осталось бы катастрофой.
Тяжелым, но неизбежным выходом стал «Сатурн». Само название проекта было говорящим — магический мир, вышвырнувший своих детей, теперь пожирал их. Урожденных сквибов и носителей их генов, способных хотя бы чувствовать магию и действовать в магических анклавах, зачастую даже не знавших о существовании волшебного мира («подумаешь, увидел призрака — бывает, а вот соседи не видели») и попавших в армию Его Величества, методично выискивали откомандированные по неписаному соглашению с кабинетом премьер-министра сотрудники. И одним из главнейших центров внимания Отдела, конечно же, стали центры подготовки солдат уровня «выше среднего», не только Акнакерри, но и тот же Бремар(18). Ибо приходилось брать не числом, а умением — а обычный сквиб, получивший должную подготовку, уже превосходил «серых магов» Гриндевальда в бою уверенно. И оплачивал своей «неполноценной» кровью жизнь магов.
Уотсон затушил сигарету. Прозябание в этой глухомани и неприкрытое презрение со стороны окружающих наконец-то дали свои плоды. Да и какие сразу: в улов попал не только тупица МакГонагалл, в семье которого давно забыли о том, что она ведет историю от Конегала Три Копья, убитого ирландскими магами во время завоевания Эйре… С этим-то все было просто и понятно, его можно отправить с пулеметом наперевес хоть штурмовать Нурменгард, и он даже не задумается, почему же этого замка и его окрестностей нет на карте. Уилкинс — урожденный сквиб, это чувствовалось сразу, хотя Отдел так и не смог откопать, из какой он семьи. И Риддл, сквиб, не похожий на сквиба… Пока что он соответствовал своей фамилии. В одном Уотсон сказал Стоктону чистейшую правду: он действительно доложил по старшинству. Просто вышестоящим чинам другой организации.
Предмет обсуждения тем временем пытался заснуть — несмотря на уже привычную усталость, которой должно было хватить на то, чтобы упасть на койку и отключиться до побудки. Не то чтобы мешал дождь, барабанящий по крыше, здесь, наоборот, равномерный шум после пары плотных недель на стрельбище уже как-то проходил мимо. Похожее было после того, как рядовых инструктировали по употреблению бензедрина, который армия Великобритании пожирала миллионами таблеток(19). Маггловское зелье оказалось на удивление эффективным, хотя и грубым, как все в армии Его Величества.
«Через неделю мы поедем на войну.»
Тому, если честно, было не так уж важно, куда именно его распределят — времена выраженной специализации подразделений коммандос уже ушли, за редкими исключениями. Просто дадут оружие, патроны и скажут, куда идти. Риддл поймал себя на том, что не испытывает чего-то особенного при мыслях о том, что ему придется убивать каких-нибудь Гансов или Карлов, хотя в первые дни еще там, в винчестерской учебке, память о том, что именно немецкая бомба стала причиной этого всего, вызывала трудно контролируемые приступы злости. Они первое время помогали, пока Риддл осваивал премудрости обращения с винтовкой и штыком в винчестерской учебке. Это он в прицеле, тот, кто сбросил бомбу. Это тому, кто ее придумал, штык входит в кишки со звуком трескающегося брезента, набитого соломой.
«Это она, та, которая затащила тебя в Лондон.»
— Эй, чего ворочаешься? — только МакГонагалл мог шептать так, что было слышно на всю импровизированную казарму.
— А сам хрен ли не спишь? — огрызнулся Риддл, отвлеченный от самокопания.
— Да вы задолбали оба! — с разных сторон голоса оживились, найдя виноватых в том, что не спала как бы не половина всех здесь. — Если солдат загоняется, значит, его мало загоняли!
1) Return To Unit. Сиречь пинка под зад в родную часть, откуда рядовой прибыл.
2) Ну я ж не зря ему эту фамилию дал, мм?)
3) Уильям Топаз (sic!) МакГонагалл заслужил славу худшего поэта Великобритании.
4) В Акнакерри кандидаты прибывали, оставаясь в штате своих частей, с их знаками отличия и в их форме, денежное довольствие также получая как все еще служащие там. Соответственно, не прошедший курс солдат возвращался обратно, как будто там и был, а закончившие обучение получали перевод в назначенное подразделение коммандос и могли старые нашивки с чистой совестью отпарывать на память, если хотелось.
5) https://hillcraftguidedwalking.com/wp-content/uploads/2018/08/24.jpg
6) Адмирал Роджер Киз — первый начальник Штаба межвойсковых операций (COH), в подчинении которого тогда и были свежесозданные коммандос.
7) Генерал Джозеф Хейдон — командующий Бригадой особого назначения, предтечи коммандос, он же буквальный «основатель» базы Акнакерри.
8) Генерал-майор Роберт Стерджес — на момент событий новоиспеченный командующий Группой специального назначения, сменившей после реорганизации Бригаду особого назначения, ранее командующий силами вторжения на Мадагаскар.
9) Рейд на занятые немцами норвежские острова Вогсей, конец 1941 года.
10) Операция «Клеймор» — первый рейд британских сил на норвежские территории, более чем успешный (в частности, захвачены шифроблокноты и части «Энигмы»).
11) Замок Акнакерри был построен в 1655 году вождем клана, Эвеном Камероном, сожжен он был англичанами в 1746 году после битвы при Каллодене и заново построен только в 1802 году Дональдом Камероном, которому пришлось выплатить огромную сумму Короне, чтобы вернуть владения предков. Во времена работы тренировочной базы, кстати, бравые коммандос и в новом замке умудрились устроить пожар.
12) По-нашему младший лейтенант. Кстати, это единственный чин в армии Великобритании, к которому вышестоящим принято обращаться не по званию, а «мистер», что намекает. Звание второго лейтенанта в Англии выдается сразу по окончании учебного заведения, и по факту до полноценного лейтенанта около года доучиваются уже в действующей армии, то бишь действительно ни дать ни взять не офицер, а полуфабрикат.
13) На службу вернулся в 1940, получив лейтенанта, к моменту открытия базы Акнакерри, куда был поставлен командовать лично генералом Кейдоном, уже дойдя до подполковника (если по-нашему).
14) 11-е подразделение коммандос формировалось из шотландцев и даже официально носило шотландский тэм-о-шентер вместо уставного берета. Изначальная специализация — береговые рейды. После полного провала операции «Флиппер» (включая гибель командующего операцией) в 1941 году расформировано.
15) Крупнокалиберный «Виккерс» под 12,7х81 штатно входил в состав вооружения указанных групп и весил вместе с водой в кожухе аккурат 73 фунта (33 кг).
16) Резня, начатая Этельредом Неразумным 13 ноября 1002 года. Практически все даны, жившие в Англии, были вырезаны. что в итоге привело к вторжению Свена Вилобородого, который в 1013 году сел на английский престол после бегства Этельреда в Нормандию.
17) Карамат — название для чудотворений, происходящих с праведными мусульманами или совершаемых ими. Чудотворство неверующих и людей, которые не являются праведниками, называется сихр. Доказательством наличия караматов у некоторых праведных людей является ряд хадисов и аятов Корана
18) 58 километров к западу от Абердина, здесь шла подготовка конкретно на действия в зимних условиях и на высокогорье, в 1942-1943 году на это ориентировалось отдельное 14-е подразделение коммандос.
19) 72 миллиона за время войны, если быть точным.
 |
|
|
Отличный фанфик
|
|
|
|
|
Хорошо. Одно плохо - мало.
|
|
 |
|
|
Понравилось, как Том радиодело учил и сдавал))
Очень интересно. Отделом тайн заинтриговали. |
|
 |
|
|
1 |
|
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу