Сквозь предубеждение (гет)

Хогвартс кутался в серое вечернее спокойствие. Осенний ветер с лёгким завыванием скользил вдоль каменных стен, словно сам замок нашёптывал свои старинные истории. Библиотека, затенённая длинными рядами полок и запахом пыльных страниц, оставалась убежищем для тех, кто ценил тишину превыше товарищества.

Оливия Блейк, шестикурсница Слизерина, сидела, как обычно, в восточном крыле зала, отгороженном от прочих свитками и пергаментами. Её фигура, прямая и безупречная, казалась бы надменной, если бы кто-то осмелился всмотреться в её лицо достаточно долго, чтобы заметить усталость и тревогу за строгой маской.

Она скользнула пальцами по строкам книги — трактата о древней магии сопротивления, — но мысли то и дело уносились прочь, туда, где не было фамильной гордости, ожиданий родителей и непрекращающейся битвы факультетов.

Шорох. Незаметный, но не чуждый.

— Простите, — раздался голос, и его оттенок — уверенный, немного усталый, но не лишённый тепла — заставил её сердце на мгновение сбиться с привычного ритма.

Перед ней стоял Тео Вуд — гриффиндорец, один из тех, кого слизеринцы по долгу чести презирали, хотя с каждым годом это презрение становилось всё более автоматическим, почти устаревшим. Он держал в руках книгу — «Очарование щитов и зеркал», — ту самую, что покоилась на верхней полке.

— Если вы позволите, — сказал он, — я бы хотел...

— У вас, полагаю, нет нужды просить помощи у Слизерина, — перебила Оливия, не поднимая взгляда.

Тео усмехнулся. Не дерзко, но с тем видом, который, казалось, говорил: "Вот ещё одна, скрытая за колючками".

— Не помощь. Книгу, которая рядом с вами — мягко уточнил он. — Но если это вызывает у вас сомнения по части факультетской чести ...

Оливия подняла глаза. Глаза карие, спокойные, но искрящиеся тем самым огоньком, что мог бы быть опасен, если бы кто-нибудь заподозрил, что в её груди теплится нечто иное, кроме амбиций и расчёта.

Она протянула ему книгу, и на миг их пальцы соприкоснулись — настолько невинно, что не стоило бы и упоминания, если бы не лёгкое напряжение, промелькнувшее в их выражениях. Тео задержал взгляд чуть дольше, чем подобает. Оливия чуть быстрее отдёрнула руку, чем следовало.

— Благодарю вас, — тихо произнёс он.

— Не стоит. Мы все, в конце концов, ученики одной школы, — произнесла она ровно, почти насмешливо. — Хоть и живём, кажется, в разных мирах.

Он посмотрел на неё пристально, почти изучающе.

— Бывает, даже враждебные миры вращаются вокруг одного и того же солнца.

Оливия не ответила. Лишь вернулась к своему столику, но слова его, подобно мягкому шороху листьев за окном, застряли где-то между строк её книги, не позволяя вновь погрузиться в чтение.

Позже, уже в спальне, среди серебристых занавесей и зелёных подушек, она раз за разом пыталась перечитать один и тот же абзац. Всё тщетно. Мысли её были далеко — не в Слизерине, и даже не в Хогвартсе.

А Тео, сидя в уютной башне Гриффиндора, отвечая на рассеянные шутки друзей, держал в руках ту самую книгу, но ни строчки не мог осознать. Потому что память его упрямо возвращалась к руке, холодной и лёгкой, к голосу, колкому и хрупкому одновременно, и к взгляду, в котором читалось что-то запретное и пугающе прекрасное.

Внутри обоих уже начало прорастать семя того, что не признаёт ни факультетов, ни гордости, ни страха.