Нокдаун или Золушка, версия 2.0. (гет)

*Eminem/Cinderella Man

Да, я даже не должен быть здесь прямо сейчас,

Ну и хрен с ним,

Я могу как следует этим воспользоваться.*

Момент, когда изумрудные глаза Лили — точнее, зелёные глаза Гарри, поправил сам себя Северус, — растворились в небытии, он почувствовал облегчение. Вот она: Смерть — чёрная и спокойная бесконечность. Ни боли, ни тревог, ни обязанностей, ни жертв — лишь чернота. Северус без колебаний принял это долгожданное спокойствие и с готовностью погрузился в него. Он ждал этого уже довольно долго.

Он был убеждён, что в посмертии время должно течь как-то иначе, и поэтому не знал точно, как долго он тонул в этой всепоглощающей тьме. Однако, когда он начал ощущать первые, пока нечёткие, но уже совершенно тревожные признаки пробуждения, он понял: его пребывание в этом долгожданном море покоя будет недолгим. По крайней мере, не таким долгим, как он ожидал.

Не будет мне покоя, — подумал он. Чёрт, и почему я не удивлён?

Сначала он почувствовал горячее, торопливое, почти обжигающее прикосновение чьих-то пальцев к своим вискам. Потом те же пальцы мимолетно огладили его лицо, и теплая, слегка влажная ладонь плотно прижалась ко лбу. Мгновение спустя его лицо оказалось скрытым под водопадом чьих-то волос, и их обладательница нетерпеливо выдохнула ему в шею.

Кто-то проверяет мой пульс, осознал он с тревогой.

Хотя, он вынужден был признать, вес тяжёлой копны волос на его лице чувствовался довольно приятно. Волосы источали странный, но успокаивающий аромат — смесь дождя, дыма и кулинарного масла. Тем не менее, запах показался Северусу приятным и даже каким-то умиротворяющим. Он был… домашним. Это слово само собой всплыло в сознании Северуса и заставило его внутренне содрогнуться.

Домашний? Какого чёрта!

— Кажется, я его нашла! — торжествующе объявил громкий, шумный и до боли знакомый голос, который Северус пока не смог определить. К тому же у него не было возможности даже попытаться, потому что всего через мгновение…

Хм, мгновение, какое мгновение? Дышу ли я вообще?

— Дай мне это. Ему оно нужно! — и что-то мягко удушающее, что Северус, даже находясь между жизнью и смертью, немедленно опознал как женскую грудь, заменило волосы на его лице, выбивая из его лёгких весь воздух.

В тот момент он отчётливо понял, что, несомненно, прибыл в пункт назначения. Он оказался в своём особенном, очень личном и, очевидно, извращённом аду, где всевозможные злые существа вот-вот начнут его мучить. Несомненно, его ждали изощрённые пытки.

Однако эти мрачные мысли не задержались в его голове надолго, потому что миллисекунду спустя тепло и вес женской груди, хоть и чуть удушающие, но удивительно утешающие, исчезли с его лица. Взамен к его лбу резко прижали что-то ледяное, кажется, мокрую тряпку. Ошеломлённый внезапным холодом, Северус был вынужден открыть глаза — только чтобы встретиться взглядом со слишком яркими и чересчур дружелюбными карими глазами Молли Уизли.

Ад! Определенно ад! — подумал Северус. Однако, мгновение спустя заметив прямо у себя перед глазами ту самую успокаивающую восторженно вздымающуюся грудь, и мягкую копну рыжевато-каштановых кудрей, перевязанных трогательно нелепым шарфом, его мысли внезапно сменились на, — а может быть, и нет.

Молли нежно погладила его по щеке и сказала: «С возвращением, дорогой», а затем повернулась к кому-то, кого Северус не видел, и проворковала: «Гермиона, милая, пожалуйста, займись им, меня Артур ждёт».

Услышав это, Северус издал приглушённый протестующий стон и попытался сесть. Мучительная боль тут же пронзила его, и всё снова погрузилось во тьму и тишину.