Один на один с самим собой (джен)

Плотва споткнулась. От внезапного толчка задремавший Геральт вздрогнул и рассеянно посмотрел по сторонам.

Уже почти рассвело. Трава и небольшая роща, расположенная в стороне от большака, были охвачены золотым пожаром утреннего солнца. Впереди, в сероватом тумане, виднелись смутные очертания башен Оксенфурта.

По мере приближения к городу, большак становился многолюднее: с грохотом проезжали телеги купцов, мерно бряцая металлическими доспехами прошла дюжина реданских солдат. Несколько дворян наперегонки пронеслись мимо Геральта, оставив за собой облако едкой дорожной пыли. Но чем больше людей становилось вокруг, тем чаще ведьмак ловил на себе недружелюбные взгляды: кто-то смотрел враждебно, кто-то с опаской, а некоторые — с нескрываемой ненавистью. За долгие годы Геральт научился не обращать на это внимание, хотя в глубине души ему было неприятно. В конце концов, если бы не ведьмаки и чародеи, человеческий мир давно бы погряз в хаосе, а каждый второй представитель человеческой расы окончил свои дни где-нибудь в желудке гуля.

Одолеваемый такими невеселыми мыслями, Геральт поднялся на каменный мост, перекинувшийся через Понтар. Обычно мутные, желтоватые воды реки сейчас отливали голубоватым цветом. Скользившие по глади деревянные лодки с грязными квадратами парусов оставляли за собой барашки пены и брызги, похожие на алмазную пыль.

Ведьмак въехал в Оксенфурт в десять часов утра. Город уже начинал жить своей шумной, суетной жизнью. Узкие мрачные улицы, бежавшие лентами между тесно лепившимися друг к другу домами, были переполнены: студенты академии чинно шествовали мимо многочисленных мастерских и ремесленных лавок, купцы раскладывали на прилавках экзотические товары, привезенные со всего света; кое-где мелькали стальные шлемы реданских стражников. Народу было так много, что ведьмаку пришлось продолжить путь пешком.

Проходя мимо доски с объявлениями, Геральт взглянул на прибитые к ней листки бумаги. Кроме пары афиш, информации о наборе вольных слушателей на кафедру права и убедительной просьбы не поддаваться обману какого-то "старого черта Зузана", ничего интересного не оказалось. Заказов не было.

"Что ж, — сказал себе Геральт, — в конце концов, у меня осталось достаточно денег, чтобы на некоторое время не думать о них". И ведьмак продолжил путь, углубляясь все дальше в хитросплетение улиц Оксенфурта, отыскивая небольшую таверну, которую приметил еще в прошлый раз.

Вскоре он оказался на маленькой площади, обрамленной чистыми домами с красной черепицей и цветущими палисадниками. У калитки одного из домов собралась толпа. Геральт бы прошел мимо, если бы до него не донесся знакомый голос. Ведьмак протиснулся поближе, и перед его глазами развернулись очень драматичные события.

Дверь дома была распахнута настежь. Из нее пулей вылетел Лютик в расхристанном фиолетовом дублете с золотистыми шнурками. Вслед за ним из-за двери вылетел берет, несколько книг и цветочный горшок, вдребезги разбившийся у самых ног барда.

— Марианночкая, сердце мое! Ты все не так поняла!..

— Потаскун несчастный!

— Я...

— Поэт недоделанный! Чтоб тебя экимма разорвала!

— Нет! Не бросай! Пожалуйста, только не ее! Все, что угодно, только не ее!..

После этих слов в доме послышалась какая-то возня, и через несколько мгновений в Лютика была запущена лютня. Каким-то чудом ему удалось поймать инструмент и спасти его от неминуемой гибели. Вся сцена сопровождалась хохотом и гвалтом толпы.

Геральт невозмутимо наблюдал за развернувшейся драмой, которая с каждой минутой все больше и больше напоминала балаганную комедию. Далеко не первый раз барда вот так, со скандалом, выгоняли из дома обиженные пассии.

В этом был весь Лютик.

Вскоре явились стражники и попросили зевак разойтись. На опустевшей площади остались только поэт и Геральт.

— Здравствуй, Лютик! Что, очередная возлюбленная не оценила масштаба твоей личности? — с язвительной ухмылкой спросил ведьмак.

Лютик радостно повернулся к другу, но в следующее мгновение, как будто вспомнив что-то, гордо отвернулся, приняв оскорбленную позу.

— Юлиан Альфред Панкрац виконт де Леттенхоф с вами, господин Геральт из Ривии, не разговаривает! — с театральным презрением изрек бард.

— Вот тебе на! И почему же?

— Он еще спрашивает! Да после того, что ты сделал... — бард хмыкнул и надел на голову бархатный берет, украшением которого служило изрядно потрепанное перо.

— Лютик, ты не заболел? — Геральта начинал раздражать этот бессодержательный обмен туманными намеками.

— Я заболел?! Заболеешь тут... Спасибо, что жив остался! Неделю назад ты бросил меня без денег на растерзание каким-то головорезам, а теперь спрашиваешь! Да я еле ноги унес!

Ведьмак, который сначала принял речи Лютика за очередное дурачество, теперь ясно видел, что поэт искренне обижен.

— Лютик, неделю назад я еще был на Ард Скеллиге и выполнял там заказ. Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Поэт, глядя на уверенного Геральта, начал колебаться. Бард давно водил дружбу с ведьмаком и знал, что тот совершенно не умеет врать. Прямота и честность очень часто доставляли Белому Волку лишние неприятности, но именно за эти качества его ценили немногочисленные друзья.

— А кто же тогда, если не ты, явился и стал просить у бедного поэта денег?

— Послушай, — начал Геральт, — может быть мы с тобой выберем другое место для беседы? Площадь перед домом твоей бывшей возлюбленной — не лучшее место для разговоров. Тем более, я ужасно устал и проголодался.

Довольно шумная беседа ведьмака и поэта стала привлекать внимание нескольких городских стражников, стоявших в отдалении. Меньше всего на свете Геральту хотелось вступать в дискуссию с блюстителями порядка, поэтому он хотел поскорее убраться оттуда. Приглашение в таверну было как нельзя кстати: судя по потрепанному виду Лютика, которому обычно не было чуждо щегольство, он был не богат.

— Ну, что ж... Я пойду с тобой, только если ты потрудишься объяснить причины твоего гадкого поступка.

— Хорошо. Пошли уже...

До таверны друзья шли молча. Лютик продолжал сохранять оскорбленно-гордый вид, хотя в душу поэта уже закралось большое сомнение, действительно ли тогда, неделю назад, он видел именно Геральта. Хотя... Какие могут быть сомнения? Конечно Геральта. Только неделю назад он показался ему чуточку худее.

В маленькой таверне почти никого не было. Кроме ведьмака и барда здесь сидели еще три краснолюда, а за столом у окна играли в гвинт два человека, принадлежавшие, судя по их внешнему виду, к одной из купеческих гильдий.

Удостоверившись, что здесь им никто не помешает, Геральт занял место в самом дальнем углу и заказал два больших кувшина пива и жаркое.

— А теперь рассказывай, что я натворил, — произнес ведьмак и приготовился слушать историю, которая обещала быть очень эмоциональной.

— Ну, как что... — Лютик уже немного успокоился и теперь не с такой горячностью рассказывал о произошедшем. — Неделю назад я был здесь же, в Оксенфурте. Меня пригласили читать лекцию в Академии, на кафедре труверства и поэзии. Я, без лишней скромности, оказался самым даровитым из всех выпускников-бардов, так что лекция прошла замечательно. Полный зал благодарных слушателей, которые...

— Лютик, давай ближе к делу.

— Вот ничего ты не понимаешь... Ты, Геральт, хороший ведьмак, но душа твоя глуха к прекрасному. В общем, ладно. Ты пришел ко мне, мы выпили. Ты стал расспрашивать, как мои дела, а потом спросил, где можно найти Золтана. Я еще тогда очень удивился, что ты не знаешь, где он может быть. Затем ты попросил одолжить тебе немного денег. Дескать, никак не можешь найти заказ и все такое. Конечно, я дал тебе немного оренов. Затем мы пошли в бордель. И все было отлично, пока не наступило утро. Я проснулся в объятиях златокудрой красавицы и обнаружил, что у меня нет денег! Совсем! Мне даже нечем было расплатиться. А ты куда-то смылся и бросил меня одного!

Геральт мрачно отхлебнул из кружки.

— Скажи, Лютик, ты тогда ничего не заметил во мне необычного? Может быть я как-то странно себя вел, выглядел несколько иначе?

Лютик задумался:

— Да нет... Только... Знаешь, кажется, неделю назад ты был худее.

Ведьмак нахмурился. Его худшие опасения подтвердились.

— Только этого еще не хватало...

— Что? Ты о чем? — в нетерпении заерзал бард. Ему было страшно любопытно узнать, о чем так напряженно думал ведьмак.

— Кажется, мы оба стали жертвами проделок допплера.

Геральт до последнего надеялся, что это не мимик, а просто какая-то фантазия Лютика. Но все говорило именно в пользу того, что где-то по Редании сейчас гуляет еще один Геральт из Ривии и творит невесть что. Допплера нужно найти. Во что бы то ни стало. И как можно скорее.

— Лютик, послушай, — продолжил ведьмак, — ты точно помнишь, что допплер спрашивал тебя про Золтана?

— Конечно, — уверенно кивнул поэт, наливая себе еще пива. — Ты еще тогда сказал, что у тебя есть кое-какое дело в Новиграде и что Золтан может тебе помочь.

Геральт тихо выругался. Видимо, не доведется ему отдохнуть после путешествия на Скеллиг...

Ведьмак встал из-за стола, поправил перевязь с двумя мечами и бросил несколько монет на липкий деревянный стол.

— Ладно, Лютик. Судя по всему, допплер в моем обличьи пытается решить какие-то свои проблемы. Я собираюсь сейчас же ехать в Новиград, пока он не совершил ничего непоправимого.

— Я с тобой! — вскочил поэт.

— Ты уверен? Это будет не увеселительная прогулка по борделям и кабаре.

— Да не будь я Юлианом Альфредом Панкрацем виконтом де Леттенхофом, если брошу своего друга в беде! Тем более, я же должен где-то черпать вдохновение для своих песен и стихов?

Геральт скрестил руки на груди. Присутствие Лютика почти всегда доставляло много хлопот, но... Ведьмак вздохнул:

— Ладно, пошли.

И двое друзей покинули таверну.