Мальчик, который жил по-другому (гет)

От автора (не от переводчика):

Это фанфик по мотивам серии книг о Гарри Поттере, созданной Джоан Роулинг. Оригинальные персонажи, обстановка и магические элементы являются собственностью Джоан Роулинг и Warner Bros. Этот материал некоммерческий, создан фанатами и предназначен исключительно для развлекательных целей. Все права на оригинальный материал принадлежат их соответствующим владельцам.

Автор этого фанфика не претендует на оригинальных персонажей и пишет эту историю исключительно как уважение к любимому фильму. Любое сходство с реальными людьми, местами или событиями — это чистое совпадение.

Это вдохновленная версия оригинальной истории, которая была удалена автором. Феттучини (автор на сайте fanfiction) отреагировал на предыдущую публикацию своей истории, дав разрешение на любую публикацию его удаленных работ.

Предыстория сюжета фанфика:

Разница в возрасте: В этой истории Гарри на два года старше, чем в каноне. Возраст других персонажей не изменен; Гарри просто родился на два года раньше, чем должен был.

Хронология: Гарри поступает в Хогвартс в 2000 году, а не в 1990 или 1991, как в каноне. Это позволяет использовать более современные технологии и избежать необходимости использования устаревших.

Пророчество: Гарри остается кандидатом на звание "Дитя Пророчества". В пророчестве говорится о приближении того, кто обладает силой победить Темного Лорда, но это не обязательно означает, что он только рождается.

Роли персонажей: Гермиона, Рон, Джинни и Уизли играют менее заметные роли по сравнению с каноном и многими фанфиками. Гарри будет учиться в том же классе, что и близнецы, но не подружится с ними. Рон и Гермиона появятся в сюжете на третьем курсе Гарри.

Статус Гарри: Гарри не "Мальчик-который-выжил". Пророчество не приведет к каким-либо заранее определенным результатам; у Гарри будут реальные сильные стороны, основанные на его тяжёлой работе. У него будет его уникальная способность — Парселтанг.

Змеиный язык: Как и у мага-метаморфа, змеиный язык появляется случайно и передается по наследству. Это не сила, получаемая с помощью ритуала, а врожденный дар.

Невилл Лонгботтом: Невилл — "Мальчик-который-выжил", и для него будет характерна смесь высокомерия и похвалы, а не злости или подлости.

Ночь нападения: Волдеморт решил сначала отправиться в дом Лонгботтомов. Хвост остается хранителем тайны Поттеров, в то время как Пожиратели смерти атакуют дом Поттеров после того, как тот был распродан. Это будет разъяснено далее в сюжете.

Наследование мантии-невидимки: Игнотус Певерелл — предок Невилла, а не Гарри, поэтому плащ принадлежит Невиллу.

Способности Гарри: К окончанию школы Гарри станет довольно могущественным, но не будет хвастаться своими способностями. Его сила заработана тяжёлым трудом, а не магическими ритуалами или легендарной родословной.

Магические навыки: Гарри преуспеет в трансфигурации, чарах, рунической магии и арифметике. В будущем возможна связь с маггловской медициной. Его навыки будут реалистичными, и это улучшит экшн-сцены.

Развитие персонажа: Не ожидайте, что Гарри будет выкладываться по полной до конца седьмого курса. Его будут изображать как антигероя — блестящего, но озлобленного и эгоцентричного, заботящегося только о тех, кого он считает семьёй.

Нейтральная мораль: Гарри не будет чётко вписываться в категории "тёмных" или "светлых". Он пойдёт своим путём и будет действовать в соответствии со своим собственным мнением.

Расширенный магический мир: После Хогвартса история выйдет далеко за пределы Британии.

Распределение по факультетам и личность: Гарри будет учиться в Рейвенкло, система сортировки будет тщательно изучена позже.

Роль Дамблдора: Дамблдор не злой, но его действия, совершённые из "лучших" побуждений, могут иметь непредвиденные последствия. Его манипуляции не будут экстремальными.

Оригинальные персонажи: Будут тщательно проработанные командиры. Они сыграют важную роль и, надеюсь, будут хорошо восприняты читателями.

Пэйринг: Гарри в конечном итоге будет в паре с Флёр. Сюжет будет сосредоточен на реалистичных, не слишком романтичных отношениях и, возможно, будет обсуждаться секс.

Юмор и тональность: Ожидайте саркастического юмора и изобилия острот. Тональность будет отражать личное чувство юмора автора.

Продолжительность рассказа: Повествование будет выходить за рамки Хогвартса, рассматривая Хогвартс скорее как обширный пролог для формирования характера, чем как основную историю.

Теперь, когда у вас есть представление о том, чего ожидать, вы можете решить, продолжать чтение или нет. Я надеюсь, что вам понравится эта история. Не стесняйтесь оставлять свои отзывы.

Глава 1. Волшебная палочка выбирает волшебника.

Ремус Люпин стоял на краю грязного футбольного поля. Его поношенное пальто развевалось на октябрьском ветру, как флаг. Одежда, в которую он был одет, — памятник магазинам подержанных вещей и небольшим магическим взрывам. Она несла на себе шрамы всей его жизни: следы ожогов от экспериментальных заклинаний, заплатки от превращения в прошлом месяце и воротник, который уже много лет назад перестал поддерживать свою форму. Но Ремус был слишком сосредоточен на матче, чтобы обращать внимание на одежду, и с тревогой грыз свой шарф, наблюдая за Гарри.

Воскресное утро было предназначено для чаепития и чтения потрепанных книг в мягкой обложке, а не для того, чтобы отморозить задницу, наблюдая, как десятилетние дети гоняют мяч. Но это был не просто ребенок, который рвал и метал. Мальчик, который превратил футбол в олимпийский вид спорта, был Гарри, сын его лучшего друга.

Гарри перехватил пас.

Ремус вспомнил, как забрал Гарри к себе после ночи, которая заставила бы плакать любого: Джеймс Поттер, мертвый на полу своей кухни после того, как он убил трех Пожирателей Смерти. Лили Поттер, впавшая в магическую кому в больнице Святого Мунго — живая, но не способная даже встать с больничной койки. И Гарри, которому едва исполнилось шесть, смотрел на Ремуса слишком взрослыми для его лица глазами и шепотом спрашивал: «Когда мама вернется домой?»

* * *

Четыре года назад.

Несмотря на трагедию, выпавшую на долю его юного возраста, Гарри был замечательно воспитан — если вам нравятся люди с острым умом и сарказмом. Малыш не закатывал истерик. Он не совал пальцы в электрические розетки; он спрашивал, почему дома волшебников не были должным образом защищены от магического мира, пока маггловские технологии становились все более актуальными в современном мире.

Вначале Гарри был молчалив, как могила, и часами смотрел в окно, словно философ, размышляющий о жестокости вселенной. Ремус чуть было не организовал терапию, пока Гарри не нарушил молчание — не для того, чтобы поделиться чувствами, а чтобы потребовать знаний. "Расскажи мне о Риме", — попросил он за завтраком, словно обсуждая погоду. — "Я хочу знать, почему он пал".

Книги вместо объятий. Факты важнее чувств.

Их вечера превратились в битвы, споры о тактике Цезаря, дискуссии о том, почему волшебники не могут просто заколдовать свои волосы, чтобы заставить их подчиняться. Споры обо всем, начиная от теории трансфигурации до того, был ли квиддич на самом деле опаснее гладиаторских боев.

Домашнее обучение было неизбежным; объяснять маггловским учителям "Защиту от темных искусств" было все равно, что учить венгерскую хвосторогу правилам поведения за столом. Но сегодня речь шла не о древней истории или теории магии. Сегодня речь шла о футболе — прекрасной игре, которая покорила сердце Гарри быстрее, чем снитч.

Счет был ничейный. Команда "Хайбери Юнайтед" потеряла одного игрока — их защитник на собственном горьком опыте убедился, что, называя судей "слепыми", можно заработать желтые карточки и приговор, а не сочувствие. Казалось, что вот-вот наступит дополнительное время.

Тогда Гарри сделал то, что делал всегда: он придумал новый план...

Вратарь отразил удар Гарри с расстояния тридцати ярдов. Время будто замедлилось, когда он получил мяч, развернулся и ускорился, как одержимый мальчишка. Защитники разлетелись за ним, как листья перед ураганом. Партнёру по команде, зажатому стеной игроков соперника, ничего не оставалось, как отдать пас назад. Гарри принял мяч левой ногой, посмотрел вверх и запустил его.

Мяч просвистел в воздухе с такой скоростью, что Ремус подумал, не вложил ли Гарри в удар свой неиспользованный талант трансфигуратора. Вратарь отчаянно нырнул, касаясь воздуха кончиками пальцев, и мяч влетел в верхний угол.

Взрыв аплодисментов.

Крыша над ними загрохотала, когда родители детей разразились радостными криками. Ремус поймал себя на том, что кричит что-то невнятное. И вдруг Джанин — блондинка, полная энтузиазма, от которой у всех на лицах было написано восхищение, — схватила его за подбородок и запечатлела поцелуй, не оставляющий места для споров.

Если бы Люпин не был так ошеломлён, он, возможно, ответил бы на поцелуй. А пока он мог думать только о том, что это один из способов разогреться в 2000 году.

* * *

Гарри Поттер сидел, скрестив ноги на своей кровати, прижимая к себе самое ценное, что у него было, — потрепанную гитару, принадлежавшую его матери. Он рассеянно бренчал, извлекая вступительные ноты из "Hotel California", шедевра Eagles, который Лили Поттер, очевидно, любила играть до тех пор, пока струны не взмолились о пощаде.

Это была необычная гитара. Каждая царапина рассказывала историю, каждый изношенный лад хранил воспоминания. Когда Ремус подарил её Гарри на его восьмой день рождения, у него появилась возможность овладеть этой связью с матерью, которую он едва помнил.

Разучивать "Отель Калифорния" в восемь лет было всё равно что пытаться решить математическую задачу цветными карандашами. Его пальцы едва могли дотянуться до грифа, и это соло, это чертово невозможное соло, мучило его несколько месяцев. Но Гарри Поттер не бросал работу на половине пути.

Год. Целый год, потраченный на одну песню, в то время как другие дети играли в PlayStation и собирали карточки с покемонами. Но когда он, наконец, справился с этим соло, каждая нота зазвучала по-настоящему, а его пальцы... они танцевали на струнах так, словно были рождены для этого. Гарри почувствовал что-то, чему не мог дать названия: соединение, цель, мост через пустоту между тем, кем он был, и тем, кем была его мать.

Иногда Гарри задавался вопросом, была ли эта одержимость музыкой здоровой. Потом он вспоминал, как она лежала в стерильной палате больницы Святого Мунго, пойманная в ловушку между жизнью и смертью, потому что приняла на себя предназначенное ему проклятие, и здоровье казалось ему роскошью, которую он не мог себе позволить.

Беллатриса Лестрейндж.

При одной мысли об этом имени его пальцы сжимались на грифе гитары. Женщина, возглавлявшая нападение, которая сражалась на дуэли с его матерью, пока Джеймс Поттер истекал кровью внизу. Та, что наложила проклятье, из-за которого Лили Поттер существовала, но не жила, оказавшись в ловушке магической комы, которую не мог разрушить ни один целитель.

Некоторые люди называли чудом то, что его мать выжила. Гарри называл этих людей бездельниками. Не было никакого чуда в том, чтобы наблюдать, как кто-то угасает, не в силах пошевелиться. Иногда, в его самые мрачные моменты, когда его мучило чувство вины, Гарри хотел, чтобы она умерла в ту ночь. По крайней мере, тогда она могла бы присоединиться к его отцу во всем, что было дальше.

За каждый твой вздох она заплатила здоровьем.

Эта мысль обволакивала его, как вторая кожа, тяжелая и удушающая. Каждый сыгранный им аккорд, каждый усвоенный урок, каждая маленькая победа казались украденными — взятыми взаймы временем, которое должно было принадлежать ей.

Вот почему он подталкивал Ремуса к получению новых знаний, вот почему он жадно поглощал старые учебники своих родителей, вот почему он изучал магию с таким усердием, словно готовился к войне.

Потому что это была война против времени, против невозможности, против проклятия, которое держало его мать в плену. И Гарри Поттер намеревался победить.

Силуэт коричневой сипухи, заслонивший окно, прервал его размышления. На письме, которое она принесла, была восковая печать, которую Гарри ожидал в течение нескольких месяцев.

Школа чародейства и волшебства Хогвартс.

— Меня никогда не перестанет удивлять, насколько хорошо у тебя это получается.

Гарри подпрыгнул, чуть не запустив свою гитару на орбиту.

Ремус стоял в дверях, ухмыляясь так, словно только что выиграл в лотерею и обнаружил, что шоколад — это овощ.

— Господи, Ремус. Тебя стучаться не учили? — Поттер бросил на него насмешливый взгляд. — У меня чуть не случился сердечный приступ.

— Честно говоря, это из-за твоей тощей задницы, Счастливчик, — ответил Ремус с театральной торжественностью. — Пожалуйста, не говори дамам. Они будут в шоке.

Мальчик заметно поморщился.

— Я бы очень хотел, чтобы ты не называл меня так.

"Счастливчиком" Ремус его прозвал еще в детстве. Это ужасное прозвище, придуманное лучшим другом его погибшего отца, о том, что он "счастливчик", который выжил, в то время как Невилл Лонгботтом стал Мальчиком-который-выжил, заставляло Гарри грустить.

— Мне нравится, когда ты играешь именно эту песню, — продолжил Ремус, усаживаясь в кресло за рабочим столом. — Твоя мать постоянно играла ее. А отец был просто в восторге, потому что мы мало что знали о маггловской музыке, поскольку выросли волшебниками. Джеймс просто сидел там, наблюдая за ее пальцами на грифе, как будто она творила чудеса.

Тень пробежала по лицу Ремуса при упоминании погибших друзей, промелькнула и исчезла в мгновение ока.

— Ты чего-то хотел? — спросил Гарри.

Ремус редко заводил разговоры без цели, если только он не замышлял розыгрыши или не давал непрошеных жизненных советов.

— Ничего такого, — сказал Ремус, кивая на письмо. — Просто любопытно, почему ты не отскакиваешь от стен. Большинство детей сходят с ума от счастья, когда получают письмо из Хогвартса.

Гарри равнодушно пожал плечами.

— Я бы предпочёл продолжить обучение на дому. К сожалению, у министерства есть мнение, что наследников древних и благородных домов обучают "незарегистрированные репетиторы". Даже если упомянутый наставник окажется блестящим.

— Лесть поможет тебе везде, — ухмыльнулся Ремус. — Но, возможно, в Хогвартсе у тебя действительно появятся друзья. Люди, которые понимают, каково это — быть... другим.

— Я был бы более взволнован, если бы не был на много лет впереди в учёбе, — признался Гарри. — И если бы они играли в футбол, а не в этот летающий цирк, который они называют квиддич.

— У квиддича есть цели, построение, тактика. Просто там больше шансов получить телесные повреждения, — заметил Ремус. — Кроме того, это у тебя в крови. Твой отец был лучшим игроком Гриффиндора.

— Это что, команда факультета? — в тоне Гарри сквозил сарказм. — Дай угадаю. Гриффиндор, где обитают храбрые сердцем и способные к учёбе?

Ремус рассмеялся. Настоящим смехом, от которого осветилось всё его лицо.

— Очень похоже, что ты попадёшь на Рейвенкло. Ум, сообразительность, любовь к учёбе. Хотя из-за твоего острого языка тебя могут оставить после уроков ещё до того, как Распределяющая шляпа коснётся твоей головы.

— Когда мы пойдём в Косой переулок? — спросил Гарри, стараясь не выдать своего нетерпения по поводу того, что наконец-то получит свою собственную палочку.

Пользоваться палочкой Ремуса было всё равно что пытаться играть на чужой гитаре. Это было функционально, но неправильно.

— Завтра, на твой день рождения, — сказал Ремус, протягивая руку, чтобы взъерошить Гарри волосы. — Считай, что это ранний подарок.

Гарри, нахмурившись, уклонился от этого жеста. — А теперь, пока Лиззи не подала ужин, как насчет того, чтобы сыграть мне что-нибудь?

— Ни в коем случае, — ответил Гарри, уже направляясь к двери. — Мне нужно принять душ. Спущусь через десять минут.

— Давай же! Просто что-нибудь из группы Джона Бон Джови! — крикнул ему вслед Ремус с притворным отчаянием.

— Это Бон Джови, ты, музыкальный варвар! — крикнул в ответ Гарри Поттер, невольно усмехаясь.

* * *

Гарри проснулся тридцать первого июля от ощущения, что он висит вниз головой на потолке своей спальни, промокший до нитки, и с него капает, как из сломанного крана.

— Чертов Ремус Люпин! — пробормотал он, слегка покачиваясь, когда ледяная вода попала ему в глаза. — Как только я достану свою палочку, ты умрешь!

Тишина. Конечно.

Проведя тринадцать мучительных минут в роли человека-маятника, Гарри рухнул на свой матрас. Тут же его кровать взорвалась дождем меда вперемешку с перьями.

Это означало стать тренировочной мишенью для оборотня, у которого проблемы с целеустремленностью и ужасное чувство юмора.

Схватив письмо из Хогвартса, Гарри тактично отступил к двери. Оранжевое заклинание просвистело у него над ухом, опалив стену в том месте, где только что была его голова.

— Черт возьми, он когда-нибудь устанет от этого? — пробормотал Гарри, уклоняясь от очередного заклятия, и бросился к лестнице.

Бартоломью, внушительная коричневая сипуха Ремуса, поприветствовал его кивком, исполненным достоинства, что говорило о том, что у него, по крайней мере, есть некоторое представление о приличиях в день рождения. Чердачная комната совы была просторной и хорошо обставленной, вполне подходящей для птицы, которая вела себя как королевская особа.

Гарри дрожащими пальцами вскрыл письмо из Хогвартса:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА ХОГВАРТС

Директор: Альбус Дамблдор

(Орден Мерлина первой степени, Великий чародей, главный чернокнижник, Верховный Магвамп, Международная конфедерация волшебников)

Уважаемый мистер Поттер,

Мы рады сообщить вам, что у нас есть место для вас в Школе чародейства и волшебства Хогвартс. В письме прилагается список всех необходимых книг и оборудования. Семестр начинается 1 сентября 2000 года.

Мы ждем вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне ваша,

Минерва Макгонагалл —

Заместитель директора.

— Мы уже подходим к концу, не так ли? — пробормотал Гарри, просматривая список принадлежностей.

Всё, начиная от перчаток из драконьей кожи и заканчивая… Никаких метел? Серьезно?

Он быстро написал письмо о согласии и привязал его к ноге Бартоломью.

— Хорошо, мальчик. Доставь это Макгонагалл как можно быстрее. И если увидишь других сов, передай им привет от меня.

Сипуха издала короткий гудок — звук, который выражал как признание долга, так и легкое презрение ко всей ситуации, и взмыла в утреннее небо.

Внизу Ремус Люпин прилагал героические усилия, чтобы скрыть ухмылку, но потерпел впечатляющую неудачу.

— О, ты просто умора, — сказал Гарри, отвесив ему подзатыльник. — Просто валяй, пока у меня не будет своей волшебной палочки. Тогда посмотрим, кто будет смеяться.

— Я весь дрожу, — усмехнулся Ремус. — Кстати, с днём рождения. Готов к своему первому походу в Косой переулок?

— Уже много лет готов, — ответил Гарри, накладывая себе на тарелку столько еды, что хватило бы на небольшую армию. Взросление означало, что ты всё больше проголодаешься, а розыгрыши на день рождения, очевидно, приравнивались к кардиотренировкам.

— С днём рождения, мастер Гарри! — прощебетала Лиззи, домашний эльф, стоя у плиты, где она накладывала последние штрихи на то, что выглядело как торт, созданный с нарушением нескольких законов физики.

— Спасибо, Лиззи, — тепло поблагодарил мальчик. Юная эльфийка густо покраснела и с удвоенным энтузиазмом вернулась к своей кулинарной работе.

— Только подумай, — сказал Ремус, намазывая тост маслом с подозрительной невинностью, — через несколько часов у тебя будет собственная волшебная палочка. Больше не нужно одалживать мою, чтобы время от времени накладывать заклинание левитации.

— И через несколько часов ты будешь спать с открытым глазом, — парировал Гарри, хотя его улыбка смягчила горечь.

Лиззи появилась рядом с Ремусом, подняв лопатку, как оружие. — Перестань дразнить мастера Гарри, негодяй! — отругала она его, нанося несколько безобидных, но ощутимых ударов по голове, пока он не начал смеяться так сильно, что не смог защищаться.

* * *

Дырявый котел выглядел как место, где гигиене пришел конец. Гарри сморщил нос, когда они шли по полутемному пабу мимо посетителей, которые, казалось, одевались исключительно в благотворительных магазинах и на распродажах от проклятий.

— Очаровательное заведение, — саркастически заметил Гарри, когда они вышли на задний двор.

— Подожди, пока не увидишь, что находится за стеной, — сказал Ремус, постукивая палочкой по определенным кирпичам. Стена задрожала, камни стали складываться, как волшебная головоломка, пока не открылась арка, ведущая в ад.

Косой переулок раскинулся перед ними во всей своей хаотичной красе. Магазины теснились друг к другу, как разноцветные зубы, их вывески покачивались и сверкали волшебством. Толпы людей сновали между витринами, где продавалось все — от экипировки для квиддича до маринованных слизняков, и сам воздух, казалось, гудел от едва сдерживаемого волшебства.

— Первая остановка — Гринготтс, — сказал Ремус, указывая на внушительное белое здание в конце переулка. — Без золота много не купишь.

Гоблин-ювелир, стоявший за стойкой, выглядел так, словно сам факт их существования нанес ему личное оскорбление. Когда Гарри протянул свой ключ, черные глаза гоблина изучали сомнительный бриллиант.

Гоблин прошипел:

— Хранилище 687. Следуйте за Крюкохватом.

Поездка на тележке до хранилища Гарри Поттера напоминала американские горки, спроектированные кем-то с извращенным чувством юмора.

Когда они наконец остановились, ноги Гарри казались переваренными макаронами, но вид его наследства стоил того, чтобы его укачало. Золото. Больше золота, чем он когда-либо мог себе представить, сложено аккуратными стопками рядом с серебряными сиклями и бронзовыми кнатами. Гарри наполнял свой кошелек деньгами дрожащими руками. Они дрожали не от страха от поездки в тележке, а от осознания, что это происходит на самом деле.

Вернувшись в переулок, Гарри старался сохранять невозмутимый вид, пока они шли к узкой витрине магазина, на которой поблекшими золотыми буквами было написано: "Олливандеры: производители волшебных палочек с 382 года".

— Ты иди, — сказал Ремус, легонько подталкивая его. — Я буду здесь.

Колокольчик над дверью звякнул, когда Гарри вошел внутрь, и он сразу понял, что попал в особенное место. Тысячи узких ящиков выстроились вдоль стен, уходя к потолку, теряющемуся в тенях. В воздухе пахло старым деревом и древней магией.

— Мистер Поттер.

Гарри развернулся, едва не опрокинув башню из коробок с волшебными палочками.

Пожилой мужчина материализовался из тени, словно услужливый призрак. Его растрепанные седые волосы и светлые глаза придавали ему потусторонний вид.

— Я все гадал, когда же мы увидимся, — продолжил Олливандер, пристально изучая Гарри. — Палочка твоего отца: красное дерево, одиннадцать дюймов, гибкая, отлично подходит для трансфигурации. Палочка твоей матери: ива, десять с четвертью дюймов, изящная, отлично подходит для создания заклинаний. Обе палочки были куплены здесь много лет назад.

— Вы правда помните все волшебные палочки, которые когда-либо продавали? — спросил мистер Поттер, хотя подозревал, что уже знает ответ.

Олливандер загадочно улыбнулся.

— Все до единого, мистер Поттер. Все до единого. Он достал рулетку, которая сама по себе начала измерять длину руки, расстояние от запястья до плеча, ширину ноздрей.

— Ты правша, не так ли? — пробормотал Олливандер, исчезая в глубине своего магазина.

Он вернулся с несколькими коробками, выбрав одну.

— Вот. Попробуйте эту: одиннадцать дюймов, сердечная жила дракона, прочная и пригодная для защитной магии.

В тот момент, когда пальцы Гарри сомкнулись на темной палочке, по его руке пробежал холодок, словно он схватил живого угря. Олливандер выхватил ее прежде, чем Гарри успел осознать, что произошло.

— Нет, нет. Попробуйте другую. Держите. Она длиной одиннадцать с четвертью дюймов, волос единорога от довольно гордого самца. Подходит для изящества и точности в колдовстве.

Эта палочка сияла серебристо-белым светом, прекрасная и холодная, как зимний лунный свет. Гарри взял ее, на пробу взмахнул и...

— Определенно нет, — сказал Олливандер, забирая ее, прежде чем Гарри успел случайно превратиться в жабу.

Третья волшебная палочка — двенадцатидюймовая, из сердцевины венгерской хвостороги — казалась многообещающей, пока экспериментальный взмах Гарри не превратил половину инвентаря магазина в лавину коробок, перьев и общего хаоса.

— Я начинаю принимать это близко к сердцу, — сказал Гарри, доставая из волос медную подзорную трубу, когда Ремус вошёл, чтобы осмотреть ущерб.

— Пока ничего не получается, Счастливчик? — спросил Ремус, выглядевший слишком удивленным разрушениями.

— Очевидно, я трудный клиент, — вздохнул Гарри, переступая через груду разбросанных пергаментов.

Олливандер появился из задней комнаты, неся коробку, которая выглядела старше, чем сама цивилизация. Пылинки танцевали в воздухе вокруг неё, как крошечные золотые духи.

— Мне никогда, — медленно произнёс он, — не было так трудно найти клиенту волшебную палочку. Но, с другой стороны, именно волшебная палочка выбирает волшебника, и, возможно...

Он открыл коробку с благоговейной осторожностью.

Волшебная палочка внутри была не похожа ни на одну из тех, что Гарри когда-либо видел. Тёмное дерево, изогнутое, как струящаяся вода, заканчивалось наконечником, бледно поблёскивавшим, как слоновая кость. Она была прекрасна в том смысле, в каком часто бывают опасны предметы — элегантная и мощная.

Гарри нерешительно потянулся к палочке. В тот момент, когда его пальцы соприкоснулись, по телу разлилось тепло — не холод от первой волшебной палочки и не электрический разряд, а что-то более глубокое. Это было похоже на возвращение домой.

Это был секундный шок, но палочка начала светиться. Мягкий золотистый свет струился между пальцами Гарри, словно пойманный солнечный луч. Она пульсировала в такт его сердцебиению, и на мгновение показалось, что весь магазин затаил дыхание. Когда свет померк, Гарри посмотрел на свою палочку — свою волшебную палочку — со смесью благоговения и одержимости.

— Любопытно, — прошептал Олливандер, не сводя светлых глаз с лица Гарри. — Действительно, очень любопытно.

— Что в этом любопытного? — спросил Ремус, хотя в его голосе слышались нотки, которые говорили о том, что он уже подозревал.

Выражение лица Олливандера стало серьезным.

— У волшебной палочки, которую вы держите в руках, мистер Поттер, богатая история. Палочка длиной тринадцать с половиной дюймов, из бузины с сердцевиной из волосяного покрова хвоста фестрала, чрезвычайно мощная и, как известно, трудная в освоении.

Гарри почувствовал озноб, который не имел ничего общего с температурой.

— И что?

— Легенда утверждает, что эта палочка была создана самой Смертью, — продолжил Олливандер, — и подарена старшему из трех братьев, которые обманули Смерть на переправе через реку. Младший брат получил мантию-невидимку, которая, как я полагаю, теперь принадлежит юному мистеру Лонгботтому. Но эта волшебная палочка... на протяжении всей истории она переходила от волшебника к волшебнику, как правило, путем убийства, поскольку ее верность переходит только тогда, когда ее хозяин побежден.

— Это...

Гарри посмотрел на волшебную палочку в своей руке. Она казалась тёплой и правильной, а не каким-то артефактом убийства и предательства.

— Это всего лишь история, верно?

— Возможно, — тихо сказал Олливандер. — Но её последним владельцем был Тёмный лорд Гриндевальд, и именно этой палочкой пользовался Альбус Дамблдор, чтобы победить его в 1945 году. Когда Дамблдор принёс её мне для ремонта, он попросил меня беречь её, пока не появится её истинный хозяин.

Слова повисли в воздухе.

— Хорошо, — наконец сказал Гарри. — Ну, легенда это или нет, но я чувствую, что это моё. Сколько я вам должен?

— Нисколько, мистер Поттер, — ответил Олливандер, хотя его глаза не отрывались от лица Гарри. — Волшебная палочка выбирает своего волшебника, и эта палочка долго ждала вас. Однако, — добавил он, доставая кобуру из драконьей кожи, — вы могли бы подумать вот об этом. За счёт заведения.

— Я заплачу за кобуру, — быстро сказал Ремус, выкладывая на прилавок двадцать галлеонов. Его руки слегка дрожали, когда он помогал Гарри застегнуть её. Лёгкое движение запястьем, и в ладони Гарри появилась палочка — гладкая, как шёлк.

— И последнее, — сказал Олливандер, когда они собрались уходить. — Юный мистер Поттер, было бы разумно, если бы вы изучили окклюменцию — защиту разума. Многие захотели бы использовать вас из-за силы этой палочки.

Ремус побледнел.

— Я оборотень, — тихо сказал он. — Мы прирождённые окклюменты. Я научу его.

— Проследи, чтобы ты это сделал, — ответил Олливандер. — Палочка, которая выбирает волшебника, часто является и подарком, и бременем.

Они покинули магазин в задумчивом молчании, ощущая тёплую тяжесть новой волшебной палочки Гарри на своём запястье. Остальные покупки прошли как в тумане — мантии у мадам Малкин, в книжном магазине "Флориш и Блоттс" (из-за которых бюджет Гарри потерпел сокрушительное поражение), ингредиенты в аптеке.

Когда Ремус Люпин исчез, чтобы купить в определенном магазине книгу, требующую присмотра взрослых, Гарри обнаружил, что его тянет в небольшой ювелирный магазинчик. Бриллиантовые серьги, выставленные в витрине, переливались на свету, как захваченные в плен звезды.

Почему нет?

Двадцать минут спустя Гарри появился с недавно проколотыми ушами и бриллиантовыми запонками, которые, вероятно, стоили больше, чем месячная арендная плата большинства людей. Он любовался своим отражением в витрине магазина, когда Ремус вернулся.

— Что ты сделал? — тихо спросил он.

— Решил примерить новый образ, — сказал Гарри, дотрагиваясь до одной из сверкающих шпилек. — Что думаешь?

— Мне кажется, твоя мама собирается убить меня, — прошептал Ремус. — Я слишком молод, чтобы умирать, Гарри. Слишком молод и слишком беден, чтобы позволить себе достойные похороны.

Гарри только усмехнулся и направился в «Дырявый котел», оставив Ремуса плестись следом, бормоча что-то о подростковом бунте и о том, как Лили Поттер собиралась убить его, когда проснется.

Когда она проснется. Нет, если проснется.

Когда Гарри дотронулся до своей новой волшебной палочки в рукаве и позволил себе на мгновение надежды, — Старшая палочка, Жезл Смерти, Жезл Судьбы — называйте это как хотите. Если это поможет ему спасти мать, легенда это или нет, Гарри овладеет этим искусством.

У него была работа, которую нужно было сделать.