↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Четвертое июля 1991 года в Хогвартсе выдалось прохладным, что было необычно для Шотландского нагорья летом. Капли дождя, изредка прерываемые раскатами грома, стучали по витражным окнам кабинета директора, словно нетерпеливые пальцы. Внутри царила атмосфера размеренного, почти сонного планирования нового учебного года.
— ...и в этом году, Альбус, среди первокурсников будет семь маглорожденных и один магловоспитанный, — Минерва МакГонаглл говорила спокойно, ее голос звучал в такт тиканью старинных часов. — Я планирую лично посетить каждую семью, чтобы…
— Минерва, моя дорогая, простите, что прерываю, — мягко вклинился директор школы чародейства и волшебства, поправляя очки-половинки, — но к юному Гарри я склоняюсь к мысли направить Рубеуса. Хагрид вот уже несколько месяцев буквально осаждает меня просьбами об этой чести, и я решил, что его искренний энтузиазм будет идеальным для первого знакомства мальчика с…
Директор замер на полуслове. Его проницательный голубой взгляд, скользнувший мимо Минервы Макгонагалл, застыл на одном из причудливых устройств на полке. Маятник, заключенный в прозрачную сферу и напоминавший не то морковку, не то сталактит, вдруг резко дернулся и закачался с неестественной, нарастающей амплитудой, издавая тонкую, навязчивую трель — словно сверчок, попавший в банку. Этому нервному танцу почти мгновенно вторило жужжание другого прибора — бордового, напоминавшего старомодный велосипедный звонок, но с тревожным, гудящим басом. Буквально через миг к какофонии присоединились еще три устройства: один завертелся волчком, другой затрясся, как в лихорадке, третий начал источать слабый фиолетовый дымок.
Казалось, прошла лишь секунда, но директор действовал с молниеносной скоростью, не свойственной его годам. Он вскочил с кресла и взмахнул палочкой. Из ее кончика выпорхнул, а не выплыл, сияющий серебряный феникс, его призрачные крылья на миг озарили сумрак кабинета.
— Вы нужны мне немедленно, Северус! Ситуация критическая! — голос Дамблдора, обычно мягкий и полный тепла, стал резким. Феникс пронзил каменную стену и исчез.
— Альбус! Ради всего святого, что случилось?! — Минерва встала, изумрудная мантия колыхнулась. Она инстинктивно сжала рукоять собственной палочки, спрятанной в складках одежды.
Едва она договорила, как зеленое пламя в камине взметнулось ввысь, и из него выступил Северус Снейп. Его длинные, сальные волосы были слегка растрепаны, а глаза, холодные и недовольные вперились в присутствующих.
— Директор, — начал он ледяным тоном, отряхивая невидимую пыль с мантии, — к чему столь поспешный…
БАМ!
Бордовый прибор-звонок взорвался с оглушительным грохотом, разлетевшись на мелкие, дымящиеся осколки, точно миниатюрная осколочная граната. Мелкие обломки со звоном ударились о стены и книги.
— Нет времени на объяснения! Фоукс! — рявкнул Дамблдор, не обращая внимания на осколки. С золотого насеста у окна спикировала величественная алая птица. Она издала короткий, пронзительный крик, и в следующее мгновение все трое — Дамблдор, Снейп и Макгонагалл — исчезли в золотой вспышке огненного птичьего хвоста. В опустевшем кабинете пахло гарью, а дождь за окном забарабанил с новой силой.
* * *
Последние лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь облака над Сурреем, слабо освещали безупречно чистую, но удручающе безликую улицу Тисовую. Ряды аккуратных двухэтажных домиков из красного кирпича стояли, как солдаты на параде, утопая в зелени стриженых лужаек. Из их окон тут и там высовывались местные обитатели, рассматривая что-то.
Возле одного из таких домов — или того, что от него осталось — случилось нечто из ряда вон выходящее. С легким хлопком, похожим на лопнувший мыльный пузырь, но с искоркой золотого света, которую можно было принять за солнечный блик, появились три фигуры.
Альбус Дамблдор мгновенно обвел взглядом местность, и тень ужаса скользнула по его лицу. Там, где должен был стоять дом №4 с его педантично подстриженным газоном, зияла черная пропасть. Лишь груда обугленных, дымящихся щепок да несколько почерневших, криво торчащих деревянных досок, бывших когда-то забором, отмечали место катастрофы. Воздух был густым и тяжелым от запаха сгоревшей древесины, пластика и чего-то еще едкого.
— Полагаю, нам сюда, — пробормотал Дамблдор, голос его был глух, как стук кулака о бетонную стену. Он повернулся к пепелищу, его взгляд скользнул по двум пожарным машинам, чьи мигалки отбрасывали красные блики на стены соседних домов, и по машине скорой помощи, куда медики бережно грузили на носилки фигуру, плотно закутанную в бинты — очертания были слишком крупными для ребенка. Вернон или Петунья? Рядом стояла другая фигура, поменьше, но с гораздо менее страшными ожогами. Дадли Дурсль. Зрелище было леденящим.
— Боже милостивый… — прошептала Минерва Макгонагалл, поднеся руку ко рту. Ее лицо побелело, а глаза, широко раскрытые, отражали ужас и немой вопрос. Она инстинктивно шагнула вперед, но Дамблдор остановил ее жестом.
Северус Снейп поравнялся с директором. Его бледное лицо было непроницаемо, но черные глаза впивались в пепелище с такой интенсивностью, будто пытались вырвать у него тайну силой.
— Альбус, — его голос был низким и шипящим, — может, вы наконец снизойдете до объяснений? Что мы, как последние сыщики из Скотленд-Ярда, забыли в этой богом забытой магловской… деревушке? — Он кивнул в сторону разрушенного дома.
Дамблдор не отвечал сразу. Он вытащил свою палочку, держа ее горизонтально на ладони. Кончик палочки резко дернулся и развернулся, указывая в сторону, противоположную пепелищу — вглубь тихого парка, что виднелся в конце улицы. Директор тут же решительно зашагал в указанном направлении, его мантия развевалась за ним, словно знамя.
— На этом месте, Северус, стоял дом, который я избрал убежищем для Гарри Поттера, — ответил он на ходу, не оборачиваясь. — Как видишь, от него осталось меньше, чем от замка из песка после прилива. А поведение моих приборов… — Он кивнул сам себе. — не оставляет сомнений: единственный близкий кровный родственник мальчика мертв. — Он ненадолго замолчал — Это наталкивает на мысль, что…
— Что это Пожиратели Смерти решили так отпраздновать День Независимости? Устроили фейерверк? — язвительно бросил Снейп, поспевая за длинными шагами директора. Он краем глаза заметил, как Минерва сжала кулаки, услышав это.
Дамблдор остановился на мгновение, глубоко вздохнув.
— Пока рано делать выводы, Северус. Однако факт остается фактом: мальчик исчез, его убежище уничтожено, защита пала. И нам нужно найти его раньше, чем это сделают те, кто жаждет завершить работу, начатую в Годриковой Впадине.
— И ради этого срочного квеста вам понадобились мы оба? — недовольным тоном продолжал Снейп. — Могли бы справиться и с Фоуксом вдвоем. Или ожидали засады в кустах магловской сирени?
— Вы с Минервой, — ответил Дамблдор, снова зашагав и пристально следя за направлением палочки, — были единственными профессорами в замке в этот час. А учитывая масштаб… инцидента, — он кивнул назад, в сторону дымящихся развалин и мигалок, — я счел благоразумным не недооценивать ни сил, стоящих за этим, ни возможных последствий. Мы не знаем, что ждет нас в конце этого пути.
Палочка Дамблдора неумолимо тянула их группу вперед, в тишину парка. Последний луч солнца, пробившись сквозь тучи, золотым клинком ткнул в землю как раз в том направлении, куда они шли.
* * *
Гарри сидел на скамейке в парке, с мрачным выражением лица теребя воротник футболки и уставившись на свои ботинки. У него больше не было дома. Возможно, опекунов тоже. Он почувствовал дрожь от этой мысли. Его рука бездумно потянулась к ветке и сорвала один лист. В рюкзаке лишь немногим больше полуторы тысяч фунтов. Наверное, он мог бы сесть на первый поезд и уехать куда-нибудь подальше от этого места. Взять себе новое имя, выдумать биографию… Вот только на дворе не XIX век, и он не Гекльберри Финн, чтобы ему позволили жить одному. А ведь еще документы, новая школа…
— Сегодня замечательная погода, не правда ли? — послышался старческий голос, в нескольких футах от Гарри.
Мальчик поднял голову и уставился на трех людей, по которым можно было срисовать плакат «Остерегайтесь подозрительных незнакомцев». Первый — высокий седобородый мудрец в вычурной фиолетовой мантии с такой длинной бородой, что ее можно использовать заместо шарфа. Его голубые глаза мерцали в полутьме, а горбинка на носу свидетельствовала, что его не раз ломали. На нем был колпак причудливой формы и золотые очки-половинки. Второй — мужчина средних лет с бледной кожей и крючковатым носом. Он был довольно высоким, хотя и не мог сравниться со старым волшебником. Его глаза были настолько темными, что, казалось, будто зрачок и радужная оболочка являются одним целым, а сальные волосы ниспадали практически до плеч. На нем была длинная черная мантия, чуть развевавшаяся по ветру, а скривившееся лицо и поджатые губы демонстрировали его недовольство своим нынешним положением. Третьим, а точнее третьей, была женщина среднего роста. На ней была изумрудная мантия и остроконечная черная шляпа, из-под которой выглядывали черные волосы. Ее лицо можно было охарактеризовать как строгое, а цепкие темно-зеленые глаза внимательно рассматривали его.
Но это было не самым странным в них. Гарри определенно почувствовал… какие-то импульсы. От старика исходили теплые и довольно интенсивные волны, которые, казалось, накрывали его с головой. От женщины они были послабее и ощущались скорее как прибой, но оттого казались лишь приятнее. А от мужчины в черном веяло дождем. Октябрьским, промозглым. Таким, что заставляет задумываться над тем, действительно ли тебе нужно на улицу? Все трое не менее внимательно разглядывали его.
— Кто вы такой? — осторожно спросил Гарри, вставая со скамейки.
— Меня зовут Альбус Дамблдор, а мои спутники Минерва МакГонагалл и Северус Снейп, — старичок тепло улыбнулся, но Гарри лишь сделал шаг в сторону. — Мы бы хотели узнать, что произошло с вашим домом.
«Неужели они знают? Нет, это невозможно!» — пронеслось у Гарри в голове.
— Вы не полицейские.
— Нет, Гарри, мы…
Гарри отшатнулся. Они знали, кто он! Они пришли его арестовать? Какая-то секретная служба Его Величества? Его сердце бешено колотилось, одна рука непроизвольно сжалась в кулак, другая нащупала кастет.
— Я ничего не знаю! Я вам ничего не скажу! Я ничего не делал! — выпалил Гарри, сделав еще один шаг, но лишь наткнулся на скамейку.
Профессора обменялись быстрыми, красноречивыми взглядами.
— Успокойся, Гарри, — произнес Дамблдор. — Как я уже сказал, мы не полицейские. Мы определенно не собираемся тебя арестовывать за то, что произошло с домом твоей тети и дяди.
Гарри замер, перед его глазами снова поплыла картина, как весь дом задрожал, взорвались предметы мебели, все загорелось…
— Кто вы такие? — хрипло спросил мальчик, глаза бегали от одного странного незнакомца к другому. — Откуда вы знаете мое имя и… все?
— Мы знаем твое имя, Гарри, — мягко начала Минерва Макгонагалл. — Потому что твои родители были… такие же как и ты сам, они были...
— Нет!
Слово вырвалось у Гарри прежде, чем он успел подумать. Он отшатнулся так резко, что спина больно ударилась о спинку скамейки. Его лицо исказилось смесью ужаса, ярости и неподдельного отвращения. Как они смели?! Как они могли даже намекнуть на это?!
— Я не такой как они! — закричал он, голос сорвался, обнажая всю накопленную за годы горечь и боль. — Я лучше! Я не… у меня нет зависимостей!
В ушах Гарри зазвенел, заглушая шелест листьев, ненавистный голос Вернона Дурсля: «Весь в своего отца-наркомана! Ничего путного из тебя не выйдет! И мать твоя ничего хорошего из себя не представляла, потаскуха! Дурная кровь!» Он обхватил голову руками и тяжело задышал.
Наступила гнетущая тишина, нарушаемая только дыханием Гарри и далеким гулом машин с места пожара. Мальчик смотрел на под ноги, не обращая внимания на обжигающие волны тепла. Внезапный порыв ветра принес с собой запах пепла.
Первым заговорил Дамблдор. Его голос теперь звучал уже иначе. Совсем не так, как врачи разговаривают с маленькими детьми.
— Гарри, — произнес он. — То, что тебе говорили о твоих родителях... — Дамблдор сделал паузу, подбирая слова. — ...это была чудовищная, отвратительная ложь.
МакГонагалл, все еще бледная, кивнула, не в силах пока говорить. Ее глаза блестели подозрительно влажно. Снейп лишь резко отвернулся.
— Твои родители были волшебниками, Гарри, как и ты. Джеймс Поттер был…
Гарри почувствовал себя так, словно его только что ударили по затылку. Он волшебник?! Сомнения, закравшиеся в голову, были безжалостно подавлены. Он все-таки другой, особенный... Он был прав! Все это время! Они тоже волшебники, его родители? Ему в это совсем не верилось, но другой вопрос был важнее: «Неужели есть такие же как и он?»
— ...самый страшный темный волшебник… — продолжал Дамблдор, не обращая внимания на задумавшегося мальчика.
— Волшебство… — восхищенно прошептал Гарри, прервав старого чародея. — Значит все то, что я могу — это волшебство? — он отпустил листик, заставив его взмыть в воздух и закружиться.
На секунду повисла неловкая пауза. Три волшебника выглядели теперь заинтересованными.
— Что именно ты умеешь? — спросил Альбус Дамблдор, в его голосе зазвучало напряжение, но Гарри не обратил на это внимания.
— Много чего, — выдохнул Гарри. На его губах появилась улыбка. Он никому не рассказывал, боясь, что его отправят на опыты или в больницу. Но они… они другие, они поймут! Эти волны, что он чувствовал от них доказывали это. Это был его шанс, шанс на новую жизнь. Может, раз он тоже волшебник, они заберут его с собой?
— Могу передвигать вещи силой мысли. Могу становиться незаметным, когда захочу.
Мальчик начал заламывать руки. Теперь ясно, как ему удалось все это время оставаться непойманным. Он волшебник. Волшебник! На щеках выступил румянец.
— Я могу вызвать огонь, — Гарри уставился на свою ладошку и на ней вспыхнуло синее пламя. Листик, что секунду назад кружился в воздухе, опустился на ладонь и через мгновение от него остался лишь пепел. — Я могу заставить предмет исчезнуть, если захочу, — он уставился на Дамблдора, перебегая от одного голубого глаза к другому, в поисках одобрения, но тот оставался непроницаемым. Гарри на секунду умолк, опустив взгляд на чуть влажную землю. Ему нужно было произвести на них впечатление, просто необходимо! С ними точно не будет хуже, чем с Дурслями.
— Я могу разговаривать со змеями! — выпалил он. — С самого детства мог! — он вспомнил, как на его пустырь приползали ужи и хвастались добычей. — Они называют меня Говорящим или Повелителем.
Мальчик замолчал, переводя взгляд с одного волшебника на другого. Снейп выглядел заинтересованным или удивленным? Он бросил странный взгляд на Дамблдора. Тот, как и МакГонагалл, выглядел напряженным. Гарри явственно ощутил, как теплые волны самого старого волшебника стали чередоваться с теми, что холоднее декабрьской стужи. По телу побежали мурашки. Пауза затягивалась.
Вскоре Гарри стало очень неприятно. Учителя тем временем вели свой безмолвный диалог. А еще он впервые за долгое время по-настоящему испугался, когда старик, как показалось Гарри, глянул на него хуже, чем тетя Петунья смотрела на бульдогов Мардж, когда те испачкали чистый пол или — не дай Бог! — нагадили ей в кусты.
— Сэр, — голос Гарри прозвучал тише, чем он хотел, и в нем прозвучала умоляющая нотка, которая заставила его внутренне сжаться от стыда. Он ненавидел это чувство, эту слабость. Просить было неестественно, унизительно. — Прекратите. Очень холодно. Пожалуйста.
Он не мог объяснить что именно нужно прекратить, но надеялся, что поймут. Удивляло, что на других это так не повлияло.
Ледяной холод, исходящий от Дамблдора, стал ослабевать и вскоре исчез полностью. Он медленно выдохнул. Казалось, старик с огромным усилием вернул себе внешнее спокойствие.
Северус Снейп что-то прошептал Дамблдору, многозначительно посмотрев на него. МакГонагалл слегка поджала губы.
Дамблдор заговорил, его голос был снова мягким:
— Мы представляем школу чародейства и волшебства Хогвартс, Гарри. Твои родители записали тебя в нее, — он сделал паузу, давая словам осесть. — Лучшую школу-интернат в мире. Именно туда отправляются юные волшебники и ведьмы, такие как ты, чтобы научиться понимать и контролировать свою магию. — Он снова сделал паузу, подчеркивая важность следующего. — Твои способности... они впечатляющи для необученного волшебника. Необычайно сильны. В Хогвартсе тебя научат управлять своей магией так, чтобы она служила тебе, а не вырывалась наружу со столь разрушительными последствиями.
Он многозначительно посмотрел на Гарри, и мальчику показалось, будто Дамблдор абсолютно точно знает, кто виноват за взрыв в доме №4.
— Мистер Дамблдор, Хогвартс… — начал он.
— Если ты собираешься поступить в Хогвартс, то зови нас сэр или профессор, а меня можешь еще и директор, — мягко поправил его директор.
Гарри мысленно скривился. Старик требует уважения, но при этом перебивает его.
— Да, сэр, — быстро поправился Гарри и слегка улыбнулся, чтобы не выдать настоящих чувств. — Я бы очень хотел, сэр! Школа... интернат? То есть я буду жить там?
— Именно так, — подтвердил Дамблдор. — С сентября по июнь все ученики живут в замке.
— Сэр... но где же я буду жить два месяца? До сентября?
Понимает ли Дамблдор, что Дурсли больше его не примут? Если они вообще выжили…
Лицо Дамблдора помрачнело.
— Обычно в таких ситуациях... — он говорил задумчиво, медленно поглаживая бороду, — ...юный волшебник без опекунов становится подопечным Министерства и попадает в магловский приют. Магловский значит неволшебный, — ответил Дамблдор на невысказанный вопрос.
«Приют». Сердце ухнуло в пятки, оставив за собой знакомый ужас запертой комнаты. Он постарался подавить подступающую панику.
— Сэр! — голос Гарри звучал выше, чем хотелось бы, но и не был визгом. — Если дело в деньгах... у меня есть деньги! Я могу заплатить. За комнату, за еду... Я могу жить один, я умею!
— Вот как? — спросил он спокойно, но его взгляд сталь внимательнее. — И откуда же у тебя достаточная для этого сумма, Гарри?
— Я... копил, — выдавил он, опуская глаза. — Давно копил. На... на всякий случай.
Дамблдор молча смотрел на него несколько долгих секунд, потом кивнул, словно этот ответ его удовлетворил.
— Да... обычно юные волшебники оказываются в приюте, — произнес он рассеянно. — Но твой случай, Гарри... он особый. Очень особый.
Гарри почувствовал легкую дрожь по спине. Директор тем временем задумчиво смотрел вдаль, обдумывая что-то.
— П-почему, сэр? — спросил он тихо, поднимая глаза.
— В ту ночь, когда были убиты твои родители — Гарри постарался не выглядеть удивленным, ведь, судя по всему, именно эту часть он пропустил раньше. К тому же ему сейчас не до истории жизни, а точнее смерти родителей. — Самый страшный темный волшебник за последний век — Лорд Волдеморт — попытался убить и тебя. Он сеял страх и смерть. Многие считали его непобедимым. Ты никогда не задумывался, откуда у тебя этот шрам в виде молнии на лбу? — Дамблдор посмотрел прямо в зеленые глаза Гарри. — Он попытался убить и тебя, но не смог, Гарри. Ты выжил. Ты — единственный, кто когда-либо пережил смертельное проклятие. И Волдеморт исчез той ночью. Ты не просто выжил, Гарри. Ты его победил. И поэтому ты знаменит в нашем мире. Ты — «Мальчик-Который-Выжил».
Гарри слушал, не дыша. Лицо его не выражало страха или изумления. Черты застыли, стали расчетливыми, острыми. В глазах мелькнул огонек, так непохожий на детское любопытство.
— То есть... — его голос был тихим, но четким, — из-за того, что я выжил...я не попаду в приют? Потому что я слишком... знаменитый? Сэр?
— Да, скорее всего, министр магии — да-да, Гарри, есть и такой министр — не допустит этого, — задумчиво произнес директор Хогвартса, поглаживая бороду.
— Сэр, — прервал его размышления Гарри. — Значит у меня есть родственники-волшебники и меня отдадут им?
— Есть, но очень дальние, — он вздохнул. — Скорее всего именно кто-то из них получит над тобой опеку.
Гарри кивнул. На языке крутились тысячи вопросов.
— А мои родители оставили мне что-нибудь? Деньги, дом, что-нибудь ценное? — перечислил первое, что пришло на ум, Гарри.
Северус Снейп громко фыркнул, директор Дамблдор укоризненно посмотрел на него, а МакГонагалл выглядела удивленно.
— Насколько я знаю, твои родители оставили тебе небольшое состояние, сколько — я не знаю, но ваш дом был разрушен той ночью. Почему тебя это так интересует?
Гарри хотел закатить глаза, но сдержался. Гек часто повторял фразу: «Деньги правят миром», и мальчик принял ее близко к сердцу. Он пожал плечами, молясь про себя, чтобы его наследство не было тронуто Дурслями.
— Я думаю, Гарри, тебе придется пока пожить в гостинице у одного моего старого знакомого. Он поможет тебе обустроиться и постарается помочь тебе со всеми трудностями, — Дамблдор снова погладил бороду, а его глаза сверкнули. — К сожалению, решение по делу об опеке займет какое-то время.
— Сэр, а что случилось с Дурслями? — осторожно спросил Гарри. Он не был уверен, что хочет знать ответ на этот вопрос. Ведь после того, как те в мгновение ока лишились всего, ему к ним лучше на пушечный выстрел не приближаться.
— Петунья Дурсль погибла, — грустно сказал Дамблдор, наблюдая за реакцией. Гарри не почувствовал ни вспышки гнева, ни волны вины — лишь леденящая пустота где-то в груди. Погибла. Он убил ее. — Вернон и твой кузен получили серьезные ожоги, но выжили.
Он хотел, чтобы это было выдумкой, попыткой преподать ему урок за… что-нибудь от Дамблдора. Он не мог. Он ведь не хотел, лишь мечтал, чтобы они ответили за все, но убить… У него для такого кишка тонка, как сказал бы Клык. Определенно. Так почему же он не чувствует вины?..
— Я думаю нам пора, Альбус, — нарушила тишину МакГонагалл.
— Да, действительно. Гарри, ты вряд ли сюда вернешься в ближайшее время, — он махнул рукой в сторону Тисовой. — Может ты хочешь попрощаться с кем-нибудь? С друзьями, например.
— У меня нет друзей, — резко ответил Гарри, пытаясь отогнать воспоминание о том, как они с Дейзи вместе читали детектив и спорили о том, кто преступник. — Мне не с кем прощаться.
Гарри отвел взгляд. Ему не слишком понравился этот старик. Он, казалось, надавил на все больные места всего за пятнадцать минут. А еще ему нужно хорошенько обдумать все, что сказали эти трое. Потому что любой может обмануть. И предать.
* * *
Профессор Дамблдор остановился у порога и обернулся. Гарри все еще несколько брезгливо рассматривал комнатку «Дырявого котла», но в глазах уже читалось принятие. Невероятно упрямый ребенок. Как будто он, Альбус, обеднел, если бы заплатил чуть меньше 80 галлеонов за двухмесячное проживание и питание. Три его должности позволяли ежегодно жертвовать на нужды больницы и фонда малоимущих учеников сотни и сотни. Но мальчик решил заплатить за все сам.
«Я могу разговаривать со змеями»
Судьба этого ребенка волновала его больше других, и всему виной тот злополучный Хэллоуин. Магия, заключенная в шраме Гарри, не поддалась классификации. Однако круг поисков, разумеется, удалось сузить. Магия души. Книги по этой области были невероятно редки. Наверняка, несколько фолиантов можно найти в библиотеке Блэков или Малфоев. Эти две семьи известны своей любовью к коллекционированию. Но, увы, у него не было доступа к их томам. Учитывая увлечения Тома бессмертием, это мог быть ритуал создания крестража или переселение душ. И хотя остаточный фон указывал на то, что ритуал не был завершен, Альбус не был уверен в этом до конца. Что же произошло в ту ночь на самом деле? Кажется, он снова ходит кругами. В Хогвартсе у него будет время изучить все. А пока...
— Я должен тебя попросить кое о чем, Гарри, — произнес Дамблдор. Мальчик настороженно посмотрел на него. — Парселтанг или умение говорить со змеями очень редкий дар. Я не знаю никого в Британии, кто обладал бы им. Но видишь ли... — он задумался. А стоит ли говорить мальчику об этом сейчас? — Предыдущий змееуст принес множество бед в нашу страну. И люди, они, — профессор на мгновение замешкался, подбирая слова. — Не будут к тебе объективны, мой мальчик. Поэтому я тебя попрошу: Никому ни при каких обстоятельствах не рассказывай о нем. Ты меня понимаешь? — мальчик кивнул, но директор видел, что не до конца убедил его.
Директор напоследок окинул взглядом свои защитные, маскирующие и оповещающие чары. К счастью, чары слежения и отслеживания магии и здоровья мальчика в обновлении не нуждались. Он отчетливо представил, как Аластор бы одобрительно хмыкнул, глядя на эту работу.
— До свидания, Гарри, до встречи в Хогвартсе.
Дамблдор вышел за порог и аппарировал к себе в кабинет, ничуть не удивившись, что застал там Северуса. Он неспеша подошел к столу и сел в кресло, жестом пригласив коллегу начать.
— Я не считаю себя глупцом, директор, — начал зельевар издалека, что было для него нехарактерно. — Но ваш план с отродьем Поттера, — его губы скривились, — вне моего понимания.
— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, Северус, — сейчас Альбус едва не пожалел, что не отправил его вместо Минервы узнавать, что случилось в доме №4. Та, определенно, начала бы его распекать, повторяя, что была права. И фраза «худшие из маглов» звучала бы не раз. С другой стороны, Северус был гораздо более проницательным человеком. К тому же легилимент.
Альбус вздохнул про себя. С чего все вокруг взяли, что у него есть план действий на любое развитие событий? Конечно, он был человеком дальновидным, но он не мог знать все заранее. Но если даже Северус и Минерва уверены, что он способен спланировать все на годы вперед и быть готовым к любой непредвиденной ситуации, то чего ожидать от других?..
Защита, что должна была быть нерушимой, обратилась пеплом. Все его расчеты и планы теперь нуждались в корректировке. Он не мог действовать вслепую, слишком многое стояло на кону.
— Вот только не надо сейчас, Альбус! Я вырос не в самом благополучном районе Коукворта и прекрасно помню, как выглядят люди, возле которых нужно держать руки в карманах. И ваш Поттер...
— Я уверен, что ты ошибаешься. — Прервал его Дамблдор. Он не мог не признать, что нечто в поведении Гарри его насторожило, но Дурсли были состоятельной семьей. Он мысленно вызвал образ мальчика из парка: чистые, хоть и поношенные джинсы и футболка без дыр; лицо худое, но не изможденное голодом. Нет, Вернон Дурсль был человеком состоятельным, педантичным до занудства и патологически озабоченным социальным статусом. Он никогда не допустил бы даже тени подозрения, что кто-то под его кровлей мог опуститься до воровства.
— Возможно, — сухо сказал Северус Снейп. — Но вы же и без меня знаете, что магические выбросы такой силы...
— Бывают только у обскуров, — закончил директор. Он забарабанил костяшками пальцев по столу. — Верно. Признаюсь, это меня сбивает с толку. Гарри точно не обскур. Еще и отсутствие интереса к родителям...
— Не мудрено, с таким-то отцом, — фыркнул декан факультета Слизерин, чем снова вызвал укоризненный взгляд Дамблдора.
Кабинет погрузился в уютную тишину, прерываемую лишь посвистыванием ветра за окном.
— Итак, вы собираетесь замолчать этот... инцидент, — скривился Снейп.
— Ты не хуже меня знаешь, что Гарри не мог этого контролировать, — Директор устало снял очки и отложил их в сторону, потирая переносицу. — Однако Визенгамот, вне сомнений, трактовал бы этот инцидент иначе. Учитывая масштаб разрушений, гибель магла и его контроль над собственной магией, судьи не станут исследовать эту аномалию, а просто вынесут вердикт и отнюдь не в пользу ребенка. А потому я позабочусь о том, чтобы в Министерстве об этом не узнали. К утру маглы будут уверены, что на Тисовой улице произошёл трагический взрыв бытового газа и ничего более.
— Блэку сошло с рук лишь покушение на убийство, и посмотрите к чем это привело! Поттеру же...
— Ты думаешь мне стоит позволить министру связать магию Гарри и стереть все воспоминания о ней? — прервал его директор, затем заметив сомнения на лице собеседника он продолжил. — Каждый человек заслуживает второго шанса, Северус. И я повторю еще раз: Гарри не желал зла своим родственникам. Право, Северус, ты не мог не заметить, как мальчик дрожал от одной мысли о произошедшем. Это ужасная трагедия для всех, и дело совсем не в том, какую фамилию носит Гарри. — Голос старого волшебника зазвучал тверже. Когда речь заходила о Джеймсе Поттере и его друзьях, с Северусом было невероятно сложно разговаривать. Из сдержанного, хоть и язвительного человека он превращался в капризного подростка. — Более того мы все равно не знаем всех фактов, и именно на этой задаче нам следует сосредоточиться.
— Вы ведь запретили демонстрировать Поттеру парселтанг? — спросил через некоторое время Снейп, а его брови вопросительно изогнулись.
— Разумеется. Однако рано или поздно его умение говорить со змеями все равно всплывет, — Дамблдор устало потер переносицу. — И все же... Есть вещи, которые общественности знать не обязательно. По крайней мере пока.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — оборвал его зельевар. — Или, что в этом драккловом пророчестве, — Северус помрачнел, — есть всему этому объяснение.
Дамблдор молча смотрел в пустоту вслед уходящему Снейпу. Его пальцы непроизвольно сжали ручки кресла. Этот странный дар Гарри чувствовать магию требовал изучения. Стоит ли ему вновь посетить Годрикову Впадину?.. Как же он стар...
![]() |
EnniNova Онлайн
|
Подписалась. Какое жуткое начало. Разговор с Гарри так сильно(и, полагаю, намеренно) походит на первый разговор Дамблдора с юным Томом Редлом. И к тати, вот в такого Гарри верится больше, чем в добрую нежную ромашку, что выросла у Дурслей в каноне.
2 |
![]() |
|
EnniNova
Вы правы, это намеренно, а то Дамблдору жилось бы слишком скучно :) Хотя, как мне кажется, дети в принципе склонны к хвастовству, если говорить о Томе |
![]() |
EnniNova Онлайн
|
Rene Sсhlivitsag
EnniNova О, нет. Тут дело не в хвастовстве. И вы сами на это в тексте указали. И Том в каноне, и Гарри у вас хотели как можно сильнее заинтересовать собой волшебника, чтобы он точно 9ахотел забрать их в волшебный мир, изменить их ужасную жизнь. Это вовсе не хвастовство. Это признание, продиктованное одновременно отчаянием и расчетом. Так мне кажется.Вы правы, это намеренно, а то Дамблдору жилось бы слишком скучно :) Хотя, как мне кажется, дети в принципе склонны к хвастовству |
![]() |
|
EnniNova
Не совсем верно выразился... Дело не только в хвастовстве, но оно тоже имеет место быть, хоть и в меньшей мере. Основная причина, конечно, желание признания и возможность покинуть старый мир, но последняя фраза Тома в каноне: — Я умею говорить со змеями. Я это заметил, когда мы ездили за город. Они сами приползают ко мне и шепчутся со мной. Это обычная вещь для волшебника? Уже больше про хвастовство и высокомерие. Все-таки Дамблдор уже намекнул Тому, что способности последнего исключительны, и пообещал место в Хогвартсе. |
![]() |
EnniNova Онлайн
|
Rene Sсhlivitsag
Не согласна. Я не вижу тут хвастовства. Напротив, я за этими словами Тома слышу желание найти подтверждение, что он не одинок теперь. Что есть такие же, как он. Что он НОРМАЛЬНЫЙ. Это уже потом он поймет, что отличается не только от маглов, но и от большинства волшебников. Что не все его способности доступны другим. Что он снова не такой как все, а значит снова одинок. И если уж быть одиноким, то на вершине. Но тогда, в их первый разговор, он не хвастал, он искал своих. Это мои ощущения. |
![]() |
|
EnniNova
Что же... Склонен признать, что это более чем имеет место быть. Наверное, я предвзят к нему, или на мое отношение к последней фразе влияет тот факт из канона, что на змеином языке говорят немногие, но Том то об этом знать не мог. |
![]() |
WDiRoXun Онлайн
|
Ура! Автор, спасибо за оперативное выкладывание начала новой части. ♥️
1 |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|