Пока не стихнет музыка (гет)

Как и ожидалось, Циррис лежал на своём потрёпанном диване — том самом, что давно потерял былую форму, провалившись в середине под тяжестью бессонных ночей и бесконечных вечеринок. Воздух вокруг был густым, пропитанным запахом дешёвого алкоголя, табака и чего-то приторно-сладкого, будто кто-то разлил коктейль и даже не потрудился вытереть. Он лежал, раскинувшись, как поверженный гладиатор после боя, свесив длинные ноги с подлокотника, а голова продолжала болтаться с другой стороны. Только вместо гладиаторской арены — затхлое полумрачное помещение, освещённое мерцающими неоновыми вывесками снаружи и оглушающей музыкой.

Как обычно, что свойственно для подобных мест, здесь сложно оставаться в трезвом уме. Шум от голосов, смех, переходящий в крик, звон разбитого стекла — фон, привычный, как собственное дыхание. Кто-то дерётся из-за банки пива, чьи пьяные угрозы растворяются в гуле басов, кто-то достаёт бедного бармена, тряся с него последние капли самообладания, а в самом дальнем углу и вовсе развернулось нелегальное казино — гости ставили часы, цепочки и последние купюры, азартно сбрасывая карты в бесконечных партиях в 'дурака'. В итоге, всё это сливается в один нескончаемый хаос. Или скорее в новую головную боль.

Девушка вздыхает — глубоко, так, словно пытается вобрать в себя терпение и найти последние силы, будто ей сейчас придется прыгать в портал в Ад. Хотя отчасти это так.

Она лениво подходит к главному входу, где над ее головой висит неоновая вывеска «Парадиз». Знакомый вышибала лишь кивает, без слов пропуская её. Его каменное лицо не выражает ни удивления, ни интереса — он уже давно понял, что эта девушка — часть пейзажа, часть того мира, который крутится вокруг Цирриса.Старый клуб на окраине города встречает потной толпой некой биомассы, которая слилась в одну кучу. А эти потертые стены в многочисленных плакатах и надписях помнят слишком много: и пьяные признания, и ссоры, и обещания, которые никто не собирался сдерживать.

Основал клуб ее друг на последние деньги, словно бросив вызов всему миру. «Либо сгорит дотла, либо станет легендой», — говорил он тогда. Пока что клуб балансировал где-то посередине, но девушка была и будет уверена, что это ненадолго. В плохом смысле.

Громкая музыка обрушивается на неё волной, басы бьют в виски, заставляя невольно поморщиться. Мигающие огни и лазеры режут глаза, оставляя после себя цветные пятна в воздухе. На секунду она зажмуривается, но вскоре привыкает — не впервой.

Она пытается найти в толпе знакомую фигуру — высокую, чуть сутулящуюся, с той самой небрежной грацией, которая всегда выдавала его даже в гуще людей. «Скорее всего он у себя», — думает девушка, продолжая оглядывать толпу.

Вскоре она находит знакомую лестницу и поднимается осторожными шагами в его кабинет наверху. Скорее в небольшую захламленную комнату, которую сложно назвать в привычном понимании «кабинет».

Лестница скрипит под её шагами, каждый ступень будто жалуется на её присутствие. Она вздрагивает, когда кто-то хаотично спускался вниз и упал мордой в плитку. Несколько секунд замерев от неожиданности, девушка стряхивает голову и наконец открывает дверь в комнату.

Своими глазами она быстро находит знакомую фигуру. К сожалению.

— Чёрт, Цири, ты опять в хлам, — её голос режет шум, как нож. Девушка упирает руки в бока, бросая на него обвинительный взгляд, в котором смешались раздражение и усталость.

Парень слегка приоткрывает глаза, словно пробуждаясь от тяжёлого сна. Его улыбка ленивая, но искренняя, словно он действительно рад её видеть, несмотря на всё.

— Рейчел... Детка! Я так рад тебя видеть... — его голос пьяно тянется, слова спотыкаются друг о друга. — Знаешь... Я скучал по тебе!

Он ещё больше растягивается на маленьком диване, будто пытаясь занять всё пространство, оставить ей только краешек.

Несмотря на пьяное состояние, он ловко подхватил Рейчел за руку и потянул её к себе, так что она чуть не упала на него.

— Ну чего ты хмуришься, а? — он засмеялся, слегка заплетающимся голосом, но глаза его светились привычной хитринкой. — Всё под контролем! Ну... почти.

Парень развалился ещё больше, одной рукой доставая из кармана смятую пачку сигарет, а другой всё ещё удерживая её.

— Клуб в «огне», видишь? Народ веселится, бабки капают... — он сделал паузу, чиркнул зажигалкой и затянулся, выпуская дым в сторону. — А ты, значит, пришла поругать меня. Ну давай, ругай. Только знаешь что? Всё равно не поможет.

Девушка цокнула языком, закатив глаза, а его радужки блеснули, словно наслаждался звуком неудовлетворения.

Вдруг он резко сел на край дивана, так что Рейчел пришлось отпрянуть назад.

— Ладно, ладно, не кипятись. Выпьешь со мной? Нет? Ну и ладно, — он махнул рукой и потянулся к полупустой бутылке на столе. — Тогда просто посиди со мной, а? А то я тут один, а вокруг все какие-то... скучные. Чужие.

Его голос на последних словах неожиданно стал тише, а улыбка — чуть менее уверенной. Но уже через секунду он снова ухмыльнулся, словно и не было этого момента. Слабости?

— Ну так что, Рейч? Будешь нянчиться с пьяным идиотом или всё-таки присоединишься к веселью? Выбирай быстрее, а то если я ещё бухну — тогда мне уже будет всё равно.

Девушка потерла переносицу, закрыв глаза от усталости, пытаясь вспомнить как она вообще познакомилась с этим придурком.

— Циррис! — громко воскликнула она, опуская руку и смотря на него с испепеляющим взглядом. Она ловко выхватила у него липкую полупустую бутылку алкоголя, от чего он еще несколько секунд так держал руку с фантомной бутылкой. — С тебя хватит.

Он несколько раз проморгал и возмущённо развел руки.

— Эй, эй, полегче! — Циррис фальшиво нахмурил брови, но пальцы его уже разжались без сопротивления, даже не попытавшись отобрать бутылку обратно, просто разлёгся на диване в первоначальной позе, закинув руки за голову, и посмотрел на неё снизу вверх с этой своей дурацкой ухмылкой.

— Ну вот, теперь у меня вообще праздник испорчен, — проворчал он, но в глазах читалось скорее облегчение, чем раздражение. Он вновь достал сигарету, делая новую затяжку. Дым клубился вокруг него, окутывая бледное лицо и блондинистые длинные волосы дымчатым ореолом.

Потом внезапно переключился, как будто передумал:

— Ладно, можешь не отдавать бутылку. Но! — он резко приподнялся, опершись локтем о колено и ткнул пальцем в её сторону, — ...ты мне взамен что-нибудь расскажешь. Ну, там, как дела, что нового. А то ты только и умеешь, что отнимать у мужика последние радости жизни.

Его глаза блеснули, но в уголках губ дрогнуло что-то неуверенное — будто он и правда ждал, что она сейчас развернётся и уйдёт. А ему этого... ну, не то чтобы хотелось.

Она приподняла бровь и поставила бутылку на захламленный стол, махая ладонью перед своим лицом, пытаясь отогнать дым от сигареты.

— Ты мне не отвечал несколько дней подряд, я уже стала переживать, идиот, — воскликнула она со злостью, но с неким заботливым подтекстом. — Это ещё повезло, что ты оказался здесь, хоть и в хламину, но живой, а не где-нибудь в канаве избитый до смерти. О чём я бы никогда не узнала.

Девушка вздохнула. Точнее, попыталась вздохнуть полной грудью, но ей помешал дым из-за которого она откашлялась.

— Дела у меня обычно. Ничего интересного. Рутина, — более спокойным тоном сказала она.

Циррис закатил глаза, но тут же зашипел от резкого движения — видимо, голова всё-таки давала о себе знать.

— Ой, да ладно тебе, я ж не труп, — буркнул он, но сигарету всё же притушил о поднос, видя, как она кашляет. — Просто... дела. Клуб, там, всякое. — Взмах руки, будто это объясняло всё.

Но потом вдруг наклонился вперёд, упёрся двумя локтями в колени и уставился на неё с внезапной серьёзностью.

— Рутина, говоришь? — он фыркнул. — Ну и скукотища. Может, всё-таки выпьешь? Или... — тут лицо его осветилось хитрой ухмылкой, — может, пойдём вниз, я тебя перед всем заведением объявлю VIP-персоной, и будем тебя бесплатно поить до утра? А?

Но тут же, не дожидаясь ответа, схватился за виски и застонал:

— Хотя, блин, мне бы сначала кофе. Или ещё бутылку. Или гроб. Выбирай.

Она обречённо склонила голову.

— Очевидно, что я выберу гроб. Потому что я хочу придушить тебя за халатность, — фыркнула она, скрещивая руки на груди. — Но я не хочу сесть в тюрьму, поэтому обойдемся просто кофе. Сейчас принесу.

Циррис захохотал, откинувшись на спинку дивана, но тут же зашипел от боли — похмелье или перепой давали о себе знать.

— О, значит, всё-таки нянькаться будешь! — провозгласил он, разводя руками, будто только что объявил главный приз в лотерее. — Ну ладно, ладно, я потерплю. Только... — он вдруг прищурился, — ...без твоей фирменной «отвратительной бурды без сахара», ок? Я хоть и полумёртвый, но не настолько, чтобы добровольно мучиться.

Пока она отворачивалась, чтобы позвать кого-то из персонала, он ухватился за край её рукава толстовки и дёрнул легонько, вдруг став серьёзнее:

— Эй. Спасибо, что пришла. Правда.

И тут же, не дав ей даже моргнуть, снова развалился в кресле с видом шутника:

— Но если в кофе будет меньше трёх ложек сахара — я тебя придушу первым. Гроб-то у нас уже есть, как-никак.

— Сейчас я назло тебе закажу без сахара и будет великий махач, — пробормотала она с легкой улыбкой и рукой подозвала официанта. Когда тот ушел, девушка развернулась обратно к парню.

— Учитывая в каком ты состоянии, мне кажется я выиграю без напряга.

Циррис приложил руку к груди с драматичным видом, как будто она воткнула ему нож между рёбер.

— Предательница! — воскликнул он, но глаза смеялись. — Я же тебе доверял! А ты... ты пользуешься моей беспомощностью! — Он еще больше расплылся на диване, раскинув руки, изображая мученика.

Потом резко приподнялся на локте, указывая на неё пальцем:

— Но запомни, Рейч: я ещё отомщу. Как только... — он замялся, пошарил взглядом по столу, — ...как только мои руки перестанут дрожать, а в голове перестанет стучать, как в барабанах на метал-концерте.

Официант вернулся с кофе, и Циррис, скривившись, отхлебнул глоток. Лицо его исказилось в гримасе:

— Фу, блин, это же чистый ад... Ты точно подкупила их, да? — но, несмотря на ворчание, допивал, периодически корчась.

Потом вдруг замер, поставил чашку и ухмыльнулся:

— Ладно, признаю, ты победила. Но только в этот раз. В следующий — я тебя так напою, что ты сама будешь просить кофе без сахара.

Девушка села за стул возле замусоренного стола, кладя ногу на ногу и одной рукой опираясь на спинку.

— Напоишь меня? Да ну? А у тебя получится? — усмехнулась она. — А вообще, я бы заходила чаще, если бы здесь было бы не так громко, что аж уши закладывает. Возможно.

Циррис закурил, выпустил дым в сторону, но на этот раз подальше от неё и прищурился с вызовом:

— О, это намёк на слабость? — он наклонился вперёд, сигарета болталась в уголке рта. — Рейчел, детка, я тебя знаю сто лет. Помнишь, как ты в пятом классе отобрала у старшеклассников пачку сигарет и выкинула в унитаз, а потом мне пришлось отдуваться за тебя. Ты думаешь, я не справлюсь?

Он откинулся назад, развалившись, как кот на солнце, и жестом показал вокруг:

— А насчёт громкости... — вдруг достал из кармана пульт, ткнул кнопку — и музыка в зале стала тише, свет приглушился. — Видишь? Волшебник, блин. Могу даже джаз включить. Или классику. Хотя нет, классику — это уже слишком, тут народ сдохнет от тоски.

Потом вдруг серьёзно добавил, прикрыв глаза:

— Но если серьёзно... приходи, когда хочешь. Я всегда тебе VIP-ложечку организую. Без дурацких лазеров и кричащих типов. Ну... почти без.

И, приоткрыв один глаз, тут же испортил момент:

— Но если придёшь в пятницу — никаких поблажек. В пятницу тут ад, и ты будешь страдать со мной за компанию.

— О, ну было бы обидно если бы я не удостоилась бы чести получить VIP, после того, сколько раз я вытаскивала твою жопу, — игриво подмигнула она. — И... Пятница? Что будет?

Парень закатил глаза с преувеличенной театральностью, но тут же сорвался на смех.

— Во-первых, — он поднял палец, — ты не «вытаскивала мою жопу», а просто... оказывала моральную поддержку в сложные периоды. — Второй палец. — Во-вторых, VIP у тебя пожизненный, и ты это прекрасно знаешь.

Потом вдруг оживился, как ребёнок, которому дали слово на утреннике:

— А в пятницу? О, Рейч, это будет ЭПИК! — Он вскочил, слегка пошатнувшись, но быстро поймав равновесие и размахнулся руками. — Во-первых, тут «Blackout» диджейить будет — ты ж помнишь, тот тип, который в прошлый раз чуть танцпол не спалил со своим драйвом? Во-вторых... — он понизил голос до тихого шёпота, — ...я договорился с одной безумной группой, они впервые в городе. Говорят, на концертах у них то микрофоны взрываются, то гитарист в толпу прыгает. Ну и... — он махнул рукой, — как обычно: море бухла, толпа психов и шанс, что кто-то разнесёт туалет. Опять.

Он сел обратно, довольный собой, и добавил уже с вызовом:

— Так что? Готова к хаосу, или будешь как старушка в углу сидеть с тем самым кофе без сахара? — но в глазах читалось: «Приходи, мне правда будет веселее, если ты тут будешь».

— О боже, Цири, ты, блин, серьезно думаешь, что я добровольно соглашусь на этот ужас? — она драматично потерла переносицу.

Циррис схватился за сердце с преувеличенным ужасом, чуть не выронив сигарету.

— «Ужас»?! — воскликнул он так громко, что даже перекричал фоновый гул музыки. — Рейчел Каллен, ты только что оскорбила святое! Мой клуб! Мой гениальный план пятничного апокалипсиса! — Он вскочил, размахивая руками, как сумасшедший дирижёр. — Это же будет легендарно! Ну ладно, ладно... — вдруг сдулся, плюхнулся обратно и ткнул пальцем в её сторону. — Тогда вот что. Ты приходишь. Но! Я тебе организую особое место — подальше от сцены, с лучшим вином (которое ты всё равно не оценишь), и гарантирую, что если гитарист полетит в толпу — он тебя не заденет.

Потом вдруг склонил голову набок, сделав «щенячьи глаза» — приём, который работал на неё ещё в детстве:

— Ну пожааалуйста? А то я тут один несчастный, пьяный, и все вокруг — не ты.

И да, он абсолютно не стеснялся выглядеть жалким. Потому что знал: она всё равно придёт. Должна. Наверное?

— Мне нужна определенная мотивация. А твои щенячьи глаза уже не работают. Ты теперь высокая дылда с резкими чертами лица, — улыбнулась она, уныло покачав головой.

Циррис замер на секунду, будто его действительно ранили, но тут же лицо его расплылось в самой бесстыжей ухмылке.

— «Высокая дылда»?! — повторил он, притворно-возмущённо, но глаза уже смеялись. — Окей, окей, я понял. Значит, щенячьи глаза — это кринж, надо что-то посерьёзнее...

Он резко наклонился вперёд и смертельно серьёзно посмотрел на неё:

— Хорошо. Вот тебе мотивация. Если ты придёшь в пятницу... — пауза для драматизма, — ...я лично устрою тебе эксклюзив: тихий уголок с видом на весь этот ад, запас твоего любимого вина (которое ты никому не признаёшься, что любишь), и... — тут он снизил голос до шёпота, — ...я отменю своё правило и буду трезвым. Весь вечер. Ну, почти.

Потом откинулся назад, развёл руками:

— Представляешь? Я. Трезвый. Это же историческое событие! Ты обязана это увидеть!

И да, он полностью блефовал насчёт трезвости. Но она же обязана это проверить, да?

Девушка потёрла глаза, выпрямляя ноги перед собой тяжело выдыхая.

— Да ну, ты действительно думаешь, что я поверю твоей сказке про трезвость? — она приподняла одну бровь и ленивом махнула рукой, словно сдалась под его строгим взглядом. — Ладно-ладно, хорошо, я посмотрю расписание работы и если у меня выходной, то так уж и быть я приду. А то слишком жалко тебя.

Рейчел достает телефон с кармана и начинает листать галерею ища нужную фотографию с графиком. Проследив глазами нужную дату, она недовольно цокает и обречено кидает телефон на стол, после чего с него попадало несколько бумажек на пол.

— Тебе повезло, гад.

Он вскинул кулаки к потолку с победным кличем:

— Да! — и тут же чуть не свалился с дивана, но поймал себя, хватаясь за край стола. — То есть... кхм... я хотел сказать — ну конечно повезло. Ты же знаешь, я всегда очаровательно неудачлив, кроме тех редких моментов, когда вдруг всё складывается идеально.

Циррис вытянул руку, чтобы тыкнуть ее в плечо, но понял, что не дотягивается. Поэтому его рука резко упала, а он по глупому забавно хмыкнул.

— Значит, договорились. Пятница. Ты — моя почётная гостья, а я — условно трезвый хозяин вечера, а если всё пойдёт по плану — то ещё и живое доказательство, что хаос может быть культурным.

Потом вдруг нахмурился, будто вспомнив что-то:

— Только, чур, не приходить в своём «офисном кошмаре»! Это же не собеседование, Рейч. Расслабься! Ну или... — он озорно подмигнул, — приходи в костюме — и я его точно испорчу.

Он уже мысленно представлял, как она, вся строгая и недовольная, будет проклинать его имя, пока какой-нибудь пьяный рокер случайно прольёт на неё коктейль. Идеально.

Девушка драматично ахнула и приложила кисть руки к груди.

— Это угроза? Ах ты.. — она вскочила со стула, который только что неприятно скрипнул. Рейчел подошла к нему и немного наклонилась, чтобы быть на уровне его глаз. — Хорошо, тогда у нас должно быть пари. Если ты будешь трезвым веееесь вечер, то я проиграю. Условия сам можешь выбрать.

Циррис застыл с открытым ртом, будто она только что предложила ему продать почку.

— Пари?! — переспросил он, и в его глазах загорелся тот самый опасный огонёк азарта. — О, Рейчел, детка, ты только что официально подписала себе смертный приговор.

Он резко поднялся, театрально выпрямившись и слегка покачиваясь, протянул руку для торжественного рукопожатия:

— Условия: Первое — если я хоть раз пригублю алкоголь — ты получаешь право целую неделю надо мной издеваться. Вези меня в спортзал, корми брокколи, заставляй читать книги — что угодно! Второе, если же я выдержу... — тут он дьявольски ухмыльнулся, — ...то ты весь следующий месяц приходишь ко мне каждую пятницу. Без возражений. И в чём-нибудь эффектном.

Пальцы его дрожали от возбуждения (или от абстиненции), но взгляд был горящим:

— Ну что? Слабо?

Она немного замялась, но приподняв подбородок девушка пожала ладонь.

— Не слабо.

Он торжествующе сжал её руку, но вместо того чтобы отпустить — резко дёрнул её вперёд, так что она чуть не упала на него.

— Попалась! — прошипел он с радостным злорадством. — Теперь ты моя! Ну, то есть... в смысле... ты теперь обязана терпеть моё общество. Официально.

— Ах ты змеюка! — прохрипела она, попытавшись выпрямиться.

Он отпускает её руку, откидывается на спинку дивана и закидывает ноги на стол с таким видом, будто только что завоевал весь мир.

— Не переживай, — добавил он, подмигивая. — Я всё равно проиграю. Потому что кто бы добровольно отказался от алкоголя в своём же клубе? Это же противоестественно!

Но в его глазах читался вызов: «Попробуй меня остановить».

Потом вдруг очень серьёзно:

— Только, чур, не саботировать! Никаких «ой, Цири, ну один бокальчик», «ой, да ладно, это же твой любимый вискарь»...

И тут же снова сорвался в хриплый смех:

— Хотя... если ты мне его сама предложишь — это будет читерство, и я автоматом выигрываю!

Он явно уже представлял, как она, скрепя сердце, будет соблазнять его выпить — а он, героически стиснув зубы, будет отказываться.

Она игриво тыкает его в бока, немного нависая над ним.

— Да с чего вдруг это будет читерством? У тебя должна быть своя сила воли, а это испытание!

Циррис завизжал (да, именно завизжал — высоко и позорно), извиваясь под её пальцами, как угорь в сковородке.

— Прекра-ха-ха-ти! — он захлёбывался смехом, пытаясь безуспешно отбиться. — Это же нечестно! Ты... ты специально!..

Он кувыркнулся с дивана на пол, отполз на безопасное расстояние и драматично прижал руку к сердцу:

— Вот видишь?! Ты уже саботируешь! Щекотка — это запрещённый приём! Я сейчас умру от смеха, и ты автоматом проиграешь, потому что мёртвые не выполняют условия пари!

Но вместо того чтобы продолжать страдать, он резко переключился, сев на пол по-турецки, и указал на неё обвиняющим пальцем:

— Сила воли у меня есть! Но никто не говорил, что ты получишь право пытать меня в процессе! Если хочешь честный вызов — держи дистанцию и следи за языком!

Его тон был грозным, но глаза смеялись. А ещё он крайне гордился собой за эту импровизированную речь.

Потом вдруг:

— Кстати... если я действительно выиграю... ты точно будешь приходить каждую пятницу? В эффектном? — Он приподнял бровь. — Потому что я уже придумал, как тебя раздражать... Костюмы единорогов у нас есть.

Он явно блефовал. Или нет. С Циррисом никогда нельзя было быть уверенным.

Рейчел выпрямляется и кладет руки по бокам, незаметно топнув кроссовком.

— Я — человек слова. Если проиграю, то так тому и быть. А вот ты…

Он замер на секунду, словно её слова пронзили его насквозь. Потом медленно, с преувеличенной серьезностью, поднялся с пола, отряхнулся — и вдруг упал на колени, схватив её руки в свои.

— Рейчел Каллен, — его голос дрожал от фальшивого пафоса. — Ты единственный человек, который осмеливается сомневаться в моей чести.

Он прижал её ладонь к своему сердцу, которое стучало слишком быстро для драматического жеста — видимо, щекотка всё ещё давала эффект:

— Клянусь своим любимым вискарём, последней пачкой сигарет и всем хаосом в этом клубе... — тут он зловеще понизил голос, — ...что если я проиграю — ты получишь полное право запихать меня в спортзал, кормить смузи и читать мне лекции о здоровом образе жизни... Без единого возражения.

Потом резко вскочил, размахивая руками:

— НО! — Он ткнул пальцем в её сторону. — Пока я жив и трезв (ха-ха)... я буду бороться за свою победу! Потому что месяц твоих VIP-посещений — это не просто приз...

Тут он вскочил и вплотную наклонился к её уху и шёпотом добавил:

— ...это месть за все твои «Цири, хватит бухать» и «опять ты в канаве».

И отпрыгнул назад, прежде чем она успела схватить его за волосы, уже хохоча:

— В пятницу, детка! Не проспи!

И да, он уже планировал, как будет изображать трезвость, пока не свалится в бессознанку. Честность — это для скучных людей.

— Да если бы не я и мои переживания ты бы давным давно спился и во что бы превратился! — воскликнула она напоследок, не от злости а скорее в игривости.

— Ох, — его голос дрожал от фальшивого ужаса. — Ты правда думаешь, что я мог бы превратиться во что-то хуже, чем сейчас? — Он развёл руками, демонстрируя себя: длинные волосы, вечно недовольный бармен, клуб на грани банкротства... — Я — венец творения, детка. Без тебя я бы просто... ну... стал ещё более легендарным.

Но тут же сдулся, ухмыльнулся и потянулся за сигаретой:

— Ладно, врать не буду. Без тебя я бы давно или помер в какой-нибудь канаве, или стал королём подполья. Но... — он прищурился, — ...второй вариант звучит неплохо, да?

Затянулся, выпустил дым кольцом и добавил уже тише:

— Но спасибо, что тащишь мою жалкую задницу обратно в свет. Иногда.

И, прежде чем она успела что-то ответить, резко развернулся и пошёл к двери, бросив через плечо:

— Не забудь! Пятница! Ты — моя гостья, я — твой кошмар! Держись!