Метаморфозы по-лицейски (гет)

В лицее-интернате, где воспитанники жили под неусыпным надзором воспитательницы Горгоны Ивановны, существовало железное правило: никаких чипсов и газировки в общежитии. С подозрительным постоянством Горгона Ивановна повторяла, грозя костлявым пальцем: "Не вздумайте приносить эту гадость! Чипсы с газировкой — животикам вредно!"

Но лицеисты во главе с старшеклассником Митяем были уверены — дело не в заботе о здоровье. "Просто не хочет, чтобы мы вкусно питались", — шептались они по углам.

Помимо гастрономических запретов, существовали и другие неудобные правила: идеальный порядок в комнатах, сделанные вовремя уроки. Особенно возмущался новичок Мансур:

— Почему я должен слушаться этой старухи? — бушевал он, швыряя подушку после очередного выговора за неубранную постель. — Она же давно рехнулась!

— Не знаю, — вздыхал его сосед Славик, уныло разглядывая потолок. — Я просто хочу домой...

Но однажды, получив очередной выговор за беспорядок, друзья решились на бунт. Славик Вайт и Мансур Пинкман (как они себя торжественно назвали) поставили перед собой священную цель — протащить в общежитие запрещённые чипсы "Лойс" и газировку "Спирит".

Выбрав момент, когда Горгона Ивановна отлучилась в учебный корпус, они прокрались за ограду и в ближайшем магазине затарились "запрещёнкой". Начиненные до отказа рюкзаки предательски шуршали, когда друзья возвращались обратно.

В дверях их встретил охранник Цербер Геннадьевич — гроза всех лицеистов.

— Ах вы, негодники! — зарычал он, перекрывая проход. — Где шлялись? Что в рюкзаках? Чипсы с газировкой, да?

— Нет, мистер охранник, — бойко ответил Мансур. — Там только разрешённые вещи.

— Врёте, милюзга! — охранник выхватил рюкзак и уже собирался его вскрыть, как вдруг услышал странное тиканье.

— Что это? — его тон внезапно сменился на заинтересованный.

— Бомба С4 с автоматическим таймером, сэр, — невозмутимо пояснил Мансур.

— Ах ты, шутник, ах ты, хулиган! — охранник вдруг радостно ухмыльнулся и ласково потрепал Мансура по щеке, при этом оторвав кусок кожи с жевательной мышцей. — Да, сэр! Так точно, сэр! — тут же отрапортовал Мансур, стараясь не обращать внимания на сочащуюся кровь.

— Ну тогда проходите, милюзга.

— Спасибо, сэр.

Друзья, еле сдерживая смех, втиснулись в свою комнату на третьем этаже. Славик аккуратно поставил рюкзак на кровать, дрожащими пальцами расстегнул молнию. Будильник (который охранник принял за бомбу) засунули под кровать, а главное сокровище — пачку чипсов "Лойс" и бутылку "Спирита" — надежно упрятали под матрас.

Когда часы пробили полночь, а из-под двери перестали просачиваться полоски света, они начали операцию. Фольга на пачке зашуршала, как самый сладкий звук на свете. Первая чипсина растворилась во рту у Мансура, вторая — у Славика...

Третий хрустящий треугольник замер на полпути ко рту, когда весь корпус содрогнулся от страшного грохота. Со стен посыпалась штукатурка, в коридоре что-то тяжелое и большое начало подниматься по лестнице.

— Гаргона? — прошептал Славик, в панике засовывая чипсы под матрас и хватая первый попавшийся учебник.

Они не знали, что в заброшенной каморке первого этажа уже тысячу лун спал оборотень Евгений, запертый туда самим Протолицеистом. Но аромат запретного лакомства пробился даже сквозь вековой сон. Дубовая дверь с железными скобами разлетелась в щепки.

БУХ, БАБАХ, ЭЩКЕРЕ.

Каждый шаг чудовища оставлял в полу вмятины, стекла в окнах звенели, трескаясь по углам. На третьем этаже Мансур уже сидел за учебником, делая вид, что усердно занимается, хотя ручка в его потных ладонях дрожала, как в лихорадке.

Оборотень замер у их двери, ноздри трепетали, улавливая манящий запах. "Надуть этих остолопов", — мелькнуло в его древнем сознании. Но насоса под рукой не оказалось — пришлось прибегнуть к хитрости.

Евгений щёлкнул суставами, и в темноте коридора его облик поплыл, как вода. Через мгновение перед дверью стоял уже не оборотень, а Илья — их вечно задумчивый сосед по этажу. Для правдоподобия Евгений натянул рваные трусы (найденные в прачечной) и бабушкин халат (позаимствованный у спящей уборщицы).

Дверь скрипнула.

— Фух, это ты, Илья! — Мансур вытер пот со лба. — Я уж подумал, Гаргона Ивановна.

Оборотень лениво зевнул:

— Гаргона в лицее, змей кормит. Чем занимаетесь, господа лицеисты?

В тусклом свете ночника комната выглядела подозрительно невинно: Славик и Мансур сидели на кроватях с учебниками, а на одеяле валялся мешок с немытыми овощами.

— Да так, биологию делаем, — буркнул Славик, нервно прикрывая ногой торчащий угол чипсовой пачки.

— В три часа ночи? — "Илья" поднял бровь.

— Ага, — Мансур усердно листал учебник физики... вверх ногами.

— Хорошо. Я тогда тоже пойду уроки делать, — кивнул оборотень и вышел, притворно хлопнув дверью.

В коридоре тень снова зашевелилась. Теперь на пороге стоял... Мансур. Второй. Он невозмутимо прошёл внутрь и уселся рядом со Славиком, начав листать его конспекты.

Славик медленно перевёл взгляд с одного Мансура на другого. Его палец замер на странице учебника обществознания.

— Кто... кто из вас настоящий? — прошипел он.

— Я, — хором ответили двойники.

— Кто-то тут явно врет, — Славик почесал репу. — Надо проверять.

— Как? — синхронно спросили Мансуры.

— Так... — Славик театрально обошёл их, затем торжественно объявил: — Доподлинно известно, что у настоящего Мансура носки воняют на двадцать пять процентов селёдкой и на семьдесят пять тухлыми яйцами.

— Говоришь как настоящий химбио, — одобрил правый Мансур.

— Да, пожалуй, — кивнул левый.

— Ну-ка, ноги на проверку!

Оба Мансура послушно вытянули ноги. Славик, задержав дыхание, поочерёдно понюхал носки. Лицо его перекосилось — воняло отвратительно на все сто процентов.

— Хм... Как быть? — Славик задумчиво почесал репу, а затем положил её обратно в мешок с овощами.

И вдруг его осенило.

— Ах, да! Настоящий Мансур умеет плевать на двадцать метров!

Окно со скрипом распахнулось. Ночной воздух пах мокрым асфальтом и прелыми листьями. Внизу, освещённый одиноким фонарём, брел домой какой-то прохожий.

— На три-четыре! — скомандовал Славик.

Первый Мансур прицелился и — фьюу! — смачная слюня пролетела ровно двадцать метров, сбив с ног ничего не подозревающего гражданина.

— Неплохо, — кивнул Славик. — Теперь ты.

Сбитый первым ударом прохожий уже встал с корточек и начал отряхивать брюки. В этот момент его настиг второй плевок.

— В яблочко! — завопил Славик, увидев как прохожий падает плашмя на асфальт.

— Ты чё, охренел?! — зашипели Мансуры. — Все спят!

Как бы в подтверждение их слов, из коридора донеслось недовольное шипение:

— Да, спим, блин!

Славик виновато почесал затылок. В этот момент под ним тихо хрустнул матрас. Лицо его озарилось.

— Эврика! Настоящий Мансур знает, где чипсы. Кто скажет — тот и есть настоящий!

— Да, — сразу согласился правый Мансур. Левый лишь пожал плечами.

— Ну, кто первый? — ухмыльнулся Славик.

Фальшивый Мансур хитро прищурился:

— Ты же считаешь себя настоящим? Вот и докажи.

Настоящий Мансур не выдержал. Он вскочил с кровати и с торжествующим видом откинул матрас:

— Вот, смотри...

Это была роковая ошибка. В тот же миг "второй Мансур" сбросил облик, превратившись в огромного дракона, и вцепился когтями в заветную пачку.

С воплями "Тревога!" Мансур и Славик вылетели из комнаты, но было уже поздно. Евгений, сожрав последний чипс и допив газировку до дна, начал трансформироваться. Его тело раздувалось, как воздушный шар, наполненный ядовитыми испарениями.

— Брррррррррррррррррррр! — громко рыгнул оборотень, и у него из под хвоста повалил зеленоватый дым.

Газ расползался по коридорам, просачиваясь под двери. Окна общежития засветились зловещим ядовито-зеленым светом, будто вся общага превратилась в гигантскую лампу для дезинфекции.

— Все наружу! Быстро! — орал Митя, пытаясь организовать эвакуацию.

Но Евгений хлопнул лапой по выключателю — все двери с грохотом захлопнулись, заперев половину лицеистов внутри. Через стекла было видно, как ученики один за другим падают, усыпленные газами, словно мухи под дихлофосом.

На крыше, превратившись в двадцатиметрового дракона, Евгений гаркнул:

— Приведите мне Протолицеиста! Тогда я их отпущу!

— Сейчас придет Горгона Ивановна и пришлепнет тебя своим турецким тапком, подлец! — закричал Митя, тряся кулаком.

Дракон снисходительно усмехнулся:

— Я больше не боюсь тапков. Прошли те времена.

На улице тем временем разворачивалась душещипательная сцена. Холодный осенний дождь поливал спасшихся лицеистов, смешиваясь со слезами на их лицах. Славик всхлипывал, вытирая лицо грязным рукавом. Илья в своем бабушкином халате (и только в нем) дрожал как осиновый лист. Ветер свистел в дырах его рваных трусов, создавая странные мелодичные звуки.

Где-то вдали завыла сирена.